***
Зеницу медленно шагал по просыревшей улице, всматриваясь в окна домов и вслушиваясь в голоса людей, что скрывались за ними. В этот день было весьма многолюдно, что слегка резало по слуху блондина, но его это не сильно отвлекало… Ведь сегодня он провожал Незуко домой со школы. Для блондина это казалось сладким сном, но подобные мысли слегка били по его совести, ведь Незуко шла одна потому, что Танжиро отправили домой пораньше из-за его плохого самочувствия. Дежурному было до ужаса жалко своего друга, он ведь знал, что брюнет всегда будет терпеть любые болезни, лишь бы не пропускать школу, а сегодня юный Камадо подтвердил это ещё раз, дав Зеницу услышать его учащенное сердцебиение. Он уж и не упоминал, как странно себя вёл брюнет весь день, а мысли о том, что он в таком состоянии готовил ему бенто, били под самый дых. Поэтому, перед тем как направиться к дому Камадо, Агацума спросил у Незуко, что Танжиро любит из сладкого, после чего глаза девушки загорелись и она, схватив за рукав свитера, потащила смущенного от переизбытка контакта парня куда-то в неизвестном направлении. Добравшись до небольшого здания пекарни, которое находилось недалеко от школы, юная Камадо указала на деревянный лоток с булочками, что были покрыты полупрозрачной белой глазурью и коричным сахаром. Синнабоны, хах? У Зеницу было совсем немного денег, но он, немного подумав, все же взял пару сдоб: одну отдал Незуко, из-за чего та раскраснелась и мило рассмеялась, назвав Зеницу подлизой, но все же приняв подарок, а вторую аккуратно положил в картонный пакетик и, с некой гордостью, засунул в свой ярко-лимонный портфель. Эта была для Танжиро. Зеницу и Незуко уже вышли с главной улицы и им оставалось всего ничего до голубенького домика семьи Камадо, который уже виднелся из-за угла. Вся их дорога была наполнена милыми разговорами и бессмысленными беседами и Зеницу чувствовал как быстро билось его сердце, стуча по перепонкам, словно барабанщик. Он пытался думать о Танжиро, но приятный запах Незуко-чан, её ласкающий слух голос и то, как мило она откусывала булочку, не замечая оставшиеся на губах и щечках гранулы сахара, слишком сильно отвлекало. Дежурному так хотелось смахнуть их большим пальцем и потрогать эти розовые губы и милые щёчки… – Мы пришли! Подержи, пожалуйста. Незуко резко остановилась, перекинула свой розовый рюкзачок на руки блондина и, покопавшись там пару секунд, достала связку ключей с маленьким брелочком «Кирби», после чего отварила массивные железные ворота, что отделяли ребят от дворика. Сделав всего несколько шагов по каменной дорожке, парочка уже стояла у входной двери, которую Незуко также ловко открыла. Наконец, они попали в тёплое помещение, которое отделило их от сырого и холодного воздуха, заставляя тело блондина отреагировать приятной дрожью: – Бра-а-а-атииик, я дома-а-а! – звонкий голос Незуко разнесся по всему дому, что словно молот, ударило по ушам Зеницу. Блондин услышал шебуршание наверху, вздохи, шарканье, и сразу понял, что это Танжиро направляется вниз, к нему с Незуко. В это время девушка сняла свои форменные туфли и пальтишко, одновременно указывая дежурному раздеваться. Зеницу одобрительно кивнул головой и снял с себя куртку, а потом и туфли, аккуратно поставив их рядом с маленькими башмачками Незуко-чан. Когда Танжиро появился в прихожей, пара уже была полностью раздета, а их одежда аккуратно развешана на близ стоящей вешалке. Брюнет окинул пришедших взглядом, его лицо было покрыто густым румянцем, что покрывал даже шею и уши, кончик носа слабо подёргивался, будто выискивая что-то, а глаза прикрыты, из-за чего казались затуманенными. Агацума слышал, как быстро стучало его сердце, даже быстрее, чем в школе: – ЗЕНИЦУ! Незуко! Здравствуйте, есть хотите? –выкрикнул брюнет, спустившись вниз и забрав у сестры портфель. – ТАК, Нет, нет, нет! Быстро, вернись обратно к себе в комнату! – сказала девушка, попутно выхватив ранец у своего брата. – Давай лучше мы тебе что-нибудь приготовим, а? А то пристало тебе больному кашеварить! – её маленькая фигурка скользнула на кухню, попутно скинув свою сумку на покрытый бордовой обивкой стул. Зеницу застеснялся, он был не впервые в доме Камадо, но он никогда не заботился о своём друге, когда тому было плохо. Незуко-чан предложила весьма неплохой вариант, таким образом он мог похлопотать над бедным брюнетом и показать ему всю свою любовь! – Д-да, Танжиро, ты лучше иди отдохни, а мы с Незуко что-нибудь п-приготовим! Лицо юного Камадо стало ещё краснее, а сердце забилось ещё чаще. Его рот слегка приоткрылся, а глаза потемнели: – О-ох, Зеницу… Хорошо… Спасибо вам большое… Незуко мило улыбнулась и, потянув блондина за рукав, затянула его на кухню. Ее худенькие ножки забегали от одного шкафа к другому, стуча кастрюлями и шурша упаковками от специй. Зеницу, последовав примеру девушки, скинул портфель на пол и положил его у ножки стола. Блондин неловко следовал за Незуко, выхватывая у неё кастрюли и постоянно переспрашивая, что и как делать. Танжиро, все ещё стоя на лестнице, тихо наблюдал за этой картиной, умиляясь. Зеницу готовил для него, в его же доме… Прямо как ж е н а… Брюнет направился в свою комнату. Ему нужно было убрать тот беспорядок, что он устроил, да и его голову посетила другая идея. «Я хотел сделать это завтра, но таблетки могли подействовать раньше времени, да и рискованно это было… А тут… Такой удачный шанс… Незуко я попрошу оставить нас наедине… Тогда я смогу запереть комнату и… М ы о с т а н е м с я с н и м о д н и». Эти мысли грели его извращенную душу, но буквально пять минут назад, брюнет был удивлён и выбит из колеи таким внезапным появлением его сестры и Зеницу. Он и не думал, что блондин решит навестить его, да и ещё начать готовить… Это было… Некстати… Ох, если бы Зеницу знал, что около получаса назад, творилось с его другом, о котором он так волновался и которого так хотел навестить…***
Вернувшись домой со школы пораньше и закрыв за собой дверь на ключ, Танжиро сделал пару контрольных вдохов, чтобы понять, есть ли кто дома. Подтвердив отсутствие кого-либо, парень быстро направился на второй этаж, к себе в комнату, попутно сняв с себя верхнюю одежду и туфли. Юный Камадо все ещё чувствовал, как сильно отбивалось его сердцебиение в висках, а кончики пальцев все ещё были холоднее обычного, но его это не сильно волновало, да и мысли были совсем не о том. Ведь сегодня был такой прекрасный день! Он смог накормить Зеницу своим «особенным» бенто, да и почти разобрался с девушкой, что причиняла ему вред, это просто прекрасно! Он был так близок к дежурному и столько раз имел шанс его поцеловать… Оказавшись на втором этаже. Взгляд парня невольно направился в распахнутое окно. Из него виднелось забитое людьми здание школы, а также полуоранжевые кроны деревьев, окружающие домики соседей, что огибали выше упомяную школу. Мелкий дождь все ещё моросил, покрывая крыши домов темно-серыми точками и делая воздух все тяжелее и влажнее. По слизистой Танжиро ударил запах сырости и мокрых, гнилых листьев деревьев. Этот запах был сравним лишь с глубокой грустью, а брюнету напоминал гниющих трупов… Это все было прекрасно… Но этого было н е д о с т а т о ч н о… Танжиро не хотел просто носить Зеницу бенто каждый день. Он хотел любить его и получать эту любовь обратно, он не хотел постоянно прятать свои чувства в самые дальние уголки души и рвать её на части, когда блондин рассказывает о том, как прекрасны все дамы вокруг него. Он хотел забраться под его кожу и слиться с ним воедино, чувствуя, как потоки их кровяных рек образуют огромный алый океан, чтобы их рёбра срослись, образовывая герметичную клетку для их слитых сердец, что образовывали единый организм и, словно шестерёнки, управляли этим плодом адской любви… Он не хотел чувствовать ни один любой другой запах, кроме запаха его солнышка, чтобы он заполнял его ноздри каждый день без перерыва, заставляя биться в экстазе от переизбытка. Да… Он хотел, чтобы блондин знал о том, как сильно он его любил… Настолько сильно, что готов был пойти на всё ради него… На в с ё… Танжиро решил. На этой неделе он признается Зеницу в любви. «А ч т о е с л и о н о т к а ж е т?» На лбу Танжиро выступил холодный пот, а алые глаза потемнели, зрачки его расширились и хаотично забегали. Некогда светло-бежевые обои покрылись алыми пятнами, что медленно, словно бабушкин джем, стекали по стенам и покрывали картины и двери, пожирая их и оставляя за собой лишь некогда бывалые силуэты. Страшные, покрытые опарышами и ещё не отвалившимеся кусками мяса скелеты, медленно высовывали свои черепушки из этих кровавых отметин и, издавая нечеловеческие звуки, попутно ржа, указывали своими обугленными фалангами на стоящего посередине коридора мальчика. Они воняли. Воняли гнилью и насмешкой. Их смех резал слух, а запах заставлял терять сознание. Откуда-то выползло море тараканов, что огибало ноги Танжиро и лишь один из них заполз на его ногу и, медленно продвигаясь вверх, оказался в раскрытой ладони правой руки. «О т к а ж е т, з н а ч и т?» Тело парня залихорадило. Было ощущение, что его печень кто-то медленно и болезненно мял на фарш, перемешивая и добавляя соль с перцем, обжигая чувствительные внутренности, а глазные яблоки выдавил и водил по бело-красному мессиву пальцем, выискивая капилляры и играя на них, как на струнах гитары. Будто кто-то взял две большие иглы и начал выдирать извилины одну за другой, смакуя неистовыми криками, подсаживая в черепную коробку опарышей и лечинок, чтобы те медленно выжирали серое вещество изнутри, оставляя за собой лишь безжизненное тело, что уже просто не могло кричать и бороться за последние секунды своего существования. Танжиро улыбнулся. *хруст* На месте таракана осталось лишь темно-коричневое пятно и остатки панцыря, в котором ещё конвульсивно подергивались пушистые усики. Скелеты, опарыши и богровые пятна пропали, оставив за собой лишь былые чистые стены. Будто ничего и не было. Брюнет вытер руку о светло-берюзовый платок, что лежал у него в кармане и, тихо смеясь, направился к себе в комнату. «Нет… Зеницу мне точно не откажет… У н е г о п р о с т о н е т в ы б о р а)»