Индивидуальное проклятье Микки Милковича

— Вы знаете, что у вас за болезнь? — спросила женщина. Она отвела Микки в свой кабинет и всучила в руки чай с сахаром. Гребаный чай! Но Микки принялся пить его, усевшись в мягком кресле, хотя последний раз пил его… лет десять назад? Он уже и не помнил. — Не особенно. Сестра пыталась что-то объяснить. — Ее стоит уведомить, что вы сейчас находитесь в больнице, — настоятельно порекомендовала психотерапевт. — Бля, не стоит. Давайте вернемся к первой теме разговора. — Что ж, — женщина откинулась в кресле. — У вас так называемая ханахаки, достаточно редкая болезнь, не наследуется, не передается никаким путем, чистая случайность. Возникает в результате неразделенной любви, которую поначалу вы даже не можете точно осознать. Точного медицинского лечения для этой болезни еще не придумали. Самый верный способ — тот человек, в которого вы влюблены, должен ответить взаимностью. Вы, конечно, можете попробовать разлюбить, но тогда нет никаких гарантий. — И что, эти лепестки просто появляются у меня где-то в горле? — на вопрос женщина заметно напряглась. — Вам всю правду выложить? — Блять конечно! Кто я тут по-вашему, неженка что ли? — Цветы медленно прорастают в легких и вокруг сердца, и, если не вылечить болезнь как можно быстрее, вы попросту умрете. Никто не знает, какой точно срок дан каждому такому больному, у всех по-разному. Микки находился в ступоре, никогда еще его не затягивало в такую опасную авантюру. Как бы он хотел, чтобы ему врали… — Вам нужно время или мы можем приступить к разбору конкретно вашего случая? — спросила женщина. — Я, пожалуй, пойду прогуляюсь, — Микки поднялся, отставил чашку на кофейный (лучше бы блять дала кофе) столик и медленно направился к выходу из кабинета. — Я почти весь день буду тут, так что заходите. И не пропустите обед в два часа дня. Милкович прекрасно помнил, как добраться до крыла, где находилась его палата. Он брел медленно мимо дверей, подписанных именами пациентов и размышлял, чтобы сделать под финал своей жизни. Он тупо не верил в хороший расклад истории, он же не тот парень, что первым признается в симпатии почти незнакомому человеку, а уж ждать взаимности, если даже его родственники едва переносят его характер. Вдруг его глаза наткнулись на знакомое имя. «Фиби». Голосом Галлагера оно прозвучало у парня в голове. Микки осторожно потянулся к двери, постучал, а после разрешения зашел в палату. — Привет, я… эм, тот парень, что вытащил тебя из машины, — девушка тут же приободрилась, и хоть ее руки были перемотаны бинтами, она согнула ноги в коленях и похлопала ладонью по покрывалу, чтобы Микки сел рядом. — О, спасибо тебе большое, я бы обняла тебя, но, — она посмотрела на свои руки и тихо посмеялась. — Я Фиби, кстати. — Да, я видел, — Милкович указал на дверь, где видело ее имя, и улыбнулся. — Я Микки. — Ты что, тоже после аварии здесь, мне так жаль, — она обратила внимание, что парень тоже сидел в одежде для пациентов. — Нет, я по другой случайности. И тебе не должно быть жаль, во всем виноват тот говнюк, ты ничего не могла сделать. — Даже включи я музыку потише? — по ее лицу было видно, как она беззаботно относилась к этой ситуации, будто бы пережила все с необычайной легкостью. — Даже это, — кивнул Микки. Он обвел взглядом палату и заметил пару букетов с цветами и коробку конфет. Вот кому повезло с близкими людьми. — А ты здесь по какой причине? Если, конечно, не секрет. — Блюю цветами и продумываю остаток своей короткой жизни, — Микки поднял на нее взгляд и понял, что она знает о болезни. Как вообще его эта информация так аккуратно обогнула стороной, что буквально все знают о ней, но не он сам? — Ты… решил сдаться? — девушка вскинула брови, на что Милкович кивнул. Фиби задумалась на полминуты, а потом начала говорить очень проникновенным голосом, — Знаешь, есть много неизлечимых болезней, и людям пытаются продлить жизнь разными терапиями и таблетками, что совсем никак от них не зависит. А ты… подумай, твоя жизнь заканчивается, и что тебе стоит тогда получить отказ от одной девушки… — Парня, — быстро прервал ее Микки и опустил взгляд в пол. Он сидел на ее койке и не доставал ногами до пола, и поэтому вилял ими, как маленький ребенок, слушающий жизненные наставления своей мамы. — Ох, прости, я не подумала… — Ничего, по мне не скажешь, — Милкович грустно улыбнулся. Он почувствовал, как девушка протянула руку к нему и положила ладонь на плечо. Микки повернул голову в ее сторону. — А он горячий? — вдруг спросила она и тихо захихикала. — О, блять, да! — почти воскликнул Микки и улыбнулся. — Думаю, мне нужно снова заглянуть к той, что решила промыть мне мозги. — Отлично! Заходи, если будет время, мне еще тут неделю лежать минимум. — Обязательно, — ответил Микки и вышел из палаты. Женщина сидела за своим рабочим столом над какими-то бумагами, когда в дверях показался Милкович. — А, Микки, заходи. — Он быстро устроился перед ней на кресле, а она вытащила папку с его именем из ящика и положила перед столом. — Я задам тебе несколько вопросов, чтобы лучше понять ситуацию, хорошо? — Микки кивнул. — Так, у тебя эти симптомы появились в первый раз? — Да, — Микки пытался вспомнить, случалось ли такое раньше, но, зная себя… конечно же нет. — Ты знаешь человека, в которого влюблен? — Да. — Ты знаком с ним лично? — Немного, — женщина странным взглядом покосилась на него, но записала ответ. — Ты знаешь, что собираешься делать, и, если знаешь, то что конкретно? — Я признаюсь ему, а если ничего не выйдет… грабану напоследок кого-нибудь… или банк, чтобы обеспечить свою сестру. — Интересно, — женщина улыбнулась. — Ты же знаешь, что я могу донести на тебя в полицию, чтобы за тобой приглядывали. — За всей моей ебнутой семейкой и так постоянно следят, так что ситуацию это не ухудшит. — Позитивный настрой, — она оторвала взгляд от бумаг и посмотрела на Милковича. — Обычно эта болезнь проявляется в более раннем возрасте, но у вас особый случай. Меня настораживает ваш ответ «немного». Поверьте, мы всегда стараемся помочь людям, находящихся в подобной ситуации. Если хотите, мы можем найти этого человека и без объяснения болезни пригласить к вам, и вы поговорите, или же сразу открыть все карты, иногда после этого людям становится проще, когда всю информацию передали через третье лицо. — Вы многих уже вылечили? — Микки вскинул бровь в вопросе. — Достаточно для хорошей статистики, хоть таких пациентов встретить непросто. Неудачи случались только после того, как люди не сошлись, и больной не смог отпустить свои чувства. Как я и говорила, такой вариант развития событий более опасен, — она сделала значительную паузу, дав время на раздумья. — Так что, я могу чем-то помочь вам? Микки задумался. — Да. Скажите ему все сами. Йен Галлагер. Работал у вас в неотложке, а сейчас тут где-то тусуется. Я полагаю, на ночных сменах, — Микки решительно поднялся на ноги и направился к выходу. Ожидание длиной в полдня было мучительным. Он блевал в туалете лепестками с кровью, все сопровождалось жуткой болью в легких, ел кое-как едва подсоленную пищу и никак не мог уснуть. Ему снова подключили трубки, и дышать стало чуть легче, а чуть начало смеркаться, его сморил сон. Микки проснулся под крики из коридора. — Почему опаздываем? Вас на ночной всего несколько человек, каждый важен, ты сбиваешь весь график! — слышался строгий мужской голос. — Простите, виноват, я все наверстаю, мне просто нужно заглянуть сюда на пару минут, — второй голос слышался тише. — Быстро! Дверь в их палату тут же открылась и послышались шаги. Микки на всякий случай притворился спящим. А потом он услышал, как стул рядом с его койкой тихо двинулся по полу, а его руки коснулась чья-то холодая ладонь. Он медленно открыл глаза и увидел запыхавшегося, раскрасневшегося Йена, все еще одетого в куртку и кроссовки. — Микки? Эй, привет, мне позвонили и обо всем сказали. — Ага, — словно равнодушно и немного грубо ответил он. — Я понимаю, что ты сейчас включаешь защитный барьер, но… я хочу тебе помочь, — Йен все еще держал его ладонь в своей, но теперь сжимал чуть крепче. Микки вроде как хотел вырвать свою руку из этой хватки, но тело его не слушалось. — Я был на этой неделе в «Феюшке», и ты танцевал для меня за двадцатку, — Галлагер в удивлении округлил глаза, сам отпустил руку и откинулся на спинку стула. — Ты же не сказал здесь об этом никому? Меня уволят… — Не сказал… Но ты не помнишь, — Милкович как бы разочарованно покачал головой. — Ты прав. Не помню, но давай вот что, — Галлагер вновь оказался чуть ближе, наклонившись вперед и взглянув прямо Микки в глаза. — Мне сейчас влетит, если я не выйду на смену, но тебя завтра же отпустят, и следующим вечером мы встретимся в клубе, у меня будет смена, окей? — Хорошо, — немного недоверчиво после короткой паузы ответил Микки. — А ты сядешь на то же самое место, чтобы я все вспомнил, — Йен вскочил со своего места и заулыбался, что каким-то чудом растопило всю стену равнодушия, которую выстраивал Микки. — Ладно, — с легкой улыбкой на лице ответил он. — Договорились! — тихо воскликнул Йен, чтобы не разбудить остальных, и выбежал из палаты.