MayBE

MayBE От автора Сие повествование писано было для развлечения моих друзей в эпоху коронавируса и прочей ерунды. Так сказать "не хентая ради, но пользы для". Не берусь сказать, удалось ли мне осуществить задуманное - будем надеяться, что хотя бы отчасти... Если по прочтении Вам захочется немедленно ринуться на автора с вилами наперевес в попытке объяснить ему, что: "в Park Hotel нет и не будет 82-го этажа", "во время тайфуна ходят только синкансэны линии JR", а "Йошики там рядом не лежало" и наконец "и где тут SMAP???" - имейте заранее ввиду, что автор - скотина на редкость толстокожая и вилы, скорее всего, будут непоправимо испорчены, а ущерб шкуре окажется минимальным. Впрочем, Вы можете поделиться информацией, которая покажется Вам важной - автор не чужд просвещения и с любопытством впитывает новые знания. Извиниться могу лишь за пунктуацию: на моей клавиатуре слишком много знаков препинания - так и хочется использовать их все, а остановить некому. Пожалуйста, подходите к данному опусу, памятуя древнюю мудрость: "не любо - не слушай, а врать не мешай". Если что - просьба прочитать название еще раз, вдруг Вы не заметили - там написано MayBE. Что еще... А! Разумеется "все совпадения и несовпадения случайны" и "ни одно животное не пострадало". Об уважении к ичибану, полагаю, говорить нет нужды - на том стоим. Надеюсь, Вам будет не очень скучно. С любовью, Автор Если бы меня спросили, что я люблю больше всего на свете...поспать... Обычно машина приезжает за мной в 6 утра...я выбираюсь из-под одеяла, ставшего за ночь таким родным, самостоятельно я способен только натянуть штаны и почистить зубы, мне дают в руки сумку и бенто и выпихивают за дверь... если снаружи дождь, то в голове невольно рождаются мысли о жестокости этого мира... Но как же хороши те дни, когда с утра не надо ехать на съёмки, тогда можно позволить себе побольше счастья...нет, я все равно просыпаюсь рано...делаю то, зачем проснулся...и продолжаю нежится. Сидзуке становится скучно, она - ранняя пташка и у нее всегда много планов и дел...она идёт завтракать и готовить завтрак нам, а потом будет пить со мной кофе...но это потом, а пока... пока я перекатываюсь в ее ямку (ей всегда удаются замечательные ямки... лучше, чем у меня) там тепло и так нежно пахнет... если вдруг Сидзука копается и не встаёт сразу, я, бывает, даже немного сержусь на неё, так не терпится мне занять это местечко...почти всегда я сразу проваливаюсь в дрёму и эти сны такие яркие...самые лучшие... Сон 1-й. Каори. Тихонько закрыл за собой дверь, разулся и стараясь не шуметь, прошёл в гостиную. Серые предрассветные сумерки скрадывали очертания предметов, придавая привычной комнате монохромно-таинственный вид. Было очень тихо и как-то немного печально. Пока шёл к дому - окончательно продрог и протрезвел, хотя не сказать, чтоб было с чего...Вчера после репетиции мы с Горо откололись от шумной компании и устроили небольшой "забег по барам", просто так, чтобы немного развеяться и встряхнуться...день был теплый, ничего кроме пива не захотелось и под утро я чувствовал себя не столько пьяным, сколько слегка "переполненным". До дома было недалеко, поэтому пошёл пешком, оставив подгулявшего приятеля на попечение пожилого водителя такси, неодобрительно глянувшего на нас из-под кустистых бровей. Впрочем, говорить он ничего не стал, чем сразу заслужил моё молчаливое уважение, захлопнул дверцу, и я остался на пустынной улице один...со своими мыслями и нежеланием идти домой... Если бы не пиво, настойчиво требующее к себе внимания изнутри, вполне возможно, что я бы так и не вернулся тогда под утро и моя жизнь потекла бы как-нибудь иначе... ...Она сидела на краю кровати, внимательно рассматривая бежевый ковер на полу. Рисунка на нем не было, но судя по напряжённой спине, наклону головы и застывшим острым плечам, ковер сейчас был для Каори важнее всего на свете... Ммм...вот засада...я как-то не рассчитывал сейчас на выяснение отношений, больше всего хотелось принять душ и поспать хоть пару часов. Сегодня по графику только съёмки для AnAn, но это будет только в три...можно успеть, тем более, Накай почти наверняка опоздает... Пока Каори не смотрит - стоит попробовать просочиться в ванную...ну что за фигня, ей богу...крадусь, как таракан по-стеночке... - Когда мы поговорим? Ты обещал еще позавчера. Мысленно я уже раз двадцать начинал и заканчивал этот разговор и даже успел единожды схлопотать по физиономии...мысленно...Может я просто трус? Не сказал бы... во всяком случае, думать так мне не хотелось бы, я никогда не уворачивался от неприятностей и всегда отвечал за свои поступки, даже заранее зная, что огребу, готов был к расплате, если дело того стоило. - Давай не сейчас, мне в душ и сегодня ещё работать...ну правда...мы обязательно поговорим, но вечером, ладно? Хочешь, сделаем якинику? Я трус. И лжец. Я не вернусь домой вечером, мы оба это знаем... Включил горячую воду, вода всегда помогала мне, снимала усталость и боль, успокаивала. Лучше бы, конечно, рвануть на море, да нельзя сейчас. Ладно, хотя бы так...Волосы сразу противно прилипли к шее...черт, это как пенка от молока...ненавижу...прибавил воду, стало даже больно... пусть... запрокинул голову - захотелось завыть от тоски и только понимание того, насколько это будет нелепо и фальшиво выглядеть, удержало меня от идиотского писка. Зажмурился, закусив губу. Прижался бедром к холодной стене. Разгоряченную кожу обожгло и почти сразу отпустило...стало легче. Как устроены женщины - да уж точно не так, как мужчины... зачем надо было устраивать мне эту дурацкую ловушку, сидя в тишине не спать, ждать чтобы застать врасплох... знает же, что не люблю такого. Как и то, что ничего не изменится. По крайней мере не сейчас...сейчас я просто не могу ничего решать, когда ты не один - ты не можешь ничего решать сам, не думая о последствиях для всех. Нужно время, чтобы спокойно подумать, но времени никогда не хватает. Нужны силы, чтобы действовать, но сил тоже уже почти не осталось. Нужна решительность, чтобы принять все как есть... принять... Внезапно пришла мысль, что если простою под душем еще хоть чуть-чуть, то наверняка покроюсь чешуёй, что неминуемо приведёт к профнепригодности. Ладно, двум смертям не бывать...закрыл кран - вода маленьким водоворотом устремилась к отверстию в полу, стянул с крючка полотенце, обернулся им, другое набросил на голову, остервенело теребя пальцами макушку шагнул в комнату...она была пуста. От облегчения захотелось смеяться, попробовал - вышло не очень...случайно напоролся взглядом на большое зеркало у стены - там застыл смутно знакомый худой человек в полотенце, с мокрыми длинными волосами и перекошенным лицом. Дожили до вранья и уловок. Как это случилось, когда мой мир перестал быть простым и понятным? Я пропустил этот момент...нужно ли пытаться исправить то, что можно и забыть то, что исправить нельзя - не знаю, не уверен...ладно чего уж... собирался спать - спи, а то стоять и пялиться на себя в зеркало как придурок это последнее, что мне сейчас нужно. Под одеялом оказалось намного приятнее, но почему-то расхотелось спать. Да ё-мое... Кстати, а вернее, совсем не кстати - скоро Рождество, а затем и Новый год. Уже три года, как мы с Каори вместе... День, когда впервые увидел ее я помню очень хорошо. Осенний и дождливый. С утра мне позвонил Куригами Кадзуми-сан и попросил прийти к нему. - Такуя-кун, извини, что беспокою, конечно, мы договаривались на пятницу, но не мог бы ты, если, конечно, свободен, прийти ко мне сегодня. Видишь ли, сегодня как раз такой дождь, как я хотел, ветер с юга, по стёклам течет и свет очень хороший. Если не трудно - приходи, пожалуйста - я постараюсь сделать хорошие снимки. Не то, чтоб я был тогда абсолютно свободен, но ради Кадзуми-сана - что угодно. Готов "хоть тушкой, хоть чучелком"...просто смотреть как он работает - уже удовольствие. Сразу вспоминаю деда, губы сами собой расползаются в улыбке, в горле першит...Я знаю его с прошлого года, когда он снимал меня, тощего и грязного с ботинками на шее, и надеюсь не разочаровать ни сегодня ни в дальнейшем. У него всегда рождаются интересные идеи, на первый взгляд немного странные, но результат будет превосходный. Я доверяю ему настолько, насколько это вообще возможно. Скажет раздеться - разденусь, попросит "побыть немного птицей" - стану птицей без колебаний, лишь бы его хитрые, с прищуром, глаза смотрели на меня с интересом, а руки неутомимо взлетали с фотоаппаратом снова и снова. Фотографировать я любил всегда. Не помню, когда бы у меня не было камеры. Дед научил меня всему, что знал. Остальному учит Кадзуми-сан. Точнее, это я учусь у него. Наблюдаю и учусь видеть. Чувствовать. Понимать. Когда пришёл в студию, хозяина на месте не оказалось. Зато из-за ширмы - фона высунулась тонкая костлявая рука с чёрными ногтями и помахала. - Кимура Такуя-сан? Вы ведь Кимура-сан? Проходите. Куригами-сэнсэй скоро подойдет. Пошел за объективами, сказал готовить студию и подбирать ракурсы. -А? - Не стойте столбом. Я - Каори, ассистент Куригами-сэнсэя. ...Не помню такую... впрочем, в прошлый раз в студии была такая толпа народу, что сесть негде. Девушка вынырнула из-за ширмы. Маленькая, худенькая со стрижкой-каре. Бледное личико с упрямыми тонкими губами. Смешная короткая чёлка. Нет, ну не страшная, конечно, просто немного нескладная, угловатая как подросток. - Кимура-сан! - А? - Вы, может, проснётесь уже? Да что ж такое... никакого уважения...я ей тут кто или хрен собачий? У нее телевизора, что ли, нет? Почему-то стало обидно. Стоило годами корячиться на агентство, прыгать-скакать с утра до ночи, чтобы потом ассистентки тебя в упор не узнавали...Может она с Хоккайдо? - Кимура-сан! Раздевайтесь! ...я не собирался этого делать, но из горла предательски вылетело: - А? Блиин! Вот же блин!!! Ну я тебя! - Как? - Быстро! И руками себе помогайте по возможности...а то до вечера повозимся и свет уйдёт. Ну ладно, погоди у меня! - Каори-чан, я не могу, тут зацепилось у меня, помогите, если можно... Она подошла, подозрительно на меня покосившись, решила, что я безнадежен и стала наблюдать, как я барахтаюсь в свитере. Быстренько организовал "аварию" и вот мы уже вдвоем заняты увлекательной игрой "достань Кимуру из одежды". На долю секунды прижал к себе: "...фу ты, костлявая, что твоя селёдка..." Девчонка уже была красная и пыхтела как ежик. Забавно. Сейчас мы тебя, засранка мелкая... - Кимура-сан! Пуговку, пожалуйста расстегните! Сейчас...расстегнул...и не одну. Штаны так и съехали. - Уииииии! Не туууу! Визг резанул по ушам. "Да чего так орать-то, дурочка? У меня вообще-то красивые ноги. И выше тоже. Сам с утра видел, да и слышал не раз." - Каори-чан? Что случилось? Пришлось быстренько упаковаться в штаны обратно. Кадзуми-сан, прижимая к груди кофр с объективами уже вбежал в студию. Так...ремень...успел. - А, Кимура-сан, приветствую. Хорошо, что пришёл. Каори-чан, ты что-то рано сегодня, посидишь пока остальные не подойдут? Начнем попозже. - Каори-чан - будущая модель, у нее сегодня первая съёмка. Значит, ассистент...раздевайтесь, значит...селёдка тощая! Посмотрел на нее в упор, а она неожиданно засмеялась: "Ну как я Вас разыграла, ловко, да? Когда бы еще я смогла посмотреть на Кимуру Такую без штанов!" Мы устроились в небольшом скверике тут же рядом со студией на скамейке, уютно примостившейся под разлапистым кленом. Пили кофе из бумажных стаканчиков с тайяки, пытаясь откусить рыбкам голову так, чтобы не испачкать начинкой пальцы. Я согласился принять извинения только в виде перекуса, так как есть и вправду хотелось. Каори ничуть не смущаясь, даже немного с вызовом поведала о том, как ей позвонил Куригами-сан и попросил перенести групповую съёмку на попозже, чтобы успеть поработать со мной. Ей стало любопытно поглядеть на "Кимутаку" живьём, а потом и поиграть со мной немного, если получится. - Получилось? - Что? Тёмные глаза распахнулись, рот с маленьким пятнышком шоколада на нижней губе приобрёл форму пончика... - Ну с Кимутаку поиграть получилось? - Пожалуй. Но мало...жалко... - Тут вот... Стёр шоколадную каплю пальцем, отчего глаза её стали совершенно квадратными. Подумал секунду и облизал палец. Не пропадать же добру. Жалко ей...жалко у пчелки. После того дня мы долго не виделись, началась подготовка к съёмкам "Long vacation". Случайно встретились в Роппонги - она перебегала через дорогу, увешанная красно-бело-зелеными пакетами и свертками к Рождеству и чуть не сбила меня, ткнувшись стриженой головой прямо мне в подбородок. - Эй, потише - "Покушение с негодными средствами", знаешь, что это? Она пожала плечами. - Пойдем, посидим где-нибудь? - Извините, не в этот раз, мне сегодня работать еще. - Ок. Ладно. - Эмм...Кимура-сан...а можно завтра? Я правда хочу. Потом были посиделки в кафешках, поездки на мотоцикле по ночному Токио, разговоры...да много чего. Я не пытался ускорить события, просто плыл по течению, позволяя девчонке самой сделать первый шаг. Она никогда не пыталась прикоснуться ко мне, просто смотрела пристально с любопытством и ждала чего-то. Серьезно? Думала я сплю и вижу обниматься с селёдкой? Но постепенно я привык к этому живому тёплому комочку ожидания чуда, да и организм требовал своё, а постоянной девушки в ту пору как-то не случилось. Всему виной сумасшедший съемочный график, ну и прочего поднакопилось. Никогда не любил быть один. Пользоваться же благосклонностью фанаток или услугами профессионалок не хотелось, потом только хуже чувствовать себя буду, а можно и вообще попасть. В голове промелькнуло: "...резиновые женщины хороши только чтобы на них плавать..." Да уж. Поцеловать ее мне захотелось не сразу. Скорее даже вопреки. Она стояла, запрокинув голову и смотрела на воздушного змея, который стремительно тащил за собой по песку мальчишку в красных шортах. Чему-то улыбалась этими своими неподходящими губами. Я вдруг подошел, совершенно неожиданно для себя взял ее за плечи и легонько потерся губами о губы Каори. Она замерла то ли со страху, то ли от удивления. Даже сердце, кажется, не билось. Зажмурилась так, будто я Годзилла и жрать ее пришёл. Ну ё-мое. Вот прямо тяжкий труд какой-то на мою голову. Ладно, здоровье дороже, наклонился, слегка придерживая "жертву", чтоб не шарахнулась и медленно лизнул ее губы. Они слегка дрогнули и сжались еще плотнее. - А вот хрен тебе, поздновато очухалась - провёл рукой по костлявой спине, почти не прикрытой белой майкой на тонких бретельках, другую осторожно запустил в волосы. Сжал. Ага, что и требовалось! От неожиданности губы раздвинулись чуть-чуть, но этого было более чем достаточно - захватил нижнюю и втянул в себя. Теперь надавить языком и дело в шляпе. И тут селедку прорвало. Она вцепилась в меня так, что мы чуть не упали оба. Ощупью нашарила мои губы и прилипла к ним намертво. Спохватившись, взял инициативу на себя и стал поглаживать ее, успокаивая и заставляя раскрыться. Наконец, она разжала пальцы, пустила мой язык внутрь и позволила ласкать себя так как мне хотелось, покусывая и посасывая неторопясь, забираясь языком за щеку или под верхнюю губу. Исследуя и усыпляя бдительность... Эх, жалко, пусть берег и пустынный, но взять ее прямо сейчас - верх безрассудства, хоть и хочется...возможно это было бы даже интересно, малявка оказалась заводная и наверняка ее можно будет раскрутить на эксперименты. Дышим глубже, наслаждаемся природой... Со следующей недели, после той поездки на побережье, я сразу с головой окунулся в гастрольную жизнь. Думать о чем- либо не связанном с работой было просто некогда. После концерта доползаешь до гостиничного номера мятый и пустой, как банка из-под Колы, шипучее содержимое которой было выпито до дна за пару жадных глотков. Мы созванивались раз или два за все это время и постепенно воспоминание о том поцелуе перестало меня беспокоить. Даже если представить себе возможное продолжение, то это были бы явно не те отношения с женщиной, которых мне бы хотелось...хотелось чего-то совершенно безумного, чтобы снесло крышу напрочь, чтобы не спать ночами, искрить от желания и нетерпения. Хотелось любить самому. Почему-то я всегда хотел испытать нечто подобное. Не принимать чью-то любовь как должное, но завоевать самому. Покорить и не отпускать. Но будет ли такое со мной? Может и нет. Каори милая и уже почти рядом. Чтобы заполнить пустоту она вполне сгодится. Меня согревало её доверие, то, как быстро она приняла меня такого как есть, не пытаясь попользоваться «Кимутаку» и просто тихонько обитая рядом. Я "примерял" ее на себя так и эдак. Что я могу дать ей? Буду ли счастлив сам? Было бы нечестно, абсолютно невозможно взять ее "в аренду" ненадолго, как горнолыжные ботинки, а потом вернуть обратно на полку в прокате, когда сезон закончится. За такое морду бьют. Но что, если однажды я устану от таких отношений? Ответа не было. Мы наконец вернулись из Нагано. Это был последний город тура и до начала зимы можно было расслабиться и целиком отдаться съёмкам. Вот где моя настоящая жизнь! Никогда не уставал от этой работы, что угодно, где угодно и когда угодно, лишь бы снова ощутить волшебную атмосферу кино. Даже запахи и звуки этой жизни заставляют меня дрожать от возбуждения и бежать сломя голову на площадку. И чем сложнее задача - тем больше удовольствия ее выполнить. Во вторник - выходной. Снимают без меня и потому можно сбежать на море. Это вторая моя страсть. Если бы мне сказали, что я никогда больше не увижу моря - наверное, умер бы сразу. Ни с чем не сравнимая радость взлетать на доске на гребень волны и тут же устремляться вниз, чтобы сразу вновь рваться наверх. Это - смысл меня самого - все время наверх и вперёд. Наверх и вперёд. Нет страха, нет и сомнений, все просто и происходит прямо сейчас... Подумал, Каори может пойти со мной. Пусть почувствует эту радость и вкус жизни. Познакомлю её с ребятами. Пригляжусь. Ее белый купальник был заметен издалека, розовая с фиолетовым доска...так она выглядит еще тоньше. Каори. Као-о-ри. Интересно, как будет смотреться, когда купальник намокнет? Почему-то это стало важным и заняло мои мысли целиком. Мотнув головой, пошел в воду. - Догоняй! На волнах уже виднелись несколько досок. Джей, как обычно, выделывался, балансируя на носу. Мелькнула задница Сацуки - она упрямая, сейчас отплюется - попробует снова. У Каори опыта было с гулькин нос - её детство прошло вдалеке от моря и каталась она до того всего пару раз. Но встать уже могла. Правда ненадолго. "Давай, Каори, не трусь!" - ни доски, ни "селёдки"...а вот, над водой появилась мокрая растрепанная голова...машет мне рукой... молодец. "Go with the flow! - Лови волну!", я пытался перекричать стихию, голос сорвался. Она улыбалась во весь рот. Моя "селёдка"... Потом ветер немного успокоился, и мы просто лежали на досках как ленивые тюлени, едва шевелясь. Купальник намок. Стало интересно. Вот эти маленькие горошинки - это она замерзла, что ли? - Такуя-сан? - Чего тебе, селёдка-кун? - Иди ты! - Ты тогда тоже иди...сказал же - Такуя просто. - Скажи, а у тебя в воде было? - А тебе зачем? - Ну просто скажи, было или нет? Говорить не буду, показать - смогу. Соскользнул с доски и поднырнув сковырнул её в воду тоже. Возмущению не было предела! Меня отпихивали, обзывали осьминогом и пытались утопить. Ой, мамочки, глаза-то какие страшные! Ну раз так - начнём военные действия: рраз! - руки за спину за запястья, чтобы не мешали...два! - к черту эти несчастные веревочки, пусть все весело сползает вниз...три! - целовать эти горошинки и шею, пока руки не вырвала...смотри-ка, а уже и не хочет биться насмерть - даже вроде наоборот, хочет чего-то ещё. Через секунду мы уже изображали бесценное полотно Хокусая "Сон жены рыбака"...ну точнее, пытались. Мои плавки мирно соседствовали с белым купальником на доске, а я, обхватив селёдку руками и ногами, пытался не утонуть стоймя. Это сильно напоминало сборку какого-то диковинного конструктора для детей старшего возраста. Повернуть, закрепить, раздвинуть, совместить... Её так трясло от холода, а может еще от чего, что детали конструктора никак не хотели совмещаться...зато губы выразительно посинели. Промучившись какое-то время, я признал своё поражение в борьбе с крепежом и деталями и погнал мою синегубую недолюбовницу на берег. Проплыли подальше вдоль берега и, прикрываясь досками, пошли к перевёрнутым деревянным пузатым лодкам, где лежали одежда и полотенца. Растёр пупырчатое тельце. Смотреть было смешно и страшновато одновременно. Каори смущённо поворачивалась спиной, но мне уже загорелось увидеть подробности. Развернул "товар лицом", настойчиво опустил руки. А и ничего так. Даже грудь есть. Или это просто крупные мурашки? И живот...и дальше мне тоже все понравилось. Растёр. Внезапно из вполне безобидной на вид тучки ливануло так, что песок моментально покрылся ямками и потемнел. Мы резво юркнули под лодку, скамеек внутри не было и удалось поместиться вдвоем. И без того немногочисленный народ стремительно исчезал с пляжа. Внутри было сухо, темно и почти не дуло. Бросили под себя джинсы и большое полотенце. Я лег на спину. Сквозь щели в бирюзовом днище едва пробивался свет. - Забирайся. Она примостилась по всей длине, и я стал тихонько оглаживать все, до чего можно было дотянуться, не отрывая рук от её тела. Согрелась. Острые локти уперлись в грудь. Смотрит на меня в темноте внимательно. От этого вдруг застучало в висках и налилось тяжестью внизу. Почувствовала, наверно сейчас краснеть будет, жалко, что не увижу...ну надо же, целует меня сама, неуверенно, словно выпрашивает ласку. "Не надо просить, Каори, я уже здесь". Осторожничать не стал, чего уж... просто снёс все границы в бешеном порыве, взял от поцелуя все сразу и не пожалел. Она ответила сразу, заведя мне руки наверх за голову и, удерживая их, приникла к моим губам. Я впустил и растаял вмомент, когда её язык коснулся моего. Так увлеклись, что забыли дышать и теперь сопели жарко друг другу в шею. Каори. Закрыл глаза. Через минуту вдруг почувствовал движение и пустоту около лица. Куда она? Что-то стукнулось о дно лодки, где-то тихонько зашипели...Каори? Внезапно живот обожгло дыхание. Эй, мы так не договаривались! Это должно быть взаимно, но я не так уж ...отказаться не смог, не до того стало...не заметил, куда исчезли шорты, глаза упорно не хотели открываться, да и зачем? В темноте нашел рукой стриженую макушку, направил ближе, смелее. Толкнулся нетерпеливо, но меня удержали. Каори ласкала меня очень нежно, медленно, видимо, чтобы прочувствовал всю драгоценность преподносимого дара. Напряжение росло, стало совсем туго и нечем дышать. Нет, не так! Не хочу корчиться лежа на спине, как пойманная черепаха! Отстранился, рывком вздернул ее к себе и перевернулся, оказавшись сверху. Теперь с "конструктором" все будет в порядке... От винта! Вошел, чуть помедлив, подхватил рукой пониже и танец начался. Звуки, которые слышны были в правом ухе, походили на шелест ветра и мурлыканье кошки. Я был заворожен ритмом и не сразу понял, что Каори уже не со мной и пора закругляться. Ускоряясь, старался не причинить боли, она уже не очень понимала, что происходит, ее плечи содрогались, моя добыча слабо постанывала, не выдержав гонки. Каориии! Наконец и мне наступил предел. В последний момент вдруг вспомнил что-то про "предохраняться" и "нельзя", автопилот сработал, и я рванулся наружу в попытке успеть избежать крупных неприятностей. Успел, но в следующий раз буду осторожен...Следующий раз... Так и получилось, что с того времени мы стали жить вместе...первым нарушил "государственную границу" тюбик розовой помады, забытой на туалетном столике в ванной, моё молчаливое бездействие было воспринято как сигнал к началу оккупации и меньше чем за месяц съёмная квартира в Эбису превратилась из обиталища одиночки-трудоголика в причудливую смесь примерочной, цветочного магазина и лавки "Тысяча мелочей". В холодильнике прописались йогурт и какие-то подозрительные проростки, пока деликатно занимающие всего одну полку. Я не возражал, сразу осознав всю тщетность подобных попыток. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь, привык и я. Вид её джинсов и футболок, оставленных на кресле, туфли, нетерпеливо сброшенные в прихожей...такие маленькие...уже не вызывал удивления. Кусочек паззла лег на место. Сам не заметил, как втянулся и о времени, когда Каори со мной не было, думал, как о чем-то уже очень далёком. Похоже, она и правда любила меня. И относилась к этому очень серьёзно. Заботилась, переживала, ждала, но старалась не мешать. Она и сама постоянно пропадала где-то, жизнь модели - не сахар, но ей нравилось. Частенько задерживалась на съёмках допоздна, особенно если снимали не в Токио. Меня это устраивало - не надо оправдываться, к тому же, мне нравилось вечером не спеша зайти в комбини по соседству, где меня уже принимали как родного (а когда было по-другому? Я быстро становлюсь своим везде, даже если не собираюсь задерживаться и речь идет о паре часов. Это иногда мешает, но так уж получается...ничего не могу поделать) и, купив все что нужно, прийти в пустую тихую квартиру, включить какой-нибудь старый фильм и, поглядывая одним глазом, не торопясь готовить ужин. Каори придёт, а я - та-дам! Смотри-ка, что у нас тут! Впрочем, такое случалось не часто. Обычно мы за день выматывались так, что просто шли в ресторанчик Коскэ, что за углом. Там все без изысков, но вкусно и порции просто огромны. Хозяин в неизменной кожаной жилетке и черном фартуке, лично обслуживал гостей, большинство из которых знал уже не первый год и был в курсе их предпочтений и вкусов. Мы частенько просили Коскэ приготовить гёдза и таскали их друг у друга из-под носа, соревнуясь в ловкости. Поужинав, брели домой, иногда специально делая крюк через безлюдный вечерний парк, чтобы не спеша поболтать обо всем, что случилось за день. Я смешил её до слёз и смеялся сам. Она прикрывала рот ладошкой и было приятно вдруг остановиться, прижать её покрепче и целовать глаза, скулы, шею и даже эту маленькую ладошку, смущенно поднесенную к лицу, а войдя, наконец, домой подхватить невесомую девчушку на руки и нести в спальню. Она всегда стеснялась, говорила: "Что ты, ну в самом деле, как американец какой-то, так не делают!" - Неправда, я делаю! И ты тоже... Я никогда не говорил, что люблю её. Не знаю даже, почему... Каори никогда ничего не просила. Тем приятнее было давать. Мне хотелось приносить ей радость, заботиться, защищать, согревать. Это не было похоже на бурный роман. Скорее мы приручили друг друга и наслаждались теплом и уютом нашего маленького мира, никого со стороны в него не пуская. Моя работа со всеми её сложностями, бесконечными интервью, фотосессиями, толпами поклонников и журналистов, жадных до чужой жизни, и кучей обязательной ерунды, оставалась где-то за порогом нашего дома. Тем больнее было обнаружить, что, когда меня подолгу не бывает у моей "ручной селёдки" наступают чёрные дни. Я никогда бы не дал Каори повод для ревности, просто не смог бы вынести этот отчаянный взгляд и закушенную губу. Лишь однажды мы всерьёз поговорили об этом. - Давай договоримся прямо сейчас Она отвернулась и съежилась. - Каори, посмотри на меня... Опустился перед ней на пол, чтобы видеть побледневшее лицо. - Каори, послушай, я никогда тебя не обижу, слышишь? Это несправедливо, думать обо мне плохое...не надо так... - Давай сделаем так: если что-то случится - просто сразу расскажем все друг другу и вместе решим, как быть. - Конечно. Все в порядке... Не поверила. Каждый раз, как мне приходится надолго уехать, она борется с ревностью и отчаянием. Борется и проигрывает. Мы почти нигде не бываем вместе, это - требование агентства. Я не могу просто идти по улице, обнимая её за плечи, радуясь тому, как она улыбается, смешно наморщив нос. Не могу просто сказать громко при всех, как дорога она мне. Для прессы и публики я – «Кимутаку-который-принадлежит-всем». Для агентства - лучшая дойная корова в стаде. Для парней из группы - безотказный партнер, обеспечивающий стабильную популярность...на самом же деле я ...кто? Да и есть ли я на самом деле? Пока Каори ждёт меня дома - точно есть. Иногда я пытался представить себе, о чем она думает, глядя на меня сквозь полуопущенные ресницы. Представляет ли себе наше будущее, может быть, мечтает втайне о детях, собственном доме, как это любят делать женщины. Или же наоборот, хочет повременить с обязанностями семейной жизни и подольше радоваться своей юности...как бы то ни было, пока я ничего не могу ей предложить. Нельзя разбрасываться обещаниями, когда ты сам зависишь от воли и настроения слишком многих людей. Поэтому разговоры о будущем лучше отложить на потом и попытаться как можно быстрее стать незаменимым, обрести влияние и свободу, которую оно дает. Свободу ничто не заменит. Если нет свободы - бесполезны деньги, ум, молодость - даже любовь не поможет. Где-то года через два после нашей встречи мне пришло в голову, что неплохо было бы вдвоем отправится в отпуск на Гавайи, где можно, наконец, хотя бы ненадолго перестать прятаться за темными очками и шляпами. Это уже вошло в привычку, и в сумке постоянно болтались мягкая шляпа ведерком и две пары очков на разные случаи. Еще одна пара прописалась за козырьком в машине. Это - мои доспехи, без них я даже в туалет не пойду. Не зайти к Джонни-сану по такому случаю было нельзя. Почему каждый раз открывая дверь в его кабинет, я до сих пор чувствую себя так, будто обязан этому старому крокодилу по меньшей мере жизнью? Испытываю благодарность и совершенно иррациональное сочувствие, больше похожее на жалость. Человеческие развалины, обветшалая плоть, таящая в себе изворотливый лживый ум, но в то же время именно он сделал меня таким, какой я есть, не дал пропасть в грязном болоте шоубизнеса, научил держать удар и не терять лица, познакомил с людьми, которые работают со мной до сих пор... Тогда он был еще в силе и у многих, входивших в это длинное полутемное помещение с двумя огромными кожаными диванами и резными деревянными панелями на стенах, дрожали колени и ладони были липкими от страха. Пока идёшь до массивного письменного стола в конце кабинета успеваешь раз десять обдумать всю свою жизнь и сделать выводы. Как ни странно, мне старик почти благоволил. Кроме нескольких раз, когда то ли в приступе паранойи, то ли послушав "добрых людей", он вопреки здравому смыслу лишал меня участия в интересных и прибыльных проектах, со мной он был ласков и терпелив, порой пытался поговорить "за жизнь" и даже делился своими мыслями. Думаю, это потому, что я никогда не боялся его до смерти, как другие. Пытался понять и не раздражаться по пустякам. Он всего лишь одинокий старый хрыч, пусть и очень могущественный. Что мог он мне сделать, не причинив тем самым ущерб своему бизнесу? Уж что-что, а деньги считать старик умел. Временами всем нам нужно с кем-нибудь поговорить. Приходилось мириться с ролью "жилетки для Джонни-сана" и заходить к нему пообщаться, когда старику было тоскливо . Когда я сказал ему о своём желании уехать на пару недель, он сощурил свои близорукие глаза, недовольно скривил губы: "С кем?" - ? - С кем ты собираешься ехать? - У меня есть девушка, Джонни-сан, я все же живой человек, Вы же не думаете...Мы едем вдвоём . - Уверен? Я видел её, она приходила... совсем молодая...да... совсем девочка... - Приходила? - Я сказал ей, что она не нужна. Пусть оставит тебя. Не дело это...баловство одно... - Джонни-сан! Зачем её пугать было? Надо Вам - говорите со мной. - А кто пугал? Просто не надо, чтобы слухи разные пошли...нам такого не надо ...пусть уйдет. - Я не соглашусь, извините. Это моя жизнь, все же, и я не буду бросать тех, кто мне дорог из-за каких-то там слухов. - Ишь как заговорил?! А кто ты такой, чтобы говорить так? Знаешь, сколько вас таких здесь? То-то...ладно, устал я ...сейчас езжай, делай что хочешь, развлекайся с ней, вернешься - возьмешься за ум. Чтобы девки этой и близко не было...если не хочешь ей жизнь сломать - отпустишь...иди. Почему она не сказала мне? Понятно, почему. Могу себе представить, что этот старый крокодил наговорил ей... С того дня начался мой персональный кошмар. Мы уехали на Гавайи, но радость от совместных каникул была отравлена угрозами моего босса... В тот день Каори была молчалива и задумчива с самого утра. За завтраком подошла, встала за спиной и принялась ерошить мне волосы, тихонько напевая что-то про маленьких рыбок, которых не поймать в быстрой речной воде . Глаза у нее были красные. - Каори? - Нет-нет, милый, все хорошо...только...скажи, это наш последний раз? - Ерунда, мало ли кто что сказал? Просто верь в меня и все будет хорошо. Это мог быть замечательный отпуск, с погодой повезло и ветер что надо. Ещё никогда мне так долго не удавалось держаться на волне. Даже освоил трюк Джея стоять, балансируя на самом краю доски. "Noseriders" - так называют себя умельцы. Каори с интересом разглядывала местных и американцев, особенно женщин. Стоило мне задержать на ком-нибудь взгляд дольше, чем "следовало", как моя девочка начинала хмуриться и даже волосы на стриженой голове топорщились как смешные перышки. Кажется, "селёдка" начала превращаться в птичку...того и гляди надумает гнездо вить... Меня такое поведение Каори забавляло. Не дожидаясь ни малейшего повода, она уже готова была защищать свои позиции...мой маленький храбрый солдатик. Пару раз мы ходили на местные вечеринки с танцами на пляже. Над стойкой бара и на спасательных вышках зажигали цветные фонарики и блики падали на песок, делая все вокруг нереальным и создавая атмосферу беспечности и веселья. Если Каори слегка подпоить, самую малость - она становиться смелее на глазах и уже не ершится. Смотрит с вызовом, улыбается открыто и маняще. Сама зовёт меня танцевать. Что ж, это дело я люблю...пойдём, пожалуй, покажем класс, да? Она дразнит меня своими движениями, заставляет принять участие в игре, раз так - почему бы не поддаться? Закружил её так, что юбка взлетела голубым вихрем и опала, скрывая острые коленки. Прижал к себе спиной и провел чуть в сторону, не выпуская из рук. Развернул и обнял за талию, ощутив напряженное ожидание её хрупкого тела. Музыка оборвалась. Вокруг смеялись и восхищенно хлопали - похоже мы-таки сорвали аплодисменты. Она вдруг быстро чмокнула меня в нос: "Спасибо за вечер, жалко, что так не может быть всегда..." Потом я взял пива и смотрел, как Каори танцует в резвящейся толпе. Танцует явно для меня. Закинутые за голову руки, резкие в цветных бликах очертания тела, полуприкрытые зовущие глаза и влажные губы. Еще пара медленных танцев. Сначала её пригласил какой-то высоченный американец в смешной рубашке с попугаями, пришлось вмешаться и выдернуть Каори на танцпол прямо у него из-под носа. Ещё чего! В эти глаза сегодня не будет смотреть никто кроме меня...о губах уже и не говорю. Бедняга так и завял посреди площадки в недоумении. Обнимать её под музыку так приятно. Можно тихонько бормотать на ушко всякие глупости, едва касаясь носом и губами. Вдыхать легкий аромат её волос. Руки уже изучили все до чего можно было добраться и теперь тянулись к тому, до чего достать уже не так просто. Я смотрю в тёмные блестящие глаза и вижу отражение разноцветных фонариков. Как звезды. Наверное, я люблю её. Каждый раз, когда думаю о ней, сердце сладко сжимается от нежности. Когда вернулись под утро в номер сил хватило только раздеться и рухнуть на кровать. Каори устроилась рядышком, закинув мне ногу на живот. Хорошо... Утром как проснусь - зацелую. Утром раздался звонок от Горо. Он был в панике и трясся от страха. - Почему трубку не берешь? - Ты на часы смотрел? Мне тоже иногда спать надо... - У Шинго нашли наркотики. Вчера на вечеринке в Ageha оказались несовершеннолетние девицы, кто-то привел целый пучок этих "мочалок"...одной из них стало плохо. Приехала скорая. Сказали - мефедрон. Полиция обыскала всех кто был и сумки и машины. Шинго, идиот, не успел сбросить дурь, и его сцапали прямо с рукой в кармане. Господи, ну ладно бы трава еще...но ему мало показалось, секса ему, видишь ли, захотелось "незабываемого"...что теперь делать? Теперь всё...конец... Я сидел на краю кровати и не знал, что ему ответить...к такому никто не бывает готов. Если все так - то это и правда конец. Всё, ради чего столько горбатились все эти годы, терпели, стиснув зубы, осыпалось пеплом в один момент. В такие минуты думаешь - уж лучше быть одному. Сам накосячил - сам отвечай. Пробиваться в одиночку, конечно, несравнимо трудней, но... Шинго...будь я там - убил бы его точно. Но надо думать, как теперь из этого дерьма выбираться, может, удастся сохранить хоть что-нибудь. И дело не только (и не столько) в славе и деньгах, хотя кому ж не хочется жить, не считая каждую копейку и заниматься при этом тем, для чего предназначен. Иметь возможность обеспечить свою семью, быть благодарным и любящим сыном. Работа в группе давала стабильность и возможность сниматься в различных проектах, а также знакомство с огромным количеством самых разных людей, которые когда-нибудь могли бы предложить мне что-нибудь интересное. Но я всегда мечтал о большем. Неизмеримо большем. Я знаю, что многое умею и потом смогу ещё больше и хочу поделиться этим с людьми. Для этого надо как минимум выбраться за рамки попсовой группы. Моя цель - сольная карьера. И кино. Не важно в каком формате - я страстно мечтаю сыграть как можно больше и разного. И ещё я хочу увидеть мир. И чтобы мир увидел меня. И принял. Ради этого я готов работать без отдыха и разбиваться в кровь, если понадобится, снова и снова. Если и лишаться своей мечты - то уж никак не по вине такого, как Шинго. Потом простить себе не смогу. Стервятники из прессы нас просто растерзают. Им все равно, кто что и по какому поводу употреблял. Уголовного дела в отношении Шинго не избежать, никакие связи не помогут. Скорее всего Джонни-сан без колебаний пожертвует нами лишь бы избежать тесного контакта с полицией. Там только чуть копни - сразу завоняет...А значит, придётся отбиваться, рассчитывая только на себя. Никто из агентства помогать не будет. Иидзима еще и утопит с удовольствием...Надо возвращаться, защищаться лучше лицом к лицу и сразу переходить в атаку. Уроки кендо и в жизни незаменимы. Мы шли по терминалу прилёта аэропорта Нарита. Точнее почти бежали. Разумеется, в очках и шляпах. У меня духу не хватило сказать Каори, чтобы шла поодаль, её бы это обидело, да и чего уж, все равно все рушится и по сравнению с наркотой Шинго моя новость - нифига не новость... Журналисты уже пронюхали и с комфортом расположились перед выходом в ожидании несчастной жертвы, которая не может просто бросить багажную тележку и бежать со всех ног. Я умею бегать, как никто, в том числе и от прессы, но сейчас этот номер не пройдёт. Что ж, опустим забрало тогда... - Кимура-сан!!!!! Началось...не смотреть! Они не имеют права прикасаться, просто не смотреть! - Кимура-сан, постойте! Надо же, прямо хором кричат глоток в тридцать, не меньше... репетировали что ли? Упыри. Их бы вполне устроило, если бы у меня сейчас из спины торчал томагавк, а по полу волочились потроха... - Как Вы прокомментируете последние события? Никак. Сам в шоке. Комментировать буду потом. Сначала вырваться из окружения, не дать себя раздразнить. И отвезти Каори домой. Если сейчас им удастся нас остановить - она непременно попадёт в прицел. И тогда все будет гораздо хуже. Каори молодец - не отстаёт, хотя, кажется, здорово испугалась. До того нам как-то удавалось сохранить свои отношения в относительной тайне. Пару раз в журналах появлялись невнятные снимки кого-то в медицинской маске и бейсболке, но все почему-то решили, что это Такако Мацу. Впрочем, никто не возражал, включая Мацу-чан. Очевидно, у неё на это был свой резон. Внезапно к нашему "прорыву" присоединились двое крепких молодых людей в тёмных костюмах с гарнитурами на мускулистых ушах. Слава богу, это за нами. Подмога подоспела вовремя и наше продвижение ускорилось. Нас закинули в чёрный минивэн, следом запихнули багаж, и мы помчались. На секунду возникла идиотская мысль о похищении, так как все происходило в полном и даже торжественном молчании, но вскоре мне сунули в руки мобильник, из которого доносился знакомый раздраженный голос Джонни-сана, требующего меня к себе и срочно. Мы подъехали к дому, выгрузили Каори и чемоданы, а затем меня под-локотки доставили для разговора, которого никак нельзя было избежать, как ни хотелось мне сейчас забиться куда-нибудь, где потемнее, чтобы просто прийти в себя. Думаю, вздумай я сопротивляться, мои молчаливые друзья упаковали бы меня в чемодан и доставили в офис в таком экстравагантном виде. - Что можешь сказать обо всем этом? Джонни-сан в своём репертуаре - не тратит ни минуты своего времени понапрасну. - А что тут скажешь... стоило уехать и началось...но ведь Шинго взрослый мужик, как и все мы, должен сам за себя отвечать. Кто должен его круглосуточно пасти? - Что делать думаешь? - Зависит от того, что решит агентство. То есть Вы, Джонни-сан. Но, скорее всего, хиатуса не избежать...Вы уже говорили с полицией, насколько серьёзно они настроены? - Они всегда настроены серьёзно. Вопрос только в цене этой серьёзности. У нас на носу выход альбома и гастрольный тур в поддержку. На кону огромные деньги. Уже выкуплено время на основных каналах, согласовано ваше появление в нескольких проектах... отменить такое просто нельзя. Заднюю уже не включишь... придётся платить и ждать, что суммы окажется достаточно. - А возьмут? - Выбора у нас нет. Значит и у них не будет. Старик задумался, уставившись на свои руки. Я не мешал. Пока не разберусь в ситуации - рано предпринимать что- либо. - Поговори с парнями. Сейчас не время для глупых поступков. Все должны быть заодно и действовать как единое целое. И никаких скандалов. Все должно быть тихо. Тебя тоже касается, это понятно? - Я понял Вас. - Поглядим - увидим, так ли...девчонку отправь куда подальше. И думай больше о работе. Да что ж ты прицепился-то как репей! Всем есть дело до моей жизни. Злое упрямство уже расправляло крылья где-то внутри. Тихо... сейчас надо уходить, не время вступать в открытую войну, пока не разведал обстановку. Все равно сделаю, как решил. Своего не отдам. - И ещё... скоро всех будут таскать в полицию... подумай, что говорить будешь...все, иди, не отсвечивай. Мы встретились тем же вечером. Парни еще не пришли в себя от случившегося. Всех, кроме меня, уже допросили в отделе по борьбе с наркотиками. Их интересовало, откуда у Шинго дурь, давно ли он употребляет и не торгует ли сам. Судя по всему, никто не верил в то, что он у нас один такой умный и копы раскатали губу накрыть целую сеть из "звездунов" и их хозяев. Джонни-сану понадобятся железобетонные "аргументы", чтобы им расхотелось копать... Накай прогулялся в полицейское управление первым и был впечатлён методами работы служителей закона. Его трясли как грушу, он вспомнил о себе даже то, чего и вовсе не знал... Остальные находились примерно в том же состоянии. Показания разнообразием не отличались. Никто толком не смог сказать ничего определённого. Надо же, столько лет вместе работаем...не знал, что имею дело со слепоглухонемыми придурками... придётся поддержать репутацию группы, не отрываться же от коллектива... В полицию пошёл на следующий день. Засвидетельствовал почтение, так сказать. Заодно прикинулся самым большим дятлом из нашей команды. Светлый образ Кимутаку в глазах копов, померк моментально. Вот уж не жалко... Гораздо труднее было решиться на разговор с Каори. После возвращения она и так места себе не находила, а кроме того, меня не покидала уверенность, что одним разом знакомство с семейством Китагава не обошлось. Эти ребята умеют доходчиво объяснять . Как мне просить её уехать даже ненадолго? Да и не хочу я этого. Самое неприятное, что исчезло то доверие, которое между нами уже потихоньку, вроде бы, сложилось, но ещё не успело окрепнуть. Дни шли, а мы все делали вид, что ничего не происходит. Ненавижу враньё, и себя тоже в такие минуты ненавижу. Очень не хочется её разочаровывать, но понимаю, что рядом со мной сейчас опасно, да и невозможно, чтобы вся эта грязь касалась моей малышки...она такого не заслужила. "Аргументы" Джонни-сана всё же подействовали. Точнее, их количество. Никогда не сомневался в возможностях этого человека. Шинго был отпущен "за недоказанностью". Выглядел он при этом так, как будто его в последний момент сняли с электрического стула. Он весь так и светился благоразумием и тихой покорностью. Откуда что взялось, надо бы ему почаще устраивать такие полезные развлечения. Очевидно, упоминать об инциденте было строжайше запрещено. Даже пресса старательно обходила эту волнующую тему. Зато всплыла другая деталь нашей жизни, замеченная участниками засады в аэропорту. То, что я был там не один. Инкогнито сохранить не удалось, и пресса увлеченно погналась за новой добычей. Куда бы не направлялась Каори - везде её поджидали люди с диктофонами и камерами. Это проклятое племя следовало за ней попятам. Хотел было нанять ей телохранителя, но она наотрез отказалась. Жизнь пошла кувырком, мы выбирались из дома только на машине через подземный гараж, а после работы тем же путём возвращались обратно. Каори была подавлена и напугана травлей и не могла больше ни о чем другом думать. Долго так не протянешь, и я решился. Обратился в агентство с просьбой созвать пресс-конференцию. Мне не отказали, видимо, рассчитывая, что я объявлю о разрыве отношений и успокою всех относительно дальнейших планов группы. В небольшой конференц-зал отеля Four seasons набилось так много народу, что казалось, стены не выдержат и все развалится, как карточный домик. Мне уже приходилось участвовать в подобных мероприятиях, и я не слишком переживал за их реакцию. По сравнению со сценой это в общем-то сущая ерунда. Просто не надо заводиться и давать им повод укусить тебя. В конце концов, тактику односложных ответов ещё никто не отменял. Глянул в зал - лица сливались в подобие мозаики из цветных пятен. Какой-то пестрый салат из людей и техники. Не сметь бояться...Подъехали остальные. Кажется, они тоже собирались "не бояться". Ну ладно, была не была...пошли? Когда мы вышли в зал - голоса смолкли, люди перестали шевелиться и уставились на нас в упор. Ждут, что мы превратимся бабочек и начнём порхать под потолком? - Господа, прошу тишины, мы начинаем пресс-конференцию группы СМАП...зазвучал голос из динамика под потолком. Ну, поехали тогда...вы сами этого хотели. К тому моменту, как добрались до моей личной жизни, я уже порядком устал. Сначала нам пришлось долго и нудно извиняться, за причинённые хлопоты. Потом, как водится, настал черёд душераздирающих заверений, что "мы и в дальнейшем", "без колебаний" и "приложим все усилия". Что поделаешь - особенности национального этикета...Затем были вопросы о новом альбоме и гастролях. Не собираемся ли мы сделать перерыв и повременить с релизом? Мы не собирались... - Кимура-сан, что Вы можете сказать о Вашей спутнице в аэропорту? А вот и первая брошенная "граната". Краем глаза заметил тощего прыщавого типа, задавшего вопрос. "А не пошёл бы ты..." - Ничего - вместо этого сказал я. - Но вы прилетели вместе? - Разве это противозаконно, прилететь с кем-то "вместе"? - Вас связывают отношения? - Меня со всеми так или иначе связывают отношения. - Вы живёте вместе? Как долго? - Что по-вашему "долго"? - Как зовут Вашу избранницу, как далеко зашли ваши отношения? - Думаю, разные люди в разных ситуациях зовут её по-разному. Как и всех, здесь присутствующих. И я не могу судить о том, что и как далеко зашло пока не найду, с чем сравнить. - Кимура-сан, хватит, наконец, изворачиваться, отвечайте честно! Вот теперь пора! - А лишать человека привычной жизни, возможности нормально ходить, где вздумается, это честно? Или честно устраивать облаву на человека, такого же как все вы, виноватого лишь в том, что он имеет свою личную жизнь? Может быть честно будет бросаться на женщину с камерой и пытаться запугать до смерти? Для удовлетворения вашего воображения и любопытства у вас есть я - публичное лицо. Моя работа - доставлять вам удовольствие. Никто не скажет, что я выполняю её плохо. Но позвольте напомнить - каждый, кто покусится на тайну частной жизни обычного гражданина и налогоплательщика - будет иметь дело с судом. У кого-то ещё имеются вопросы? - Кимура-сан, просто скажите, есть у Вас любимая девушка или нет? - Есть. Думаю, этого знания Вам хватит надолго. - Что Вы собираетесь делать в ближайшем будущем? - Много и очень много работать. - Вы поженитесь? - Рано или поздно со мной это произойдёт, надеюсь... - Вы знаете, что такое любовь? - Уверен, что да. Желаю и вам того же. Последний вопрос, ожидаемо, был о судьбе группы. - Ответьте, пожалуйста, каждый, что вы будете делать, если все же группа будет распущена? Парни отвечали на этот вопрос уклончиво, типа "да ни за что" и "не предоставляем себе такой ситуации". Я же сказал просто: "Буду продолжать работать дальше. Я всегда буду продолжать. Хотите вы того или нет." Через три с лишним часа, мы наконец, вышли на свежий воздух, совершенно обессилевшие и голодные, как весенняя саранча. "Ну что, вроде все удачно прошло?" - подал голос гадёныш Шинго...на него зыркнули так, что он моментально заткнулся, втянул голову в плечи и поплелся за нами в ближайшую раменную. Цуепон собрался было пинка ему отвесить, да промахнулся, опыта, видать, маловато, а жаль... Как только уселись и заказали поесть - все уставились на меня: "Аники, ты спятил? Ты это всерьез - говорить такие вещи?" О чем это мы? Ах да, развал группы... - А что вас так удивило? По нынешним временам все может случиться, сами знаете. Нужно быть готовым. Я - готов. Не совсем так, если честно...ни хрена я не готов. Если уйду сейчас - уйду "в никуда". Хотя, думаю, шансов пробиться у меня побольше, чем у остальных. По-хорошему мне нужно было бы ещё пару лет, чтобы подготовить себе "запасной аэродром", обрасти контрактами и успешно завершёнными проектами. Но если придётся выбирать между уходом в никуда и жалким существованием, унижением и потерей лица – значит, так тому и быть...Сейчас СМАП - уже не моя семья, как было когда-то. Мы выросли и наши дороги скоро разойдутся. Слишком уж все мы разные, всё чаще не понимаем друг друга, да и не хотим понимать. Я стараюсь не замечать косых взглядов, не обращать внимания, когда кто-нибудь из парней откровенно сачкует за моей спиной. В конце концов, то, что я тяну эту грёбаную телегу столько лет с неизменным энтузиазмом - моя собственная инициатива. Наверное, я по-другому не умею. Проще сделать как следует, либо не браться вообще. К тому же, на сцене получаешь такой заряд энергии, что всё окупается с лихвой. Весь вопрос теперь в том, как наше дальнейшее будущее видит Джонни-сан со своей бандой. Посмотрим... После моего гневного выступления следить за домом перестали, но это было уже не важно... что-то сломалось...даже мое признание, что я не свободен, ничего не изменило. К тому же у Каори теперь было гораздо меньше работы - век модели недолог... наступили трудные времена. Она застыла, будто перед прыжком в пропасть, хотела взлететь и не могла решиться. Боялась изменений, что вот-вот произойдут с нами. Я был уверен, что в глубине души она хотела бы остаться со мной, родить детей (мне всегда представлялись именно "дети", а не "ребёнок"), я же вижу - Каори любит меня. Может, даже сильнее, чем мне кажется. И в то же время не знает, что ей делать с моей треклятой славой и своей ревностью и неуверенностью в завтрашнем дне. "Разъяснительные беседы", проведённые с ней моими хозяевами Китагава и преследование, которому из-за меня подверглась малышка окончательно её измотали. Было бы легче, если бы я знал, чем её так запугали, что она захлопнулась, как ракушка, чьи створки снаружи никак не разжать пальцами. На прошлой неделе я снова ходил к Джонни-сану. Старик рвал и метал по поводу моих слов на пресс-конференции, орал срываясь на визг, размахивал руками, я даже всерьёз начал бояться, что его удар хватит. Что тогда делать-то буду? Но и отступить было нельзя - почувствует слабину - пропала тогда моя головушка. Старый хрыч уважает только силу. Наши отношения всегда были основаны на терпении. Мы изо всех сил соблюдали нейтралитет, я демонстрировал интерес и стопроцентную боеготовность в любых ситуациях, а старик смотрел сквозь пальцы на "нарушения спортивного режима" и наличие у своей собственности некоторых личных предпочтений. В качестве бонуса прилагалось "непринужденное общение" с элементами юмора в стиле "дедушка-внучек". Теперь же, судя по всему, одним юмором дело не обойдётся...будем стоять на своём. Через полтора часа можно было фиксировать ничью. Джонни-сан осип, побагровел и пыхтел как кит на отмели, у меня начал дёргаться левый глаз и свело пальцы на руках, которые непроизвольно сжимались в кулаки. Сторговались на том, что работа над новым альбомом продолжится, все запланированные интервью и фотосессии будут отсняты и я не буду отвечать на вопросы о личном и творческих планах, уступив эту сомнительную честь Накаю. Кроме того, мы с Каори должны будем временно формально разъехаться, максимум до окончания тура. Взамен мы получали спокойствие, прекращение слежки и "профилактических бесед", а также возможность продолжать отношения. Каори больше не тронут. Совсем. Ни словом, ни делом. В противном случае я буду свободен поступать, как сочту нужным . Уже выходя из кабинета, услышал за спиной хриплый смешок : - Сукин ты сын, Такуя, мальчик...чуть не загрыз ты меня сегодня...выучил на свою плешивую башку... вот так и поступай всегда. Молодец. Запомни... Я кивнул, не оборачиваясь, и закрыл за собой дверь. Господи, смогу ли я когда-нибудь сам решать, что и как мне делать? Если для этого понадобится терпение - что ж, теперь оно у меня есть. Тем же вечером я решил поговорить с Каори, она давно ждала этого, но тогда я не был готов обещать ей что-либо. Просто не был уверен, что смогу сдержать слово . Неожиданно она взяла инициативу в свои руки: - Такуя...думаю, нам надо расстаться...Ты отпустишь меня? Решительно сжатые губы стали почти не заметны на бледном лице. Пальцы чуть дрожат. "Маленькая моя... сильная моя девочка..." - Какой "расстаться", глупышка, мы же только что почти победили? Выиграли время... - Сейчас я тебе только мешаю, ты должен позаботиться о себе, не бросай из-за меня карьеру, милый. - Каори, Каори, девочка, этим ты никому не поможешь, нам теперь надо быть заодно. Верь мне. Сейчас всё успокоится, жизнь войдёт в прежнюю колею. Выпустим альбом, откатаем тур - опять станем жить вместе... подумаем о будущем... - Будущем? Мокрые глаза с острыми иголками ресниц уставились на меня в упор. Я не выдержал взгляд. - О каком будущем ты говоришь, Такуя? Нам дадут пожениться? Может быть, завести детей, а? - Будет. Как захотим, так и будет... В ту ночь мы впервые за долгое время заснули вместе... Два дня спустя во время подгонки костюмов раздался телефонный звонок: - Кимура-сан? Мне нужен Кимура-сан! - Да, да, слушаю. Незнакомый женский голос. - Погодите, здесь шумно, извините, сейчас выйду, где потише. В коридоре прислонился к стене. - Пожалуйста, говорите... - С Вами говорят из Университетской клиники Токио...Хиракава Каори-сан... - А??? Перестал дышать...в висках стучало. - У нас Хиракава-сан. Назвала Ваш телефон, вы знаете её? - А...да, конечно, что случилось? - Нападение на улице...полиция уже разбирается. - Что с ней? Подождите, я еду! Выбежал на улицу в чем был и рванул к ближайшей станции метро. На машине сейчас никак - пробки. Натыкаясь на людей, мчался сломя голову, в ушах все ещё звучало: "...нападение...нападение на улице..." Как это могло случиться? Она ранена? Какая сволочь...? Хоть бы выжила! Хоть бы обошлось, боже, помоги ей, спаси мою Каори! Люди в метро оборачивались, что-то говорили, но я не слышал их. Уши словно заложило, как на глубине. Искаженные звуки еле пробивались внутрь . Наконец, стеклянные двери...чуть не врезался... Мне показали, куда идти. Хирургия… . В коридоре я увидел пожилого мужчину со стаканчиком кофе. Полицейский. На Каори напали по дороге на кастинг. Женщина. Плеснула в лицо кислотой. Случайно не попала - её толкнули, и она промахнулись. Пострадала одежда. И левая рука. Сейчас идёт операция. Я слушал и никак не мог понять. Полицейский задавал какие-то вопросы, а я не мог даже поверить в то, что услышал только что. Кислота? Фанаты? Или старик не сдержал слово. Сполз по стенке и так и сидел у двери, пока не появился врач. Слава богу, Каори пострадала не очень сильно. Предстояло ещё несколько пластических операций, когда рана заживёт, но с рукой все будет в порядке. - Я бы больше беспокоился о её душевном состоянии, сказал доктор. Следующий месяц она провела в больнице. Мы виделись почти каждый день. Если не мог днём - приезжал на ночь. Меня пускали... иногда есть польза и от Кимутаку. Каори изменилась. Она больше не улыбалась, в глазах поселился страх. Я садился рядом, гладил её лицо, руки, волосы. Рассказывал, как прошёл день, что происходит снаружи. О нападении мы не говорили. Полиция никого не задержала, на камерах не было видно лица. Я не мог отделаться от мысли, что это было сделано по приказу Джонни-сана. Не поверил в "счастливую случайность". Не попасть с одного метра? Скорее, это было предупреждение. Почему он передумал? Или так решил с самого начала? Я тоже все для себя решил. Когда, наконец, Каори выписали, она не захотела возвращаться ко мне. Я не стал возражать, пусть пройдёт время, она успокоится, а я буду рядом, никуда её не отпущу. Так и жил на два дома. Ничего, мы сможем, нужно только терпение. И время. Однажды, было совсем поздно, возвращаясь со студии, я увидел её около своего дома. Удивился...нет, больше обрадовался, сама пришла... оказалось - зря. Она решила уехать в Нагою к родителям. Насовсем. Стало холодно и тяжело дышать. - Пойдем к тебе? К тебе, не "к нам". Что с нами происходит? Какие слова мне нужно сказать ей, чтобы она осталась? Мы сидели за барной стойкой, она, совсем как раньше, болтала ногой...как раньше...Пили кофе... молчали... - Я не принесу тебе счастья. Видишь, что происходит? Они ненавидят меня, Такуя. Они поймают меня рано или поздно, и ты не сможешь меня защитить...ты же не можешь всё время быть рядом...Такуя, мне страшно...за что они все так ненавидят меня? Она выпалила все это на одном дыхании, словно боясь, что я не стану слушать. - Не уходи. Чей это голос? Неужели мой, даже не голос - шепот, голоса не было... Она покачала головой. - Поздно, ничего не выйдет, теперь я знаю. Думала, смогу привыкнуть, как-нибудь утрясётся, ведь главное - любить. А я люблю. Тебя люблю. И ты. Может быть... - Я? Каори, я... Схватил её в охапку, запрокинул голову, чтобы видеть глаза. Глаза были закрыты. Я тряс её, пытаясь растормошить, вывести из ступора, вернуть ту, мою чудесную Каори, мою упрямую недоверчивую девочку с искорками в глазах. Они всегда были там, на самом дне...лицо серьёзное, а в глазах уже зажигаются тёплые огоньки. Для меня. Но теперь глаза её закрыты. Нет моих огоньков. Где брать теперь надежду? Пытался целовать бледное лицо со сжатыми веками, тонкие губы, даже нос - она не сопротивлялась. Как будто была не со мной. Руки ещё обнимали худенькие плечи, силясь удержать, навсегда запомнить каждую клеточку её тела, а сердце уже горевало о своей потере. Глаза немилосердно жгло. - ...нет-нет, не плачь...ты ведь Кимутаку, мой Кимутаку не должен плакать, ты - моё солнце, моя луна и звезды...пожалуйста, побудь со мной сегодня, не отпускай меня, ладно? Она взяла моё лицо в ладони, гладила, целовала глаза, лоб, губы, словно тоже пытаясь запомнить. Я боялся пошевелиться, как будто она могла исчезнуть, растаять прямо в моих руках лужицей прошлогоднего снега. Каори сама потянулась к пуговицам у меня на груди. Внутри все замерло, стало нестерпимо больно...это в последний раз. Её горячие ладошки скользнули под одежду, лаская грудь и плечи, взгляд уперся в лицо не мигая. Я по- прежнему не двигался, почему-то был уверен, что нельзя. Она изучала меня так, как будто видела впервые. Медленно продвигалась дальше, наконец, встала и зайдя за спину, потянула с плеч рубашку. Я не видел, как она раздевалась, просто почувствовал движение навстречу и маленькое тёплое тельце, приникшее к моей спине. Мне показалось, что так она скоро замёрзнет, надо нести в постель. Пока шёл - не отрывал глаз от её лица. Каори улыбалась. Впервые за несколько недель. Я никогда еще не любил её так медленно, чтобы не спугнуть, подгрёб под себя и гладил, лаская и согревая. Маленькая грудь привычно легла в руку, пальцы нащупали сосок-горошинку. Она выгнулась нетерпеливо. - ...тише...тише, все хорошо... Прикасаться к её груди губами нежно очень трудно, хочется схватить и сжать, чтоб застонала... - Такуя... - Ммм? Языком по ключице... - Ты никогда не говорил мне... - Простишь меня за это? Переместился ниже, пусть не болтает...незачем болтать... - Если скажешь - Люблю тебя, прошептал в ямочку на животе... - Как тихо, я почти не слышу, скажи ещё... - Люблю тебя - уже громче, и помолчи, пожалуйста...я занят... Потом ей тоже стало некогда...руки вцепились мне в волосы, прижимая ближе, тело напряглось взведенной пружиной, Каори отвечала мне так неистово - не верилось, что это она только что сидела рядом холодная и потухшая. Я ждал, что вот сейчас закричит, но, кажется, она не могла, просто не было сил, а мне как раз хотелось. Орать и брать её снова и снова. Трудная и сладкая задача, каждый раз доводить её до края и не взорваться самому. Я справился. Хотел рассказать ей, как люблю, как не хочу отпускать, как буду тосковать, если покинет меня. Уже захлёбываясь победным криком, увидел её сияющие глаза...моя... Засыпая, чувствовал тонкие пальцы на виске – она ерошила мне волосы, глядя задумчиво и чуть грустно. Проснулся с трудом, вынырнул как из глубины, не сразу понимая, где нахожусь. Вдруг ощутил тишину и пустоту вокруг. Я был один. - Каори? Ушла. На столе нашёл письмо и не поверил. Ушла. От меня. Теперь не увижу. Она написала только: "Прости. Не смогу быть с тобой, постарайся понять. Люблю. Каори." Я не мог сейчас ни о чем думать, даже пошевелится было проблемой. В голове крутилась только одна мысль: "...мне нужно море... может, станет легче..." Не смог заставить себя есть - в гараже ждет машина с доской на багажнике. Все остальное потом... если будет. Пока ехал, понял, что наступила осень. Жёлтые листья маленькими водоворотами кружилась по асфальту, планировали в воздухе. Небо такое высокое, ясное, видно даже храм Атаго на вершине холма. Надо же, так замотался, что ничего вокруг не вижу. Впрочем, я уже все решил. Но это после, сейчас - море. На берегу никого, ещё бы, солнце уже поднялось высоко, но все равно холодрыга...нарочно не торопился натягивать гидрокостюм - надо прийти в себя. Лёжа на доске, поплыл от берега. Буду плыть, пока хватит сил...Сколько я уже здесь? Не знаю, берега давно не видно. Сегодня тихо, волны нет. Начал накрапывать дождик...На лице вода, мешает смотреть. Не важно, брызги это, дождь или слезы. Ничего больше не важно. Может быть, когда-нибудь будет по-другому. Даже наверняка. На берег выбрался, уже не чувствуя пальцев ног, греб на одном только упрямстве. Но море, моё море сделало свою работу, на душе стало спокойно и почти светло. В машине тело согрелось и проснулся голод. По радио крутили Whitesnake «Looking For Love»… Нашарил в бардачке надкусанную шоколадку…Каори позаботилась обо мне… Все мы ищем любовь. Я не исключение… В детстве я ощущал любовь каждой клеточкой маленького тела. Это казалась нормальным – а как же иначе. Но время идет, и безусловная нетребовательная родительская любовь уже не сопровождает каждый шаг, оставаясь в глубине сердца, согревая его и оберегая. Мы ищем другую любовь, с которой можно двигаться дальше, как со свечой во тьме. Иногда свеча гаснет, оставляя нас беспомощными и слепыми. Пора научиться зажигать свечи самому. Создавать спасительный свет и тепло… Когда последний концерт тура, наконец, был завершен, и мы вернулись в Токио, я вновь открыл знакомую дверь. Чтобы положить на стол свернутый лист бумаги. - Не пожалеешь? - – Не знаю. Надеюсь, что нет Мне больно было думать, что Каори, возможно, пострадала по вине клана Китагвва, но и поступить по-другому никак нельзя. - Ладно, ты взрослый, иди уже…и, Такуя…это не моя вина… Мы оба знаем, что ни поверить в его слова, ни проверить их я не смогу. Парни встретили мое решение в штыки. Началась настоящая блокада, но это уже не имело никакого значения, мне не требовались ни понимание, ни поддержка. Когда-то, пока мы работали в SkateBoys на подтанцовках у старших мне отчаянно хотелось, чтобы публика меня узнала и запомнила. Чтобы я мог подарить им себя и получить в ответ любовь и благодарность тысяч людей, зажечь в их глазах свет...все оказалось и проще и страшнее... Конечно, раз на раз не приходится, бывает, что я после концерта хожу окрыленный победой и страстно жду следующего...я уже не могу без этого, уж лучше умереть. Каждый раз идешь на сцену за новой порцией жизни не зная, получишь ли что искал... Сначала тошнит и ноги предательски дрожат от слабости, твердый и ровный до того пол становится зыбким и ненадежным. Но как только гаснет свет и раздаются первые такты вступления - публика издаёт такой жадный пронзительный крик, что мгновенно забываешь все, что занимало тебя до сих пор. Подступает болезненное возбуждение, все внутри напрягается, как в ожидании удара и это плохо, потому что двигаться в таком состоянии трудно. Приходится часто и глубоко дышать, чтобы ослабить напряжение и быстрее идти на сцену. Каждый раз я испытываю двойственное чувство, выходя на яркий свет под взгляды огромной толпы, которая сейчас вся как одно огромное страшное существо - ищет тебя глазами, ловит каждое твоё движение, каждый выдох и стон и неистово желает тебя всего целиком. Затаиться не выйдет, тебя уже поймали... Мне всегда хочется поддаться этому желанию и ответить на призыв, заигрывать со зверем, ускользая от него каждый раз, когда становиться слишком опасно...Но в то же время я хочу одержать верх над ними, управлять толпой, раз за разом доводя ее до исступления и оставляя обескровленной и опустошенной. Это не может продолжаться долго, каких-нибудь пара часов, в зале вспыхнет свет и наступит расплата и это обычно похоже на тяжелое похмелье. Вместо радости победы часто приходят пустота и одиночество. Далеко не каждая волна возбуждения заканчивается разрядкой. Это - любовь без нежности. Никакого самообмана: меня изловили, выпотрошили и съели в присутствии десятков тысяч человек. Чувствуешь себя жевательной резинкой, которую употребляют по привычке для того, чтобы освежиться, а когда надоест - выплевывают или избавляются от нее, незаметно прилепив под стол...противно... Надоело быть жвачкой: хочу, чтобы хотели МЕНЯ и ждали меня и слушали то, что я захочу им сказать... пусть билеты будут стоить дорого - ничего, накопят - тем более желанным будет приз, а уж я смогу отдаться им так, чтобы надолго запомнили! Если это эгоизм – значит, я хочу быть эгоистом, на меньшее не соглашусь.