MayBE

Признаваться в этом даже самому себе было немного стыдно, но мне уже начинало казаться, что с приездом детей и, особенно, бабушки наша замечательно беззаботная жизнь, к которой я успел привыкнуть, будет непоправимо нарушена и чудесное настроение праздника исчезнет... И только заметив в толпе прибывших тёщину соломенную панаму с синей лентой и две маленькие фигурки, оседлавшие чемодан и без остановки крутящие головами с задорными хвостиками, понял, как сильно соскучился по ним. Мы бросились наперерез людскому потоку и через минуту уже обнимались со своими путешественницами. Удивительно, но никто из пассажиров-японцев нас не узнавал. Видимо, солнце, море, ветер, бейсболки и тёмные очки сделали своё дело и теперь мы меньше всего походили на "достояние" и "воплощённую мечту"... Вот откуда в детях столько энергии? Летели-летели, а выглядят так, как будто только что хорошенько выспались и готовы на "подвиги". Обе немедленно начали карабкаться на меня, да так шустро - того и гляди, штаны мои с задницы съедут. Путь к выходу продолжили уже в полном составе: Дзуки с чемоданом и большой сумкой, рядом её мама - неправдоподобно тоненькая и хрупкая в своём летнем платье в мелкий голубой цветочек и я, с Мицу, накрепко вцепившейся мне в волосы, на плечах, и Кокоми, гордо вышагивающей рядом, за руку. Пока шли до парковки - девочки трещали без умолку. Я различал лишь отдельные слова: самолёт, облака, рисунок, булочка, мешали спать... всё смотрел на них и улыбался, понимая, что теперь-то как раз полный порядок, моя нормальная жизнь вернулась, как вода с приливом и вот-вот захлестнёт с головой, но это не страшно - мы поставим парус и лодка поплывёт... И всё же... ласковых весёлых пузырьков прошедших дней было немного жаль... Сидзука с уважением поглядывала на мать: столько времени провести с двумя непоседами в дороге и при этом - само спокойствие и ни единой лишней складочки на платье...вот это настоящий класс! Закинув мамины вещи в соседний номер, пошли обедать. Булочки булочками, но если детей вовремя не покормить - они кого угодно съедят... К вечеру, распластавшийся на животе Таку уже был похож на подтаявшую мороженку - девчонки облепили его - теперь их за уши не отдерёшь, а он, кажется, сейчас растечётся лужицей от удовольствия. Кокоми вытянулась сверху по всей длине и сопела, пытаясь при помощи расчёски и своих заколок соорудить на папиной голове нечто похожее на гнездо и одновременно на взрыв сверхновой - она такое видела по телевизору, а Мицуки с гордостью демонстрировала придавленному пленнику слоника и киску, которых она нарисовала "специально для него", пока летела. Жертва партизанской войны не сопротивлялась, даже не пытаясь выяснить, кто из кошмарных монстров на листе бумаги слоник, а кто - нет. Две удивительно похожие темноволосые женщины, сидели, посмеиваясь, за вечерним чаем на террасе, любуясь закатом и обсуждая планы на завтра. Погода сентябрьского понедельника порадовала нас мелким занудным дождичком из хмурого одеяла туч, не оставивших вчерашнему солнышку ни единого шанса. На рынок Сант-Уан решили не соваться - он пока слишком велик для маленьких девочек, которые, скорее всего, быстро устанут и большую часть вылазки их придётся тащить на себе. А если кто-нибудь потеряется...даже думать страшно. Знакомство с увлекательным миром винтажного барахла и букинистических развалов начали с блошиного рынка Дофин в старом еврейском квартале - неизмеримо более дружелюбного и симпатичного. К тому же крытые стеклом галереи - отличное средство от дождя и ветра и можно будет провести целый день за поиском сокровищ. Сокровища, конечно же, были у каждого свои. Пожалуй, больше всех меня впечатлила Кокоми: наткнувшись на лавочку с париками, шляпами, сумочками и прочей нарядной винтажной ерундой, она решительно затормозила процессию и не успокоилась, пока не перемерила все шляпы. То, что некоторые из них были определённо мужскими и настолько велики ей, что закрывали лицо до кончика любопытного носа - красотулечку нимало не волновало. Юная особа крутилась перед зеркалом, поминутно требуя одобрения с нашей стороны. Хозяйка всего этого богатства, вязавшая что-то крючком на табурете в углу, видимо, тоже получала удовольствие от происходящего и против нашествия не возражала. Промучившись выбором с полчаса и так и не определившись, Кокоми вздохнула, стянула с головы фиолетовую "таблетку" с перьями и побрела к выходу. Душераздирающее зрелище... В отличие от неё мне удалось разжиться прикольной кепкой-восьмиклинкой из мягчайшей черной кожи. Вид у меня в ней был самый что ни на есть залихватский, Дзуки осталась довольна. Перекусили крепами с клубникой и шоколадом и разделились: мы со старшей решили посмотреть на книги, альбомы и фотобуки из прошлого века и заглянуть в пару мест, где торгуют старой техникой. Мне хотелось подыскать подходящие боковые кофры для мотоцикла. Подозреваю, что Кокоми увязалась за мной из чисто практических соображений: во-первых, если она наткнётся на очередную "пещеру Али-бабы" и зависнет надолго - я не буду тянуть её за рукав и позволю покопаться как следует - сам такой и она об этом прекрасно знает. А во-вторых, и об этом она знает тоже - я не смогу устоять перед бровками домиком и покорно заплачу за все, что ей приглянется. Мицу тоже в курсе этой интересной поведенческой аномалии, но пока её аппетиты ограничиваются мороженым и игрушками. Боюсь даже думать, что ждёт меня в ближайшем будущем... Сидзуку интересуют антикварные ряды, особенно светильники - у неё с ними давний и прочный роман. То, что по различным соображениям не находит себе места у нас дома, она дарит родным и друзьям, и часто здорово угадывает с подарками. Ещё моя жена любит привозить из отпуска большие тарелки с необычными орнаментами. Никого не смущает такая разномастная посуда - наоборот, так даже интереснее и вкуснее. У Мицуки, которую она взяла в компаньоны, пока твёрдых предпочтений не было - в целом она одобряла мамины взгляды на дизайн и радовалась её находкам. Бабушка "ерундой" не интересовалась, поэтому осваивала культурную программу. Вообще, есть в посещении блошиных рынков что-то от охоты или добычи золота. Ужасно азартное это дело. Иногда нароешь что-нибудь абсолютно потрясное и радость переполняет - так и хочется всем показать находку. Такими вещами приятно пользоваться - они несут на себе отпечаток индивидуальности, имеют свой особый характер, даже иногда душу. В прошлый раз я купил тут старый фотоаппарат "Leica" в потёртом кожаном футляре, пахнущем путешествиями и удивительными историями, которые ему довелось сохранить для людей. Теперь иногда беру его с собой - уж больно приятно к нему прикасаться, ловить в видоискатель новые сюжеты и лица. Мне даже кажется, что фотографии, сделанные с его помощью - более живые, что ли...по крайней мере, свою семью я люблю снимать именно им. Всё-таки Кокоми - настоящий друг. Без неё я бы проскочил мимо подъемной гаражной двери в стене, на которой, намалёванные белой краской, выделялись слова "Jolie Becane". Внутри было не слишком светло, но завлекательно пахло бензином. Мы зашли и огляделись...ох, ну ни фига ж себе, сколько всего интересного! Судя по всему, хозяин специализировался на кроссовых мотоциклах и всём, что с ними связано. Окончательно меня добил Suzuki TM250 1966 года - насколько я помню, первый японский спортивный мотоцикл. Несовершенный и сильно уступавший европейским и, тем более, американским на соревнованиях, но главное - наш. И цена вполне пристойная - тридцать тысяч евро... "А ну прекрати! Не о том думаешь..." – вот, как объяснить внутренней "жабе", что я собирался просто помечтать немного...совершенно безобидно и без последствий. И вообще - мне же сумки нужны, кажется? Кофры мы и правда нашли. У приятеля хозяина Suzuki... К моему пожилому Харлею отлично подойдут. Такого же почтенного возраста. Новые на нём смотрелись бы странно. Пока я кружил вокруг мотоциклов Кокоми терпеливо топталась рядом, снисходительно поглядывая на меня и загадочно улыбаясь чему-то. А когда, договорившись с продавцом, куда доставить покупки, мы, наконец, вышли на улицу - уцепилась за мою руку и сказала вдруг: "Хорошо, что у тебя тоже есть свои игрушки, пап. Без них ведь ужасно скучно, правда?" Кивнул и, подхватив её на руки, двинулся дальше, искать для моей прекрасной дамы что-нибудь совершенно "нескучное". Я первым заметил вывеску "L'odeur des errances" над темно-голубой обшарпанной дверью. По моим представлениям, странствия должны пахнуть настолько замечательно, что пройти мимо было бы большой ошибкой. Ну мы и не прошли... Сквозь витрины, заставленные всякой всячиной, с улицы просачивался неяркий солнечный свет, заставляя пылинки, поднятые нашими неосторожными шагами, танцевать в воздухе. Застывшее давным-давно время не тревожило даже тиканье больших каминных часов, замеченных мной на одной из полок. Давно хотел что-нибудь в этом роде, но пока не придумал как вписать такое в интерьер нашего дома... Витая деревянная лестница уходила куда-то под потолок и повсюду были книги. Они уютно стояли на полках, стопками громоздились на столах. Разного формата, старые и не очень, в дешёвых бумажных обложках и запредельно дорогие даже на вид. Я - невеликий книгочей, но и мне сразу же захотелось взять в руки хотя бы одну, к примеру, вот эту, с задумчивым жирафом на обложке... Еще здесь были карты, гравюры и даже картины. Все, так или иначе, относящееся к путешествиям. Различные предметы, подчас непонятного мне назначения, заполняли всё пространство, свободное от книг. Медные кувшины и лампы, в каждой из которых, теоретически, мог быть заключён джинн, стояли на полу вдоль стены, с которой на нас пристально и как-то не слишком по-доброму смотрели деревянные маски неведомых племён. Веера, статуэтки и фигурки животных, иногда совершенно фантастических - от всего этого разнообразия рябило в глазах и хотелось остаться тут как минимум навсегда, чтобы рассмотреть, как следует. Я люблю забредать в такие места дома, но никогда прежде мне не приходилось видеть такое впечатляющее собрание действительно интересного барахла. Большинству этих вещей было немало лет, и они явно не имели ничего общего с китайскими поделками, рассчитанными на невнимательных туристов. - Ух ты-ы-ы! - восхищению Кокоми не было предела. Чёрт... а я ведь и забыл, что не один стою с задранной башкой, разглядывая всё вокруг. - Пап, смотри! - и она уже вцепилась в "мою" книжку с жирафом. Отлично...теперь я буду просто обязан купить её, да мне и самому этого хочется... Самое интересное - в лавке не было ни души. Ни на наши голоса, ни на звонок, отыскавшийся на столе, никто не вышел. Он появился сверху где-то через час, когда Кокоми извлекла откуда-то целую свору забавных фарфоровых собачек и, расставляя их так, будто они играют друг с другом, на ходу придумывала пёсикам смешные реплики и имена. В руках у кареглазого невысокого человека с веснушчатой кожей и кудрявыми непослушными волосами был калейдоскоп. Не такой, как в моём детстве, тот был совсем простой, но старинный, в потемневшем деревянном корпусе, украшенном затейливой резьбой. - Хотите взглянуть, мадемуазель? - заметив восторженный умоляющий взгляд девчонки, с улыбкой спросил лавочник, - пожалуйста, я только что закончил приводить его в порядок. Дважды просить не потребовалось и мне ничего не оставалось больше, как спокойно сидя на табуретке, определённо бывшей когда-то туземным барабаном, беседовать с гостеприимным хозяином о его сокровищах, пока дочка любовалась узорами, сотканными из отблесков цветного стекла. Разговор был интересным, а еще нас угостили отличным кофе с кардамоном и корицей и маленькими, на один укус, марципановыми пирожными. Оказывается, месье Лаваль представлял собой уже пятое поколение владельцев лавки. По наследству ему досталась и фамильная проблема: бедняга никак не мог выбрать, коллекцию чего он на самом деле собирает? Все его предки, судя по всему, страдали тем же самым недугом в особо заразной форме. Пока пили кофе, я с удовольствием слушал рассказы про вещи, которые нас окружали. Некоторые из них были очень смешными, другие, наоборот, заставляли грустить и задумываться о странностях жизни. Потом и сам отвечал на расспросы... Собеседника интересовало всё: кто мы и откуда приехали и правда ли, что японцы рыбу едят только сырую и книги читают справа налево столбиками, а письма пишут слева направо строчками? В какой-то момент я обнаружил, что Кокоми уже не роется в коробках со всякой интересной мелочью, а сидит рядышком на коврике, прислонясь к моему колену и внимательно слушает. Не выпуская сокровища из рук. Расстались мы страшно довольные друг другом и, раз пятнадцать пожав друг другу руки, отягощённые сумками и пакетами, побрели дальше. К концу дня мы с напарницей были гордыми обладателями серии древних черно-белых постеров с изображением фордовского конвейера и первых экземпляров автомобилей, сделанных на нём. То, что надо, чтобы повесить на лестнице, ведущей в гараж. Кроме того, нашлась, наконец достойная шляпа для моей принцессы. Ярко-голубая, цвета июльского неба с букетиком мелких беленьких цветочков за лентой, панама, делала Кокоми чуть старше, придавая загадочный и романтический вид. Сама она, разглядывая себя в зеркало, смешно вытягивала шею и привставала на цыпочки, стараясь быть выше. Ну вылитая мама! К шляпе подошёл браслет из каких-то бирюзовых и белых камушков неправильной формы на светлом кожаном шнурке, там же болталась и серебряная подвеска в форме морской звезды. Сияющая дочь молча вышагивала рядом со мной, слегка притормаживая напротив зеркальных витрин и раздуваясь от гордости и сознания собственной красоты. И, разумеется, в двух тёмно-синих пакетах из плотной бумаги ждали своего часа книга с жирафом, семь резвящихся собачек и калейдоскоп. Младшей мы решили подарить разноцветные стеклянные бусики, похожие на обсосанные леденцы, но, тем не менее, очень милые, и сумочку из ткани с искусно вышитыми юркими красными рыбками, вроде тех, что плавают в аквариуме дома. Бедная сестрёнка чуть не спятила, пытаясь выбрать из шести вариантов - все были на диво хороши. Я уже готов был сдаться и сказать: "Бери все!" - так мне хотелось покончить уже с покупками и уединиться где-нибудь с хорошим куском мяса и салатом или большой тарелкой пасты под бутылочку вина, благо за руль меня сегодня никто не посадит, но тут Кокоми, вынырнув из-за стойки с сумками, вручила мне выбранный экземпляр и разрешила: "Плати!" Я хрюкнул от неожиданности и заржал, осознавая, насколько нелегко придётся тем счастливчикам, в чьи протянутые руки мне придётся однажды отдать с таким трепетом выращенные "цветочки"... Разумеется, для мамы тоже кое-что нашлось. В одной из букинистических лавок отыскался альбом раскрашенных вручную акварелью эстампов по мотивам её любимых импрессионистов. Тридцатых годов прошлого века. Разумеется, по цене чугунного моста. Со второй попытки мне удалось запинать жабу в дальний угол и я уже надеялся, что она сможет посидеть там некоторое время, как вдруг хозяйка "культурного наследия", всё это время сверлившая меня маленькими цепкими глазками, ойкнула и, прикрыв порозовевшее лицо руками, пропищала что-то вроде «J'aime vraiment le cinéma japonais», протянула открытку и ручку у для автографа и...на радостях скинула аж целых восемьдесят евро. Победа! От Кимутаку тоже иногда бывает польза, хотя мне всегда казалось, что эта зажравшаяся скотина стоит, всё же, несколько больше... Я строго-настрого наказал Кокоми не проболтаться про этот альбом. Придёт время, и я сам отдам его Сидзуке. Наедине. Моя не по годам разумная дочь сделала страшные глаза и закивала так, что чуть не потеряла шляпу. А бабушку мы сводим в хороший ресторан. Понедельник оказался чудесным, и я чувствовал себя абсолютно счастливым. Распогодилось. День, начавшийся с дождя, под занавес порадовал мягкими солнечными бликами на листьях и траве и лужами под ногами, в которые некоторые безответственные девицы так и норовили угодить на радость маме. Мне удалось на сей раз отмазаться от высокой чести быть личным транспортом для Мицу под предлогом того, что "...папу уже используют как вьючное животное - иди ногами и не вой!" Сегодня они с мамой переплюнули нас в умении захламлять пространство. Покупки Сидзуки торчали из многочисленных сумок и пакетов, дожидаясь, когда на них обратят внимание. Не представляю, как мы потащим всё это домой...покупку личного самолёта мне, боюсь, пока не потянуть. Уже подходя к отелю, наткнулись на возбуждённую кучку соотечественников. Определённо, они поджидали нас. Настроение тут же съёжилось... Проходя мимо них с лицом "это вовсе не я и даже ни капельки не похожа", Сидзука услышала вдруг за спиной: "Гляди-ка... Вытащил свою старуху с выводком по Парижам погулять..." Слова ударили наотмашь, ноги отказывались идти и дышать стало нечем. Спохватившись, она выпрямилась в надежде, что никто ничего не заметит. Напрасно... Он медленно повернул голову в сторону говорившего и уставился на вытиравшего пот со лба, рыхлого мужчину средних лет в компании двух противного вида тёток. Оценив перспективу сделать интересные фотки, все трое разом схватились за телефоны. Аккуратно поставив пакеты на землю, чтобы ни один не упал, одним неуловимым движением Таку "перетёк" поближе к начинающим папарацци и, не прекращая сверлить их тяжёлым взглядом, преспокойно забрал из рук остолбеневшего жирдяя телефон и, углядев ближайшую урну, зашвырнул его туда, после чего, по-прежнему в полной тишине, схватил оппонента за шиворот и резко дёрнул. Раздался короткий испуганный взвизг, - "как заяц, которого сейчас сожрут..." - подумала Сидзука... Мужик, отшатнувшись, потерял равновесие, упал и неловко пополз на карачках прятаться за ногами своих спутниц. Выглядело это отвратительно и она, схватив девочек за руки, поскорее пошла вперёд: чем быстрее они доберутся к себе в номер - тем лучше. Ни к чему детям смотреть на такое... "Ни за что нельзя давать им понять, что нас это всерьёз зацепило..." - мысли в голове так и прыгали, как потревоженные кузнечики... "Почему он так отреагировал - неужели тоже думает, как они? Не надо было обращать внимания... старуха... наверное, со стороны смотрится именно так...Таку никогда ничего не скажет ей, но кто знает, что видит он каждый раз, когда просыпается утром? Как долго это будет продолжаться?" В панике Дзуки едва не пронеслась мимо входа в отель. Остановилась только налетев на швейцара. Слёзы, дрожавшие в глазах вот-вот готовы были пролиться. Допустить этого было никак нельзя...вздохнув, она как можно беззаботнее улыбнулась детям и сказала: "Заходите в лифт побыстрее, сейчас умоемся и пойдём ужинать. Кто хочет мороженое на десерт?" Проводив взглядом семью, вернулся к недоконченному делу. Кивком указав на телефон в руке одной из женщин, протянул ладонь и, тут же, заполучив обе трубки, отправил их вслед за первой. На запоздалое негодование тёток по поводу порчи имущества бросил коротко: "...этот вам ещё купит..." Собрал покупки, и, поморщившись, зашагал к отелю. На душе было паршиво. Будь мы дома - мне и в голову не пришло бы вести себя так... обычно мы стараемся не принимать близко к сердцу слова и поступки окружающих. Нельзя давать волю эмоциям каждый раз, когда столкнёшься с чужой глупостью. Не все же вокруг уроды, скорее даже наоборот... Если бы дело ограничилось только словами... но, увидев жадные лица людей, собирающихся сделать из нашей частной жизни сувенир, я тут же потерял контроль над ситуацией. Меня можно снимать хоть до посинения, но, когда охотятся за моей семьёй – чувствую себя загнанным в угол. Как будто на нас смотрят через прицел... Такое надо сразу прекращать. Любой ценой. Хуже всего, если Дзуки услышала то, что сказали эти курицы. Она, похоже, здорово расстроилась. Я догадывался, насколько болезненно моя жена воспринимает эту смешную разницу в возрасте, хотя мы никогда и не говорили об этом... "Потому что, в сущности, и говорить-то не о чем, дело яйца выеденного не стоит, но это же женщина..." - подумал с досадой, - "как тут объяснишь?" Сидя в одиночестве на террасе, терзал в пальцах очередную сигарету. Стылый ночной воздух казался сырым и пахло как после дождя. Нет, не так, как у нас, всё здесь совсем по-другому. И запах у дождя иной. Темно, даже звёзд не видно ни одной...домой хочу. Там я чувствую себя как-то, сильнее, что ли... Возвращаться в постель не торопился. Дзуки, наверное, уже уснула...а вдруг нет? Встретиться с ней сейчас взглядом, пусть даже в темноте, было выше моих сил. Вечером, уложив девчонок спать после разбора сегодняшних находок, кстати, наша с Кокоми книжка оказалась сборником африканских легенд и сказок с обалденными картинками, я попробовал поговорить с Сидзукой, которая никак не могла отойти от идиотского происшествия. - Послушай, Дзуки, почему нельзя просто забить на человеческую дурость? Дураков меньше не станет, независимо от того, будем мы с тобой существовать или нет... просто отпусти... - ...да...всё в порядке, - еле слышно шепчет она. И отворачивается. - Не в порядке. Думаю, на самом деле это не наша проблема. Лично мне достаточно того, что рядом - ты. И подстраиваться под чужие заморочки я не собираюсь... Закинув полотенце на спинку кресла, подсаживаюсь рядышком на кровать. Она машинально отодвигается, давая мне место. На подначку в виде тычка плечом почти не реагирует...плохи дела...мне хотелось перевести всё в шутливую плоскость, как-то разрядить обстановку, но, видно, не в этот раз... Главное - найти правильные слова. Что-нибудь простое и нежное, даже близко не похожее на "разницу" или "возраст". Интересно, какая сволочь заронила в голову моей "скво" сомнения такого рода? Хотя о чём я ... на каждого найдётся своя «отмычка», в том числе и на меня. Надо только понять на что клиент реагирует. Надеюсь, это произошло не по злому умыслу, просто упало в благодатную почву. Мне приходилось сталкиваться с намеренной атакой на душевное спокойствие. Впечатления самые гадкие: хотя и был готов - всё равно аппетит пропадал тогда на пару дней, а это о многом говорит... - Дзуки...Дзуки-и ... ты такая хорошенькая сейчас - я тебя съем... Её плечи, кажется, становятся ещё острее, а спина тоньше. Не знаешь, как и подступиться... - Дзуки...не отворачивайся от меня, лучше дай обниму и сразу всё пройдет... Забравшись подальше, устроился у неё за спиной, обхватил руками крепко-крепко, положил голову на плечо. Она прижалась ко мне - сразу стало жарко, захотелось опрокинуть её навзничь и ласкать, пока не растает, но спешить в таком деле явно не стоило - она сама должна захотеть. Попросить. И мы продолжали сидеть в обнимку. Сидзука размышляла о чём-то, не двигаясь и лишь изредка беззвучно шевеля губами. Понятия не имею, сколько времени прошло, просто почувствовал, что отсидел ногу. Потихоньку начал гладить её спину, целовать за ушком, там, где прядки волос смешно оттопыриваются, если она сделает высокую причёску. Мне нравится, когда вдруг ни с того ни с сего, она наденет изящное платье вместо джинсов, красиво уберёт волосы не для того, чтобы пойти куда-то - для меня одного... Добравшись до груди, понял, что моё присутствие не осталось незамеченным: в ладонь уперлась твёрдая вершинка соска. Меня так и тянуло прильнуть к нему губами, сжать так, чтобы услышать прерывистый всхлип, ощутить упругую горошинку языком... Огонь занимается быстро - только спичку поднеси. Дзуки не часто дает мне наиграться всласть - требует всего и сразу, такой уж характер...не привыкла ждать долго. Можно подумать, иностранка какая-то... Частенько сама задаёт тон, показывая, чего именно ей хочется на этот раз. Никогда своего не упустит. Я неплохо изучил повадки жены и знаю, например, что вытряхивать её из одежды немедленно не стоит, лучше сделать это постепенно, исподволь, так, чтобы она и сама удивилась, как же это вдруг произошло? А когда целуешь припухшие нежные губы - всегда нужно дать ей возможность ответить на поцелуй: она любит участвовать и непременно захочет прихватить меня за нижнюю губу, щекотно забраться за неё языком. А ещё ей нравится моя спина, нравится царапать её и покусывать...немножко больно терпеть, но и сладко тоже... Мне забавно: откуда в такой маленькой женщине вдруг такой напор? Так и смотрит, как бы отхватить от меня пару кусочков. "А скажи, Дзуки, среди твоих предков не было, случайно, журналистов или сборщиков налогов?.." И ещё она любит, дойдя почти до самого края, остановиться в какой-то момент и внимательно, с затаённой усмешкой смотреть, как меня уже рвёт на части, а потом - броситься в огонь, до конца, очертя голову... Потянул её на себя, чтобы перейти, наконец, к самому интересному, как вдруг она выскользнула из кольца моих рук, встала и направилась в ванную. - Прости, не сейчас... - долетело до меня запоздалое... Тьфу! Ну что за день такой, и ведь как хорошо всё начиналось! Вот кто мне теперь объяснит, что пошло не так? И бог-то с ним, подумаешь, накрылись постельные игры...это вообще не вопрос, хоть и неприятно. Плохо то, что она не доверяет мне, не ищет защиты у меня, не хочет меня теперь, после того как её обидели совершенно чужие люди. Как будто этого не случалось раньше... К каждому в голову не залезешь, проще принять как данность, что иногда люди совершают разные странные поступки и поделать с этим ничего нельзя. Они всё равно будут делать так снова и снова. Нужно просто успокоиться и пойти воздухом подышать...утром всё будет уже по-другому, а там, глядишь, и домой... Услышав звук захлопнувшейся двери на террасу, Сидзука совсем уж было собралась прошмыгнуть обратно и укрыться одеялом с головой, как вдруг упёрлась взглядом в своё отражение в зеркале: оттуда на неё смотрела почти незнакомая молодая женщина в шоколадного цвета кружевном белье с распущенными, спадавшими на плечи, волосами. В глазах её плескалась паника. Подойдя вплотную, она придирчиво изучала каждый квадратный сантиметр отражения, каждую черточку и не узнавала себя. И дело было не в возрасте... На террасе было темно, лишь оранжевый светлячок сигареты, еле различимый в углу, выдавал присутствие Таку. Тихонько прикрыв дверь Сидзука вернулась в постель и теперь лежала с открытыми глазами, обдумывая всё заново. Увиденное ей не понравилось. Она привыкла считать себя в целом женщиной привлекательной, неглупой и решительной, а в зеркале отражалось неуверенное в себе, перепуганное и издёрганное… существо. Ухоженный вид и дорогое бельё ситуацию не спасали...неудивительно, что Таку пожалел её. Таку...она, кажется, обидела его, а ведь он старался... Обычно от него и пары нежных слов не дождёшься. Его любовь выражается просто и категорично: "Пристегнись...не трогай - горячее - сейчас подую...погоди, дай я тебе сделаю" Его любовь подтыкает одеяло, молча суёт в руки зонтик, когда на улице дождь, или бурчит: "...права забыла, тетеря...", догоняя у самой двери. Она никогда и ни на что на свете не променяла бы эту любовь. Тем больнее было почувствовать в словах Такуи жалость. Меньше всего Сидзуке хотелось бы, чтобы её жалели. Она рассчитывала на его понимание, спокойствие и поддержку... вместо этого он бросил её и предпочёл разбираться со своей мужской гордостью, уничтожая чужие телефоны. И всё же...сейчас он вернётся и надо будет исправить ошибку, показать ему, что она сильная, гордая, как всегда, и стоит его любви...надо только дождаться...дождаться... Замёрз как цуцык и пошёл "сдаваться". Оказалось - зря переживал. Дзуки уютно посапывала, выставив из-под одеяла пятку. Укрыл осторожно, чтобы не будить. Даже в темноте заметно было, что она пришла в себя. Лицо прояснилось, губы приоткрылись по-детски доверчиво. "Ну вот и славно...", - подумалось, - "трубку мира" оставим, пожалуй, на утро, а сейчас - баиньки...надо будет встать пораньше и сгонять за свежей малиной и круассанами в лавочку на углу...когда проходили мимо - запахи оттуда доносились, просто зашибись... только дураки мирятся на пустой желудок..." Солнечный луч, прокравшийся сквозь щелку в портьерах, не спеша полз по спинке широкой кровати и одеялу, пока, наконец не уткнулся точнёхонько в левый глаз женщины, сладко спавшей в обнимку с подушкой. Глаз нехотя открылся...рядом никого. Ещё пару секунд Сидзука лежала, прислушиваясь. Судя по тому, что с улицы не доносились звуки, сопровождающие жизнь любого большого города, было ещё довольно рано. Девочки тоже пока не проснулись, иначе давно скакали бы по кровати, требуя внимания. Таку...он что, не ложился? Он и так сейчас на нервах весь из-за своего альбома, не хватало ещё разругаться... Запахнув халат поплотнее, вышла на террасу. И правда, рановато вскочила. Солнце пока не нагрело воздух, было прохладно и тихо. Только шмель, пристроившийся на ящике с петуниями, разбавлял ватную тишину своим жужжанием. Потребовалось какое-то время, чтобы понять, что Таку в номере нет. Ушёл...от досады на глазах мгновенно выступили слёзы, вспомнила вчерашний вечер и стало ужасно жалко себя. Напряжение, копившееся где-то внутри, вырвалось наружу, словно мыльный пузырь лопнул и теперь, тихонько подвывая и хлюпая распухшим носом, Дзуки с упоением заливалась слезами, вкладывая в них всю свою тревогу из-за утекающего слишком быстро сквозь пальцы, времени и неопределённость с будущей карьерой, усталость от ежедневной возни по хозяйству и с детьми...да мало ли поводов поплакать у нормальной женщины - только начни... Слёзы смывают все проблемы и дурные мысли, обновляют и успокаивают. Иногда всплакнуть как следует, с чувством, очень даже полезно. Кокоми стояла в дверях, озадаченно глядя на маму. Она никогда прежде не видела её, плачущей навзрыд. Бывало, конечно, расстроится из-за какой-нибудь взрослой ерунды, но чтоб вот так... И папы, чтоб её успокоить и рассмешить, как назло, нигде нету... Единственное объяснение, которое приходило на ум - они поссорились. Вчера по дороге в отель, папа вдруг здорово рассердился на противного дядьку, наверняка сделавшего что-то плохое, а потом они быстро-быстро забежали внутрь, и она не смогла толком разглядеть, что случилось. Мицу вообще не успела ничего понять, но она же маленькая совсем, многого пока не знает. Не то, что Кокоми, которая столько уже прочитала, что разбирается в жизни не хуже взрослых. Родители иногда спорили, бывало, даже громко, но потом всегда сами смеялись и это было ни капельки не страшно, скорее забавно: как это папа, который только что, всерьёз надувшись, настаивал на своём, вдруг хватал маму в охапку и с криком "Дзуки, ну берегись!.." начинал тормошить её и кружить по комнате, с хохотом и визгом. Кокоми всегда казалось, что это, скорее всего и есть любовь, а значит - всё в порядке. По крайней мере, в книжках про принцесс написано именно так. А теперь вот мама плачет, а папа ушёл неизвестно куда и что с этим делать - совершенно неясно... Тихонько, пока мама не заметила, развернулась и на цыпочках вернулась в спальню - Мицу дрыхла, раскинув руки-ноги поперёк кровати. От предложенных детских кроваток юные леди гордо отказались, заявив, что давно уже не падают с кровати на пол и "никакие дурацкие бортики им не нужны". Точнее, отказывалась Кокоми, а Мицу выступала в роли моральной поддержки, голосуя всеми руками и ногами. Как и всегда. Глядя на сестрёнку, Кокоми подумала, что она очень похожа на папу. Нет, конечно, нос у неё не такой большой, во всяком случае, пока, и волосы на ногах не растут, но ест она совсем как папа - быстро и много, болтая с набитым ртом и запросто залезая в чужие тарелки "просто попробовать". И спит как папа - сгребает во сне всё в кучу и пихает под себя или крутится и раскрывается, как сейчас, когда жарко. Сколько раз бывало: запрыгнешь с утра пораньше с разбегу к родителям на кровать, и вдруг папина нога оказывается там, где её быть ну уж никак не должно бы, а потом он ворчит, что "некоторые слоны толстопопые ему всё на свете отдавили". И вовсе не толстопопые... Кокоми с мамой такое поведение не одобряли и требовали порядка, но разве этих чудиков проймёшь?.. Пока стояла, ковыряя ногой ковёр, мысли в голове перестали прыгать и потекли в правильном направлении. Мама плачет, Мицу спит... Судя по всему, она тут самая умная - будет действовать сама. Раз папы нет - надо его найти и всё сразу будет в порядке, а как же иначе? Для начала умыться нужно и одеться, а там видно будет с чего начать поиски. Совсем другое дело, когда есть план - тут же начинает всё получаться. Раз-два - чистим зубы, три-четыре - джинсы и футболка. Так... ещё кроссовки, кофта и рюкзачок. Чуть не забыла, телефон! Теперь можно и за дверь... Кокоми была абсолютно уверена, что найдёт папу так быстро, что никто и не заметит её отсутствия. Уж во всяком случае, завтрак пропускать она не собиралась... Внизу никого не было. Только лысый мужчина за стойкой, как он там называется? А-а ... портье, точно! Эти иностранные слова такие чудные...да и сами иностранцы тоже, если честно. Столько чужих людей она ещё в жизни не видела. Пожалуй, не такие уж они красивые... слишком большие и разговаривают непонятно. Кокоми знала уже много иностранных слов, по-английски, например, и по-французски тоже, но здешние люди говорили так быстро, что разобрать что-нибудь было совершенно невозможно. Пожалуй, стоит выйти на улицу, вряд ли там будет что-то опасное. Переходить через дорогу одна она точно не будет, а значит, ничего страшного не случится. Снаружи было гораздо интереснее. По тротуару спешили куда-то прохожие, мимо проезжали машины. Чуть не столкнувшись с мальчишкой на самокате, Кокоми захлопнула рот и огляделась. Папы видно не было, зато из больших стеклянных дверей соседнего дома входили и выходили парни и девушки с коробками, сумками, мешками и тюками, а также различными предметами. "Переезжают, что ли?.." - подумала девочка, глядя на двоих мужчин, тащивших резное кресло и женщину с коробкой в руках. Внутри было что-то мягкое и яркое, похожие на перья. "Целая коробка перьев - обалдеть..." Всё это загружалось в большой фургон, стоящий рядом. Задняя стенка кузова была опущена почти до земли и все приходящие, забираясь по ней, укладывали принесённые вещи внутри и возвращались за новыми. Наконец, любопытство победило, и, выждав, когда никого вокруг не было, наблюдавшая за погрузкой Кокоми, подошла поближе. А потом ещё ближе...и ещё...пока, вскарабкавшись на гидроборт, не оказалась в фургоне. Сквозь ярко-жёлтый тент проникало достаточно света, чтобы хорошенько разглядеть всё то, что уже успели сюда принести. Довольно много различной мебели, какие-то картины в рамах и небольшие деревца в кадках...и о боже - коробки и даже целые вешалки с одеждой! Самой разной. Здесь были мундиры, расшитые золотом и старинные пышные платья с кружевами. И перья! Столько перьев разом она никогда прежде не видела, даже на папе. Это, наверное, театр, догадалась Кокоми. Или кино... Их пару раз брали на съёмочную площадку и там тоже были такие вешалки с одеждой и разные интересные вещи. "Реквизит" - всплыло в памяти трудное слово. Кокоми решила, что обязательно должна рассмотреть всё как следует, чтобы потом рассказать Мицу. А ещё лучше - примерить что-нибудь красивое. Тем более что и зеркало тут имелось. В большой деревянной раме. Правда, оно было упаковано в полиэтилен, но смотреться всё равно можно было. Снаружи вдруг послышался странный скрежет и стук, внутри стало гораздо темнее, а потом заработал мотор и машина, вздрогнув, тронулась с места... - Господи, это я... я виновата, надо было зайти к ним с утра, а мне показалось что еще слишком рано... - Дзуки, не говори ерунды, давай лучше подумаем, что делать дальше. Куда она могла пойти? Вернувшись в номер с пакетом из кондитерской - застал жену в слезах. Мицу проснулась и, не увидев сестрёнку, сразу побежала к маме. Обыскали весь номер, а потом и весь отель. Напрасно. Портье показалось, что он видел Кокоми в холле, но тогда он был занят разговором по телефону, а когда вышел из-за стойки - её уже не было. Мы обегали всё в радиусе километра - безрезультатно. Никто ничего не заметил. Вызванный полицейский записал наши данные и ушёл организовывать поиски, а мы остались в растерянности. Надо было срочно что-то предпринимать, но в голове, как назло, ничего путного не возникало. Бабушка взяла на себя Мицу. Чтобы не пугать её - решено было отправиться на прогулку в парк. Я отыскал фотографию с Кокоми крупным планом и теперь ждал, когда сотрудник фотоателье напечатает мне таких побольше, чтобы развесить везде в этом районе. Вдруг кто-нибудь заметил маленькую азиатскую девочку в голубой панаме, розовой футболке и джинсах? "Пропала... моя дочь пропала..." - колотилось в мозгу в такт звукам, доносящимся из принтера. Оставалась ещё крошечная надежда, что она спряталась где-нибудь в укромном уголке. "Мой маленький инопланетянин..." - за ней такое водилось... Эта фантазёрка могла что угодно учудить. В позапрошлом году решила поселиться во встроенном шкафу, где хранятся зимние одеяла, да так преуспела, что нашли мы её лишь на второй день, когда уже окончательно поехали крышей, пытаясь решить загадку: куда может деться маленькая девочка из запертого дома и при этом не засветиться на камерах, расставленных по периметру. В тот раз её спалила собака, учуявшая запах печенья в шкафу и пожелавшая его заполучить во что бы то ни стало. С тех пор я нередко проводил время в том шкафу, забираясь туда вместе с Кокоми, чтобы не так страшно было читать её любимые страшные сказки в страшной темноте. Иногда прямо там и засыпал, на мягких одеялах, как сурок в норе, и тогда маленькая любительница ёкаев сидела тихо-тихо, потому что "папа устал и пускай поспит немножко", пока, наконец, мама, отчаявшись дозваться бестолочей к обеду, не выковыривала нас оттуда, смеясь и ругаясь одновременно и подгоняя кухонным полотенцем, чтобы шевелились быстрее, а то остынет... Чувствую, пройдет совсем немного времени и Мицуки захочет присоединиться к нашему тайному ордену и тогда шкаф придётся расширять. "Сейчас вернусь и мы ещё раз всё тщательно осмотрим..." - успокаивал себя, подбегая к отелю... голос Дзуки по телефону, сквозь слёзы сообщившей, что она пока не нашлась, дрожал и срывался. Сейчас мы должны быть вместе, нельзя оставлять её одну. Она сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. С надеждой повернула на звук мокрое от слёз лицо, но увидев в дверях меня одного, закрылась руками и снова тоненько заскулила. Надо было пойти к ней, обнять, сказать что-то...надо бы...но я не смог себя заставить. Если сделаю так - разревусь сам, а сейчас я просто не могу себе этого позволить. - Подумай, может произошло что-то со вчерашнего дня, из-за чего Кокоми могла обидеться, например, и уйти? Вечером, вроде бы, всё было в порядке, и книжка девочкам понравилась, да и заснули они быстро - устали за день... Сидзука лишь молча покачала головой. - Я знаю, я виноват...не надо было...я должен был держать себя в руках, но этот козёл...ненавижу таких. - Не стоит, Таку, теперь это не имеет значения тем более, что по большому счету они правы... - поднявшись, Сидзука направилась в ванную, чтобы умыться. - Что ты говоришь? Как ты вообще можешь говорить такое? - не хватало мне еще тут с дурацкими истериками разбираться...у нас ребёнок пропал! Заглянул в ванную. Моя жена стояла, опираясь на туалетный столик и уставившись невидящими глазами куда-то в зеркальную стену перед собой. - То есть, ты предпочитаешь верить всяким незнакомым жирным придуркам, а не мне, который любит тебя и кого ты видишь каждый день? Встав за спиной, обнял её за плечи. В отражении застыли серыми пятнами два, искаженных отчаянием, лица. - Я еще и в зеркало смотрю иногда... - Дзуки, не зли меня...в последний раз говорю тебе... Я - твоё зеркало...а ты - моё. Если завтра случиться что-нибудь и я всё потеряю, ты же не перестанешь любить меня и заботиться, как сейчас? - Дурак... - Я надеюсь... А Кокоми мы обязательно найдем, верь мне, я ... люблю тебя... Любить – это быть рядом, когда нужно, иногда отступая на шаг, чтобы не давить слишком сильно. Любовь должна дарить уверенность. Любимый человек должен позволить себе роскошь быть слабым, ему можно сомневаться, быть некрасивым, испуганным и глупым, разрешено болеть, разрешено совершать ошибки. Никакие ошибки не могут быть основанием для того, чтобы разлюбить... Мы стояли, прижавшись друг к другу, боясь разорвать объятия. Пока это так - мы справимся и всё опять будет как раньше... В который уж раз за сегодня мы обходили квартал за кварталом, показывая людям фотографию Кокоми и задавая один и тот же вопрос. И получали один и тот же ответ... Время от времени я возвращался в отель, спросить у портье, нет ли каких новостей. На этот раз, не успев дойти до дверей, я был остановлен невзрачным мужчиной-европейцем - я не смог бы описать его, даже если бы от этого что-то зависело...обычный человек. Необычным было то, как он, схватив за рукав, настойчиво потащил меня в сторону, бормоча на плохом английском: "Вы ищете девочку, да? У меня есть информация - я могу помочь!" Я не собирался никуда идти с ним, пока не услышу хоть что-нибудь вразумительное. Мы стояли на улице перед отелем, сверля друг друга глазами, и вдруг он сказал совершенно спокойно: - Сейчас Вы сядете со мной в машину, иначе всё пропало... Попробуете дрыгнуться - ничего не получите. Будете тянуть резину - ничего не получите. Просто поедете со мной, если Вам дорога жизнь Вашего ребёнка. - Какие доказательства... - договорить мне не дали... - Вы идиот? Я же сказал - идём к машине, Ваша девчонка - не бог весть какая ценность: не договоримся - пустим в расход. - Мне нужны доказательства, что она у вас! - упёрся я рогом, и в этот момент сзади возникла чья-то тень. Последнее, что я слышал - был стрёкот электрошокера и звук отъезжающей в сторону двери микроавтобуса. Мгновенная боль пронзила шею и взорвалась в мозгу ярким белым шаром. Темно... Голубой...зеленый...фиолетовый... оранжевый...снова зелёный... Темнота понемногу отступает, как будто чернила каракатицы растворяются в прохладной морской воде. Странный запах... пугает и будоражит одновременно, во рту едва ощутимый привкус железа...кровь?.. ресницы слиплись, мешая смотреть и лицо мокрое отчего-то... Мне не больно, просто немного грустно, даже тоскливо. И холодно. Внезапное ощущение замерзших кончиков пальцев было тем удивительнее, что остальное тело не чувствовало ничего вовсе... нет, ошибка, я отлично понимал, что лежу на асфальте, недавно прошёл дождь...длилось это недолго - луж почти нет, но на мокрой поверхности то и дело вспыхивают отблески цветных огней. Реклама...должно быть, это Синдзюку? Зачем я здесь?.. кажется, мне нужно быть сейчас совсем в другом месте...не могу сосредоточиться...задворки Кабукитё? - ещё более нелепое предположение. Пробую пошевелиться - получается кое-как. Оно и не удивительно - связанные руки и ноги мешают. Да что за чёрт!!? Только не говорите мне, что это кимбаку или что-то вроде того... Какого...я тут валяюсь на улице в позе дохлого морского конька, когда меня ждёт Сидзука? Не помню, зачем, но ждёт... это точно. Вот только встать надо, да с верёвками этими что-нибудь сделать...почему-то это кажется совершенно невыполнимым, голова как будто налита свинцом, даже просто приподнять удается с огромным трудом. Неторопливые лёгкие шаги за спиной. Выкручиваю шею, чтобы посмотреть кого принесла нелёгкая. В том, что ничего хорошего мне не светит я почти уверен. Стройные ноги в босоножках из тонких лакированных ремешков на неправдоподобно высоком остром каблуке кажутся такими знакомыми...аккуратные перламутровые ноготки...Дзуки? Скосив глаз в сторону, убеждаюсь, что не ошибся. Она стоит в размытом свете рекламных огней совсем рядом. На волосах, укутавших плечи и спину атласным покрывалом, отблески света сменяются с голубого на зеленый...фиолетовый... оранжевый... снова зелёный... Молчит и даже не смотрит на меня. И от этого как-то особенно обидно... - Дзуки... - во рту сухо, как в пустыне Намиб, отчего голос звучит хрипло и противно, как будто лист ржавого железа волокут по земле, - Дзуки, что ты здесь делаешь? Нет ответа... - Дзу-ки! - продолжаю я терзать отказывающие связки, - я здесь...ну же! Повернув голову, она отступает на шаг...споткнулась... - Ай!!! Дзуки, какого такого ты под ноги не смотришь?! Присев рядом, смотрит внимательно...как на чужого... На ней длинный, ниже колена, плащ или пальто из тонкой шерсти. Черной или тёмно-синей - не разобрать. Талия перехвачена поясом. Склонилась ниже, чтобы рассмотреть как следует, и я понимаю, что под плащом ничего нет. С чего бы вдруг? Нет, я понимаю, если бы это открытие я сделал дома - первым бы завопил от радости, но... Она явно не меня искала. Как будто мало того, что здесь сыро, холодно, мерзко и руки, связанные за спиной, отчаянно затекли - жизнь решила окончательно доконать меня ещё и таким образом. Протянутая рука легко касается моего лица. Тёплая... Хоть что-то тёплое есть в этом промозглом мире... Улыбка раздвигает губы...нехорошая такая улыбка - неправильная. Моя жена улыбается не так... Заканчивать надо с этими непонятными приключениями и чем скорее, тем лучше... Пытаюсь изобразить всем своим видом безмятежность, не выказывать никакого беспокойства. - Ладно, давай, скорее развяжи меня и пойдём домой, слышишь? Тихий смешок в ответ лишь усугубляет непонимание. В том, что передо мной именно Сидзука, я более чем уверен. Знакомый запах её волос говорит мне об этом. Его я узнаю из сотен других. Стоит привычно уткнуться носом в макушку, и в животе сразу начинает шевелиться тёплый пушистый клубок... кроме того, разглядывая её ноги я заметил свежую царапинку на лодыжке. Она появилась вчера вечером, когда, направляясь в ванную, Дзуки неловко задела ногой один из бумажных пакетов с покупками, стоящих на полу. Я отлично помню, как она, охнув, запихивала вывалившееся содержимое обратно. Вот только выглядит и ведёт себя моя жена довольно странно. Никогда не видел на ней ничего подобного. И уж тем более на голое тело. От размышлений на всякие интересные темы меня оторвал шорох ткани и звук удаляющихся шагов. Не понял, это что же, меня сейчас здесь опять одного оставят? А развязать? Я так долго не протяну... И куда делись те, кто всё это устроил? Что вообще им от меня надо? - Эй, Дзуки, не уходи! Вернись! - хотелось заорать во всю глотку, но результат вышел неубедительный. Тем не менее, шаги замедлились, потом вновь стали приближаться. Это было похоже на какой-то странный танец. Она кружила вокруг меня с рассеянным видом, глядя куда-то мимо. Проходила совсем близко, едва не задевая моего лица, разворачивалась, поводя плечом и шла в другую сторону с гордо поднятой головой. Как по подиуму. В ночной тишине, нарушаемой лишь отдаленными звуками городской жизни. Если бы не моё одеревеневшее тело - может даже решил бы, что это красиво. Смазанные очертания тонкой фигурки под плащом, плавные изгибы линий... Внезапно, остановившись позади меня, она наклоняется и медленно тянет за верёвку на руках. Вместо того, чтобы развязаться, она врезается ещё сильнее. Теперь мне по-настоящему больно. Почувствовав опасность, рванулся изо всех сил. Удалось сесть, подогнув ноги. Теперь она смотрит мне прямо в глаза. С интересом и сомнением. - Ну хватит уже, заканчивай с играми, замерзнешь совсем в своих босоножках... пошли отсюда, - не собираюсь я сдаваться... - Дурачок...ты не понимаешь... Тонким пальцем с нажимом проводит по моим губам, чуть царапая острым ноготком. Гладит меня по лицу, ерошит волосы. От её дыхания на мокрой щеке становится щекотно. Удивительно, но в какой-то момент я даже чувствую возбуждение. И оно нарастает по мере того, как горячие пальцы касаются шеи, пробираются под рубашку, задерживаясь на груди. Она видит, что со мной творится и, кажется, получает от этого удовольствие. - Если освобожу тебя - что делать станешь? - чуть слышный шёпот в ухе. - Поцелую... - неожиданно для самого себя шепчу в ответ. - Только уж как следует... - в её голосе желание, но и издёвка тоже... - А когда-нибудь бывало по-другому?.. Откуда-то достает небольшой складной нож, раскрывает... р-раз - и мои руки свободны. Два - и с ногами тоже всё в порядке. То, что я принял за верёвку оказалось пластиковыми кабельными хомутами, какие обыкновенно используют электрики. Поднялся, разминая затёкшее тело... Рядом возникает Сидзука с обиженно надутыми губами. Тяну её за рукав, пойдём, мол... Вместо этого она толкает меня к ближайшей стене, обвивает за шею, и, тесно прижавшись, мурлычет: "Ну же...давай...". Вот зачем это сейчас? Но руки уже сами собой скользят по её плечам и спине, стягивая плащ на сторону. Это... что ещё за...? Из-под воротника виднеется тонкая алая полоска. Раздвигаю ткань в стороны... Никогда не видел такого вживую. Слышать - да, приходилось... Древнее искусство. Мне, с нашей вечной жизнью вприпрыжку и суетой, этого не понять. И всё же выглядит впечатляюще. Плечи и грудь моей жены перетянуты ярко-красным шнуром. Линии и петли образуют сложное переплетение, в котором так сразу не разобраться. Похоже на своеобразный узор... Наверное, из-за этого грудь кажется больше обычного. Обычно приятные округлости удобно ложатся в ладонь, заполняя её, чтобы можно было, не спеша, ласкать большим пальцем. Вряд ли со вчерашнего дня Дзуки успела отрастить то, что я сейчас вижу? Верёвка делит каждый холмик точно надвое, проходя через сосок. Мне непременно надо дотронуться до всей этой конструкции, понять, как всё устроено. Чуть потянул на шее - всё приходит в движение, впиваясь в нежную кожу. Она сладко стонет, запрокидывая голову. Оказывается, мне нравится на это смотреть, и я усиливаю давление. Хриплый вибрирующий стон заставляет меня вздрогнуть и оглянуться. Пока у нас не появились свидетели, надо отойти в тень, лучше всего вон туда, за заросли плюща на стене, и вызвать такси... Похоже, кое-кто хочет продолжения... Дзуки, едва оказавшись прижатой к бетонной ограде за зелёным занавесом, лихорадочно теребит на мне одежду, пробуя добраться до кожи. Надо как-то отвлечь её, пока совсем не раздела. Лицо Сидзуки совсем рядом...целую властно, по-хозяйски раздвигая её губы своими и глубоко заталкивая язык. Задел переплетённые на спине шнуры - вцепилась в меня пальцами так, что, наверняка синяки останутся. Мне любопытно, что там ещё под плащом и вот уже пояс соскользнул вниз... Я потрясённо смотрел на фантастическую алую паутину, опутавшую обнажённое тело моей жены, понимая, что тот, кто сделал это, приложил массу усилий и ... умения. И она позволила ему... Не знаю, чего во мне сейчас больше: ревности или любопытства или, может быть, желания продолжать немедленно... понятно, что всем этим как-то можно управлять. Там дернешь - здесь затянется, тут тронешь - там отзовётся... - Дзуки...тот, кто это сделал? Зачем? - Не важно... - она недовольно глянула из-под чёлки, - иди ко мне... К чёрту такси! Схватить её в охапку и впиться губами в шею, на которой бьётся едва заметная в сумраке голубая жилка. Ласкать нежную кожу, задевая сигнальные нити паутины. Она уже еле стоит на дрожащих ногах, когда я проникаю пальцами в потаённое местечко, требует меня всего и сразу, яростно терзая пряжку ремня. И мне действительно сейчас абсолютно не важно, как это случилось и что потом со всем этим делать, главное сейчас - любой ценой добиться от неё последнего стона, выпить его до дна из жарких, потрескавшихся губ. Раствориться в её сиянии, отдав себя всего... Сердце грохочет в ушах океанским прибоем... Голубой...зеленый...фиолетовый... оранжевый...снова зелёный...мелькают перед глазами цветные нечёткие пятна... Очнулся в темноте. Голова раскалывается, на лице что-то липкое. Провёл пальцем, понюхал - кровь. Наверное, треснулся, когда падал. Ощупал себя - бровь рассечена и саднит, но в целом всё в порядке и это уже неплохо. Судя по звукам, доносящимся снаружи - микроавтобус, в который меня запихнули, едет по шоссе, и довольно быстро. "Дурачина, совсем голову потерял...как можно было дойти до такого, чтобы засунули, как кролика в мешок, без всякого сопротивления? Кокоми...увижу ли я её снова?.." Понятия не имею, куда меня везут, но едем мы уже очень давно. Звуки иногда меняются. Пару раз, как мне показалось, проезжали мост или виадук. Дорога хорошая, ровная, наверняка - скоростное шоссе. Вероятно, мы уже далеко от Парижа, вот знать бы ещё, в какую сторону... Когда тошнота и головная боль поутихли, а мне уже порядком поднадоело трястись на полу кузова со связанными скотчем руками и ногами, попытался освободиться. Получилось не сразу - в темноте трудновато определить, обо что стоит попробовать перетереть армированную клейкую ленту, но в конце концов нужный угол был найден. Теперь надо приготовиться подороже продать свою жизнь, когда дверь опять откроют. Ого, а мы уже свернули с шоссе. Дорога явно грунтовая - ощутимо потряхивает... Ждать прибытия пришлось ещё долго. Машина никак не хотела останавливаться, поворачивала снова и снова. Наконец, колёса зашуршали по гравию и всё стихло. Хлопок передней дверцы...шаги... - Эй, что так долго? Тебя как за смертью посылать! - раздался недовольный мужской голос. Говорили по-английски и даже без гнусавого французского акцента...странно... - Скажи спасибо, что вообще сегодня приехал... - этот голос я знаю...тот тип, что пристал ко мне на улице. Так, пока их только двое - есть шанс вырваться отсюда с наименьшими потерями...в том, что Кокоми таким образом мне не найти, я почему-то не сомневался. Едва дверь с лязгом распахнулась - прыгнул на первого же, кто попался навстречу. Снаружи уже стемнело и щуриться не пришлось. Их было всего лишь двое, других я не заметил. Свалил противника на землю, ударил лбом, тот сразу обмяк. Второй попытался достать что-то из заднего кармана штанов - я не стал дожидаться, пока мне покажут, что именно - рванулся к нему в ноги. Мы катались по земле, точнее, по гравию, я чувствовал мелкие острые камушки спиной, когда оказывался внизу. Мужик был гораздо выше и так и норовил вывернуться, никак не удавалось приложить его башкой обо что-нибудь хорошенько. К тому же у него было что-то...нож или пистолет... Только удалось завернуть ему руку за спину и придавить коленом, как вдруг... послышалось звонкое "хрясь!" и свет опять выключили. Голова опять трещала и снова сильно тошнило...интересно, оно сегодня так и будет весь день продолжаться? Эдак я последних мозгов лишусь... С трудом сфокусировал зрение: ого! да мы плывём...куда это, хотел бы я знать? Надувная лодка с подвесным мотором. Чешет быстро - брызги так и разлетаются. Постепенно сумрак на горизонте начал сгущаться в большое чёрное пятно. Остров? Или корабль... Никаких огней видно не было. Подплыли. Оказалось - баржа. Здоровенная ржавая посудина, господи, как она вообще на плаву-то держится?.. С борта что-то крикнули, один из мужиков, что были со мной в лодке, ответил. И тогда вспыхнул свет. На корме и вдоль борта. Я, наконец, увидел того гада, который вырубил меня сегодня уже дважды. Запомню... при случае - верну должок. Встречать нас вышли, видимо, всей командой. В трюме, куда меня привели, было человек тридцать или чуть больше. Разных национальностей: я заметил и чёрных, и похожих на арабов, и европейцев тоже. Вперёд вышел коротко стриженый носатый пожилой дядька - судя по всему, главный. Неприязненно уставился на меня. А я на него. Постояли с минуту молча. Потом он вытряхнул сигарету из пачки, махнул кому-то... Из толпы протиснулся небритый тощий мужик, таща за собой упирающуюся девочку. Я похолодел. - Кокоми? Она подняла голову. Чужое зарёванное лицо...не моя... - Вот. Твоя дочь, - сказали, явно обращаясь ко мне - Это не моя дочь... В этот момент девочка бросилась ко мне, лопоча что-то очень быстро по-китайски. Вцепилась в ногу – не оторвешь. - Что значит, не твоя??? - То и значит. Это не мой ребёнок, что непонятно? - огрызнулся я - Чёртова девчонка...что она говорит? - Я не понимаю по-китайски. - с одной стороны, я чувствовал невероятное облегчение от того, что это не Кокоми, но с другой... шансы найти её таяли на глазах. Раз это не моя дочь, значит и я им не нужен... - В смысле? - прервал мои размышления пожилой - Я – японец... - А чья девчонка? - Не знаю... - Где ты его взял? - вопрос адресовался плюгавому придурку, притащившему меня сюда. Всё-таки я знатно уделал его на парковке - вон, нос разбит и под глазом синяк наливается... - В гостинице, как Вы и сказали ... Он показывал фотографию девчонки. - И ты не Хуатэнг? – это уже мне - Разумеется, нет! - это даже смешно: спутать меня с Ма Хуатэнгом, крупнейшим интернет-магнатом...по меньшей мере, нелепо... - Я – Кимура...Такуя...актёр. Посмотрите в интернете. У меня есть что вам предложить. Если отпустите меня и девочку - получите свои деньги. - Нам не нужны деньги, чувак, - сплюнул носатый, - у самих этого дерьма навалом. Нужны акции его новой компании. Девчонка - чтобы выманить папашу и заставить переписать контрольный пакет на кого скажут. У нас серьёзный заказчик. А с тебя какой прок? То-то же...короче, китайца мы ещё поймаем, а с тобой, уж извини, разговор окончен... И, кивнув кому-то головой в мою сторону, пожилой направился к выходу. Толпа почтительно расступалась перед ним. Один из парней, в клетчатой рубашке, кинулся следом и, догнав, стал горячо объяснять что-то...старик пожал плечами и произнёс: "Окей..." Маленькая китаянка не собиралась меня отпускать. Наверное, из всех, кого она видела вокруг, я был для неё наименее страшным. Почти свой. Растрёпанные волосы и чумазая мордашка говорили о том, что она здесь уже не один день. Эти уроды хоть кормят её? На вид девочка не старше моей Кокоми, а может, просто тощенькая... Они сказали, что она дочь Хуатэнга. Интересно, как им удалось её заполучить? При таких деньжищах с ней, наверняка, круглосуточная охрана... и всё равно проворонили... Присев к ней, сжал худенькие плечики: "...ничего, прорвёмся как-нибудь..." Неожиданно, она грустно улыбнулась и кивнула. Ничего себе, сколько мужества у такой крохи... Вернулся "клетчатый". Попытался взять девчонку за руку - она цапнула его зубами за палец и спряталась за меня. Правильно – наш человек! Остальные заржали. Посыпались язвительные комментарии на разных языках. Парень невозмутимо вытащил из-за пояса пистолет и ткнул дулом куда-то в темноту трюма. Сопротивляться было бессмысленно, только проблем огребём. Убивать нас сегодня, кажется, никто не планирует: поживём - увидим, может, удастся что сделать... Пройдя плохо освещённым длинным коридором и завернув несколько раз за угол, мы оказались в довольно большом помещении без окон или что у них тут... иллюминаторы? "Клетчатый" что-то буркнул и дверь с грохотом захлопнулась. Осмотрелся. Тусклая лампочка под потолком едва позволяла разглядеть металлические ржавые стены и такой же потолок с задраенным люком в углу. На полу какие-то коробки и старое тряпьё, сваленное в кучу. Из мебели - ведро без ручки, бутылка с водой и эмалированная миска. Сыро и холодно. Самое место для маленьких девочек... Познакомились. Малышку звали Мэй, и она немного говорила по-английски. Даже, кажется, лучше меня. Вот и славно, не придется иероглифы на полу чертить. Вспоминать онные чтения кандзи было сейчас явно выше моих сил... Вроде бы она в этой конуре третий день сидит. По крайней мере, еду давали уже три раза. Невкусную. Послышался скрежет открывающегося наверху люка и на нас упал "ужин": хлеб, варёная картошка и маленький кусочек сыра. Поделили по-братски, мне достался хлеб. Сидя в углу на картоне от разобранных коробок, чтобы было не так холодно, мы молча жевали, что бог послал, запивая водой из бутылки. Я размышлял о жизни вообще и о моей - в частности... Впервые в жизни от Кимутаку не было абсолютно никакого проку. Ни слава, ни деньги мне здесь не помогут. Да и дома всё это часто лишь раздражает. Кимутаку - как ненасытная чёрная дыра. Требует постоянного вложения сил и средств, бесконечных пиар-мероприятий, торговли лицом. Человеку по имени Кимура столько не нужно. Но таковы уж законы шоубизнеса. Приходится поддерживать определённый образ жизни. Один раз ввяжешься - уже не отпустит. И почему нельзя, выйдя из гримёрки, просто оставлять маску за дверью и делать то, что тебе хочется?.. - Эй, якудза! - резкий окрик сверху прервал неспешный ход моих мыслей - Я не якудза. Моё имя - Кимура. Я актёр. - из принципа ответил ему по-японски, всё равно не имеет никакого значения, поймёт он меня или нет, нафиг напрягаться тогда? Оравший пробормотал что-то вроде: "Данахирамине твоикимурадэз..." – и снова захлопнул люк. ...странный язык... Едва увидев, Лёха Тагиров сразу понял, что с этим япошкой придётся повозиться. И как это придурка Бо угораздило спутать его с китайцем? Они же совершенно разные, даже если считать, что все косоглазые на одно лицо... И как теперь быть? Этот "пришелец" портит ему все расклады... Насилу уговорил шефа не тратить на него пулю прямо сейчас. Придётся срочно что-то придумать... - Эй, камикадзе! Ты как, не сдох ещё? - придя на следующий день, крикнул он вниз, старательно подбирая английские слова. Французский всё же, он знал гораздо лучше. - Моё имя - Кимура, козёл! - донеслось снизу Во! Живой, стало быть...доходяга. Заглянул в люк: грязный и небритый, но держится прямо. Глаза от усталости красные. После полумрака трюма щурится на свет. Выглядит не слишком опасным, однако, близко лучше не подходить на всякий случай. Ишь, глазищами так и зыркает. Затаился. На прямой конфликт не нарывается, но при первом удобном случае - загрызёт. Бо сказал, что он кинулся на него из фургона, как бешеная крыса и чуть башку не оторвал нахрен... А за два дня сидения под замком, определённо, стал ещё злее. Когда люк открываешь - немедленно запихивает девчонку себе за спину. Она не плачет, но смотрит как зверёныш - жмётся к японцу, слушается его. Кажется, они как-то наладились общаться между собой. Это хорошо - теперь хоть есть кому за ребёнком присмотреть, пока всё не закончится. Погуглил - есть такой Кимура. Их местная звездень колхозного масштаба. И деньги водятся... Получается, и у этого дочка пропала? Да что у них там делается-то... какие-то постоянно пропадающие туда-сюда девчонки... "Ну за эту-то мы точно не в ответе..." - лениво подумал Лёха и побрёл на камбуз поискать чего-нибудь съестного. Почему-то решил: необходимо сберечь "самурая" во что бы то ни стало. Ценой провала операции, само собой, не хотелось бы, но..."сделаю, что смогу" - всё равно других вариантов в наличии не было. Когда выводили по нужде, в коридоре навстречу попался "клетчатый", тот, что еду приносил вчера. - Пошли, шеф тебя требует... Перспектива закончить свою насыщенную событиями жизнь уже сегодня не показалась мне такой уж заманчивой, но с другой стороны...уж лучше знать хоть что-то, чем совсем ничего... По дороге этот тип поинтересовался, как у меня дела, как мы себя чувствуем и не надо ли чего? Это что, он в друзья ко мне набивается? Офонарел совсем? Я хотел было ответить, что нам не помешала бы водяная кровать с подогревом, караоке и джакузи, но решил не тратить буквы на того, кто всё равно не оценит изящную словесность и сказал просто: "Нормальную еду и одеяло или тёплую куртку для ребёнка." "Посмотрим, что можно будет сделать" - задумчиво ответил "клетчатый". Я посмотрел на него внимательно: неплохо бы понять, что у такого человека на уме и как это можно использовать... Ничего особенного: довольно высокий, крепкий, лет тридцати или около того, кто их там разберёт, этих гайдзинов. Волосы светлые, глаза тоже, нелепый, на мужском лице, курносый нос. Какой угодно может быть национальности - у них тут кого только не было – прямо-таки "каждой твари по паре..." Рубашка в черно-зелёную клетку навыпуск. Чёрная майка под ней, голубые потрёпанные джинсы, старые ботинки. На вид совершенно не страшный. Так и не скажешь, что бандит. - Драться можешь? - неожиданно прозвучало "с той стороны" - Это с тобой, что ли? - Да не пошёл бы ты...просто скажи, сможешь продержаться хоть сколько-нибудь или проще сразу пустить тебя на корм крабам? - А ты проверь... - разговор начинал меня раздражать. И почему нельзя просто сказать, что ему от меня понадобилось?.. - Ладно, поглядим, - вздохнул парень и толкнул ободранную железную дверь в конце коридора. Оказалось, что помереть без приключений никак не получится. По крайней мере, не здесь. Мой новый приятель в клетчатой рубахе зачем-то предложил выставить меня в поединке против кого-нибудь из местных, кто захочет денег поднять. Видать, с развлечениями у них было совсем плохо. Биться предстояло до победного, причём оружия у меня, понятное дело, не будет. - Думаю, это будет занятно, - сказал мой провожатый, - я, может, даже рискну поставить на него...глядишь - разбогатею. Пожилой, усмехнувшись, хлопнул его по спине: "Валяй, дурачина!" - А мне-то это зачем? - поинтересовался я, - всё равно оставлять меня в живых никто не собирается... - Многовато рассуждаешь, косоглазый, -проворчал шеф и добавил, кивнув белобрысому, - пускай дерётся, пожалуй. Сумеет одолеть - останется в живых, ладно уж. Может быть... - Если положу вашего бойца - отпустите меня и ребёнка. - Нет, ты глянь, какая наглость - он ещё условия тут ставить будет! Смотри сюда, придурок, - он поднес к моему носу сжатый кулак, – вот вы все где у меня. Как захочу - так и будет. Погляжу ещё, отпускать тебя или крысам скормить...если вообще будет о чём говорить. Переговоры зашли в тупик и меня выпихнули обратно в коридор. - А ты, оказывается, силён заливать, братишка, - почесал затылок "клетчатый", - у тебя хоть какие-нибудь полезные навыки имеются? - Кендо. - Ну, удачи тебе завтра, в таком случае. Надейся на своё...кендо. А ночью приснилась Сидзука. Как обычно, она просыпается первой, позволяя еще немного понежиться в тепле только что покинутой ею постели и после будит меня, снова провалившегося в сон, легонько дуя в лицо. Смотрит и улыбается. Как мама в далёком беззаботном детстве. Говорит что-то, но мне спросонья не разобрать... Проводит пальцами по щеке. Щекотно. Ловлю её руку и прижимаю к губам. Пальцы пахнут свежемолотым кофе. Значит, пора завтракать, но мне, на самом деле, хочется другого. Затолкать в себя что-нибудь я и в машине успею по дороге на работу. Тяну её к себе поближе...зря причёсывалась...и одевалась тоже зря. Проснулся от того, что продрог до костей и ещё ужасно хотелось пить. Знобит...похоже, поднялась температура. А в Токио сейчас тепло...Небо высокое, яркое...сахарная вата облаков над заливом... Когда еду по мосту на Одайбу - всегда загадываю: если увижу рыбу или собаку - будет хороший день. Было бы неплохо выжить сегодня, конечно, да скорее всего, не выйдет. Дзуки... ну хоть приснилась "на дорожку". Жаль - девчонок не увижу больше. И Кокоми не нашёл, и сам сгинул. Так глупо... Было чёткое ощущение, что мы отсюда не выберемся, так хоть жизнь свою продать подороже. Под боком завозилась Мэй. Она совсем не похожа на моих - такой упёртый маленький боец... похоже, несладко ей в жизни приходится - уж слишком взрослой кажется. Хотя, от сидения в этой ржавой тюрьме кто угодно повзрослеет... Не дай бог моим когда-нибудь вот так же столкнуться с человеческой жестокостью. И как защитить-то их от всего этого, не знаешь... Надеюсь, Мэй всё же вытащат отсюда в конце концов. Папаша её наверняка умнее меня окажется и сумеет сторговаться с этими уродами. Да и служба безопасности у него должна быть серьёзная - придумают что-нибудь. Ладно, чего раскис-то... надо постараться сделать всё, что от меня зависит, а там посмотрим. Нечего сопли на кулак наматывать, лучше привести себя в порядок и быть готовым ко всему. Услышав грохот открывающейся двери, Мэй привычно шмыгнула ко мне за спину. Вошедший внутрь белобрысый, на сей раз обошёлся без клетчатой рубахи. На чёрной растянутой футболке написано по- иностранному, но не латиницей. Буквы вроде похожие, а прочитать не получается. Подобное мне приходилось видеть: у меня где-то была футболка с черепом и костями, и какой-то такой надписью. Шинго привозил... Кажется, он сказал, что это означает "не влезай - убьёт!" Русский? Или что-то вроде того... Чмокнул Мэй на прощание в макушку - ни к чему ей знать, что ухожу насовсем, только расстроится... Народ, собравшийся в грузовом трюме, возбужденно гудел в ожидании зрелища. Я сразу увидел того, кто вызвался пришить "залётного дятла" за небольшое вознаграждение. Это был тот самый мужик, который ткнул в меня электрошокером на улице перед отелем, а потом отоварил по башке. Здоровый, гад. Попробуй, завали такого...на голову меня выше, да и костью значительно шире. Килограммов под девяносто точно в нём. И рожа противная. Заметил меня - оскалился в ухмылке. Ненавижу. Тем лучше - будет мотивация накостылять ему как следует, хотя, кого я обманываю: для меня сейчас просто стоять прямо и то - достижение. Задача, которую поставил перед собой Лёха, определённо была из разряда невыполнимых. Как вообще можно рассчитывать на победу человека, еле держащегося на ногах? Несмотря на то, что, вопреки приказу шефа, кормить пленников он старался более-менее регулярно, таская им еду с камбуза тайком, её всё равно не хватало на двоих, да и пребывание в сыром холодном трюме не пошло им на пользу. Японца явно лихорадило, на землистого цвета лице проступила испарина. "Как-то не везёт нам с тобой, дорогуша..." - думал Алексей, пытаясь сообразить, что со всем этим делать. Вывести из игры сейчас его уже не получится: шеф незаконченных дел не терпит. За последнее время Лёхе удалось изрядно продвинуться в установлении хоть сколько-нибудь доверительных отношений с начальством и терять позиции сейчас было бы непозволительно. Недоумок Бо, такое дело на бок положить... месяцы работы...удавить его за такую подставу - и то мало будет. Удивительно, но как только толпа, повинуясь окрику шефа, раздалась, образуя неровный круг, "самурай", как привык его называть про себя Тагиров, заметно ожил. Взгляд сфокусирован на противнике, лицо сосредоточенное. ...теперь они походили на двух скорпионов, посаженных в банку: кружат на чуть присогнутых ногах неторопливо, присматриваясь друг к другу. Шансы даже на первый взгляд, далеко не равны. Кимура полегче и немного моложе, но он измотан и слаб от голода и болезни. У него не получается двигаться достаточно быстро, хотя навык фехтовальщика налицо. Характерная стойка и работа ногами. Движения его лаконичны и отточены - даже сейчас заметен высокий уровень контроля над телом. Старается быть хладнокровным, не делать ни одного лишнего движения и не допускать ошибок. Очевидно, что первая же ошибка станет для него последней. Вот, резко выбросив руку, ударил Страйкера пальцами веером по глазам. Почти достал. И сразу же - с разворота ногой в живот. Всё правильно. Парень всерьёз собрался выжить, а в таком деле все средства хороши. Тот согнулся пополам, но устоял - то ли сила удара оказалась недостаточна, то ли расстояние слишком велико. Обмен серией приёмов толком ни к чему не привел - синяки и ссадины не в счет. Сразу нанести значительный ущерб противнику не удалось - преимущество внезапного нападения утрачено и это было очень плохо: теперь он станет гораздо осторожнее. Меня не покидало ощущение, что руки его пусты ненадолго - наверняка ведь оружие где-то заныкал. Чуть не упустил момент, когда он в очередной раз бросился вперёд - едва успел перехватить его и дёрнуть вперед мимо себя. Упал, перекатившись, вскочил...глаза превратились в точки на перекошенном от злобы лице. Неуловимое движение - в руке тускло блеснул нож. Ну вот, долго ждать не пришлось. Лёха с досадой смотрел, как Страйкер, медленно но верно, загоняет японца в угол. От первой атаки ему удалось увернуться, лезвие лишь слегка задело предплечье, вторая чуть не стоила "самураю" жизни - нападавший явно метил в печень. Раз за разом - кровавых пятен на одежде становилось всё больше. Пора было действовать. Если так пойдёт дальше - выручать будет уже некого... Народ притих и теперь слышалось только тяжелое дыхание противников да шорох осторожных шагов. Лица людей вокруг уже начали сливаться в пеструю колышащуюся массу, как вдруг кто-то из толпы за спиной сунул мне в руки толстый стальной прут. В голове как будто лампочку зажгли! Погодим пока помирать, не всё ещё потеряно - можно попробовать переломить бой в свою пользу! Поднырнул сразу же под следующий выпад. Перехватил кусок арматуры обеими руками как бокуто, и в последний момент успел парировать удар. Медленно... слишком медленно - не успеть перейти в атаку. И тут враг сделал ошибку. Я глазам своим не поверил, увидев, как он, стараясь достать меня побыстрее, выбросил руку с ножом вперёд. Слишком высоко. Открылся. Достаточно для ответного хода. На миг показалось, что лезвие достанет наконец "самурая" и Тагировская предусмотрительность пропадёт зря, но Кимура вдруг резким движением крутанулся вокруг Страйкера и атаковал его со спины. Удар был нанесён точно и сильно - противник мешком осел на землю. Бой закончился. Только теперь Лёха обнаружил, что забыл выдохнуть пару минут назад и похож на пучеглазую зверушку-долгопята, виденного в прошлом году в зоопарке. Хрипло дыша, японец приставил острый конец прута к горлу поверженного. Было заметно, как тяжело далась ему эта победа. Весь мокрый, пот заливает глаза и капает с носа. Глаза полуприкрыты, тело время от времени крупно вздрагивает. Того и гляди "завод кончится". Если бы Страйкер не пожадничал - не видать бы ему завтрашнего дня как своих ушей, да и теперь ничего ещё не ясно... В толпе послышались свист и крики "Добивай уже!" - кажись, проигравший народной любовью не пользовался... - Не тяни, дорогой...видишь, публика заждалась - с усмешкой сказал шеф. - Убивать не буду… - похоже, "самурай" все-таки решил достать его сегодня своим ослиным упрямством. - Здесь я решаю, кто кого и когда убивать будет... - Сказал же – не буду, - в голосе слышались раздражение и усталость. – Уговор был - победить... держите слово, мать вашу! - Как скажешь... только вот ты нам больше не интересен. Раз уж обещал - хрен с тобой, живи себе на здоровье. Алекс! Твоя затея была? Разберись... Пассажира - за борт, чтоб не отсвечивал. Пусть дальше рыбы им занимаются... С девчонкой тоже решать надо что-то. Хуатэнга теперь так запросто из норы не выкуришь. Но это потом... чего стоим? Выполнять! Пока выбирались наверх, пытался сообразить, сколько же тут может быть до берега...километров пятнадцать - двадцать? Не доплыву. При любых раскладах - просто не смогу...наверное... - Беда мне с тобой, дружище... – подал вдруг голос шедший сзади Алекс. - Надо было добивать Страйкера... теперь уж ничего не поделаешь. Даже если впрягусь за тебя – не выгорит дело, слишком их много. Не хватило мне времени. Прости... О чём это он? Спасать меня собирался? Или топиться вместе идём? Не понять, чего хочет этот русский, да и не важно это в конце концов. Теперь надо постараться продержаться сколько сил хватит - и всё. Господи, когда уже всё это кончится? Неожиданно, сунул мне в руки холодную куриную ногу и бутылку с водой: "Давай, быстрее!" На палубе было жарко. Солнце ощутимо нагрело ржавый металл под ногами. Пахло мазутом, но ветер всё равно был чудесный...как не хватало мне его все эти дни... Вокруг, сколько хватает глаз - вода. Горизонт во все стороны одинаково пуст. Куда мне теперь? - Эй! С какой стороны берег? - вопрос заставил Лёхину челюсть отвиснуть надолго. Эт... он что, и впрямь доплыть собирается? Прямо до мыса Барфлёр? В таком состоянии? Спятил... - Позаботься о Мэй, слышишь? - Не волнуйся, сделаю, что смогу... "Со дня на день всю эту "малину" накроют, вот только Кимуре это уже ничем не поможет...эх, не успел я ... слишком уж стремительно всё произошло. Жаль его - смелый мужик оказался, до последнего держится огурцом, - подумал Тагиров, а вслух произнёс, - берег в ту сторону, сигай в одежде - теплее будет..." - Не учи меня, сухопутный... - последовал ответ. Помолчав, "самурай" добавил тихо: "...аригато..." Вода обожгла кожу. Многочисленные порезы и царапины сразу же начало немилосердно щипать. Ничего, скоро это пройдёт. Скоро всё пройдет... Однако, надо постараться проплыть как можно больше, пока хватает сил и пока светло. Вдруг мне повезёт, и я увижу какое-нибудь судно? Японец плыл не оборачиваясь. И делал это здорово. Даже больной и раненый он всё равно делал это здорово... Руки взлетали над водой и опускались плавными размеренными движениями. Лёха смотрел ему в след, повторяя про себя как заклинание: "Доплыви, ну же, доплыви!" Один из парней прицелился было ему в голову и тут же получил хорошего пинка: "Ты мизинца его не стоишь, придурок, а туда же! Смоги сначала хоть чего-нибудь без своей "пукалки"! Лёха сплюнул в сердцах и пошёл навестить Мэй. Она там голодная сидит - надо захватить припрятанный со вчерашнего дня кусок курицы. Сколько прошло времени, понять было невозможно. Постепенно гребки становились всё короче, а отдых на спине всё длиннее... У меня уже не было уверенности, в каком направлении я плыву. Иногда переходил на брасс, чтобы не схватить судорогу, потом долго лежал, восстанавливая силы. Почему-то вспомнилось ущелье Киёцу и как я висел над ним на стене, весь в слезах и соплях. Тогда жить очень хотелось...сейчас хотелось тоже, но без соплей. Подумал о Кокоми: вот что хуже всего. Я её так и не нашёл... В очередной раз провалившись в забытьё, услышал звонкий смех и голос Сидзуки: "Девочки, давайте наперегонки: кто быстрее - тому персик, остальным - по банану!". Я и так бананы люблю больше, зачем мне торопиться? Открыл глаза: куда ни глянь - кругом вода. Куда плыть - не знаю. Вода очень холодная. Тело стало как каменное, движения даются через силу. "Сидзука... как она там? Хочу увидеть её..." Удобно устроившись за штурвалом, Гийом Мартен грыз большущее кислое яблоко и размышлял о жизни. Яблоко, уже порядком поднадоевшее, всё не кончалось, а выбросить его за борт он не мог. По идейным соображениям. Жизнь, определённо, поворачивалась к нему передом, держа, к тому же, в руках мешок с подарками. В последнее время всё так ловко складывалось: работа приносила удовольствие и неплохие деньги, лодкой вот, тоже удачно разжился... это была уже его вторая вылазка на яхте, и она оказалась даже лучше первой. Погода стояла отличная и посёрфить удалось и порыбачить и места посмотреть красивые. Ему всегда хотелось быть не просто офисным планктоном, существующим в обнимку с компьютером, но и овладеть какими-нибудь новыми навыками, делающими жизнь более интересной, более "мужской", что ли... Вот как тот парень...мысли Гийома снова и снова невольно возвращались к недавним знакомым...наверное, они уже отправились обратно в Японию. Интересно было бы побывать там однажды. Однажды...столько всего хочется посмотреть и попробовать. Жизнь меняется к лучшему, почему бы не завести постоянную девушку? После университета - ничего стоящего, так... случайные связи. Лучше всего такую, как та...настоящая...можно и о семье подумать тогда. Рассеянно поглядывая по сторонам, он заметил чаек, кружившихся над чем-то в воде. "Мусор..." - поморщился Гийом. Экологию он уважал. Пластикового мусора и впрямь развелось слишком много - того и гляди это станет настоящей проблемой. Однако то, что он увидел, подойдя ближе к месту, заинтересовавшему чаек, заставило его вздрогнуть и, сбросив скорость, направиться туда немедленно: на волнах светлым пятном покачивалось тело. Человеческое. "Да твою-ж ..." - Гийом уже видел такое несколько дней назад, правда тогда оно оказалось розыгрышем, довольно неприятным...ну да чёрт с ним... Человек был в штанах и рубашке. Босиком, насколько можно было судить. Темные волосы шелковисто колыхались в воде, обрамляя лицо. Глаза закрыты...Таку??? Нет-нет...быть такого не может! Они распрощались всего пару дней назад и тогда он был вполне живым и даже довольным, а теперь... в любом случае нельзя оставить его так... Выключив двигатель, Гийом приблизился вплотную и попытался с площадки на корме зацепить тело багром. Едва дотронулся - человек дёрнулся и открыл глаза. Гийом чуть не завопил от радости. Живой! Бросил спасательный круг. Не попал. Бросил снова. Перелёт, но можно подтянуть. Наконец, пыхтя и ругаясь, удалось втащить японца на борт. Он был ужасно тяжёлый, а так и не скажешь. Холодный. Совсем замерз...сколько же он так болтается тут? Кожа на руках разбухла, губы потрескались, глаза мутные. Так...Перво-наперво - завернуть в одеяло и дать воды. Пока разрезал одежду, чтобы быстрее снять - заметил несколько ушибов и ссадин на спине и ребрах. Дрался? Порезы на руках и синяк под глазом. Губа разбита. Видимо, все же, дрался... А где?.. неужто... верить в такое отчаянно не хотелось. Постепенно закутанный в одеяло "утопленник" начал приходить в себя и смог сделать пару глотков воды. - Сидзука? - то, что интересовало сейчас Гийома больше всего... - В порядке. Я один...Полицию вызывай... срочно...там девочка осталась. Убьют... Позднее, когда они на полной скорости шли к берегу, Гийом смотрел на скорчившуюся на сиденье рядом фигуру спящего человека в одеяле и думал: "Полсуток почти, офигеть...а вода-то не тёплая уже. Неудивительно, что отрубился – я бы просто сдох. А интересно, что бы я вообще делал...не дай Бог проверить такое на себе, конечно..." Полоска земли на горизонте стремительно приближалась... Снилось море... солнышко чувствительно припекает спину, белые барашки на волнах у самого берег... и я рассекаю на доске. Так хорошо у меня, пожалуй, ещё никогда не выходило... Проснулся, когда "природа позвала", и весьма настойчиво. Что-то тяжелое лежит на животе. Рука нащупала шелковистые волосы. Дзуки... она, кажется, дремлет... Светлые, цвета слоновой кости, стены. Кровать как в больнице... и капельница в левой руке. Попал я... Но моя "скво" рядом и это всё меняет. Вот только как сказать ей про Кокоми? Она уже не спит. Смотрит на меня с тревогой. - Дзуки, я в порядке... - Заткнись уже, "Дайджёбу", прошу тебя! - Дзуки, я... Кокоми... - слёзы внезапно навернулись на глаза, в носу предательски защипало. Она всхлипнула, и, приподнявшись, повисла у меня на шее, чуть не оторвав катетер. - Тише...тише, горе моё...уже нашлась, всё хорошо. От облегчения я чуть не помер на месте. Больше всего на свете боялся сказать ей, что вернулся ни с чем. - Таку... дурачина-Таку...вернёмся домой - привяжу верёвками к кровати, чтобы не лез никуда. Уж думала - не увижу тебя больше! - Красными?.. - Да хоть фиолетовыми...лишь бы покрепче. - Хочу красными... и ты танцуешь для меня... - Что ещё за дикие фантазии, милый? Это чем же они тебя тут капают, интересно знать?.. а мне сказали, что глюкоза... - Кокоми... - Все хорошо...твоя дочь сидит в полицейском участке в Пуатье и разоряет местных ажанов на какао с плюшками. Вся в папеньку. Очаровывает и объедает всех вокруг. Они позвонили вчера вечером. Я уж собралась было ехать, но тут ты объявился. Думаю, она захочет увидеть нас обоих. Заканчивай скорее со своими процедурами и поедем людей выручать. - А Мицу? - Мицу с бабушкой в зоопарке. Звонили только что, ждут нас. Давай собираться, машина под окнами. Только чур, я поведу. - Погнали тогда...ой нет, сначала пи-пи... извини. Не могла бы ты с меня слезть в таком случае? - мне и в самом деле очень хотелось встать. И, таща за собой стойку с капельницей, я по стеночке побрёл в туалет. По дороге Сидзука то и дело поглядывала на мужа, терзаемая противоположными желаниями: не то зацеловать насмерть, не то придушить...опять же до смерти. Как мог он так вляпаться? Пропал на целых четыре дня и вернулся весь ободранный как бродячий кот! Кокоми и то сообразительнее! Хорошо ещё, что среди реквизита обнаружилась большая коробка с вафлями и вода в бутылках. Накатавшись в кузове грузовика "по самое не хочу", она не на шутку испугала грузчиков из провинциального театра, явившись им во всём великолепии в шелках до пят и страусовом боа и заявила со всей серьёзностью по-французски: "Я есть хочу! Пойдёмте, пожалуйста, скорее обедать!" Разумеется, потрясенные таким зрелищем парни повиновались и лишь потом отвезли её в участок. - Как она? Не пострадала? Сильно напугалась? - глаза Таку полыхнули тревогой - Черта с два. Плохо ты знаешь дочу свою: еще и обрадовалась, что можно до утра колобродить. Жена местного лейтенанта полиции любезно предложила ей погостить у них пока мы не приедем. Мне вдруг нестерпимо захотелось обнять Сидзуку, прижать к себе крепко-крепко, вдохнуть родной запах... - Дзуки, пожалуйста, останови машину... - Что ещё надумал? И не смотри на меня как будто слопать хочешь! И руки при себе держи...Ай! Да что ж такое! Дальше в багажнике поедешь! - А кто только что в больнице на меня вешался? - Тебе показалось - не стоило злоупотреблять таблетками, - и, задрав нос, аки фрегат императорского флота, Дзуки яростно надавила на педаль. Вот чего расшумелась...можно подумать. Пятью минутами раньше приедем или позже... а мне бы сразу полегчало... Когда, наконец, добрались до Пуатье, оказалось, что дочь наша - девочка с фантазией: ославила меня на всю округу. - Мадемуазель, зачем же Вы сказали, что папа Ваш - якудза? - лицо сержанта выражало искреннее недоумение. Кокоми сидя на краешке стола энергично болтала ногами. Хозяин вышеупомянутого стола чистил для неё уже второй апельсин. Мне было немного неловко: дома девочки себе таких вольностей не позволяют, и вместе с тем, забавно наблюдать суетящихся вокруг "красотулечки" французских блюстителей порядка. Всё-таки обаяние - страшная сила. - Ну...якудзу же ты ещё не играл, папочка, я подумала - тебе приятно будет. - Нам всем будет ещё приятнее, если ты слезешь с рабочего стола господина лейтенанта и скажешь ему спасибо за апельсины. Кокоми с достоинством переместилась на пол и сделала реверанс, как их учили на танцевальных занятиях. Парни из участка были сражены наповал. Если бы в мелкую влезло пятьдесят апельсинов - за ними бы дело не стало. На обратном пути Сидзука с умилением наблюдала в зеркале заднего вида сладко спящих в обнимку "приключенцев". Наконец-то угомонились – у Кокоми впечатления закончились. Кажется, только вчера он с фонариком её до туалета ночью провожал чтобы не страшно было, а вот поди ж ты - самостоятельная девица выросла. В мебельных фургонах путешествует, с полицейскими кокетничает... В следующий раз не дай бог и Мицу с собой возьмёт. Таку - сумасшедший отец - что угодно для них сделает, горы свернёт и звезды с неба добудет, лишь бы девчонок порадовать. Надо бы провести с ним разъяснительную беседу - вконец детей разбаловал. Перед самым отъездом нас навестил следователь, которому было поручено дело об организации преступной группировки - ему требовались мои показания. Бандитов подозревали в захвате заложников и торговле наркотиками и оружием. В результате операции все, кто находился на барже были задержаны, а Мэй благополучно доставили к отцу. Слава богу, они ничего ей не сделали, только напугали сильно да кормили из рук вон плохо. - Тот человек... Харэкусэй... что с ним будет? - спросил, надеясь, что русский не пострадал при облаве, всё же он спас меня, как ни крути... - Думаю, с ним все будет хорошо... - следователь набрал номер и сказал в телефон несколько слов. Дверь отворилась и в комнату вошёл мой "клетчатый" приятель, только на этот раз он был в элегантном сером костюме и при галстуке. В сочетании с подбитым глазом выглядело сногсшибательно. Мы с женой в изумлении уставились на него пучеглазыми креветками. - Алекс Тагиров - сотрудник Интерпола… под прикрытием, - представился белобрысый. - Почему сразу не сказали? Всё могло бы пойти по-другому... - Потому и не сказал. Вы могли бы невольно выдать меня и подпортить нам "представление". Извините, конечно, но конспиратор из Вас, мягко говоря, хреноватый... Но я постарался помочь чем смог. Монтировка пришлась как раз кстати, разве нет? Я молча шагнул к нему и протянул руку. Сидзука с удивлением смотрела, как незнакомый высокий парень крепко обнимает её мужа, хлопает по спине и думала о том, как много она ещё не знает о том, что было всего пару дней назад... Гость, заметив её взгляд, утвердительно кивнул и поднял вверх большой палец...