Травы расцвели

Айрин впускала Минхо в свою квартиру и в свое тело — но не в свои мысли и душу. И в ее жизнь путь ему тоже был заказан, хотя тот, наученный горьким опытом, особо и не стремился. Минхо отлично понимал, какой сложной может быть Бэ Джухен, каким невыносимым порой бывает ее характер, а еще она отлично осознала, что эта группа в целом держится на прекрасных голосах Сыльги и Венди и на ее собственной красоте, поэтому намеренно пользовалась этим. Она действительно была красавицей. Такое аристократичное лицо не воссоздадут потом долгие годы, многие группы будут стараться дотянуться до ее лица — но их красавицы будут лишь блеклыми тенями по сравнению с Айрин. Ей шло безумно все, она была удивительно хороша во всем — и даже слабые навыки в пении и танцах не мешали этому. — Почему она так хороша? — спрашивала тщетно Йерим. — Я ведь тоже красива. И ты, онни, тоже. Но почему она лучше? — Таким, как она, — Джой морщила лицо, но сдерживалась, — Таким, как она, можно просто голым ходить. Им не нужно петь или танцевать, можно даже ни с кем не говорить, даже мимику не менять. Просто ходишь голый — и все счастливы. Она очень красивая. Понимаешь? А ты — красивая. И я тоже. — Но если подобрать правильный макияж или… — Йери не успокаивалась, ее юношеский максимализм брал вверх. — Можно же по-другому все сделать. — Можно, конечно, — Джой снисходительно смотрела на девушку, улыбалась ей. — Но не поможет. Тут даже пластическая хирургия не поможет. Такой нужно было родиться. Она вот родилась такой. Ее лицо — это ее паспорт, ее документы и ее права. Она уже выиграла, понимаешь? С ней бесполезно будет спорить. — А я и не собираюсь… — Зато с ней наша группа станет популярной, понимаешь? — Джой недобро посматривала в сторону Айрин, которая громко отчитывала стилиста за неправильный пробор. — А вот когда мы станем популярны, тогда… Айрин знала, что говорят о ней, прекрасно знала. Знала она и то, что именно говорят… Но как знала — догадывалась… Она после всего того, что пережила группа, понимала, что подружиться с девочками, стать к ним ближе уже не выйдет. Если говорить откровенно — ей и не хотелось этого. Она мечтала о другом, мечтала о устойчивости и о стабильности, мечтала говорить и делать только то, чего ей хотелось, мечтала быть проще и прочнее стоять на ногах. И о независимости мечтала. Особенно теперь, когда Чхве Шивон понемногу начинал натягивать свои вожжи в отношении нее. — Я бы не советовал тебе идти туда, моя прелесть, — говорил он, когда узнавал о приглашении на вечер, куда сам пойти не мог по тем или иным причинам. — Может, лучше проведем вечер наедине? — Это платье прекрасно, но уж очень коротко, — сетовал он. — Было бы лучше, если бы ты надела что-то иное… — Я бы хотел провести праздники за городом… — как бы невзначай говорил он. — Я понимаю, что ты планировала навестить свою семью, но у меня будет важная встреча там. И я был бы рад, чтобы ты была рядом со мной. Хочу показать им мою будущую невесту… Он никогда не настаивал, никогда не повышал голос и не критиковал ее — ему это не было нужно. Вместо того он просто мягко и надежно увещевал, что для Айрин лучше быть рядом с ним, вместе с ним, с ним просто… И мало-помалу это начинало приводить ее в легкое раздражение, которое вскоре сменилось злостью. Айрин мило улыбалась ему, пробовала спорить, но потом соглашалась с ним, делала все, что он просил, а когда приходила домой, набирала номер Ли Минхо. И страстно отдавалась ему в душе или на кухонном столе — без разницы где… Просто, чтобы почувствовать себя живой… — Ты же понимаешь, что все это не совсем правильно? — мягко спрашивал ее Минхо, прежде чем она выгоняла его домой. — Ты запуталась, да, я понимаю, но если хочешь поговорить… — Я не хочу говорить, — спокойно говорила ему Айрин. — Я хочу трахаться. Я хочу трахаться поглубже и не хочу видеть твое лицо, понимаешь? Если ты способен еще раз — оставайся, кури и сходи в ванную. Если нет — иди домой. Я буду спать. Завтра много работы… Минхо злился, сжимал кулаки, поворачивался к ней, чтобы сказать ей все то, что накопилось у него внутри, а потом видел на постели рядом с собой нагую красивую женщину, которая курила его сигареты и не пряталась в простыне — и на ее бедрах до сих пор были следы его семени. Он терял голову и готов был на все — и поглубже, и так, чтобы она не видела его лица… Лишь бы провести с ней еще немного времени, еще чуть-чуть. Когда Ли Минхо осознал, что глубоко влюблен в Айрин, было уже слишком поздно. Он физически и психически прирос к ней, как дерево, пустил свои корни в нее, и не было никакой силы, способной на то, чтобы оторвать его от этой странной девушки. Даже если бы она сама попросила бы его, даже если бы она прогнала бы его — он бы все равно искал способ быть с ней рядом, снова и снова, снова и снова. Но она не прогоняла его. Наоборот, встречи стали проходить чаще, регулярнее, а порой он задерживался до самого утра. Чем хуже было Айрин, тем больше был нужен ей Минхо. Не Шивон или любой другой мужчина — Минхо. Потому что Минхо ничего не ждал от нее взамен, и этим он напоминал ей Сокджина. Когда-то Айрин злорадствовала над Джису, предрекая ей то, что Джунмену она станет не нужна — но проклятье настигло саму Айрин. Она испытала то, что испытывала маленькая Джису к большому красивому Джунмену — нежное чистое чувство, которое не было никому необходимо. Вот только Айрин любила уже не Джунмена, нет. Айрин любила Сокджина — но в новой его жизни не было места ни его прошлому, ни ей. Она понимала, что могла — теоретически — попробовать сблизиться с ним снова. Она могла обмануть его, заставить прийти к ней, а потом использовать все свои женские чары, сделать все, чтобы Сокджин стал нуждаться в ней. Но Сокджин был последним в мире мужчиной, с которым ей хотелось играть. Сокджин был единственным, кого она ждала добровольно, кого она готова была ждать еще и еще. Сокджин был тем, кого она любила. И Айрин искренне ждала. Она ждала и верила — настанет тот день, настанет тот мир, в котором они будут вместе. В глубине души она, конечно, знала, что этого уже не будет. Впереди маячило одинокое будущее — Шивон женится на ней однажды, потому что она красива и все одобрят этот союз. Она родит ребенка, возможно, двух. Из Айрин может получится неплохая мать семейства. И однажды она увидит в зеркале почтенную красивую аджумму, которую все будут считать своим долгом приглашать на чай или воскресный ужин, а ее достопочтенный супруг будет дарить ей ювелирные безделушки и большие букеты цветов на праздник, которые будет заказывать его секретарь. Красивое будущее, о котором кто-то мечтает, наверное. Айрин презирала такое будущее. И презирала саму себя в нем, заранее и надежно. Единственное, чего могла пожелать она себе — независимости, но заработать ее было очень сложно. *** На одном из концертов Айрин, наконец, встретилась с Джису и ее группой лицом к лицу — впервые после той ночи, когда они с Шивоном защитили Джису от Бэкхена. Джису была красива и выглядела свежо. Она вежливо поклонилась, и им удалось переброситься парой осторожных фраз. Ничего не изменилось — Джису немного опасалась Айрин, но была с ней добра, а Айрин больше не душила ревность к Джунмену или досада от того, что Сокджин раньше любил Джису. Между ними теперь не было ничего — и Айрин этого хватило. Хватило и Джису — но теперь она была с группой, и она мило представила Дженни, Чеен и Лалису девочкам Айрин. Впервые после группы Наен они могли поболтать с коллегами, и все приняли это по-своему, тепло. Йерим, как самая младшая, мило болтала с Чеен и Лалисой — у них оказалось куда больше общего, чем у других. Венди скромно молчала, сидя в сторонке, она бы тоже с радостью перекинулась с девочками парочкой фраз, но стеснялась. Джой и Сыльги давно были дружны с Джису — они с Джой пробовались на общие роли в прошлом, а Сыльги всегда была близкой подругой Джису. Айрин осталась одна — и сразу же заметила, что в подобном вакууме осталась и Дженни. Ей это показалось интересным. Сходство было налицо. Дженни была красавица — но не такая, как Айрин, ей до Айрин и Джису было далеко. Зато она была мастер на все руки в группе — и в этом Айрин ей точно уступала. Но зато Айрин четко почувствовала, как на них с Дженни с завистью смотрят все другие девочки в зале, и это было слишком очевидно. А еще она знала, кто преподал урок заносчивой Чеен из Твайс, и даже радовалась этому. — Я видела твои видео, — сказала она Дженни, когда пауза затянулась. — Мне нравится, как ты двигаешься. Красиво. — Онни очень добра ко мне, — вежливо сказала Дженни, и в этих ее словах Айрин почувствовала что-то родное, что-то терпкое и близкое — что-то свое. Сердце ее дрогнуло. Они мило поболтали за кулисами, а потом договорились сходить перекусить вместе на выходных. А когда встретились за пределами своих групп общих тем оказалось еще больше. Дженни тоже не любила сладкое, не умела водить машину и боялась крыс — Айрин жила недалеко от их общежития, и они мирно провели вечер вместе, выпив бутылку вина на двоих, обсудив, какая скверная эта Чеен из Твайс и посмотрели вместе фильм. В тот день впервые Айрин не позвала к себе Минхо, а Шивону ответила, что хочет провести выходные дома. Общение с Дженни принесло ей что-то новое — что-то, чего она бы точно не нашла в своих завистливых товарках по группе или в любом из ее мужчин. Просто Дженни ни в чем ей не уступала — главное, в силе духа. И у Дженни было такое изрешеченное ранами сердце, как у Айрин. Она не стремилась быть хорошей девочкой, как Джису или Сыльги, или, напротив, плохой и обаятельной, как Джой. Дженни была обычной. Айрин это безумно нравилось. Так началась эта странная дружба — и после, много лет спустя, они обе никак не могли вспомнить, к кому из них первой пришла мысль сблизиться… Дженни думала, что к ней, а Айрин было все равно… *** Впервые Джису поняла, что за ней начали следить сразу после того, как кончился промоушен с первым возвращением. Под окнами ее квартиры всегда стояли две машины — рано утром, когда она просыпалась, или поздно вечером, когда ложилась спать, машины упорно стояли под окнами, и в них всегда спал кто-то на заднем сиденье. Теперь общаться с кем-то приходилось вне дома — Джису приглашала Минхека на обеды в закрытое кафе, с Джендыки они общались в общежитие, а с Джунменом они переписывались в мессенджерах под чужими именами. Единственные, с кем она могла общаться дома, были ее друзья Мино, Хуни, Юн и Джину. Теплое драгоценное общение придавало Джису сил, помогало ей прийти в себя, понять, что она делает и зачем. И иногда приходила добрая Дара, готовая всегда подставить плечо — но она же настойчиво напоминала Джису, что еще одна ошибка разрушит ее жизнь, что теперь, после дебюта, ей стоит быть аккуратнее, что она нуждается в защите и заботе своего агентства, и она должна помогать им. Наступила зима — и все люди, с которыми Джису была близка, отдалились от нее. Не из-за ссор или прочего — просто так складывались обстоятельства. Виннер поехали в тур, Мино написал ей большое теплое письмо и оставил заранее подарок на Рождество, группа Минхека уехали в Америку записывать свой первый англоязычный альбом, а у Джунмена была подготовка к возвращению, на которое все возлагали большие ожидания. Были, конечно, девочки — но к Чеен на праздники приехала семья, с которыми она проводила свое время, а Джендыки проводила свое время с парнем и иногда с Айрин, с которой она подружилась. — Почему с ней? — только и смогла спросить Джису, ведь Дженни неплохо была наслышана об Айрин, примерно представляя, с кем она имеет дело. — Просто, — сказала та без сомнений. — Просто так вышло. Больше они эту тему не поднимали. К концу декабря закончилось расписание Джису, и она осталась одна, не зная, куда податься — поехать домой или все-таки остаться дома. А когда мысли кончились, она вдруг вспомнила о Лалисе — вернее та сама написала ей первой. — Онни, — скромно попросила та. — Не сходишь со мной на одно свидание. Дружеское. Ничего такого. Под защитой — там точно никто не будет никого снимать. — Милая, но ты же знаешь правила… — Джису удивилась смелости Лалисе. — А с кем? Тебя кто-то пригласил? — Чон Чонгук из БТС, — тихо призналась та. — Ты его, наверное, знаешь… Он такой… Красивый, нос с горбинкой, поет хорошо… — Я хорошо его знаю… — Джису вспомнила Чонгука в академии, когда тот ухлестывал за Дженни. — Но почему с ним? И разве он… Ну он… — Мы поссорились, да, — Лалиса обняла худые колени, спрятала в них довольную улыбку. — Но я уже ничего не помню. Он с Дженни-онни уже не интересуются друг-другом. А мне он нравится. И я ему… Но мы хотим просто дружить. Ничего такого, никому сейчас не нужны отношения. А дружить мы можем, почему нет. — Можете, конечно, — Джису вспомнила себя, когда она бегала на свидания к Сехуну — хорошее было время. — Но нужно ли это тебе? Это может принести много проблем. — Но у всех есть кто-то, а у меня никого, — по-детски сказала девушка. — И мне одиноко, онни. Моя семья далеко, мне с ними не свидеться. А вас я постоянно утомлять не хочу. Пожалуйста, сходи со мной. Одной мне страшно да и неудобно как-то. — Но как я пойду с вами третьей… — Джису смутилась. — Разве он не хочет побыть с тобой наедине? — Он тоже не один пойдет, — улыбнулась Лалиса. — Возьмет с собой хена из группы, ты его, наверное, тоже знаешь… — Хена?.. — Джису осела, рука поднялась вверх, словно защищаясь. — Ты правда думаешь, что… — Не того парня, нет, — Лалиса смутилась. — И не их лидера, с которым ты говорила. Он возьмет с собой Тэхена. Говорит, что вы с детства знакомы, даже немного общались по-дружески. Это для отвода глаз, на всякий случай. Я бы не посмела тебя компрометировать, онни, ты не подумай. Но вдруг тебе тоже понравится… Весело будет и все такое. — Весело… — Джису посмотрела на полные надежды глаза Лалисы, улыбнулась. — Хорошо. Я схожу, если там будет Тэхен. Мы с ним общаемся иногда, он ведь раньше встречался с Надон, а она его бросила. Думаю, будет весело, Тэхен ведь тот еще шутник. Оригинал во многом. И он любит ту же музыку, что и я. Будет совсем неплохо поболтать, я тоже все время сижу дома одна. — Видишь… — обрадовалась Лалиса. — Тебе понравится, онни, я уверена. Будет очень весело. Поболтаем, перекусим, выпьем коктейли и по домам. Ничего такого, я тебе обещаю. Форма одежды обычная. Заберут нас сами из общежития. С менеджером-оппой я договорюсь. Он обещал прикрыть в честь праздников. Глядя на ее счастливое лицо, Джису не нашла в себе сил сказать что-то против. Она никогда не говорила с Чонгуком, но, помня о его отношениях с Дженни, немного побаивалась этого парня. Но если с ним будет Тэхен, это, конечно, меняет дело. Тэхен добрый и милый парень, в голове у него Наен и их отношения, он всегда заботится о Джису и не забывает поздравить ее с выходом альбома или с занятым первым местом. — Только, пожалуйста, онни, — сказала ей Лалиса, когда они уже ехали к месту. — Одна-единственная просьба. Не говори об этом Дженни-онни… — Почему? — удивилась Джису. — Разве ты не сказала, что ей все равно, к тому же она в отношениях и… — Я знаю, — улыбнулась Лалиса. — И не хотела бы от нее скрывать… Но у нас троих была не очень красивая история… И я не хочу, чтобы она знала… Пожалуйста, онни. Я не прошу тебя врать ей, но не говори об этом. Я бы с радостью сохранила это в тайне. — Хорошо, — согласилась Джису. — Мне не так важно рассказать Дженни… Я не думаю, конечно, что она будет против, но ничего ей не скажу… Раз уж это так важно для тебя.