Травы расцвели

Когда Джихе только появилась в жизни Юнги, он посчитал ее таблеткой от ненужных эмоций. Любовь, дружба, отчаянье, злость — все это хорошо только для написания песен или создания гармонии. А для жизни — нет. Джихе была спокойная и красивая, как первая весна, она ничего не просила для себя и ничего не ждала. А еще она умела петь так, как поет в небесах сам Господь Бог, и Юнги чувствовал себя благословленным, когда только слышал ее — такой голос создается раз в тысячелетие, и его нужно беречь. Он хотел беречь Джихе. Как хотел беречь, например, и Адору, свою подругу по клубу, которая стала записывать с ним песни. Добрая, немного неуверенная в себе, но очень искренняя девушка, с которой ему приятно было говорить или обедать на открытой веранде, например. Он с радостью берег так своих сестер и вообще весь женский пол, к которому испытывал дружбу или нежность. Он в идеале должен был беречь так Джису — но с Джису он поступил плохо, и никто никогда не мог искупить его вины. Он говорил ей, что будет держать ее сердце в руках, но разбил его, и точно знал, что даже если она и простит, она никогда не станет прежней. Она никогда не вернется. — Та девушка… Которую ты любил, оппа… Она, наверное, так счастлива была… — как-то сказала ему Джихе, когда они записали особенно лирический текст, от которого щемило в груди и хотелось выть от вечного приступа боли. — Почему была? — спросил Юнги — Джихе, как все женщины, видела немного дальше и больше, а может и не немного. — Потому что теперь ты не с ней, — с грустью сказала она. — И все, что будет после тебя, будет казаться простым и плоским. Ты многогранный и особенный. Ты гений. А любить гения это искусство, к которому стремятся лишь некоторые. И все они обречены разбить свои мечты. Юнги, конечно, не сразу понял, что она говорила больше о себе. Как и все мужчины, он видел не все и не сразу. А может и больше, чем не все. В Рождество Джихе и ее подруги пришли к ним на репетицию. Пришла смущенная Сон Чеен, в обычной одежде она казалась хорошенькой коротышкой со вздернутым носиком, совсем не такой, какой была в том клубе. Она смущенно извинилась перед Намджуном за ту драку и принесла ему примирительный подарок — дорогой швейцарский шоколад. Пришла хорошенькая японка Мина с холодными глазами, посидела в общей ложе и поздравила всех с выпуском нового альбома. Тихое спокойное Рождество, второе такое только пожелать. А когда мальчишки Тэхен и Чонгук, извинившись, убежали на свои личные встречи, Юнги поймал себя на мысли, что очень сильно скучает по Джису. Его съедала изнутри тоска по единственной в мире женщине, и все, чего он хотел, это просто возможность обнять ее и побыть с ней рядом. — Как знать… — мелькало в его голове. — Возможно, сейчас она одна… И она думает обо мне… И она желает, чтобы я сделал первый шаг. Возможно, даже хочет этого. Возможно, я так сильно нужен ей. Возможно, ей одиноко… Но когда прошел первый восторг и пузырящаяся внутри радость отпустил, Юнги сел на диван рядом с тихой Джихе и осознал — конечно же, Джису думает о нем, но она совсем не одна. Он самолично отпустил ее в мир других мужчин, дал ей свободу и пожелал счастья. Она красивая сильная женщина — она не обязана быть одна сейчас. И рядом с ней есть кто-то. Кто поздравляет ее с Рождеством, кто дарит ей подарок, а, быть может, дарит ей и свое сердце. И он, этот кто-то, заслуживает быть самым счастливым теперь. Потому что Юнги проиграл. А этот кто-то — выиграл. — Оппа… — тихо спросила тогда Джихе. — Ты грустишь, потому что тебе одиноко, да? Или потому что она сейчас… — Мне одиноко, — сказал ей Юнги. — Мне очень одиноко, Джихе-я. Это было самое искреннее, что мог он ей сказать, и ничего лучше не было в это Рождество. Решение пришло к нему само — и он сразу понял, что ничего не будет с этим делать. Он любил только одну женщину. А остальных — он хотел защитить их. И только. Когда к новому году Джихе решила признаться в своих чувствах, Юнги знал, что должен отказать ей. Нельзя играть с чужими чувствами, тем более если это чувства хорошего доброго человека. Пак Джихе не заслужила жалости, не заслужила жестокости, она может и должна получить от него уважение и заботу — защищая ее сейчас, он обязан отказать ей. Они будут дружить, и, конечно, он напишет для нее чудесные песни, он будет защищать ее от жестокости других мужчин, и однажды она поблагодарит его за то, что он откажет ей. Но если он поддастся на эмоции, если подыграет ей в угоду своему собственному эгоизму, это не приведет ни к чему хорошему. Они проиграют вместе. Все кончится — и тогда в конце концов они оба станут несчастны. Юнги думал так. А потом он увидел, как Чонгук подписывает договор аренды. Странное решение, с учетом того, что на Новый Год все стараются пойти в модные клубы или рестораны. — Хен, мне безразлично общество сейчас, — сказал ему Чонгук, когда Юнги спросил, зачем ему снимать загородный дом. — Я собираюсь встретить Новый Год с одной девушкой… — Только не говори, что хочешь напоить ее и… — Я бы, возможно, и хотел… — пошутил Чонгук. — Но она не такая. С ней хочется быть самым сильным и лучшим. Хочется защищать ее. Оберегать. И самое главное — я должен вернуть ее доверие, которое однажды я потерял. Больше я таких ошибок не совершу. Никаких поспешных решений. Аккуратность и воспитанность. — Ты любишь ее? — удивился Юнги. — Но ты любимец девушек… Они же сами вешаются тебе на шею… — Я выбрал ту, что никогда не поступит так, — лаконично сказал Чонгук. — Она будет там не одна. Возьмет подругу, а я возьму Тэхена. Будет просто дружеский вечер, и она сможет довериться мне. Я, в первую очередь, предложил ей дружбу. Она станет мне другом, а я буду другом ей. И все у нас будет хорошо. — А потом будешь завоевывать ее? — подмигнул ему Юнги. — Я рад, что у тебя так серьезно, Чонгук-и. Приятно видеть тебя таким. Ты хороший человек. Я буду рад за тебя, если это настоящее чувство. Вот только Тэхена жаль. Он не подозревает, что им пользуются? — Почему? — удивился Чонгук. — Я сам его попросил… Он дружит с ее подругой. Они близко общаются. И она тоже не против нам помочь. Это для отвода глаз. Он из моей группы, а она — из ее. Они наши купидоны, на нашей стороне. Вечером, когда Чонгук, разодевшись, сбежал на свидание, они с Намджуном и Хосоком посмеялись над ним. Приятно знать, что хотя бы у кого-то все хорошо с девушками… Особенно, если это Чонгук. — Слишком он хорош, дьявол, — пошутил Намджун. — Любая была бы согласна пойти с ним. — Но с ним сейчас не любая, — возмутился Хосок. — Это шикарная девушка… О такой сейчас многие мечтают. Она выстрелила в сети после дебюта, люди о ней только и пишут. Да, в нашей стране ей сложно, но в мире… — А что с ней не так? — удивился Юнги. — В нашей стране… Она что — против морали идет? Или была замужем? — Она тайка… — улыбнулся Хосок. — Все просто — она другой национальности. Ты, наверное, ее знаешь, ее зовут Лалиса. Их группа сейчас очень популярна, все только о них и говорят… Ой… — Он знает, Хоби, — пнул его под столом Намджун. — Его бывшая в этой группе. Можно было и промолчать, если честно. Но тебе, конечно, нужно сказать и… — Все в порядке… — Юнги поднял руку, улыбнулся. — Я люблю их музыку. Они молодые, сильные, у них светлое будущее, если мистер Тедди Пак будет работать с ними дальше. Да и мне хочется, чтобы у Джису все было хорошо. А Лалиса… Это та девочка с челкой… Она красивая. Хорошо, что Гуки оберегает ее. Это говорит, что он повзрослел. — Гуки с ней встречался в академии… — Намджун хмыкнул. — А потом ушел к Дженни Ким. Из-за этого мы с ним и перестали общаться. — Как мал мир, — поддакнул Хоби. — Он так мал, все мы в одной упряжке. Они еще бы обсудили Чонгука и его новую мечту — но Юнги вдруг вспомнил про неотложные дела и ушел. Намджун подумал, что тот пошел в студию, Хоби подумал, что Юнги все-таки сложно общаться с людьми — он слишком в себе. И только один Юнги вспомнил счастливое лицо Чонгука, когда тот снимал домик на новый год. Домик за городом. Домик для себя, для Лалисы… А еще для Тэхена. И для девушки из группы Лалисы. Которая дружит с Тэхеном и с Лалисой, готова помогать им, а еще она не в отношениях. Вряд ли это та хмурая девушка с тонким голосом, ведь Чонгук, по слухам, встречался с ней сам когда-то… И, конечно, это не Дженни Ким — ту он вообще никогда бы в жизни не попросил помогать себе и Лалисе. Это Джису. И она готова встретить новый год с Тэхеном. Пусть и как друг. Но с другим мужчиной. Каким, извините, по счету?.. Раздражение сменилось разочарованием, поверх всего была глубокая ревность. Юнги ходил из угла комнаты в угол и представлял себе Джису — такую, какой он ее полюбил много лет назад. Такую красивую… Такую нежную… Такую утонченную… И вот теперь она официально рассталась с Ким Джунменом, она дебютировала в такой красивой группе, она единственная актриса из всех четырех, она чудесная вокалистка, о ней много пишут, у нее значительно выросла фанбаза — встречаться с такой девушкой… — Черт, — выругался он вслух. — Но Тэхен любит Наен. Вряд ли он заинтересовался бы Джису, они знают друг друга с детства… Скорее всего, хитрец Чонгук просто действительно пользуется ими, чтобы наладить общение с Лалисой Манобан, а значит… Он осекся и замолчал, потому что сам прекрасно понимал — его злит совсем не это. Не Тэхен, не новый год, не то, что она останется наедине с мужчиной и парочкой… Нет… Его злило другое. На месте Тэхена может оказаться кто-то еще, кто-то, кто заинтересуется ею, а потом еще и еще. Не обязательно человек их круга, айдол или актер. Это может быть просто влиятельный богатый человек, который даст Джису все то, что она заслуживает. А она может полюбить его — в ее сердце много любви. И когда этот эфемерный, несуществующий пока мужчина завоюет ее сердце, он поймет, что Джису — тот самый бриллиант, и тогда она обязательно станет женой и матерью его детей. И Юнги не сможет — даже много лет спустя не сможет — вернуть ее. Вот чего он боялся. Неизбежности их расставания. Того, что прошлое навсегда останется прошлым. То, что Джису сделает свой выбор. То, что она будет засыпать на чужом плече. То, что она никогда больше не подумает о Юнги, как о своем мужчине. То, что мир будет жить дальше — и только сердце Юнги — нет. Он сам все решил — никто бы не надоумил его, да он никому и не сказал о своих мыслях и подозрениях. Он подслушал разговор Чонгука и Тэхена, которые собирались сходить в клуб, чтобы обсудить с девушками детали грядущего праздника. Сделал вид, что снова запрется в студии до утра, а сам надел толстовку с капюшоном, очки и куртку. И пошел за ними. Он без труда вычислил место, куда спешили Чонгук с Тэхеном. Их там уже ждали. Лалиса действительно была красавицей — даже в мешковатых брюках и тяжелом пуховике она выглядела очень мило. К тому же она казалась настоящим солнцем — рядом с ней циничный и холодный Чонгук суетился, словно влюбленный ребенок, постоянно подставлял плечо и руку, помогал подняться по ступенькам. А рядом с ними была, как он и думал, Джису. Он узнал бы ее, даже если бы она сменила внешность или даже тело. Тоненькая, невысокая, она надела большое модное пальто и панаму, мешковатые брюки и ботинки на грубой платформе. Примерно такие же носил и сам Тэхен. Они даже посмеялись друг с другом, когда Чонгук и Лалиса отошли — он, видимо, сказал ей что-то о ее обуви, а она поддержала… Странное было ощущение — смотреть, как твоя бывшая девушка счастлива не с тобой… Юнги и в самом страшном сне никогда бы никому не пожелал такого. Он любил Джису, хотел ей счастья, но представить себе, что она сейчас улыбается другому мужчине, пусть и как другу, было неимоверно сложно. Сложно было представить, что она сейчас нуждается в ком-то другом. Что она больше не думает о Юнги… Почему так быстро, Джи? Почему ты не пытаешься вернуть меня?.. Юнги сидел поодаль, но глаз не мог оторвать от Джису. Веди она себя по-другому — ему было бы легче. Если б только она целовалась с кем-то или громко смеялась бы над пошлыми шутками. Тогда он за болью заглушил бы свое одиночество, простил бы себе свое отчаяние — и, возможно, смог бы забыть о том, что он собственными руками все разрушил. Но теперь забыть было нельзя. Она по-прежнему была лучшей — сдержанной, скромной, но в то же время дружелюбной. А еще она любила помогать другим — раз пришла сюда. И судя по лицу Тэхена, они говорили сейчас о его проблемах — и она искренне пыталась облегчить их. — На его месте должен был быть я, — сказал сам себе Юнги. — Я должен быть рядом с ней. Я люблю ее, а она любила меня. Я не мог просчитаться, я не имел права. Я все испортил. И вот теперь я буду только смотреть со стороны. Без шанса все вернуть и все исправить. Она осталась там. Я буду всегда тут. Вдалеке. На расстоянии. Юнги хотел сказать что-то еще, попробовать подойти, возможно, поговорить, попросить Тэхена дать ему возможность объясниться — но в этом уже не было смысла. Рано или поздно он бы все равно понял, что он потерял ее навсегда. Пусть лучше рано. Пусть… Когда он вернулся, Джихе скромно сидела в фойе общежития — ждала его. У нее, как и у него, не было больше надежды, но, в отличие от Юнги, Джихе хотела быть искренней с самой собой. Она не собиралась отступать. Не хотела манипулировать. Просто несла свою симпатию с достоинством — впервые кто-то был настолько дорог ей. Она не хотела его терять. — Оппа, с наступающим новым годом, — тихо сказала она, протянув ему бумажный пакет, — Там небольшой подарок. Надеюсь, он будет согревать тебя. И напоминать обо мне. Я всегда на твоей стороне, оппа. — У меня нет ничего взамен, прости… — выдавил Юнги — излишняя откровенность, как обычно, куда ему до вежливых Намджуна или Сокджина… — Все в порядке, — улыбнулась она. — Я рада тому, что тебе приятно. Мне довольно этого. Счастья тебе в новом году. Я… Я рада, что познакомилась с тобой. На ней была короткая шубка, волосы вились на концах, на щеках был румянец. Она шла пешком — чтобы не привлекать к себе внимания, такая красивая и такая нежная. Не Джису. Другая. Достойная и красивая. Лучшая, наверное. — Джихе-ни, — сказал он ей вслед. — Не хочешь… Не хочешь ли встретить новый год со мной? Она остановилась, обернулась — испуганный ее взгляд показался ему трогательным. Она молчала, не верила своим ушам. Тихонько сжались ее плечи, она улыбнулась в сторону. — Я… Я понимаю, у тебя планы… Но если хочешь… Я буду совсем один. Приходи. С радостью выпью с тобой и поздравлю тебя. Сегодня у меня нет подарка. Но он будет на новый год, обещаю… — Оппа… — прошептала девушка, и Юнги не сразу понял, что ее глаза полны слез. — Прости, я оскорбил тебя… Прости, — выдавил он. — Я не хотел, я… — Нет, ты сделал меня счастливой… — честно призналась она. — Я хочу, хочу! Хочу встретить с тобой новый год! И без подарка. Просто так. Это было мое самое сокровенное желание — и я даже не думала о том, что оно однажды может исполниться… Она смеялась сквозь слезы, когда он подошел, чтобы успокоить ее — а ее улыбка напомнила ему о тонком серпе первой новогодней луны на темном небе. Поэтичная, сотканная из музыки — Джихе… Она, наверное, подойдет ему куда лучше Джису. С Джихе он может быть самим собой. Джихе может петь его слова — петь его мысли. Джихе такая же простая, как он сам. Джихе не попросит ничего. Он не разочарует Джихе. Сердце Джису разбито — она никогда больше не поверит ему. Но с Джихе все будет заново. Джихе может довериться ему раз и навсегда. Джихе откроет ему сердце. Джихе всегда будет рядом. Юнги очень сильно хотел быть счастливым в этот новый год, но боялся самому себе в этом признаться. А еще он до ужаса боялся принести еще боли Джису или любой другой девушке. И если для маленькой мечтательной Джихе хватит одного его присутствия в ее жизни — он был готов быть рядом с ней всю свою жизнь. Это то, что он чувствовал сейчас. То, что он любил в себе. То, чем он жил. И то, во что именно верил.