Когда закрываешь глаза, что ты видишь перед собой?
Держишь ли ты свет или под ним затаилась тьма? В твоих руках способность исцелять, Но и в них же заключена сила убивать. Когда смотришь вглубь себя, ты человек… или монстр? Человек или монстр? Так сложно сказать, на чьей ты стороне: Один день — ад, следующий — озарение, Границы размыты, ты продолжаешь тереть глаза, Роли поменялись — теперь время выживать. Когда смотришь вглубь себя, ты человек… или монстр? Человек или монстр? Нет способа исправить всё, что ты натворил. Попытайся спрятаться, но ты не сможешь сбежать, Нет, ущерб уже нанесён, и этого не исправить, Страшась того, кем ты можешь стать: Человеком или монстром. Свободный перевод Man or a Monster (feat. Zayde Wølf) — Sam Tinnesz
Они проговорили до вечера. Гарри открывал карты по одной за раз, но пиковую даму решил оставить в рукаве. На самом деле этих дам в колоде было четыре, и всех их он припрятал лишь для себя. Толика огневиски добавила комфорта, но не развязала язык полностью. Тем не менее, казалось, Драко и так всё понимал, подкалывая и разбрасываясь намёками. Такое поведение облегчало задачу, разбавляло излишнюю трагичность ситуации. А драмы Гарри хватило с лихвой. Они точно говорили о чём-то гипотетическом, но оба прекрасно понимали, что никакого выдуманного друга не существует. Гарри ожидал, что не сможет уснуть. В окружении стен и самого себя все те задвинутые подальше — и не то чтобы совсем далеко — мысли должны были всплыть. День был насыщенным, слишком тревожным, а сам он отвык вести активную социальную жизнь; особенно в контексте бурной ночи, утренней пьянки, мучительных откровений, уроков легилименции, сумасшедшего воссоединения и вечерней пьянки. Новой пьянки. Однако сон подкрался незаметно, стоило едва прикрыть слезившиеся глаза и припухшие веки: закончился вечер смехом до слёз. Если бы Гарри подозревал, что у Малфоя есть чувство юмора, может быть, дал бы ему шанс раньше. Словно в бреду он вертелся с бока на бок, а во сне происходила какая-то путаница: кошка Филча превратилась в Димбла с кошачьими ушами, а затем эльф обернулся Люциусом, отчитывающим Драко, и оба имели кошачий хвост и продолговатые зрачки. Во сне ощущалось, будто его лихорадило, но Гарри не хотел просыпаться. Он лишь перекатывался и кутался в одеяло, то дрожа, то, наоборот, сгорая и задыхаясь. Хотелось пить — жажда буквально раздирала горло. Гарри машинально приподнялся и схватил стакан воды с прикроватного столика, сделав пару жадных глотков. Чёртово зелье Гермионы буквально выжигало похмелье из него. А затем он заметил в полумраке комнаты нечто постороннее. Чуждое привычной обстановке. Чего там не было, когда засыпал. — Том? Тот стоял, привалившись к двери, и не двигался. Если бы Гарри не видел неспешное движение грудной клетки при дыхании, тёмную фигуру можно было принять за простую иллюзию. Протерев глаза, он потянулся к столику за очками — чистый рефлекс, что порой проявлялся, — а затем резко отдёрнул руку. Зрение и без того было отменным, только вот понимание происходящего так и не приходило. — Том, что произошло? — ещё раз позвал Гарри. Риддл, в конце концов, зашевелился. Он неспешно приблизился к кровати, покачиваясь, будто пьяный, а Гарри тут же сел, неуверенно поглядывая на него. Слабый свет, просачивающийся между штор, выделил чужое лицо. Выражение его было необычным: в уголках рта пролегли противоречивые эмоции — там была и радость, и печаль. Эта кривая улыбка выглядела надтреснутой маской из-под которой просачивалось нечто измученное. Уставшее. Гарри мог заметить напряжённую шею, еле заметную игру желваков и предельную бледность, в полумраке выделявшую его лицо ещё сильнее. Сейчас Том и правда выглядел нездоровым. — Что случилось? — переспросил Гарри, но ответа не последовало. Вместо этого Риддл опустился на край постели, садясь вполоборота, и посмотрел Гарри прямо в глаза. — Зачем ты вернулся?.. — Как ты это делаешь? — ответил Риддл вопросом на вопрос, слегка тряхнув головой. — Все эти чувства: противоречивые, жгучие, неодолимые… Как ты живёшь с ними? — в голоcе сквозила такая тоска, что Гарри задержал дыхание. — Я не думал, что всё будет так… Видимо, я ошибся. Каждый ведь может ошибиться, так? — Я не понимаю, — озадаченно пробормотал Гарри, невольно протянув ладонь, чтобы коснуться чужой руки. Однако Том внезапно потянулся к нему и опустил голову на колени, поверх одеяла, скрыв лицо в складках и полоске темноты. Гарри отступать не собирался. — Ты объяснишь мне наконец, что происходит? — задал он очередной вопрос. — Просто посиди так. — Это ведь сон? — еле слышно уточнил он, смелее дотронувшись до чужих волос. Иначе быть не могло. Или сон, или бред, или последствия вечернего злоупотребления. Гарри склонился, рассматривая в деталях помятую рубашку. — Ты такой странный, — произнёс он и, коснувшись руки, провёл вдоль вен, ожидая, что в любой момент Риддл отдёрнет ладонь и растворится в воздухе. Но его кожа оказалась на удивление тёплой. — Определённо, я переборщил с огневиски сегодня. Это опять один из проклятых снов, от которых на следующий день хочется головой об стену биться, — сокрушённо простонал Гарри. — Я тебе часто снюсь? — Как будто ты не знаешь, — отстранённо пробубнил он, тут же хмыкнув: — Ты ж в моём сознании, и всё должен знать. Гарри застыл, ощущая себя соляным столпом; он инстинктивно касался чужой ладони и не двигался, как его и попросили. Том тоже не шевелился, но было заметно, как напряжённая линия плеч расслабилась, а дыхание стало менее тяжёлым и частым. Сны всегда были такими — сочными и живыми, — но ещё ни разу он не осознавал себя в них. Те просто протекали по какому-нибудь сценарию, а после Гарри просыпался. Как правило, в холодном поту, с диким сердцебиением и чудными мыслями в голове. — Так не пойдёт, — покачал он головой. Терять эту возможность категорически не хотелось. — Чего же ты желаешь? Гарри вместо ответа склонился, уткнувшись лицом в волосы, и глубоко вдохнул, прикрыв глаза на мгновение. Раздался тихий смешок, и он не смог сдержать ответную улыбку. — Как прозаично. Что ещё мы делаем в твоих снах, Поттер? За ручку держимся? — Много чего, — просто отозвался он. — Но сегодня я хочу поговорить с тобой. У меня накопилось много вопросов, — пробормотал Гарри в макушку и тут же отстранился, тихо вздохнув. — Но какие ответы я могу получить от самого себя? — Спроси, — Том повернул голову, прижавшись щекой к одеялу, и Гарри мог видеть его сосредоточенный профиль. — Может, на подсознательном уровне ты сможешь сделать нужные выводы, а те выльются в откровения из моих уст, — слабая улыбка озарила лицо. Гарри провёл кончиком пальца по этой чарующей линии, и Том тут же незлобно прикусил подушечку. Почти что потустороннее ощущение покоя обволакивало их, а сумрак погружал в своего рода кокон. И плевать, что это всего лишь сновидение; плевать, что он даже думать не должен о чёртовом Риддле, не то что мечтать увидеть его во сне и тем более общаться с ним… На всё плевать. Он никому ничем не обязан, включая себя и свою совесть. — Растерялся или столько вопросов, что не знаешь, с какого начать? — Нет… Просто подумал, что хотелось бы уметь останавливать время. Странно, но такие мысли посещают меня всё чаще, — вполголоса промолвил Гарри, тут же дав себе мысленную оплеуху. — Ладно, — неуверенно кашлянул он. — Итак, вопрос первый: ты ничем не болен и не рассыпаешься?.. Том же удивлённо скосил взгляд, словно проверял, не ослышался ли он. — Мне повторить? — уточнил Гарри. — Чувствую себя отменно: я не болен, не рассыпаюсь, и у меня ничего не отваливается, если ты это подразумеваешь, — дёрнул Риддл уголком рта в улыбке. Гарри тут же облегчённо выдохнул, хотя понимал, что, возможно, он сам себя пытается успокоить и считать это правдой попросту бессмысленно. А Том тем временем задал встречный вопрос: — Уже не сердишься из-за тех слов про родных? — Растерян, если честно, но уже не сержусь. Во сне вообще возможно злиться? — задумчиво пробормотал он. Риддл перевернулся на спину, поглядывая снизу вверх. — Я не понял тебя тогда, — пожал плечами Гарри. — Да и сейчас никак не могу понять, что ты хотел до меня донести. — Ты всё прекрасно понял, — спокойно возразил Том. — Но предпочёл держаться привычного строя жизни. — Это не так. — Будь честен с самим собой, Гарри. Окажись твои родители живы, ты бы ненавидел меня меньше или это чувство внезапно исчезло бы? Твоё отношение перекинулось бы на них? Превратилось бы оно в обиду на то, что тебя лишили их общества, что ты вырос у презирающих тебя родственников, что тебя бросили? — его голос звучало ровно. Безразлично. Гарри, наоборот, с каждым словом горячился всё сильнее, ощущая, что и во сне можно злиться. Злоба ощущалась вполне себе реальной. — Зайди они через ту дверь, что бы ты увидел? Людей, с которыми не знаком и сам понимаешь, что в своей голове держишься за идею, за красивую картинку, показанную Альбусом. Думаешь, он подпустил тебя по собственной неосторожности к зеркалу? Думаешь, не знал, чего ты алчешь больше всего, как все маленькие сироты? — Риддл глухо рассмеялся. — Он дал тебе желаемое: показал идеальную семью, которой тебя лишили, а потом указал на того, кто повинен в этом. Гарри всплылил. — И это плохо? — процедил он сквозь зубы. — Плохо держаться за мечту? Мне не нужны твои нравоучения, Том. Мои родители мертвы: ты лишил меня их. Как науськивал меня Альбус, что показывал, а что нет — это не столь важно, потому что погибли они именно от твоей руки. И поэтому я никогда не познаю чувств, — голос повысился на октаву и дрогнул на последних словах, — что мог бы испытать, встретив их наяву. В противовес натянутой струне напряжения внутри Гарри Риддл смотрел на него так спокойно, словно всё это его не касалось. — Зачем же мне читать тебе нравоучения, Гарри? Ты хотел понять, я тебе объяснил. — Понять что? — Гарри будто током ударило. Он встрепенулся и заработал ироничный взгляд исподлобья, а затем внезапно смутился, вспоминая собственные слова: «Я не понял тебя тогда. Да и сейчас никак не могу понять, что ты хотел до меня донести». — Не стоит продолжать эту тему, — буркнул он, подняв голову и уставившись в потолок. — Как пожелаешь, — покорно согласился Том. Повисла тягостная пауза. Гарри нервничал и жалел, что начал этот разговор. Семья навсегда останется неким табу между ними — из тех тем, что некоторые пары сознательно обходят стороной и никогда не обсуждают, чтобы не нарваться на ссору... Гарри непроизвольно качнулся, желая уткнуться лицом в одеяло и тихонько завыть, но это было невозможно — место оказалось занято его главной головной болью. Какая, к чёрту, пара из них?! — Что ты имел в виду, когда спросил о чувствах? — поинтересовался Гарри, лишь бы оттолкнуть от себя по-дурацки наивные мысли. Риддл прикрыл глаза, скрестив руки на груди. Этот вопрос явно пришёлся ему не по душе, и Гарри ощутил моральное удовлетворение. — А ты мне так и не ответил, — напомнил Том. — Как ты живёшь, постоянно подвергаясь этим эмоциональным сбоям? — Сбоям? — невесело рассмеялся Гарри, склонившись ближе. — Как можно жить, когда внутри нет ничего, кроме пустоты? Апатии? Ради чего? Тем более разве не ты мастерски разбираешься в хитросплетениях чужих эмоций, хоть и не испытываешь их, милорд? Том недовольно цокнул языком, забавно поморщившись. Гарри коснулся недовольной складки на лбу и разгладил её. — И никаких колкостей в ответ? — спросил он. — Мой разум тебя идеализирует. — Ты наконец-то согласился с тем, что идеализируешь людей, — Риддл приоткрыл глаза. Поймав руку Гарри, он притянул её к губам и прижался ими к коже на мгновение. — Твои эмоции сменяются так быстро, что я не поспеваю. Минуту назад ты хотел порвать меня на клочки, а теперь смущён. Ох, Гарри-Гарри… — Я ведь полный дурак. — Не могу не согласиться, — почти ласково подхватил Том. — Вместо того чтобы изощрённо планировать моё свержение, ты занимаешься… Чем? Явная насмешка в его словах не жалила, наоборот, успокаивала. Такое странное поведение подсознательно пугало, было непривычным, каким-то неправильным, что ли? Гарри никак не мог дать верное определение фантазму своих снов. Горячее дыхание защекотало запястье чуть ниже браслета; пальцы Тома коснулись серебристой полоски и провели вдоль, слегка задевая кожу, отчего у Гарри мурашки по спине пробежали. — Всё-таки надел, — констатировал Риддл. — Ты влюблён в меня? Гарри тряхнуло, но Том не позволил ему отпрянуть: очень вовремя вторая рука легла на затылок и не дала ему отвернуться. — Не знал, что ты любитель дурацких вопросов, как я. Зачем спрашиваешь, если всё настолько очевидно? — вздохнул Гарри, прикрыв глаза. — Я могу отрицать, но самого себя вряд ли смогу продолжать обманывать, да? Какой-то сеанс самоанализа у нас получается, — покачал он головой. — Жгучие, противоречивые и мучительные — такие вот чувства, ты прав. Чаще всего они душат меня, заставляют ощущать себя в западне, из которой не выбраться... но иногда это приятно, — улыбнулся Гарри, приоткрыв веки. — Как сейчас. Хотя даже сейчас ты меня нервируешь. — Ты не должен, — хрипловатый голос Тома стал глубоким, пронизывающим, властным и одновременно каким-то болезненным, а рука дёрнулась, крепче сжимая затылок. — Не должен ничего испытывать ко мне, понимаешь, Гарри? В ответ Гарри горько усмехнулся. — Если бы ты сам чувствовал нечто подобное, то понял бы, что это не подлежит контролю. Всё так неправильно — знаю. Знаю, что это отвратительно. И я никак не могу взять в толк, как докатился до такого, правда, — он раздражённо потёр переносицу. — Даже днём. Злость на тебя из-за этих высказываний тут же померкла, стоило только осознать, что чувства-то никуда не исчезнут, даже если я верну тебе всю силу до последней капли. Ничего не изменится для меня… Я не смогу жить как прежде. И что же это? Побочный эффект? — потёр Гарри веки устало. — Знаешь, противостоять тебе весь этот год было сложнее, чем все предыдущие вместе взятые. Можешь ответить мне, в какой момент всё так перепуталось? Зачем ты оставил мне этот треклятый браслет? Что он означает для тебя? Разумеется, я осознаю, что именно ты хочешь защитить, и не питаю ложных иллюзий, но… — он задохнулся на секунду, хватив воздух губами, и судорожно облизал их, после чего рассеянно рассмеялся. — Мне нужно было это сказать. Просто необходимо. И именно тебе. Гарри с трудом перевёл дыхание, осознавая, что речь превратилась в какую-то непонятную сумбурную мешанину из признаний и обвинений. Это его смутило куда сильнее, чем всё сказанное ранее. Ощущение, что, если не подавить эти чувства, они возьмут над ним верх, не проходило, превращаясь в тревожный звоночек: Риддла было слишком много. Он будто занял собой всё пространство, что было вокруг Гарри; проник в его мысли, в его желания, в его надежды. И пока Гарри боролся с этим, тот молчал. Видимо, плод его сознания тоже растерялся из-за столь пылкой исповеди, и эта тишина вызвала очередной болезненный спазм в груди. — Мне жаль, — наконец-то прозвучал чужой голос. Гарри словно диагноз поставили. — Разве ты можешь мне сочувствовать? — мгновенно переключился он с тоски на злость и тут же прикусил язык, заметив недобрый блеск в глазах. — Не суть важно. Теперь твоя очередь: хочу знать про эмоции, Том. Когда проявилась столь поразительная… способность ничего не чувствовать? Которая пригодилась бы ему сейчас. Пальцы на затылке разжались. Том отпустил его голову, положил ладонь на грудь, проигнорировал колкость и даже улыбнулся. А Гарри неторопливо выдохнул, пытаясь избавиться от всего, что за мгновение скопилось внутри: от злости, грусти... нахлынувшей щемящей где-то под рёбрами любви. — Почему же ничего? О, я всегда осознавал себя особенным, Гарри. И не смотри на меня так, — попросил Том с коротким смешком. — У тебя всё на лице написано. Что может стать фатальной ошибкой во время дуэли — помни. Это важно. — Не пытайся сменить тему, — беззлобно пробурчал Гарри. — Я и не меняю: мы всё так же говорим про эмоции, — спокойно возразил Риддл, обескураживающе улыбнувшись. Какое-то проклятие. — Ты не сможешь одолеть врага, если он будет читать твои мысли. — Тебя же смог. — И как только ты преподавал ЗОТИ? — Том! — А тебя первокурсники на лопатки не укладывали, о великий герой палочки и розы? — беззлобно подтрунивал он, а Гарри не верил своим ушам. — Да ты ошарашен, как я вижу. Атакующие заклятия прокладываются морщинкой на лбу, щит — плотно сжатыми губами, непростительные заклятия сопровождаются прищуренным взглядом, а когда ты растерян — кусаешь щеку изнутри. — Ты… — Гарри оторопел, разглядывая задорно улыбающегося Риддла, и не знал, что сказать, кроме: — Как? — Я иногда наблюдал за тобой на уроках, — пожал Том плечами. — И ты меня видел, так что не прикидывайся шокированным. — Ничего такого... — Я же твоё сознание и в курсе, что ты прекрасно всё понимал. Вздохнув, Гарри прикрыл ладонью глаза и потёр их, словно пытался стереть картинку перед собой. — Это был мой долг — наблюдать за тобой, — пояснил он. — Оправдываешься? — Ты опять ушёл от темы, — нудным голосом прокомментировал Гарри, недовольно глянув сквозь пальцы и опустив руку. Риддл растерянно моргнул, точно совсем этого не хотел: — Напомни мне, о чём мы говорили… Ах да, об эмоциях. Твоих или моих? Гарри не сдержался и негромко рассмеялся. Это был не разговор, а воплощение абсурда. — Твоих, Том! Так что хватит увиливать и начинай уже говорить. Требование прозвучало на удивление ясно. Повелительно. Том вскинул брови. — Тебе нравится мне приказывать, — заметил он. — Ни капли, — покачал Гарри головой, слукавив, ведь пусть и на секунду, но он ощутил заставляющее кровь вскипать волнение. — В твоём голосе я слышу нерешительность, — Риддл приподнялся на локтях, потянувшись к нему, и мазнул губами по щеке. — Давай, сделай это снова, и мы проверим. — Том, хватит, — вздрагивая, прошептал Гарри. — А теперь как раньше — с характером, — практически по слогам произнёс Риддл, поцеловав в уголок рта. — Хватит! — Да-а. Именно та-ак, — почти простонал Том, и этот звук отозвался сладостной истомой в паху. — Ты бы мог оседлать меня, двигаться, как сам того пожелаешь: медленно или быстро, глубоко или еле насаживаясь... Полностью контролировать меня. Подчинить себе, — размеренно шептал он, водя носом вдоль скулы, заставляя Гарри напряжённо замирать и задерживать дыхание. Он чувствовал — ещё чуть-чуть, и, когда Том опустится обратно, ему будет весьма неудобно лежать. — А мог бы и сам взять, хочешь? — заключил Риддл, заглядывая в глаза. «Хочу!» — завибрировала яростная мысль, и Гарри вцепился в чужие плечи. — Тебе это снилось, Поттер? — хриплый шёпот опалял щёку. — Я стоял перед тобой на коленях? — Ты отвлекаешь меня, но всё это бесполезно, — предельно медленно выговорил Гарри, окинув его невозмутимым взглядом — или попытался, чтобы так оно и выглядело. Он насильно подавил в себе желание, что искрилось и отказывалось подчиняться, подкидывая всё новые и всё более подробные картины того, о чём болтал Том. Риддл понимающе хохотнул и упал на одеяло. — Бесполезно так бесполезно. На чём мы остановились, мой мальчик? — приторно прошептал он, облизав губы. Глаза с задором блеснули. — Прекрати! Своим возмущённым шипением Гарри нарвался лишь на тихий смешок. — Вспомнил — эмоции, верно? Тебе любопытно, когда это началось, — вопреки умиротворённому выражению лица, голос зазвенел от напряжения. Том медлил, словно обдумывал свой ответ. — Мне было чуть меньше десяти, — заговорил он, и речь была неторопливой. — В приюте существовал небольшой лаз, выходящий во внутренний двор, но нам было запрещено ходить туда в одиночку. А позже пяти вечера — тем более. Само собой, я не внимал запретам — отлавливал и крыс, и мышей. Позже кроликов. Кроликов? — Зачем? — Сначала ради праздного интереса, потом ради выгоды. Если ты хочешь знать, пытал ли я их, то ответ — нет, не пытал. Играл, только и всего. По-своему, — жестокая улыбка исказила лицо. Гарри сглотнул, на секунду представив, что это были за игры. — Чем вас кормили? — внезапно спросил он. — Смесью из круп — безвкусной липкой массой — или слабым бульоном на потрохах. Консервные заводы жертвовали банки фруктов и овощей, отсеянные из-за вмятин. В любом случае теперь ты отошёл от темы нашей беседы, — нахмурился Том. — Вовсе нет, просто я хочу знать больше, — возразил Гарри. Чего отрицать — он был заинтригован. Однако не понимал, откуда берётся эта откровенность. Эта информация. Естественно, некоторые отрывки из жизни Тома были ему доступны через омут памяти, но такого он точно никогда не видел и ни от кого не слышал. — Как ты их ловил? — рассеянно уточнил он. — Ведь тебя могли хватиться… Том выразительно фыркнул: — В каком-то смысле ты прав. С одной стороны, всем было на нас наплевать. Исчезнет один ребёнок — одним ртом меньше. С другой — стоило только попасться, как наказание оказывалось несоизмеримо проступку. Именно поэтому, думаешь, я сидел в засаде с сачком или расставлял мышеловки? Змеи, Поттер. Я требовал — они повиновались. Нас вывозили раз в год на природу, они находили меня и преследовали. Сначала это раздражало, но потом им нашлось практическое применение. Гарри на секунду представил ребёнка в окружении шипящих гадюк, что покорно бросали к его ногам трупики грызунов и уползали восвояси, стоило только сделать пожертвование. — В основном это были медянки и гадюки, — пояснил Том, — а затем появились и более экзотические виды: питон и удав. Сбежали от коллекционера, когда тот скончался. — Ты ведь их не ел? — Змей? Боже упаси, только ты заставил меня совершить подобное святотатство... — Крыс, — перебил его Гарри. Том на секунду задумался. — Не уверен, что в отвратную мясную похлёбку поварихи Сэлмон не входил этот ингредиент, — заметил он не без сарказма. — Обойдусь без деталей. — Какие мы впечатлительные, — рассмеялся Риддл. Гарри почему-то представил Коросту, то есть Петтигрю, но вместо удовлетворения к горлу подступила тошнота. — А кролики? — задумчиво поинтересовался он в попытке отогнать противное видение Питера, всплывшего брюхом вверх в медной кастрюле. — Я их обменивал. Живых на вещи, а мёртвых на деньги, — взгляд Тома блуждал по потолку, а на лбу пролегли морщинки. С каждым ответом он будто всё глубже погружался в себя. — Недалеко от приюта находился рынок, и я обменивал тушки у старика Гатри — мясника. Платил он мало, зато не интересовался, где и как я их достаю. Нас обоих устраивал такой расклад. — Первый капитал? — усмехнулся Гарри. — Видимо, ты не задумывался, что будет после совершеннолетия, если ты просто сирота без средств? — парировал Риддл, сфокусировав на нём взгляд. — Хочешь сказать, что ты копил на будущее? — И накопил бы определённую сумму, как я думал тогда, если бы не Стаббс. Билли предъявил мне, что я подсунул ему больного кролика, — раздражённо хмыкнул Том, — но суть в том, что они все были такие: мелкие и больные. Я ни на что не рассчитывал, когда приказал доставлять других млекопитающих. Где можно достать в Лондоне кроликов в большом количестве, Гарри? Конечно, было несколько лесов поблизости, но змеи преодолевали огромные расстояния, притаскивали потрёпанные тушки, чаще всего отравленные. Им было не по силам удержать что-то больше полёвки, а яд действовал безотказно. Только вот я был уверен, что мясник перестал бы сотрудничать, трави я его клиентов, поэтому змеи стали придушивать добычу. Картина не сильно поменялась. А потом появился питон. Всё пошло в разы быстрее; он даже смог доставлять полуживую живность, и получались маленькие игрушки на время: они были живые, но умирали спустя несколько дней. Мне было всё равно: содержание домашней зверюшки — это роскошь. Воспитательницы сразу замечали. Но Стаббса это не удовлетворило. Он рассказал всё Коул, а та поймала меня у тайника, конфисковала все деньги, заявив, что я их украл, и заколотила лаз во двор. — Том вцепился ясным взглядом в Гарри, несколько устало добавив: — Хоть мне и хотелось подвесить обоих на стропилах вместо того жалкого существа, но я сдержался. Затем пришёл Альбус, и смысл отпал: появились более перспективные формы заработка. Повисла пауза. — Удивительно, — пробормотал Гарри, быстро опомнившись, — это я такое выдумал? — Согласен: весьма увлекательная история у тебя получилась, — подсказал Риддл. Гарри закатил глаза, тяжело вздохнув. — А ещё глупая. — В то время это казалось идеей одного из самых гениальных умов планеты, по меньшей мере. — Я просто уверен, что твои змеи крали кроликов у другого мясника. А может, и нескольких. — Скорее всего, Гарри. Но живых они точно ловили в лесу, — шутливо возразил Том. — Похоже, я окончательно сбрендил… — Гарри задумался на мгновение, а затем обречённо попросил: — Продолжай. Но давай теперь о чувствах, а то я связи как-то не вижу между этим и твоими детскими увлечениями. — Ты же хотел узнать меня получше, — мягко укорил тот. — Я бы хотел знать всё, но, боюсь, времени у нас в обрез. Вероятно я скоро проснусь. Риддл странно посмотрел на него. Сомнение, уверенность, веселье — и всё это перемешалось под безобидной личиной и обезоруживающей усмешкой. — Что ж, чуть погодя я понял, что многие из эмоций мне недоступны, — заявил он, медленно коснувшись лба Гарри, и отвёл в сторону прядь, что неизменно лезла ему в глаза. — Ты, наверное, обрадовался: радость, какая банальщина! Любовь — о ужас! — хмыкнул Гарри и положил руку поверх чужой ладони, слегка сжав. Движение это было осознанным — воплощённым желанием растянуть контакт как можно дольше. — Ошибаешься: меня это уязвило, — вскинул Том одобрительный взгляд, щёлкнув Гарри по носу. — Думаешь, что всё знаешь обо мне, Поттер? Вот только разум подталкивает тебя в ином направлении, — по-мальчишески улыбнулся он: как-то заразительно и ярко. — Ненавижу, когда меня чего-то лишают. В особенности если это право выбора, что я могу чувствовать, а что нет, — улыбка моментально рассеялась. — Увы, отсутствие чувств не отменяет пубертатный период. Мои перепады настроения были весьма однобокими — от злости к раздражению, от раздражения к печали и от печали к злости... А когда вокруг тебя постоянно крутятся раздражители, очень сложно себя сдерживать. А значит легко сорваться и прибить кого-нибудь ненароком. Гарри склонился ниже, теперь ловя каждое слово, как глоток свежего воздуха. Он ненасытно всматривался в переливающийся алые искорки вокруг зрачка, пытаясь мысленно внушить Тому продолжать говорить. Что тот и сделал. — Я некоторое время экспериментировал, определяя каждую эмоцию, что мог ощущать, и все они были негативно-нейтральными. Раздражение, страх, недовольство, отвращение, презрение, обида, зависть и… ревность, — вдруг безрадостно рассмеялся он. — Необычно испытывать ревность, когда не можешь любить, правда? Как можно кого-то ревновать, если этот кто-то тебе попросту безразличен? — Том на мгновение прикрыл веки. — Сколько же я ломал голову над этим чувством. Самое сложное и конфликтное из всех. И после стольких лет оно всё ещё обуревает меня, — чужие глаза раскрылись и впились в Гарри, а он лишь вопросительно уставился в ответ, заставив Риддла вновь рассмеяться. Стоило признать, что таким расслабленным и искренним Гарри не видел его никогда. Да и не увидит: всё это всего лишь мираж. Плод его больного воображения. — Со временем я определил, что могу испытывать ещё и гордость, разочарование, восхищение, но весьма притуплённым образом, однако ни радости, ни восторга, ни стыда, ни смущения, ни симпатии, ни волнения, ни благодарности или умиления — ничего из этого я не мог даже понять, не то чтобы ощутить. Что такое радость? Если не отсутствие горя. Самое большее, что я достиг, это возрастить безмятежность и подавить всё прочее. Со временем не осталось ничего. — Для этого ты исследовал свойства Амортенции? — аккуратно поинтересовался Гарри. Нервная дрожь разбредалась по конечностям, сковывая каждое движение. Он боялся спугнуть видение или в любой момент быть разбуженным эльфом. Сон длился уже целую вечность, но на самом деле пролетали считаные секунды. Нужно было разобраться во всём этом, а время работало против него: Гарри с трудом понимал, что Риддл имел в виду. Нет, скорее понимать-то он понимал, но осмыслить и переварить никак не мог. А главное — полностью осознавал, что это полнейший бред, выдуманный его помутнённым рассудком, но откуда-то это бред должен был появиться? На чём-то должен основываться? — Да, — сухо отозвался Том, выводя его из оцепенения. — Ты хотел обратить побочный эффект? — Эффект необратим. — Тогда я не понимаю, — озадаченно прошептал Гарри, приблизившись к его лицу. — Если ты не понимаешь, у меня тоже нет ответа, — снова улыбнулся Том, но уже как-то натянуто и устало, и коснулся его щеки, потерев большим пальцем, точно стирая пятнышко. Гарри сглотнул, ощущая себя тем самым кроликом, которого собирались придушить, чтобы оставить в полуживом состоянии и сделать игрушкой для очередного ребёнка. В груди ёкнуло, а Риддл провёл костяшкой вниз по скуле, следом прикоснувшись к губам. На этот раз Гарри прикусил палец, плавно обхватив и скользнув языком вдоль фаланги. В полумраке глаза Тома стали почти чёрными, и Гарри тотчас отпустил, шумно выдохнув. — Я хочу поцеловать тебя, — выпалил он на одном дыхании, сквозь слабую улыбку, которая обязательно должна была показаться глупой со стороны. — Дурацкое желание в такой ситуации. — Ты можешь делать со мной всё, что твоей душе угодно, — хмыкнул Риддл. — Разве не для этого существуют фантазии? Существуют сны? — Всё… — словно эхом отозвался Гарри, уставившись в никуда. Внезапно он моргнул, очнувшись от чар чужого очарования, и недоверчиво покосился на Риддла, тут же пробормотав: — Подожди… Секунду! Тогда что за обжигающие чувства, о которых ты говорил? Послышался огорчённый смешок. — Твои чувства, — Том прищурился, предельно медленно повторив: — Твоя реакция на меня слишком… бурная. — Это намёк, что я достаю тебя своим вниманием? — несколько растерянно спросил он. Такого ответа Гарри не ожидал. — Ты и правда весьма упрямый. Упрямый, значит? — Что случилось тогда в лесу? — как и положено упрямцу, задал Гарри этот вопрос в сотый раз. — Где ты находился больше года? Риддл тут же закатил глаза и обречённо вздохнул. — Вот об этом я и говорю. Мы уже это обсуждали. Почему ты никак не можешь оставить всё в прошлом? — Мне нужно понять. Ты же моё подсознание, так подскажи мне! — сбивчиво зашептал Гарри, вцепившись в рубашку Риддла, точно боялся, что тот исчезнет. — Ведь я чувствую, что-то было не так. Нарцисса — она видела, что я жив, а ты знал, что она врёт… Знал? — О чём ещё я знал? — невозмутимо поинтересовался он. — Может, я ещё и подставился специально, горя желанием умереть? — Нет, не думаю, — одёрнул себя Гарри. — Так боишься смерти... Ты же боишься смерти, Том? Но сказал, что со временем не осталось ничего… Тогда откуда страх? Ты мне никак не помогаешь, — недовольно процедил он. — Я не могу знать больше, чем ты сам, — снисходительно хмыкнул Риддл. — Но знай я, что в тебе всё ещё теплится жизнь, разве не покарал бы Нарциссу за ложь? Если бы хотел оставить тебя в живых, зачем же после пытать на потеху всем? — и он невинно округлил глаза. — Да, об этом я забыл. — Гарри поморщился, растерянно почесав лоб. — Но пытка была странной: не такой сильной. Я ведь помню и другой раз, а тогда я мог терпеть. Терпеть, пока это повторялось... — Определённо, нужно было отложить все планы и устроить основательную трёпку бездыханному телу, — насмешливо заявил Том, облизав губы, будто эта идея его прельщала. — Ты — первый, кого не устроила длительность моих пыток. — Хочешь меня запутать? — Гарри, ты сам себя запутал: пытаешься раскрыть несуществующий заговор. Скажи мне, зачем продолжать копаться в столь неприятных и травмирующих тебя событиях? — Я уверен, что ты… — он сбился с мысли, шумно вздохнув. — Скучал и устроил себе аттракцион «Убить Мальчика, Который Выжил»? — ...Всё спланировал, — еле слышно заключил Гарри. Том рассмеялся. Сжав меж ладоней его лицо, он притянул Гарри и осторожно коснулся губ. — Что именно? — прошептал он в них. — Охоту на ребёнка, твоё чудесное воскрешение или собственное поражение? Ты мне льстишь. Кто ж я для тебя в таком случае, Гарри, человек или монстр? Гарри замер, а картинка завертелась. Он словно проваливался сквозь реальность и, казалось, его сейчас попросту вырвет или расплющит. Перед глазами всё почернело, а в ушах продолжал звенеть голос: «Человек или монстр… Человек или монстр… Человек или монстр…» «Человек или монстр…» «Монстр…» — Гарри Поттер?.. Хозяин! Гарри… Гарри резко открыл глаза, обнаружив перед собой сморщенную гримасу Кричера. — Я вас еле разбудил, хозяин, — с упрёком пробурчал тот. — Как вы и просили: сейчас ровно восемь утра. Гарри бы поднялся, если бы уже не полусидел, прислонившись к изголовью. Он оказался в той же позе, что и во сне. Спину жутко ломило, конечности затекли, а голова слегка кружилась. — Ночью ко мне приходил кто-нибудь? — повернулся он к эльфу и тут же поморщился, разминая плечи. — Нет, хозяин. Я бы заметил. — Ты уверен? — Да, хозяин. Кричер уверен. А вот Гарри было далеко до этого. — Может, Риддл? Его мог временно перенести Димбл? — Димбл?! Приставучая бука… — Кричер оборвал себя на полуслове, ещё больше нахмурился, а уши слегка дрогнули в явном возмущении. — Этот был здесь, да, и смел указывать Кричеру, как и что Кричер делает не так, хозяин! Пытался снять портрет хозяйки! Дескать, не место ему в доме, а потом заявил, что рама пыльная и блеск потеряла… Кричер только и успевал отгонять его от картины! — возмущался эльф всё громче. Гарри провёл рукой по волосам, потёр глаза и удивлённо обвёл взглядом комнату. Воспоминания были столь отчётливыми, что он буквально ощущал и то прикосновение, и ту ласку. Ему даже чудилось, что голос Риддла продолжал эхом разноситься, отскакивая от стен… Это просто не могло быть сном. — Устроил потоп внизу, негодяй! — продолжал бубнить домовик. — Кричер еле успел спасти любимую шкатулку хозяйки! — То есть ты был занят ночью? — переспросил Гарри. Кричер моргнул пару раз, а затем обиженно вытянул губы. — Думаете, что это Кричер не уследил за краном, хозяин? — Нет-нет, я имею в виду, что… — мысли молниеносно выстраивались в логическую цепочку, вызывая нервную улыбку, — ты был достаточно занят из-за потопа, чтобы нечаянно пропустить чужое появление в доме? Тот подбоченился, злобно сверкая глазами. — Да-а, такое могло случиться, но только если не был задействован камин, хозяин. Мелкий прохиндей находился рядом всё время… Он не смог кого-то аппарировать без ведома Кричера. — Чёрт, Кричер! — Гарри вскочил с кровати, расхаживая из стороны в сторону и наплевав на боль в ногах и покалывающее кожу ощущение онемения. Он даже про боль в спине забыл. — Ответь точно, могло такое случиться или нет? — Хозяин, если вы намекаете, что Кричер не способен уследить за вашей безопасностью… — вновь заскрипел эльф, ничуть не впечатлённый проявлением его темперамента. — Да плевать мне на свою безопасность, просто скажи мне: возможно такое или нет. Это крайне важно! Эльф помедлил пару секунд, плавно переступив с ноги на ногу, и тяжело выдохнул: — Возможно, хозяин. Гарри резко остановился, уставившись в окно. Он был уверен в двух вещах. Во-первых, в том, что Том и правда был этой ночью здесь. Во-вторых, тот использовал заклинание памяти. Но как? Застал его врасплох? Исходя из этого, появлялось два закономерных вопроса. Почему Риддл не стёр свой визит полностью? А главное… — Что он стёр на самом деле? — прошептал Гарри и уставился в окно. Там светало.