Я вёл беседы с друзьями, и мы обсуждали конец всего. Разве ты не знал? Дети ведь мечтают превзойти ожидания. (Сделай же меня бессмертным
Во веки веков, аминь).
Я не плохой человек, Просто жизнь — сложная штука; Я и не злодей, Всего лишь кровопийца для столь добросердечного тебя. Свободный перевод Saint Slumber — Peachy
Бытовое заклинание пробуждения сработало с предельной точностью. Гарри сморгнул сонливость и кинул беглый взгляд на расслабленную фигуру рядом. Том спал на животе, обхватив подушку руками. Само спокойствие. Когда Гарри медленно сполз с кровати, тот даже не шелохнулся, всё так же размеренно дыша. Это оказалось прекрасным началом. Может, было цинично с его стороны так поступать: приходить в отель со столь разными целями. Однако убить сразу двух зайцев одним выстрелом выглядело заманчивым вариантом развития событий. Один размытый по смыслу приказ-просьба змее по дороге — быть внимательнее к своему хозяину, — ожидание новой встречи для передачи силы, форсирование событий, и ему осталось пожинать плоды за спиной у Тома. Чего отрицать — план был хаотичным и, как Гарри предполагал до этого самого момента, обречённым на провал. Именно последний пункт выглядел слишком трудоёмко: застать Риддла врасплох. Возможно ли вообще подобное? И тем не менее… вот он, сам Волдеморт, мирно спит рядом, полностью уязвимый и столь же открытый, что Гарри мог делать с ним всё что угодно: к примеру, склониться, запустить ладонь в чуть взъерошенные пряди на затылке, поцеловать выступающую из-за позы лопатку и при желании ощутить ровное биение сердца. Да, с одной стороны, совместный отдых в одной постели до самого утра показался ему каким-то сверхъестественным явлением, на которое он никак не рассчитывал. С другой стороны, Гарри не рассчитывал и на настырное поведение Риддла у себя в кабинете, и на странные извинения, примирительной интонацией пропитавшие чужие слова. И на правду. Словно у них был шанс. Шанс на что-то. Что ж, существовал высокий риск не только полнейшей неудачи, но и окончания сей авантюры катастрофой. Гарри прекрасно понимал, чем ему грозит хоть одно неверное движение, но поворачивать обратно не собирался. Как и испытывать вину. Том затеял эту игру, но правила забыл уточнить. Так почему Гарри должен чувствовать себя виноватым за попытку провести его? Ведь загадки можно разгадать множеством способов, и это был лишь один из них. Малость наивный, не до конца продуманный, но зато легко подстраивающийся под обстоятельства способ. И из-за этого в мыслях он был размытой картиной, что в присутствии опытного легилимента оказалось как нельзя кстати. Особенно учитывая произошедшее в ванной. Благо, что во всей этой ситуации Том упростил ему задачу думать о чём угодно, только не о предстоящей задаче. А ещё план был не в новинку: почти так же они стащили чашу из банка. Тогда ему казалось, что обязательно что-нибудь пойдёт не так, сейчас Гарри чувствовал странную уверенность в своих силах. Хотя ничего не предвещало, что ему выпадет такой шанс. А потому стоило хватать удачу за хвост. Двигаясь как можно тише, Гарри пробрался в гостиную и застыл напротив змеи. Нагини Вторая приподняла голову и довольно зашипела. Прошло слишком мало времени. Он планировал сделать всё в следующую встречу. Может, даже позже. Существовала вероятность, что его маленький шпион мог ничего не заметить за пару часов своего пребывания здесь или же Риддл — ничего странного не делать. Например, не посещать скрытое помещение, в существовании которого Гарри был уверен: любовь Риддла к тайнам была чем-то фирменным. Однако чем чёрт не шутит — Гарри всегда везло. Буквально затаив дыхание, он аккуратно поинтересовался: — Твой хозяин куда-нибудь ходил? — Да-с-с. Первый вопрос и уже дурацкий. Гарри и сам знал, куда Риддл ходил. — Внутри этих комнат он куда-нибудь заходил? В скрытое помещение? Нагини Вторая плавно покивала. — Покажешь? Змея застыла, гипнотизируя его блестящим взглядом, словно пребывая в сомнениях. — Ты ведь помнишь о моей просьбе? — напомнил Гарри. — Да-с, — вновь прошипела та. — Я просто посмотрю. — Не посторонний? — Друг, — подтвердил Гарри. Нагини без промедления соскользнула с места и поползла вперёд, а Гарри бесшумно последовал за ней. Змея остановилась напротив ничем не примечательной стены и замерла, балансируя на одном месте. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Том хранит зелье где-то под боком и то, само собой, будет спрятано в месте, к которому Риддл будет иметь постоянный доступ. Гарри осталось только надеяться, что его укрытие не потребует очередной жертвы кровью или прочих издевательств, лично изобретённых Томом. Было бы странно: какой смысл в защите, снимать которую придётся долгое время, а потом ещё столько же снова накладывать? По крайней мере Гарри надеялся, что тот не настолько параноик. — Спасибо, — шепнул он змее. — Ты свободна. Та качнула головой и плавно поползла обратно. Гарри спешно вернулся в ванную комнату, переоделся, забрав палочку, и вернулся к стене. Всё ещё влажная рубашка неприятно обтянула плечи, и он поёжился, чувствуя, что, возможно, совершает очередную ошибку. Поток горячего воздуха быстро подсушил ткань, и Гарри облегчённо выдохнул. Толку теперь сомневаться и медлить? — Ревелио. Видимость ровной матовой поверхности исчезла, открывая проход. Страх, смешанный с жутким желанием обнаружить там не только зелье, но и нечто неизведанное, на мгновение отозвался тяжестью в конечностях. Лёгкая боль в теле была почти незаметна, а шрамы на шее ощущались небольшой шероховатостью кожи — удивительный эликсир. И, конечно же, неизвестный ему. Впрочем, Гарри знал не слишком много рецептов зелий, чтобы удивляться этому. Аккуратно протянув руку, он наткнулся на невидимый барьер, и азарт заплескался в крови. Прекрасно. Никаких кровавых жертв и танцев с бубнами — всего лишь заклинание «Запечатанной Комнаты». Помедлив пару секунд, Гарри сунул руку в задний карман и достал крошечный флакон с зельем. Во время первых месяцев пребывания Тома в Хогвартсе Альбус счёл это необходимой мерой предосторожности. Профессор предположил возможность срочной эвакуации Риддла из школы, подобно операции Семь Поттеров. Сама идея, как и обманный манёвр, Гарри показались смехотворными — а теперь выглядели ещё смешнее, после дальнейших решений Дамблдора, — но зелье он всё-таки сварил. Не лучшего качества, но для отведения внимания и часа бы хватило в случае нужды. Взмахнув палочкой и увеличив флакон, он откупорил его. Затем, не медля, достал драгоценный чёрный волос, что стащил с подушки Тома, и кинул в содержимое, которое тут же вспенилось и поменяло цвет на тёмно-лиловый с необычными отливами серебра. Преждевременно сморщившись, Гарри опрокинул в себя пузырёк. Зелье на вкус оказалось ещё страннее, чем на вид. Не столь отвратительным, как его воспоминания о Гойле, но и приятным его назвать было сложно: сладость, кислота, следом жуткая горечь, что наполнила рот, въелась в язык и медленно обернулась опьяняющей пряностью. Гермиона говорила, что зелье с частицей Лестрейндж было хуже лирного корня; вкус же этого зелья напомнил переспелый грейпфрут. Их Гарри никогда не любил. Апельсины, мандарины, да, даже лайм и лимон — все они были просты и понятны на вкус, а вот грейпфрут являлся обманчивым плодом. Прекрасная красноватая мякоть, дурманящий аромат и секунда удивительной сладости ради нескончаемых минут охватывающей полость рта горечи, которую вытравить можно разве что такой же ядрёной горечью крепкого алкогольного напитка. Таким он помнил этот фрукт, когда Дадли подсунул подарок на день рождения, заранее ведая о любви Гарри к апельсинам, которые, несмотря на последующую сыпь, кузен проглатывал тоннами, лишь бы не оставить ему и дольки. Сейчас, когда на языке перекатывалась знакомая горечь, он отлично помнил, как его пробрало от того вкуса, а Дадли заливисто смеялся и кричал, что и жизнь самого Гарри будет такой же горькой. Нельзя сказать, что тот сильно ошибся. Капли радости и море горя — вот какой была его жизнь. Как проклятый грейпфрут. Стоило только спрятать уменьшенный фиал обратно, как он мгновенно ощутил начало изменений, пробежавшее болезненной судорогой внутри. Перед глазами появилась пелена, внутренности скрутило, и Гарри упёрся обеими руками в стену. Кожу щипало, стягивало, а каждая косточка словно превращалась в желе, чтобы после сформироваться заново. Иглы боли прошили позвоночник, и, казалось, он услышал хруст, ощущая, как медленно вытягивается, отчего ноги покалывало, как и пальцы, что прямо на глазах несколько удлинились. Чёрт! Сцепив зубы, Гарри мог только рвано выдыхать в попытке унять неприятные ощущения. И то тихо — использовать заглушающие чары он не решился. Если после всех нервов и мучений нужного там не окажется, Гарри мысленно наслаждался идеей наведаться в таком виде и трахнуть Тома в облике его же самого. Мысль даже облегчила зудящую боль, и та постепенно начала стихать, как и оборот — подходить к завершению формирования нового облика. Рубашка натянулась, а штаны стали несколько коротки, полностью открывая щиколотку. Коснувшись волос, Гарри ощутил мягкие слегка волнистые локоны и довольно ухмыльнулся. Барьер под рукой моментально признал его, поддавшись, точно мягкое масло ножу. Стоило ступить внутрь, как он на мгновение зажмурился в ожидании сигнальных или же отменяющих маскировку чар, но кабинет встретил его могильной тишиной. И чистотой. Идеальный порядок, которого Гарри не наблюдал у Риддла в комнате — ни в школе, ни на Гриммо, — где всегда творился невообразимый хаос. И к превеликому облегчению, ничего необычного (пыточных камер для маглов, например) Гарри также не обнаружил. Единственная странность заключалась в пространстве комнаты, удлиняющемся вглубь. И чем дальше то простиралось, тем сильнее менялся свет: от полумрака самого кабинета до мягкого освещения бесконечных стеллажей с книгами. На долю секунды перед глазами всплыл Отдел тайн, и Гарри не смог отмахнуться от навеянной картиной аналогии. В этом что-то было, да. Обогнув стол, он прошёл внутрь, скользя глазами по разнообразным пустым корешкам книг: ни названия, ни автора. Ничего. Они лишь варьировались в цвете, наличии декоративных элементов, размере и потрёпанности, а так — вся информация была скрыта от любопытных глаз. Определённо это и были его сокровища, к которым Гарри возжелал иметь доступ в тот же миг, хоть и понимал, что это невозможно. Мощность защитных чар на каждом стеллаже фонила магией даже на расстоянии, так и шепча: «Разрешено смотреть, но не прикасаться». А смотреть было не на что — заголовки отсутствовали. Полноценная защита… Сложно, конечно, судить о её эффективности в долгосрочной перспективе, но это уже выглядело солиднее оказанного Малфою доверия в том, что касалось дневника. И зачем было пихать крестражи по разным углам, устраивая Гарри бег с препятствиями? Лежали бы здесь — никто бы о них и не узнал. Как и не знал никто, кому принадлежит отель. А судя по наличию здесь этой комнаты номер был не просто снят Томом в качестве временного жилища, а принадлежал ему всегда. Гарри хмыкнул. Удивление удивлению рознь. Любовь к загадкам — часть Риддла, которую стоило просто принять. Возможно, прятать по книге в какие-нибудь дебри глубинных пещер не имело смысла даже для Тома. А о том, что за сокровища хранили эти стеллажи, Гарри мог только догадываться. Что-то ценное, безусловно, возможно, нехорошее, но не столь зловещее, чтобы подчистить следы и полностью скрыть существование сих сокровищ от всего мира. Да и вряд ли кому-то повезёт настолько же: иметь доступ к его телу, чтобы украсть волосок, спокойно разгуливать по номеру Тома, а впоследствии проникнуть в кабинет, чтобы обнаружить его тайную библиотеку... Украсть волос было самым простым в этом уравнении, стоило заметить. Вздохнув, Гарри обернулся к столу. И опять отвлёкся от своей главной цели: подле кресла лежала коробка от подарка. Находка удивила на порядок больше полок с книгами. Зачем она Риддлу? Гарри даже крышку снял и заглянул внутрь — мало ли что Том мог туда положить. Однако коробка оказалась пуста. Он сам хранил некоторые упаковки, но вкладывал в самые обычные бумажки сакральный смысл: это было частичкой памяти. Вот только Гарри сильно сомневался, что подобные мотивы двигали и Томом. На столе лежала развёрнутая карта, а рядом, придавливая её край, искомые ларцы. Похожий ему вручил Дамблдор перед отъездом на Гриммо. Гарри приблизился и замер на мгновение, вновь коснувшись чёрной коробки, а потом перевёл взгляд на карту. Та была выполнена вручную. На заказ, скорее всего. Уголки стёрлись, как и потрепались края, точно её часто сворачивали, а потом распрямляли. Названия магловских городов смешивались с рисунком рельефа гор и теми, что обозначали поселения волшебников — небольшие, похожие на замок, символы. Бинс как-то показывал им подобную карту, когда они проходили историю основания некоторых из городов: Годриковой Впадины, например. Карта перед ним отличалась: она была масштабнее и детальнее, а стоило коснуться одного континента, как тот растворялся, чернила смешивались и вновь проявлялись, увеличиваясь в размере, — и вот это уже был рисунок не целого мира, а лишь Европы, а следом — Великобритании. Вряд ли за этим стоял простой интерес к географии. Скорее, на карте должны были быть дальнейшие точки захвата власти. Или что-то такое. Наверное, у Риддла вообще не бывало ничего лишённого какого-то умысла. Апарекиум, естественно, не сработал. Скорее всего, как и с картой Мародёров, эта активировалась после произнесения пароля. Парселтанг, увы, тоже не подействовал: ни «проявись», ни «откройся», ни «подчинись истинному наследнику»… Ничего из арсенала, помогшего в Тайной комнате. Времени оставалось всё меньше, а вместо того чтобы взять нужное и сваливать, Гарри метался по кабинету Тома, как лиса в курятнике. Легонько хлопнув себя по лбу и процедив нечто невразумительное даже для собственного восприятия, он сосредоточил всё внимание на ларцах. Один был вылит из серебра, второй — вырезан из дерева. Как и разнилось содержимое: в одном задребезжали пузатые флаконы, наполненные бледно-алой жидкостью, во втором —синеватые удлинённые фиалы. Хорошо, хоть зелья не прикреплялись ко дну какими-нибудь утяжеляющими чарами. Можно было исключить и проклятие — почерневшие руки точно усложнили бы задачу. К тому же экземпляров оказалось достаточно, чтобы не заметить пропажи сразу, но недостаточно, чтобы не заметить её вовсе. Аккуратно извлекая по склянке, Гарри создал две копии и заменил их в каждом ларце, следом плавно закрыв крышку. Обманка продержится недолго, но парочку дней ему даст. Если, конечно, Риддл не наткнётся на фальшивки при первой же возможности. Откупорив синий фиал, Гарри принюхался. Без сомнения, это было оно. А вот назначение второго зелья оказалось неясным. Может быть, они работали в паре? Или же это был какой-нибудь усилитель? Раз оба ларца стояли рядом, их связь была неоспоримой. В остальном можно было положиться на Гермиону: она точно доберётся до сути. А так — дело сделано. Его тяжкий вздох, раздавшийся в зловещей тишине кабинета, смог бы поднять даже несуществующую пыль с полок. Всё получилось. Но вместо облегчения Гарри ощущал тяжесть на сердце. Если бы только чары определения действовали мгновенно. Если бы... Тогда он бы мог воспользоваться ими самостоятельно, положить всё обратно и незаметно вернуться в постель. Вернуться в то мирное спокойствие, убаюкивающее быстрее любого сонного зелья. Вернуться к... Тому. Но пути назад не было. Шагнув к выходу, он сразу же замер — в углу застыла непонятная фигура. И Гарри на мгновение почудилось, что из мрака на него взирали алые глаза на фоне бледного нечеловеческого лица, а костлявые пальцы скользили по лысому черепу: — Гарри Поттер… Мальчик, Который Выжил, — словно эхом пронеслось. Вздрогнув, Гарри моргнул несколько раз и скинул с себя морок. Подобно трофею, там висела чёрная узнаваемая мантия в пол. Продолговатая и чем-то даже бесформенная, она замерла тенью и ощущалась инородной здесь — будто заблудившийся дементор. С тех пор, как Волдеморт вернулся, Гарри больше не видел его в этих мантиях-балахонах. Казалось, даже стилистические предпочтения у Риддла несколько изменились: одеяния строгого кроя, впрочем, таких же простых линий и без лишней вычурности. На одежде неизменных — это да — серо-чёрных тонов не было ни одной складки, что его удивляло, словно вся ткань была зачарована... Чего быть не могло: Гарри долгое время предоставлял Риддлу одежду. Незамысловатую, это верно. Так зачем же Том хранил здесь эту мантию, точно музейный раритет? Ностальгия замучила? Или же на будущее приберёг? Способен ли он вообще ностальгировать? Ох… Гарри не хотел о нём думать сейчас. И не мог. Стащив вещь с вешалки, он помедлил несколько секунд и надел на себя, ощущая необычный, но столь знакомый запах. Гарри никогда не обращал на это особого внимания, а сейчас даже не мог вспомнить, замечал ли подобное ранее. Да и когда ему было принюхиваться к Волдеморту? Причуда какая-то. Как бы то ни было, настала пора покидать место преступления. И тут начиналась полная импровизация. Димбл был недоступен. Мелкий прохиндей, как называл его Кричер, в своей службе склонялся больше к одной из сторон. Или же отданные Риддлом приказы были таковыми, что действия эльфа постоянно упирались в конфликт интересов. Гарри не хотел отказываться от домовика. Он понимал, что не только обидит его, но и сильно расстроит своим решением. Тем не менее с этим надо было что-то делать, и делать в кратчайшие сроки. Кричер же по непонятным причинам не мог сюда пробраться. Получалось, что выход у него только один: воспользоваться каминной сетью в холле. И внешность Риддла могла сыграть ему на руку. Уменьшив флаконы, Гарри сунул их в карман брюк и на мгновение остановился посреди коридора. Нельзя было медлить, но он всё тянул, ощущая, как адреналин бурлит в крови вместе с щемящей тоской. Разозлится ли Том его пропаже или же только исчезновению зелий? А может, и вовсе никак не отреагирует? Он сам себе устроит викторину. Осторожно ступая, Гарри направился к двери. По пути он стёр память змее — не дай бог, если Том решит уничтожить её как пособницу. А от неё Гарри ничего особенно и не ждал за столь короткий срок, но Том сам подсобил ему, зачем-то оставляя пустую коробку в кабинете. Так что получалось, что это стечение обстоятельств стало его сообщником, а не Нагини Вторая. Коснувшись холодных чешуек, он заработал недовольное шипение и острый, как осколок льда, взгляд. Гарри усмехнулся такому отношению к новому хозяину, ведь змея вряд ли понимала, кто сейчас перед ней на самом деле. Опустив руку под пристальным и настороженным вниманием Нагини, он отвернулся и, уже подходя к двери, подманил свою брошенную обувь, увеличив её под размер стопы Тома. А следом вновь застыл, опустив голову. Может, переждать ещё сорок минут в ванной комнате? Эффект зелья подойдёт к концу, и он сможет сделать вид на несколько часов, что ничего не произошло. Риддл вряд ли кинется с утра пораньше в кабинет, тем более в его присутствии. Да. Именно так… Пропажа обнаружится не сразу, и, возможно, у него будет ещё немного времени. Совсем капелька, но даже несколько часов перемирия между ними ощущались желанными. Драгоценными. Вот только Риддл — чёртов легилимент, а разум Гарри — открытая для того книга. Пока что… Эти доводы совести будто подначивали его идти вперёд. Бежать со всех ног. Да уж. Было глупо полагаться на чужую невнимательность, скорее наоборот, стоило ожидать, что тот сразу всё поймёт, как только откроет глаза. Все эти противоречивые желания и мысли сводили Гарри с ума: одной частичкой души он желал абсолютного провала плана, другой же — успешного выполнения задачи. И вот сейчас, когда был в шаге от желаемого, он опять начал сомневаться, метаться и предаваться рефлексии. «Каков идиот!» — воскликнул бы Снейп. И в этот раз Гарри согласился бы с ним. — Чёрт возьми! — прошипел он в злости на всех: на себя, на Тома, на Нагини и даже на не виноватого в его хроническом дебилизме профессора. И решительно потянул за ручку. Однако дверь не поддалась. Он ясно помнил, как открывал её, когда покидал номер, — беззвучно и легко. Сейчас же та даже не дрогнула под напором. — Алохомора. Простой взмах, и нулевой результат. На гладкой поверхности кроме ручки не было никаких видимых замков — ничего, что указывало бы на способ запечатывания входа. Гарри в неверии провёл рукой по краям дверного проёма, ощущая лёгкую вибрацию магии, из-за которой кожу начало покалывать. Выходило, что Риддл намеренно запер их. Заранее или же… ночью? Нахмурившись, он злобно скривился, ощущая неподвластную ярость: — Сезам откройся! Силовая волна заклятия прошлась рябью по двери и исчезла без какого-либо видимого результата. Ту не разнесло на щепки, и ожидаемого прохода не открылось. От заклокотавшей внутри ярости воздух потяжелел. Гарри буквально затрясся от ненависти к неодушевлённому предмету, который отказывался выполнять его пожелания и не выпускал из треклятого номера, словно пленника. А после он резко выдохнул в попытке успокоиться. Однозначно, облик Риддла влиял на его эмоции, словно тот не умел себя контролировать. Что передалось и Гарри. Но это было невозможно. Он занёс руку и замер... Вряд ли Бомбарда сработает. Напротив, чары отрикошетят прямо по нему. По всей видимости, это были запирающие и щитовые чары одновременно, не заточенные на идентификацию хозяина. Гарри сам комбинировал нечто подобное на уроках, но не смог бы применить на целой комнате. Оставалось лишь признать: он оказался заперт в магическом бункере. Что, тем не менее, обычно не было помехой для эльфов. — Кричер… — еле слышно прошептал Гарри, тут же выругавшись сквозь зубы. Без толку. — К дьяволу… Димбл! Он развернулся на месте, всматриваясь в полумрак комнаты в томительном ожидании. — Димбл! — повторил Гарри еле слышно. Домовик должен был появиться… У него просто обязан быть доступ! Да кто вообще может остановить трансгрессию эльфов?! — Всё это, конечно, занимательно, Гарри, но ты не сможешь покинуть номер, — низкий спокойный голос откликнулся внутри не столько удивлением или же испугом, сколько раздражением. Огромным, зловещим комком ярости. Гарри резко крутанулся, переведя взгляд на остановившегося в проёме Риддла. — Ты не можешь держать меня здесь, — процедил он. Собственный голос, как полная копия тембра Риддла, резанул слух: дрожащий под влиянием эмоций, он сорвался на шипение. Это было до жути странно. Хорошо, что он не видел себя со стороны. Том же, напротив, окинул его внимательным взглядом, скользя от лица к полам мантии, и заинтересованно хмыкнул. — Дай подумать, — в притворной озадаченности склонил тот голову. — Я могу делать с тобой всё, что захочу. Нахальный воришка пробрался в сердце моего дома и стащил кое-что ценное… Как думаешь, Пот-тер, должен ли я его покарать? — Ты знал, — выдохнул Гарри. Его слегка колотило. — Знал точно? Нет, — отмахнулся Том. — Было ровно тридцать три процента, что ты решишь встать посреди ночи и просто сбежать. Ещё тридцать три, что попытаешься извлечь выгоду из нахождения здесь и постараешься добыть желаемое, а последние тридцать три, что ты просто проспишь до рассвета, и у нас будет шикарный утренний секс. Должен заметить, последний вариант мне милее, и я решил перестраховаться от твоей глупости, Поттер. — А оставшийся процент? — Что откажешь мне и решишь остаться дома, — появились в глазах смешинки. — У тебя всегда было эго размером с Хогвартс? — Дар убеждать особенно строптивых — всегда, малыш. Гарри недовольно цокнул языком. Ему не нравилось это обращение, но оно сигнализировало о другом: Риддл не был зол. Хорошо это или плохо, он ещё не решил. — Так ты не спал? — Спал. Но твои громкие ругательства под дверью разбудят даже мёртвого. К тому же переполошат всех соседей. Которых, к слову, у нас нет. Так что можешь и кричать, и звать на помощь — толку ноль. Я уже говорил. — И что теперь? — осторожно поинтересовался Гарри. Можно было, конечно, разбить окно и прыгнуть, а в полёте аппарировать… но существовал риск не только разоблачения, но и превращения в лепёшку в случае неудачной трансгрессии. И, скорее всего, окна тоже были защищены таким же барьером. Точно опередив его намерения, Том криво усмехнулся и покачал головой. — Не стоит рисковать. Верни зелья, Гарри, и пойдём спать. У меня наконец-то выдался один-единственный свободный день, и я просто хочу отдохнуть, — он сделал шаг к нему и протянул руку, шевельнув пальцами в требовательном жесте. — Ты собираешься спать с самим собой? Всё-таки нарциссизм — вот твой диагноз, — усмехнулся Гарри, сделав шаг назад. — Ты не злишься? Не считаешь, что я предал тебя? Риддл опять загонял его в угол, но, в отличие от эпизода в душе, это было неприятное ощущение. — Гарри, — предупреждение в голосе звонким эхом ударилось об стены, — всё это не имеет никакого смысла. — Как и твои загадки, Том, — парировал он. — Показываешь мне отражение желаемого, а после отнимаешь, назидательно поучая, что всему своё время, всему своя цена. Может это не ты, а Альбус под оборотным зельем? Решил сменить профессора на посту? Потому что меня всё это задолбало, если ты ещё не понял. Я предупредил тебя, что не собираюсь быть жертвой твоего переменчивого настроения и скудных порций информации! — Поэтому, — с небрежным спокойствием начал Том, — я и решил запереть дверь. Ты сам же раскрыл свои намерения, хоть так старательно пудрил мне мозги весь вечер. И за это я хочу тебя похвалить. Это был интересный план, и тебя отделял всего один шаг от успеха, — ровным голосом вещал тот, словно они о погоде говорили. — Однако глупо начинать действовать, если ты не проверил, возможно ли покинуть номер, а затем не изобрёл запасной план побега. Прищурившись, Гарри сжал крепче палочку, и Том вскинул брови: — Хочешь сражаться? — Твоя похвала мне без надобности… Едко улыбнувшись, Гарри молниеносно достал уменьшенный фиал из кармашка, увеличил его за долю секунды, заметив размытое движение со стороны, а затем стремительно вылил содержимое в рот, чуть не подавившись. Эффект от зелья он прочувствует на собственной шкуре — что может быть быстрее и эффективнее этого? — Черт тебя подери, Поттер! Риддл моментально оказался подле него и выдернул из рук флакон — внутри осталась одна четвёртая часть зелья. Он злобно оскалился, тряхнув полупустой склянкой в руке, а потом вцепился в плечи Гарри, встряхнув его самого. — Вот и он — мой запасной план. Я получил желаемое, — размеренно протянул Гарри, ощущая странный привкус на губах. Зелье оказалось излишне приторным — словно жидкая карамель. — Твоя безрассудная храбрость — просто венец идиотизма! — Назови ещё гриффиндурком, — прошелестел Гарри, смакуя странный вкус на губах. Возможно, вкус собственной победы. Перед глазами всё замерцало, а в груди разливалось приятное тепло, которое с каждой секундой становилось всё горячее, пока не обожгло внутренности адским пламенем. Немеющая боль сковала мышцы, и он судорожно выдохнул, резко подняв взгляд на Тома. ...Или же проигрыша? — Что это?.. — Не волнуйся, не умрёшь, — сдерживаемая ярость проскальзывала резкими нотками в чужом голосе. Содрогнувшись, Гарри упёрся ладонями в грудь Риддла и медленно выдохнул. Внезапно он ощутил, как вокруг оборачиваются путы, и дёрнулся, непонимающе замотав головой. — Прости, Поттер, я не могу рисковать. — Рисковать? — вопросительно просипел Гарри, ощущая, как тепло в груди утихает, а с ним и нечто иное. Мир вдруг начал терять краски. Казалось, всё вокруг затухало и постепенно становилось каким-то пресным. А после и вовсе почернело. Он перестал видеть. — Том?! — Не паникуй... Сейчас слепота пройдёт. И зрение действительно восстановилось. Гарри моргнул, впиваясь взглядом в лицо напротив. — Всё будет хорошо, — еле слышно шепнул Риддл. Он притянул его к себе, а путы лишь сильнее впились в кожу, будучи ощутимыми даже сквозь ткань одежды. — Так говоришь, будто я умираю, — невесело усмехнулся Гарри, подёргав руками. Тягучая, как мёд, ярость, что разливалась до этого по жилам, постепенно исчезла. Радость от полученного результата — возможно, и не полного успеха, но он всё-таки сделал по-своему! — тоже заплескалась внутри и мгновенно померкла. А следом все чувства смешались в жуткую какофонию, от которой хотелось забиться в дальний угол комнаты и тихо скулить. Часто моргая, Гарри ощутил, что его куда-то несли, а потом плавно опустили. На кровать. — Наверное, процесс можно расценить как некое подобие эмоциональной смерти. Получил ли ты нужные тебе ответы, Гарри? Получил желаемое? — размеренно спросил Том откуда-то издалека. Гарри замотал головой, силясь уцепиться за остатки ощущений внутри. Те тлели, точно выгоревшие угольки, и он пытался как-то собрать воедино всё это, ощутить хоть что-нибудь. Но ничего не осталось. Он превратился в пустую оболочку. Будто тень самого себя.