Панцироносица. Дар Ориона. Книга третья.

33 Лечебное учреждение, известное под названием ЦКВГ ФСБ, находилось в северо-западной части столицы и предназначалось для обслуживания как действующих и вышедших в отставку работников государственной безопасности, так и представителей других правоохранительных служб - во всяком случае, так значилось в официальных бумагах и пресс-релизах. Но каждый любознательный горожанин знал, что в стены сего учреждения время от времени попадают на излечение люди, находящиеся под следствием, а так же пережившие покушения на жизнь особо ценные свидетели, показания которых помогали упрятать опасных пациентов далеко и надолго, порой навсегда. Иными словами, ЦКВГ никогда не испытывал недостатка в интересных пациентах. Помимо разнокалиберных террористов и воротил городского дна сюда попадали пострадавшие от инкопов и инфантропов, а за несколько минувших недель - уникальные разновидности пациентов, относящихся к категориям "непросматриваемых", а так же "путешественников" - иностранных граждан или иногородников, которым довелось побывать в обличьи супер-пауков. Кира и Хлоя, приехавшие сюда после обеда и встретившиеся в сквере между крыльями трёхлепесткового здания, знали этот объект и в контексте своей панцироносной деятельности. Прошлым летом майору Пи доводилось его осматривать в поисках тайного прохода на базу в долине Спокойствия; сейчас же их интересовали два пациента, поступивших неделю назад - профессор Корнев и его приёмная дочь Света. Биофизик находился под следствием как обвиняемый в государственной измене(лишь в этой части обвинения имелись эпизоды, которые можно было расследовать, представить для суда и доказать), что касается Светы - её дальнейшая судьба находилась под вопросом; по крайней мере, было разрешено её навещать, чем панцироносицы и поспешили воспользоваться. - Как обстановка в городе? - поинтересовалась Хлоя, усаживаясь на скамейку. Она прибыла в Щукино с Третьей базы, в отличие от Киры, которой пришлось, как полагается всякому нормальному человеку, менять автобусные и трамвайные маршруты. - Ну, как... - усмехнулась Кира. - Народ под впечатлением. Все ждали, как это заведено, инопланетного контакта и спорили до хрипоты - какие халявные блага отвалятся исстрадавшемуся людскому роду. Вменяемых людей ужасающе мало, и их, ясен перец, никто не слушает. Вот ехала сюда и всю дорогу мечтала из вагона выйти - все лаются, прямо готовы глотки друг другу разодрать... вот такая обстановочка в нашем дивном и суматошном белокаменном граде Москве. А вы что, опять будете допрашивать профессора Нимнула... - Кира хихикнула, сообразив, что сказала что-то не то. - То есть, Корнева? - Буду, - Хлоя тоже не смогла удержать улыбку, - он всё ещё продуктивно сотрудничает. Контора нарушила как минимум пять служебных предписаний и столько же федеральных законов, предоставив мне право... ну да Бог с ними. Всё-таки я какой-никакой, а посол союзного государства, так что... - Хлоя пригляделась к Кире повнимательнее. - А у тебя, Кирушка, что случилось? Опять дома что-нибудь? Кира ограничилась тяжёлым вздохом. Сейчас ей нестерпимо хотелось выругаться, швырнуть на асфальт сумочку и начать её топтать. - Дома? - переспросила она. - Бардак у нас дома, вот что. Костик под следствием, дядя Коля всё ещё лечится... а после Серёжиных похорон ещё хуже стало. И народ на районе как-то странно на нас поглядывает - хоть насовсем съезжай оттуда... Кира долго пересказывала словеснице свои злоключения. Родители, вернувшиеся домой после окончания всех удивительных городских происшествий, учинили ей грандиозный разнос, или допрос с пристрастием. Главной темой был Костик, ибо, по мнению взрослых, Кира просто обязана была хоть что-то знать о его тайной жизни вне дома. При этом досталось и Мирославу, и словеснице Яковлевой, и всем Кириным подругам, особенно Раяне... в чём она провинилась, Кира так и не поняла. - В общем, для полного счастья мне не хватает только одного, - закончила Кира, - чтобы меня начали открыто подозревать известно в чём. - Помнится, прецеденты уже были... - заметила Хлоя. - Сегодня утром звонила Стеша, - вспомнила Кира, - и прямо обрадовала... в общем, у них в Марьино какой-то придурок из тех, что вечно бухают на детских площадках, вспомнил, как он прошлой осенью ходил в Братеево с кем-то разбираться и увидел превратившуюся в стеклянную статую девчонку. Как вам такое? - А кто будет выяснять, что там правда, а что пьяные глюки? - хмыкнула Хлоя. - Я ведь тоже не сижу без дела. Когда у Эммы проснулась память и её действительно увидели превратившейся... - Знаю-знаю. Вы подсуетились и наплодили ещё десять похожих историй. И всё-таки, что бы мне такое сделать, чтобы дома на меня перестали косо посматривать? - Подумаю, но быстрых результатов не жди, - Хлоя встала со скамейки и зашагала к парадному входу лечебного заведения. "А на самом деле я даже не представляю, как развеять укрепляющиеся подозрения родителей по адресу их ребёнка, - думала женщина, - ибо сама я так себе родитель..." Они поднялись на третий этаж хирургического отделения, где была обустроена максимально охраняемая зона, доступная лишь тем, кто имел при себе специальный электронный ключ. Кире доводилось приходить сюда в минувшие дни, и занявшие посты вооружённые люди в городском камуфляже уже не вызывали у неё трепета и стеснения. Ни охрана, ни медперсонал никак не реагировали на странных посетителей, ибо успели привыкнуть к самым удивительным вещам, происходящим в этих стенах. - А вот и начальство... - тихо сказала Хлоя, завидев, как из палаты Корнева выходят двое - подполковник Радоволич и генерал-майор Приставкин. Пару дней назад обоих повысили в звании - разумеется, без широкой огласки причин повышения. Известно было лишь то, что контрразведчик за минувшие полгода заметно отличился при чистке страны от нелегальных резидентур и так называемых "спящих" агентов, а заместитель начальника технической службы ничем особенно не прославился - разве что какими-то невразумительными "ценными заслугами" перед отечеством. Настоящие причины этих взлётов были известны только панцироносицам и ещё нескольким людям, включая исполняющему президентские обязанности Геннадию Тимуровичу. - Не знала, что вы будете здесь... - улыбнулась майор Пи после недолгого обмена дежурными любезностями. - Но краем уха слышала о вашем повышении. Проставляться будете? - Уже приготовили смокинги, - грустным тоном пошутил контрразведчик, - но прежде чем что-то отмечать... Он умолк и сделал выразительный жест, после чего все трое отошли в безлюдный закуток, где их никто не мог услышать. - Вы осведомлены о происходящем не хуже нас, - начал Приставкин, - если только Корнев не лжёт, то наше управление сможет надрать загривки многим тайным обществам и организациям, что старательно тянут земной социум назад в каменный век. Понимаете? - Понимаю. Значит, Геннадий Тимурович загорелся идеей открыть народным массам дорогу в дальний космос? - Именно. Но для осуществления этой цели потребуется многое сделать. Одной лишь технологией противника не победить. Прежде всего мы должны раздавить его морально. Лишить опоры в обществе. Нам предстоит серьёзная битва на всех уровнях, начиная от федеральной и представительной власти и заканчивая большой прессой и научными кругами... - Чем смогу, тем помогу, - сказала Хлоя, - вернее сказать, мы поможем. Но и с вашей стороны многое потребуется, в первую очередь - начать управлять страной самим, без чужого дяди. Пока министерства работают в связке с иностранными консалтинговыми компаниями и консультативными центрами, а самые визгливые и беспардонные депутаты Думы прикормлены референтом второго секретаря американского посольства, о строительстве планетарных челноков и звездолётов можно даже не заикаться. - Есть ещё одна проблема, - добавил Радоволич, - это касается иномерников. - То есть? - не поняла Хлоя. - Ваша мидгарианская община может оказаться не единственной, - пояснил Приставкин, - примерно в начале лета пришла весточка из-за большой лужи. У АНБ появился перспективный кандидат на роль гостя из чужого измерения, и он взят под колпак. Хлоя не могла похвалиться наличием у себя всеобъемлющей Соломоновой мудрости, но упоминания АНБ было достаточно для кое-каких далеко идущих выводов. Американские спецслужбы не имели опыта охоты за иномерниками, значит, следовало ожидать вызова от госсекретаря с просьбой проконсультировать компетентных лиц. "Будет интересно послушать, под каким соусом будет подана эта история," - подумала Хлоя и сказала: - Иными словами, вы полагаете, что в России, помимо нас, могут быть другие иномерники? - Кто знает. Важно другое - как они проникают на планету. Может, нам повезёт, и кто-нибудь из этих туристов поделится секретом перехода? - Приставкин многозначительно посмотрел женщине в глаза. - Вам ведь очень нужен этот секрет? Хлоя чертыхнулась про себя. Панцироносицы не занимались поиском иных иномерных общин или иномерников-одиночек - отчасти из опасения каким-либо образом выдать себя, но главным образом потому, что Земля была сродни дикому полю. Никто на этой планете не знал способов осуществления перехода, а потому здесь не принято было церемониться, защищая своё инкогнито и свои секреты. - То есть, - задумчиво сказал Радоволич после того, как Хлоя изложила некоторые из своих опасений, - если какая-то третья сторона заинтересуется вашим присутствием... - Да. Охота за иномерниками, в отличие от разработки обычных шпионов или резидентур, имеет свою специфику, и нас с вами ожидает много интересного, сколь и неожиданного. Вам многое неизвестно, и постигать это многое придётся на ходу. - А что бы вы предприняли в отношении парня, разрабатываемого амерами? - Зависит от парня и возможностей его родной планеты, - усмехнулась майор Пи, - в лучшем случае можно перевербовать, в худшем - устроить несчастный случай. - По болезни и лекарства... - хмыкнул Радоволич. - Кстати, вы ведь хотите навестить Свету? Как вы смотрите, если я поговорю с ней с глазу на глаз? - Как угодно. Если вам очень надо, то... - и Хлоя вышла в коридор, направляясь к палате биофизика Корнева. Генерал Приставкин покинул охраняемую зону в одиночестве, а Радоволич, о чём-то вспомнив, направился к Кире. - Я хотел сказать немного о твоей маме, - начал он, - Анна Павловна очень ценный, но почему-то никем не востребованный специалист, и я считаю, что это глупо и неправильно. Может, ты ещё не знаешь, но... - Вы давали ей читать документацию по мидгарианским технологиям? - догадалась Кира. - Только не удивляйтесь и не начните что-нибудь подозревать. Вы ведь наверняка знаете, что мой настоящий отец когда-то правил одной из самых могущественных планет Союза, и меня многому успели обучить, прежде чем... ну ладно, это сейчас не важно. Что говорит мама? - Первый вопрос, который она задала после прочтения документов, был примерно таков - есть ли какая-нибудь связь между всем написанным и таинственным ноутбуком. Что касается её востребованности как специалиста - да, я предложил ей вакансию. Она сможет работать в той же группе, куда устроились Лори и Ноэм. - И мама согласилась? - Сказала, что подумает. Но мне показалось, что это был только предлог для того, чтобы прийти в себя и обдумать прочитанное. Она согласится, в этом я уверен. А тебе я говорю всё это... - Радоволич пристально посмотрел в Кирины глаза. - Может, всё-таки стоит признаться хотя бы маме? Или она дорога тебе именно как обычная мама? Кира вопросительно взглянула на госбезопасника, затем улыбнулась. - Обычная, необычная... вообще-то мама есть мама, даже если она вторая, третья или десятая. Когда дома все видели во мне наследную принцессу, то иной раз я мечтала о простом, ничем не примечательном детстве без всяких условностей и груды правил, по которым живут члены титулованных правящих семей. И моя мечта исполнилась - я получила обычное детство. Целых четырнадцать лет. Вот так... - Сколько вам лет на самом деле? - Радоволич, сам того не заметив, перешёл на "вы", но Кира предпочла не заострять на этом внимания и ответила: - Должно быть тридцать семь, хотя по виду не сказать, да? - Вот уж действительно, - кивнул подполковник, - хоть убейте - не понимаю, как такое возможно, и не уверен, что хочу это знать. Когда наш ванахемский солдатик сказал, что Моника Ханневал, якобы одна из террористок, погибла, по нашим меркам, в пожилом возрасте... - Жаль, что вы не видели её лица в тот момент, когда она об этом узнала, - сказала Кира, - а ведь у неё есть дети, и если они живы, то представьте, как сильно они удивятся, увидев мать. - Кажется, все назначения выполнены... - Радоволич встал и кивнул на раскрывшуюся дверь Светиной палаты, откуда вышла местная докторица. - Идёмте. Света, подобрав ноги, сидела на кровати и что-то вычитывала в учебнике по истории средних веков. Завидев входящих, она убрала книгу, подняла вопросительный взгляд на Киру и после недолгого задумчивого изучения её лица, едва заметно улыбнувшись, сказала: - А ты ничего, красивая. Я ведь тогда, в башне, так и не сумела тебя разглядеть. ОНО не давало. Понимаешь? - Как тебе здесь живётся? - Кира присела на кровать. - Не сильно скучаешь... Сали? Света, услышав своё старое уменьшительное имя, заметно приободрилась и с лёгкостью перешла на язык ванов: - Не скучаю. Вон и телевизор есть, - она кивнула на прикроватную тумбочку, - только я его почти не включаю. Ничего хорошего всё равно не показывают - сплошное политиканство, а мне его и дома хватало. - Прости нас... мы старались. Нам досадно, что мы не смогли прийти раньше. - Разве я в претензии? - грустно улыбнулась Света. - Ведь я сама помогала ему обдуривать вас... пусть и невольно. Та девочка, которую видела Хлоя, была первой, чей Дар Чистого Сердца я заглотила. Кстати, вы ведь не нашли у меня дома никаких фотографий? - Ни одной. - Я сама их выкинула... - Света утёрла набежавшую слезинку. - Может, удастся что-то восстановить, но... Кира взяла сумку и вынула новогодний подарок - тот самый, который Света не смогла получить вовремя. Девочка какое-то время удивлённо взирала то на свёрток с коробкой, то на Киру, и слёзы брызнули из её глаз в три ручья. Она спрыгнула на пол, ткнулась лицом в Кирины колени и расплакалась так, что её могли бы услышать и в коридоре, несмотря на то, что Радоволич прикрыл дверь. Отплакавшись, Света села на кровать и начала расспрашивать гостью об остальных панцироносицах, которых она почти не знала. У прежней Салдис из первого цикла был свой круг друзей и знакомых, но едва ли сейчас кто-то из них остался в живых. - А что с папой? - спросила наконец Света. - Совсем плохо... да? Подполковник Радоволич уже догадывался, что в худеньком маленьком теле мидгарианской девочки обитает куда более зрелая личность, а потому сказал без обиняков: - Его будут судить. В основном - за передачу разведывательным службам некоторых стран секретной информации... в том числе о деле панцироносиц. Понимаешь, что это значит? - Понимаю, но меня интересует другое, - сказала Света, - то, что папа вместе с Бердереевым передал данные о нас... точнее, о всех, кроме меня - это я знала. Я спрашивала о его здоровье. Я знаю, что после прерывания контакта его состояние ухудшилось... Света замолкла. Молчали и остальные. Говоря об отцовском здоровье, девочка произносила каждое слово так, будто ставила диагноз, словно бы знала, что состояние биофизика оставляет желать лучшего, и что надежды на излечение почти нет. По всему выходило, что в самое ближайшее время Света осиротеет во второй раз. - У вас дома была такая вот фотография? - Радоволич показал Свете небольшой бумажный прямоугольничек с изображением девушки, являющейся прародительницей приёмной Светиной матери и самого подполковника. - Была, - кивнула девочка, - получается... мы с вами в каком-то смысле родные? Кира рассказала о второй такой же фотографии, найденной в Коробово, и Света сказала: - Вам очень повезло. Мы с папой так и не узнали, что вы ищете потомков Марии Юрьевны. Хотя... - Света сосредоточенно нахмурилась. - Был случай, когда я заметила, как Хлоя ходила в коробовскую сельскую управу, но тогда я ничего не поняла. А Серёжа Ялуго, глазами которого я это видела, никому ничего не сказал. Не знаю почему... Кира на это ничего не ответила. А Радоволич слушал и только диву давался. Маленькая девочка втайне для всех управляла огромной армией и могла видеть биографию и действия каждого своего рекрута. В большинстве своём это были не самые приятные люди, и в скором времени, если только Света ничего не путает и не сочиняет, службы правопорядка получат шанс изобличить и упрятать куда следует очень многих - например, педофила Евгения Будочкина, что живёт в одном доме с Димкой и Райкой, сексуального маньяка Петра Кадермаева, и ещё сотню человек с похожими наклонностями. - Есть ещё кое-что, - говорила Света, - это касается Хлои. - А что с ней? - удивилась Кира. - Она ведь нашла только пятерых, то есть, тебя, Феону, Дженгу, Нику и Кору? - и, дождавшись Кириного кивка, Света виновато отвела глаза. - Это моя вина. Галит, Уллу и Индаса я выдала... я не знала их новых имён, но знала, при каких обстоятельствах их должны были найти, и папа сумел вычислить их и уничтожить все бумаги. А если бы я назвала и тебя, то... Кира так и не нашлась с ответом, тем более что в палату вошла Хлоя, и Света, завидев ещё одну соотечественницу, немедля кинулась к ней обниматься. Прошла, быть может, минута или две, когда пришёл вызов от Раяны - та просила поплотнее прикрыть дверь, и в палате прямо из воздуха начали материализовываться люди. - Все десять? Это немыслимо! - воскликнул подполковник Радоволич, расширенными глазами наблюдая за появлением Раяны, Стешки, Нади, Эммочки, Мирослава, Кати и Мири. - Скажите, что такого не может быть, потому что... - Увы, но это самая что ни на есть железобетонночугунная суровая реальность, - усмехнулась Катя, - и между прочим... вы отчаянный мужик, Николай Васильевич. Нам бы побольше таких на Ванахеме, и тогда наша история была бы совсем другой. - Только не перехвалите, - предостерегающе поднял ладонь госбезопасник, - без Божьей помощи и прочего заступничества я бы ни за какие коврижки не полез сквозь барьер. Панцироносицы переключились на Свету - каждой девушке хотелось поговорить с ней, подержать за руки - и Радоволич вздохнул с облегчением. Он не думал, что совершил что-то сверхгероическое, хотя иномерники считали иначе. И дело тут было не только в прохождении сквозь барьер, который - майор был непоколебимо уверен в этом - удалось пройти именно при заступничестве Николая Чудотворца, икону которого он спрятал под пластинами бронежилета. Когда весь отряд, за вычетом Киры, стоял у окна с видом на Талиан и дожидался возвращения Кати, госбезопаснику тоже довелось увидеть небольшой кусочек иномерья. А когда Катя вернулась из путешествия по неприятельской столице, а попросту запрыгнула с крыши небоскрёба назад в окно, неожиданно пришёл сигнал от "Панциря номер 7" - Одина, или Салдис. В первые секунды никто не мог поверить, что девочка вновь стала панцироносной, но когда отпали последние сомнения, майор Пи велела всем подниматься на пост метеослужбы, а сама, задержавшись на секунду, передала госбезопаснику чемодан с собранными Катей трофеями, наказав бежать вниз и любой ценой спасти и передать трофеи Сетсу или Сифу. Хлоя не без оснований опасалась, что подвергнутая магической трансформации телебашня исчезнет вместе со всем отрядом - так пусть, рассудила она, Сиф и Сетсу доведут их общее дело до конца... Но, как показало будущее, всё обошлось благополучно. Телебашня осталась на месте, только её антенна осталась сломанной. Панцироносный отряд покинул место происшествия на транспортнике Ми-8, приписанном к управлению "А" ЦСН ФСБ, и после недолгого разбирательства, учинённого контрразведчиком Приставкиным, все, кроме Светы, отправились по домам. Разумеется, панцироносицы не сказали больше, чем требовалось знать полковнику, а сам полковник, теперь уже генерал, довольно плохо себе представлял, какие именно вопросы следовало задавать, а потому предпочёл поскорее отделаться от странных не пойми кого - то ли свидетелей, то ли подозреваемых. Была и другая причина, по которой контрразведчик не решился докучать иномерникам длинными расспросами, и заключалась она в том, что ФСБ лишилась всех доказательств недавнего наличия на Земле неких аномалий, вызванных деятельностью некого "сверхразума". Попросту говоря, если в деле присутствовали фотографии и видеозаписи с "фонарным деревом" и иглообразными объектами, то после их бесследной гибели куда-то необъяснимо исчезли все их изображения. Та же участь постигла представителей большой прессы, и вообще всякого, кто собирался сохранить впечатляющие кадры и записи. В силу не менее загадочных причин подобные записи и кадры остались только в оптических блоках панцироносиц и в памяти ЭВМ Третьей базы, но никто - ни Хлоя, ни даже Кира - не смогли объяснить эту странную избирательность при зачистке следов. Света тоже не могла сказать на сей счёт ничего определённого. - Надеюсь, - сказал Радоволич, обращаясь ко всем сразу, - никто не будет возражать, если мы с Мирославом Михайловичем немного прогуляемся? Предложение пришлось кстати, поскольку Мирослав всегда ощущал себя несколько неуютно среди большого количества девушек. Госбезопасник вышел из здания первым и ненадолго отключил камеры наблюдения у аварийного выхода, после чего они вдвоём спустились в сквер. - Меня очень волнует один вопрос, - заговорил наконец Николай Васильевич, - но я не уверен, захотите ли вы его услышать. - Говорите, - Мирослав сел на скамью, - я ко всему привык. Должность такая. Бесплатного молока за вредность не прошу. - Я видел ваши глаза, когда вы смотрели на Талиан, - осторожно начал госбезопасник, - и я понял, как сильно вам хочется вернуться. Если бы вы отправились туда, то смогли бы... - Найти способ вернуться обратно на Землю? - подсказал Мирослав. Тогда, глядя на ванахемскую столицу, он думал о том же. - Но вы и ваши соотечественницы не пожелали уходить, - заключил Радоволич, - несмотря на то, что вы находились в очень сомнительном положении. И я вижу две причины вашего поступка. Вам очень дорога Земля, либо у вас дома есть нечто, чего вы опасаетесь, потому и не рискнули прыгнуть в Талиан все вместе. Ведь вы знали, что Кира сумеет обуздать Свету? - Предполагали. Отчасти мы не могли рисковать именно из-за них. - Значит, те, кто захватил власть на ваших планетах, ждали вас? Мирослав тяжело вздохнул и мысленно выругался. Биофизик Корнев многое рассказал неприятелю о своих попытках изучить "Панцирь" Светы, а точнее - то, что от него осталось после извлечения. Рассказал он о попытке управления "К" отследить и изобличить иномерников. А тот, кто был лже-Рубеусом, снабдил биофизика большим объёмом ценной информации о энергоматричных технологиях. В большей степени именно благодаря ему Корнев сумел забраться в локальную сеть панцироносиц и даже проникнуть лично на их тайные базы. А ещё память Некахуал продолжала преподносить сюрприз за сюрпризом. Инкопы под руководством лже-Рубеуса и лже-Индаса лезли из кожи вон, стараясь всячески обезопасить захваченные планеты и намертво перекрыть для панцироносиц любые мыслимые пути для тайного или явного проникновения. - Мастера... - хмыкнул Радоволич. - По сути, они делают всё то же, что когда-то делали люди, решившие закрыть инкопам доступ на Мидгард. - Вот именно, - кивнул Мирослав, - звездолёты, космолёты, челноки, все виды бронетехники для нас закрыты. Нас вычислят при прохождении таможни, в полиции, в больнице, на военных складах и заводах, даже в общественных туалетах. Мы не знаем точного устройства их системы контроля и энергоматричного подавления, а без этого противостоять им будет очень нелегко. Нам нужно найти слабые места в их системе безопасности и нанести по ним точечные удары... И для этого, сказал себе Мирослав, нам нужно решить один-единственный вопрос - как проникнуть в прошлое. Но говорить об этом Радоволичу пока ещё было рано. - Задачка ещё та... - снова хмыкнул Радоволич. - Однако это ещё успеется. Давайте теперь о вас. Скоро вступительные экзамены, и вы станете студентом Бауманки. Что потом? - Студент - это студент, - сказал Мирослав, - выжду какое-то время и оформлю на себя патенты на некоторые товары и услуги, которых больше нигде не будет. Может, стану главой активно действующего предприятия. - И вы не боитесь, что к вам полезут с неудобными вопросами? - Что с того? На какие бы то ни было вопросы, особенно из-за бугра, я отвечать не собираюсь. Меня ни для кого нет, все дела только через адвоката. Вы, Приставкин и советник Амантаев не в счёт, ибо все мы очень нужны друг другу. Геннадий Тимурович полон решимости взяться за кардинальные перемены? Если так, то я всецело к вашим услугам. - Перемены? - Радоволич издал нервный смешок. - Это очень мягко сказано. После первой же пресс-конференции советника как главы государства выяснится, что озвученные в западной прессе ожидания так называемого мирового сообщества обернутся пшиком. Не будет никакого международного контроля над Арктикой, никакого торжественного возвращения Курильской гряды, никаких международных наблюдателей на базах АПЛ и ракетных шахтах... да что там какие-то ракетные шахты! - не будет гей-парадов, амнистии Ходорковскому, борьбы с имперскими амбициями, привязки семейного дохода к лимиту на количество детей... И то, что последует в ответ за словами, о действиях даже не говорю - это только начало. Ещё и вас постараются зацепить - мол-де, свалились с какой-то Луны и сели на шею президенту, поэтому он и обнаглел... - Не беда. Америку сделало великой отнюдь не англосаксонское большинство, а евреи с неграми. Где была бы Америка, если бы на негритянскую песнюшку "Якти-Як" не нацепили ярлык "свободный мир"? Даже самый раскрученный и популярный хит "Диско инферно", который у них гоняют на всех тусовках, начиная со свадеб и заканчивая президентскими инаугурациями, и тот сочинили негры. Скажите лучше, как обстоят дела с выпуском генераторов ДТ? - К сентябрю ожидаем экспериментальные образцы, и если всё заработает, распределим первую партию по восьми самым густонаселённым районам, таким, как Кемеровская и Свердловская области, ну и, понятно, Москва с Петербургом. Есть возможность сильно сбавить тарифы на электричество. Что ещё? В перспективе планируем поставить по одному генератору ДТ на десять-пятнадцать мегаватт в каждом регионе, убрать наиболее протяжённые высоковольтные линии, наладить выпуск ДТ-электровозов и снять всю контактную сеть, устроить нормальное дорожное и уличное освещение во всех регионах, начать строительство тепличных комплексов на всех широтах, в том числе высоких... В общем, энергетическую яму, что тормозила нас последние полтораста лет, мы зароем навсегда. И, разумеется, будем кромсать всякую мечтающую о домиках в Пенсаколе пакость, которой наши проекты даром не нужны. - Вот что я хочу предложить, - сказал Мирослав, указывая на окна хирургического отделения. - У вас здесь лечатся ребята из ЦСН. Ещё, как мне известно, у вас есть отставники, ушедшие по состоянию здоровья. Кое-кто, например, Иван Малявичев и Олег Неповитко, по местным меркам считаются безнадёжными. Мы можем это исправить. При желании они смогут вернуться на службу. Радоволич изумлённо уставился на собеседника. Он, конечно, читал о возможностях ванахемской и мидгарианской медицины, но не верил до конца. Не верил и сейчас - ну разве что в полностью безболезненную стоматологию... - Это вы так пошутили, или что? - спросил он. - У одного нет глаза, у второго ноги по колено... - Вы соберёте бригаду врачей, - продолжил Мирослав, - она отправится на одну из наших баз и ознакомится на месте со всем необходимым оборудованием. Когда они поймут, что там и к чему, начнём переправлять пациентов. Но только заранее продумайте легенду, потому что иномерники в этом деле всплывать не должны. - Если только это не тэ-эн-тэшная передачка со скрытой камерой, - сказал наконец госбезопасник, - то весь ЦСН и другие службы скинутся на золотой прижизненный памятник... и вам, и остальным. - Это уж чересчур. Вы лучше попробуйте поставить на место памятник Феликсу Эдмундовичу. - Это ещё зачем? - А чтобы пакость, мечтающая навороваться и прикупить домик в Пенсаколе, поняла, что сказке пришёл конец. - Идея неплохая, - улыбнулся Радоволич, - но не такая уж срочная. Есть у советника мыслишка - расследовать причину, побудившую некоторых ответственных лиц плюнуть на результаты референдума о судьбе СССР... - Это, наверное, секрет? - А вы бы и так всё узнали, хотя бы через Раяну. И когда начнётся расследование, а до кучи по периметру границ повиснет орбитальная группировка - вот тогда упомянутая вами пакость действительно взвоет... Какое-то время спустя Радоволич ушёл - его ждали некие загадочные дела государственной важности. Мирослав остался в сквере один, ибо ему никак нельзя было пройти в охраняемую часть корпуса на законных основаниях, но его одиночество длилось недолго. Кира и Хлоя вывели Свету прогуляться на свежем воздухе, и Мирослав, улучив момент, отозвал Киру в сторону. - Насколько я понял, - спросил он, кивая в сторону Светы, - та кипа устрашающих диагнозов была чистым вымыслом... ну, спазмы мозговых сосудов, энцефалопатия и прочее? - Она здоровее всех здоровых, - усмехнулась Кира, - помнишь того профессора из Клиники здорового позвоночника, который приезжал к Мандрыку тебя смотреть? - Доктор Алёшин... - вспомнил Мирослав. - Было дело. И что он сказал? - Он был здесь на каком-то семинаре, и когда ему показали те бумажонки, которыми Корнев тряс во всех видновских инстанциях, то посоветовал использовать их по известному назначению. Ну, или постелить на стол и нарезать колбасу. Кстати, как твои экзамены? Вытянешь? - Чтобы ванахемский принц не сдал вступительные? - хмыкнул Мирослав. - Это полный вздор. Я давно готов. Кстати, когда мы тут разговаривали с Радоволичем, то я выудил с его глаз одну интересную новость. Верно ли, что скоро твой отец станет исполнительным директором Джи-ти-эй? Кира молча кивнула и рассказала о недавнем разговоре с Хлоей. Александр Васильевич после возвращения из Королёва несколько изменился, непонятно только - в какую сторону. И Кира догадывалась, что причина перемен есть она и все её накопленные за минувшие месяцы странности. Но что она могла сказать родителям, и без того подавленным известиями о кровавых похождениях Костика и Серёжи? - Недавно к нам пришла Валентинка, - говорила Кира, - и с порога выматерила нас всех, и тебя в том числе, и прокляла чуть ли не по десятому разу - как будто это мы убили и скинули в нужник её детей. Может, где-то и есть доля нашей вины, но... - Может, она просто была не в себе? - Даже не знаю. А на следующее утро папа нашёл в электрощитке под нашим счётчиком чёрный мешочек с карманным зеркальцем. Чьих это рук дело - врать не буду, не знаю, но... Кира переслала изображение зеркальца - невинного предмета с коробочкой-пудреницей и крышкой, в изобилии встречающегося на любом прилавке. На крышке имелась наклейка с изображением снежного поля, резко, без всяких промежуточных граней переходящего в усеянный яркими цветами летний луг, а поперёк красовалось выведенное латиницей слово - "Atlantis". - Вообще сейчас нам тяжело, - говорила Кира, - половина района считает нас чёрт-те-кем - шпионами, врагами народа, бандитами, кучкой сектантов... - А вторая половина? - С ними всё чинно и ладно, вот только в этой второй половине нет беспардонных горлопанов, наглецов, лжецов, выскочек и очковтирателей, а раз так, то и самой половины как бы нет. На это возразить было нечего. Мирослав пребывал в таком же подвешенном состоянии, в каком находилась семья Беляковых. Впрочем, его это ничуть не тяготило. Со школьной скамьи он был приучен жить с ощущением силы - что в самом себе, что с силой небес, покровительствующих всякому, кто без колебаний готов по велению совести поступиться удобствами, привычками, комфортом, здоровьем... или расстаться с жизнью. Но он один и отвечает, по сути, лишь за себя и волен сколько угодно калечиться или умирать, а семья - это семья, особенно если в ней есть умный ответственный глава, маленький мальчик и слабая женская половина из двух человек. Видя враждебное окружение, глава такой семьи постарается убрать дорогих людей куда-нибудь подальше... "В том числе от главного источника проблем - от меня," - подумал Мирослав. - Ничего, - сказал он, обнимая Кирины плечи, - кому как не нам знать, что общественное мнение - очень капризная штука? Сегодня одно, завтра другое. Пусть хоть половина Москвы видит в нас врагов народа. Переупрямим и эту половину... - он отвёл левую руку, глянул на часы. - Однако, как говорят в войсках дяди Вани - не будем о грустном, ладно? Сейчас проводим Свету, и... куда отправимся? Кира была всецело согласна, что не стоит чересчур много говорить о грустном, и пожелала оказаться в "Лунном венце" на Паромной, где, по её мнению, продавалось самое вкусное мороженое во всём городе. На третьей неделе пребывания в госпитале состояние биофизика Корнева внезапно ухудшилось. Он впал в кому и сутки спустя скончался. В официальном заключении причиной смерти была названа сердечная недостаточность; в действительности причину не удалось установить даже самым опытным судебным экспертам из Центрального Бюро. Всё выглядело так, словно бы мозг пациента просто перестал выполнять свои функции - и это при том, что Семён Филиппович мог считаться условно здоровым. Лишь немногие люди, в том числе генерал Приставкин с подполковником Радоволичем, догадывались о настоящих причинах, ускоривших смерть биофизика, но их догадки, само собой, при них и остались. И тем более о тайнах странного пациента не собирался распространяться окормляющий госпиталь священник, что за неделю до смерти Корнева принял его исповедь. Данный факт заставил панцироносиц и руководство ФСБ немного поволноваться, ибо Корнев на исповеди не мог не сказать про иномерье, о экспериментах над Светой и многих других событиях, что имели место в стёртой реальности. Оставалось надеяться, что священники на самом деле крепко хранят тайну всего, что звучало на исповеди. А сразу после смерти главного подследственного без всяких видимых причин наложил на себя руки заместитель директора АНБ Сэм Верн. Тело сего достопочтеннейшего представителя американской элиты с размозженной от выстрела головой было найдено в его вашингтонской квартире, и его без лишнего шума и громких речей похоронили на Арлингтонском кладбище. Дело Костика Белякова всё ещё находилось в производстве, но, по словам многих посвящённых в детали, парню едва ли грозило тюремное заключение. Его могли года три-четыре продержать в доме скорби, и в качестве пациента он обещал быть тихим и мирным, что избавляло его от излишне суровых методов лечения. Что до Киры и остальных панцироносиц - они мало-помалу возвращались к прежней мирной жизни. Кирин отец решил на некоторый срок - три-четыре месяца, а то и на полгода - отправить дочь погостить к дальним родственникам, проживающим в Петербурге, но ещё до огласки своего решения он позвонил словеснице Яковлевой, известной так же под другим именем и в другом роде занятий, вызвал её прогуляться по набережной и кое-что обсудить наедине. Хлоя согласилась, но, как это водится, не собиралась скрывать содержимое разговора от ряда заинтересованных лиц. Мастер пера явно не просто так желал встречи, и после обмена ни к чему не обязывающими любезностями перешёл к основной теме. - Я забираю Киру из вашей школы, - сказал он, - ей будет лучше какое-то время побыть подальше от Москвы. - Вот как... - Хлоя остановилась и приподняла бровь. - Когда вы сказали "вашей школы", то мне показалось... неужели причина во мне? - Да, в вас, - подтвердил мастер пера, - вы опасный человек, Александра Антоновна. Находиться рядом с вами чревато для жизни и здоровья. "Что верно, то верно, - мысленно согласилась Хлоя, - и если ему не открыть всей правды, он никогда не поймёт ни меня, ни Киру..." - Я по роду работы очень часто соприкасаюсь с криминальным сообществом, - продолжал Александр Васильевич, - и службу проходил, как вам известно, отнюдь не на складе с покрышками. Поэтому я имею полное право довериться чутью... и кое-какому опыту. Я не знаю, чем вы занимались до того, как приехали в Братеево, но некоторые ваши действия дают повод заподозрить у вас наличие специальной подготовки, характерной для отрядов спецназа ВДВ, военно-морских сил, а то и ГРУ. О вашей непотопляемости и вовсе слагают легенды. Может, вы действительно... та самая? Хлоя с лёгкостью выдержала взгляд Александра Васильевича, и тот, в очередной раз убедившись в наличии у собеседницы хороших наставников из частей спецназа, заговорил снова: - Этот случай на даче Баженова... странная гибель нескольких человек с НПЗ, с которыми конфликтовал Мирослав... затем вас пытается убить Лена Гулиц с Ингой Мицроевич, что очень странно, ибо откуда у простой учительши и юной соплячки боевые АК? Более того, ваш физрук рассказал нечто немыслимое. По его словам, вы остались живы после того, как в дом Димы Ялуго влетел заряд "Шмеля". Что это такое - объяснять, полагаю, не нужно, ибо вы ничуть не удивлены. И федералы, которые были с вами в том же доме, тоже уцелели, хотя их вертолёт с пилотом на другом конце Коробова сгорел. Не вы ли являлись главным действующим лицом при расследовании пропажи Валентинкиных детей? Не вы ли орудовали в Крюково, спасая мирное население? Не вы ли, прячась за спинами альфовцев, застрелили Серёжу, его дружков и спасли Костика при покушении на советника Амантаева? И факты о вашем глубоком двойном дне только множатся. Ваша девочка... да-да, глухонемая девочка со странным именем - Некахуал. Вы знаете, что количество таких детей строго учитывается? Я пока не хочу знать, откуда эта девочка взялась, но одно я знаю точно - не из России. Её здесь никогда не было. И что я должен думать о вас? Лишь одно - от вас и ваших зловещих тайн следует держаться подальше. Кире не стоит общаться с вами. И с Мирославом, который, как я заметил, часто бывает у вас дома, тоже. Ведь он к вам не чаёк пить ходит? "Вот даже куда загнул... - подумала Хлоя. - Главное, чтобы был предлог разбежаться..." - Я думаю, - сказала женщина, - что нам нет смысла вести бесполезный разговор. Я слушаю вас и отчаянно ломаю голову - что вы хотите получить в качестве ответа с тем, чтобы успокоить себя? Не знаю. Я могу, если угодно, сказать, что все эти мифы, которые вы перечислили, соответствуют истине. Это что-то изменит? Вряд ли. Вы сами во всё это не верите. Или я не права? Александр Васильевич надолго задумался. Эти, как выразилась собеседница, мифы - именно ими и выглядели. Косвенными уликами, если выражаться юридическим языком, да ещё и притянутыми за уши. Вот если бы он лично увидел, как словесница делает с собой нечто непостижимое, после чего её силы тысячекратно возрастают, тогда можно было не сомневаться в её причастности ко всем странным событиям, убийствам и катастрофам. И всё-таки у него был последний козырь - анализ ДНК. Вытаскивать его было пока нельзя. Но искушение было слишком велико, и мастер пера, тщательно обдумывая каждую фразу, сказал: - Иногда ко мне поступают интересные сведения. Компетентные службы часто занимаются вещами, в которых не хотят признаваться. Госбезопасники засекретили и забрали все дела, где фигурировали странные останки и невозможные с точки зрения физиологии тела. Образцы их тканей исследовались самым дотошным образом во многих местах. К счастью, простые обыватели даже не задумываются о том, на что способна молекулярная биология, в противном случае на Земле поднялся бы большой переполох... - Давно ходят разговоры, что эти трупы имеют внеземное происхождение, - сказала Хлоя. Она сразу поняла намёк журналиста относительно ДНК, и если учесть, что у него была тысяча и одна возможность отнести в лабораторию хотя бы один Кирин волос... "Или мой," - добавила про себя майор Пи. - Если бы я наткнулся на такого человека, - говорил мастер пера, - о котором точно установлено, что он не с Земли, то я решил бы, что он прибыл из иного измерения... или с далёкой колонии, основанной у другой звезды в эпоху Атлантиды. Его аномальная ДНК означала бы, что он не оставил на Земле своих потомков и продолжил род где-то очень далеко от нас. Или за стеной... за иномерным барьером. Может, вы и есть такой человек... Александра Антоновна? Или как вас зовут на самом деле? Летидоводус? Ятуркеынженсирхив? Вы занимаетесь здесь прогрессорством? - Да, именно так, - с напускной готовностью закивала Хлоя, - по отчеству я не Антоновна, а Атоновна - дочь Атона. Нет, даже Атомовна, потому что поклоняюсь ядерному оружию и ядерным грибам. А ещё ем радиоактивные лисички и опята, выращенные в зоне отчуждения под Припятью, совершаю ритуальные омовения вместе с ведьмами под Дубной, во время каждого полнолуния гуляю голой по крыше и летаю над городом верхом на борове... Довольно этих подозрений, Александр Васильевич. Не знаю, что вы там придумали относительно Киры, но если не хотите, чтобы мы общались - хорошо, не будем. А сейчас, извините, мне пора. Я теперь замужем... на случай, если вы не знали. Она сделала было шаг в сторону пешеходного перехода, но остановилась и добавила: - В память о дружбе с вашей семьёй я не буду пересказывать Кире все эти глупости, что от вас услышала. Она этого не поймёт, да и не хотелось бы мне создавать вам лишние неприятности. Я ухожу. Надеюсь, со временем на вас всё-таки снизойдёт благоразумие... Хлоя шла, едва успевая глядеть по сторонам, в том числе на светофор. О каком благоразумии может идти речь, если факты о наличии её второго "я" действительно множатся? И Кирин отец ничего не придумывал, хотя многие события в его изложении были недоказуемы. "Одно лишь хорошо, - подумала она, - что Кире не нужно ничего объяснять сверх меры. Она и без меня понимает, что балансирует над пропастью. Конечно, было бы лучше им всем знать правду, но такое знание сделает их очень уязвимыми. Они родители, а не случайные люди вроде Норы Бикбовой или Наташи Сераплан..." Неспокойно на душе было и у Александра Васильевича. Положим, он не сомневался в своих догадках относительно панцироносности словесницы и её занятий прогрессорством. Но как это можно доказать? Этого нельзя было сделать в прежние дни, а теперь и подавно. Перебирая свои тяжёлые мысли, он тоже поспешил к себе на Ключевую, твёрдо уверившись в решении услать Киру подальше от словесницы, Мирослава и прочих более чем странных друзей и подруг. Но, прежде чем зайти домой и начать разговор с дочерью, Александр Васильевич вынул мобильник и позвонил по номеру, отсутствующему в какой бы то ни было справочной базе. - Слушаю, - ответил ему голос Георгия Семёновича Видова. - Я всё обдумал, - сказал мастер пера, - и я согласен. После непродолжительного молчания собеседник изрёк следующее: - Другого ответа я не ждал. Вы поступили очень мудро. Мы вас ждём... Вечером этого же дня Кира отпросилась погулять по району, благо что пока никто не ограничивал её свободу, и отправилась она прямиком к Мирославу. Тот был занят сборами, намереваясь провести вечер в их будущем дроздовском доме, и Кира, даже если бы очень захотела, не смогла бы найти повод отказаться от поездки. - Сегодня, - объявил Мирослав после того, как они погрузили сумки и сели в машину, - у нас будет маленький праздник. Я решил не подключаться к государственным электросетям. Вместо этого мы поставим собственный униполярный ДТ-генератор на пятьдесят пять киловатт-часов. Хоть и мелочь, но экономия в бюджете очень приличная. Можно даже зимой отапливаться. - Значит, в дом можно заселяться, - заключила Кира, - но когда мы ещё сможем переселиться туда взаправду... - А что тебе сказали о переезде? - поинтересовался Мирослав. Кира недовольно поморщилась и пересказала отцовское видение событий минувшего года. Он ничего не сказал о разговоре с Хлоей, но зато мастерски нагнал страху на своих домашних, описав женщину как загадочную особу со странной биографией, постоянно при этом ссылаясь на соседа снизу, то бишь, генерала Приставкина... - И вот Шурик-младший едет в Заборье, а я еду в Петербург... - фыркнула Кира. - И чего я там забыла? Игоря Ивановича я почти не помню, видела только на старой фотке. Знаю лишь, что у него будто бы огроменный дом в частном секторе возле Суздальских озёр, а папа и вовсе обрадовал... знаешь, что сказал? - Не терпится узнать. - Школа в шаговой доступности, через дорогу... - забавно сморщив носик, объявила девушка. - Тоже, небось, самая лучшая во всём районе, с придурком-завучем вроде Баженова? Мирослав неразборчиво хмыкнул, а Кира добавила, что ей совсем не хочется отмечать свой выпускной вечер - а такое вполне могло случиться - в чужом городе среди незнакомых людей. - Но ведь это только на полгода, - напомнил Мирослав. - Интересно, что подумает папа, когда заметит, что я ничуть не расстроена своим пребыванием в Питере? - сказала Кира. - Может ли он всерьёз вообразить, что в свободное время я буду переноситься к тебе или Хлое... или вы будете меня тайно навещать? Мирослав задумался, да так крепко, что едва успел вписаться в очередной поворот на развилке. "Если я скажу её отцу, что являюсь настоящим панцироносцем, - думал он, - то что будет? А ведь тогда придётся сказать о том, как и почему я им стал... и вот тут-то возникает большой знак вопроса..." Они проехали через село, разобрали вещи и вошли в дом. Мирослав потратил полчаса на установку электрогенератора и ещё пять минут на вворачивание лампочек и тестирование проводки, после чего прошёл в комнату с выходящим в сторону реки окном, где возле стола вовсю хозяйничала Кира. - Помнишь, - сказала она после того, как был подогрет чайник, - Света говорила мне о способах возвращения? - Было дело. И что ты думаешь? - Ни один не годится... разве что мы будем прорываться, швыряя во все стороны ядерные заряды. Мы можем пробить тоннель со своей базы, зная координаты экспериментального преобразователя измерений в институте Зенройта, но... - Память Неки, - вспомнил Мирослав, - если верить тем эфемерным компам, с которыми мы работали, то лже-Рубеус распорядился заминировать здание, рассчитывая именно на наше появление. Десятки миллионов погибших талианцев - не та цена, которую хотелось бы выложить в обмен на возвращение. И так везде. База Хагенрайт-7, Тапсайт-Полярный, Стент-2 - всё это не то. Ничто не стоит столь громадных людских потерь. - Есть способ открыть постоянный канал, - продолжила Кира, - наша сторона входа будет находиться в облаке Оорта, в пятистах астрономических единицах от Земли... это соответствует орбите Наглфара. Ты слышал о проекте "Карманник"? - Исследование недр ледяного гиганта с выбросом изъятого вещества на границу Солнечной системы, - кивнул Мирослав, - ваши учёные хотели посмотреть на состав околоядерной породы и проделать это втайне... потому и выкинули всё сюда. - Станция НГ-02, если только Света не ошиблась, до сих пор висит под верхним слоем облаков, - добавила Кира, - она питается автономно, через энергоизвлекатели, и там есть свой преобразователь. Но даже если мы там окажемся, то дальше Наглфара не уйдём. Слишком велик риск вовсе не попасть на внутренние планеты, а звездолёта для прыжка к границам Союза у нас пока нет... и не будет лет двадцать. - А вообще говорить о возвращении ещё рано, - напомнил Мирослав, - по сути, нашу родную систему придётся открывать заново. Нас ждут и тщательно готовятся. В своё время Стоян Квятковски хорошо поработал... жаль, что я так и не посмотрел толком на его установку. - Это не только ты дал маху, - улыбнулась Кира, - я тоже должна была подумать, прежде чем мы начали кромсать пост наблюдения. Кстати... там, в башне, Света-инкарнация проделала окно на Ванахем. А уже потом, в больнице, она рассказала, что это было не единственное окно. Были и другие, даже такие, о которых она не может вспомнить. Я тут подумала - а что если кто-то любопытный провалился с Земли в иномерье? Мирослав допил чай и сказал: - Кто знает. В тот день было возможно всё. И если кто-то, сам того не ведая, очутился на Ванахеме, хотя в это не очень-то верится... В комнате повисла тишина. Панцироносная пара догадывалась, что столь удивительное приключение чревато большими неприятностями - как для них, так и для того счастливца, что повидал дивный новый мир. Зная, что простых обывателей старались не допускать к контактам с разного рода аномалиями, можно предположить, что представителю чьей-то армии, спасательной службы или контрразведки придётся столкнуться со всеми ванахемскими чудесами вроде инкопов с инфертеком, а так же стать главным фигурантом политических, межведомственных и внутриведомственных интриг. - Другое дело, - сказала Кира, - если его забросило на стартующий звездолёт, капитан которого будет достаточно вменяемым, чтобы не сдать чужака ванахемской полиции. Они сошлись на том, что не стоит, образно говоря, бежать впереди паровоза. Им удалось нащупать небольшую трещину в непроницаемом барьере между мирами, что уже было значительным успехом, и теперь, когда весь панцироносный отряд был в сборе, они могли постепенно расширить трещину до широкого просторного тоннеля. И тем не менее им не давала покоя мысль, что на Ванахеме и других захваченных инкопами планетах о мидгарианских беглецах всё ещё помнят. Помнят и не собираются выпускать из поля зрения, тем более прощать. Они вымыли и убрали посуду, спустились в гараж, чтобы забрать кое-какие книги, взятые Мирославом из дома, и прошли в гостиную. Комнаты в доме ещё не были обставлены, но в гостиной уже стояла весьма нужная в хозяйстве вещь - диван. Кира села в изголовье, подобрала ноги и сказала, тронув ладошкой свои колени: - Вот тебе подушка. Устраивайся и читай, а я буду за тобой присматривать. Мирослав лишь вздохнул. Как тут можно отказать? Он устроил голову на предложенную "подушку" и ощутил затылком что-то твёрдое. Кира поспешила вынуть из кармана джинсов небольшой чёрный футляр с карманным зеркальцем. - Не тот ли, что подбросила Валентинка? - уточнил Мирослав, возвращая голову на место. - Он вроде как наговоренный... не боишься его трогать? - Ничуть, - улыбнулась Кира, - в моих руках такие вещи нисколько не опасны, хотя... - она хотела было сунуть футляр в карман на кофточке, но передумала и аккуратно забросила его на подоконник. Она молча наблюдала за тем, как ванахемский принц старательно одолевает страницы с физико-квантовыми премудростями. Минуло полчаса, час, ещё полчаса. Кира продолжала сидеть, стараясь не обращать внимания на затекшие икры и ступни. За окнами почти стемнело. Кира даже немного подремала, а открыв глаза, заметила, что Мирослав заснул. Несколько минут она рассматривала его лицо. Перебирала и разглаживала волосы на его макушке. Тронула подушечкой указательного пальца его слегка поседевшие виски. - Ты тоже не железный... - прошептала она. - Седину можно убрать, но расшатанные после всяких кошмаров нервы останутся при нас. Осторожно высвободив и растерев затекшие ноги, она встала и прошлась по дому, гася свет в комнатах. Вернулась в гостиную, взяла Мирослава за руку и активировала телепортер. Очутившись в квартире на Алмаатинской, в комнате, где им довелось провести немало долгих осенних, зимних и весенних вечеров, она осторожно устроила парня на диване, где он обычно спал или коротал время за чтением. - А вот я наконец вас нашла, - раздался тихий голос, и Кира, обернувшись, увидела Хлою. - Ой, блин! - едва слышно воскликнула Кира. - Что у вас за привычка такая - появляться незаметно и всегда некстати? - Издержки профессии, - хмыкнула майор Пи, - Слава уже спит? Да, вижу, что спит. Ну что же, идём на базу. У нас много дел... - Что за дела такие? - с наигранной сердитостью осведомилась Кира. - Опять у Нади чайник сгорел? Или Райка вымела из-под дивана кучу яблочных огрызков? - Будем разбирать ванахемские трофеи и ковыряться в портале. Или тебе уже не хочется попасть домой? - и Хлоя тихонько ущипнула девушку за ухо. Услышав о портале, Кира немедля встала с дивана и взялась за телепортер, но, спохватившись, снова присела на диван и осторожно поцеловала Мирослава в лоб. Ей очень хотелось надеяться, что следующим днём она принесёт ему какие-нибудь обнадёживающие новости. - Ещё ничего не кончилось, - сказала себе девушка, - всё самое интересное только начинается...