Плата

Дома внутри девушки всё тряслось. Она была готова начать порхать от испытанных чувств. Хан набила Чонгуку татуировку с прижавшимся сзади Юнги в «Demerit of god». В месте похожем на портал в другой мир. Её разрывало на части от счастья пребывания в этом мире хоть один вечер. Вся её жизнь — огромное серое пятно. Оно представляет собой либо литры слёз, либо клубок выдыхаемого от стресса дыма сигарет, ну или гора таблеток в перемешку с разбавленным молоком кофе. Серые пятна сопровождали Чжи Вон всю сознательную и давно кажется затянувшуюся жизнь. Почему-то сейчас, лёжа пластом на кровати в полной темноте, тёмноволосая разрешила себе подумать о горючем прошлом. Прошлом, где ей пять лет и её ещё зовут Сон Юри, а её мать-одиночка спивается, доводя свой организм до поражения миокарда и погибает прямо у девочки на глазах в крохотной квартире. Вся семья отказалась от матери Чжи Вон , видимо, ещё до её рождения и та тем самым была лишена возможности иметь других кровных родственников. Соц служба забирает маленькую тёмноволосую девчушку в детдом, где она, как игрушка, начинает ходить по семьям, а, когда им надоедает — её возвращают обратно. Как же заезжана история обычной не принятой миром сиротки. А ведь такие же дети, как она, каждый раз, когда их возвращают обратно, хотя они ни в чём не провенились, просто потому что «это чужая кровь», не понимают, почему это происходит именно с ними и чем они заслужили такие страдания, на которые уходит такое солнечное слово, как детство. Этот адский круговорот продолжался 10 лет, пока в пятнадцать её не взяла к себе обеспеченная пара. Статный мужчина с женщиной готовы были подарить девочке целый мир. Тогда ещё Сон Юри не могла поверить, что у неё наконец появились мама, папа… Перед глазами образовалась пелена. О ней заботились, любили, баловали. Водили к докторам, интересуясь о девичьем здоровье. Временами девочке задавали странные вопросы, на подобии наличия у неё менструации, но та списывала всё на материнское любопытство и опеку. И, когда ей исполнилось шестнадцать, год, за который она, будучи подростком на грани своего взросления, и ещё с совсем детской психикой, успевшая поверить в лучшее будущее и новую жизнь, рухнул в один день. В день, когда Сон Юри впервые отвели в тот дом. Трёхэтажный особняк с баром, танцплощадкой внизу и кабинетом на первом этаже, остальные два этажа были спальными. Она прекрасно помнит , как её вели вверх по лестнице на второй этаж, а мимо девочки проходили вниз девушки примерно от восемнадцати до двадцати пяти лет. Женщина, которую после того дня она никогда больше не смела даже в мыслях назвать матерью, завела её в комнату на втором этаже, где уже сидели ещё три девочки её возраста. Она помнит, как посмотрела им в глаза и поняла — это конец. С момента их появления здесь, они — самое ценное в этом заведении. Было много пришедших сюда уже с опытом и своими особенностями внешности. Но эти дети были, как на подбор. Всем по шестнадцать, стройные, с острыми, но при этом миловидными чертами лица. Невинные, совсем никем не тронутые. Ни у кого не было кровных родственников. Кого-то забрали из детского дома два года назад, а кого-то всего месяц назад. И из специально предназначенных семей, где их держали до шестнадцати, потому что вероятность, что тебя заберут из детдома после прохождения этого порога была равна десятой процента, их свезли сюда. Дали новые имена и обучали обольщению/подчинению мужчинам. Совсем крохотные, каждая бы хотела выбирать, какую юбку ей выбирать в школу, а не как натягивать презерватив. ИнХа была той самой упрямой и дерзкой девочкой, которая пыталась бороться, сбегать в милицию или пытаться найти кого-то из родственников, но всё было тщетно. Насильно там особо никто никого не держал. Ты мог уйти в любой момент. Но без образования, денег, родственников и с тут же доложенным на тебя делом о проституции проще было сразу покончить с собой вместо попыток начать жить в свои семнадцать с поломанной психикой. Поэтому, как ни крути, она сама возвращалась обратно в змеиные объятия Им Джеин - ведьмы, сутенёрши, бывшей псевдо-матери Чжи Вон (раньше Сон Юри) и жены такого же псевдо-отца сутенёра Им Хвана. И всё же Хан восхищалась желанием ИнХи жить и быстро сблизилась с девочкой, обладающей голубыми глазами и волосами цвета пшеницы. Через полгода «обучения» им доверили первых клиентов. Хотя можно сказать, что это клиентам доверили их, неопытных и чистых птенцов,впервые попавших сюда такой практикой по идее Джеин. И ведь в барделе было много девиц, пришедших по собственной воле, на любой вкус и цвет, но, как ни крути,они были ценее всех — самые молодые, вручную отобранные и самостоятельно воспитанные, если это можно было назвать воспитанием. Цену, поставленную на них , могли позволить себе только конгломераты, бизнесмены, старики, решившие потратить последние сбережения на такое аморальное удовольствие или молодые парни, у которых только-только появились от подлетевшего вверх бизнеса или появившегося наследства деньги, думающие, что таким образом смогут избавиться от чувства неполноценности, раз могут позволить себе ночь с красивой девушкой, над которой они будут БОГАМИ. На юных девочках заведение подняло большие деньги, быстро прославившись в своих рядах. Их оберегали, как священных куриц, что несут золотые яйца. Но они были обычными жертвами проституции, изнасилований и педофилии. За заплаченные деньги девушек имели в разных позах, с разными дополнениями и нередко применением физической силы. Хотя ведьма и следила за тем, чтобы девушки сильно не страдали. А Им Хван периодически собирал их на свои психологические сеансы, которые думал, хоть как-то могут повлиять на ментальное состояние после таких надругательств. -Прекрати, Чжи Вон. — В звенящей тишине комнаты вдруг говорит сама себе Хан, когда понимает, что достаточно на сегодня самокопаний и, утыкаясь в пропахшие цитрусом рукова худи, засыпает. ******** Брюнет посмотрел на дисплей телефона — 5:12 утра, но сна не было ни в одном глазу. Он поднял свою правую руку, любуясь новой татуировкой. Что-то внутри твердило ему о назревающей буре, когда он проводил пальцами по свежим чернилам под плёнкой. Чонгук открыл чат с отправителем Чон Ин и написал пару предложений, на которые получил ответ уже через две минуты. Он и не сомневался. Девушка всегда на связи, ждёт звонка/сообщения даже посреди ночи. Впервые влюблённая нежная девочка. Гук встал с кровати и, ухватившись за дублёнку, выбежал из комнаты, на секунду остановившись у открытой двери Чжи Вон, что уснула не переодевшись в позе эмбриона. Из комнаты веяло кокосом и цитрусом. Хан вся насквозь пропахла Юнги. Чон натянул дублёнку на себя и спустился в машину. Через десять минут его машина уже стояла у студенческого общежития, откуда, несмотря на комендантский час, выбежала девушка в тонком белом вельветовом халате с аккуратно убранными в пучок волосами. Чон Ин села на переднее пассажирское и парень, вдыхая её запах лаванды, потянулся за нежно смакующим губы поцелуем. -Ну привет, преступница. — С неотшедшей хрипотцой в голосе после сна говорит брюнет. На его лице слабая словно пьяная улыбка. Девушка напротив вся светится, массируя его горячую ладонь своей холодной. Он не любит её. Что не говори и не делай. Не любит. Но как же сложно отказываться от чувства кому-то нужности, от беспрекословной заботы, безоговорочной тебе верности и этого до абсурдна наивного взгляда, хотя каждая такая встреча и  оставляет ком в горле от удушающего чувства вины. «Любить или быть любимым». Одно без другого всегда пытка. Девушка аккуратно перелазит через коробку передач и усаживается у парня на коленях, обхватывая его руками за шею. Он целует её в шею, понимая, что ошибся. Не нужно было с этим затягивать. Они могли пару раз поцеловаться, переспать и без обязательств закончить, как это было всегда. А теперь она сидит на нём влюбленная, сонная, хрупкая, до колик в кончиках пальцев ЧУЖАЯ. Как Чжи Вон говорила, словно жена Монтега, к которой тот ничего не испытывал. «..вспомнил, как подумал тогда, что если она умрёт, он, конечно же, не станет плакать, потому что это будет смерть совершенно чужого человека, так, лицо в толпе, газетная фотография, и вдруг всё показалось ему таким неправильным, таким гадким, что он начал плакать, но не потому, что смерть, а потому, что ему пришла в голову эта мысль: она умрёт, а я не заплачу, — глупый пустой человек рядом с глупой пустой женщиной, которую голодная змея делала ещё более пустой, ещё более пустой» Начал вспоминать слова из книги Гук и поражался тому, насколько же удачную аналогию смогла привести Хан. И как бы это не было ужасно, отбрасывая угрызения совести, сейчас он решил пользоваться положением, раз уж она сама получает от этого удовольствие. Потом он с этим разберётся. ***** Пары сегодня пролетели незаметно быстро. Чжи Вон начинало чаще трясти. И литры кофе в перемешку с упаковками сигарет уже практически не спасали от непреодолимого желания принять дозу полюбившегося опиата. Но Хан отбрасывала эту мысль как только перед её глазами вставал образ стеклянных глаз ИнХи, хотя это и было дико сложно. Тем более, учитывая, что сегодня утром она получила от Мисук футляр с милым жёлтым платьем, чему была безмерно рада. Не встрече с милым, конечно. Цвету платья. Его «скоро» наступило через пять дней после того ужина. А этот цвет появлялся редко в палитре её нарядов, но подразумевал наименьший физический контакт. Сегодня она уезжает из университета раньше Чона, пропуская одну пару, чтобы успеть привести себя в порядок, одеться и поехать в забронированный только для двух человек кинозал и при этом не пересечься с парнем. Чжи Вон быстро приняла душ, заплела волосы в высокий вьющийся хвост и, надев на стройное тело жёлтоё платье из батистовой ткани по коляно, принялась за лёгкий макияж. Парфюм перед встречами она не использовала, потому что ОН любил естественный запах её тела. ЁнМин в машине сделал ей пару комплиментов, на которые она благодарно улыбнулась. Девушке всегда было интересно, знает ли он о том, по какой причине она находится в этом доме. Мужчина никогда не задавал вопросов, лишь привозил и увозил по заданной установке и этой немногословностью вызывал у Хан какое-то доверие. Покинув автомобиль, она зашла в пятизвёздочный отель. Узнала на ресепшене, где находится их кинотеатр и, достав из небольшого золотистого клатча билет, зашла в указанный на нём зал. Он был просторный, хотя и рассчитан максимум на 16-20 человек, потому что вместо обычных сидений здесь на большом расстоянии друг от друга стояли массивные кожаные диванчики для двух персон. Как и ожидалось, ОН был один. Сидел посреди дивана прямо в центре зала. Экран проектора только-только загорелся, поэтому девушка подоспела как раз вовремя, подсаживаясь возле БёнХона. Он окинул взглядом только прибывшую и довольно заулыбался, ухватившись за её бедро, чтобы подтянуть к себе ближе. Хан покрылась табуном пробирающих мурашек, когда он положил подбородок на её левое плечо и поцеловал в шею, вдыхая аромат женских феромонов и только вымытых волос. «Начало» 2010-го года во главе с главным актёром в лице Леонардо Ди Каприо буйно вело свое повествование на экране, но за полтора часа ЧжиВон ни на минуту не могла сосредоточиться на картинке перед глазами, когда по внутренним поверхностям её бёдер проходили морщинистые руки. -Как тебе Чонгук? — Неожиданно процедил «милый» и сердце молодой спутницы упало в пятки. -Обычный парень. Хороший, сообразительный. — Она нервно облизывала застывшие корочки на пересохших губах. -Это уж точно, сообразительный малый. Как у него там с окружением? -Юнги общ... -Нет-нет, об этом парнишке я всё знаю до того, какая у него группа крови. Нужно другое. Девушка? Подружка? -ЧонИн. Не знаю, как её по фамилии, но она учится вместе с ним на втором курсе. Я вижу их вместе, когда сразу несколько групп сидят в потоковой аудитории. Он говорил, что обычно ни с кем не встречается, но с ней у них завязались своего рода отношения. — Мужчина пальцами перебирал жёлтую ткань девичьего платья, вслушиваясь в каждое слово и попутно читая начавшиеся титры. -Ава. — Хан повернула голову, когда рядом сидящий произнёс выбитые на Чоне и Юнги инициалы. — Об этом речь не заходила? -Нет. Я не знаю, что это значит. -Ничего. У тебя ещё всё впереди, крохотная моя. Это то, на чём тебе стоит заострить своё внимание. Ты же поняла меня, да? -БёнХон задумчиво накручивает себе на указательный палец локон её длинных тёмных волос и довольно ухмыляется. — Как у вас вообще взаимоотношения? -Мы подружились. -Подружились значит..это хорошо. Очень хорошо. Не подскажешь мне, куда вы ездили прошлой ночью со своим другом? -Мы просто прокатились по тёмным улицам, слушая музыку. Он пытался расспросить меня о моих предпочтениях, а потом мы увиделись с Юнги за чашкой кофе и вернулись обратно. — Она знала, чувствовала, что её об этом спросят и по какой-то причине не хотела рассказывать о секретном месте Чона младшего. Хотя на самом деле и не знала ,секретное оно или нет. Для неё оно было тайным. Но до этого ни один её шаг не был без контроля или наблюдения, а тут вдруг появился Чон, стирающий её с радаров отца, который тут же потянул натянутый на палец локон на себя и Хан вздрогнула от боли. -Почему мне кажется, что ты лжёшь, прелесть моя… Натренированная годами в бизнесе интуиция редко даёт сбои. Очень хочется верить, что эта ситуация — исключение. — Он резко ослабил хватку и Чжи Вон, немного дрожа, выпрямилась в исходное положение. — И ещё кое-что. Одно дело — сдружиться с моим сыном и совсем другое — шляться с этим пасынком Юнги у меня за спиной. Не думай, милочка, что это останется незамеченным. -Да. — Прошептала в ответ длинноволосая. -А фильм был хороший. -Чон старший поправил запонки, на прощание разглядывая свою девушку/наложницу/просто Чжи Вон, и ушёл. Домой она ехала в полной тишине, даже не понимая, что именно чувствует в этот момент. Тоску, а вроде и облегчение, ведь всё могло быть куда хуже. Намного. Чон Бён Хон отправился в очередную командировку. В этот раз его не будет больше двух недель. Эта мысль фейерверками взрывалась в каждом потаенном уголке сознания. Восемь часов вечера. За окном, где оранжевая пора года вот-вот должна смениться зимой, темно. ЧжиВон быстро поднимается по лестнице на этаж, чтобы скрыться в комнате, снимая с себя улики в виде жёлтой ткани и душа, избавляющего от впитавшегося в волосы старческого запаха. Но больше всего сейчас ей хотелось сделать пару затяжек, чувствуя, как никотин разбегается по венам. И, конечно, сумку, с которой она ездила в университет и где осталась единственная пачка сигарет, та забыла в машине ЁнМина. -Нет, ЧжиВон…это ерунда. Если что-то пойдёт не так, ты очень пожалеешь.-В искушении, рассматривая дверь в комнату Чона, шептала себе под нос всё ещё наряженная брюнетка. — Чёрт. — Она цедит сквозь зубы и быстро залетает в обитель друга. Руки сами тянутся к той полке под изображением проектора. Она быстро достаёт одну сигарету и выбегает на коридор, ударяясь о плечо Чонгука. Он тут же опустил взгляд на сжатую в ладони сигарету и взял Чжи Вон за руку, затягивая обратно в комнату. -Эй, это. Ну, я не хотела-, девушка что-то виновато бубнила себе под, пока Чон не достал из полки ту пачку и положил её ей в ладонь. -Можно было просто попросить. — В комнате стояла гробовая тишина, скулы брюнета периодично сжимались и расжимались. Он холодным взглядом рассматривал жёлтое платье, из последних сил сдерживая себя от мыслей о том, как красива и пугающа стоящая напротив него девушка. Чжи Вон не смела и слова произнести, но и уходить не собиралась. Телефон в её руке завибрировал и, как только сообщение было прочитано, он полетел на пол. Всё её тело парализовало. Ещё одна серая лужа появилась в её жизни. В этот раз она представляла собой выжженную дыру внутри. Дыру, которую раньше заполняла ИнХа. А теперь её нет… Есть лишь ЧжиВон, что стоит перед сыном своего съёмщика с трясущимися от наркоты руками и впервые серьёзно думает о том, чтобы последовать за своей подругой. /Продолжение следует…/