Плата

Чонгук ждал звонка, как ненормальный. Долгожданный звук, оповещающий о конце лекции, и парень тут же выбегает из аудитории. От отдышки он уже практически теряет сознание, но не разрешает себе сбавить темп, направляясь в районную больницу, что находится буквально в двух кварталах от университета. Парень носился так уже третью неделю ,боясь, что Чжи Вон может открыть глаза, а его рядом не будет. Эта мысль заведомо сводила его с ума. Он в очередной раз забегает в белую палату, разрывающую сознание стоящей в ней тишиной. Одни лишь писки прикрепленных к женскому телу аппаратов напоминали о том, что он не провалился в безмолвную бездну собственного отчаяния. Чон садился возле кровати на давно приставленное медсёстрами для него кресло и глубоко выдыхал, пытаясь умерить сердцебиение то ли от очередной пробежки, то ли от всё ещё вегетативного состояния Хан, на которую каждый раз смотреть было невыносимо больно и страшно. Страх переполнил Чонгука в одну из ночей после очередного разговора с её лечащим врачом. Да, парень знал, что далеко не многие приходят в себя после инсульта, и ещё меньше вероятность того, что все системы будут работать, как раньше. Но воспринять услышанные в подробностях возможные последствия её приступа было выше его сил. Она может навсегда полностью или частично потерять память. Если откажет одно из полушарий мозга, то возможно никогда больше не сможет самостоятельно есть и передвигаться, осозновать увиденное, проявлять эмоции или говорить. Психические нарушения в виде депрессий и шизофрений,проявляющихся суицидальными наклонностями, пугали не меньше физиологических . Учитывая то состояние, в котором Гук видел Чжи Вон до этого, было до покалывания в пальцах жутко представлять последствия этих осложнений. Он невольно бросил взгляд на её безмятежное лицо, на половину закрытое маской для искусственной вентиляции лёгких, и опустил голову на холодную простынь. Его широкая ладонь сжимала маленькую и холодную руку Хан. И снова шёпот. Чонгук никогда не верил в бога, но сейчас, под ритмичный писк кардиомонитора, он молился. Он точно не был уверен, кому и правильно ли это делает, но, зная как минимум цель своей мольбы, делал это снова и снова, пока нескончаемый поток слёз не иссякал, образовывая мокрое пятно на белой ткани и тогда голову заполняли они - мысли, от которых до этого его отрывали лишь приступы слёз и страха. Чон тысячи раз прокручивал в голове все моменты, проведённые рядом с Хан. Каждое её слово, паническую атаку или необъяснимое поведение. Это происходило постоянно и он не мог остановить поток нескончаемых вопросов, терзающих каждую ниточку его здравого смысла. Как она появилась в их доме, зачем и почему оставалась там всё это время. Почему у неё два имени, наркотическая зависимость и  панические атаки. В добавок ко всему этому терзало отношение отца, который за собственного сына так не спохватился бы , как за девчушку, у которой нет ни дома, ни денег, ни семьи. Но спросить его он не мог, потому что сразу после приступа Хан мужчина неожиданно уехал в командировку, из которой до сих пор так и не возвращался. Гука это не сильно расстраивало, видеть его сейчас он бы не смог,как и терпеть очередные не подкреплённые весомой причиной нарекания. Часы в этом помещении всегда идут мучительно медленно. Парень повторяет уголовный кодекс к экзамену, который совсем не за горами, а в палату заходит Юнги. Чонгук слегка улыбнулся уголками губ в надежде, что хотя бы друг скрасит нескончаемые муки ожидания. -И как она? -Как обычно. А точнее, никак. - Чонгук, гулко выдохнув, отложил тетради в сторону. -Понял...На основах права тебя не видел, после экономики побежал? -Да, не мог ждать. Юнги присел на маленький диванчик в палате, откидывая голову на стену. В голове этого парня тоже творился хаос. Время шло, а пелена размышлений о Чжи Вон никак не сходила. Незнание не освобождает от ответственности, а знание с невероятной тяжестью ею облагает . Парень по несколько раз на день прокручивал историю Хан. Уже не первую неделю он наводит справки и собирает всю возможную информацию из разных источников об Им Джеин и Им Хване, улыбку которого он переодически наблюдает в университете,об их барделе и его клиентах, о девушке по имени Ин Ха, от одного упоминания которой сердце Чжи Вон разрывалось, и, конечно, о самой Чжи Вон. Юнги подключил всех давних и влиятельных знакомых умершего отца, чтобы найти личное дело подруги, с возрастом, именем, реестром семьи и образованием. Правдивым из всего этого был только предполагаемый возраст и даже эта переменная была сомнительной, учитывая тот факт, что Хан не знала дату своего рождения. Чем больше информации Мин получал, тем больше удостоверялся в том, что сказанное Чжи Вон правда и лучше от этого точно не становилось. Окончательным подтверждением стали документы из детдомов о переводе в разные семьи девочки по имени Сон Юри. Юнги окинул взглядом безжизненное тело на кровати и почувствовал, как каждую клеточку его тела пронизывало горькое сочувствие,от осознания причины которого хотелось рыдать. Смотреть на Чонгука, от вида которого в голове всплывал образ метающейся между пламенем отца и сына Чжи Вон, было невероятно тяжело. Юн похлопал ресницами, глядя в потолок, чтобы сбить накатывающиеся слёзы. -Тебя давно не было в салоне. - Решил перевести тему блондин. -Да, времени на это не было и... причины для появления. -То есть ты хочешь сказать... -Да. С того вечера приступов не было. Раньше я мог обойтись без этого максимум неделю, но до нынешнего момента боль меня больше не тревожила. Думается мне, что она сыграла в этом немалую роль. - Глядя на Чжи Вон, сказал Гук. Юнги потрясывало от этой картины. Ему было больно и жаль от вида этой пары, судьбы которой он предугадать не мог.  И Хан, и Чон - два морально избитых человека с кучей психологических проблем и чередой препятствий, которую парень даже не представлял, как они смогут обогнуть. Мин не знал, что он должен делать с имеемой информацией. Понимал только, что должен оградить их обоих от боли и страданий, но понятия не имел, как это сделать, а тревожное чувство, наталкивающее на мысли, что всё движется к переломному моменту, не покидало его с той самой секунды, когда брюнет сказал своему отцу об их взаимоотношениях с Хан. -Не хочешь развеяться? Мне нужно съездить в салон, и в твоём баре пора бы уже проводить учёт. От того, что ты сидишь здесь, легче ни ей, ни тебе не станет. А, если она придёт в себя и увидит твои убитые горем глаза, то нет гарантий, что не поспособствует возвращению в предыдущее состояние. -Да, может быть ты и прав. Но в бар я заеду чуть позже, есть одно место, в которое мне нужно наведаться. -Хорошо, не засиживайся. - Юнги встал с дивана, и похлопав парня по спине, направился к выходу. Он не бросил даже мимолётного взгляда на Хан перед уходом. Легче бы от этого не стало. Чон посидел ещё десять минут, просто глядя на лицо Чжи Вон, а потом, влажно и нежно поцеловал её в холодный лоб, не спеша отводить губ от любимой бледной кожи. Он и сам не мог уловить тот момент, когда она стала на него так влиять и засела в каждом просвете израненной души. Быть может в один из вечеров, сидя с ней на зелёном ковре и под фильм на проекторе, когда они делали задания для общих семинаров. Возможно в тот день после её приступа в методическом кабинете, когда она самолично поставила клеймо в его сознании, беря на себя псевдонимом Клариссы. А может всё началось с одного из тех вечеров, где она, будучи абсолютно растрёпанной и источая одну лишь грубость в перемешку с примесью безразличия, сидела в шикарном платье на столешнице возле плиты на тёмной кухне, освещённой лишь падающим из окна светом луны. Точного момента, наверное, и не было. Было осознание, что больше без неё он не сможет. Просто не сможет. Он отнимает губы от девичьего лба и выходит из палаты, краем глаза замечая в открытом кабинете лечащего врача Хан какой-то мужской силуэт, но не акцентирует на этом внимание и покидает больницу. ********** На улице было отвратительно слякотно и пасмурно. Минусовая температура предвещала образование гололёда, но Ли , не уступая собственным принципам, всё равно шла вдоль аллеи университета в своих замшевых ботиночках на невысоком, но скользком каблуке. Чёрные капроновые колготки не помогали спастись от холода, но она не позволяла ногам трястись, преподнося здоровье в жертву красоте. В тёмно-бордовом костюме из гипюрового пиджака и недлинной гипюровой юбки с кипой документов в руках она шла к одному из корпусов университета. Сегодня, как это происходит в течение года каждую неделю, здесь устраивается постановочное заседание суда,расписание которого составляется ещё на летних каниулах,где студенты перед комиссией проявляют себя в качестве юристов. За месяц до мероприятия им сообщают, какую сторону они будут представлять(истца или ответчика), а своего соперника они не знают до последнего момента,пока не встречаются с ним в зале заседания. Каждый студент за время обучения один раз участвует в подобной процедуре до третьего курса, пока у них не начинается практика в правоохранительных органах. В прошлом году больше всех прославился Юнги со своим делом об изнасиловании,имея при этом малое количество улик, но жёсткие и последовательно выстроенные в логическую цепочку доводы. После этого дела всем было ясно, что не судья и не адвокат, а именно должность прокурора подходит Мину идеально. Ли проходит в зал и усаживается на место адвоката возле своего клиента, против которого сегодня были выдвинуты обвинения в домогательстве на несовершеннолетнюю. На места присяжных уже устраивалась комиссия. Чон Ин снова и снова проходилась взглядом по своим показаниям и доводам, которые она зазубрила наизусть. Буквально на мгновение она отрывает взгляд от бумаг и видит сидящего напротив красноволосого парня в чёрном костюме. Ручка из рук  девушки падает под стол. Хосок сидел на стороне обвинения в качестве прокурора и с надменной улыбкой на лице глядел то на её растерянное лицо , то на трясущиеся под столом коленки. Девушка, которая сегодня выступала в роли жертвы, что-то шептала тому на ухо. Он отвечал ей, но всё равно не сводил взгляда с находящегося в замешательстве девичьего лица Чон Ин. -Чёрт... -Процедила Ли и, достав из под стола ручку, снова натянула пуленепробиваемую маску, которая была ей совершенно не свойственна. В зал заходит судья, как и все остальные фигуранты судебного процесса. Чуть меньше минуты и начинается заседание, а Чон Ин так и не может справиться с бешено стучащим сердцем, покалывания от которого отдают болью в висках. Вся былая уверенность, которую она натренировывала предыдущий месяц стирается в прах. Судья открывает заседание. Он же сообщает, по какому уголовному делу будет проводиться последующее разбирательство,объявляет судебный состав, представляет защиту и обвинение в виде Ли Чон Ин и Чон Хосока, приглашенных специалистов. Затем проверяется явка участников, объясняются их права, удаляются не имеющие основания для присутствия лица. Решаются вопросы по ходатайствам и возможности продолжения процесса при отсутствии кого-то из фигурантов. Дальше начинается уголовное судебное следствие. Начинает сторона обвинения. Хосок выходит к трибуне уверенным шагом, становясь лицом к судье. -Мой истец, Ким Сонми, предъявляет обвинения ответчику Юн Чжону по статьям :  245 о  "Публичном непристойном действии", 302 о" Половом сношении с несовершеннолетним и подобным деянияниям" и  статье 300 о "Покушении на преступления, указанные в статье 297 о" Насильственных действиях сексуального характера" Уголовного кодекса Республики Корея. - Красноволосый перечислив статьи указывает на ответчика, смотря прямо в глаза Ли. И словно разряд тока этот уверенный взгляд пронзает сознание. Этими почти чёрными глазами он негласно диктует ей о своей победе, которую та уже приняла. Хосок ломает то, что ещё даже не началось меньше, чем за минуту, и всё с этого мгновения идёт для неё не так. Парень рассказывает историю случившегося, место, обстоятельства, время, подкрепленные фактами мотивы преступления,прикладывает результаты судебной экспертизы биологического материала и следственных экспериментов, осмотр доказательств помещения. Так же Хосок пользуется опознанием и медицинским освидетельствованием, которого адвокат не ожидала. Чон говорит ясно и чётко, приводит аргументы и максимально кратко отвечает на вопросы судей, не сбиваясь с нити повествования. Допрос свидетелей, о которых Ли до этого не слышала, он ведёт довольно жёстко и напористо. -На этом всё,Ваша честь.-Подытоживает Хо и, постучав листом с текстом по столу, садится на своё место,чувствуя, как девчушка с такими красивыми ногами и аккуратно убранными волосами рассыпается у него на глазах. И всё же в какой-то момент парень ловит себя на мысли, что возможно действовал слишком твёрдо против такого хрупкого и нежного трясущегося создания. А потом видит, как та натягивает улыбку и со сверкающим взглядом одаривает его потоком исходящей от неё элегантности, закинув тоненькую ногу на другую. Пока судья кратко излагает сказанное Хосоком ранее , Ли расстегивает верхнюю пуговицу белой рубашки под своим жакетом, открывая вид на небольшой участок выпирающих ключиц. Что-то в нём встрепенается. Присяжные не отводят с красноволосого глаз, а у того в голове лишь воспоминания о том, как он разрывал похожие пуговицы на блузке сидящей напротив него девушки, забыв о том, что сейчас она его главный враг. Парень поправляет съехавший галстук и делает глоток воды, чтобы смазать мгновенно пересохшее горло от раздавшегося в сознании стона,звучание которого он никогда не забудет. -Мы можем начать допрос подсудимого. Сторона защиты, ваше слово. Чжи Вон встаёт из-за стола к трибуне и с присущим ей женским обаянием начинает допрос своего клиента, с указанием на пьяное состояние и ведущую инициативу со стороны истца в виде семнадцатилетней девушки, которая пробралась в клуб с поддельным удостоверением личности и заверила ответчика в том, что ей двадцать лет. Всё было складно, она видела, как судья внимает каждому её слову, а присяжные делают заметки. Внутри зарождается надежда, что она даже сможет выиграть дело, уверенность в крови снова кипит. Девушка начинает шутить о подростковой непосредственности и границах дозволенного, переводя все стрелки внимания на себя и саркастично, но при том умно попуская сторону защиты. Она даже начинает перекрёстный допрос с истцом, которая и слова в свою защиту промямлить от удивления не смогла,хотя Хосок, как и полагает прокурору, пресекал каждое её утверждение, пускай судья и отказывал в его возвражениях. Процесс затянулся на часы. И обе стороны уверенно держали свои позиции, до последнего защищая интересы своих сторон. -На этом всё, ваша честь. - Наконец закончив, сказала Ли, усаживаясь на своё место. -Хорошо. Сторона обвинения, будет ли у вас что добавить? - С опущенной в документ головой произносит судья, ожидая хлипкого "нет". -Да, ваша честь.-Все взгляды устремляются на Хосока. Чжи Вон чувствует, как внутри всё сжимается. За это время, кажется, была продискусированна каждая мелочь,но её до жути пугал огонь в глазах красноволосого, перед которым она дала слабину с самого начала. -Это было сложно достать, но один из присутствующих в клубе, записывал видео своего отдыха в социальные сети, в кадр которого попали наши истец с ответчиком. Как видите, судебная экспертиза подтвердила подлинность снятого материала. - Протянув на стол судьи документ в файле,Хосок сиял, собственноручно проводя финишную черту всему до этого сказанному. Все присутствующие в зале молчали, наблюдая небольшой фрагмент видеозаписи, где девушка отталкивает от себя мужчину, а потом он хватает её за запястье и она валится возле него на диван. Чон Ин запустила пальцы в волосы, до скрипа сжав зубы в челюстях от злости, что клиент не рассказал ей об этом инциденте, и бешенства от вида Хосока, который, кажется, дотошно проверил больше сотни человек, находящихся в клубе в ту ночь. -Сторона ответчика, вам есть что сказать? -Ваша честь, я хочу напомнить, что Ким Сонми соврала о своём возрасте и была пьяной, чем, как я и говорила, могла самостоятельно синициировать подобуную ситуацию, и.. - Она постоянно теребла пальцы, не зная, как правильно подобрать слова, понимая, что из этого ей уже не выкрутиться. Как минимум, нарушение двух статей было воспроизведено на плёнке, не оставляя ей возможности для опровержения состава преступления. -Это мы уже слышали. Что-то ещё? -А...м..Нет,Ваша честь. Больше ничего. Судебное следствие по уголовному делу заканчивается и присяжные вместе с судьёй покидают зал, чтобы вынести приговор. Девушка хочет кричать и плакать от злости, безысходности и раздражения, когда смотрит на довольного собой Хо. Он специально держал туз в рукаве до последнего. Придавил её с самого начала, потом дал небольшой шанс разбежаться, и в конце полностью разорвал на куски. Ответчик получает обвинительный вердикт по уголовному делу с учётом выбитых Чон Ин смягчающих обстоятельств и перекрёстных обвинений в сторону истца за мошенничество. Насколько бы "мягким" для клиента Ли не был итог, для неё дело было проиграно. И теперь она шла по коридору университета полностью выжатая как губка. Глядя лишь под ноги меж тёмных стен безлюдного корпуса, она врезается головой во что-то тёмное и твёрдое. А, когда поднимает взгляд, понимает, что эта была грудь Хосока. Ноги начинают трястись от его прожигающих насквозь глаз. -Какая-то ты расстроенная, как будто проиграла только что дело, от которого будет зависеть оценка по уголовному праву за весь второй курс. Но ты сильно не печалься. В любом случае, ты хорошо поработала. - Парень положил большую ладонь на её голову, водя пальцами по тёмным вьющимся волосам. Девушка смотрела на него кристальными глазами. Красивая, словно кукла. Она хотела ударить Хо и убежать, сорвавшись с места, но по какой-то причине стояла как вкопанная, утопая в пучине тёмных глаз. Чонгук на неё так никогда не смотрел,а она этого хотела. Она желала этого изголодавшегося взгляда долгие месяцы, но за всё время отношений он и разу не проскользнул. А Хо... Хосок стоит прямо сейчас перед ней и втягивает каждый миллиметр её образа в своё сознание. Это подкупает настолько, что Чон Ин впервые за месяц страданий и слёз от мук совести и горечи расставания с Гуком концетрируется на том, насколько мягкими были губы красноволосого, когда она целовала их буквально через двадцать минут после отъезда бывшего парня в его же день рождения. Сейчас она корила себя за то, что тогда была так сконцентрирована на злости к Чонгуку и не смогла сполна вкусить прелести жадного поцелуя. Девушка с силой отводит взгляд в сторону и видит на стене доску почёта, где в центре висит фотография матери Чонгука - женщины, ставшей верховным судьёй в Корее и известным профессором по праву за границей после своего отъезда. Мысли о брюнете мгновенно приводят её в чувство. -Моего провала тебе должно быть более, чем достаточно. Не надо меня трогать. - С трясущейся нижней губой еле шептала она, а Хосок прямо чувствовал, как мимические мышцы на его лице сокращаются от бешенства. -Он сейчас в больнице с ней. Весь университет об этом знает. Прекрати этот цирк. В моей голове всё ещё чётко стоит та лицемерная сцена в кафе. Ты никогда не убедишь меня в том, что это была не просто гордость и жажда внимания. Твои псевдо-страдания уже затянулись. Выглядит жалко. И мерзко. - Чётко проговаривает Хосок и, разворачиваясь спиной к девушке, идёт к выходу,параллельно набирая номер Чонгука, который сбрасывает вызов. В очередной раз... ********** Чонгук ставил последнюю подпись на договоре риелтора,который наконец заверил его об окончании процесса приобретения недвижимости с учётом всех налогов и приватизации на имя Чон Чонгука, в коем распоряжении теперь была эта однокомнатная квартира. Мужчина вышел за порог, попрощавшись с парнем, а Гук устало окинул помещение взглядом. Он не был уверен в том, как обставил квартиру, пока Чжи Вон лежала на кушетке, теряя драгоценные минуты жизни,но с улыбкой уверял себя в том, что, как только девушка придёт в себя, сможет обставить всё, как ей будет угодно. Так, чтобы для неё это было похоже на дом. В кармане вибрировал телефон от очередного звонка. Гук, уже почти нехотя сбрасывал вызов. В глубине души он чувствовал, как что-то скребет от тоски по красноволосому другу, его шуткам и свободным диалогам на английском, на котором он мог говорить только с ним. Этого невероятно не хватало,но чувство преданности всё ещё брало верх над благоразумием, поэтому он снова и снова сбрасывал трубку. ********** Волосы, кожа, ладони, бёдра, ступни, грудь. Мужчина запер палату, оставив охранников на коридоре охранять вход, пока он трогал всё то , что считал, принадлежало ему. Её нижнее бельё и голени, её ключицы и губы. Он бил и сжимал каждый сантиметр её тела,зная, что та не чувствует боли. Бён Хон аморально представлял, где и каким образом его собственный сын трогал шлюху, которой он так дорожит. Старик сжимал её пышные волосы в своих руках, представляя, как она отсасывает Чонгуку. Его сознание разрывалось то-ли от похотливого возбуждения, то-ли от неиссякающей злости от представленной им картины. Девочку, которую до этого боготворил, как священное создание, теперь он был готов изнасиловать прямо на этой кушетке под писк включенных аппаратов. Больше она не милая красавица или свет очей его. Теперь она полумёртвая грязная шлюха,которая по какой-то причине заводит и злит его как никогда раньше. Пятидесятилетний не отдавал отчёта в том,насколько нездорово одержим этим хрупким телом и глазами, которые не открывались уже долгое время. А ему хотелось, чтобы они открылись. Открылись и залились слезами от боли, а с губ слетала кровь, после полученных ударов в перемешку с недавно излившейся в рот спермой. За эти пол года она нарушила почти все написанные им правила. Позволяла себя трогать другому, контактировала с подругой, принимала наркотики, набила татуировку, выезжала за пределы дома без его ведома и даже против его воли, обманывала, и, наконец... спала с его сыном. Он не чувствовал абсолютно никакой жалости к практически бездыханному телу,лишь жажду демонов в его голове , требующих расплаты за неповиновение своему господину. -Проснись же ты... Дрянь малолетняя. Я ждал три недели и больше ждать не собираюсь. Что же мне сделать, чтобы ты  проснулась? Ударить? Как хочешь..-Мужчина с размаха ударил девушку по лицу, оставив багрово-синее пятно на скуле. -Ну вот видишь. Не сработало. Как жаль ранить такое прекрасное личико. Моё... личико. Которое ты позволила присвоить моему пасынку. Неужели моей любви тебе не хватило? Поэтому ты присосалась к человеку, созданному по подобию моему? - Он скалился, проводя костяшками по гладкой щеке. Рука вдруг обхватила кислородную маску, прикрывающую нос и рот, а на лице натянулась жуткая улыбка сумасшедшего. Чон старший стянул маску и резко впился губами в губы Чжи Вон. Это был не поцелуй, а раздирание слизистой ткани. Прибор, измеряющий давление начинал пищать - Хан не могла дышать. Её губы сминали зубами , кусая до крови, от железного привкуса которой старик упивался удовольствием. -Что происходит.. - Отдалённый голос сына где-то за дверью дурманил рассудок. Он знал, что ему нужно оторваться, что сын не должен увидеть, но сладость крови и слюны с привкусом медикаментов помутняла итак сошедший с ума разум. Крики и какие-то удары прорывающегося в палату Гука буквально в метре от отца, трясущееся в приступе тело и писк всех приборов играли в его голове, как симфония. Бён Хон выпустил демонов, которых так долго держал в себе за непроницаемой маской интеллигентного бизнесмена. Оглушающий грохот распахивающейся двери и перед Чонгуком встаёт картина, которую он не смог бы себе представить даже в самых страшных кошмарах. Его отец отрывается от губ содрогающейся в рефлекторных попытках захватить воздух Чжи Вон. На идеально белую рубашку со рта мужчины течёт кровь в перемешку со слюной ,уголки губ подняты вверх, а в глазах ни что иное, как... животный восторг. Парень не может поверить в то, что видит перед собой. В ушах раздирающий писк аппаратов. Синее лицо трясущейся Хан было в струйках стикающей из разодранных губ крови. Голова кружилась, началась какая-то психоделика. Всё кружилось и хотелось орать, раздирая гланды,но первым, что он сделал - это закричал о помощи на пост медсестёр, чтобы они спасли то единственно дорогое, что Чонгук не так давно приобрёл и не готов был терять. Пока палата заполнялась силуэтами в белых халатах, седоволосый спокойно потирал лицо льняным платком у окна, глядя на сидящего на полу сына. Злость, растерянность, боль, отчаяние и горечь разочарования. Парень испытывал так много всего по отношению к человеку, звание чудовища которому теперь подходило намного больше, чем отца. Или вообще человека. -Госпожа Хан. Вы меня слышите?! Госпожа! Моргните, если слышите меня. - Кричал один из докторов, держащий небольшой фонарик прямо над слегка приоткрытым глазом. Бён Хон начал заливаться смехом сумасшедшего. -И даже не сдохла. Даже сейчас... Невероятно!!!-Он кричал, переступая через тела, лежащих на полу охранников, которых отправил в отключку его сын. -И что же? Она очнулась?-Стоя в дверном проёме, с горящими глазами и уже равнодвшным голосом спросил Чон старший. -Да, господин. - Судорожно ответил один из интернов. -Нужно время. -Время? - Повернувшись к конгломерату лицом, переспросил врач, когда ввёл в Хан какой-то препарат. -Чтобы понять хорошо это или плохо...-С заинтересованным взглядом договорил он и, стирая с костяшек последние капли крови,ушёл. Чонгук, бледный, как камень, безжизненно встал с холодной плиткки и начал медленно подходить к кровати. Медики разошлись, оставив палату им на уединение. Гуку было невыносимо тяжело, но он заставил себя взглянуть на посиневшее от ударов лицо и разодранные в кровь губы. Девичьи глаза были совсем слегка приоткрыты, слабо похлопывая ресницами. Но она смотрела. Чжи Вон, испытвая пронизывающую боль даже от попытки втянуть воздух в лёгкие, смотрела на него не совсем узнающим взглядом. Чон, сделал медленный вдох и дрожащей рукой взял её маленькую ладонь, здоровый приток крови к которой он ждал последние недели, как чего-то невероятного. Еле ощутимо, но она сделала это. Хан постаралась сжать пальчиками его руку и Чонгук заулыбался, как дурак, стряхивая слёзы счастья. -Умница. Ты ведь помнишь меня? - Эти слова были произнесены с удушающей мольбой в голосе, но эмоция в еле открытых глазах не изменилась. Чонгука словно ледяной водой окатило. -Таак, хорош.шо. Давай поп-п-робуем по-другому. Моргни один раз, если вспоминаешь моё лицо или голос и два, если нет. - Он держал её руку крепко, ощущая, как в секунду этого мучительного ожидания сердце готово было разорваться в клочья. И оно разорвалось, когда, приложив большие усилия, девушка моргнула. Два раза. Чонгук медленно вынял руку из её осилевшей хватки и вышел за пределы палаты,спускаясь прижатой к двери спиной прямо на пол. Ясное сознание без единой мысли или эмоции. Абсолютная чистота воцарилась в это мгновение. А потом секунда, две, три и весь корпус заполонил раздирающий сознание нечеловеческий крик. Чжи Вон сжала веки, не понимая, почему из внешних уголков её глаз неконтролируемо текут слёзы. /Продолжение следует... /