Дорн помнит

- Леди Эшара, - сначала Барристану показалось, что это все еще сон, что он до сих пор находился в мире грез и своих фантазий, и он с жадностью разглядывал Эшару Дейн, которая стояла перед его кроватью в гостевых покоях Звездопада. Он улыбнулся, откровенно любуясь ее красотой, а потом взгляд стал жадным, и плотские желания вспыхнули в один миг, когда его взгляд скользнул по ее фигуре, прикрытой какими-то полупрозрачными тканями, названия которых он не знал, но которые ей определенно шли. Барристан подался вперед, присаживаясь на постели, а потом нога коснулась прохладного пола, и этот холод он не мог не почувствовать. Он несколько раз моргнул, и это... это был не сон! - Леди Эшара, что вы тут..? - он спешно пытается отвести взгляд, заставив себя опустить голову и уставиться куда-то на пол, хотя перед глазами все стоит и стоит ее образ. И ведь образ - реален, и он никуда не пропадает, и, стоит ему встать с постели и протянуть руку... Отважный с силой стискивает покрывало - он не может так поступить с ней. - Что же вы, сир Барристан? - Семеро, она еще и подошла поближе! Он несколько раз моргает, но видение никуда не исчезло, и взгляд натыкается на ее босые ноги, которые он видит неподалеку. - Пол холодный, леди Эшара, - эти слова он еле произнес и определенно зря это сделал, когда следом тут же слегка прогнулся матрас, и предмет его вожделений и чувств присела на его постель. - Я стала настолько страшной, что вы боитесь на меня даже посмотреть? - после ее слов Барристан моментально поднял голову и впился в нее жадным взглядом. Она была так близко, что... он борется с собой, даже не представляя ранее, как это могло быть сложно: когда твоя ожившая мечта совсем рядом. - Вы все также прекрасны, леди Эшара, - сказано было с восхищением, а еще с толикой безнадежности, когда Отважный давно осознал, что эта красота была не для него. - Всегда галантный рыцарь, - Эшара ему улыбалась, и ничто в ее образе не напоминало о том, что недавно произошло, что она едва не рассталась с жизнью, что какие-то обстоятельства вынудили ее сделать шаг в бездну, откуда он ее вытащил. - Я все еще не поблагодарила вас должным образом за спасение, сир Барристан. - Все в порядке: я рад, что успел вовремя, - Отважный откровенно любуется ей, что уже и взгляд отвести не может. Он словно пытается запечатлеть навсегда ее образ в своей памяти, все эти моменты, когда она была так обманчиво близко, рядом с ним. Прямо как тот танец, который она ему подарила, о котором он помнит, что иногда напевает ту мелодию, под которую они танцевали. - Барристан, - что-то в ее голосе было такое, от чего он замер, как изваяние. Эшара придвинулась к нему совсем близко, а ее рука коснулась его щеки. Отважный, будто привороженный, потянулся к ней, ощущая на своей коже ее теплое дыхание. Это определенно было наваждение, его личное наваждение, от которого спасения не было. - Барристан, - выдохнула Эшара ему в губы перед тем, как коснуться их своими. Он почувствовал, что тонет в этом мягком прикосновении губ, в этом поцелуе, от которого сердце забилось быстрее, что готово было выпрыгнуть из груди. Даже в самых своих смелых мечтах Барристан не думал, что леди Эшара может сама его поцеловать. Ему не следовало поддаваться, поступать с ней так, но... в голове было на удивление пусто, и Отважный закрыл глаза, отвечая на ее поцелуй, краем сознания еще задаваясь вопросом, что же он делает. Как-то сами собой его руки оказались на ее талии, привлекая ее к нему вплотную, когда Эшара обнимала его за плечи, уже перебравшись на его колени. Дыхания перестает хватать, и каждый новый поцелуй выходит жадным, собственническим, и в них Барристан вкладывает все свои так и невысказанные ей ранее слова и чувства. - Эшара, - он простонал ее имя на вздохе, опрокидывая ее на постель и укладываясь сверху, ощущая, как она сама его притягивает в свои объятия и не дает никуда от нее деться. Хотя Барристану уже и деваться было некуда - он тонул, добровольно тонул в омутах ее глаз, уже ничего и никого не видел, кроме нее. Про себя он уже знал, что никогда не забудет все это, постарается продлить, как можно дольше - жаль, что нельзя было всю жизнь провести вот так вот с ней, не отпуская от себя никуда. Возвращение к реальности Барристан не ожидал, не хотел и совершенно не был готов, но Эшара слишком сильно вцепилась в его руку, задела почти уже зажившую рану, и он дернулся, сдавленно застонав. И... вся магия их момента куда-то пропала... он ошарашенно взирал на нее под собой, тяжело дыша, одновременно и желая продолжения, и в ужасе от того, как он с ней посмел поступить. И последнее, к сожалению, пересилило, что Отважный едва сдержал еще один стон, но уже не боли, а безнадежности. Хорошо еще, что в его комнате достаточно темно, чтобы она не увидела, как он покраснел. Зато наверняка почувствовала, как он ее желал, от чего Барристан залился краской еще больше. - Простите, леди Эшара, - он едва смог выдохнуть эти слова, но не спешил отстраняться, все еще оставаясь так близко, касаясь ее, а в ответ фиолетовые глаза уже сверкали. Пауза не длилась долго, когда она его оттолкнула, а он не стал противиться, и Барристан опустил голову: какой стыд! Так воспользоваться ситуацией, почти что поступил с ней неподобающе, позволил себе... и до сих пор хотел позволить! Это неудовлетворенное желание пульсировало в венах, заставляя сердце биться все быстрее. - Я оказалась не так хороша для прославленного рыцаря? - в тоне дорнийки слышалась издевка, которую Отважный даже не заметил, отвлеченный ее словами. Он резко вскинулся на нее, помотал головой, собирался что-то сказать, но ему не дали ни единого шанса. - Ну же, сир Барристан, куда делась ваша отвага? Вы ведь всегда так на меня смотрели. Смотрели, но не приближались. Вы хотели меня, сир Барристан, - это не было вопросом, когда они оба знали, что это была правда. - Меня многие хотели, говорили о любви, обещали, что будут со мной вечно, бросят мир к моим ногам, - Эшара говорила с горечью, которая застряла где-то в горле, когда будто выпила прокисшего вина. - Мне нравилось видеть, как мужчины теряли от меня голову, как заискивали передо мной, как сильные рыцари с мечом оказывались разбитыми, едва я проходила мимо, не удостоив их и взглядом, - Барристан мог бы сказать, что с ним было тоже самое. Однако это было не совсем верно: с ним Эшара говорила - перед тем, как уйти. В свете сказанных ею слов это можно было бы считать за милость, но он не был в этом уверен - он оказывался таким же разбитым, да скованным своим белым плащом. - Для них я была королевой, выше королевы, - в тоне голосе сначала сквозило воодушевление, но оно слишком резко исчезло. - Но что же дальше? Дальше, чем красивые слова о какой-то там любви? Дальше, чем одна ночь, проведенная вместе? Когда их якобы долг взывал к ним, они трусливо сбегали, поджав хвосты, - в этом и заключалась ее ошибка: Эшара заигралась с этим всеобщим поклонением, в котором купалась, которое заставляло ее каждый день гордо вскидывать голову и идти вперед, а потом и искать дальше этого поклонения, словно в подтверждении, что она самая-самая, что единственная и уникальная, что может быть выше королевы. Но что это ей дало кроме тех мимолетных мгновений признания? Те рыцари и лорды видели в ней лишь красивую игрушку, с которой хотели провести время, отринув свои заботы и долг. Кто-то был готов ради нее на настоящий поступок? Даже благородный Эддард Старк, который поначалу и в глаза ей взглянуть боялся, а потом тихо шептал свои клятвы любви... где сейчас этот Старк!? И это было горько - почувствовать себя использованной, как она в какой-то степени использовала других мужчин. Эшара думала, что это ее не коснется, не заденет, что она не станет так глупо себя вести и... и где она оказалась? С разбитым сердцем, с погибшим ребенком, одна и сломленная, что даже покончить с собой и этим миром у нее не получилось. Нет, она была благодарна сиру Барристану за спасение, что он бросился ей на помощь, но... но то же противное чувство собственного превосходства говорило ей, что сир Барристан наверняка даже не смог разглядеть, что то была она - он просто спас случайного человека потому, что он был таким - благородным рыцарем, который чтил свои клятвы, который был готов защищать других. - Леди Эшара, - Барристану и хочется на нее смотреть, и больно от такого: глаза дорнийки словно потухли и больше не сверкают, и она как-то слишком отчаянно вцепилась в простынь на его постели. Он было протянул руку, но тут же одернул, не рискуя ее коснуться. - В чем дело, сир Барристан? Вы меня боитесь? - она тихо рассмеялась, но ее смех не был веселым, скорее наигранным и совершенно не уместным. - Извините, я не поверю, что вы перестали меня хотеть - ваши действия говорят об обратном. И я все-таки пришла вас поблагодарить. - Не надо, леди Эшара - Барристан дернулся от таких слов, будучи оскорбленным подобным предложением, но оскорбленным не за себя, а за Эшару. Ему вовсе не была нужна ТАКАЯ благодарность от нее, он не собирался о подобном просить или требовать. Да он бы сам выпотрошил любого, кто бы к ней пошел с подобным! - Не надо что? Я все-таки оказалась не достаточно хороша для вас? - Эшара, совсем запутавшаяся, уже сама и не понимает, что она здесь делает, зачем вообще пришла, к чему все это. Попытка снова оказаться самой-самой, когда сир Барристан всегда на нее смотрел и будет смотреть? Жалкая попытка - как и она сама сейчас жалкая, и Эшара злится: на себя, на весь свет, на Старка и Отважного, что хочется кричать. Но она молчит. - Я никогда не был хорош для вас, - от этих слов даже не веет горечью, когда Барристан все для себя давно осознал, что не достоин, не подходит, что старше ее, не так богат, без земель, а раньше еще был белый плащ и его клятвы, которые сковывали его по рукам и ногам. Клятв и плаща теперь не было, но это не изменило его ситуацию с ней. - Вы достойны большего, леди Эшара, самого лучшего, - он бы бросил мир к ее ногам, но мира у него нет. - И я не хочу опорочить вас и... - Барристан не смог договорить, когда ее резкий смех вдруг прервал его слова. Он с удивлением смотрел на девушку, которая смеялась и плакала, и в ее смехе не было ни капли веселья. - Леди Эшара?... - Опорочить меня? - она захлебывается и слезами, и смехом, и это больше похоже на истерику, когда Отважный совсем растерялся, не зная, что ему тут делать, как ей помочь, как успокоить. - Куда еще больше, сир Барристан? - ее рассказ - хаотичный, немного несвязанный, когда она перескакивает с события на событие, но он восстанавливает всю цепочку, злится, ревнует, да еще больше тревожится за нее. Его попытка дать ей воды провалилась с треском: она отпихнула его руку с кубком, что он упал на постель, разлив всю воду на простыни. Эшара уже задыхалась, запутавшись во всем этом еще больше, когда Барристан решительно сгреб ее в свои объятия и крепко прижал к себе, не позволяя ей вырваться, мягко поглаживая по волосам, смиренно слушая, какой он старый дурак, как она его ненавидит, а заодно и всех вокруг. Ему было больно, но ей определенно было больнее, и он не позволил себе отступить. Он подумает позже обо всех ее словах - сейчас было не время. Но там и ее слезы уже стихали, и Эшара уже обмякла в его объятиях, обессиленная и опустошенная, а он и двинуться не посмел, чтобы не потревожить ее. Она сбежала от него с первыми лучами солнца - именно сбежала, когда, пробудившись после недолгого сна, вспомнила все события, осознала, что происходило. Барристан не стал ее удерживать, а потом и не пытался с ней заговорить, когда леди Эшара всячески его избегала. Это было больно, но он не роптал, понимая, как ей нелегко. А еще было чувство вины - за все сразу, хотя во многих случаях он был, по сути, не при чем. Но Барристан продолжал молчать и делать вид, что все в порядке. Только порядка не было, и они оба об этом прекрасно знали.

***

Это была определенно долгая дорога обратно до Солнечного Копья, когда время для Барристана тянулось бесконечно, когда напряжение меж ним и Эшарой, как ему казалось, буквально витало в воздухе. Юный Герольд его здорово отвлекал, и Барристан сам был рад отвлечься. Да только его взгляд раз за разом находил ее, и он ничего не мог с собой поделать. Она, казалось, и не смотрела на него вовсе, не замечала, словно он был прозрачным или его вообще не существовало. Возможно, что так было бы и лучше, но Отважный не был в этом так уверен. Все слишком быстро закрутилось, где события, неоднозначные такие, сменяли друг друга, когда он еще не адаптировался к былому, а тут вон новое на подходе. И Барристан считает мгновения, когда доберется до Солнечного Копья. Может быть, там станет понятнее и лучше? Хотя ему еще с принцессой нужно поговорить и рассказать про своего нового оруженосца. Вряд ли принцесса Элия будет против, но такие дела все же стоило обговаривать заранее. Чем ближе Солнечное Копье, тем более оживленными становятся Дейны, и тем молчаливее становится Барристан. Он слушает рассказы леди Эшары, которые предназначались ее племяннику, не может не прислушиваться - ее он слышит и замечает всегда. Внутри от такого что-то переворачивается, а в памяти раз за разом всплывает та ночь в Звездопаде, когда она была так близко, была в его объятиях, и ее поцелуи до сих пор горят на губах. Барристан мрачнеет лицом, старается не вспоминать, но не выходит, и он невольно пришпоривает коня, чтобы оказаться впереди группы, чтобы сосредоточиться на своих задачах, попытаться снова заставить себя быть тем самым молчаливым рыцарем, который не может себе позволить ничего личного - уж точно не такую леди, как Эшара Дейн. - Барри! - звонкий детский голос донесся тут же, едва Барристан спрыгнул с лошади, и он быстро развернулся. Принцесса Рейнис бежала к нему со всей своей маленькой скоростью, и внутри что-то оборвалось. Он опоздал! Что-то случилось! Он должен был быть тут и защищать! Выхватив меч, Отважный метнулся в сторону маленькой девочки, уже после осознавая, что за ней никто не гнался, что стража Солнечного Копья на своих местах, а не валяется в лужах крови без дыхания, что все вокруг идет своим чередом - мирным чередом. Но инстинкты заставляли его бежать вперед, и вот он уже одной рукой подхватывает Рейнис, продолжая озираться по сторонам и крепко сжимая в руке меч. Кто рискнет жизнью и выступит против него? Только нападать не спешили, и вон охрана принцессы показалась, и голос одной из фрейлин принцессы Элии уже звал ее. Тем временем маленькие ручки обвились вокруг его шеи, и Барристан уже бегло осматривал девочку на предмет каких-либо ран. Рейнис тут же смутилась и уткнулась в его плечо. - Барри, я скучала, - сердце Отважного пропустило удар.

***

Постепенно Барристан втягивался в ритм своей новой жизни, где его служение - это единственное, что осталось прежним, а все остальное разительно поменялось. Ожидал ли он, что окажется в Дорне? Никогда и ни за что, но вот теперь он здесь, страдал от жары, пытался еще носить доспехи, но уже иные - более легкие, как и новая легкая одежда. Цвета тканей казались ему слишком яркими, но так, наверное, даже лучше: он больше не хотел белого цвета нигде на себе - ни на одном клочке туники или штанов - про плащ говорить не приходится. И, если днем это все ему вполне удавалось, то ночью, в своих кошмарах, Барристан все еще видел себя в том самом белом плаще, стоящим подле железного трона, а перед ним сгорал в зеленом огне очередной человек. Он просыпался разбитым и не завтракал, когда все еще ощущал запах горелой плоти, что едва мог заставить себя сделать глоток воды. Разумеется, о подобном Барристан молчал и не распространялся: он не мог позволить себе подобной слабости. А еще было тяжело отмахиваться от иной слабости, которую он почти готов себе позволить... - Слишком широкий замах, Герольд, - Барристан прищурился, оценивающе смотря на юного Дейна, которого, разумеется, никто никуда не прогнал, и он остался при нем оруженосцем. Отважный несколько раз извинялся перед принцессой Элией, что не предупредил ее заранее, но она лишь отмахнулась от него, сказав, что ничего страшного не произошло и это совершенно не повод для его беспокойства. Правой рукой, что держала меч, он показал нужное движение в качестве примера. Левая рука была прочно занята принцессой Рейнис, которая снова вцепилась в него и не желала отпускать. Барристан был не против, осторожно прижимал малышку к себе и периодически поглядывал по сторонам, чтобы никто не мог приблизиться. Хотя здесь было все спокойно, но от привычки избавиться было не так уж легко - не то, чтобы он даже пытался. - С копьем так сделать ничего не выйдет, - донесся голос неподалеку, что Отважный про себя усмехнулся: куда же теперь без них-то? - Разумеется, леди Обара. - Я не леди! - тут же раздался возмущенный возглас, что усмешку стало скрывать сложнее. - Конечно же, - он на это лишь кивнул. - А меня вы можете называть леди, сир Барристан, - еще один девичий голос с толикой кокетства. - Почту за честь, леди Нимерия, - вслед за этим раздалось приглушенное хихиканье. Когда это дочери Красного Змея стали здесь отираться, что он уже и не представлял тренировку без них? Герольд фыркал, бросал нехорошие взгляды, но девчонки не уходили, а потом еще комментировали его действия, что он рычал в ответ. Нет, они не враждовали - это была такая странная зарождающаяся дружба - на взаимных подколах, что Барристан невольно вспоминал, как он подружился с Ливеном и Джонотором. От этих воспоминаний на его губах сначала мелькала ностальгическая улыбка, а потом все внутри горело огнем от того, что ничего из этого больше не будет. Хотя, в последние года, того и не было: Джонотор замкнулся в себе, перестал смеяться и подшучивать, Ливен становился все более обеспокоенным и каждую свободную минуту старался убежать к племяннице и внукам. Барристану было стыдно за то, что, когда недавно Рейнис спросила про дедушку, он аж вздрогнул, первым делом подумав об Эйрисе. Это уже после пришло осознание, что покойный король внучку не жаловал и не баловал и столько времени с ней не проводил, и маленькая Рейнис вспоминала именно про Ливена. Он постарался сдержать судорожный вздох: как некстати все это вспоминалось, что он начал на этом зацикливаться, и ничего не помогало. - На сегодня достаточно, Герольд, - Барристан постарался ободряюще улыбнуться юному Дейну, а тот уже стрелял взором в сторону Песчаных Змеек, которые тоже подобрались и поспешили к нему. Ну, сейчас здесь будет определенно жарко! Барристан хмыкнул и понес Рейнис в сторону замка, чтобы сдать на руки матери и осведомиться, не нужно ли принцессе Элии чего-то от него. Потому что ощущать собственную бесполезность он тоже уже просто не мог! Приближающиеся голоса он услышал и сразу же узнал, внутренне напрягаясь. Разумеется, глупо было полагать, что он никоем образом не будет пересекаться с леди Эшарой, когда они жили в одном замке и служили одной принцессе. - Принцесса Элия, леди Эшара, - голос на втором имени его не подвел, и Барристан вежливо склонил голову. - Мама! - малышка уже тянула руки к матери, которая с улыбкой забирала ее в свои объятия. Здесь, в Солнечном Копье, принцесса Элия определенно ожила: уже не такая бледная, не испуганная, стала наконец улыбаться искренне и понемногу начинала поправляться. Хотя Барристан сильно сомневался, что это будет быстрый процесс: слишком сильны раны - как и у него. И речь шла вовсе не о тех трех новых шрамах, которыми он обзавелся после Трезубца. - Моя принцесса, вам что-нибудь нужно? - Отважный старался концентрировать взгляд именно на Элии, не позволяя себе смотреть в сторону - как бы ему не хотелось. - Нет, благодарю вас, сир Барристан. Я собиралась навестить Дорана и племянницу, - принцесса улыбнулась и продолжила свой путь, бросив напоследок. - Эшара, ты мне пока не нужна - я позже пришлю за тобой. - Конечно, Элия, - от звука голоса леди Дейн внутри снова все переворачивалось, и Барристан не смог совладать с собой, когда поднял голову и посмотрел на нее. Она тоже пыталась восстанавливаться - хотя бы внешне выглядела намного лучше - ослепительная и прекрасная, как и всегда! Он невольно залюбовался ею, понимая, что должен отвести взгляд, но будучи не в силах этого сделать. - Сир Барристан, - разумеется, она его заметила - как и всегда замечала. Даже обращалась к нему, но никогда ранее - после той ночи - когда они были наедине. - Леди Эшара, - Отважный сделал шаг вперед, а внутренний голос орал, чтобы он остановился и не подходил близко, а то сорвется же и все испортит! Хотя разве здесь было, что портить? Все между ними итак было скверно, а, вернее, ничего и не было. - Вы что-то хотели, сир Барристан? - своим вопросом она попала прямо в яблочко! Он уже давно хотел и очень хотел! И Барристан сделал еще один шаг по направлению к ней, когда внутренний голос махнул на него, казалось, рукой. У него еще был шанс остановиться, извиниться, да уйти подальше, но... с той ночи в Звездопаде это его никак не отпускало - не меньше, чем все его воспоминания и кошмары. Он должен был ей сказать многое - высказать раз и навсегда. Да, конечно, она его отвергнет, но... но вдруг...? - Леди Эшара, я вас люблю, - вот он и сказал, чувствуя себя последним идиотом, смотря на нее с печалью обреченного и какой-то надеждой. Она вздрогнула от такого признания, но ведь не могла не знать, как он на самом деле к ней относился. - В меня были многие влюблены, сир Барристан - я же так красива. Как тут удержаться, чтобы не захотеть провести со мной ночь, - и снова тот горький яд, что капал с ее губ в Звездопаде, когда она сама растравливала свои раны. - Да, вы очень красивы, - тут Отважный даже не спорил: редко можно было встретить подобную красоту, а он при дворе повидал много знатных дам. - А еще вы хороший и преданный друг. Вы умеете сопереживать и стараетесь поддерживать. У вас очень звонкий смех, что, слыша его, сам невольно начинаешь улыбаться. У вас доброе сердце, чтобы понимать, что говорить и что делать, чтобы не причинять ненужной боли. Вы сильная и смелая, а еще умная. - Сир Барристан, - честно говоря, такого признания Эшара от него не ожидала, да и не ожидала признания вовсе, когда Отважный только смотрел на нее со стороны и не приближался. - Я знаю, что вы сейчас думаете про себя иначе, но посмотрите с моей стороны, леди Эшара, - еще один шаг, и вот он стоял прямо рядом с ней - меньше чем на расстоянии вытянутой руки, что следующим шагом он встанет вплотную - так опасно близко и так притягательно. - И я... - следующие слова отчего-то совершенно не дались, словно застряли в горле. Вообще было удивительно, как он предыдущие-то произнес! - Вы...? - пауза затягивалась, и Отважный еще взгляд отвел, когда внутри леди Дейн горело любопытство узнать, что же он еще ей скажет, раз наконец решился! - Мои клятвы сковывали меня, и я бы никогда не сказал вам ничего такого. Было бы эгоистично с моей стороны предложить вам так мало, когда вы заслуживали намного большего. Что мог вам дать простой рыцарь, пусть и носящий белый плащ? - и Барристан молчал, когда внутри все разрывалось, стоило ему вспомнить, как она улыбалась молодым Старкам, как танцевала с ними, а потом исчезла с одним из них. Но даже тогда она всегда оставалась для него в приоритете. - Я бы хотел, чтобы вы были счастливы, леди Эшара, - безнадежное "пусть даже не со мной" повисло так и не высказанным, но от того не стало менее ясным. Вот он наконец ей все высказал. Стало ли ему от этого легче? Барристан был не уверен. Сделал ли он хуже? Вот здесь уверенности было поболее: почти наверняка он снова все испортил, потому как в таких моментах был совершенно неловок. Видят Семеро, ему проще было выйти снова драться с Мейлисом Чудовищным, чем вот это все! Она была вольна над ним посмеяться, и он ее за это даже не осудит: он и сам чувствовал себя идиотом, и, оглядываясь назад, сказать все следовало как-то иначе. Но только Отважный не был уверен, что сможет подобрать те самые правильные слова, которые в полной мере бы описали, что он к ней испытывал и какой ее видел. Нет, определенно никаких слов не было бы достаточно! Позже Барристан будет вспоминать это и на себя диву даваться: кто его вообще дернул дальше что-то там доказывать и показывать? Однако он сделал еще один шаг, становясь вплотную к Эшаре, которая явно все еще пыталась переварить его признание, наклонился к ней и поцеловал в губы. Именно в этот момент он полностью оправдал свое прозвище - поистине Отважный, раз наконец решился! Поцелуй был едва ощутимым касанием губ, ничего наглого и непристойного, но и не целомудренно, когда ее губы слегка шевельнулись в ответ. Его руки как-то сами собой скользнули ей на талию и... - Ой! - громкий возглас принцессы Рейнис в коридоре заставил их обоих вздрогнуть и отпрянуть друг от друга, когда неожиданно принцесса Элия с дочерью снова к ним присоединились. Барристан немедленно залился краской от собственных действий, а еще мысленно застонал: что он творил!? При этом на леди Эшару он побоялся посмотреть. Нет, что она ему не дала пощечину и не оттолкнула, то, наверное, хороший знак. Ведь правда? - Моя принцесса, - голос вышел слегка хриплым, и Отважный силился не облизывать губы, на которых еще горел поцелуй. - Прошу прощения, что помешала, - от этих слов он постарался не краснеть еще больше, но зато мысленно уже представил, чем бы тут все могло закончиться, если бы принцесса Элия не пришла. Это определенно были крайне смелые фантазии! Учитывая, что ему такие авансы не давали. - Ситуация немного изменилась, - и вот от этих слов Барристан напрягся и поднял голову, готовясь переходить в боевой режим. - Этим утром в порт Солнечного Копья вошел корабль "Смеющийся Лев", - название ему ничего не сказало, но упоминание льва как бы намекало, что Отважный чуть прищурился. - Герион Ланнистер уже сошел на берег.