Когда придёт время

      — Иногда кажется, что моя жизнь началась на берегу озера в осеннем лесу где-то на Юге. Это вроде как реально первое воспоминание: вся мокрая, я рыдала, глядя на отражение в воде и глупо размахивая руками. Пока завалилась на листву без запаха.       Позже мне объяснили, что в четыре года я оказалась на берегу, потому что меня пытались похитить, но не закончили дело.       Джесси говорила, вы не из Дасквуда, Джейк тоже вряд ли… В общем, вы точно знаете, что такое переезд, стирающий жизнь «до». Со мной это происходило каждые несколько месяцев. Мы постоянно бежали. Едва успели разложить вещи — и убегали на новое место. Чего мама так боялась? То, что со мной случилось, — неприятная случайность, такие не повторяются. Я верила в это, но не говорила. Только всё детство плелась вслед за мамой, сжимая в руке рюкзак.       Было ли это время плохим? Нет. Я мало что помню — череда переездов похожа на хаотично мерцающую гирлянду. События вспыхивали в голове размытыми пятнами и тут же затухали вновь, потому что ничего яркого в такой жизни нет. Школа, учёба дома — «вдруг что-то случится, пока будешь в городе?» — мирные дни, по которым я немного скучаю. Мирные дни, которые тогда бесили.       Мама не рассказывала, от чего мы бежим. В детстве это казалось нормальным — какие-то взрослые заморочки, подумаешь! Меньше знаешь — меньше кошмаров по ночам. В конце концов, мы всё ещё вместе, разве не это важное?       Но подростком я воспринимала это иначе. Не «мама заботится обо мне», а «она душит меня контролем». Не «возможно, я не готова к правде», а «она не доверяет мне!». Я до сих пор жалею о тех своих идиотских поступках. «Почему мы бежим?» — постоянный вопрос. «Ради нашей безопасности», — постоянный заученный ответ, даже интонации не менялись. Мне этого не хватало, я устраивала скандалы раз в пару дней, пыталась добиться правды. Безуспешно. Мама занималась работой, я закрывалась в комнате и сбегала через окно. Глупый и безответственный поступок, но тогда кровь бурлила в венах и авантюризм ударял в голову.       Мы жили на окраинах, где всегда можно было найти всё самое интересное и не всегда законное. Там я познакомилась с теми, кого считала друзьями. Мы проводили время вместе после ссор с мамой. Они прогуливали школу, я подыгрывала им, но выполняла задания по ночам.       Они были немного старше, но казались намного взрослее, опытнее и круче. Насколько может казаться ребёнку. И я могла стать такой же. Помню, как сделала свою первую затяжку — горло жгло, першило, глаза слезились. Такое приятное расслабление, только голова немного кружилась и кашель почти весь день не проходил. Но плюсы определённо перевешивали любые неудобства.       Они же угостили меня алкоголем — но эта горькая жижа мне совсем не понравилась. Были там и другие ребята — мальчишки ввязывались в драки с ними, ходили исцарапанные, в синяках. Я старалась не встревать ни во что — заметь мама ссадины, сразу бы забрала. Но мы наконец-то задержались где-то на несколько лет, стали почти обычной семьёй. Крутое ощущение. Но лучшее в нём — понимание, что мои протесты могли повлиять на это. Мне хотелось думать так.       Мне странно долго общаться с кем-то. Ещё страннее факт, что один из мальчишек, Саймон, решил, что нам стоит встретиться… Без группы. Ну, это было любопытно, так что в четырнадцать я реально думала пойти на первое в жизни свидание. Но тот день был полон сюрпризов.       Прямо с утра на телефон пришло сообщение со скрытого номера. Хмм… «Тебе лучше не выходить на улицу вечером». Ну разве могло это быть чем-то, кроме шутки? Может, глупой, но всё ещё шутки. Так казалось, но когда у дороги мне надели мешок на голову, подумалось, что стоит найти того человека, поблагодарить. Испугаться даже не успела.       Страшно было потом, в огромной тёмной комнате среди мешков, ящиков и бочек. Руки связаны, ноги тоже, во рту какая-то тряпка. А вокруг люди. Несколько охранников. Я... Не полностью помню, что было на том складе. Воспоминания похожи на вспышки самых ярких, самых болезненных моментов. Я думала, что к похищенным хотя бы первое время относятся нормально. Чтобы точно получить деньги или что таким обычно надо. Но они… Были довольно жестоки.       От грубого толчка приложилась затылком о ящик — искры из глаз полетели. Связанная по рукам и ногам, я могла только зло смотреть на них и пытаться укусить, когда подойдут. Но за это — такая пощёчина, что голова дёрнулась и снова стукнулась о ящик. Если бы наконец получилось ослабить верёвку… Фиг там. Слишком затянута. Не знаю, заметили ли они попытку освободиться, но сразу после во рту оказался пистолет. «Здесь становилось скучно». «Двигай языком, девка, если не хочешь, чтобы он снялся с предохранителя». Подобные мерзости они говорили и хохотали.       Это был первый день, в остальные… всë не очень отличалось. События расплывчаты, но я помню порезы на руках и странные длинные синяки на шее и бёдрах. Это… Долго напоминало о тех днях.       Но было и другое яркое событие. В последний день что-то происходило за складом. Я слышала призывы полиции сдаваться, ругань, стрельбу. Почти все охранники ушли, только один должен был связать меня ещё сильнее и увести в другое место. Но к этому времени я смогла ослабить верёвку и несколько раз заехать по морде. Надо только продержаться до прихода полиции, они помогут! Но вместо полиции на склад зашёл человек. Я не видела его раньше, думала, он тоже из банды. Уже отчаялась: с двумя точно не справлюсь. Но этот подошёл вплотную к охраннику и… Выстрелил. Брызги крови полетели в стороны, верзила рухнул на пол.       Если ему легко сделать это со своим, чего ждать мне? Навалилась слабость, я забила на борьбу, заявила, что человек может делать что угодно. Я думала, он из этих, но…             — Цепляйся за меня, малютка. Я просто спасаю тебя.       Стыдно признавать, но я не помню его лица. Зато помню каждое слово. Он разобрался с охранником, но это лишь на первый взгляд казалось лёгким — человек дрожал не меньше меня. Когда он присел на корточки, это видно. Серьёзно? Мы оба навернёмся, если он попробует поднять меня.             — Развяжи, пожалуйста. Я сама пойду.             — Нет времени, извини.       Он закинул меня на плечо, поспешил к выходу. Странное ощущение — казалось, что я в безопасности, пока этот человек рядом. Такой тёплый, мягкий… Мой островок безопасности кошмаре. Я расслабилась, а он… Исчез. Прозвучит странно, но я почувствовала только холодок, услышала шёпот — просьбу передать что-то офицерам в строгих костюмах. А потом я открыла глаза — улица рядом со складом, полиция. А совсем далеко — какие-то люди в чëрном, они вроде уже уходили. Но разве могла я подвести моего спасителя? Очевидно, я ковыляла к ним, насколько хватало сил. Ну… Мне повезло, что они заметили неуклюжие попытки сдвинуться за две минуты на два сантиметра, один даже подошëл.             — Агент Беккер, ФБР. Вы хотели что-то сказать мне, мисс Джойс?             — Тот парень… Просил передать. Вы поймёте.       А дальше — больница. Я сидела на больничной койке, плача. Рядом жуткие иглы, в углу палаты мама. Я счастлива наконец-то видеть её, а не охранников со склада, должна сказать это, но с губ сорвалось только слёзное «почему?». И в первый раз получила ответ. «Я бы назвала это стечением обстоятельств. Ты задумывалась, почему не видишь своего отца?». Мы сидели рядом, она обнимала меня за плечи, но впервые даже не пыталась посмотреть в глаза. Отец... Это сложная тема. Я не знала его имени, не встречала лично, даже не видела на фото. К четырнадцати я отчëтливо понимала, что он нас бросил. Но мама уверяла, что это не так. Он заботился о нас, просто из-за «работы» скрывал любые связи. Потому что его бизнес очень тесно связан с криминалом, с высшими кругами, а семья — первая слабость. После первого похищения нам сделали новые документы, ещë долго мы скрывались путая следы, поэтому бежали, но в конце концов те, кому были нужны деньги отца, отследили нас.             Поверила ли я? Не могу сказать, что на все сто, но это был единственный вариант, пришлось найти место в голове и для странной истории.       Опасные люди остались на том складе, можно перестать бежать. Поэтому два года назад, впервые почувствовав слежку, я заперлась в комнате, выключила всю технику и просто дрожала на кровати. Одна в огромном незнакомом городе. Никто не поможет, случись что. Я взрослая девочка и должна справляться сама. Поэтому... Я игралась с хакерменчиком как могла. И в конце концов эта драма имела комедийную концовку и триллерную вторую часть. Поэтому сейчас я стою посреди леса и рассказываю печальные истории из жизни товарищам по поиску пропавшей подруги.       Эви повернулась, и Джейк поймал себя на мысли, что не мог отвести взгляда от её лица — заплаканного и сияющего улыбкой. Эта малютка, его девочка, в эмоциональном раздрае, и ему, наверное, стоило сделать хоть что-то. Помочь ей, поддержать… Ха-ха. Как будто он мог. Замер и продолжал смотреть. Даже для Эви будет лучше, если он не станет слишком сильно вмешиваться в её жизнь. Только не снова. Толчок в плечо и шёпот у самого уха:             — Подойди к ней уже, придурок.             — Сам намного лучше?             — Действительно.       Слушать советы Фила странно для остатков гордости Джейка. Это значило признать его превосходство. Да и… Разве не сделает он ситуацию хуже, подойдя к ней? Эви чувствительная, погружённая в свои мысли, она могла вспомнить о его роли в этом. И как она отреагирует?       Фил не медлил, не размышлял зря — он делал. И сейчас он встал, подошёл к Эви, легко приобнял за плечи и коснулся губами макушки.             — Не бойся, Эм… Эви. Те, кто сделал это, уже за решёткой или в аду. А от остальных могу защищать я.       Эви тихонько рассмеялась и наклонила голову, касаясь его плеча затылком и улыбаясь.             — Спасибо, Фил.       Джейк мог только смотреть. Всего лишь смотреть и ничего больше. Они хорошо выглядели вместе. Оба милые, довольные. Им нравилось вместе. Может, лучше позволить им остаться вдвоём? Да, определённо. Пусть отдыхают. А Джейк мог пока заняться зацепками. Так правильно и полезно для расследования. Фил… Он позаботится об Эви. Бедняжке сейчас забота намного нужнее, чем Джейк, который не способен даже на такую мелочь.       Джейк медленно поднялся. Он должен уйти. Ради счастья его девочки. Джейк должен. Он знал. Но вместо шага к дороге подошёл к ним. Почему-то он теперь стоял, сверля взглядом Фила.             — Хочешь сказать что-то, Джейк?       Усмешка на губах Фила заставляла стиснуть зубы. Он издевался, да? Хотел ли Джейк сказать что-то? Теперь, когда Эви — такая неожиданно хрупкая, нежная — тонула в объятиях его приятеля, когда татуированные руки обхватили её талию и медленно, ненавязчиво опускались, ему хотелось не говорить — закричать, оттолкнуть Фила. Но пока Эви выглядела спокойно, всё хорошо.             — Я… Попрощаться. Чтобы потом не прерывались.       Эви рванулась к нему так резко, удержалась на ногах только из-за рук Фила. Кончики пальцев схватили край толстовки, но даже этого достаточно, чтобы остановиться.             — Не уходи.             — Почему?       Он успел заметить, как Фил закатил глаза и вновь с этой его показной заботой коснулся губами волос Эви. Эмоции кипели в Джейке. Он должен отступить, хотя бы потому что они поссорились перед этим долгим разговором. Поссорились из-за секретов. И до сих пор они в ссоре. Или Эви решила, что может доверять им, и всё нормально? Или нет?             — Я хочу, чтобы оба моих друга были рядом сегодня.       Джейк вздрогнул, обернулся. В бледнеющем лесном пейзаже блестящие зелёные глаза казались ярче обычного. Шаг. Второй. Теперь Джейк отчётливо видел своё отражение в зрачках. Какая она всё-таки… она будет против, но это чувство не исчезнет, если он хотя бы не попробует.             — То есть я… даже могу прикоснуться к тебе?             — Не спрашивай больше о таком, — Джейк вздохнул — ну, как и ожидалось. Она не… — Просто делай.       Обескураженный Джейк сделал ещё шаг, убрал пряди волос за ухо. В горле пересохло от взгляда на её розовеющее лицо. Он не выдержал — осторожно коснулся обветренными губами нежной щеки.       Теперь они стояли втроём в предрассветных сумерках леса. Эви стала центром их притяжения — Фил играл с её мягкими волосами, иногда целуя в макушку, Джейк только приобнимал её дрожащее тело, замерев в миллиметрах от касания к губам. Она дышала тяжело и часто, приоткрыв рот. Одна рука скользнула по его груди, вторую он точно видел на бедре Фила. От её вида странный оглушающий шум сердца отдавался в ушах, воздух превратился в вязкую горячую массу. Так близко... Она очаровывала, притягивала, влюбляла в себя, даже не замечая.       Фил тоже чувствовал это при простом сближении с Эви? Или это лишь его проблемы? Быстрый взгляд на приятеля — нет, он тоже выглядел странно с этой улыбкой, даже не с привычной усмешкой. И его руки так ненавязчиво исследовали её тело. Фил не пересекал черту, и Эви всё ещё казалась довольной в его объятиях, улыбаясь от каждого смелого поцелуя. И даже теперь, когда она, тонувшая в ласках Фила, запрокинула голову, касаясь затылком плеча Джейка, когда он видел её прикрытые глаза, всё ещё ощущал себя полуокаменевшей статуей. Позволял себе только прикоснуться к плечу дрожащими пальцами.       Если бы только Джейк мог больше… Не будет ничего страшного, если он позволит себе ещё хоть раз окунуться в тёплое ощущение прикосновения к её коже? Это не могло зайти слишком далеко. Он просто сделает один шаг, просто обнимет её, просто почувствует изгибы её притягательного тела… Нет. Нельзя даже думать так. Нельзя, но мысли не исчезали.             — Малютка, — прохрипел Джейк, — никто больше не обидит тебя.             — Никогда, принцесса, — добавил Фил.             — Я знаю, — шепнула Эви, — мои рыцари.       Шёпот — мурашки вдоль позвоночника. Теперь они совсем близко, голова кругом от ощущения её дрожащего тела, зажатого между ними. Непозволительно близко... Напряжение становилось болезненным, и Джейк чуть сильнее прижался к ней, ощущая каждый изгиб и каждое движение. Колено между её ног. Теперь он знал, что не один потерял контроль, — пальцы Фила уже гладили внутреннюю часть бедра. Может, поэтому Эви реагировала так, поэтому дышала так тяжело.       И только её тихий голос заставил замереть вновь. Одурманенный Джейк не мог разобрать слов, но это и не нужно.             — Эви? — они с Филом спросили одновременно.       Они всё ещё слишком близко. Зажатая между их разгорячёнными телами, Эви дрожала сильнее прежнего, но теперь это ощущалось иначе. Она…             — Пожалуйста, давайте остановимся. Я… боюсь. Извините, ребята.       Они отстранились одновременно. Эви всё ещё дрожала, обхватив себя руками и наклонив голову.             — Принцесса, не извиняйся, — Фил сделал шаг к ней, уложил растрепавшиеся волосы.             — Но вы двое…             — Мы перешли черту и извиняться должны мы, — Джейк поправил смятую ими лёгкую джинсовую куртку.       Эви склонила голову — волосы полностью закрыли лицо, но и Джейк, и Фил видели, как дрожали её плечи. Обеспокоенные резкой сменой настроениях, они старались не подходить слишком близко, не спрашивать ни о чём. Если они — причина её слёз стоило дать Эви немного времени. Они же просто будут рядом, как друзья.             — Ребята… — прошептала, подняв голову. От одного взгляда на раскрасневшееся заплаканное лицо сердце Джейка рухнуло вниз. Эви плакала, и он был одной из причин этого. Оправданий не найти, извинений слишком мало. — Вы лучшие, ребята!       Она плакала уже не таясь, навзрыд. Плакала и дрожала так сильно, что почти упала на колени — Фил и Джейк подхватили её под руки и усадили на выбившийся из-под земли корень старого дерева. Эви будто и не замечала изменений. Она вытирала слёзы ладонями и беспрерывно шептала что-то похожее на «простите» и «я не должна была провоцировать». Джейк бросил взгляд на Фила, тот кивнул и, не сговариваясь, оба — каждый со своей стороны — коснулись её щёк невинными поцелуями. Эви замерла с широко распахнутыми глазами.             — Тебе не в чем винить себя, малютка.             — Тебе не в чем винить себя, принцесса.             — Вы правда не обижаетесь? — шёпот. Наконец-то немного успокоилась. — Мне говорили, что это очень вредно, — с каждым словом её щёки становились розовее, а речь — всё более сумбурной. В эту ночь Эви открывалась с новой стороны. — Ну, имею в виду, возбуждаться без правильного финала и… может, есть способ помочь?             — Есть, — кивнул Джейк и достал из кармана толстовки один из пакетиков, оставленных Ханной. — Изучай, потом поделишься мыслями. Фил, ты тоже. Мы приходили сюда ради расследования, правда?       Разбираться с оставленными Ханной заметками прямо в лесу — не лучшая идея. Но тратить время на поездку в безопасное место — бессмысленно. Выбирая между неосторожностью и бессмысленностью, Джейк предпочёл первое — остальные с ним согласились. Оставалось вскрыть третий пакет и приступить к изучению — внутри оказалась такая же старая газетная вырезка, как в первых двух.       «Родственники Линды Саммерс оспаривают заключение полиции. Тело двадцатичетырёхлетней Линды Саммерс было обнаружено в собственной квартире сестрой девушки. По данному факту было проведено расследование. Официальной версией происшедшего является суицид, однако родственники не согласны с этим. «Да, у Линды были травмы, но последние несколько месяцев она работала со специалистом и, по его словам, ситуация становилась лучше с каждым сеансом. Она не могла пойти на это, и я собираюсь отстаивать эту позицию», — рассказала нашему корреспонденту Регина Саммерс, сестра погибшей».             — Не пониманию. Зачем Ханне нужны были заметки о том, кто умер ещё до её рождения?             — Что? — удивился Фил. — В твоей тоже что-то такое?             — И в моей, — прошептала Эви. — Что-то здесь не так. Ханна интересовалась эмоционально нестабильными людьми?             — Нет, принцесса, дело не в этом. Эти случаи похожи. Три человека в разное время ушли из жизни. Предположительно, самостоятельно.             — А связь-то где? Все умирают. Так или иначе.             — Эви, постарайся сохранять сосредоточенность. Не думал, что признаю, но Фил прав. Три человека с проблемами психики посещают психиатра, — Джейк пробежал взглядом по оставшимся заметкам. — По его заверениям, идут на поправку. И после вдруг…       Ногти с трудом сгибающихся пальцев впились в кожу. Ещё одно простое слово, которое он не мог произнести даже после стольких лет. Наклонил голову, притворяясь, что рассматривает заметки, но буквы расплывались перед глазами. Ему и самому бы немного сосредоточенности, но делать замечания всегда легче. Джейк хмурился, пытаясь собраться с мыслями, пока едва не уткнулся носом в колени от сильного хлопка по спине.             — Итак, предлагаю разойтись, подумать об этом самостоятельно и после объединить выводы. Согласны?       Джейк обернулся. Он и не заметил, когда улыбавшийся Фил успел оказаться за их спинами.