***
…В кабинет к Якову я мчалась, словно гепард. Я очень соскучилась по нему. В мыслях витала типично Штольмановская улыбка, свет его глаз и тепло рук. Конечно, мы общались по телефону, но родной голос не даст и трети того, чего приносят личные встречи. Да, я обещала Якову, что приеду на выходной в среду, но не могла удержаться и не сорваться раньше. И сейчас я бежала так быстро, как только могла. Отдышалась у кабинета, набрала код и, поняв, что в кабинете кто-то есть, уверенно зашла. И замерла на месте. Картина, которую я увидела, была слишком неожиданна. Яков разыскивал какие-то документы и стоял спиной ко мне, не видя и не слыша ничего. На месте Коробейникова с видом короля, властелина судеб гордо сидел дух Кирилла Владимировича, закинув одну ногу на другую. Пальцы привычно сжимали в руках прозрачную сигарету. Я механически сжала кулаки. Что ему здесь нужно? Чего он хочет от Штольмана? Я уже говорила Разумовскому, что не стану выполнять его просьбу. А Князь тем временем посмотрел на меня и зло расхохотался. — Убирайтесь отсюда! — проговорила мысленно я, обращаясь к духу. Его смех мне не нравился. Но Разумовскому было все равно на мои слова, он замолчал, а спустя мгновение над головой Якова начала падать полка. — Нет! — закричала я, кинувшись к Якову, успевшему среагировать на мой голос и сделать шаг в сторону. Полка зависла в воздухе. Её успели поддержать Фаина и Платон Николаевич. — Пошёл прочь! — рявкнула я на Разумовского уже во весь голос. — Что с тобой, Аня? — Яков, кажется, уже и забыл, что чуть не получил по голове, осматривая меня. — Ты цела? Я совершенно не так представляла эту встречу. А тут ещё и духи… Платон Николаевич помог призрачной даме поставить полку и провел руками. — Да. Подожди, пожалуйста! Мы не одни, — пояснила я Якову и перевела взгляд на духа Князя. — Прочь! — вновь скомандовала я. Разумовский скривил губы, но противостоять двум духам и одному медиуму сейчас не мог даже он. — Не прощаюсь, — нагло заявил он, снял шляпу и растворился. Вслед за ним, охая и ругаясь, исчезла Фаина, а позже — и Платон Николаевич. А его сын, продолжая меня обнимать, тихо и обреченно спросил: — Что здесь произошло на самом деле? Я вздохнула. Придётся рассказывать все с самого начала…***
…Нет ничего лучше, чем пить кофе с любимым мужчиной! Впервые со времен моего возвращения в Затонск у нас с Яковом совпали выходные. И я наслаждалась этими минутами, хотя кое-что заставляло тревожиться. Мой сон. Я видела дух мужчины, у которого была ко мне, мягко говоря, весьма необычная и столь же невыполнимая просьба. Да и ворошить прошлое Якова мне не хотелось. Лишь одно упоминание о его бывшей женщине вызывало во мне ревность. Меня раздражало, что Нина когда-то дотрагивалась до Якова, держала его за руку, проводила дни и… ночи. Обнимать и целовать Штольмана! От мыслей, что всё это делала она, становилось противно, больно и даже брезгливо. Эти чувства не унимались даже после доводов разума, что Штольман расстался с Нежинской задолго до знакомства со мной. А прошлое есть у каждого, не всегда стоит его вспоминать. Все-таки надо сказать. Я обещала любимому вести себя благоразумно. — Яков, а ты не знаешь, как Нежинская относилась к глиняным горшкам? — с самым невинным видом поинтересовалась я. Штольман чуть не поперхнулся кофе и посмотрел на меня с искренним удивлением. — Никогда ими не интересовалась, — спустя некоторое время ответил он и поставил чашку подальше от себя. Видимо, во избежание. — А тебе зачем понадобилась эта информация? — Мне она без надобности, — честно призналась я. — Но один призрачный господин приходит ко мне уже во второй раз с просьбой найти Нину Нежинскую и передать ей глиняные горшки. Штольман тяжело вздохнул и взял меня за руку. — Меньше всего на свете я хочу вновь встретиться с этой женщиной, — медленно сказал Яков, глядя мне в глаза. Я знала и чувствовала, что мужчина искренен. Порыв ревности, возникающий при любом упоминании Нежинской, пошёл на спад. — Мне тоже не хотелось бы увидеть её вновь, — добавила я, взяв Якова за руку, и озвучила проблему. — Но что в таком случае делать с духом? Отказывать ему нельзя, духи бывают крайне мстительны, но и исполнить его волю мы не можем. Штольман ненадолго задумался, а потом, явно подбирая слова, осторожно пояснил: — Я бы для начала взглянул на эти горшки. Вряд ли Нину заинтересовала подобная вещь, — при упоминании имени бывшей Яков поморщился. — Но если по какой-то причине они ей действительно нужны, то следует осмотреть их внимательно. Там что-то не так. Что может быть не так с обычными горшками, я представляла плохо, но с любимым была солидарна. Нужно разобраться с этой нелепой историей поскорее. И начать следует с вызова духа…***
…В это утро мы в очередной раз проспали. Совместная жизнь с Яковом обладала, пожалуй, единственным недостатком: мы никак не могли утром оторваться друг от друга, чтобы разойтись по разным делам. Мысль о том, что я увижу любимого мужчину в лучшем случае вечером, была невыносимой. Даже от такой необходимой разлуки становилось грустно. Хотя я понимала разумом, что так необходимо, но сердцем хотела быть рядом. Всегда. — И кто придумал эти галстуки? — проворчал Штольман, вручая мне этот предмет гардероба. Лицо мужчины было расслабленным, ему нравилось, когда я завязывала галстук. Делала я это быстро, однако всегда пользовалась возможностью почувствовать ладонью, как напрягаются мышцы Якова от одного моего прикосновения, как чаще бьётся сердце и как сладко целовать после этого любимого. Я любила наши совместные утра, дни, вечера и ночи. — До вечера, Аня! — хриплые нотки в голосе Штольмана сводили с ума. Как же дотерпеть до этого самого вечера, чтобы вновь оказаться рядом? Сегодня у меня слишком много дел, чтобы успеть забежать даже на пару минут в отделение. — До вечера! — я все-таки отпустила любимого мужчину на работу и вернулась на кухню помыть посуду после завтрака. В центре стола стоял ланч-бокс. Ну что это такое-то, а? Схватив коробочку, я в одном халате выбежала на лестничной площадку. — Яша, стой! Подожди! — крикнула я вслед спускающемуся по лестнице Штольману. На мой голос он отреагировал мгновенно: — Аня, куда ты? Простудишься же! Я смотрела прямо в глаза, наполненные любовью, и протянула коробочку: — Вот… Ты забыл. Последний поцелуй, и я остаюсь одна. Ждать своего любимого мужчину…***
…В свадебном салоне мы были уже долго, но пока ничего не могли узнать. Яков примерял очередной фрак и вышел ко мне, немного смущенный, попросив помочь. Я отозвалась с радостью и застегивала непослушные пуговки с неким трепетом. Рука так и норовила сорваться, приласкать и оказаться у самого сердца и задержаться там. Штольман был так близко, и я слышала биение его сердца. И ощущала свое в ответ. Как же горько, как же все-таки больно, что это все не по-настоящему, не на самом деле. Я даже сейчас просто схожу с ума, видя его таким торжественным, таким нарядным и таким трогательным одновременно. Яков смотрит на меня так пронзительно, так ласково, что я всё-таки укладываю руку на его грудь, а вторую запускаю в кудри. Тут же я чувствую, как две желанные руки прижимают к себе. И я краснею, как девчонка-школьница на первом свидании. В этот момент я люблю его так, как никогда раньше. — Определились? — в нашу идиллию врывается негромкий голос продавца. Я не сразу отхожу взгляд и вижу, как на лице Якова мелькает досада. И от этого вдруг становится так светло и хорошо! — Да, это неплохо! — выношу вердикт я, стараясь не путаться в словах. Голову до сих пор кружит от переполняющих чувств. — Теперь давайте подберём платье. Желаете посмотреть каталоги или сами модели на манекенах? Наконец, я вспоминаю, зачем мы здесь на самом деле, и делаю выбор в сторону манекенов. Яков смотрит мне вслед с благодарностью, а меня внутри разрывает от боли. Я сама это предложила, но это оказывается слишком жестоко. Перебирая платья и практически не слушая продавца, меня внезапно накрывает осознание того, что я хочу не просто быть рядом с Яковом, а хочу быть его женой, быть матерью его детей. А ещё мне хочется, чтобы однажды ночью с меня с привычным нетерпением сорвали белоснежное платье… Вот то, с тонкими кружевами, оно такое воздушное и волшебное! — Давайте примерим! — воодушевляется продавец, заметив направление моего взгляда. Я молча киваю головой, потому что перед глазами стоит картина, как бы смотрел на меня Яков, увидев в таком наряде. Это на минуту отрезвляет. Я вспоминаю о нашей задаче и начинаю требовать чуть капризно: — А фата? Я непременно хочу фату! Стеллажи с фатой находятся чуть дальше, и они исключают возможности увидеть то, что происходит у входа в подсобку. Внезапно из-за угла появляется второй продавец и идёт туда, где только что мелькнул Яков. Господи! Этого же нельзя допустить! — Аааах! — кричу я так, что Штольман от неожиданности чуть не меняет направления. — Я забыла про подвязки! — воплю с удвоенной силой и ужасаюсь. Зачем мне подвязки? Традиции со снятием подвязок с невесты я считаю показной пошлостью. Да и в остальном они только мешают… Но сейчас главное отвлечь внимание продавца, который качает головой и лишь уточняет детали. Я облегченно выдыхаю, пытаясь вспомнить, что ещё нужно невесте, кроме нижнего белья и букета. Хорошо, что в магазине только два продавца! И, кажется, обоих удаётся занять делом. А я пока предоставлена самой себе. И против воли опять начинаю представлять, как отреагирует Яков, внимательно разглядев этот наряд…***
…День рождения Якова было решено отмечать в кафе близким кругом: его подчинённые и их спутницы. Вообще Штольман не любил пышных торжеств и обычно ограничивался лёгким застольем, но я настояла на более масштабном праднике. Я искренне не понимала: почему Яков не хочет получать радость от этой весёлой встречи? И, конечно, мне хотелось повидать тех людей, которые были для меня по-своему дороги. Лишь ближе к самому торжеству я осознавала, что становлюсь заложником собственных идей. Организовывать мероприятие на расстоянии оказалось не всегда легко, а вырваться в декабре на несколько дней в Тверь, чтобы и повидаться с любимым, и успеть в нужные места заглянуть, было уж совсем не просто. Осложняло ситуацию ещё и то, что день рождения Штольмана выпал на начало зачетной недели. Я с трудом перекроила расписание зачётов, чтобы на полтора дня вырваться к жениху. Оставалось совсем немного: зачёты, экзаменационная сессия, последние документы, и я окончательно перееду к нему. Слава богу, мои планы вызвали одобрение в семье. Моя мама перестала столь категорично относиться к моему выбору, а отец изначально не возражал против кандидатуры Штольмана мне в мужья. Возможно, произошедшая недавно история расставила все по местам. И сейчас я была абсолютно счастлива. Я сидела в окружении прекрасных людей, чувствовала, как привычно и требовательно рука Якова прижимала меня к себе. Но у меня был заготовлен ещё один сюрприз. Не только для моего любимого мужчины, а для всех, кто здесь сегодня собрался. Начать этот сюрприз было поручено Валентине Ульяшиной, чья свадьба все-таки состоялась благополучно, вопреки общим тревогам и переживаниям. Она одна из всех нас умела играть на гитаре, причём играть превосходно. — Яков Платонович, разрешите вас поздравить с днем рождения! Желаю, в первую очередь, семейного счастья… За столом поднялся одобрительный гул. Я смущённо улыбалась, а Яков лишь прижал меня крепче и взял за руку. От нежного прикосновения по телу разлилась дрожь. Я никогда не смогу спокойно относиться к его ласкам. — Благополучия, и чтобы на службе все истории заканчивались мирно! — продолжила Валентина. — Ура! — подвёл итог Михаил Ульяшин и первым поднял бокал. — Да подожди! — мягко осадила его супруга. — Это не все. Девочки, давайте! Слаженный женский батальон, состоявший из меня, Валентины Ульяшиной, Вероники Желбенс, Ксении Минюковой и Ольги Трегубовой встал из-за стола и прошёл впереди на сцену, имеющуюся в кафе для подобных мероприятий. Валя взяла в руки гитару, я села за синтезатор, и мы затянули песню. «У всех моих друзей есть разные причины, И куча важных дел зовёт в дорогу их, Ведь все мои друзья — серьёзные мужчины, И небо я прошу хранить друзей моих. Ведь все мои друзья — серьёзные мужчины, И небо я прошу хранить друзей моих. У всех моих друзей есть праздники и будни, Нелёгкая судьба и разные пути, Но друг для друга мы давно родные люди, Улыбок наших встреч светлее не найти. И это на планете всех касается, Нам есть, за что судьбу благодарить, Когда серьёзные мужчины улыбаются И могут несерьёзно говорить. Для всех моих друзей любовь — не просто слово, Вообще друзья мои так бережны к словам, Но в трудный час плечо подставить все готовы, За это я скажу, друзья, спасибо вам. Но парус и плечо подставить все готовы, За это я скажу, друзья, спасибо вам. Нам каждый день с утра друг другу удивляться, С Отчизной пополам судьбу свою делить, Сегодня, как вчера, и дай нам бог, чтоб, братцы, Не затупить пера и сердцем не остыть. И это на планете всех касается, Об этом так приятно говорить, Когда серьёзные мужчины улыбаются, Нам есть, за что судьбу благодарить». Спиной я не могла видеть эмоций присутствующих, но ощущала непередаваемое тепло и благодарность. Мы пели от души. И были рады, что когда-то выбрали именно этих мужчин. Справедливых, добрых, надёжных. На них можно опереться и спрятаться за их спину. В нужный час подставить свое плечо и шагать в ногу. Им можно доверять, и нужно не разбить их доверия. Ведь при всей внешней силе они отдавали нам свою душу и сердце, которые мы обещали хранить и оберегать. Поливать любовью, удобрять нежностью. Скрашивать каждый миг и идти вместе: рука об руку, сердцем к сердцу. Я люблю тебя, Яков. Я люблю вас всех, дорогие мужчины! Спасибо вам за то, что приносите в нашу жизнь!..***
…В этот раз в Затонск я приехала одна. Впервые после нашей свадьбы мы с Яковом расстались на неделю. Шёл четвёртый день разлуки, а мне от тоски хотелось выть волком. Поэтому я с огромной радостью приехала домой на защиту диплома своей студентки и планировала задержаться здесь до возвращения мужа. Физическое состояние было подстать моральному. Я сильно волновалась за выступление своей первой дипломницы, кажется, больше неё самой. Ещё в аудитории сильно не хватало воздуха, голова кружилась от духоты и волнения. Как у меня хватило сил достойно выступить и рассказать все самое хорошее о своей студентке, не знаю. Но после этого я все же вышла на воздух, в зону зелёных насаждений рядом с университетом. Дышать сразу стало легче. За мной выбежала сердитая Галина Дмитриевна. — Аня, почему Вы приехали? Предупредили бы, Вас подключили бы дистанционно к заседанию! Совсем себя не бережёте! Я посмотрела на бывшую начальницу с недоумением. Слышать от неё такое количество упрёков было непривычно. — Все в порядке, Галина Дмитриевна! Небольшое недомогание, ничего больше, — пробормотала я. — Такое небольшое, что лицо очень похоже по цвету на вон ту ёлочку! — покачала головой преподаватель. — И давно у Вас это недомогание? Я призадумалась. В последние три недели эпизодически возникала то изжога, то тошнота по утрам. Духоту я совсем перестала переносить, стремясь в прохладу. Иногда кружилась голова. Всё это я списывала на волнение перед разлукой и активную деятельность на рабочем фронте, ничего необычного. — Недели три, — честно отозвалась я. — Да не волнуйтесь так за меня, скоро пройдёт. — Месяцев через восемь обязательно, — кивнула Галина Дмитриевна. Через… восемь месяцев?! Это же… Получается… От свалившегося осознания я на какое-то время потеряла связь с реальностью, вцепившись в ближайшую березу, чтобы не упасть. Ноги не слушались, а я пыталась понять, чувствую ли что-то внутри себя новое. Пока нет. Но все признаки действительно сходились! И моё недомогание, и неспособность видеть духов, которая пропадала у всех женщин нашего рода в случае беременности. Я стану мамой! А Яков — отцом! Какое счастье! Как здорово! Надо ему позвонить, сказать обязательно… Хотя нет. Скажу, когда вернётся. Я должна видеть его глаза в это время. А пока я могла только обнимать ствол дерева и улыбаться, понимая, что с этого момента все изменилось. Жить, как раньше, больше невозможно…***
Спящая девушка неосознанно положила руку на живот и улыбнулась. А затем немного поежилась, поправляя одеяло во сне. — Отдыхайте, Анна! — прошелестел дух Платона Штольмана. Теперь его задача усложнялась. Беречь нужно было двоих: и сына, и его девушку. За какой-то месяц эти двое стали единым целым. А от сердца Мироновой тянулись вдаль уже окрепшие и набравшие силы голубые нити…