Не делай зла – не будешь в вечном страхе. Шумерская пословица
Глава 1. Какколуккия
Мысль превозмогает любую тайну.
Судьба превозмогает любую мысль.
Дневник Намтара, запись 1
***
Острая тишина резала слух. Бесконечные лихие удары сердца, пытавшегося вырваться наружу, делали ему больно. Он уже не хотел жить, хотя успел пройти всего лишь несколько шагов. У него в голове вертелся один вопрос: куда эти шаги? Навстречу чему или прочь от чего? И почему светит это бесполезное солнце? Его лучи не грели, они лишь притворялись, что могут дать ему тепло, которое так напоминало ему о потерянном счастье. Потерянном навсегда. А может он его и не обретал? Может, и не было ничего? Всё это ему просто привиделось, да! Всего лишь глупый сон. Сон, который невозможно забыть. И невозможно придумать. Тишины не было. Ничего не было. В его душе были лишь бессмысленные пустота и боль, сдавливавшие его снаружи. Монотонный гул звенел в его ушах. Это были звуки природы. Такие прекрасные, ласкающие любой слух и радующие кого угодно. Но только не его. Противный гул, состоящий из шелеста листьев, утренних криков птиц, заставлявший повиноваться немому голосу, которым говорила природа, пробуждавшаяся ото сна и радующаяся новому дню, будто новой жизни, лишал жизни его самого. Он чувствовал себя просто лишним. Не только здесь. Везде. Где угодно, куда бы ни ступала его тяжёлая трясущаяся нога. Удивительно, как быстро жизнь пошла на попятную, уступая место душевным мукам, которые словно бы пытались прикончить Принца. Жизнь, которой всё здесь дышало, ушла из его души вместе со всей радостью. Даже из самых потаённых уголков. Он уничтожил её сам секунду назад. В последний раз он глянул в её чёрные глаза. Он любил их. И ему навсегда запомнится эта секунда. В ней было всё: удивление, любопытство, может даже желание задержать его. Но зачем? Знала ли она, зачем он пришёл к ней в эту ночь? Чтобы вернуть кинжал? Он мог оставить его у себя или попытаться уничтожить. Он шёл, чтобы увидеть её. Пустая бессмысленная надежда манила его, лишая воли и разума. Повинуясь сердцу, он бежал к ней. К этим желанным глазам, которые он, кажется, знал и любил всю жизнь. И наверно никогда не забудет. Но и никогда не увидит. Никогда! НИКОГДА! Не в силах совладать с собой он закричал. «Она услышит…» – подумал Принц, а спустя секунду словно бы ответил самому себе: «Пусть слышит – что с того?» Его тянуло обратно. Казалось, даже сердце бьётся так бешено, что тянет его вверх. Встать, оторваться от боли, что за мгновение вросла в него, как вековое дерево врастает в землю. Да, именно! Он чувствовал себя безжизненным деревом. Сухим. Мёртвым. А его чувства – это всего лишь капли дождя, до которых ему нет дела. Древо уже никогда не зацветёт вновь. Принц понимал, что ему надо идти дальше. Прочь отсюда, прочь от боли. Но она была повсюду, как ветер, чьи обжигающие порывы обвивали его шею, превращаясь в удавку, которая не душила, а лишь мучила его. Неужели его ошибка неискупима? Он спас сотни жизней, он избавил тысячи людей от мучений. А что он получил взамен? Он получил всю эту боль в подарок. Весь мир вокруг него померк и, казалось, даже его глаза сделались из голубых серыми. Потерян… Потерян навсегда! Маленькая песчинка, затерявшаяся в пучине. И нет пути назад. И нет пути вперёд. Можно лишь разве что остаться здесь и дожидаться смерти. Может она будет избавлением? Достаточным наказанием за его ошибку? А, может, нет искупления? Непростительная ошибка? И вечное наказание. Жизнь в боли. Смерть в муках. И никакого покоя после? Никогда… Это слово вертелось у него в голове против его желания, он ненавидел его. Он ненавидел себя. Обезумевшими глазами он метался по сторонам и, попадись ему кто-нибудь, – он попросту схватился бы за оружие и убил. Неважно кого и зачем. Просто убил. Прилив гнева заставил его встать и побежать куда-то, не разбирая дороги, не думая ни о чём. Ему хотелось добежать до края света и спрыгнуть с обрыва, лишь бы заглушить этот беспощадный поток мыслей. Может быть, там он обретёт свой покой? А что если эта бездна бесконечна? И он обречён на эти вечные муки, будучи даже не вправе распорядиться своей собственной жизнью. Вечно падать, лететь в пропасть, но так и не разбиться. А может нужно забежать ещё дальше? За край времени? Проплыть против течения и окунуться в первородную тьму, из которой вышло всё, и в которой нет ничего? И тогда не станет его, не станет мучений. Получится будто бы он и не существовал в этом мире никогда. Способен ли человек на такое? Принц, вдруг, споткнулся и со всего маху упал на землю. И даже тут всё было против него. Он почувствовал, как нывшее колено получает новую порцию боли. Как рука задевает о непонятно откуда взявшийся остроугольный камень. Как рвётся кожа. Как грязная сырая земля забивается в рану. Рука проскальзывает, и он врезается лицом в острую сухую траву и та режет ему лицо, оставляя множество тонких красных полос на нём. Гнев превратился в бессилие, потом в ещё один крик, но по сравнению с предыдущим, этот был просто шёпотом. Принцу казалось, что его словно бы разделили надвое. Он чувствовал себя целым только рядом с ней. Шаг назад, секунда безразличия и падение. Это было ещё хуже тех мгновений перед её смертью. Те глаза любили его, но тогда ему пришлось с ними попрощаться. А минуту назад она будто бы умерла во второй раз. Но его вторая часть словно бы до сих пор оставалась где-то там. Им овладевало оцепенение. Принц не мог двигаться. Всё самое худшее и страшное, что он испытал в своей жизни, соединилось в нём сейчас. Ему хотелось рыть землю, на которой он лежал. Беспощадно бросать комья земли в себя самого. В деревья, что радостно шелестели на ветру вокруг него. В ненавистное солнце. В каждый уголок своей души. Может так ему удастся задохнуться и избавиться от мучений?! Гадкое солнце! Он желал ему смерти… Смерти всему живому. Весь мир был ему ненавистен. Он готов был вскочить сейчас и разрубить всё, что попадётся ему под удар меча. Песок, которого он касался лицом, он был готов крошить зубами в пыль. Принц закрыл глаза. Перед ним проносились моменты из его жизни – многие из них были счастливыми. Когда-то были. Сейчас он был готов схватить любой из них в руки, не раздумывая разодрать в клочья и развеять по ветру. Не в силах сделать этого, он отчаянно бил кулаком по земле. Ещё одно противное чувство пропитывало его – он чувствовал, что ему хватит сил оставаться в сознании ещё не один час, а может даже не один день. Он не мог просто дождаться ночи и спастись сном. А если бы и мог – это было бы не спасение, а очередная мука. Ещё один безжалостный удар судьбы, которая хлыстом била его по бокам, по спине, по всему телу вместе с ненавистным смеющимся светом. Конец жестокости. Конец гневу. Принц почувствовал, как со случайным резким выдохом он потерял его весь. В нём осталась любовь, но она не грела – она ранила. Она убивала. Медленно, мучительно, почти бесконечно долго. Так, как не может ни один, даже самый жестокий убийца. Он сам был своим убийцей. Он построил здание своей жизни, увенчав верхушку собственной смертью. Любой шорох сейчас он воспринимал так, будто над его ухом палят тысячи самых мощных пушек. Он в точности знал, за что ему достаются все эти муки, но не переставал задавать себе один и тот же вопрос: «За что?» Неужели никогда? Даже секунды? Даже жалкого мгновения счастья? Огромная стена между ними, через которую ему никогда не перебраться. Не взбежать, не перелезть. И даже не разрушить. Абсолютный монолит, любое прикосновение к которому рвёт на куски и без того погибающее сердце. «А может?» – подумалось ему. Принц вскочил с земли, выдернул из ножен свой меч, развернул острие к себе и, глубоко вздохнув, закрыл глаза. Так просто. Один резкий удар в трепещущее сердце и конец мучениям! Но, может, что-нибудь ждёт его дальше? Или же будет ещё хуже, чем сейчас? Хотя как может быть хуже? Такую боль уже ни с чем нельзя было сравнить. Он был на пределе. Прошло около минуты и Принц, будучи не в силах сделать последнее движение, опустил руки и выронил меч. Он не может убить себя. Глупое чувство – ему казалось, будто ещё не пришло его время. Будто кто-то стоял рядом с ним и говорил что делать. Почему это не может быть она?! Что было бы, если бы она оказалась рядом? Та Фара, которую он полюбил. Милое, прекрасное лицо. Знакомое… Нет! Её здесь не будет. Он потерял её навсегда. Он сам ушёл, бросив на прощание шутливую фразу с этим странным словом. Ему почему-то захотелось во всю силу голоса взреветь «Какколуккия!». Но вместо этого из горла вырвался хрип, смешанный с набором едва различимых звуков. И, конечно же, ничего не произошло. Как бы ему сильно ни хотелось этого, слово оказалось совершенно бесполезным. Дрожь охватила всё его тело. Хлыст, бивший его каждую секунду, ускорялся и ускорялся. А Принц не мог ответить, не мог прекратить страдания. Он мог только усилить их. И даже если он не хотел этого, всё происходило само собой, будто кто-то давно всё решил за него и просто бросал в него острые камни, которые разрезали его душу, впуская туда холодный ветер отчаяния, превращая сердце в такие же острые осколки, испачканные в крови и боли. И самое ужасное чувство, с которым Принц смирился почти сразу же, но оно пугало его – он и не хочет ничего забывать. Будто это не кто-то, а он сам кидает в себя эти каменья. Радужная полоса в его душе сейчас превращалась в сплошное чёрное пятно, растекающееся по нему, по его венам вместе с кровью, а может и вместо неё. Принц тяжело и прерывисто дышал. Безумные зрачки бегали из стороны в сторону, в надежде уцепиться хоть за что-нибудь, отвлечься хоть на секунду. Он ненавидел себя, за то, что несколько минут назад он стоял перед Фарой, смотрел ей в глаза и был на вид совершенно спокоен. Почему так? Почему он не мог показать ей свою боль, свою любовь? Он лишь стоял и улыбался. Впрочем, может быть, он всё сделал правильно? Ведь попросту и не было другого пути. Но он всё равно ненавидел себя. Не мог найти никакой причины своих мук, кроме как в себе самом. И Принц чувствовал, что, какими бы сильными они ни были, эти страдания не убьют его. К своему сожалению он оказался сильнее их. Но, как вода точит камень, так и они будут терзать его всю оставшуюся жизнь. Он нещадно рвал свои потрёпанные рукава – хоть какой-то выброс энергии, скопившейся в нём. Но кажется, это совершенно не помогало. Принц казалось, будто это лишь повод облегчить страдания и отложить поиск нового пути. Если он остаётся жить – ему от этого никуда не деться: ему придётся искать новую дорогу. Может быть, ему придётся прорубить новую тропу в своей душе, но на месте стоять у него не получится. Однако и старый путь забыть он не сможет. Ни забыть, ни выкинуть – он будет манить его вечно. Принц подобрал брошенный меч, вложил его в ножны за спиной и тоскливо побрёл, озираясь по сторонам. Наверно это мимолётное спокойствие, спустившееся на него, было лишь небольшим перерывом, будто кто-то сжалился над ним и дал передохнуть перед очередной бурей. Чувство свободы. Оно растекалось по его телу как яд. Кто-то отравил его, добавляя боль к каждому движению, к каждой мысли. Зачем она, свобода? Он не мог найти ответа. Она просто была, существовала в его жизни. Бесполезная, ненужная. Огромный пустырь под небесным сводом. Он волен как птица. Но он не испытывал ничего, кроме разочарования. Принц никогда не справится с этим чувством в груди. Боль, такая, словно его чего-то лишили, спрятали в недоступном месте и не собираются возвращать. И взамен оставили лишь пустоту. Его глаза безразлично смотрели на небо. Всё произошедшее на балконе превратилось в его сознании в какую-то вспышку, сжалось в одну точку. И эта яркая вспышка мелькала перед его глазами вновь и вновь. Почти не переставая, настолько часто, что превращалась в поток яркого голубого света. Принц где-то в глубине сознания, которое сейчас почти не работало, понимал, что он бредит. Реальность смешалась с чем-то ещё. Ему казалось, что он сходит с ума. И с каждой секундой ему только хуже. Теперь все эти секунды принадлежали ему. Эта и та, что за ней. И десятки следующих. Сотни, тысячи, миллионы. Как капли дождя, они бесконечно будут сыпаться на него безжалостным потоком. «Если бы я мог!» Жизнь окончательно потеряла свой цвет. Пятно… огромное, чёрное пятно. Теперь его не смыть. С ним придётся жить. Им придётся жить. Как же трудно сражаться с самим собой. Не в силах остановить поток тёмных мыслей, разрывавших его разум, Принц желал лишь одного – погрузиться в прохладное озеро, так, чтобы они замедлились и застыли хоть на мгновение. Ничего подобного он не испытывал за всю свою жизнь и ни за что бы не поверил, что чувства и мысли могут причинять боль сильнее самой глубокой раны. Принц буквально не находил себе места, не видел никакого выхода. И оттого, как бы в противовес всему этому, он придумал это озеро, что погасило бы его мысли. Он даже не знал, как оно может выглядеть, должно ли оно вообще быть из настоящей воды или же его попросту не может существовать, во всяком случае, в этом мире. Возможно, оно могло бы повстречаться ему в мире чистых идей, где мысли материальны, а тел вообще не существует. Но он с упоением представлял, как погружается в него, время останавливается, мысли уходят прочь и всё вокруг превращается в молчаливую, бескрайнюю безмятежность. Тишина застилает не только всё вокруг, но и воцаряется внутри его головы и он не помнит и не слышит ничего. Его перестаёт волновать что-либо, хотя бы на несколько жалких секунд. Понимая, что он не видит никакого выхода, Принц остановился и вдруг ещё раз вспомнил слово, о котором ему рассказала Фара: – Какколуккия, – произнёс он чуть слышно, на этот раз совладав со своим голосом. И, не успел он договорить, как почувствовал, что его тело обволакивает приятная прохлада воды. Лесное озеро взялось из ниоткуда, и он даже не помнил, как оказался в нём. Он словно бы провалился во времени. Что, если он просто нашёл его и нырнул, но не сразу почувствовал его живительное действие, а какое-то время ещё оставался в плену собственных мрачных мыслей? И никакого чуда не происходило, а он лишь потерял их связность? В любом случае, погружение с головой в эту прохладу наконец-то дало ему то, чего он так жаждал – свободу. От самого себя, от обстоятельств, от совершённых ошибок. И ненадолго даже от чувства утраты чего-то важного и очень сильного. Пожар его мыслей был погашен, до самого последнего уголька. Он ещё разгорится вновь, с удвоенной силой, что будет вновь сводить Принца с ума, но только не сейчас. Он вдруг получил ответы на все вопросы и почувствовал гармонию с самим собой. Видимо, его разум просто не мог больше выносить эту пытку и просто сдался. И Принц просто висел в воде, ничего не видя и не слыша.***
Выйдя на берег, он ощущал себя словно бы другим человеком. Принц сбросил тяжкие оковы и наконец-то осознал одну простую мысль: ничего, по сути, не произошло. Не было реальным, в итоге. Только его воспоминания хранили ту действительность, о которой он безмерно сожалел ещё несколько мгновений назад. Но теперь он осознавал, что его отец жив, а сам он может не совершать роковой ошибки во второй раз. И это даже радовало его. Он старался больше не думать о Фаре. Ему удалось вернуться в лагерь тогда, когда никто ещё не заметил его отсутствия. Персидское войско уже начинало готовиться к битве, но сигнала всё не поступало. Неужели визирь обманул их? Туаммак распорядился выставить дозор вокруг лагеря и ждать. Без сигнала переходить в атаку не было никакого смысла. Прошло несколько дней, но ситуация так и не изменилась. Войско Шахрамана никак не выдавало своего присутствия, но продолжало ожидание ещё несколько дней, прежде чем на военном совете было принято решение отступить и возвращаться в Персию. Путь войска по-прежнему пролегал через Азад – Шахраман и его военачальники очень заботились о своих армиях и хотели дать солдатам возможность отдохнуть и залечить раны. Несмотря на скромный успех похода, Шахраман считал, что в состоянии задобрить Рифата и преподнести ему достаточно даров и сокровищ. Принц же с облегчением покинул Индию вместе с войском, зная, что Песков на этот раз нет поблизости, и они не смогут нанести никакого вреда. И он не имел ни малейшего понятия о том, как сложится теперь его судьба. Впереди было огромное поле возможностей, он вернул себе нормальную жизнь, хоть и был уже совсем другим человеком. Всю обратную дорогу Принц пробыл словно бы в забытье, почти не разговаривал с отцом и вообще с кем бы то ни было – он боялся нарушить приятное чувство пустоты и тишины в голове. Тяжёлые, мрачные мысли ещё вернутся к нему – в этом он даже не сомневался – и потому пользовался моментом, наслаждаясь этой безмятежностью.Глава 2. Новые вопросы
Прошло всего лишь несколько часов с тех пор, как я написал в этой книге первое слово, а я уже чувствую, что одержим ею! Если бы не сильная головная боль, от которой всё перед глазами стало расплываться, я бы даже не делал перерыва. Мыслей в моей голове за всю жизнь накопилось достаточно. Лучше было бы поделиться ими с заинтересованными людьми, но, боюсь, таковых не найдётся. Мой сын, Нергал, моя единственная надежда, вряд ли будет меня слушать. Особенно после того, что произошло между нами только что. Наши отношения нельзя назвать враждой, но и на дружбу отца и сына они уже не похожи. Я, по-отцовски, был готов простить его и даже притвориться, что признаю свою вину. Но, этим я сделал только хуже. Теперь он злится, понимая, что неправота остаётся за ним, а он не способен открыто это признать. Ещё больше его раздражает то, что я на грани смерти, а он всё так же ругается со мной, не стараясь ничего исправить, хотя, пожалуй, самое время. Молодой и горячий, он не в силах признаться в первую очередь себе в своих ошибках. Конечно же, я не держу на него зла и обиды – это попросту глупо и не по-отцовски. Уверен, он тоже не злится на меня, хоть и пытается всячески показать это. Пройдёт время и всё будет по-другому. Но и меня уже не будет. Жаль, что он не разделяет моей веры в совершенство смерти и неотвратимости судьбы.Дневник Намтара, запись 2
***
С момента возвращения из Индии Принц постоянно чувствовал, что его что-то гнетёт. Сны его были тревожными, порой он чувствовал неподдельный ужас. Объяснения этому он не находил. Это явно не было связано с потерей Фары – он чувствовал, как к нему подбирается тьма. Он не понимал её природы, не представлял её формы, но чувство было таким, что каждую секунду казалось, что сейчас что-то произойдёт. Кроме страха Принц испытывал ещё кое-что – то самое чувство, в первые мгновения после открытия Песков Времени. То, как они проникали в него, вытаскивая на свет что-то из самой глубины души. Что-то тёмное, холодное… То, что захватывает его изнутри, подчиняет своей воле, словно какое-то чудовище, которое росло внутри него. Он помнил слова Фары, как она говорила, что внутри Песков живёт ужасный зверь. Быть может, это он поедал его изнутри? Лишал привычных чувств, менял характер, подменял ощущения и вселял постоянную тревогу? Что, если это обычный отпечаток для человека, близко столкнувшегося с Песками? Почему тогда он не превратился в монстра в ту злосчастную ночь? Не превращается ли он в него сейчас? Так много вопросов преследовало Принца. Иногда они как рой ос налетали на него и оставалось только бежать. Во снах этот рой соединялся в тёмное пятно и преследовал Принца повсюду, укрыться было невозможно нигде. Секунда передышки – и снова бегство. И самое главное – Принц не знал, что с этим делать. Он так мало знал про Пески, он совершенно не понимал их природы. Единственный человек, который имел представление о них – умер. Визирь-предатель, Амар, убитый рукой Принца. Ему была доступна даже магия Песков, он что-то знал о кинжале. Может быть, он даже представлял, откуда взялись эти самые Пески и как они оказались в сокровищнице индийского Магараджи. Пожалуй, был ещё один человек – отец Фары, кто мог бы пролить свет на все эти вопросы. Но поговорить с ним было просто невыполнимой задачей. После несостоявшейся битвы за город персы ушли из Индии, но противостояние не закончилось. Два государства были в состоянии постоянной войны, хотя прямых стычек было мало. И Магараджа предпочёл бы умереть, нежели рассказать нечто столь важное и сокровенное врагу. Перебирая в голове всевозможные варианты, Принц день ото дня не мог нормально уснуть, его мучали головные боли. А самым печальным было то, что он не мог ни с кем поделиться. Его приняли бы за сумасшедшего, ведь история, которую он мог поведать, была настолько невероятна, что в неё никто в здравом уме и не поверил бы. А его отец не видел сына в бою и не знал, на что он способен. Порой Принцу начинало казаться, что всё это действительно было лишь сном и ничего не происходило на самом деле. Но этого не могло быть! Он не хотел верить в такой вариант событий. Человек – существо, устроенное очень странно. Казалось бы, Принцу удалось буквально выйти сухим из воды, исправив грандиозную ошибку. Ему стоило бы поскорее всё забыть, как дурной сон и радоваться нормальной жизни. Да, ему придётся смириться с одной неизбежной потерей, но, по крайней мере, она хотя бы жива! Взгляд Фары перед смертью запомнится ему навсегда. В нём не было обвинений или обиды. Лишь пронзительная печаль, смирение перед неизбежностью и безмерное сожаление о том, что всё закончилось именно так. Теперь же их нет, его Фара действительно умерла. И от всех этих событий у Принца остались лишь гнетущие воспоминания. Дни, которых никогда не было, превращали реальность в дурной сон. Такой, от которого он мог забыться лишь сном настоящим, в те редкие ночи, когда ему удавалось уснуть. Но и тут его преследовали воспоминания. События перемешивались в странную массу из противоречивых и словно бы поддельных образов. Лишь одно из них было настоящим, таким, каким Принц его запомнил: странное видение, которое открыло ему песчаное облако на балконе, возле тронного зала Рифата. Но он не помнил его. Каждый раз, когда Принц входил в это облако, он мгновенно просыпался, и это ни на шаг не приближало его к разгадке. Забытое видение казалось Принцу важным ещё в Азаде, оно давало какую-то странную надежду, он искал в нём ответы, а смутные образы сулили решение всех проблем. Каким-то чудесным образом оно должно было всё объяснить, соединить все нити и события воедино. Сейчас же жажда этого знания усилилась трёхкратно и глодала Принца день ото дня. И сильнее всего его мучила кажущаяся близость разгадки, стоило только протянуть руку, нащупать дорогу в пустоте и вот он, ответ! Но ничего, кроме странных оранжевых пятен и дрожащего воздуха он так и не мог вспомнить. И, на самом деле, он всё больше отдалялся даже от тех жалких обрывков воспоминаний, что были у него об этом видении. Он забыл о том, что видел какой-то фонтан, чьё-то лицо и помнил лишь о том, что каким-то чудесным образом Пески вылечили его раны. Зная их истинную сущность, сейчас он считал это невероятно странным и непонятным. Но, как бы это ни было неприятно осознавать, окажись у него сейчас кинжал, он мог бы хотя бы попытаться вспомнить ещё что-то. И тогда, получилось бы, что Пески принесли бы ему пользу? Все его мысли сводились лишь к одному – он должен как-то вернуть всё назад ещё раз. Он должен найти способ снова воспользоваться Песками и, уже зная, что его ждёт, попытать удачу вновь! Безумная идея, которая ему совершенно не нравилась. Но, чем сильнее он гнал её прочь, тем крепче она въедалась ему в голову. А меж тем, у него не было вообще никаких зацепок. Лишь странная книжица на неизвестном ему языке. Ни один из учёных мужей во всём Вавилоне не смог подсказать Принцу, что же в ней написано и что за странные символы были изображены на первом и последнем её листах. На первом было три вытянутых треугольника, напоминавших элементы письменности – клинья, подобные выдавленным палочкой на табличке, – которые были обведены широкой круглой линией. Поверх линии было нарисовано два небольших кольца и весь символ был как бы прошит вытянутым знаком, вроде шпиля или гвоздя. Второй же изображал полумесяц, концами повёрнутый вниз, над которым был расположен небольшой круг. И оба совершенно никак не проясняли ничего, связанное с происхождением самой книжицы и написанным в ней. Долгими вечерами, а порой и ночами, когда бессонница одолевала его сильнее обычного, Принц рассматривал её страницы, каждый символ, искал хоть какую-нибудь зацепку, маленькую подсказку. Но тщетно – таинственные записи продолжали упорно молчать. По стилю написания они напоминали чей-то дневник или краткую летопись. Или, может, корабельный журнал. Но, пожалуй, в последнем случае, бумага неизбежно была бы в пятнах от солёной воды, однако страницы были чистыми. Они даже толком не истрепались, и лишь пара уголков замялась, видимо от длительного ношения в кармане. Единственное, что знал о ней Принц, это то, что она принадлежала визирю, хотя и не представляла для него большой ценности – он даже не пытался вернуть её себе. Хотя, может быть, лишь оттого, что уже знал её наизусть? Но она не была похожа на книгу заклинаний или ритуалов – записи были слишком пространными, разделёнными на крупные блоки, которых Принц насчитал около сотни. В начале этих записей было две строки, которые были почему-то перечёркнуты. Последней же значимой деталью в книжице было то, что перед изображением второго символа было вырвано две страницы. Сделано это было достаточно аккуратно, но всё же не настолько, чтобы не заметить этого при внимательном изучении. Какую правду хотел скрыть некто, сделавший это? Что если на них был ключ ко всем этим записям? Всё это вновь напоминало Принцу об утраченном, забытом видении – он возлагал на него те же самые надежды. Он ожидал, что оно объяснит все остальные события тех дней, которые для него были такой же загадкой. А между тем, по прошествии времени и по мере того, как Принц вспоминал и осмысливал всё произошедшее, вопросов у него появлялось всё больше. Его путь от тронного зала был наполнен множеством странных встреч, необъяснимых происшествий и не слишком приятных сюрпризов. Пески сами по себе вызывали меньше всего вопросов – их природа была более-менее понятна Принцу, он прочувствовал её сполна, вкусил сладкий плод запретного знания и горечь от потери всего важного и дорогого. Но то, как они влияли на других людей и какие события они порождали… Многое просто не поддавалось никакому объяснению. Например, откуда визирь знал так много о Песках, почему они слушались его, признавая хозяином? Чего он хотел достичь, повелевая ими, пойдя на такие разрушения и жертвы? Или это Пески управляли им, лишив собственной воли? Принцу была крайне неприятна такая трактовка мотивов Амара. Он был кем угодно, но не жертвой обстоятельств. И всё же, подобный вариант не был абсолютно исключён. Принц также отмечал, что большой удачей было то обстоятельство, что кинжал так и не попал в руки визирю – очевидно, без него он не мог воспользоваться и половиной могущества Песков Времени. Он определённо не случайно так страстно желал заполучить его. Что бы произошло тогда? Хотя, пожалуй, ответа на этот вопрос он вообще не желал знать. Но, хоть Пески и умели лишь отбирать жизнь, один раз произошло и нечто совершенно иное – Эссен, который был убит на глазах у Принца, внезапно ожил! Но он перестал походить на самого себя, с ним явно было что-то не так! Их схватка была очень странной, он не говорил, как обычно прямолинейно, а наоборот, сплошными загадками и недомолвками. Что это вообще было такое? У Принца даже не было времени спросить его о чём-нибудь. В тот момент его разум больше занимала Фара и то, что произошло между ними полчаса назад. Его одолевали странные видения, подозрения. Она просто исчезла, вместе с кинжалом, и они даже не успели объясниться. Что из всего случившегося вообще было реальным, а что нет? Он запомнил лишь её весёлую улыбку и нежный поцелуй – неужели они были ненастоящими? И только теперь, обдумывая случай с Эссеном, Принц вспоминал, что тот тоже говорил о Фаре. Несмотря на все сопутствующие странности, это было вполне в духе Эссена – открыто высказывать недоверие к возможному врагу. Принц тоскливо вглядывался в красную пустыню, окрашенную закатом. Он знал, что впереди у него очередная бессонная ночь, новые блуждания в лабиринтах собственной памяти. Он был пленником собственного разума, прошлое (если можно его было так назвать) довлело над ним. И раз за разом он не находил ответов, а лишь закапывался всё глубже, находя в своих воспоминаниях новые детали. И со временем он даже перестал понимать, были ли они правдивыми? Единственным ответом на всё могло быть лишь… повторение этого кошмара. Теперь эта мысль уже не казалась ему столь отталкивающей и нелепой. Он цеплялся за неё, как за спасительную тростинку, зная, что на утро, после непродолжительного и беспокойного сна, он вновь отринет её. Уже в который раз. Скорее всего, Пески поглотили Эссена, может не полностью, но превратив его в одно из этих чудовищ. Но почему же в чудовище не превратился он сам? Иногда ему казалось, что Пески так глубоко внутри него, что он ничем не отличается от песчаных монстров. Тьма поселилась внутри него и не ушла обратно даже после запечатывания Песков Времени. Для чего вообще кто-то создал их? Ведал ли он, что породил? Может быть, он искал вечной жизни? Что ж, в таком случае, достигнутый им результат оказался несколько отличным от желанного. Вечная, но вот жизнь ли? Какая радость коротать вечность, будучи песчаным чудовищем? Которое, как Принц успел убедиться, может в любой миг рассыпаться в пыль. Вечными были только сами Пески, но стать их частью вряд ли было завидной и желанной участью. И в итоге, пусть и созданные ради благой цели, Пески сеяли вокруг лишь смерть и разрушение. Интересно, что станет с миром, если они поглотят его целиком? Из того, что Принц успел повидать, ему оставалось лишь заключить, что они стремятся уничтожить не только всё живое, но и вообще весь материальный мир. В последние часы этого кошмара один отдельно взятый город начал превращаться не просто в руины, а буквально терять всякие очертания – земля уходила из-под ног или взмывала к небесам. Ещё визирь говорил Принцу что-то о Дахаке. Это был могучий страж времени, обе встречи с которым не принесли ему какого-либо вреда. В первый раз он напал на самого визиря – значит, тот тоже нарушил что-то? Например, эти его фокусы со временем и солнцем – не это ли привлекло и разозлило зверя? Во второй раз он убил Эссена и тот погиб уже во второй раз, кажется окончательно, на тот момент. Какова была роль Дахаки во всём этом? Какую цель он преследовал на самом деле, если не принимать во внимание лживые угрозы визиря? Возможно, даже это ему удалось бы выяснить, вернись он обратно в Азад, в ту самую ночь. И, возможно, ему удастся оставить эту тьму в его душе где-то там, изгнать её обратно. Иначе во что она превратит его, поселившись в нём надолго? Другие люди были лишены памяти о произошедшем, но только не он. Принц чувствовал, как Пески продолжают сочиться в его душу через воспоминания. И лишь затяжной багряный закат давал ему странную надежду, что он может угнаться за своей туманной целью, несбыточной, почти глупой мечтой. Такой же глупой, как и попытки избежать её. Например, Принц множество раз представлял себе, как он будет каждую ночь пробираться в покои к Фаре и рассказывать ей истории, одна невероятнее другой. И она будет слушать его с восхищением, не будет прогонять или звать стражу. Она начнёт доверять ему и, может быть, даже откроет ему своё сердце вновь. И даже поверит в ту самую историю, единственную, которую он не выдумал. Это будет хранить мир в его душе, приближая его к мечте. И надежда будет жить, покуда не иссякнут эти истории, а ему не придётся переживать заново весь этот кошмар. Но каждый раз он быстро понимал, насколько это всё глупо и нереально. Проводив солнце, Принц отправился в свои покои, без особой надежды на мирный сон, даже несмотря на то, что он порядком устал. Его мысли снова завели его в тупик, он не видел выхода, даже несмотря на своё тайное знание. Оно было бесполезным, сила, что лишь тяготила его и делала только слабее, буквально вытягивая из него все соки. В этот момент Принц желал лишь одного: снова искупаться в том озере, что дало покой его мыслям хотя бы на какое-то время.***
Наутро Принц почувствовал небольшое облегчение – мрачные мысли рассеялись за ту часть ночи, что он всё-таки спал, и ещё не успели сгуститься над ним вновь, подобно грозовым тучам. Шахраман был занят разговорами с военачальниками – самого Принца он всё ещё не воспринимал всерьёз, хотя тот много раз просил отправить его в дальний поход – и ему не удалось поговорить с отцом, поэтому Принц бесцельно направился в сады. Вид зелени и цветущих деревьев привносил покой в его мысли, упорядочивая их, пусть и ненадолго. Ароматы, что витали в воздухе, напоминали ему о детстве, которое он провёл, вдоль и поперёк изучая эти места. Висячие сады Вавилона – величайшее из чудес и он, даже спустя столько лет, был очень рад жить рядом с ними и не переставал удивляться их красоте. Полуденная жара постепенно вступала в свои права и Принц, чуть утомившись от длительной ходьбы, присел на мраморную лавку в тени густого дерева. Холодный камень приятно морозил кожу, даже сквозь одежду, и Принц решил провести здесь ближайшие полчаса. Возможно, скоро его отец освободится, и они смогут поговорить – Принц решил расспросить его о своей матери. Потеряв любимого человека, он открыл для себя новые грани чувств и понял, что и его отец, должно быть, когда-то пережил эту страшную боль утраты. Им, наверняка, будет что обсудить, хоть Шахраман и не знает о том, что творилось на душе у Принца. Но он был уверен, что сумеет удержать разговор в нужном русле и не вызовет лишних вопросов. Принц откинулся назад и провёл ладонью по камню. Удивительно, как долго он держал в себе ночную прохладу! Каждое прикосновение дарило… И тут Принца, как стрела, пронзила странная догадка. Всё это время он водил рукой по барельефу на обратной стороне лавки, не видя, что изображено на нём. Но ему удалось почувствовать его форму руками. Кажется, это был… – Принц вскочил с места и посмотрел на свою находку – тот самый символ, с первой страницы книжицы! Клинописный знак в круге, с двумя кольцами снизу. Сходство было не отдалённым, а потрясающе близким, буквально один в один! Почему он никогда не видел его прежде? Но, пожалуй, он действительно был хорошо скрыт от посторонних взглядов, даже самых пытливых. Но откуда он взялся здесь? Символ определённо не появился за одну ночь и даже не месяц назад! Ему срочно нужно поговорить с кем-нибудь. И, не теряя ни минуты, Принц бросился во дворец, расспрашивать старейшин, советников отца, включая главного из них, с титулом «глаз царя». Но всё было вновь безрезультатно – каждый из них разводил руками, глядя на рельефный рисунок. Принц буквально за руку привёл всех, кто мог быть хоть чем-то полезен, в сад, заставляя уделить внимание своей находке. Он давал каждому из них в руки книжицу с тем же символом и подолгу не отпускал, приставая с расспросами. Когда во всём дворце не осталось уже никого, кто мог бы ему помочь, Принц отправился в город и провёл три дня на улицах Вавилона, цепляясь за каждый шанс. Он переговорил со множеством старцев, стражей города, с заезжими купцами, судьями, главами самых старых и почитаемых семей города и даже с совершенно случайными людьми. Но всё тщетно. Многовековые мудрость и опыт не позволяли целому городу ответить, по сути, на один-единственный вопрос. Вавилон был бессилен помочь Принцу, и мысль о том, чтобы вернуться в ту самую ночь вновь перестала казаться ему такой уж неудачной. Если он не мог найти ответа здесь, то обязательно отыщет его в другом месте!***
Противостояние с Индией усилилось, и Шахраман дни напролёт проводил на совещаниях со своими генералами и военными советниками. У него до самой ночи редко находилась хотя бы минутка для отдыха, и Принцу долгое время не удавалось поговорить с ним. Вряд ли его пустые расспросы могли быть важнее государственных дел – Принц отлично понимал это. Но теперь, после своей неожиданной находки, он искал встречи с отцом постоянно. Он не надеялся узнать ответов, он хотел лишь проститься с ним. Если целый город, ослепительный в своём величии Вавилон, не может дать ему ответов, то ему нет места здесь, и он найдёт ответ где-то ещё. Кроме того, Принц опасался, что скоро он будет так или иначе вовлечён в открытую войну с индийцами, а этого он желал менее всего. Их встреча состоялась на закате, когда Шахраман, утомлённый многодневными советами и постоянными думами, вышел на широкий балкон, чтобы просто посмотреть на закат. Принц, стоявший позади него, несколько минут молчал и не решался подойти. Он думал о том, что эту странную привычку вглядываться в вечернюю даль он перенял от своего отца. И о том, что ему придётся лгать. – Добрый вечер, отец, – сказал, наконец, Принц. Его голос дрожал и Шахраман заметил это. Но неверно истолковал. Он, конечно же, заметил, что нечто гнетёт Принца уже долгие недели и подумал, что тот, наверно, решился поговорить об этом. Шахраман считал, что Принц, вероятно, очень сожалеет, что ему не удалось проявить себя в настоящем сражении и ему тесно в этом городе. – Приветствую тебя, сын, – со вздохом ответил Шахраман. Он не знал, с чего лучше начать этот разговор. – Что происходит? Ты днями пропадаешь на военных советах. Всё настолько серьёзно? – начал Принц. Он не стал переходить сразу к той теме, что интересовала его больше всего. – Я рад, что ты спросил. Наше вторжение имело огромные последствия. Враг сохранил силы и жаждет мести. Бессмысленно нападать на Персидскую Империю – в открытом бою моей армии нет равных. Но индийцы избрали иную тактику: то и дело на окраинах вспыхивают мятежи, в самых непокорных регионах. Их отряды почти неуловимы, но цепочка незначительных, казалось бы, событий, ведёт к краху власти царя во всех окраинных сатрапиях! – рассказал в ответ Шахраман. Он приготовил для Принца предложение, которое должно было, по его мнению, заинтересовать и приободрить сына. – И что ты планируешь сделать? – поинтересовался Принц. – Отправить туда отряд воинов, умеющих вести скрытую защиту. Незаметных, сильных и невероятно выносливых. И, главное, я хочу, чтобы ты был частью этого отряда! – поведал ему Шахраман. Он давно вынашивал эту идею и знал, что у Принца достаточно талантов, чтобы справиться с такой задачей и даже преуспеть в ней. – Я? Но…, – удивлённо протянул Принц. – Конечно! Я вижу, как ты томишься здесь, в городе. И первый твой шанс показать себя в битве был упущен. Теперь же ты сможешь с лёгкостью всё наверстать, – пояснил Шахраман. – Возможно, – неуверенно проговорил Принц, думая о чём-то своём. Он и вправду желал наверстать упущенное, но его отец и не догадывался, что они с сыном имеют в виду совершенно разные вещи. Шахраман посчитавший такую неоднозначную реакцию Принца за положительный ответ, добавил: – Вы отправляетесь через пару дней, после заката. Кони уже готовы, мои слуги помогут собрать тебе самые необходимые вещи. Кроме того, можешь выбрать любой меч из моей коллекции. Или даже два – я не знаю, каков твой стиль в бою – решать лишь тебе. Принц слушал отца, но часть слов проплывала мимо него. Он не совсем ожидал подобного поворота событий, но видел в этом и определённые плюсы – ему не придётся (практически) лгать и устраивать побег. Но, в конце концов, его цель будет совершенно иной. Шахраман же, тем временем, вовсю продолжал рассказывать детали предстоящего похода: – С вами отправится Хараз, один моих вельмож. Он – мастер вести переговоры на местах и хитростью или силой добиваться своей цели. Такой человек вам определённо будет полезен. Он же будет решать, как вам действовать в любой из ситуаций. С остальными членами отряда ты познакомишься на месте, во время путешествия. Принц, отвлёкшись, наконец, от раздумий, спросил отца: – Почему ты идёшь на такие необычные меры? – Враги ждут от меня того, к чему они привыкли – Персия на любую угрозу всегда отвечала силой. Но теперь пришло время военных и дипломатических хитростей. Я хотел бы, во что бы то ни стало, защитить свою империю и народ. Поэтому именно тебе и таким как ты я доверяю такую сложную и необычную миссию, – пояснил Шахраман. – А что тогда для тебя Вавилон? – спросил Принц. – Он – сердце моей страны, и покуда оно бьётся – Персия будет жить. Но сердце не будет здоровым, если больны другие части, – ответил Шахраман. – С такой любовью к нему, ты, должно быть, знаешь каждый его уголок? Ты распорядился разбить висячие сады, ты начал строительство великой Вавилонской башни, ты…, – Принц попытался перевести тему разговора. – О, ты несколько ошибаешься! Вавилон – гораздо больше, чем я или ты. И заметно старее нас всех. Это очень древний город и отнюдь не я распорядился разбить эти сады. Когда-то они были частично разрушены, и я лишь восстановил их, сделав чуть прекраснее. Но начало всему этому было положено задолго до меня. То же самое, кстати, касается и башни – она строится не первую сотню лет, некоторые старцы всё ещё называют ещё рукотворной горой. Я знаю лишь легенду о том, что когда она будет достроена, то любые напасти и беды будут обходить Вавилон стороной. Никто и ничто не посмеет нанести вред этому поистине великому чуду! Принц был сильно удивлён услышанному, но, с другой стороны, оно многое проясняло. Теперь ему было понятно, почему никто в целом городе не знал ответа на его вопрос. Те люди давно умерли и унесли с собой все тайны. Ему лишь оставалось надеяться, что он отыщет место, откуда они пришли; найдёт ещё хоть какие-нибудь следы, оставленные ими. И тут Шахраман, без лишних вопросов от Принца, вдруг сказал: – Лишь твою мать я любил сильнее, чем этот город… Принц повернулся и поглядел на отца. Тот же отстранённо смотрел куда-то вдаль. – Какой она была, отец? – спросил Принц спустя полминуты. Он не ожидал, что этот разговор вообще состоится, а теперь был удивлён ещё и тому, какой отклик в его душе он произвёл. По Шахраману же было видно, что предыдущие слова дались ему нелегко, но, тем не менее, он ответил: – Ради неё я был готов завоевать полмира. – И ты сделал бы что угодно, чтобы защитить её? – продолжал расспрашивать Принц, чувствуя, как в нём кипят эмоции, заставляя дрожать его голос. – Что угодно, – уже буквально с надрывом в голосе ответил ему отец. – А ты бы хотел вернуть её? – не в силах остановиться, задал новый вопрос Принц. Повисла пауза. Шахраман был не в силах сдерживаться, и скупая слеза пробежала по его щеке. Принц заметил это и услышал единственно возможный ответ: – Даже если бы мне пришлось повернуть время вспять и перевернуть весь мир вверх дном – да! Нет такого безумия, на которое я бы не решился, чтобы вернуть её… Но я… Его голос треснул на середине фразы. Но Принц услышал всё, что хотел. Эти слова вытеснили из него последнюю каплю нерешительности. Он не разделял так сильно чувства своего отца, ведь своей матери он даже не видел, но понимал их он прекрасно, потому что испытывал то же самое к Фаре. Как вообще возможно, что тот кошмар, что он пережил, самые худшие моменты его жизни оказались одновременно и самыми лучшими, самыми желанными? – Прощай, отец! И не нужно больше слов, ты сказал достаточно, – выдавил, наконец, Принц. Ему действительно было вполне достаточно этого последнего признания отца, чтобы наконец-то ясно увидеть свою безумную цель и пойти к ней. – Прощай, – ответил Шахраман, так и не решившись раскрыть страшную тайну. Он лишь знал, что вряд ли сможет сегодня уснуть. Но и в этом их с Принцем судьбы были похожи – оба были виноваты в смерти любимого человека.Глава 3. Тень прошлого
Приступы повторяются всё чаще… Невыносимый гул в голове, слабость в руках и ногах, а затем темнеет перед глазами и я подолгу лежу в полузабытьи. Этой ночью я так и не сомкнул глаз. Пульсирующая боль в висках попросту не давала сделать этого.Дневник Намтара, запись 3
***
Отряд покинул Вавилон в назначенный день, лишь только ночь бросила тени на пески пустыни и прохлада пропитала горячий воздух. Почти никто в городе не знал о настоящих целях отряда и обо всех, кто в него входил – путники покинули Вавилон порознь и лишь после этого встретились в условленном месте. И уж тем более никто не догадывался о настоящих целях самого Принца. Но осуществление своего плана он собирался на некоторое время отложить – он не мог просто покинуть отряд и ослушаться отца. Ему нужно было выбрать момент, удобный случай. А для этого сначала необходимо было присмотреться к ситуации и привыкнуть к новой жизни. Отряд перемещался по ночам, спасаясь от дневной жары и сохраняя свои передвижения втайне. Днём путники укрывались в пещерах, скалах или брошенных жилищах. Хараз иногда отлучался и порой отсутствовал по нескольку дней. Он действовал по только ему одному известному плану и все предпочитали не задавать лишних вопросов – он был их проводником и командиром, назначенным самим Шахраманом. И несколько раз его вылазки буквально спасали жизнь членам отряда – этим он ещё и заслужил их уважение, сведя на нет все сомнения и подозрения. Из всех солдат, Принц более всего был дружен с воином по имени Иман. Ему было около тридцати, он был гораздо опытнее Принца, хоть и не обладал такими же ловкостью и техникой боя. Иман прошёл через множество сражений и полагался не только на свои боевые навыки, но и на весь свой опыт в целом – он обладал каким-то чутьём в выборе пути. Он рассказывал Принцу о прошлых битвах, они тренировались в боях, очень близких к настоящим – если только не было опасности, что шум выдаст их. Иману зачастую не хватало красноречия, чтобы сделать свои рассказы по-настоящему яркими. Причём, Принц порой ощущал, что его мысли куда богаче, ему просто сложно облечь их в словесную форму. Иногда его боевому товарищу удавалось удачно воспользоваться линией разговора и рассказать чуть больше, чем просто об очередном сражении. Он словно бы пытался подвести итог своей жизни, тому пути, что он прошёл, хотя и получалось у него это всё равно достаточно неуклюже. По его словам, проходя битву за битвой, он словно бы становился ещё на один шаг ближе к некой великой цели, которая преследовала его во снах, но не имела никакой чёткой формы. Стоило ему приблизиться к ней достаточно близко, чтобы, наконец, рассмотреть её, как всё вокруг застилал яркий свет и он просыпался. Эта тайна несколько мучила его, но он был полон решимости продолжать свой путь и не сворачивать с него. Ещё одной чертой, присущей Иману, было желание как можно реже убивать людей. Он предпочитал победы другого рода, когда врага достаточно было запугать или убедить, обернув ситуацию в свою пользу. Ну, или, в крайнем случае, ранить, но не смертельно. Однако же, когда в убийстве была необходимость, его рука ни разу не дрогнула и он никогда ни в чём не засомневался. «Значит, таков мой путь», – верил он. Более других из отряда держались стороной Мадид и Найзир, которые часто отлучались вместе с Харазом. Они были кем-то вроде его телохранителей, тенью следовавшие за своим хозяином. По возвращению они предпочитали особенно не распространяться о деталях очередной вылазки, сообщая только самое необходимое. Во время пути, находясь в отряде, они были крайне неразговорчивы и даже между собой общались достаточно редко. Когда путники добрались до первой точки своего маршрута, отряд разделился на несколько частей, живя в подполье у верных Персии людей, совершая вылазки для убийства бунтовщиков или индийских засланцев, сеявших смуту. Со временем Принцу стали понятны мотивы его отца и почему он тайно отправил такой небольшой отряд вместо крупной армии. Появление персидского войска могло сыграть обратный эффект и усилить народные волнения. Местные предпочитали жить так, чтобы их практически не трогали – мало кто из них признавал Шахрамана своим царём, а Персию – своей страной. Поэтому отряд продолжал перемещаться из города в город, убирая ненужных людей, решая местные конфликты и всё так же не проявляя себя. Чаще всего об их присутствии никто даже и не подозревал. Хараз с каждым разом пропадал всё на больший срок и со временем вообще практически исчез, появляясь не чаще раза в два-три месяца. Вместо себя он присылал Навида – он, в некотором смысле, присоединился к отряду примерно спустя полгода и был одним из местных. Он не вызывал ни у кого подозрений, притворяясь не то бродягой, не то наёмником, но в действительности был верен Вавилону. Новости, которые он приносил отряду, всегда были хорошими – он либо рассказывал им об успехе очередной тайной операции, либо о следующей точке в их маршруте. Никто не знал, где он проводит остальную часть времени, но Хараз лично убедил каждого в том, что Навиду можно доверять не меньше, чем ему самому. Однажды Принцу удалось подслушать обрывок их разговора, из которого он понял, что Навид зарабатывает себе имя и Хараз обещал ему замолвить за него слово. Это открывало ему путь в Вавилон, город его мечты. И, вероятно, поэтому он продолжал исполнять свой долг с особым рвением и находил способ донести очередную благую весть даже тогда, когда это было практически невозможно.***
Со временем даже Навид стал показываться очень редко. Отряд почти не перемещался и в его жизни наметился определённый застой. Дни проходили бесцельно и воины томились от тоски. Со временем они приняли решение разделиться и открыть себя людям. Появляясь группами по два-три человека, они не вызывали особых подозрений и недовольств. Они старались нигде не задерживаться подолгу, прикрываясь рассказами о пустяковых поручениях из Вавилона – повсюду в них сразу же узнавали чужаков. Они договорились об определённом маршруте, так, что всегда хотя бы один человек оставался там, куда может вернуться Навид или Хараз. Принц быстро понял, что это тот самый шанс, которого он ждал. В нём ещё не угас запал, тяга к разгадке странной тайны, которая нитью опутывала все события уже годовой, к тому моменту, давности. Он продолжал бесконечно изучать дневник, что всюду держал при себе. Принц скрывал его от чужих глаз и рассказывал о нём разве что Иману. Но тот не проявлял какого-то особенного интереса – для него это был лишь поблёкший и пожелтевший отголосок мёртвой, давно ушедшей эпохи, которая никак не влияла на настоящее – и Принц сторонился этой темы в дальнейшем. Однако сам он при любом удобном случае искал людей, – не забывая при этом о безопасности отряда, – что могли бы указать ему путь, дать хоть какую-то подсказку. В первый год ему иногда удавалось попасть в заброшенные храмы и святилища, стены которых были усеяны какими-то неясными письменами. Но никакие из них и отдалённо не походили на таковые из книжицы. Теперь же, когда он практически был предоставлен сам себе, он мог тратить всё своё время на поиски. Подобно Навиду и Харазу, он стал всё чаще пропадать из поля зрения отряда, слепо следуя за призрачной, туманной мечтой. Но помимо этих странных мотивов, им двигало ещё кое-что. Принц знал, что настанет время и противостояние с Индией перерастёт в настоящую войну, которая унесёт множество жизней. Все действия индийцев были просто ширмой, декорацией для подготовки к настоящей войне, пусть и нескорой. И он совершенно не желал этого, понимая, что путь назад будет навсегда утерян, он не сможет вернуть возлюбленную и его жизнь снова превратится в кошмар. Он верил в то, что их дружба может положить конец этой войне, и они смогут убедить обе стороны заключить союз. Вместе. Но для этого Принцу действительно необходимо будет повернуть время вспять и поставить весь мир вверх ногами, чтобы только лишь получить шанс всё исправить в тот злосчастный день. Этот мостик между прошлым и будущим был его единственной надеждой на благостный исход событий. Получалось так, что пусть он и отменил события тех дней в Азаде, они, на самом деле, не закончились и их последствия всё ещё преследовали его.***
Принц блуждал от города к городу, от деревни к деревне. Ему попадались постоялища, заброшенные поселения, кладбища, руины. Порой он натыкался на древние пещеры, наполовину засыпанные песком, на стенах которых попадались какие-то рисунки и даже надписи. Но их было невозможно прочесть – это были мёртвые языки сгинувших народов. Не только тьма, что преследовала его по пятам, гнала Принца вперёд. Легенда или даже её тень, маленький обрывок истлевших воспоминаний. Он чувствовал странное притяжение к этой тайне, будто весь смысл его жизни заключался в нахождении ответов на вопросы, которая она ставила перед ним. Тайна была какой-то тонкой ниточкой между пониманием того, что происходит с Принцем, и Песками. Его жизнь зависела от этой загадки, которую он как мозаику пытался собрать уже несколько лет – и всё тщетно. Каждый раз ему не хватало какого-то общего видения, целостной картины. Всё рассыпалось на мелкие бессвязные кусочки. Сказания, легенды, предания, странные символы и причудливые небылицы – всё это витало в воздухе, но сразу же таяло и убегало прочь, стоило только приблизиться. Тьма преследовала его теперь и во снах. Она по-прежнему была бесформенной, но от неё веяло столь жутким холодом, что даже полуденный жар не был способен мгновенно сбросить дрожь с Принца, когда тот просыпался от очередного тревожного сна. Сна, который он никогда не помнил. Он давно забыл о хорошем настроении, и его лицо было мрачным и холодным. Он предпочитал прятать его под большой накидкой, которая заодно скрывала его оружие и одеяния воина. Его жизнь больше напоминала путь отшельника, она закаляла его, делала суровым и даже жестоким. Со временем, он перестал колебаться, убивая врагов быстро и хладнокровно. Он никогда не искал забавы в этом, делая это лишь в целях обороны или ради достижения какой-то важной цели. Он сам буквально стал тенью. Смертоносной и опасной. Долгое время Принц путешествовал вдоль границ с Индией, но со временем стал делать вылазки и вглубь неё. Там ему тоже попадалось множество мест, которые были заброшены – храмы, поселения, пещеры – всё, что могло служить укрытием и обителью для человека, его веры и его знаний. Но раз за разом его ждало разочарование. Ни единой зацепки, ни одного намёка. Все, кто попадались ему на пути и не были к нему враждебны, лишь пожимали плечами, с трудом понимая, о чём вообще Принц спрашивает их, хотя к тому времени, по прошествии трёх лет со дня отбытия из Вавилона, он успел в достаточной мере овладеть индийским языком. Со временем он стал понимать, что движется в неверном направлении, хотя до этого считал, что если Пески находились у индийского Магараджи, то хотя бы на уровне каких-то слухов или легенд до него должны были дойти обрывки важных для него сведений. Но Индия, подобно всем мудрецам Вавилона, была нема и безучастна. Принцу порой приходила в голову идея вновь пробраться в покои принцессы и расспросить её обо всём. Но на этот раз она незамедлительно позвала бы на помощь, и всё обернулось бы не в пользу Принца. И он ни за что не смог бы убедить Магараджу в реальности своей истории. В лучшем случае он бы попал в темницу, где коротал бы остаток своей жизни. Да, Фара наверняка помнит о том, что визирь оказался предателем, но и кто враг её стране она тоже успела понять. Следовательно, этот путь для него был закрыт. Со временем Принц начал понимать, что их чувства с Фарой вспыхнули необычайно быстро, пожалуй, даже слишком. Сейчас же, спустя годы, все оттенки поблекли, и огонь в сердце потускнел, превратившись в туманное воспоминание, порой даже мучившее Принца. Что вообще произошло между ними? Сближение перед лицом опасности, просто вопреки обстоятельствам или настоящее чувство? Что, если это Пески пробудили в их сердцах нечто такое, что они неверно истолковали? Могло ли нечто подобное произойти при других обстоятельствах? Все эти мысли, однако, не тяготили Принца, а протекали, скорее, фоном, сами собой. Жизнь странника слишком сильно изменила его, и в его душе почти не осталось места чувствам вроде любви. Он мыслил трезво и холодно, в его взгляде появилось что-то хищное. И единственная причина, по которой он всё ещё размышлял о Фаре, заключалась в том, что он видел в ней нечто особенное. Каким-то невероятным образом она не превратилась в одно из песчаных чудовищ. И её жизнь оставалась единственным ключом к окончанию всё нараставшего противостояния между их странами. И, пусть он уже не испытывает к ней ничего из тех чувств, что полнили его сердце в те дни, он должен попытаться ещё раз и спасти её. Но сможет ли он, если его сердце уже истлело и угасло?***
Все эти годы Принц не был совершенно одинок. Он, конечно же, не догадывался об этом, но за ним повсюду следовал Призрак в компании преданного друга – Джатты. Два незримых существа сопровождали Принца в каждом его путешествии. Призрак о многом хотел рассказать ему, поведать истину и указать путь. И он тратил всё своё время, всю предоставленную ему вечность на попытки докричаться до Принца. Но в том и заключался удел Призрака – всегда оставаться тишиной, абсолютным молчанием. Он мог лишь наблюдать. Однако чтобы смириться с этим, ему потребуется семь лет ходить за Принцем по пятам. Конечно же, он ощущал время совершенно иначе, и для него оно промчалось скорее как один миг. Но даже он оставил свой отпечаток на мыслях Призрака, познакомив его с таким понятием как смирение. Он, кажется, навсегда останется безголосым дуновением ветра, что не способен даже во сне нашептать кому-либо хоть что-нибудь. Он не чувствовал себя таким же одиноким, как Принц, ведь у него был верный друг, но всё же барьер между ним и миром живых людей тяготил его. Ведь возможности, которые перед ним открывала вечность, были поистине удивительны: он существовал как бы вне времени и сам выбирал, как оно течёт. Он ещё не в полной мере понимал, как работает этот механизм, но сейчас его это не слишком-то и занимало. Он лишь продолжал тенью скользить за Принцем, удивляясь неотступности и напористости судьбы, которая толкала того на заранее уготованный для него путь. Призрак никак не мог повлиять на него. Лишь одно он знал точно – поиски Принца увенчаются успехом, если можно так назвать подобный исход. И этот успех будет первым шагом на пути к неизбежной смерти Принца. Он не сможет осуществить задуманное целиком и просто сгинет в пучине Песков Времени. Трудно сказать, что именно двигало Призраком, заставляя его повсюду следовать за Принцем. Что именно он хотел найти, увидеть или понять? И зачем ему это, если он знал, чем всё закончится? Может быть, он привязался к Принцу, проникся сочувствием к его судьбе? Или всё ещё лелеял надежду найти мостик между мирами, незримый тайный путь, который он, было, нащупал, но тут же упусти во время событий в Азаде?***
На исходе четвёртого года после того, как Принц покинул Вавилон, он окончательно разочаровался в своих поисках. Во всяком случае – в выбранном им направлении. Как бы он ни оттягивал этот день, ему придётся возвратиться в Вавилон. Разве что, он мог бы продолжить свои поиски в его окрестностях. Междуречье всё ещё могло хранить память о древних народах, включая тот, на чьём языке был написан дневник. Но Принц боялся признаться себе в том, что он не желает возвращаться. Он боялся, что это возвращение обернётся для него новыми душевными муками, которые он успел позабыть. Он научился жить по-другому, он практически стёр прошлое из своей памяти. Его цель потеряла смысл, она была лишь условной причиной не останавливаться на месте. И Принц шёл к ней скорее по инерции, по привычке, растеряв по пути всё, что действительно двигало им. Но день, когда он повернул своего коня обратно и устремился к Вавилону, всё же настал. Он не был каким-то особенным, полным судьбоносных решений или откровений. Он был простой неизбежностью. Принц, подобно Призраку, научился смирению и свыкался с мыслью, что своей цели он так никогда и не достигнет. Он, конечно же, не собирался сдаваться сразу и потратит ещё немало времени на то, чтобы вдоль и поперёк обыскать родные края, но заранее был готов к поражению. В конце концов, он преследовал цель уже совсем другого человека. Того, кем он сам уже давно не был. Эти годы действительно закалили Принца и его характер. Он стал воином в полном смысле этого слова. Он был опасен как в открытом сражении, так и в тайном, скрытом нападении. Ни одному из его противников не посчастливилось выжить, если Принц действительно желал его смерти. Со временем даже появились слухи о таинственном и загадочном воине-отшельнике, встречи с которым едва ли кто-то желал. Слухи, конечно же, были правдивы далеко не во всём, но вполне передавали общий смысл. Принца описывали как невероятно ловкого и сильного бойца, в совершенстве владевшего холодным оружием. Немногие из тех, кто вблизи видел его клинки, могли поведать о нём. Они описывали его мечи как два холодных клыка, что рассекали воздух быстрее стрелы и были украшены головами льва и орла на рукоятях. Движения его были легки и быстры, подобно ветру, но при этом мощны и невероятно точны. За такой большой срок Принц действительно успел отточить свои боевые навыки практически до совершенства. Он буквально сжился со своим оружием и во время схватки становился словно бы единым целым с этими мечами. Они были как бы продолжением его тела, своего рода клыками или когтями, как у зверя. Кроме того, отчасти сам, а отчасти с помощью встреченных им мастеров, он полностью переделал свой костюм. Одеяния обычного персидского солдата не давали ему нужной свободы и лёгкости. Кроме того, они имели множество слабых и непродуманных деталей, уязвимых мест. Его же костюм состоял из лёгких нагрудных пластин, перетянутых множеством ремней. Подобным образом были защищены его предплечья и тыльная сторона кистей, а плечи при этом оставались обнажёнными, чтобы обеспечить свободу движения рук. То же касалось и ног – просторные лёгкие шаровары и ничего лишнего, кроме лат, защищавших голень и колени. Обувь же была изготовлена так, чтобы песок практически не попадал внутрь, но при этом легко снималась при расслаблении всего пары ремней, стягивавших латы на голени. Кроме того, вырабатывая свой особый стиль боя на мечах, Принц придумал разместить на локтях особую подпорку для клинков. В нужный момент они не давали мечам смещаться и позволяли Принцу исполнять танец смерти, развернув их рукоятью к противнику. Из тех деталей его костюма, что не носили защитного характера, стоило отметить размашистый кушак – большое полотно ткани, для надёжности стянутое поясом. Чаще всего он использовал ткань именно красного цвета, потому что применял её для перевязки ран, отрывая по лоскуту. Со временем она заканчивалась, и он менял её на новое полотно.***
Принц провёл в странствиях ещё около трёх лет. Его поиски по-прежнему оставались бесплодными, а двигали им лишь тревожные слухи о том, что Индия копит силы для мощного нападения. Спустя годы действительно могла появиться опасность того, что силы врага станут достаточно многочисленны и будут представлять серьёзную угрозу. Тем временем, рассказы о таинственном воине пустыни дошли и до Вавилона, до ушей самого Шахрамана и он понял, о ком, вероятнее всего идёт речь. О его сыне, с которым он попрощался семь лет назад и с тех пор почти ничего не слышал о нём. Он знал, что его отряд добился определённых успехов, но затем нить обрывалась и все последовавшие за этим поиски обернулись неудачей – Принц бесследно исчез. Шахраман отказывался верить в то, что он погиб. Он знал, что его сын жив, но имеет какие-то причины скрываться. Царь был твёрдо уверен, что Принц однажды вернётся и будет достоин гордого звания наследника трона. Но надвигавшаяся угроза маячила так близко, что Шахраман был вынужден снарядить новый отряд – на поиски Принца. В предстоявшей войне он отводил ему особую роль. И, кроме того, каждый хороший воин был на вес золота, а Принц стоил десяти или даже целой сотни, если хотя бы половина слухов о нём была правдива. Когда воля отца достигла его ушей, Принц понял, что время пришло, и пора заканчивать гоняться за миражом. Любая надежда окончательно растаяла и превратилась в прах. Он развернулся на полпути к очередной точке своего маршрута и с лёгким сердцем оставил прошлое догорать в ночном костре посреди пустыни. По дороге Принцу неожиданно встретился Навид. Он с трудом узнал его, но не изменилось самое главное: он нёс в Вавилон благую весть. Армия индийцев ещё недостаточно крепка и война откладывалась ещё минимум на полгода. Принц не мог не обрадоваться этому, но твёрдо решил не сворачивать с намеченного пути и сопроводил Навида до Вавилона. Вместе они явились к Шахраману и Навид поведал свою новость. Царь выслушал его и произнёс: – Благодарю тебя за столь добрые известия. Хараз рассказывал мне о тебе, и я думаю, что ты заслужил своё место в моей армии, Навид! На лице того засияла улыбка, он низко поклонился царю и вышел из тронного зала вместе с собравшимися военачальниками. Теперь он находился в их распоряжении, и они найдут ему достойное место в рядах персидского войска. Его мечта исполнилась. Принц и Шахраман остались наедине и имели длинный разговор до поздней ночи. Отец принял сына обратно и назначил его командиром одной из армий. Отсрочка войны вовсе не означала того, что можно расслабиться и не готовиться к ней. Судьба давала им отличный шанс, и нужно было использовать его с умом. Наутро Шахраман объявил всем о принятом решении и распорядился начать полномасштабную подготовку. Он рассчитывал напасть на Индию раньше, чем та будет готова ударить первой. Если всё пройдёт по плану, то одно генеральное сражение должно будет решить ход всей войны. Принц был готов к этому, и прошлое окончательно покинуло его мысли. Возможно, его стоит именно сжигать, а не топить под толщей воды.Глава 4. Война
Думаю, моё время пришло. Это уже невыносимо. Скоро я даже не смогу ходить. Возможно, уже этой ночью или на следующий день. Жаль, что я успеваю оставить после себя так мало. Что не могу уже подружиться с сыном. Нергал, если, вдруг, ты читаешь это, то, прошу, – прости меня! Помни, что я всегда любил тебя и не стремился покинуть как можно скорей. Но судьба неизбежна, её нельзя изменить и я чувствую её зов! Прости! Пожалуй, я оставлю этот дневник на столе, перед тем как отправлюсь к Бездне и завершу свой жизненный путь. Надеюсь, что умерев, я не вспомню о нём. Не буду искать перо и лист бумаги, чтобы излить на него всё, что меня тревожит. Хотя жаль, что не остаётся никакой связи между двумя мирами. Даже самой маленькой, вроде этого дневника. О, если бы я мог дописывать хоть одну строчку в столетие, то уверен, что он бы стал однажды величайшим источником мудрости. Но, всё, что могу, я уже сделал. И потому надеюсь, что смогу обрести покой. Я опять боюсь…Дневник Намтара, запись 4
***
Заслуги Навида были оценены по достоинству, и он получил назначение в армию царя и, притом, не рядовым солдатом, а командиром небольшого отряда, вроде того, с которым Принц семь лет назад отправился на границу с Индией. Этот отряд входил в армию, которой командовал Принц и среди прочих задач должен был заниматься разведкой и тайными операциями. Вступать же в открытый бой предписывалось только в случае особой необходимости или неизбежности. Войско Шахрамана готовилось к войне. Солдаты усиленно тренировались, командиры и генералы продумывали планы и стратегию. Срок выдвижения сил Персии был намечен ими через три месяца. К этому времени все необходимые подготовки будут завершены, оружие и припасы собраны и наступит сезон умеренной погоды, когда дневная жара не будет столь сильно сказываться на самочувствии армий. Принц дни напролёт проводил вместе с отцом и остальными военачальниками. Теперь он входил в их число и был вынужден вникать во все тонкости этого ремесла. Отныне он отвечал не только за себя – Принц командовал целой армией. И от того, как он будет руководить людьми, зависели их жизни и успех сражения. Всё это сильно шло в разрез с его привычкой к одинокой жизни, когда он решал только за себя. Тогда он точно знал, что и как ему делать, он мог выйти победителем из ситуации даже тогда, когда это было практически невозможно. Но теперь от его боевых навыков зависело очень немногое. Разве что то, как Принц сражался, могло поднимать боевой дух солдат его армии. Своим примером он воодушевлял их, придавая сил и храбрости. Но этого было недостаточно. Войны выигрывают отнюдь не храбрецы.***
Как гром среди ясного неба прогремела весть, которую привёз Хараз, внезапно появившийся прямо посреди военного совета в один из дней, примерно спустя месяц после начала подготовки к войне. Он вошёл в зал, осмотрел окружавших его генералов и обратился к Шахраману: – Слухи обманчивы, мой царь. Индийцы уже у нас на пороге! Раздались возгласы удивления и негодования, по залу пополз шёпот. Шахраман же долгое время молчал, ничего не отвечая Харазу. Он всё так же доверял ему, но перемены были слишком внезапными. Не давая воли эмоциям, он сухо спросил: – Сколько? – Недели две, не больше, мой царь, – ответил Хараз. В зале повисла абсолютная тишина. – Но разве не ты же прислал Навида с новостью о полугодовой отсрочке? – наконец бросил Принц. – Это ошибка, недоразумение! Я не успел сообщить ему последние сведения, а затем попал в ситуацию, из которой не смог быстро выпутаться. – Приведите Навида ко мне! – распорядился Шахраман. – Погоди, отец, – вмешался Принц. – Это солдат моей армии и если ты хочешь чего-то, то разговаривай со мной! Хараз удивлённо посмотрел на Принца. Он только сейчас осознал, что тот находится на этом совете не просто так. Шахраман значительно повысил его, назначив командующим целой армией. Однако, быстро оценив обстановку, Хараз отбросил удивление и принял новую ситуацию как данность. Меж тем, все взгляды были сейчас устремлены на Шахрамана. Принц повёл себя достаточно дерзко, смея перечить царю. Но он всё-таки был его сыном и единственным наследником и реакцию царя никто даже не брался предугадать. – Достойный ответ. Именно за твой холодный ум я и назначил тебя командиром, – наконец проговорил Шахраман, добавив: – Берите пример с него! – Что ж, в таком случае, пусть он посоветует нам, что делать? – выкрикнул кто-то из генералов, недовольный ответом царя и не разделявший доверия Принца к Навиду. Он подозревал, что весть последнего могла быть намеренно ошибочной. – Мы выдвигаемся через неделю. Я знаю пустыню и горы как свои пять пальцев и смогу провести вас, – ответил Принц, не дожидаясь слов Шахрамана. Тот лишь выслушал предложение сына и утвердительно кивнул, лишний раз уверившись в своём решении. На этом совет был окончен – стоило переходить к более важным и насущным делам.***
После известий от Хараза, подготовка войска закипела с утроенной силой. Отряды стекались к Вавилону со всей Персии. У его стен был разбит огромный лагерь – даже такой город был не в состоянии вместить столь большое число людей. Армия Шахрамана была невероятно велика, но без правильной организации, своевременного подвоза запасов и решения прочих проблем, она может потерпеть полный крах. И потому наибольшее внимание уделялось именно обеспечению войска всем необходимым и планированию перемещений. После прибытия Хараза положение Навида сильно пошатнулось. Даже несмотря на то, что Принц защищал и оправдывал его, люди стали относиться к нему с недоверием и, порой, даже презрением. Кто-то и вовсе считал его предателем, задумавшим подставить Персию под внезапный удар врага. Но к открытым угрозам и нападкам никто не прибегал, в основном всё ограничивалось разговорами за спиной у Навида. Тот чувствовал общий настрой людей по отношению к нему и ждал начала похода – он должен был отвлечь всех и дал бы ему шанс доказать свою верность Персии. Занимательно, что при этом Хараз не спешил вступиться за него и обелить его имя. Возможно, он слишком боялся за свою собственную репутацию или попросту не считал инцидент достойным внимания. Он днями напролёт был занят подготовкой к походу, принимая в день по несколько десятков гонцов, разведчиков и послов из разных частей Персии. Его осведомлённость была очень ценна, и Шахраман давал Харазу определённую свободу действий, зная, что тот действует в интересах империи. В отряд Навида попал Иман – Принц разыскал его и лично пригласил в свою армию. Проверенный боевой товарищ вселял в него уверенность, и он жалел, что не может набрать целую армию таких солдат, как он. Других членов отряда он знал либо недостаточно хорошо, либо потерял из виду. А Найзир и Мадид так и остались телохранителями Хараза. Принц очень высоко оценивал их боевые навыки, но заполучить их в свою армию он не мог.***
Армии перемещались по отдельности друг от друга, в согласованном порядке, постоянно поддерживая связь через гонцов. В авангарде шла армия Принца – он вёл, как и обещал, войско Шахрамана за собой. Годы, проведённые им в отшельничестве, не прошли даром, и он научился ориентироваться и выживать в пустыне, даже в самых недоброжелательных её районах. В конце пути планировалось, что Принц замедлится, и все армии соберутся воедино для скоординированной атаки. Но, видимо, для того и существуют планы, чтобы рушиться или не сбываться вовсе. На третью неделю пути дозорные принесли Принцу весть о том, что индийское войско вошло в Персию и движется навстречу. По пути они практически не встречали сопротивления со стороны местных, играя на ненависти последних к власти Вавилона. Принцу пришлось развернуть свою армию, чтобы как можно скорее воссоединиться с основными силами персов. До столкновения оставалось не больше одного дня. Принц вернулся с вестью к отцу – тот шёл с остальной частью войска и военачальниками других армий. Он рассказал ему всё, что знает о том месте, где, скорее всего, состоится битва – оно было знакомо Принцу и персидские солдаты могли воспользоваться преимуществами своего положения, заняв высоты и подготовившись к бою. В конце жаркого обсуждения дальнейших планов, Шахраман подозвал к себе одного из слуг, что-то шепнул ему на ухо и протянул свёрток. Тот кротко кивнул и поспешил удалиться. Никто из присутствовавших, кроме Хараза, не заметил этого. Ни один полководец в здравом уме не поведёт свои армии в атаку ночью. Но Шахраман ожидал от индийцев любого коварства и безумства. Ведь вторгнуться на территорию Персии и бросить вызов его могуществу уже само по себе было безумием. Но Магараджа был озлоблен тем нападением семь лет назад и убийством своих братьев. Он вернулся на тропу, с которой давно ушёл. Именно поэтому было выставлено несколько караулов на разном удалении от основного лагеря, готовых в любой момент подать сигнал тревоги.***
Сражение началось на рассвете – за всю ночь не было ни единой попытки прорвать оцепление или устроить неожиданную атаку, застав персов врасплох. Магараджа и его армии не славились какой-то особенной хитростью и тактикой боя. Он предпочитал грубую силу, действуя жёстко и решительно. Под его знамёнами пришло огромное количество воинов. Казалось, что его войско заслонило весь горизонт и численностью превосходит персидское. Сражение обещало быть эпохальным, и от его исхода зависела дальнейшая судьба обоих государств. Армии Магараджи, помимо обычных копейщиков, мечников и лучников состояли из специальных отрядов, управлявших баллистами, пушками и другими приспособлениями. Персы же могли противопоставить им конные взводы и высокую подвижность за счёт лёгких доспехов и уверенного знания местности. Подобно двум стихиям, армии противников сошлись в жестоком поединке насмерть. Металл разрывал плоть, сотни тел падали на песок, а по ним бежали всё новые воины. Земля окрасилась в красный цвет, а воздух буквально пропитался болью и криками смерти. Невыносимый шум и неразбериха царили на поле боя, настолько, что долгое время было непонятно, на чьей стороне перевес. Индийцы бились как звери, подход Магараджи был действительно заметен – методы были жёсткими, никакой пощады. Единственная цель – уничтожение живой силы противника, умерщвление его плоти и подавление любого противодействия. Он буквально был готов закидать противника трупами и приказывал не ослаблять напор ни на мгновение. Два хищника вцепились друг другу в глотку и пытались первым прикончить истекающего кровью соперника. Сражение проходило практически бесконтрольно. Бесконечная жестокость повсюду, изматывающие бои и никаких шансов продержаться достаточно долго. Даже Принц находился на пределе своих возможностей. Его конь был убит в первые же минуты сражения и ему не оставалось ничего, кроме как с головой увязнуть в битве. В сражение был втянут и отряд Навида – против его воли и несмотря на его настоящее предназначение. Война не щадила никого и ни у кого не спрашивала разрешения. Она была чудовищем с двумя пастями, пожиравшими два войска, добровольно в них бежавшие. Принц изо всех сил старался защищать своих боевых товарищей и истреблял индийских солдат одного за другим, десятками, а к исходу дня счёт перешёл на сотни. Годы тренировок превратили его в машину для убийства, он один из немногих был способен удивить противника и противопоставить ему нечто более устрашающее. В какой-то момент Принц спас раненого Навида, а затем бился бок о бок с Иманом, который в пылу битвы чуть не напал на него. И не было числа смертям вокруг них, но потоки индийцев не иссякали. Но вот с холмов раздался сигнал, которого никто не ожидал – к отступлению! Персы послушались приказа и, неся тяжёлые потери, начали отходить на исходные позиции. Никто не понимал, что происходит, но это, на какое-то время, уронило боевой дух персидского войска. Неужели противник побеждает? Но какой тогда смысл в таком тяжёлом отступлении? Магараджа и его войско же, наоборот, воодушевились этим и стали напирать с удвоенной силой. Индийский правитель был уверен в своей скорой победе. Но тем временем, без лишнего шума и каких-либо предупреждений, волна персидских войск понеслась в обратном направлении. С дальних рядов к переднему фронту прокатилась воодушевляющая весть. При этом солдаты Персии сбились в маленькие группы, оставляя свободные проходы – из тыла навстречу врагу неслась ещё одна армия, полностью состоявшая из конных отрядов. Шахраман до последнего момента держал её не только в резерве, но и в строжайшей тайне. Он доверил командование ей якобы смертельно заболевшему Дарию. Во время подготовки к походу, эти силы были собраны в особом, тайном месте и Шахраман лично выезжал туда ночью, подозревая, что в его окружении могут оказаться предатели. Эта армия была его резервным планом, который мог вообще не пригодиться. Но сила индийских армий оказалась столь велика, что выбора у него не осталось. И теперь это должно было стать его победным ударом, который раскроит череп противнику и бросит его бездыханное тело к ногам истинного хозяина этих земель. Увидев Дария, Принц, наконец, сообразил, в чём дело, и с азартом вновь бросился в гущу сражения. Основной удар был нанесён конными отрядами Дария, но это не значит, что после них в живых не осталось ни единого противника. И он всё ещё представлял серьёзную угрозу. Уничтожением выживших и занялся Принц, собрав остатки своей армии во время короткой передышки. Армия же Дария, подобно копью или стреле, несколько раз прошила оставшиеся силы индийцев насквозь, разделив и дезориентировав их. У Магараджи в запасе не было подобного плана, и для него этот ход оказался полной неожиданностью. Он уповал лишь на мощь и подготовленность своей армии. Но сейчас, в ближнем и столь стремительном бою все боевые приспособления и орудия уже не имели смысла и превращались из преимуществ в обузу. Поэтому было принято решение бросить их и направить все имеющиеся силы в ближний бой. Но исход битвы был уже предрешён и силы индийцев начали таять, хотя о полной победе говорить было ещё рано. Удача не могла сопутствовать Дарию вечно и индийцы, оправившись от потрясения, дали ему отпор, вновь сомкнув ряды. К моменту, когда часть его армии лишилась коней и была окружена, отряды Принца подоспели к месту сражения, и теперь он сражался бок о бок с Дарием. – Рад видеть вас в добром здравии, мой Принц! – прокричал Дарий при встрече. Принц сухо кивнул и указал на следующую высоту, когда все противники поблизости были повержены. Они с Дарием остались вдвоём – прочие немногочисленные союзники, что оставались поблизости, пали. Поле битвы из бескрайнего океана смерти и жестокости превратилось в отдельные островки, на которых всё ещё продолжались сражения. Силы обеих сторон значительно поиссякли и были лишь тенями того, чем они были ещё поутру. Исход этих финальных стычек и определит итог всей войны. Взбежав на вершину, они обнаружили какие-то развалины – несколько длинных кирпичных стен, чудом сохранившуюся арку и пару колонн. Над холмом поднялся ветер и всюду бросал пыль и песок. Из-за этого Принц и Дарий практически ничего не видели и оказались словно бы где-то вдали от битвы, будто какая-то неведомая сила перенесла их в другое место. Меж тем, ветер усиливался, песок забивался в глаза, и приходилось выставлять руку перед лицом, чтобы хоть как-то защититься от него. Вместе с ветром, Принц вдруг почувствовал странный холод. Да, день был на исходе, близилась ночь, но даже холод пустыни после заката не мог сравниться с этим ощущением. Неприятный морозец словно бы взбирался по телу, снизу вверх, медленно, но настойчиво заползая под кожу. И при этом он казался Принцу таким… знакомым! Но откуда? Дарий тоже почувствовал нечто неладное и достал из ножен меч, который убрал несколько минут назад. Они словно бы находились в центре небольшого вихря, который с каждой секундой становился всё сильнее и свирепее. Мрак вокруг них всё сгущался, хотя солнце ещё не должно было закатиться за горизонт. Причина была в этой буре, пыль которой стала похожа на густой чёрный дым, стелящийся по земле. И самым странным было то, что всё это происходило практически в абсолютной тишине. Она давила на уши, щемила сознание и угнетала их обоих. Внезапно тишину прервали несколько глухих ударов. Лишь спустя несколько секунд Принц сообразил, что они были похожи на шаги. И стоило ему осознать это, как из пучины вихря, густым облаком крутившимся вокруг них, выскочило чудовище-исполин, с угольно-чёрной кожей и красными глазами, источавшими ярость. Принц почти мгновенно узнал его – это был Дахака. Но откуда он здесь? И что ему нужно? Неужели Магараджа от отчаяния решился использовать Пески Времени и призвал такого могущественного союзника на свою сторону? Но почему лишь сейчас? – Берегитесь! – крикнул Дарий и, оттолкнув Принца, бросился в схватку с монстром. Но ей не суждено было состояться. Чудовище выбросило из своего тела длинные щупальца и не просто разорвало несчастного, а буквально превратило его в пыль. Лёгкая золотистая вспышка – всё, что осталось от Дария спустя секунду. И уже в следующее мгновение глаза чудовища были вновь обращены к Принцу. Оно направилось к нему, и он приготовился, было, к битве, но засомневался в её успешном исходе. Дарий был отнюдь не новичком в военном ремесле, но все его умения оказались совершенно бесполезными и даже не дали ему шанса в этой битве. Принца спас случай – откуда-то внезапно выскочил конь без всадника и он одним прыжком вскочил на него и нырнул в гущу вихря, теряясь из виду. Принц презирал себя за слабость и, – как он сам называл это, – трусость, но впервые в жизни он ощутил неподдельный страх, буквально животный ужас перед этим чудовищем. Он был готов встретиться лицом к лицу с сотней вражеских солдат. Но не был готов ко встрече с Дахакой. На этот раз он не оставил бы Принца в живых. Правя конём почти вслепую, наугад, Принц лихорадочно пытался привести мысли в порядок и понять: что же всё-таки произошло? Действительно ли Магараджа воспользовался Песками? Выходит, он может повелевать ими и ждал нужного часа, чтобы использовать своё секретное оружие? Но в таком случае, у целого персидского войска, будь оно даже стократ многочисленнее, не было бы и шанса против такого врага. У судьбы, должно быть, отличное чувство юмора, раз она решила столкнуть Дахаку именно с Принцем. Ведь кто угодно, любой из десятков тысяч солдат и командиров армий Шахрамана мог столкнуться с ним. Но случай распорядился иначе. Принц поспешил с вестью к отцу. Нужно обязательно было что-то придумать с учётом новых обстоятельств. Прошлое, которое Принц оставил много месяцев назад тлеть в углях ночного костра, вновь нашло его и разгорелось ярким пламенем, обжигая его разум и вновь сводя его с ума.***
Персидское войско одержало победу в том сражении, но рассказ Принца Шахраман воспринял очень скептически. Он не верил в какое-то чудовище, объясняя всё усталостью Принца. Битва измотала его, пошатнула его рассудок – его глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону, речь была бессвязной и странной, а жесты – рваными и дёргаными. Ему нужен был хороший отдых и Шахраман строгим голосом прогнал Принца, сказав ему, что такое поведение неподобающе для будущего генерала. На тот момент Принц не придал значения его словам, но на утро второго дня после сражения он вдруг вспомнил об этих словах и понял, о чём говорил отец. Он пришёл к нему, не упоминая больше случая с Дахакой. Шахраман рассказал ему, что хочет назначить его первым генералом своих армий. Он показал себя в бою и принёс Персии победу, а поскольку Дарий погиб, да и Туаммак уже слишком стар, то лучшего варианта царю просто не найти. До некоторого момента он хотел сохранить всё это в тайне, но на предстоящем празднестве по поводу победы Шахраман обязательно объявит всем о своём решении.***
Тела убитых солдат обеих армий застилали всё вокруг. Стервятники клевали их, а зловонье, порождённое полуденной жарой, простиралось по всем окрестностям. Сражений, подобных этому, не видела ещё ни одна империя. Персия вышла победителем, но цена, уплаченная за неё, была огромной. Войско Шахрамана превратилось в малую армию, которая теперь могла защищать не страну, а лишь один город. Но если Персия и была обескровлена, то Индия вообще была обезглавлена. Солдаты противника оказались стойкими, и никто из них не бежал с поля боя. Поэтому все погибли, как один. А вместе с ними погибли командиры, военачальники, генералы и сам Магараджа. Принц не желал этого. И он потратил семь лет своей жизни, чтобы найти способ предотвратить такой финал: бессчётное число напрасных смертей и жертв, уничтожение целой страны и огромные потери своего народа. Начав своё путешествие с отрядом Шахрамана, а затем став отшельником, он быстро ушёл от изначальных целей. Им двигал не собственный эгоизм, а желание спасти множество жизней и свою страну. Но оказалось, что он солдат и по-настоящему хорош и на что-то способен лишь в бою. Теперь же он опасался, что история с Песками может повториться – их попросту некому было охранять. Он лишь надеялся, что из-за потерь его отец не сразу решится на новый поход. И теперь Фара уже не сможет стать его союзником. Затяжная война воспитала в ней стойкую ненависть к нему. Вернувшись к месту гибели Дария, Принц, вместе с Шахраманом, отыскал меч бывшего командира армии, обеспечившей успех всего сражения. Но его тела нигде не было. Принц, было, вновь начал свою историю, но Шахраман пресёк все его попытки сразу после того, как он заикнулся о том, что желает вновь вернуться к жизни отшельника. Он пытался обосновать это тем, что сможет отыскать ответ, как защитить Персию от страшного врага, но Шахраман вообще не верил в существование какого-то там чудовища. Он считал, что оказывает Принцу огромную честь и тот должен со всей ответственностью принять на себя эту ношу, отбросив безумные мысли и идеи. По-настоящему защитить свой народ он сможет, лишь вступив в звание первого генерала и доблестно защищая Персию от реальных, а не вымышленных врагов. Ну какой генерал покидает своё войско? И что это за войско без генерала? Принц примирился с решением отца. Он не стал более перечить его воле и вскоре все выжившие персы повернули в сторону Вавилона. А места битвы отныне считались гиблыми, проклятыми землями и любому было запрещено даже приближаться к этим осквернённым краям на долгие годы.Глава 5. Отшельник
Изумительно! Великолепно! Меня обуревают эмоции, но теперь среди них нет страха! Это радость, это восторг, это восхищение – что угодно, но не страх! Отныне мне попросту нечего бояться и не в чем сомневаться. Я обязательно помирюсь с сыном. Я не расстанусь с этим дневником. Хотя зачем он мне? Не знаю, но почему-то чувствую, что он нужен. А я привык доверять своей интуиции. Впрочем, теперь у меня есть время изложить всё по порядку. Закончив предыдущую запись, я опять почувствовал приближающуюся боль. Не дожидаясь приступа, я пошёл в заброшенный сад – свежий воздух благотворно действует на меня. Особенно прекрасен сад в весеннюю пору. Он исполнен ароматом цветущих деревьев, украшен цветами и множеством облетевших лепестков. Среди такого обилия жизни боль тускнеет и пропадает. Я сел в тени моего любимого дерева. Оно очень большое и ветвистое, сплошь покрыто розовыми цветками; сочетает в себе на первый взгляд невозможное: корявые, сухие ветки и прекрасные яркие огоньки лепестков. Эта гармония уродливого и красивого завораживает. Это действительно прекрасно, хотя природа никогда нарочно не стремится к красоте – она заключена в её абсолютной естественности. Со мною была Джатта – мой верный друг, что всюду следовал за мной. Пусть это всего лишь собака, но в её присутствии мне всегда становилось чуть легче. Стоило лишь запустить руку в её белую длинную шесть, как она подбиралась поближе и клала голову мне на колени. Её взгляд всегда был исполнен благодарности и доброты. Дул мягкий тёплый ветер и мои мысли утекали вместе с ним, куда-то прочь. Я уже не вспомню, о чём я думал. Наверно опять о смерти – о чём мне ещё было размышлять? Глупец! Думал о смерти, когда жизни-то ещё толком не познал! Её истинного, хотя и скрытого смысла. Красота жизни заключена в тайнах и загадках, которые не то что разгадать, а даже увидеть не всем под силу. Выходит, мне повезло? Нет, это не может быть простой случайностью. Это Судьба! Сегодня я видел эти нити, прикоснулся к ним… Время летело на удивление быстро и незаметно. За весь день я не видел никого, даже вдали, и был весьма рад этому – одиночество устраивало меня более всего, было моим лучшим другом. В одиночестве проще разговаривать с бесконечностью – неиссякаемый источник истины. Эта истина нема и мало кто может увидеть в ней что-то большее, чем великолепные равнины, изрезанные водами рек и озёр, и перерастающие в скалы, за которыми лежит бескрайнее море, примыкающее к небесным просторам и золотящееся в лучах заката. Но разве этого мало? Всё это время я сжимал вспотевшей ладонью небольшой медальон. Когда-то мне подарил его отец. Тогда я был ещё ребенком, и он рассказал мне, что медальон изображает наш Остров. Неровности – одна в форме полумесяца с сильно вытянутыми рогами и другая, круглая, – действительно напоминали возвышенности Острова, на котором я и мой народ живём с незапамятных времён. Ещё он рассказал, что медальон передавался из поколения в поколение со словами: «Он никогда не должен покинуть остров». К сожалению, никто уже не помнит, откуда он взялся, и что именно значат эти слова. В этот вечер я решил отправиться к Бездне и бросить туда медальон вместо ритуального камня. До сих пор восхищаюсь этой традицией – бросать в конце жизни камень в Бездну в ожидании того, что однажды она заполнится до краёв. Хотя, важен скорее не сам результат, а подход – измерять бесконечную глубину свои маленьким вкладом, правитель за правителем, поколение за поколением. Один человек – один камень. Тонкий баланс между вечностью и предречённым концом. Что именно будет в конце, если он всё же наступит, никто не знает. Но древние легенды гласят о новой жизни. Свой ритуальный камень я собирался извлечь из перстня, что передавался от одного правителя другому. Я понимал, что мне некому передать его и впереди Остров ждёт лишь забвение. Мой сын планировал покинуть эти места, не видя для себя никакого утешения. Все последние месяцы я думал лишь о том, чтобы бросить его в Бездну и завершить жизнь как того требует традиция. Подвести черту и вскоре шагнуть за неё. Но, когда пришло время, я вдруг передумал и решил бросить туда медальон. Ведь там, на дне, он никогда не покинет Остров, и никто не будет способен этому помешать. А перстень остался бы при мне – последнем правителе Острова. И вот тут-то и началось самое поразительное. Вечером, вновь почувствовав подкрадывающуюся боль, я отправился к ней. К великой Бездне. Постояв с минуту в задумчивости и насладившись её величественным дыханием – откуда-то из глубин раздавался чуть слышный гул, изредка прерываемый тишиной – я бросил медальон в темноту. «Всё», – подумалось мне. Я был уверен, что это конец. Но он оказался вовсе не таким, каким я ожидал его увидеть. Скорей, это начало. Может быть, начало той самой новой жизни? Но почему так рано? И почему я? Через секунду послышался странный звук. Верней он не был странным сам по себе; странным было то, что он вообще прозвучал. Металлический звон… Поначалу я даже не обратил внимания на него – слишком абсурдно было услышать что-то подобное. Десятки поколений правителей бросали свои камни и не слышали ничего. Дно было недостижимо. Но как бы мой разум ни протестовал против происходящего, мне пришлось осознать, что всё это реально, потому что вскоре тьму (уже наступила ночь, а небо было затянуто облаками) разорвал яркий золотистый свет. Свод купола над Бездной осветился изнутри, во все стороны разбежались тени и я почувствовал невероятную лёгкость в сознании, моментально забыв о своей болезни. На секунду мне даже подумалось, что я умер. Я был невероятно далёк от своей плоти и одновременно как никогда един с нею. Далёк потому что не только не ощущал боли, но даже не мог её себе представить. И един потому что знал: это всё ещё моё тело. Хоть оно и было словно перерождённым, я знал его, чувствовал каждую мельчайшую часть и радовался жизни вместе с ним. Я чувствовал какую-то свободу, хотя не мог найти ей применения, не мог даже приблизиться к тому, чтобы осознать её. Хотя о чём это я говорю? Я и сейчас чувствую её. Это не просто свобода. Бездна открыла передо мной свои врата, позволила прикоснуться к вечности. Я чувствую в ней огромную силу и то, что постепенно я смогу впитать её целиком. Звучит так, будто я умер… и произошло то, о чём я строил догадки. Но я жив! Жив! В этом нет никаких сомнений! И, значит, я не просто смогу получить эти знания – я смогу передать их своему народу. Теперь наш Остров стоит на пороге новой жизни. Мы уже в ней. Выходит, легенда права… Медальон словно бы повис в воздухе. «Но если раздался металлический звон, значит, он обо что-то ударился?» – подумал я. Выходило так, что он ударился о воздух, о какую-то невидимую твердь или силу, и прекратил падение. Свечение, меж тем, усиливалось и меня тянуло к нему, а верней к медальону, испускавшему этот свет. В голове крепла лишь одна мысль – подойти к нему, коснуться его. И одновременно меня пугала скорость, с которой я соглашался на всё это. Чтобы достичь цели, мне нужно было пройти по воздуху. Безумие? Пожалуй, да. Впрочем, это неважно. Я уже смирился со смертью. Тогда что такое безумие? Свобода от всего, что я знал раньше и открытость к новому знанию. И я сделал шаг, возможно, главный во всей своей жизни. Шаг навстречу Судьбе, что сияла таким чудесным светом, поглощавшим всё вокруг. Он словно бы проникал сквозь меня, его блеск исцелял меня, давал сил и уверенности. И вот я уже стою посреди пустоты, над Бездной, вопреки любому здравому смыслу. Возможно, древние люди так же смотрели на огонь, он казался им настоящим чудом. И этот свет очень походил на него – он открывал дорогу во тьме и согревал меня. С каждым моим шагом он всё усиливался, а моё сознание словно бы растворялось в нём. Хотя, может, так чувствовалось облегчение от покинувшей меня, наконец, боли. Иногда жизнь может быть невероятно жестокой. Настолько, насколько не бывает даже смерть. Для умирающего смерть – это спасение, избавление от мук и страданий, если он уже смирился с неизбежностью и готов порвать с жизнью. Но она продолжает мучить его, не хочет отпускать. И в тот самый момент, когда человек уже пропитался смертью, узнал её запах, попробовал её на вкус, жизнь резким и грубым рывком дёргает его обратно в свою сторону, будто бы издеваясь и одновременно извиняясь, даря глоток свежего воздуха и новую надежду. Я наклонился и взял медальон в руки. Безо всякого страха и тени сомнения. Было понятно, что он – центр всего происходящего, источник этого чудодейственного, волшебного света. И в то же мгновение послышался глухой низкий удар из Бездны и она зажглась бледным золотистым блеском. Откуда-то снизу начали медленно вздыматься вихри из мелких искорок или пылинок, которые теперь уже буквально проходили сквозь меня. Отдельные потоки вливались в медальон и тут же испускались им обратно. Трудно было понять – это маленькие частицы из глубин Бездны или же просто искорки света? Я чувствовал тепло, практически жар, охвативший всё моё тело. Но само тело я практически не чувствовал – оно словно бы растворялось вслед за разумом, соединяясь с этими чудесными потоками. Моё тело было подобно пустоте, какой-то полости в этом золотисто-белом облаке и рой искорок стремился заполнить эту пустоту. Я чувствовал единение сознания с этим роем, я словно бы видел себя со стороны, но не испытывал страха – так, будто кто-то подсказывал мне что делать. Провидение вело меня дальше, и вот мой разум уже сам становится этим вихрем, что пытается не просто заполнить полость, но и убрать все её изъяны. Я буквально вдохнул новую жизнь в своё тело и излечил его одним лишь усилием воли! Но не я сам, а с помощью магии этого облака, призванного медальоном из глубин Бездны. Я лишь направил её силу, которая показалась мне кроткой и покорной, но, вместе с тем, необычайно могучей. Теперь я понимаю, почему медальон никогда не должен был покинуть Остров. В нём хранилась необычайная сила и именно мне выпала честь раскрыть её! Сейчас я вижу, что всё это не случайность. Это череда взаимосвязанных событий, цепочка, что протянулась от древних людей до этого момента и позволила мне выйти за границы привычного. Нить Судьбы, что пронзила пространство и время, огромная Бездна, что тянет в свою глубину, но при этом не позволяет упасть, если довериться ей. И это бесконечное падение и есть то, что не дало упасть мне и медальону на самом деле. Я вижу в этом особый путь, предначертанный Судьбой. Я верю в её силу, вижу её суть – она оберегает человека от случайностей и ведёт его единственно верной дорогой. Этот свет… он открыл мне истину. Но он не грел, как огонь. Я, кажется, ошибся в своих чувствах. Это был свет разума, свет откровения. Абсолютного и чистого. Он позволял прикоснуться к особому знанию и наполнить жизнь настоящим смыслом и найти своё предназначение. Я чувствовал себя так, словно бы переродился. В мой разум переливалась мудрость тысяч поколений. В моей голове звенели сотни голосов, говоривших со мной из прошлого. Они, как всполохи молний, сверкали в темноте и звали куда-то в неизвестность. Но она не была опасной – это было движением вперёд по линии Судьбы. И я мог легко вернуться в своё тело, но решил не останавливаться на достигнутом, а ещё сильнее сконцентрировался на заполнении пустоты в том месте, где оно некогда находилось. Потеряв счёт времени, я словно бы создавал себя заново. Дело было не во внешнем виде, я стремился дополнить самого себя так, чтобы получилось нечто более целостное и совершенное. Нечто более завершённое и не подверженное болезням и боли, не знающее усталости и влияния возраста. Мой разум же был уже перерождён в новую форму – я понял, что его, наоборот, невозможно сделать совершенным. Но зато он может быть всегда открыт к новому знанию, способен бесконечно впитывать в себя мудрость и опыт и дополнять собой совершенное тело. Моё имя – Намтар, я правитель острова Усаггигкар и я безо всяких колебаний и сомнений вступаю в эту новую жизнь. Я торжественно клянусь привести мой народ к процветанию с помощью своего чудесного открытия. Наступило новое время для всего и для всех!Дневник Намтара, запись 5
***
Чёрный песок плавился и превращался в густую, тягучую и мерзкую жижу, которая застилала всё вокруг, от горизонта до горизонта. Вместо обыкновенной кроваво-красной пустыни повсюду простирался лишь свинцово-чёрный океан, бескрайний и беспощадный настолько, что в нём, казалось, тонули даже звёзды и их свет гас в эту ночь. Воздух был пропитан запахом крови и дыма, он словно яд пробирался в человека, в его разум, отравлял мысли и превращал его сердце в камень. И вот Принц, ещё недавно шедший по пустыне с персидским войском, верхом на коне, уже идёт на своих ногах, но чёрная губительная стихия затягивает его всё глубже; он уже почти не способен переставить ногу и медленно увязает в ней, погружаясь в темноту. Её притяжение безмерно, оно чудовищно и, казалось, замедляет даже ход времени. Прокол в ткани мироздания, что поглотил самого Принца и всё вокруг него, превратив в ничто. Единственное реальное чувство, которое осталось вместе с ним – обволакивающий холод, сковывающий разум и волю, вселяющий животный ужас и лишающий всякой надежды. Внезапно Принц проснулся от того, что его тряхнуло на очередной кочке. Вокруг, действительно, была ночь, но он всё ещё ехал верхом на коне, держась подле войска. Пустыня имела свой обычный вид, а всё увиденное и почувствованное им, кажется, было просто сном. Но пугающе реальным, практически настоящим – Принц ещё долго не мог отделаться от того чувства, что сновидение вселило ему. Кроме того, он и до этого пребывал в весьма подавленном настроении. Безысходность – наиболее удачное слово, чтобы описать то, что он чувствовал. И тревожила его вовсе не сама война и смерть, что она сеяла вокруг. Принц давно привык к смертям и к жестокости. Его беспокоило то самое происшествие, то из-за чего погиб Дарий. Индия обратила против персов страшную силу, и Принц не сомневался, что Дахака ещё вернётся и принесёт гибель всему. Найдутся другие безумцы, кому покорятся Пески и тогда будущее его народа будет очень мрачным. Прошлое Принца словно бы восстало из небытия, обретя форму. Тьма, что преследовала его, теперь имела имя и перестала быть чем-то воображаемым, несуществующим. Но она всё так же продолжала мерещиться ему во всём и теперь преследовала даже во снах. Принц понимал, что будет вынужден вернуться к своим поискам и довести дело до конца.***
Войско продвигалось очень медленно. Множество раненых требовало ухода, а нормально перемещаться можно было только ночью, немного захватив вечер и утро. Дневной зной сильно осложнял путь, и обычно в это время войско отдыхало и занималось лечением раненых. Отряд Навида, попавший в самую гущу событий, пострадал сильнее остальных, и, кроме Имана, самого Навида и ещё пары солдат, все погибли или пострадали в бою. Навид, положение которого и так было незавидным, теперь окончательно лишился опоры. Он боялся, что ему грозит суровое наказание за такое неумелое командование отрядом. Иман же был исполнен разочарования. Путь, которым он следовал, теперь вызывал у него отвращение. Ему пришлось оказаться буквально по горло в крови. Он был вынужден, защищая свою жизнь и свою страну, убивать врагов одного за другим. И теперь картина боя, вездесущей боли и жестокости висела у него перед глазами и никак не выходила из головы. В ночной тишине он слышал крики людей и звон клинков. Настоящая война оказалась для него настолько омерзительной, что он, неожиданно для самого себя, потерял веру во что бы то ни было. Его цели оказались не просто туманными – они оказались ложными. Грязь, кровь и убийства в таких непомерных количествах словно бы выбили землю у него из-под ног, он даже не мог радоваться победе Персии. Он не находил сил ни на что, кроме как неспешно идти вслед за войском, ночь за ночью. Но его частью он себя уже не ощущал. Он как будто бы вообще не принадлежал этому миру. Война любого делает отшельником. Впервые придя в себя и осознав перемены в своей душе, Иман, в первую очередь, избавился от оружия – оно стало ему ненавистно. Легко было списать потерю меча на простую случайность – война могла объяснить всё, что угодно. Но теперь он понимал самое важное – ничто не может объяснить или оправдать саму войну. Во всяком случае, именно для него. Иман более не видел себя в ней в роли воина или кого бы то ни было. Сильнее его разочаровывало лишь то, что он половину своей жизни шёл неверной тропой. Весь этот путь, в итоге, он проделал лишь для того чтобы разочароваться, увидеть свои ошибки в полный рост. Он споткнулся и упал, да к тому же ещё и не мог подняться с колен. И, может быть, даже не хотел, боясь вновь ошибиться. Он словно бы молил каких-то своих богов о прощении, смиренно склоняясь, буквально падая ниц в ожидании их милости. И он уж точно не желал как-то праздновать победу в войне – слишком большой кровью она далась, пусть и была продиктована необходимостью. Любая радость казалась ему насмешкой над всеми теми, кто отдал свою жизнь ради неё.***
Однажды утром, когда войско готовилось к очередной стоянке, Принц вёл коня подле отца, Туаммака и Хараза. – Нам осталось не более двух дней пути, мой царь, – сказал Хараз. – Отлично! – ответил Шахраман. Долгая дорога уже утомила его, даже несмотря на то, что он был привычен к походам. – Вели отправить гонцов в Вавилон и распорядиться начать подготовку к празднеству! Мы отметим нашу великую победу пиром, которого ещё не видел мир. – Хорошо, – почтительно кивнув, ответил Хараз и удалился. Туаммак, всё это время дремавший и не выказывавший никакого интереса, вдруг оживился и что-то забормотал себе под нос. Очевидно, идея с пиром ему очень понравилась. В последние годы возраст как-то особенно быстро переменил Туаммака. Из храброго и мудрого военачальника, он превратился в сварливого старика, думавшего лишь о том, как бы отдохнуть да набить брюхо. И свои обязанности он стал выполнять из рук вон плохо, скорее, по привычке. Шахраман не первый год думал о том, чтобы заменить его кем-то. Но лишь недавно ему представился удачный случай – репутация Принца и его, с трудом давшийся, но всё же успех в решающей битве не оставляли сомнений в правильности выбора нового первого генерала – второго лица в Персии после самого царя. Это превратило было бы Принца из номинальной фигуры будущего наследника престола в человека с реальной властью. Поэтому предстоящий пир должен был стать не только праздником в честь победы, но и отправной точкой для новых порядков, перемен и подготовки к передаче власти и трона сыну. И оттого, Шахраман намеренно шёл на этот спорный шаг, закрывая глаза на огромные потери, горе людей и множество раненых. Он даже ответил кому-то, решившему возразить, причём достаточно резко: – Ничто другое не имеет значения. Мы победили, неважно, как и какой ценой. Победа абсолютна и это не обсуждается, а любые действия моего войска я считаю верными, раз они привели к этой победе. Никаких наказаний и никакой скорби, цена уже уплачена и нужно радоваться тому, что нам досталось в итоге. Ничто не должно омрачать победу! И взглядом дал понять, что не желает слышать на эту тему более ни слова. Хотя на самом деле это решение далось ему нелегко, и он знал, что потери его войска – незарастающая рана и эхо войны будет звучать ещё долгие десятилетия. Но мог ли он, как царь, избрать какой-то другой путь? И теперь этой же дорогой за ним должен был пройти Принц, которому предстоит править в спокойное время, без нависающей угрозы. Не оглядываясь назад, а, наоборот, мчась во весь опор, навстречу новым возможностям и ветру свободы. Войско прошло очередную гряду гор и оказалось в пустыне. Насколько помнилось Принцу, она была не особенно протяжённой, не более полудня пути. Было принято решение идти, в том числе, и в течение дня, кроме часов, когда солнце палило просто невыносимо жарко, превращая дорогу в пытку. Но сейчас рассвет лишь только подбирался к горизонту, и воздух ещё был окутан ночными прохладой и сумраком. Внезапно, по правую руку от себя, Принц увидел, как из-за дюны показались какие-то руины. Он с трудом мог разобрать, был ли это храм, замок или что-то ещё, но был уверен, что он не помнит этого места. За долгие годы своих поисков он ни разу не натыкался на него. Но, уже через мгновение, его внимание привлёк чей-то силуэт. Дело было в том, – он не заметил этого сразу – что руины были обитаемы. К ним примыкали какие-то шатры, неподалёку тлел ночной костёр. Видимо, обитатель этого места, разбуженный шумом войска, вышел проводить его взглядом. И в этот самый момент он и попался на глаза Принцу. Силуэт внезапно показался ему знакомым и его посетила странная и даже смелая догадка. Принц увидел в нём старого учителя и, немного поколебавшись, стремглав рванул с места в его направлении. Шахраман что-то крикнул ему вслед, заподозрив неладное, но Принц не обратил на это внимания. В конце концов, он ещё не бросился на новые поиски, а всего лишь хотел спросить совета. Шахраман, поняв, что не может как-то повлиять на ситуацию, приказал Харазу отправиться вслед за Принцем и проследить, чтобы тот вернулся обратно. Он подчинился, жестом остановив Найзира и Мадида, которые собрались следовать за ним. Принц же уже подъезжал к Зороастру. Сейчас он хорошо видел его, и сомнений уже не оставалось – это он, его старый учитель. Только время взяло своё, и он стал совсем дряхлым стариком. Кожа неестественного коричневого цвета, с тёмными пятнами, ещё более впалые глаза, вокруг которых виднелись чёрные круги – всё это выдавало в нём преклонный возраст. Пожалуй, даже слишком преклонный. Принцу не удавалось вспомнить кого-либо ещё, дожившего до таких лет. Время… Это слово так крепко засело у Принца в голове, что невольно заставило его вспомнить что-то очень важное. Вернее вспомнить о том, что он знал нечто важное. Но пока всё ещё не мог выразить в словах. Призрачное, туманное видение, за которым он гонялся годами. Конечно же! Пески Времени! В сознании Принца всплыли смутные детские воспоминания о том, как Зороастр постоянно твердил о них. Он был единственным во всём Вавилоне, кому было что-то известно о Песках! И все эти годы Принц искал не там, совершенно забыв о рассказах старика. Охваченный восторгом, Принц спрыгнул с коня и подошёл к учителю. Ему не терпелось обо всём его расспросить. – Здравствуйте, мой Принц, – заговорил первым Зороастр, опережая расспросы Принца. Он видел, как глаза последнего горят огнём, от нетерпения задать важные вопросы, но заметив, как к ним приближается ещё одна фигура, жестом пригласил Принца внутрь своего жилища. Зороастр подумал, что это сам Шахраман направляется сюда, и словно бы испугался этого. Ведь это он когда-то изгнал его в пустыню и вряд ли он изменил своё решение – Зороастр слишком хорошо знал характер царя и его категоричность. Принц же вообще не заметил приближения этой фигуры – слишком сильно его разум был охвачен ожиданием. Наконец-то он сможет получить ответы на свои вопросы. Неужели его поиски, наконец-то, окончены? Добравшись до места, Хараз подошёл к шатру, но не стал заходить внутрь. Он решил послушать разговор снаружи. Он испытывал удивление и любопытство – чем же простой отшельник в пустыне мог так заинтересовать Принца? Кажется, всё очень непросто и Хараз был даже рад, что Шахраман послал именно его, а он не взял при этом телохранителей. Совершенно случайно ему удалось нащупать нечто крайне интересное. – Я слышал, война пришла в эти края? – первым задал вопрос Зороастр. – Да, – сухо ответил Принц. – Против Индии. – Я говорил ему, что однажды это случится… Неминуемо, неизбежно! – сказал старик. – Кому? – непонимающе спросил Принц. – Магарадже Индии, вашему врагу, мой Принц, – пояснил старый учитель. – Не знаю, только ли он один виноват во всём произошедшем, – возразил Принц. – Всё это – последствия других событий, настоящие причины – глубже. И с ними-то я и пытался бороться. – Бороться с причинами? Помилуйте, это невозможно, ушедшее не вернуть, – удивился Зороастр, чуть усмехнувшись. Но его глаза не улыбались при этом. – Я тоже так считал когда-то. Но потом… Нечто плохое произошло, когда мы возвращались с отцом из предыдущего похода в Индию. Мы напали на город Магараджи и… Принц запнулся, не зная, как лучше изложить произошедшее, всё ещё жившее кошмаров в его памяти, будто всё произошло пару минут назад. Зороастр отвернулся и отошёл в сторону. Глубоко вздохнув, он прервал молчание: – Вы нашли Пески Времени? Его голос был полон сожаления и печали. – Хуже, – сказал Принц. – Я открыл их! Зороастр повернулся к Принцу. Его взгляд переменился, но Принцу не удавалось понять, что именно он означает. – Это было около семи лет назад. И я потратил всё это время, чтобы найти ответы. Я смог исправить то, что совершил, но это породило новые ошибки. Эта война – лишь моя вина, – продолжил Принц. – Сколько бы вы ни странствовали, он найдёт вас, – наконец ответил старый учитель. – Кто? – спросил Принц. – Дахака, зверь, которого не остановит никакая сила. Он – сама неизбежность, сама судьба. И он гонится за вами! – пояснил Зороастр. – За мной? Но почему? Разве индийцы не пытались с его помощью победить в сражении? Впрочем, очень странно, что они пренебрегли силой столь могущественного союзника в начале битвы, – удивился Принц. – Любой, кто откроет Пески Времени, должен умереть. Дахака – страж времени, следящий за потоком и уничтожающий любого нарушителя, – объяснил Зороастр. – И уж тем более, зверь никому не подчиняется! Он не послан чьей-то рукой, он – живое воплощение судьбы и неизбежной смерти. Принц опустился на землю, обдумывая услышанное. Выходит, зверь пришёл только за ним? И Дарий погиб, будучи совершенно не причём? А он трусливо сбежал, лишь по счастливой случайности оставшись в живых? – Что я могу сделать, чтобы изменить это? – спросил Принц. В его голосе слышалось отчаяние. – Ничего. Вам не остановить зверя, не скрыться и не сбежать от него. Чудо, что вы всё ещё живы. Но стоит вам ненадолго вернуться в Вавилон и он настигнет вас, – вздохнув, ответил старик. – Вам суждено умереть, мой Принц. И вы умрёте. Впервые в жизни Принц почувствовал настоящий страх. Перед неотвратимостью, холодной и грозной неизбежностью. – Что ты можешь рассказать о Песках? Что ещё тебе известно? И что это за книжица, как она связана с ними? – наконец-то начал свои расспросы Принц. Но чувство восторга куда-то улетучилось, а глаза лихорадочно бегали из стороны в сторону. – Откуда это у тебя? – ничего не ответив, спросил Зороастр. – Я отобрал её у визиря Магараджи, – рассказал Принц. – Вернее, он обронил её. – Это реликвия Острова Времени, – наконец-то ответил старик. Он раскрыл книгу, пробежался по страницам и вернул её Принцу со словами: – К сожалению, я не понимаю, что в ней написано. Значит, Амар незаметно утянул её с Острова? Я всегда подозревал за ним что-то неладное. – Что это за остров? – заинтересовался Принц. Это были первые за семь лет слова, проливавшие свет на тайну, что годами мучила его и затягивала в бесконечные поиски. – Остров Времени – место, где были созданы Пески. Далёкий остров в двух неделях плавания от берегов Индии, откуда Магараджа украл Песочные Часы и кинжал, – начал свой рассказ Зороастр. – Место, где были созданы Пески…, – проговорил Принц, что-то осмысливая. – Там же он нашёл особые двери – порталы, ведущие сквозь время. С их помощью он смог вернуться во времени на сотни, на тысячи лет назад! Практически к самому моменту рождения Песков! Зороастр говорил обо всех этих вещах столь непринуждённо, будто всё это было само собой разумеющимся. Принца удивляло то, в каких деталях старик описывает приключения Магараджи. – Откуда тебе известно столько об этом месте? – спросил он. Но стоило ему задаться этим вопросом, как он уже знал ответ. Он всё понял даже без последовавшего объяснения Зороастра. – Я был там, подле Магараджи. За много лет до того, как поступил на службу к вашему отцу. И я видел могущество и разрушительную силу Песков, – сказал старик. Немного подумав, Принц спросил: – Могу ли и я попасть туда? Однажды я уже использовал Пески, чтобы сделать так, будто никогда и не открывал их. Что если я отправлюсь назад во времени и вообще предотвращу их создание? – Вздор! Даже если вы доберётесь до Острова, вам придётся иметь дело с Императрицей! – пояснил Зороастр. – Императрицей? – удивлённо переспросил Принц. – Неважно. На Дахаку подобные трюки всё равно не подействуют. Он всё равно поймает вас, – с грустью сказал старый учитель. – Лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем просто сидеть и ждать смерти! – решительно сказал Принц. – Что ж, воля ваша. Ступайте, мой Принц, но помните – ваше путешествие не закончится ничем хорошим. Вам не изменить свою судьбу. Ни одному человеку это не под силу! – ответил Зороастр. – Как добраться до Острова? – спросил Принц, проигнорировав последние слова старика. Но это не значило, что они не подействовали на него. Он думал, что делает это ради благой цели, а не только из собственных эгоистичных побуждений. Его действия положили начало целой цепочке ужасных событий, которые не прекращаются до сих пор. И теперь у него появился отличный шанс исправить всё разом! – Вам нужно плыть навстречу убывающей луне, в месяц Кислим, в самом конце осени. При этом финикийская звезда всё время должна смотреть вам в спину. Плывите до тех пор, пока не увидите созвездие в форме креста – это кинжал, который пастырь закинул далеко за край неба, когда отказался от войны и принял мирную жизнь. Острие кинжала укажет вам на Остров. Он окружён неспокойными водами, полными опасных скал и водоворотов. Иного способа добраться до Острова Времени нет. – Я запомню это. Спасибо, – сказал, поднимаясь, Принц. Он не видел смысла в дальнейшем разговоре и трате драгоценного времени. Если всё сложится удачно, у него ещё будет возможность навестить старого учителя и поговорить с ним без спешки. И, полный решимости, Принц вышел из шатра, встретив, к своему удивлению, Хараза. Тот, внимательно подслушав весь разговор, перехватил инициативу и сказал: – Вы собираетесь в путешествие? Я могу помочь вам, мой Принц. Я слышал, это может как-то остановить войну или отменить все эти смерти и разрушения? – Да…, – неопределённо протянул Принц. – Но ваш отец не одобрит этого! Первому генералу не пристало бросать своё войско, – продолжил Хараз. – Да, но, пойми, я хочу предотвратить всё это! – выпалил Принц. – Понимаю. И потому очень хочу помочь вам! – пояснил Хараз. – Я помогу вам организовать тайный побег и набрать команду для плавания. Вы хорошо запомнили маршрут? – Как своё собственное имя! – ответил Принц. Хараз и Принц обсудили некоторые детали и вернулись к войску, догнав Шахрамана и свиту генералов спустя полчаса.***
Ночь застала персидское войско во время стоянки для отдыха, еды и перевязки ран. Принц отправился проведать немногих выживших из своей армии, желая к тому же поговорить с Иманом. В его путешествии ему очень пригодились бы такие надёжные и проверенные люди, как он. Принц мог довериться ему, хотя и не собирался рассказывать об истинных целях своего путешествия. Он объяснил бы это необходимостью, долгом перед Персией, обещаниями невиданных богатств и неслыханного могущества. Иману это могло бы помочь убежать от самого себя, от войны и её последствий. Даже если их путешествие окажется смертельно опасным, и он не выживет в нём – пускай! Ничто не могло быть хуже, чем то, что он переживал сейчас. Возможно, оно спасёт его душу и вернёт в неё хоть частичку былого покоя. Но Принцу в тот вечер найти Имана так и не удалось, а на следующий день вокруг было слишком много других солдат и этот разговор Принцу пришлось отложить. Когда Принц отправился на поиски Имана, Хараз отвёл в сторону Шахрамана и шёпотом поведал ему: – Да, всё верно. Планируется побег, Принц хочет под каким-то надуманным предлогом всё бросить и вновь отправиться в свои странствия. Шахраман, услышав это, пришёл в ярость. Но он не собирался сразу же идти к Принцу и обрушивать на него свой гнев. Он собирался воспрепятствовать побегу, проучив Принца. Тот должен будет усвоить урок, поняв, что не следует перечить воле отца и царя Великой Персии. И что у него повсюду есть глаза и уши.Глава 6. Заговор
Последние несколько дней пролетели как один миг. Но теперь я могу позволить себе не считать их, как прежде, а вместо этого просто жить и дышать полной грудью! Тем более, я не потратил их понапрасну, а на следующий же день отправился к Бездне, чтобы убедиться, что всё произошедшее не привиделось мне в предсмертном бреду. Но всё оказалось правдой. Я раз за разом – сначала ночью, а потом уже посреди дня – бросал медальон в пропасть, но он не падал. И я вновь шёл по воздуху и видел этот чудесный свет, видел самого себя со стороны, и раз за разом мне являлось откровение, которое трудно описать словами. Но каждый раз видения не угасали, а разгорались с новой силой – вихри золотых пылинок окутывали меня и я видел дальше и глубже – свой путь в жизни, собственную Судьбу, что была кем-то заботливо прописана в книге жизни. Постепенно я стал понимать, что чудо сменяется познанием – и я начал заходить всё дальше. Каждый раз я возвращался другим, новым человеком. Более полным, если можно так сказать, ведь я продолжал с помощью увиденного достраивать самого себя. Теперь я уже не был занят излечением тела, – моя болезнь полностью сошла на нет – а занялся наполнением своего сознания. Двери моего разума были открыты для новых знаний. Я словно бы пытался – и, самое главное, был в состоянии! – вычерпать всю бездну знаний и переложить её в собственную голову, крупица за крупицей. Познавая то, что открывалось моему сознанию, я понемногу начал понимать суть того, что я обнаружил. Эта сила, которую я поначалу просто называл Светом, оказалась более материальной. Всё состояло из тех самых золотистых, искрящихся песчинок, что витали в воздухе над Бездной. Они-то и испускали этот яркий Свет. И они же пронизывали моё тело и моё сознание, существуя как бы в двух мирах – телесном и сознательном. Я долго размышлял над их природой и назвал их Песками Судьбы. И с каждым новым разом я всё сильнее убеждался в своей правоте. Сияние Песков вскоре перестало быть таким ослепительным, но лишь для того, чтобы я мог увидеть больше, проникнуть в самую суть вещей, в том числе и лучше изучить то, с чем я столкнулся. Может, подошло бы и название вроде «Пески Знания», но так или иначе всё было вплетено в Судьбу – мою собственную, моего народа и всего Острова. И эти знания были неразрывно связаны с ней, буквально нанизаны на её нить. Иногда всё происходящее походило на сон. Мне даже казалось, что я могу утонуть в этом новом чудесном мире, раствориться без остатка и попросту сгинуть. Но Пески давали мне возможность постоянно творить себя, наполнять всё новым опытом и знаниями. И я чувствовал, что остаюсь центром этого мира, а не растворяюсь в нём. Но лучше всего помогало мне то, что я видел почти каждый день один и тот же сон. Обычно, я едва ли запоминаю детали сновидений, но этот повторялся так настойчиво и явственно, что глубоко отложился в моём сознании. До такой степени, что проснувшись, я мог подолгу обдумывать его и даже откладывать свой очередной поход к Бездне. И это помогало мне чётко разделить реальность (пусть даже такую странную и новую) и сон. Потому что во сне всё было иначе. Я находился в том же месте, уже привычном. Так же видел себя со стороны, разве что в моей руке отчего-то не было медальона. И вот, раз за разом я стоял в центре вихря песчинок и вглядывался в него. И мне казалось, что я вижу собственное отражение. Очень бледное и почти неподвижное. И я с удвоенной силой поглощал те дары, что давали мне Пески, но отражение лишь угасало. Что это значило? Я приближался к своей цели, творя самого себя заново, вычерпывая из Бездны всё возможное? Или, наоборот, я что-то упускал из виду, и оно уходило всё дальше от меня? И в какой-то момент отражение пропадало вовсе. Но в конце сна случалось так, что я блуждал по заброшенному замку, и не видел никого, кроме этих самых бледных и ускользающих отражений самого себя – иногда их можно было увидеть по несколько сразу. Мне не удавалось найти ответа в своём сне, а утренние размышления тоже не приводили ни к чему. И поэтому я бежал с новыми вопросами к Пескам, в надежде, что однажды всё узнаю и пойму. Раз за разом медальон срабатывал как некий ключ, что открывал незримую печать и дозволял мне прикоснуться к чуду.Дневник Намтара, запись 6
***
Ежедневные ссоры с отцом лишь укрепляли в Принце одну мысль – больше это продолжаться не может. Ещё одна неделя и ужас с тьмой сожрут его изнутри. Он чувствовал вечный страх, от которого попросту не мог избавиться. У него без причины перехватывало дыхание каждый раз, когда он поворачивал за угол, во тьму коридора или переулка. Он ждал, что смерть поджидает его повсюду, готовая вцепиться в горло и растерзать его. Все его смутные видения, что преследовали его эти годы, обрели форму, а слова Зороастра лишь усилили его страх. Впервые в жизни Принц по-настоящему боялся и был готов просто бежать. Пусть даже ему не удастся попасть на Остров Времени – он просто не мог вынести этого мучительного ожидания. Шахраман же не подавал виду, что ему что-то известно, кроме того, что Принц рассказывал ему. Он не слишком-то распространялся, обрисовывая свои страхи лишь в общих чертах, неустанно рассказывая о случае на войне, когда погиб Дарий. Но любые его слова Шахраман воспринимал в штыки, называя вздором. Ведь он – правитель Великой Империи, которая одержала сокрушительную победу в войне – кто посмеет угрожать его сыну, без пяти минут первому генералу, да ещё и в его собственном городе? Сам себе он объяснял такое поведение Принца страхом перед огромной ответственностью и порой вообще сомневался – не поспешил ли он с назначением? Но он видел сына в бою, слышал рассказы о нём и не сомневался в его доблести, силе и умениях. Нужно лишь немного жёсткой отцовской воли и река потечёт по руслу, что уготовано ей судьбой. Он был уверен в этом и собирался лишь не допустить побега, о котором его предупредил Хараз. И поэтому он распорядился, чтобы за Принцем повсюду следовали наблюдатели, куда бы он ни отправился, кроме тех минут, что он проводил за разговорами с отцом. Со временем Принц стал замечать слежку, но не придавал этому значения – у него был план, о котором его отец даже не подозревал. Хараз предложил ему свою помощь и несколько идей, как ускользнуть прямо из-под носа у Шахрамана. Время от времени Хараз просил Принца зайти к нему и поведать немного больше об Острове. Он говорил, что благодаря этому сможет лучше подготовиться к путешествию и тем последствиям, что оно повлечёт. Хараз желал больше узнать о той необычной силе, что способна поворачивать время вспять. Он всячески старался выведать у Принца всё, что тому было известно, но последний не хотел упоминать случай в Азаде и потому его рассказы были туманны и немногословны. Он лишь твердил о том, что не верит в неотвратимость судьбы, а эта сила поможет ему изменить её. И эта мысль манила его собеседника, пленила и дурманила его. В те моменты, когда Принц посещал Хараза, за ним тоже никто не следил – последний попросту был вне подозрений. Ведь именно его Шахраман попросил присмотреть за Принцем и проучить его. Пользуясь своим положением, Хараз мог свободно заниматься подготовкой побега, продолжая играть роль верного слуги. – Я помогу собрать тебе команду для путешествия. Часть людей выберешь ты сам, если остались те, кому ты ещё доверяешь. Остальным займусь я, – сказал он однажды Принцу. – Что мне нужно делать? – поинтересовался Принц. – Только назвать имена тех, кому доверяете. А затем – лишь ждать, – пояснил Хараз. – Скоро будет пир в честь победы и это будет лучший день для побега. Я обо всём сообщу вам заранее. – Иман и Навид, – солдаты из моей армии, – ответил ему Принц. – Я уверен в них. – Превосходно, – сказал Хараз. – Теперь, думаю, вам лучше уйти. Скоро прибудет ваш отец. Принц вышел из покоев Хараза и направился в казармы. В последние дни он находил утешение в тренировках, в дружеских поединках. Кроме того, он готовился к своеобразному выступлению на пиру. Отец, несмотря их постоянные разногласия, по-прежнему собирался в конце вечера огласить своё решение о назначении Принца первым генералом. Чтобы придать вес своим словам и развеять все сомнения в голове сына, он дал указание нанести ему на руку особенную татуировку, которую до наступления торжественного вечера он должен был скрывать ото всех. Тренировки были Принцу ещё и полезны – он готовился к путешествию, полному опасностей и не сулившему ничего хорошего. Ему определённо предстоит столкнуться с противником, защищая свою жизнь с мечом в руках, поэтому очень важно было оставаться в форме. Кроме того, изнуряющие бои чуть приглушали его мрачные мысли, отвлекали его от постоянного ужаса и дум о неизбежном крахе.***
После возвращения из похода, Принц обнаружил пропажу Имана. Он был твёрдо уверен, что тот остался в живых и возвращался в Вавилон вместе с войском. Но день за днём, приходя в казармы, он никак не мог разыскать его. И всё же он назвал Харазу его имя, словно бы о чём-то догадываясь или надеясь на что-то. За годы их знакомства он показал себя верным и надёжным товарищем, хотя Принц и не знал о переменах, произошедших в нём. Тем временем, несмотря на указы Шахрамана о прощении любых ошибок и полном признании величия и непогрешимости победы Персии, реальное положение дело было таким, что Навид стал практически изгоем. Прочие командиры его избегали, его никто не приветствовал при встрече, а на собраниях его просто игнорировали. Вскоре даже солдаты перестали обращать на него внимание. Он растерял всяческое уважение и не знал, что же ему делать дальше. Навид не собирался оставлять службу – ему с таким трудом удалось попасть в Вавилон, и он не мог просто взять и выбросить свою мечту. Не мог просто сдаться. Но день за днём ситуация лишь становилась всё хуже. Оставалась лишь небольшая горстка людей, всё ещё верных ему, но, казалось, и это было ненадолго. Всё изменил тот вечер, когда Навида пригласил к себе Хараз. Первый был сильно удивлён этим – ещё бы, столь высокопоставленное лицо вызывает его на личную аудиенцию! Сейчас Хараз был вовсе не тем, каким он его знал. Теперь это был знатный, приближённый к царю человек, недавно титулованный как «глаз царя». Но тогда зачем он вызывает его? Если его хотят разжаловать или вообще изгнать, то хватило бы и кого-нибудь из командования, несколькими чинами ниже. Но Хараз – правая рука царя, его глаза и уши! Что ему могло понадобиться? Охваченный странными и неоднозначными мыслями, Навид в назначенный час вошёл в приёмные покои Хараза. Тот стоял лицом к окну, сложив руки за спиной. Не поворачиваясь, он сухо и строго сказал: – Проходи. Навид подошёл, а Хараз, что наконец-то развернулся, сказал сопровождавшим его стражникам (день или два назад Навид о чём-то общался с Принцем и теперь за ним тоже следили): – Оставьте нас. Дождавшись момента, когда закроется дверь и, помолчав ещё с минуту, Хараз, наконец, заговорил: – Ты, верно, не догадываешься, зачем ты здесь? – Нет, господин, – чуть робко произнёс Навид. – Твой генерал замолвил за тебя слово и у меня есть особенное задание для тебя, – пояснил Хараз. Эти слова сразу же несколько успокоили Навида, и, вместо сомнений, в его глазах появился интерес. Именно на это Хараз и рассчитывал. Он отлично понимал, что путешествие, которое он готовит, требует особенно тщательного выбора людей. Он не может взять случайных солдат и просто приказать им. Они, в конечном счёте, могут просто разбежаться – вдали от дома, перед лицом опасности и без какой-либо ясной цели у них просто не будет никакой причины выполнить свою миссию. Поэтому ему были нужны такие люди, как Навид: близкие к отчаянию, либо ищущие что-то необычное, практически невероятное. Люди, ведомые идеей, сердцем, а не указанием свыше. – Какое? – спросил Навид. Он был рад, что ему представится возможность вновь проявить себя и вернуть утраченное доверие. – В твоём отряде служил солдат по имени Иман, – пояснил Хараз. – Разыщи его и расскажи о том, что скоро вы отправляетесь в путешествие. Корабль и экипаж – моя забота. Навид удивился тому, что услышал, но не стал задавать глупых вопросов. Его не интересовали причины путешествия и мотивы Хараза, поэтому он лишь уточнил: – Это всё, что требуется от меня? – На данный момент – да, – ответил ему Хараз. – В назначенный день вы с командой и Принцем отправитесь в плавание, где и узнаете об остальном. После этих слов в голове Навида всё уложилось и он, поклонившись ушёл, не видя смысла более занимать время Хараза. Тем более, у него, наверняка, мало времени, а поиски Имана окажутся непростым делом – он бесследно исчез. Вечером того же дня Хараз вызвал к себе Тутака – богатого купца, который прославился тем, что в молодости наживался на различных авантюрах, опасных и даже сомнительных приключениях. Однако с тех пор прошло уже очень много времени и подобными вещами он не занимался. Его торговля переживала не лучшие времена, хотя и нельзя было сказать, что он вот-вот разорится. Хараз был уверен, что сможет заинтересовать старого пройдоху, пообещав ему несметные богатства. И суть дела была даже не в их количестве, а в их уникальности. Слабо представляя, о каких таких Песках Времени шла речь, Хараз использовал своё воображение и обманом зажёг огонь в глаза Тутака. Купец, не раздумывая, согласился помочь Харазу, снарядив корабль для путешествия. Использовать флот царя у Хараза не было возможности. Несмотря на все свои полномочия, он мог попросту вызвать подозрения у Шахрамана. И тогда весь план рухнул бы. Поэтому он решил действовать через того, для кого звон монеты значил куда больше слова царя. Тутак, помимо своей доли от сокровищ и обещанной Харазом власти, выдвинул ещё одно условие. У него подрастал сын, юноша лет шестнадцати, по имени Фаранг. Его отец был недоволен тем, что сын не проявляет никаких особенных талантов, не идёт по стопам отца, а лишь сладко живёт за его счёт. Он хотел, чтобы тот вкусил настоящей жизни, пусть даже и опасных, но приключений. Конечно же, он просил Хараза присмотреть за ним, но всё же хотел преподать ему урок и сделать его мужчиной. Хараз уверил Тутака, что приложит все усилия для исполнения воли купца и чуть ли не лично присмотрит за ним. На самом деле он ни разу не говорил, что и сам отправится в путешествие вместе с Принцем – это намерение он хранил в строжайшем секрете. Но он рассказал, что отправит в путешествие самых доверенных и ответственных людей, поэтому Тутак может не беспокоиться о судьбе своего сына. Купец был так рад их сделке, что пообещал Харазу найти лучшего капитана и старших матросов во всём Вавилоне и безвозмездно подключить их к путешествию.***
Отыскать Имана оказалось непростой задачей. Навиду пришлось узнать другую сторону жизни города. Грязь его ночных улиц, тайны тёмных переулков и самых нищих районов, полных калек, пьяниц, воров и блудниц. Оказалось, что Имана приютил мужчина по имени Рахим – добродушный, приятный человек, который потерял сына и жену, но не пал духом. Он жил очень бедно и, поэтому, когда Навид обратился с предложением к Иману, тот охотно принял его, однако выдвинул условие – Рахим отправится с ними. Если их путешествие увенчается успехом, то он сможет, наконец-то покинуть трущобы и провести старость в достатке и покое. Рахима любили и уважали даже в таких местах, как это – пристанище разбойников, подлецов и беглых рабов. Возможно, всё дело было ещё и в том, что у него просто нечего было взять. Всё, чем он был богат – доброе сердце и худые рубашка со штанами. А его угол, который он называл домом, едва ли был завидным жилищем. Он чувствовал себя свободным от всего, и эту свободу невозможно было отобрать. Но Иман желал отблагодарить Рахима и дать ему то, чего он действительно заслуживает. Навид не возражал против такого предложения, но всё же убедился – будет ли он полезен в бою? Иман поспешил заверить Навида, что Рахим в прошлом служил в дворцовой охране и умеет обращаться с оружием, даже несмотря на свои годы. Кроме того, близкий к уличной жизни, он знает и пообещал привести бойца, победителя десятков турниров, который уже давно ищет достойного противника. Звали его Арсалан и он сражался как лев. Ему просто не было равных, но этот успех сыграл с ним злую шутку – он постоянно надеялся, что найдётся кто-то или что-то, что заставит его действительно попотеть. Достойный, равный ему соперник и их схватка – вот, что интересовало его. Ради этого он готов был отправиться хоть на край света.***
Меж тем, во дворце полным ходом шла подготовка к празднеству. Шахраман велел украсить самый большой зал во дворце. Повсюду расставили столы, артисты и музыканты днями репетировали свои номера для выступления в назначенный вечер. Но Шахраман хотел большего. Он хотел, чтобы вместе с ним праздновал весь Вавилон. Повсюду в городе установили сцены для бродячих артистов, а в палатках поблизости в день празднества с самого утра раздавали выпивку и угощения всем желающим. Шахраман был готов на любые траты, чтобы тень недавней войны поблекла и испарилась из памяти людей. В эти дни он был невероятно раздражителен. Настолько, что даже Принц прекратил попытки достучаться до его разума и убедить в реальности опасности. И просто ждал празднества вместе с остальными. Но, конечно же, совершенно по другой причине. В этот день должен был состояться побег, к которому он так давно готовился. Принц тайно передал на корабль все необходимые вещи, включая одежду и оружие. Хараз во всём помогал ему и, будь у Принца чуть более ясный разум, он обязательно бы задался вопросом – зачем это ему? Но вместо этого он продолжал тонуть в пучине мрачных мыслей, не в силах даже притворно подыгрывать всеобщему настроению приближавшегося праздника. И даже более того – идея этого пира была ему противна. Погибло так много людей! Те, кого он знал лично, например, Дарий. Он отдал жизнь за Принца! И, к сожалению, всё это было последствием его роковой ошибки. Он хотел спасти не только себя, но и свою душу. Слишком много крови было на ней. Настолько, что даже ему, привыкшему смотреть смерти в лицо и биться по локоть в крови, было невыносимо тяжело. Одновременно с этим Принца тяготило то, что он шёл против воли отца. Он знал, что прав, что иного пути нет, но, по сути, он был предателем, бунтовщиком! Заговор, который вырос за эти дни в тени дворцовых сводов, распространился на улицы и привлёк множество других людей. Он как яд отравлял их сердца, и они с огнём в глазах шли на преступление и готовились к путешествию. Пусть даже и по совершенно разным причинам, более или менее корыстным: одними двигала жажда наживы, другими – тяга к приключениям. Что бы конкретно не вело их, все они были частью заговора против воли царя. И обратного пути не было. Да никто его и не искал. Взоры каждого были устремлены вперёд, к их собственным вожделенным целям.***
– Сегодня всё случится, – сказал Хараз Принцу, когда тот в ранний час пришёл к нему. – Что мне нужно делать? – спросил Принц. – По-прежнему, лишь ждать. И быть готовым, потому что выдастся лишь один момент и действовать нужно будет решительно, без промедлений и колебаний, – рассказал Хараз, добавив: – Всё в силе: и место и корабль. Будет глубокая ночь и всё должно пройти гладко. Тутак [прим.: от персидского имени «Toutak/Tutak», означающего «сундук с деньгами»], купец, щедро предоставивший корабль для путешествия, должен был присутствовать на празднестве – Хараз позаботился об этом – и подать сигнал, когда всё будет готово к отплытию. Никто ничего не заподозрит, ведь оба будут праздновать вместе с остальными и ни разу не скроются из поля зрения. Хараз восхищался своим же планом – столь изящным и верным он казался ему самому. И последним штрихом в нём было его намерение отправиться в путешествие вместе с Принцем. Ведь у него тоже была своя цель, ради которой он готов был отречься от чего угодно – своего положения, богатства. Ему не удалось низложить власть Шахрамана нападением Индии, значит, в этом ему поможет невиданная и невероятно могущественная магия. – Только не говорите никому из команды о своей истинной цели. Скорее всего, они не поймут вас, – добавил Хараз вслед уходившему Принцу.Глава 7. Пир
Я решил совершить первые шаги по превращению Песков из личного чуда во всеобщее благо. В отличие от моих снов, Остров был полон настоящих, живых людей, которые только и ждали того, чтобы вступить в новую прекрасную жизнь, полную открытий. Хотя, возможно, пока они и сами об этом не догадывались. Но Судьба неизбежна, неотвратима и … прекрасна! Моя цель – открыть людям великую тайну. Постепенно, так же, как и я сам когда-то, они познакомятся с этим великим даром, и всё окончательно изменится, обязательно к лучшему. Ведь всё, что я и мой народ знал на протяжении долгих веков – это медленное увядание и упадок, мы жили в тени великих, но давно ушедших эпох, о которых не осталось почти никаких воспоминаний, кроме развалин замка в центре Острова. Кто же знал, что среди этих развалин скрывается такое? Необходимо было начать с нескольких людей. Возможно даже одного. И им вполне мог быть мой сын. Пришло время показать ему могущество Судьбы, которая ослабила хватку смерти на моей шее и дала мне новую жизнь. Судьбы, которая была пронизана знаниями предков и моих будущих свершений. Зная её наперёд, я был словно бы вне времени. Я жил одновременно и в прошлом и будущем. И я видел то, к чему стремился в настоящем. Процветание Острова – то, что я мог, чуть прищурившись разглядеть в этом всё ещё достаточно ярком свете Песков. Будущее блистало, оно было прекрасным и совершенным, но всё же довольно туманным – я до сих пор ещё очень плохо умею обращаться с этими знаниями. Они передо мной, достаточно лишь вытянуть руку. Но, казалось, что они иногда написаны на неведомом, давно забытом языке и смысл каждого слова мне ещё предстоит найти в долгих и, порой, мучительных поисках. Я сильно переживал, боясь, что в присутствии другого человека что-то пойдёт не так. Что окажется, что лишь я один вижу всё это. Или Бездна не откроет свои секреты «чужаку». Но всё прошло как обычно, только на сей раз мне даже не пришлось пользоваться медальоном. Достаточно было того, что я сжимал его в руке, не бросая в пустоту. Свет Песков, как и прежде, мгновенно застлал всё вокруг. Не знаю, удалось ли Нергалу разглядеть то же, что и мне, но он ушёл в глубокой задумчивости. Я не буду торопить его – наверняка всё это нужно обдумать и взвесить. Я буду покорно ждать его возвращения, а пока продолжу свои изыскания в бесконечности, дарованной Песками.Дневник Намтара, запись 10
***
Праздничный вечер, ознаменовавший победу, обещал пройти шумно и весело. На торжество были приглашены не только вельможи и военачальники, но и вся городская знать. Известные люди, среди которых были богатые купцы, жрецы и главы уважаемых семей. Недавняя победа Персии была событием неординарным и даже великим. Грандиозность этого вечера была призвана показать это величие и закрепить его в умах людей – празднество распространялось даже за стены дворца. Шахраман в этот день находился в необычайно хорошем расположении духа, с радостью приветствовал гостей, лично встречая их в центре большого зала. По нему были расставлены ряды столов, но таким образом, что в центре оставалось достаточно свободного места – планировалось праздничное представление. Всюду сновала прислуга, разнося кушанья и разливая напитки. Сам зал был просто огромным – в нём могла поместиться небольшая армия. Казалось, он был специально создан для такого рода приёмов. Массивные своды поддерживались круглыми белыми колоннами со спирально закрученными узорами. Вдоль стен было расположено множество арок, которые служили входами, а их верхушки были оформлены полосатым узором – чередовались бордовый и белый цвета. Повсюду были развешаны флаги Персии с изображением орла. Близилась ночь, и потому уже были зажжены факелы – зал хорошо освещался. В огромных окнах, усаженных зеленью и цветами, виднелись огни огромного города. – Прошу Вас, проходите! – говорил Шахраман почти каждому из гостей. Он хорошо знал многих из пришедших, уважал и высоко ценил их. Благодаря им Вавилон и Персия росли, а вместе с этим и их могущество. Стол царя находился поодаль, на специальном возвышении, предваряемом мраморными ступенями. Он был обращён лицом к залу, так, чтобы взором можно было охватить почти всю его площадь. Помимо Шахрамана, место за столом занимали Принц, Туаммак, Хараз, несколько высокопоставленных персон и самые преданные из сатрапов великого царя. Одно место пустовало – то, что занимал бы сейчас погибший Дарий. – Друзья! – торжественно произнёс Шахраман, поднявшись на своё место, когда собрались все гости. – Сегодня – важный день! Великая Персия стала ещё сильнее! Веками будут прославляться наши победы, о них сложатся песни и легенды. Но нам выпала особенная честь – находиться здесь и сейчас для празднования этого момента! Шахраман поднял со стола бокал с вином и выпил его почти одним махом, громко опустив его обратно. Все остальные с радостными криками последовали его примеру. Шахраман сладостно улыбнулся и добавил: – Да начнётся великий пир во имя нашей победы! Затем он тут же сел в своё кресло, и принялся за куриную ножку, что уже лежала у него в тарелке. День был тяжёлым, он потратил много сил и оттого с жадностью вгрызался в мясо. Его внимание притупилось, сознание было полностью погружено в атмосферу всеобщего веселья, и он не замечал отдельных мелочей, случавшихся то тут, то там: где-то со звоном на пол упал бокал вина, а кто-то не усидел на стуле и упал с него под всеобщий смех. Для Шахрамана всё это было совершенно не важно. Это были звуки празднества, они не могли быть другими. Всё шло так, как и должно было, думалось Шахраману. Он даже не замечал, что Принц, сидевший рядом с ним, находился в прескверном настроении и едва находил силы для очередной натянутой улыбки. Его мысли были заняты вовсе не победой и не праздником. Принц думал о том, что произошло с ним и Дарием там, на вершине холма. Дахака, кошмар, преследовавший его все эти годы, наконец, настиг его. Но Принцу удалось сбежать. Поступил ли он трусливо? Дарий беззаветно бросился на защиту Принца, а тот колебался. Он знал, кто перед ним и прекрасно понимал, что ему просто нечего противопоставить чудовищу. Встреча с ним – верная смерть. Но Дарий ни за что бы не отступил и не бросился бы убегать. А Принц сбежал, воспользовавшись шансом. Как долго будет это продолжаться? Неужели он всю жизнь будет вот так бегать от своей смерти, находясь в постоянном страхе и отчаянии? И, если на тот момент у него были какие-то сомнения и надежды по этому поводу, то после встречи с Зороастром он окончательно всё осознал. Дахака никогда не перестанет преследовать его. Когда-то Принц разорвал ткань времени кинжалом и теперь оно, как раненый зверь, гналось за ним по пятам, желая отомстить. Смертный приговор подписан и палач уже занёс свой топор. Его смерть – лишь дело времени. Слова Зороастра крепко засели у Принца в голове: «Вам не изменить свою судьбу. Ни одному человеку это не под силу», – сказал он тогда Принцу. Они буквально убивали его. Рушили в нём надежду, хватаясь за которую, Принц всё ещё искал выход. Хоть какой-нибудь способ избежать неотвратимое. Всё это отбирало у Принца силы, буквально выжимая из него все соки. Его мучали головные боли и постоянные кошмары. Чувство безысходности буквально разъедало его, изнутри и даже снаружи – в последние месяцы он выглядел болезненным и истощённым. Поэтому даже сейчас, когда у него вновь появилась робкая надежда – путешествие на Остров сулило ему шанс предпринять что-то по-настоящему действенное в решении его проблемы – он не находил сил радоваться этому шансу. Смерть, преследовавшая Принца по пятам, казалось, настолько вытянула из него жизнь, что появлялся вопрос – а было ли ему за что бороться? Кроме того, особенно его тяготило то, как его собственный отец относился к нему и его идее. Сейчас он чествовал Принца как героя, как великого победителя, настоящего героя Персии, но Принц отлично запомнил тот их разговор. То, насколько резко Шахраман выступил против путешествия Принца и какие меры он предпринял против этого. И от этого Принцу становилось ещё более тягостно, он чувствовал себя чуть ли не предателем. В эту ночь ему предстоит ослушаться воли отца, царя Персии, и устроить собственный побег. Но у него было выбора – неизвестно, когда представится другой такой шанс и, возможно, у него уже не остаётся времени в запасе. Однажды чудовище настигнет его, прямо здесь, на пороге собственного дома. Там, где он чувствовал себя пленником. Вавилон стал его тюрьмой. Люди, приглашённые на праздник, тем временем беззаботно веселились, что злило Принца, портя ещё сильнее его и без того ужасное настроение. Он сидел, стиснув зубы, стремясь не показывать своего настроения. Еда не привлекала его – аппетит ушёл от него уже очень давно. Принцу приходилось есть только для того, чтобы поддерживать силы. Он лишь исступлённо водил ложкой по своей тарелке, и изредка через силу клал что-то в рот. Ему оставалось лишь дождаться сигнала от Хараза. Это всё, ради чего Принц находился тут и терпел этот вечер. Праздник шёл своим чередом, люди веселились. Время от времени кто-то произносил речи, все поднимали бокалы. То тут, то там раздавался смех, громкие разговоры. Большинство из них были праздными и несерьёзными. Некоторые же, напротив, пытались говорить о делах и даже строить новые знакомства. Обстановка была для этого тоже вполне подходящей. Улучив момент, когда Шахраман, охваченный весельем, вышел из-за стола и пошёл по залу, а Туаммак отвлёкся, чтобы стряхнуть крошки со своей чёрной бороды (несмотря на возраст, у него до сих пор не было ни единого седого волоса!), Тутак кивнул Харазу. Момент был идеальным – Шахраман отвлёк на себя внимание толпы, вокруг было шумно и суетно – никто не обратил бы внимания на этот мимолётный жест. Но Хараз ждал его, почти не отводя взгляда от Тутака. За минуту до этого к последнему подошёл кто-то из слуг с поручением подать ему незаметный сигнал, который означал, что всё готово. А теперь об этом знал и сам Хараз. Всё шло по плану, шумный праздник был им только на руку. Теперь лишь оставалось выждать ещё один удобный момент, чтобы сообщить Принцу и помочь ему незаметно ускользнуть из дворца. Все эти дни Принц чувствовал себя так, словно бы он находился в темнице. Как преступник он заточён в тюрьму и без разрешения царя он не сможет её покинуть. А тот ни в какую не желал слушать Принца. И ещё большим наказанием была для него темница его собственного разума. Будто бы его бросили гнить в грязном и зловонном подвале, без солнечного света и других людей – настолько мрачными и отчаянными были его мысли. Каждое утро Принц проводил в мучительном ожидании палача, просыпаясь ещё до восхода солнца. Хотя, может, это было бы даже лучше – несколько мгновений и конец всем мучениям. Но его разум был изощрённо нетороплив. Принц день за днём тонул в омуте своего сознания, он не знал, куда ему деваться, куда убежать от собственных мыслей. Казалось ещё секунда, и он буквально захлебнётся ими. Однажды ему очень помогло прохладное лесное озеро, искупавшись в котором, он почувствовал необычайную лёгкость. Но второй раз это не сработает. Сознание Принца, бывшее почти таким же чистым и незамутнённым, теперь превратилось в болото, которое засасывало его всё глубже. И ничего ему не поможет, он задыхался, его единственное спасение – возможность убежать. Он хотел убежать не от своего отца. Не от своей судьбы или даже самой смерти в лице Дахаки. Он хотел убежать от себя самого. И всё же Принц ещё хотел жить. Хотел бороться. Человек в нём ещё существовал, жил. Прямо в том месте, где это уже казалось невозможным. Там, где всё было вытерто и выжжено тьмой и отчаянием. И этот человек мог ещё держаться на ногах и даже бежать вперёд. Скорее всего, не благодаря обстоятельствам, а вопреки им. Желая жить, Принц испытывал страх перед смертью. Это то, что давало ему сил, не давало махнуть на всё рукой, сдаться. Он был буквально вынужден хотя бы бежать, – покуда не придумает чего-то получше – испытывая почти животный страх, бессильный перед своим убийцей. Перед своей судьбой. Её руки уже буквально вцепились ему в горло и готовы задушить Принца, разметать его в клочья – предать полному и абсолютному забвению. Поэтому он решился на абсолютно отчаянный, невозможный поступок – попробовать изменить свою судьбу. Столкнувшись лицом к лицу со смертью, человек едва ли будет считать невозможность препятствием на своём пути. Скорее это будет некой возможностью, шансом. Может быть даже вызовом. Конечно же, Принц отлично понимал, что от Дахаки не спрятаться в лесном озере, под толщей воды – как глубоко ни ныряй. Как далеко ни беги, как хорошо ни прячься. Нужно нечто куда более действенное. Именно холодный и расчётливый разум, который душил его мрачными мыслями, был его лучшим другом и единственным спасителем. Особенно сейчас, когда от него, кажется, отвернулись даже близкие люди. Ему в одиночку предстояло нести ответственность за свои ошибки, он мог надеяться только на самого себя. Хотя без хорошего судна и команды ему не добраться до Острова. А значит, придётся идти на некоторые жертвы и уступки. Помощь ему всё-таки понадобится. Над городом плыла убывающая луна, её тонкий серебристый блеск освещал крыши домов. А тёмная, густая ночь словно бы манила Принца, звала куда-то. Будто бы сама природа помогала ему сейчас осуществить задуманное. Под покровом ночи ему гораздо легче незамеченным выбраться из города и оказаться на корабле. Принцу хотелось прямо сейчас броситься к ближайшему балкону, что был расположен неподалёку от его стола, спрыгнуть вниз и бежать. Но он был вынужден ждать. Принц был глубоко погружён в свои мысли, он совершенно не следил за ходом вечера, он потерял счёт времени и с куда большим интересом смотрел на ночное небо и луну. В какой-то момент Шахраман отвёл взгляд вбок, несколько раз кивнул и сделал пару жестов. Пришло время оживить вечер и устроить обещанное в начале празднества представление. Он встал и медленно, но громко хлопнул в ладоши несколько раз, привлекая внимание гостей. Кто-то из них уже почти дремал, кто-то был пьян. Разговоры понемногу стихали, люди были сыты и чувствовали усталость. Но Шахраман желал продлить этот вечер, так, чтобы он не был каким-то рядовым событием, а действительно запомнился всем. Представление началось с танца наложниц. По сигналу Шахрамана они вышли в центр зала и, под ритмичную музыку литавр и сантура, начали своё выступление. Их движения были изящными и плавными, руки танцовщиц словно бы скользили по воздуху. Все элементы исполнялись ими практически одновременно, отчего танец превращался в чарующее зрелище, какое-то магическое действо. Гости оживились и увлечённо наблюдали за выступлением. В какой-то момент стало понятно, что это лишь прелюдия. Литавры и сантур поутихли и зал заполнился звуками лютни, а вместе с ней вышла и ведущая танцовщица. Её наряд был ярче, чем у остальных – ей была отведена особая роль в танце. Её движения теперь задавали его настрой, остальные лишь вторили ей. Особое внимание в своём танце она уделяла мимике и рукам. Иногда она использовала большой платок из полупрозрачной материи, который волшебным образом то пропадал из её рук, то вновь оказывался у неё. В конце танца девушка, кружась, медленно опустилась на пол, склонила голову и сомкнула глаза. Сверху плавно опустился опять из ниоткуда появившийся платок и накрыл её плечи. Стихли звуки музыки и остальные танцовщицы беззвучно отпрянули. Повисла немая пауза – было слышно даже дыхание девушки, которое она старательно сдерживала. И через несколько секунд – шквал восторженных аплодисментов, одобрительных возгласов и улыбок от гостей вечера. Но девушка лишь скромно потупила взор, лёгким движением встала и поспешила удалиться, оставляя у гостей чувство недосказанности и волшебства. Шахраман, не меньше гостей зачарованный танцем, дождался, когда толпа утихнет и сделал знак одному из слуг, чтобы тот объявил следующий номер. Он должен был стать сюрпризом и для самого Шахрамана, своеобразным подарком царю. В абсолютной тишине в зал вышел мужчина средних лет. Его одеяния выдавали в нём простолюдина, но внимание гостей вмиг приковал не его внешний вид, а его голос. Перед ними стоял известный городской поэт, который намеренно вёл бродячий образ жизни. Чтобы его стихи всегда были полны силы и правды, он считал просто необходимым терпеть лишения, испытывать муки и видеть жизнь без прикрас. «Настоящий поэт должен быть голодным», – говорил он. Его голос разительно отличался от образа забитого бедняка. В нём была сила, резвость и одновременно чувственность. Строки, что он читал, казались простыми, но при этом были ёмкими и правдивыми, смелыми. Может быть даже чересчур. Фарнуд – так его звали – горячо любил Персию. Он видел её со всех сторон – ему была знакома жизнь бедняков со всеми её ужасами, но нередко доводилось и выступать в домах знати. И весь свой опыт он вкладывал в свои стихи. Его сегодняшнее стихотворение было всецело посвящено Персии и любви к ней. Он говорил то от лица нищего с улицы, который радовался, что защищён от песков пустыни и врагов стенами огромного города и войском мудрого царя, не видящего, при этом, его страданий из-за голода и нищеты; то от лица знатных вельмож, что были признательны судьбе за беззаботную сытую жизнь. А в какой-то момент Фарнуд заговорил от лица самого Шахрамана, что обращался к божеству света со словами благодарности и в поисках высшей мудрости. Он затронул тему времени – его величия и мощи. Созидательной и разрушительной. И о том, как люди превозмогают эту стихию, строя огромные города, которые стоят веками. О том, как люди умирают, но успевают при этом дать начало новой жизни, творя, тем самым, вечность. По крупицам, ценой тяжёлого труда, веры и храбрости, создают нечто нерушимое и великое. И людские творения растут не только вширь, но и ввысь, взмывая к небесам. И всё это помещалось в одном стихотворении. Казалось, что поэт вообще не собирается заканчивать своё выступление. Его слова пьянили толпу, словно вино, бередили сердце и ум, а потому ему прощались некоторые вольности. Великой стране – великие поэты! Шахраман слыл милосердным правителем и ни за что не прогневался бы на поэта за несколько неосторожных фраз. Определённый набор свобод, даже для покорённых народов – не говоря уже о персах – это то, что царь считал просто необходимым и само собой разумеющимся для процветания великой страны. Один лишь Хараз не разделял всеобщего восторга от слов поэта. Он прекрасно понимал, что его либо вынудили, либо подкупили, чтобы он сделал это. Слова казались ему фальшивкой, тем, что все хотели бы услышать и лишь отдалённо похожим на правду. Неужели никто кроме него этого не замечает? Харазу с трудом удавалось сдержать своё негодование, но вряд ли бы кто-то его понял. Трюк сработал, и гости были крайне довольны. Что ж, возможно виноваты поздняя ночь и вино, что делают людей слабее. И вновь выступление закончилось абсолютной тишиной. В этот раз молчание длилось даже дольше, чем в предыдущий. Слова поэта проникли в сердца и умы людей, пропитали их особыми чувствами и мыслями. Шахраман буквально застыл в немом восторге. Спустя какое-то время он молча встал и подошёл к Фарнуду, пожал ему руку и поклонился – знак особенного, даже исключительного почтения. Тот, кажется, был несколько удивлён, хотя и всячески скрывал это. В этот момент гости наконец-то зааплодировали и под бурные овации поэт вышел из зала, а Шахраман вернулся на своё место. Принц не обращал никакого внимания на происходящее. Шум сменялся тишиной и наоборот, сливаясь в монотонный, неразборчивый гул. Он даже не обратил внимания на поэта, когда слова того явно были обращены к Принцу:Не порушит отца начинаний великих, Но преумножит достойнейший сын!
Его мысли были далеко отсюда. Он был не просто в другом месте или времени, казалось, он находился в другой жизни. Его стеклянный взгляд был устремлён в высокое окно, которое открывало вид на ночной город. Высоко в небе висела луна, холодная и далёкая. Недостижимая, как и другая жизнь, о которой грезил Принц. Он размышлял о том, что было бы с ним, не открой он Пески? Как могла сложиться его жизнь? Стал бы он попусту тратить годы, гоняясь за призрачной тенью прошлого? Стал бы он тем, кем был сейчас или был бы вовсе иным человеком? Он мог бы остаться всё тем же напыщенным юнцом, что ищет лишь чести и славы. Его отец гордился бы им, не подвергая сомнениям его способности. Между ними не происходило бы частых ссор. Все эти семь лет он бы набирался мудрости и готовился бы стать достойной сменой своему отцу. Его жизнь была бы спокойной хотя бы потому, что он сам бы выбирал себе врагов. Дахака не преследовал бы его, держа его в постоянном страхе. Он бы не знал Фары… Ну и что? Он бы не знал этих мучений, этого отвратительного чувства, когда казалось, что его сердце гниёт заживо и его любовь превращается из чего-то прекрасного и светлого в груду обломков, руины. Огромный чёрный вихрь, что отравляет мысли, вселяет тревогу и безмерную грусть. Зачем ему всё это? Порой ему казалось, что он ненавидел Фару. За то, что она с ним делала, как мучила его. Нет, конечно же, она лично была ни при чём – это лишь его собственные мысли и чувства. Их бездна затягивала Принца, и с каждым разом он всё с большим трудом мог выбраться из неё. Судьба за эти годы не преподнесла ему ничего хорошего. У него было даже подспудное желание сдаться ей и умереть. Он боялся признаться себе в этом. Но он так устал от вечной погони, от борьбы с собой и своими воспоминаниями. И не меньше устал от всех этих «а что если?». Почему он опять купается в своих грёзах, неужели возможно выдумать другую жизнь настолько ярко и сильно, что она станет реальностью? Тут не помог бы даже кинжал с его удивительными возможностями. После выступления поэта прошла пара минут, и, когда гости пришли в себя, в зале послышались звуки лютни, игравшей лиричный мотив. Поначалу её звук был робким и одиноким. Затем к нему присоединилась вторая лютня. Её мелодия вторила первой. Потом внезапно обе стихли, стали чуть слышны и полилась пронзительная музыка кеманчи. Но главная партия была у юной девы, что вступила с песней чуть позже. Она исполняла очаровательную балладу о потерянной любви, в которой девушка долгие годы искала своего возлюбленного. Она до последнего не оставляла надежду, лелеяла её в своём сердце, но боялась кому-либо рассказать об этом, поэтому она тайком уходила под вечер в пустыню и изливала душу своим единственным друзьям – костру и тёмной ночи. Иногда ей хотелось петь или танцевать, а порой – просто бессмысленно бормотать и плакать. Песню гости приняли не так единодушно – кому-то было откровенно скучно, кто-то продолжал есть. Были и те, кому она пришлась по нраву – они заворожённо слушали, оторвавшись от разговоров. Но более всех она тронула царя – Шахраман едва удерживал слезу, сердце в его груди билось с удвоенной силой. В нём вновь проснулось то приглушённое чувство, что он старательно прятал от самого себя. Каждая строчка песни дарила ему одновременно и боль и наслаждение. Он невольно закрывал глаза, представлял себе что-то, и его сердце наполнялось теплотой. Но стоило открыть их – он чувствовал грусть. Когда песня закончилась, Шахраман был не в силах что-либо сказать. Некоторым показалось, что он вообще уснул. И был совершенно не в восторге от песни. Музыканты спешно удалились, гости же вновь стали оживлённо разговаривать друг с другом, изредка поглядывая на Шахрамана. Кто-то из музыкантов споткнулся, уходя из зала, что вызвало общий смех. Изрядно захмелевший Туаммак разразился хохотом и в порыве хлопнул Принца по плечу, вырвав его из плена иллюзий. Очутившись снова в этом мире, Принц через силу улыбнулся, не понимая до конца, что происходит, и посмотрел на отца. Тот сидел неподвижно. Лишь спустя несколько минут он встал и ещё раз поблагодарил всех собравшихся. После чего добавил: – А теперь пришло время для чего-то особенного. Персия славится силой своих воинов, их умением и ловкостью. Так узрите их во всей красе! В середину зала высыпала дюжина персидский воинов – не каких-либо актёров, а самых настоящих солдат, в форме и при оружии. Разговоры стихли – все ждали, что же им предстоит увидеть на этот раз. Хараз понял, что лучше шанса не представится и обратился к Принцу: – Дорогой Принц, будьте так любезны, передайте мне вон то кушанье! – Не проще было попросить меня? – спросил Туаммак, сидевший рядом. – Но разве не Принц принёс нам великую победу? Я хочу принять угощение именно из его рук! – ответил Хараз. Этот ответ заставил Туаммака замолкнуть, а Принц, всё ещё не до конца очнувшись от грёз, медленно взял блюдо и протянул Харазу. Тот, изобразив неловкость, уронил содержимое блюда прямо на Туаммака. Тот возмущённо вскочил с места и начал стряхивать с себя остатки еды. Хараз поспешил использовать эти несколько секунд замешательства, притянул Принца к себе за руку и шепнул ему: – Всё готово, корабль ждёт вас. Чтобы незаметно уйти – делайте, что я скажу. Тем временем Туаммак справился со своими хлопотами и уже радостно усаживался на место. – О, простите, я так неловок. Я обязательно найду способ загладить свою вину, – сказал Хараз. Туаммак отмахивался руками, он не был в обиде. Тем более его больше интересовало то, что начинало происходить в зале. Война была его жизнью, теперь она должна была стать ещё и искусством. Не только для него, но и для остальных – они смогут увидеть её его глазами. Хараз тем временем встал и произнёс: – Простите, что вмешиваюсь, но мне кажется, что представление будет неполным без ещё одного величайшего воина! Принц тут же понял, к чему клонит Хараз, мозаика сложилась воедино. Он чувствовал огромное нежелание играть отведённую ему роль, но одновременно понимал, что выбора у него нет. План приводился в действие и Принц был его частью. Слишком многое было поставлено на карту, поэтому ему просто придётся подчиниться. – Принц, прошу вас, займите достойное место среди отважных и могучих сынов Персии. Это ваша судьба! – закончил свою мысль Хараз. Шахраман был в восторге от идеи, а Туаммак ударил рукой по столу со словами: – Почему мне самому это не пришло в голову? И тут же добавил: – Ну что же вы, Принц, давайте! Вы этого достойны! Принц поборол своё нежелание, встал из-за стола и спустился к другим воинам. Он точно не знал, что ему придётся делать, но он уже чувствовал азарт, который охватывал его всякий раз, когда он брался за рукоять меча. При нём не было его собственных мечей – они уже ждали его на корабле. Сейчас на празднике никому не казалось подозрительным то, что он был безоружен. Кто-то протянул ему клинки, и теперь он был готов. Кроме того, Принца подпитывала уверенность в том, что тщательно спланированный обман работал – после энергичного выступления с мечами у него будет отличный повод, чтобы отлучиться. Ему как раз хватит времени, чтобы прокрасться мимо охраны и сбежать, пока его не хватятся. Закончив размышления на этой мысли, он перешёл к делу. Битва всегда была для него чем-то особенным. Тем, во что он погружался с головой, перестраивая свой разум на особый лад. Он всецело отдавался этому танцу смерти, превращая всё своё тело в оружие, ведомое зачастую одними рефлексами. И хотя сейчас ему предстояло не настоящее сражение, а лишь его имитация, игра на публику – он был серьёзен. Он перекинулся парой слов с остальными воинами, о чём-то договорился с ними и вышел вперёд, собираясь что-то сказать окружающим. Остановившись, он выждал несколько секунд, видя, как все взгляды прикованы к нему и, вскинув одну руку вверх, взревел: – За Персию! И это произвело невероятный эффект, как раз то, на что он рассчитывал: толпа взревела вслед за ним, послышались хлопки и свист. Тем временем, воины, что стояли позади Принца, начали свою основную программу: отточенные, мощные взмахи мечами, ловкие движения и чуть уловимая игра – всё вместе это напоминало некий танец. Но он не выглядел фальшивым – даже на лице Хараза был заметен явный интерес – все эти воины были специально отобраны из армии царя. Их движения были такими же, как в бою, они были продуманы до мелочей. Принц не был лишним среди них, ведь с кем-то ему даже доводилось сражаться бок о бок ещё совсем недавно. В какой-то момент воины расступились, и внимание зрителей переключилось на Принца – ему предстояло показать себя в одиночку, без поддержки союзников и братьев по оружию. И он тут же перестал быть частью отряда, действуя как все. Его талант воина раскрывался сейчас в полной красе. Он мог даже больше, чем эти отличные солдаты. Он был быстрее и изощрённее, его мечи были еле видны – так быстро они мелькали, подчиняясь движениям его тела. Он то вращался как вихрь – ни один враг не смог бы подойти к нему, то ловко перекатывался или выполнял головокружительные пируэты. И всё это в связке с хищными, смертоносными ударами мечей. Стараясь удивить всех ещё больше, он вдруг решил, неожиданно для себя, попробовать что-то новое: он чуть ускорился, вращаясь вокруг себя, опёрся на одну руку, поднял обе ноги над головой и, используя инерцию и переставляя руки, нанёс несколько смертельных ударов воображаемому врагу. Его движение выглядело для гостей очень эффектно – никто их них не видал ничего подобного прежде. Ни один из собравшихся даже и помыслить не мог, что такое возможно. Кроме того, оно было столь стремительным, что никому не удалось его достаточно детально рассмотреть, но в целом осталось впечатление, что произошло нечто невероятное. Именно оно заставило толпу зрителей взорваться вновь. Многие повскакивали со своих мест, чтобы подойти поближе и получше всё рассмотреть. Шахраману пришлось встать, чтобы видеть поверх голов. Принц повторил движение ещё пару раз. «Раз уж им так нравится», – подумал он. Впрочем, оно нравилось и ему самому. Возможно, это было даже главной причиной повторов. Вскоре, сделав ещё пару прыжков и кувырков, Принц решил, что пора заканчивать. Он жестом попросил толпу расступиться и подозвал к себе одного из солдат, которого успел предупредить заранее. Тот сложил руки, сделав опору для Принца. Последний разбежался, поставил ногу на руки солдата и, подброшенный вверх, закрутился, выставив мечи, одновременно вокруг своей оси и выполняя двойное сальто. Приземлившись, он ещё какое-то время продолжал вращаться, после чего опустился на колено, упёрся остриями мечей в пол и застыл. Последние мгновения он помнил как в тумане – рёв толпы, объяснение с отцом практически на жестах и ночную прохладу, что коснулась его плеч, когда он вышел на воздух. Его ждали обратно, думая, что он искупается в бассейне и вернётся к торжественному окончанию празднества, когда все окончательно пресытятся едой и зрелищами. А Шахраман готовился сделать важное объявление в конце вечера, сразу же, как Принц вернётся. Но тот уже не собирался возвращаться. В последний момент Хараз успел шепнуть ему: – За вами следят. Двойник ждёт вас у бассейна, за третьей колонной.***
Спустя примерно полчаса Хараз обратился к Шахраману: – Кажется, что-то случилось. Принца нет слишком долго. Слегка захмелевший и сонный, тот вдруг оживился и сказал: – Неужели сейчас? Ты думаешь, он всё-таки… – Я думаю рано бить тревогу, но лучше быть начеку. Я лично отправлюсь на его поиски, – ответил Хараз. Он встал из-за стола, жестом позвав своих телохранителей, Найзира и Мадида, и поспешил удалиться. У него оставалось совсем немного времени, чтобы успеть попасть на корабль, который подберёт его в условленном месте, недалеко от города. Шахраман несколько секунд смотрел Харазу вслед, а затем тоже встал из-за стола и ушёл в свои покои, пребывая в прескверном расположении духа. Кто-то из гостей заметил его уход и принял это за прощание и предложение закончить праздник и вскоре, один за другим, не считая мертвецки пьяных и уснувших прямо на столе, гости начали покидать главный зал.Глава 8. Путешествие
Нергал вернулся ко мне этим утром, со словами: – Я рад, что ты больше не болен, отец. Но, к сожалению, теперь ты слеп… Мне потребовалось некоторое время, чтобы подобрать ответ. Пожалуй, мой выбор оказался неудачен: – Я видел то, что тебе ещё лишь предстоит познать, сын мой. На что он ответил: – Я видел достаточно. Это место погибает, а ты окончательно сошёл с ума. Но если это было простительно больному, умирающему человеку, то сейчас я не нахожу никаких объяснений. Неужели ты не знаешь о том, что люди всё чаще умирают от неизвестных болезней? Дети рождаются слабыми и немощными. Земля всё более скупа на урожай. Мы – одно из последних поколений, возможно, самое последнее. Ты говоришь о судьбе? Это просто попытка найти какое-то оправдание, объяснение этой случайности. Ведь те, кто живут ближе к разрушенному замку, реже остальных доживают до старости! Твои постоянные прогулки по заброшенному саду – вот откуда твоя болезнь. А теперь ты вдруг надеешься на свет из пропасти и тепло, которое он излучает! Не знаю, что за чудо произошло с твоим телом, но теперь болен твой разум! Как ты можешь привести Остров к процветанию, лишившись рассудка и слепо доверяясь случайности? После чего Нергал развернулся и зашагал прочь. – Постой! – окликнул я его. – Я в любом случае собирался сделать это – я хочу покинуть это место! – ответил Нергал, не оборачиваясь.Дневник Намтара, запись 12
***
Принц бежал, что было сил. Он уходил от погони узкими тёмными улочками, ныряя в подворотни и прячась в тени. Но тьма неумолимо гналась за ним. Дахака нашёл его здесь, в Вавилоне! И теперь гнался за Принцем, сметая всё на своём пути, превращая любое препятствие в гору щепок и осколков. Сила зверя была столь велика, что, казалось, он может превратить в руины весь город. И Принц ничего не мог поделать с этим. Никакое оружие, никакой меч не способны не то, что одолеть чудовище, но и даже причинить ему хоть какой-нибудь вред. Принц находился на пределе своих сил. Сколько ещё он сможет продержаться? Кажется, зверю эта погоня вообще не доставляет хлопот. Он не только не отставал, но и бежал с каждой секундой всё быстрее. Во тьме были видны лишь красные огоньки его глаз. Всё вокруг застилал чёрный, густой туман, который вот-вот ухватит Принца за ногу и утащит в небытие, в пучину безвременья и забвения. Разум Принца лихорадочно пытался придумать хоть что-нибудь, какой-то выход, но с каждым его шагом лишь всё больше проникался отчаянием и безысходностью. Реальность дробилась на фрагменты, осколки, не имевшие связи друг с другом. Чувства и мысли проносились мимо хищными птицами, не успевая задержаться даже на мгновение. Прыжок. Холодно. Бег. Холодно. Ужас преследует по пятам. Разум расплывается. Только не останавливаться! Стиснуть зубы и бежать дальше! Вперёд. Направо. Налево. Наудачу! Стена… Холодно. Я не сдамся! Холодно… Дахака загнал Принца в тупик, и оставались считанные мгновения до его смерти. И тут вдруг он проснулся. Этот сон преследовал его уже не первую ночь. Но шёл уже четвёртый день плавания, а Принц находился в относительной безопасности. Ему удался побег, в точности по плану Хараза. Обман сработал, Принц смог избежать всех патрулей и засад и, под покровом ночи, добрался до корабля. Видимо, его опасное ночное приключение смешалось с его главным страхом и теперь преследовало его во снах в своей искажённой форме. Плаванием руководил Тоуфан, опытный капитан, которого вместе с кораблём предоставил Тутак. У него на службе было двое отличных матросов: Хаадин и Хафес. Вместе они побывали во множестве опасных путешествий и были готовы к любому испытанию. Принц объяснил им, как им добраться до конечной цели, повторив в точности слова Зороастра. В общей сложности, путь должен был занять около двух недель. Принц перестал сожалеть о том, что ослушался воли отца. Чувство вины ему удалось погасить пониманием того, что он либо вообще не вернётся, либо изменит всё, переписав свою судьбу. И тогда окажется совсем в другом мире, о котором он пока не хотел думать. Ему не хотелось решать не существующих пока проблем. Наутро после побега, Принц обнаружил на борту Хараза и его телохранителей. Он был чрезвычайно удивлён этому, ведь тот ни разу не обмолвился и словом о том, что собирается в это путешествие. Принц, конечно же, спросил его, зачем он отправился вместе с ним. – Мы прошли бок-о-бок множество дорог, мы были так далеко от дома и сделали вместе так многое, что я не мог отпустить вас в одиночку, мой Принц. Кто знает, что произойдёт там, на Острове? Вам может понадобиться моя помощь, – ответил Хараз. Принц не придал этому значения и принял как должное. У него ни разу в жизни не было повода в чём-то заподозрить Хараза, его репутация была безупречна. Он никогда не подводил его, а сейчас – буквально спас его от неминуемой смерти. Плавание проходило спокойно и даже слишком размеренно. У Принца было достаточно времени, чтобы познакомиться с остальной командой. Помимо тех, о ком Хараз успел рассказать ему, на корабле было ещё несколько человек: смуглый мужчина по имени Мерташ, родом из Аравии; Мисаф, которого на корабль привёл долг в игре, невыполненное обещание и желание разбогатеть. Ближе к концу второй недели плавания погода начала портиться. Море постоянно штормило, небо было затянуто свинцовыми тучами, дул холодный ветер. Кажется, путешественники были невероятно близки к своей цели, оставался один или два дня пути. И с каждым часом буря лишь усиливалась. И, словно бы вторя ей, мысли Принца становились всё более мрачными, он редко выходил из своей каюты, ни с кем не разговаривал и на его душе лежал несмываемый отпечаток близкой смерти, чёрным пятном расползаясь по его венам и забираясь прямо в сердце.***
В эту ночь казалось, что ветер и дождь разрывали корабль, стараясь остановить его любым путём, бросая с волны на волну, и безжалостно захлёстывая палубу нескончаемыми потоками воды. Нечто подобное происходило и в сознании Принца. Его мысли, как водная стихия, не желали успокаиваться. Он думал о том, что уже произошло, о том, что может, или, как ему казалось, должно произойти. Взяв себя в руки, он попробовал рассуждать здраво. Во-первых, они знают только примерный курс, значит, корабль может с лёгкостью пройти мимо, вдалеке от Острова, от его единственной цели. Во-вторых, он и его команда ровным счётом ничего не знали о том месте, куда им предстояло попасть, разве что бессвязные отрывочные слова Зороастра. Но он знал, что Остров был местом рождения Песков. А место, где есть Пески, не может быть хорошим. Воображение Принца рисовало самых ужасных чудовищ, охраняющих Остров. Он видел его невзрачным, мерзким, лишённым жизни и погружённым в холодную пустоту вечности. Пожалуй, ничего более ясного в своих мыслях он разглядеть не смог, а потому накинул на себя, сшитое на скорую руку, некое подобие плаща из толстой, но гибкой ткани, и, надвинув на голову капюшон, ступил на порог ночной бури. Она встретила его отнюдь не приветливо. В один миг обдала холодом и окатила дождём. Однако Принц ждал этого и ничуть не удивился. Ему казалось, что весь мир против него, и он к этому уже привык. Вокруг стояла непроглядная тьма, изредка освещаемая вспышками молний, которые буквально вырывали из темноты силуэты членов команды, снующих туда-сюда по палубе. Поговорить Принцу было не с кем – все были или заняты делами важнее, или не были теми, кому он мог поведать что-то сокровенное или хотя бы важное. Да и невозможно было говорить при таком грохоте. Хотя о шуме он, почему-то, не подумал. Скорее – а на то были причины – он разучился говорить с людьми. Стал закрытым, отрешённым, привык доверять лишь себе и своим верным мечам. Для человека непосвящённого его мечи казались чем-то крайне необычным. Это было не просто оружие, созданное причинять боль и отбирать жизнь, а произведение искусства. Изогнутые, они походили на лунный месяц, и были чуть длиннее руки Принца. При вспышках молнии они словно вторили им, зажигаясь холодным серебристым блеском, напоминавшим блеск хищных глаз, жаждущих крови. Они были словно созданы для него, идеально держались в его руках, даже при самых неожиданных и сложных ударах. И каждый – будто с характером. Души у этих убийц быть не могло, был только характер, который подтверждался формой лезвия. Один – с широким, исписанным витиеватыми узорами, необычайно острым лезвием с необычной полукруглой выемкой – отдаленно напоминал коготь какого-то мифического существа – гигантского орла или грифона. Больше бросаясь в глаза, он смотрелся мощнее и опаснее. Второй же был более незаметным. Он был тоньше, но часть лезвия, ближе к рукояти была изрезана будто бы зубьями, какими обладает самый жестокий хищник. Принц всегда держал их при себе, с тех пор, как отыскал их в оружейной Шахрамана и отправился в свой долгий поход. И даже сейчас он рукой держался за один из мечей. Некоторые даже нашли бы это странным, но никто не знал его настолько хорошо, чтобы сказать ему об этом. Он был холоден ко всему миру, и мир отвечал ему тем же. Ветер усиливался. Это было заметно, несмотря на то, что он и так дул с ужасной силой. Корабль кренился то на одну, то на другую сторону, вздымался над волнами, а затем с грохотом тысяч пушек падал на воду и подлетал опять и опять. Ничто и никто не могло остановить гнев стихии. Теперь волны нещадно рушились на палубу, одна за другой, сбивая людей с ног и чуть ли не унося их с собой навсегда в пучину. Если бы хоть кто-нибудь знал заранее, на что они идут и куда именно плывут, то ни один из них, будучи в здравом уме, не согласился бы на это. Не было таких людей, которые бы не боялись смерти. Во всяком случае, на этом корабле. Но все боялись её по-разному. Большинство – прямо сейчас, в этот момент. Принц же гордо и невозмутимо смотрел в лицо опасности, ибо знал, что если он не доберётся до Острова, его покарает ещё более чудовищная смерть. Увидев однажды её лицо, он не хотел заглядывать в него ещё раз. Впервые в жизни он по-настоящему боялся. Хотя и боялся себе в этом признаться, но себя он обмануть не мог. Следующая странная мысль, в такт вспышке и сильнейшему раскату грома: а зачем он держит мечи в руках? Ведь кроме бури поблизости опасности не было, а бороться с нею с помощью такого оружия – просто бессмыслица. Может, они словно бы почувствовали опасность раньше него? В следующее мгновение лицо Принца озарилось яркой вспышкой, но она не пропала через мгновение, как это обычно случалось с вспышкой молнии. Она становилась ярче и приближалась, летела на него, вернее где-то рядом. Это была зажженная стрела. Вонзившись в одну из мачт, она продолжала гореть и даже дождь не мог потушить пламя… Принц был ошеломлён. Он привык к разного рода неожиданностям, но тогда, когда он сталкивался с ними лицом к лицу, и хотя бы знал, с кем или с чем он имеет дело. В следующий миг молния озарила небо, и взгляд Принца выцепил из чудовищной темноты ещё более тёмный силуэт. Другой корабль. И стрела оттуда же – больше ей взяться было просто неоткуда. И вот ещё одна стрела. Её он уже ждал. Принц сбросил свой плащ и пронзительно крикнул, призвав всех к оружию, к битве с почти невидимым врагом, подняв руку высоко в воздух. Казалось, что ему удалось заглушить все звуки негодующей стихии, потому что каждый, кто был на корабле, услышал его и схватился за оружие. Часть команды бросилась к пушкам – сражение предстояло нешуточное, неизвестно откуда, но каждый понимал это и был готов к этому. Или думал, что готов. Поначалу враг не был виден, он скрывался в пелене тьмы, а они были словно на ладони: ещё несколько стрел, рассекая пламенем сырой воздух, врезались в древесину корабля. Всё это происходило под несмолкаемый гром и свист ветра. Казалось ветер не просто дул, он бил, хотел убить или свалить с ног, выбросить за борт, уничтожить, разорвать в клочья, не жалея собственных сил. Чуть поодаль от Принца выстроилось несколько человек с зажжёнными стрелами – они ждали ещё одной очередной вспышки, чтобы ясно различить, куда их пускать. Молния не заставила себя долго ждать. В следующий миг всё стало ясно. Цель была чётко определена, несколько луков, как по команде, уже нацелившись в небо, выпустили огнедышащие снаряды. Глупо было надеяться, что это хоть как-то смутит врага, но это было средство заявить о себе. Показать оскаленные зубы и хищные глаза. Никакой жалости. Ни к буре, ни к невидимому и неизвестному противнику. Но Принц чувствовал, что команда боится, решимости в ней много, но что-то гнетёт её. Будучи самым спокойный из всех, он начал отдавать приказания: – Стреляйте по ним так, чтобы лишить их возможности быстро плыть и ещё лучше – возможности стрелять. Потопить нам их, возможно, не удастся, но, лишив их возможности двигаться, мы сможем скрыться во тьме и оторваться! Далее он подал рукой знак лучникам остановиться. Их смутил этот жест, но они послушались. Незачем было стрелять в пустоту, тратя стрелы. Они уже обозначили своё воинственное настроение – сейчас этого хватит. Время замерло, все окунулись в ожидание. Та сторона молчала и этим внушала ещё больший страх команде, и, кажется, молчала она не оттого, что не видела корабля Принца. Это было выжидание момента для броска. Ещё не увидев врага в лицо, Принц почувствовал его необыкновенную, чуждую даже ему, жестокость. Отблески молний ещё пару раз, приоткрыв тайну ночи, показали тёмный силуэт. Он приближался. Это был корабль, несколько крупнее и, наверно, более быстроходный – шансов скрыться не было. Враждебный корабль подплывал всё ближе и ближе. Раздались первые выстрелы пушек. К вспышкам молний добавились новые – от орудий, от горящих стрел. Тьма словно рассеивалась, из неё показывался большой корабль, пугавший своим видом любого. Он вздымался над водой выше, чем корабль Принца, резал волны так, как меч вспарывает живот своей жертве. По бокам виднелись странные узоры и два огромных глаза. Казалось, именно ими он видел сквозь темноту, разрывал её и рассеивал прочь. И вот время ожидания кончилось. Утекло мимо, как вода за борт корабля. Вражеский корабль теперь находился по-настоящему близко и был отчётливо виден. Каждая пушка. Каждая мачта и каждая доска. Мерцание каких-то огоньков, сновавших тут и там. И странный силуэт на верхней палубе. Принц принял бы его за капитана, но силуэт кажется, принадлежал женщине. Внезапный звук ломающегося дерева – доски в агонии разбиваются под сокрушительной силой выстрела. Корабль ощутимо тряхнуло, не так как это делали волны, а намного сильнее. Ответный выстрел не заставил себя ждать. С той стороны послышался всё тот же треск. Или даже какой-то визг – все звуки смешивались с бурей и либо тонули в ней, либо изменялись до неузнаваемости. Затем выстрелы посыпались как град. Как капли дождя. Были слышны всплески воды, редкие крики, удары грома перемежались со звуками выстрелов или вообще сливались друг с другом. А между тем корабли тоже подходили ближе друг к другу. Огоньки на палубе начали меняться. Казалось – они всегда были парами и бегали за тёмными силуэтами, которые то и дело мелькали при вспышках молний. Однако, как ни странно, нападавшему кораблю так и не был нанесён хоть сколько-нибудь серьёзный урон. Несколько зияющих темнотой дыр в корпусе и не более того. На корабле Принца дела обстояли куда хуже. Была серьёзно повреждена одна из мачт. Кроме того, несколько ядер попали в корпус корабля у самой воды, так, что она теперь по чуть-чуть, но непрерывно заливалась внутрь, благодаря хлеставшим о бок судна волнам. Корабли сближались и выстрелы пушек смолкали. Принц сдавил рукояти мечей. Он жаждал битвы. Желал покарать врага за такую неслыханную дерзость, кем бы он ни был. Он знал, что битва неизбежна, и поэтому желал её ещё больше. Опять послышался треск дерева. Вернее скрип или скрежет. Будто его резали или скручивали. Из-за грома было не разобрать на слух. Но можно было рассмотреть – три крюка, смотанные воедино и расходившиеся прочь друг от друга, цеплялись за всё, что бы им ни попадалось. Борт. Самый край, но хватило и этого. К крюку естественно была привязана верёвка. Послышались звоны ещё нескольких ударов – то же самое. Корабль брали на абордаж. Команда выстроилась, сжимая в руках оружие. Огоньки превратились в глаза. Это напугало всех. Это не могло быть глазами… Но было. Будто подсвеченные изнутри, они бросали во тьму оранжевый свет. Но самой странной деталью на вражеских солдатах были маски из черепов каких-то животных. Сердце отчаянно стучало. Но действовал Принц, в первую очередь, слушая свой разум. Его холодный, расчётливый и безжалостный друг. Сердце же было во власти Принца. Он его не слушал, даже когда оно призывало его изо всех сил, отчаянно стуча. Но бесполезно. Разум, как пелена на глазах, опустошал его и двигал им. К этому моменту корабль Принца уже занялся огнём – зажжённые стрелы сделали своё дело. От этого вокруг стало светлее, но отнюдь не радостнее. Прозвучал ещё один выстрел. Удача озарила всё вокруг ещё ярче молнии – снаряд угодил в мачту вражеского корабля. Она покосилась, медленно и грациозно, не способная упасть сразу. Слышался громкий треск. Затем мгновения тишины, если это можно было назвать тишиной. Потом она ударилась о воду, задев другим, обломанным концом о сам корабль, изрядно пошатнув его, и соскользнула в воду полностью, потерявшись из виду. Эта дрожь передалась по верёвкам и на другой корабль, как по струнам. Корабль врага стал лишённым прежней подвижности и скорости. Самое время скрыться. Сбежать прочь от этих огоньков. Нырнуть в неистовую, но словно родную стихию бури. И ветер, будто почувствовав эту перемену настроения, подул по-иному, дёргая корабль вперёд, обрывая струны, которые, лопаясь, издавали отчаянный вопль, пугавший ветер. Он бежал в страхе прочь и подгонял корабль, надувая паруса всей своей силой. В глазах каждого члена команды читался смертельный ужас. Под всполохами огня этот ужас становился ещё страшнее для них самих и казалось огонь питался не деревом корабля, а именно этим страхом и горел всё сильнее, несмотря ни на дождь ни на тщетные попытки команды затушить огонь. Он тух и разгорался вновь, ещё сильнее прежнего, будто мифическое чудовище, которому отрубали одну голову, а на её месте вырастало ещё с десяток новых. Дождь хлестал всё сильнее и сильнее, а корабль уже гибнул. Вода будто бы желала смерти всему – и кораблю, и огню и людям. Бурля и пенясь, волны, стучавшие о борт, вздымались угрожающе над маленьким судёнышком, а затем обрушивалась вниз, бросая на него лишь пару капель. Вражеский корабль остался позади, он уже терялся из виду. Но неожиданно выяснилось, что ветер загнал судно в самое сердце водоворота. Теперь его кидало, из стороны в сторону, волны нещадно бились об него, разламывая на куски, откалывая доски, бросая за борт бедолаг, не успевших схватиться хоть за что-нибудь. Вот теперь судно гибло по-настоящему, а помощи прийти было неоткуда. Команда корабля осталась наедине со своей смертью, неминуемой и страшной. Последних мгновений, Принц не помнил. А произошло вот что: из-под воды обнажился прибрежный риф, острый, как мечи Принца, и с невероятным наслаждением впился в дерево. Эта брешь и стала последней каплей для корабля. Сквозь неё потекло миллион других. Всё смешалось в едином потоке, разобрать что-либо было попросту невозможно, да и некому. Вода вдоволь насытилась и теперь, радостно кружась поверх поглощённого ею корабля, начинала успокаиваться. А сверху, над всем этим сгущалась тьма, сковывавшая две раззадоренные стихии. Разум Принца уплывал прочь, но какое-то время он ещё держался в сознании, пока не ударился головой о бревно.Глава 9. Остров
Сейчас я пребываю в глубокой задумчивости. Я пропустил свой обычный утренний поход к Бездне. И вот, уже скоро вечер, но я не спешу туда. Дело в том, что я не видел в Песках этой минуты, не видел этого разговора. Всё должно было пойти не так! Конечно, сидя здесь, я не найду ответов. Но я не могу подобрать подходящих слов, хотя я пытался заговорить с Нергалом ещё несколько раз. Всё тщетно… Кажется, он начинает скрываться от меня – я не видел сына уже два дня. А это значит, что мне остаётся лишь вновь идти к Бездне за ответами. Кажется, мне многое ещё предстоит познать. Ведь Судьба – это не набор туманных видений, не чей-то сон или вымысел. Это то, что происходит с человеком, прямо здесь и сейчас. Все радости и невзгоды, что он терпит, жертвы, что ему намеренно или вынужденно приходится принести – это всё её часть. Но до сих пор я видел нечто вовсе неясное, лишь редкими урывками заглядывая за пелену тайны. Видимо, жертвы – это первое, с чем мне придётся смириться. Судьба жестока и это один из её уроков. Я должен гораздо пристальнее вглядываться в эти замысловатые песчаные завихрения. Думаю, медальон может помочь мне в этом. Если он сработал, подобно ключу однажды, значит, я смогу открыть им и все последующие двери. Но другие мне придётся захлопнуть позади себя.Дневник Намтара, запись 13
***
В эти бесконечно длинные не то минуты, не то часы, а может и дни, что Принц провёл в забытьи, он видел лишь тревожные сны, беспокойные, в которых мысли борются друг с другом и лишают всякого покоя. Однажды ему виделось, что он идёт по узкому уступу, но один случайный камень, проваливаясь под ногой, уносит его из этой жизни и бросает в другую. И эти жизни словно бы борются друг с другом и он проживает их одновременно. Принц, выступая главным героем, будто бы, одновременно с этим, был сторонним наблюдателем. Он, находясь вне всего этого, держал в руке стеклянный шар и наблюдал за тем, что происходит там внутри. Шар был в его руках, в его власти, но, тряхнув его, он сотрясал и себя. Власть и одновременно зависимость от самого себя. А что если, спасая свою жизнь, он бросит шар? Тогда он её разрушит, уничтожит, вырвав из своих же рук. А если не бросит, то шар может оказаться помехой равновесию, которое было сейчас для него всем. Самой жизнью. То есть жизнь мешала… жизни.***
Первое реальное, что почувствовал Принц – холодный песок. Он лежал на спине, поэтому сначала он увидел небо. Реальность поймала его в тот самый миг, когда казалась неясным, диким зверем, стремившимся своей огромной пастью поглотить любого. В голове гудели какие-то голоса, руки ломило от усталости. Казалось, что они всё ещё борются со стихией, с огромными волнами, что старались затянуть его в пучину. Во рту стоял привкус солёной крови. Когда он его почувствовал, его вырвало. Он громко откашлялся и, наконец, привстав, осмотрелся вокруг. Не видя ничего, Принц встал на нетвёрдые ноги и подошёл к морю, найдя его, скорее, по звукам, нежели глазами. Он смыл грязь с лица и волос и лишь тогда смог открыть глаза. Шатаясь, он побрёл обратно. Он обратил внимание на свою одежду. Она успела изрядно обсохнуть, только ноги были сырыми – он зашёл в воду по колено, сам того не заметив. Его приключение изо всех сил обещало быть не из приятных. Следующее, что почувствовал Принц – чувства возвращались к нему неохотно, будто утерянная память, – чувство жалящей пустоты. Чего-то не хватало. Он был собой и одновременно другим. Лишённым чего-то, какой-то части себя. Пропали его мечи. Оба! Поглощены бездной. Не самая приятная новость, да ещё в таком месте. Он до сих пор не забыл, что такое противостоять Пескам. Сейчас у него не было не то, что кинжала, а даже его обычного оружия. Он был практически беззащитен. Осознание всего этого свалилось на него так, как падает огромная волна на палубу несчастного судёнышка. Как поток ледяной воды, нескончаемый и пробирающий до костей. От неожиданности у Принца подкосились ноги. И без того слабые, они вообще отказались слушаться. Опершись руками о песок, он остановил своё падение. В следующую секунду он почувствовал очередной приступ тошноты. Не сумев и не желая его подавить, Принц раскрыл рот и… ничего не произошло. Его стошнило пустотой. Несколько капель воды с его волос упали на песок и ему на руки. В ушах загудел ветер – теперь к Принцу вернулся слух. Он услышал какое-то потрескивание. Потом впереди замаячили силуэты и свет. Оранжевый! Он отшатнулся, вернее, перекинул руки за спину и попятился, отчаянно отбрасывая ногами песок. Затем он всё понял и остановился. Это был всего лишь костёр и люди вокруг него. К Принцу вернулось самое главное чувство – разум. А вместе с ним – отсутствие страха. Несколько опрометчивое и самонадеянное, но оно помогало ему не опускать руки в любой ситуации. Люди у костра – часть счастливчиков из его команды, выжившая, как и он сумевшая вырваться из лап стихии, – остановились, прервали разговор и посмотрели на него. Их насторожила его первая реакция – то, как он отползал, испугавшись их. Может быть, они подумали, что он обезумел. Но, затем, увидев первые проблески разума в его глазах, они успокоились и вернулись к своим делам. Хотя нельзя было сказать, что кто-то из них был слишком рад возвращению Принца. Их путешествие ещё только началось и уже произошло столько ужасного. А раз он жив – значит, они пойдут дальше, навстречу новым опасностям. У Принца не сразу восстановилась способность запоминать и мгновенно реагировать на происходящее. Поэтому, он не помнил, как один из стоявших у костра – кажется, это был Рахим – подошёл к нему, протянул ему руку и помог встать. Поднявшись, Принц всё той же неуверенной походкой побрёл навстречу тому, что так напугало его минуту назад. Принц узнал ещё несколько выживших: Тоуфан, капитан корабля, его верные и очень умелые матросы – Хаадин и Хафес, Иман, Навид и Фаранг – сын купца, всю дорогу докучавший Принцу глупыми вопросами. Чуть поодаль сидели Найзир и Мадид, но Хараза с ними не было. Спустя минуту к костру подошёл Мерташ, который принёс ещё дров. – Вас вынесло на берег совсем недавно. Сначала все думали, что вы мертвы. Но потом вы встали, подошли к нам, причём молча, погрели руки над костром и вернулись на своё место, не сказав ни слова. Это выглядело довольно странно, – тут Рахим громко закашлялся, подставив кулак ко рту. Его кашель разнёсся эхом повсюду. Ударился о высоченные стены и откатился обратно, сливаясь с уже новыми звуками кашля. Принц что-то хотел пробормотать в ответ. Но челюсти и язык не слушались его. Поэтому ничего, кроме удивления в его глазах и пары бессвязных звуков, никто не услышал и не увидел. Он грузно сел на песок и почувствовал жар костра, обдавший его с ног до головы. Это немного успокоило Принца, и он позволил себе немного расслабиться. Небо было по-прежнему хмурым. Неизвестно, сколько времени назад отступила буря. Сейчас море было спокойным – ни ветра, разве что лёгкий бриз, ни волн. Ну и прилив, медленно, но верно вытачивающий что-то, одному ему известное, из прибрежных скал. Однако, складывалось впечатление, что солнце никогда не проникало сюда, так, как и нога человека не ступала на некоторые земли. Ни разу его луч не скользил по этим серым скалам, серому песку, серой воде, серым стенам. Принц впервые обратил на них внимание. Нечто большое возвышалось в какой-то сотне шагов от него. Это была высокая каменная стена, которая, казалась очень древней – она поросла мхом и местами развалилась или обрушилась. Время не пощадило её. Единственным, что вносило хоть какую-то жизнь в эту серость – были отблески огня, едва уловимо мерцавшие в воде, освещавшие лица людей, поддавшиеся всеобщей серости этого места, песок и, казалось, сам воздух, наполняя его к тому же жаром и приятным ароматом горящего дерева. Да, теперь он грел и поэтому был приятен. Однако в языках пламени догорали остатки корабля, их недавнего спасительного островка посреди коварного океана. Теперь же, хотели они того или нет, таким островком для них стала эта земля, поглотив остатки предыдущего. Посидев ещё немного у костра, Принц, согревшись, почувствовал, что, не считая чувства голода, он пришёл в нормальное состояние, может связно мыслить, ровно ходить и, наверно, даже говорить. – Как бы то ни было – мы добрались до места, – слова дались ему достаточно легко. – Пути назад нет, и нам стоит осмотреться, чтобы понять, куда двигаться дальше. Если тут кто-то есть – нас могли заметить, по дыму от костра или может по разговорам. – Он приостановил свои слова, сглотнул подступивший к горлу комок, несколько раз быстро моргнул, разгоняя остатки усталости, поводил головой из стороны в сторону, разминая шею и одновременно проверяя координацию. – И нужно найти хоть какое-то пропитание, хотя это вы и сами знаете. Лишь последние слова слетели с его губ, он отошёл от костра, всё ещё устраивая проверку своим силам. Принц подошёл к морю достаточно близко, но в этот раз так, чтобы не замочить ноги. Свежий ветер подул ему в лицо – после тех бушующих ударов такой бриз был просто наслаждением. Он смотрел вдаль. Повсюду, куда доставал его взгляд, была ровная морская гладь, серая, но пребывающая в безупречной гармонии со всем остальным – серая как небо, тихая, как ветер и холодная, как разум Принца. И как его сердце. Оно, казалось, было таким же серым, угасшим давно и навечно. Как сырая древесина – плохо, а вернее вообще не горит. С огромным шрамом, который, ещё будучи раной, перед тем как затянуться, дал вытечь всей крови, и потерять цвет. И свет в его душе. Теперь он чувствовал, что свет солнца ему сейчас попросту не нужен. Может быть, что он даже стал бы ему противен. Противен до тошноты, а потому и не нужен. За своей спиной Принц слышал какую-то возню, разговоры, шаги по песку. Его спутники готовились выдвинуться в путь, собирая то, что уцелело в последнюю ночь. А что если всё это – кошмарный сон? Не было никакой битвы. Нет никакого Острова. Не было этих семи лет. Может он просто уснул там, около неё, даже не довершив свою историю? Сейчас он очнётся, вырвется из плена и скажет ей всё, чего ещё не успел сказать, а она обязательно выслушает его и… Нет, всё это – пустые грёзы. Не в силах совладать с собой, Принц всё равно изредка вспоминал то время – или во снах, или в пути – повсюду. Это было единственное, что могло хоть на секунду заполнить его сердце настоящей кровью – красной и горячей, может даже чуть обжигающей. Но ненадолго. На какие-то мгновения, пока холодный разум убийцы не взгромождался на эти хрупкие связи с прошлым и не рушил их в один миг, не спросив разрешения и даже не предупредив. Проклятые Пески… Вся его жизнь была переломлена в один миг, и он до сих пор не может оправиться. Нет даже времени остановиться и толком отдышаться. Бесконечный бег в борьбе за свою почти разрушенную жизнь. А ведь всё могло быть совершенно иначе. И он приложит все усилия, чтобы так и было. В следующую секунду он мгновенно вернулся к реальности – звук скользящего по ножнам меча отдался в нём как нечто родное, глаза сверкнули и он, развернувшись, зашагал прочь от моря. – Я думаю, мечи пригодятся всем. Поэтому, – он довольно настойчиво вытянул руку вперёд, – я тоже возьму один. И вот оно это чувство – когда пустота уходит. Она наполняется хоть чем-то. Его рука крепко сжала орудие. Неизвестно, сколько жизней отобрали они порознь, неизвестно, сколько они отберут вместе. Этот меч не вселял в него того же чувства, что его старые, но, в конце концов, и этот был способен хоть на что-то. Довольно грубая, шершавая рукоять, лезвие, чуть короче старых (он невольно их сравнивал), достаточно острое, но прямое. И, конечно же – никакого характера – послушное орудие, игрушка, которая была по-настоящему в его власти, слепо подчинялась ему, даже не думая о чём-то своём. Сейчас, с трудом справляясь со своим характером, Принц был даже доволен таким оружием – послушным и кротким. Разделив ношу с остальными членами отряда, Принц поспешил двинуться в путь, призывая всех за собой. Впереди ждала неизвестность, скаля свою чёрную пасть.***
Шум прибоя, гулким эхом отдававшийся от стен, казалось, был единственным звуком в этом богом забытом месте. И иногда был слышен лёгкий, едва уловимый хруст песка под ногами. Тишину снова нарушил Принц, привнеся в общую сумятицу хоть какое- то оживление: – Надо найти пресную воду. Кажется, я слышу где-то шум ручья или небольшого водопада, – он произнёс это не смотря на своих спутников – врал – но, по крайней мере, он явно определил хоть какой-то план действий и разогнал тишину. – Мне кажется, я тоже что-то слышу, – отозвался Рахим. Для друзей он всегда был добродушным и простым, хотя в то же время и понимающим, никакой жестокости или стремления показать силу. И сейчас он, видимо, подыгрывал Принцу, просто чтобы поддержать разговор – иначе тишина наводила на всех невообразимое уныние, тонувшее в шуме волн. Затем они ещё довольно долго шли молча, но камень уже был брошен в воду, и водная гладь не желала успокаиваться – уныние отступило. Позади них плелась вереница следов, оставленных на мокром песке. – Вон там, впереди, кажется, я что-то вижу! – прокричал Навид. И действительно, подходя ближе, они всё лучше и лучше видели огромную прореху в стене. Видимо, эта рана прожила со стеной не один десяток или даже сотню лет – камни поросли мхом настолько, что иногда не видно было их самих. Повсюду были мелкие осколки, которых не хватило бы и на десятую часть этой дыры. Принц, осторожно переступив острые камни, прошёл за стену первым. Он почувствовал жуткий холод, исходивший от стены, хотя ещё секунду назад, стоя рядом с этой стеной он не чувствовал ничего подобного. Часть команды следила за ним, не сводя глаз. Остальные же перешёптывались о том, что всё их путешествие уже провалилось – ни корабля, ни шансов на победу. Пусть Принц и храбрится, но он, очевидно, не знает, что делать. И самым разумным будет вообще покинуть это место при первой же возможности. Принц не замечал ничего из этого. Молчаливым жестом, даже не поворачиваясь, он поманил остальных к себе, причём настолько энергично, будто желал что-то показать. Он действительно обнаружил кое-что интересное. Сразу за стеной высилась стена джунглей, поверх которых, вдали, виднелась верхушка крепости: огромный замок, сильно непохожий на все те, которые доводилось видеть Принцу раньше, пугающий чем-то, возможно, своей суровостью и однообразным серым цветом, напоминавшим о смерти. Он состоял из множества соединённых между собой башен квадратной формы, обрамлённых ровными, такими же квадратными зубьями, уходившими в небо. Однако, немалая часть крепости была определённо скрыта от взора. Да и какие-либо детали с такого расстояния различить было тоже сложно. Принц с лёгкостью взобрался на стену по краю пролома, хотя и очень аккуратно – каждый камень грозил выскользнуть из-под ноги. Наверху стена оказалась достаточно гладкой и широкой – на ней свободно смогли бы разойтись два человека. И вновь он окинул взором крепость, увидев её высокие отвесные стены, примыкавшие к самому берегу: оказывается, она стояла на отдельном острове, что располагался внутри разомкнутого кольца, на берег которого их выбросило. За джунглями простиралась огромная пустошь, а вдали высились холмы и скалы. Очевидно, им потребуется найти способ переправиться на другой берег. Надо было двигаться дальше. Позади оставалось холодное и неприветливое море, впереди простиралась неизвестность. Такая же неприветливая и мрачная. От самой стены начиналась узкая, едва заметная тропинка, которая вела в густую чащу. Пока Принц слезал со стены, несколько его спутников уже двинулись вперёд, в заросли с беспорядочно раскиданными деревьями всех мастей, высокой травой, свисающими отовсюду лианами и ещё какими-то непонятными растениями, обвивавшими корявые ветки и развевавшимися под лёгкими дуновениями ветерка, что доносился с моря. Мечи, которыми запасся каждый из членов отряда, оказались весьма кстати – ими удобно было прорубать дорогу. Трава была сырой, с листьев деревьев то и дело падали крупные капли, поэтому, каждый, кто шёл сейчас, беспрестанно размахивая мечом, был насквозь промокшим, а лица путников были забрызганы водой и грязью. Однако по мере продвижения вглубь, каждый в отряде отмечал про себя, что вокруг царит подозрительная тишина, которую ни разу не нарушил ни далёкий треск ветки, ни одинокий крик птицы. Ни даже случайный шорох. Казалось, что лес был пуст. Или затаился, готовя путникам какую-либо неожиданность. – Что было видно со стены? Насколько велика эта крепость? – обратился к Принцу Фаранг. Принц остановился, будто бы взвешивая каждое слово, а затем, резко махнув мечом и ударив по ветке, ответил: – Она огромна и находится на другом, внутреннем острове, а мы сейчас – как бы на внешнем кольце. – Остров внутри острова? – удивлённо спросил Фаранг. – Да, – ответил Принц, добавив: – И нам нужно найти способ переправиться на тот берег. – Как ты думаешь, это тот самый…? – не унимался Фаранг. – Видимо, тот самый. Скоро всё станет ясно, – как-то неопределенно, будто бы в пустоту произнёс Принц. Хотя, он, конечно же, был уверен, что это именно то самое место. В этот момент к разговору подключился Тоуфан, шедший неподалёку: – А, может быть, мы попали не на остров? Может, это окраина какой-нибудь неизвестной земли? – Сомневаюсь, – ответил Принц. – Почему? – недоверчиво спросил Тоуфан. Вопрос был неловким, и Принцу не хотелось на него отвечать. А быстро придумать нужную ложь ему не удавалось. И тут, вдруг, впереди послышался громкий треск, что отвлёк всех от разговора. Путники замерли от неожиданности, напряжённо вслушиваясь в безмолвие леса и испуганно озираясь по сторонам. Послышалось ещё несколько странных звуков, зачем чьи-то шаги. Затем снова несколько мгновений тишины, после которых послышались быстрые шаги, сопровождаемые треском веток и громким шелестом травы. Все члены отряда пребывали в напряжении и, с мечами, готовыми к бою, устремили всё своё внимание в сторону загадочных звуков. В следующий миг на небольшую поляну перед путниками вылетел запыхавшийся человек. – Арсалан! Ты жив! – вскрикнул Рахим. – Они рядом, их слишком много для меня одного! – ответил тот. – О ком ты говоришь? – удивлённо спросил Рахим. – Те чудовища, на вражеском корабле – ты о них? Они где-то рядом? – вмешался с вопросом Принц. – Что? Нет, это какие-то дикие звери. Я справился бы с одним, может с двумя. Но их не меньше трёх! – пояснил Арсалан. Принц обратил внимание на то, как Арсалан прихрамывал на левую ногу. Он подошёл к большому бревну, лежавшему неподалёку, и сел. Он держался достаточно спокойно и не выглядел напуганным. Остальные члены отряда устроились рядом: кто-то сел на то же самое или на соседнее бревно, кто-то прислонился спиной к дереву или просто встал поблизости. – Я очнулся где-то на берегу. Поблизости никого не было и я, собравшись с силами, пошёл вглубь острова. Это было несколько часов назад, – начал рассказывать Арсалан. – Потом мне показалось, что за мной кто-то следит. Могучие силуэты мелькали то тут, то там. Я попытался дать отпор одному из них, но затем подоспели остальные. Я решил как можно скорее покинуть чащу, но в итоге встретил вас. – А как же ты преодолел стену? – вмешался Фаранг. Не сразу поняв, что его перебили, Арсалан осёкся, помолчал несколько секунд, и только успел раскрыть рот, чтобы продолжить свой рассказ, как где-то в стороне послышались тихие, но массивные шаги и глухое рычание, которое кроме Арсалана до тех пор никто не слышал. В следующее мгновение из высокой травы на поляну выскочило три ужасных существа, напоминавших огромных волков или псов, но вместо шерсти они были покрыты чем-то вроде чешуи. Она местами ороговела и наросла слоями, отчего на их спинах появились необычные образования, на вид твёрдые как кость, с острыми окончаниями, шевелящиеся при ходьбе. Огромные пасти, усеянные двойным рядом белых клыков, с которых медленно стекала тягучая слюна, смешанная с кровью, вселяли неподдельный ужас и одновременно отвращение. С каждым их шагом в землю вонзались острые чёрные когти, вокруг которых росла редкая серая шерсть. У существ не было ушей: вместо них – небольшие наросты с едва заметными отверстиями. Не было хвоста – вся спина была покрыта своеобразным панцирем серого цвета. Всё это бросалось в глаза мгновенно, каким-то огромным бесформенным пятном; не приходилось приглядываться и выделять деталей – просто поблизости был враг, уже, казалось, знакомый до мелочей. У того пса, что стоял впереди, вместо одного глаза было кровавое пятно, что придавало ему ещё больше озлобленности и свирепости, которая чувствовалась в каждом движении массивных лап. Едва заметив появление необычных зверей, каждый схватился за меч, чтобы хотя бы постараться дать отпор. Меча не было только у Арсалана – видимо он потерял его ещё в море или во время скитаний по лесу. Но он был решителен и, чувствуя поддержку остальных членов команды, был готов к любой схватке, даже голыми руками. Одна из его ладоней была испачкана в крови, но, кажется, не его собственной. В следующую секунду звери и люди яростно бросились друг на друга. Первыми прыгнули те два каменных пса, что стояли чуть позади. Одноглазый будто бы выжидал чего-то, жалея силы для лишних движений, однако это не умаляло дикой звериной ярости, сочившейся из его взгляда. Псы были крупнее и намного сильнее людей. Первым же ударом когтистой лапы на лице одного из путников было взрезано пять глубоких кровавых борозд, каждая шириной в палец, пересекающие глаза. Раненый – это был Мерташ – дико взвыл. Его крик пугал больше, чем сами псы. Он мгновенно забился в конвульсиях и, схватившись за лицо обеими руками, повалился на землю. Потеряв оба глаза, он жутко кричал, захлёбываясь собственной кровью. Кричал одновременно от ужаса, боли и своеобразной обиды за свою угасавшую жизнь. Лёжа на спине и отчаянно нащупывая рукой землю, он почувствовал, как смерть медленно, но уверенно подбирается к нему, подкатывая к горлу очередным сгустком крови, впиваясь в него своими длинными холодными пальцами. И это ощущение было более чем реально – к нему приблизился тот самый первый пёс, медленно, будто бы специально растягивая и без того затянувшуюся смертельную агонию. Через пару секунд он почувствовал, как существо подошло слишком близко и одной лапой уже встало ему на ногу. Та мгновенно отозвалась жуткой болью от медленно, но глубоко впивающихся когтей, выдавив из горла бедняги ещё более жуткий крик. Он придавал псу ещё больше сил, он раззадоривал его. Следующий шаг пса мягкой и нежной поступью надавил на грудь, заставляя ломаться рёбра. Когти уходили куда-то в мягкую ткань, впиваясь прямиком в сердце. Но они словно бы не желали отбирать жизнь мгновенно. Это было слишком просто. В каждом движении зверя чувствовалось желание медленно впиться одним когтем в сердце, провести по нему острым кончиком, вспарывая трепещущую плоть и выпуская наружу кровавый поток. После этого оставалось лишь резко выдернуть его наружу вместе с кусочками мяса и облизнуть коготь, почувствовав на вкус человеческую боль, заточенную в кровавой капле. Несчастный терял последние нити жизни, отплёвываясь кровью и слыша, как трещат его кости. Сполна насладившись болью, чудовище совершило последнее движение, которое успело поймать угасающее сознание умирающего мужчины – оно вонзило клыки в его шею и вырвало клок плоти вместе с кадыком и, небрежно мотнув головой, выбросило его в траву. Это последнее действие было избавлением для несчастного, он ждал и желал смерти как какого-то высшего счастья. Почерк настоящего безжалостного убийцы – заставлять свою жертву самостоятельно бежать навстречу смерти сквозь жуткую раздирающую муку и желать избавления. Едва челюсти сомкнулись вокруг шеи бедняги, он умер, покинув этот мир, оставив в нём от себя лишь обезображенное тело и обагрённую кровью траву. Жестокая бездушная псина двинулась дальше, оставив последний след на несчастном теле, наступив задней лапой на лицо, раздирая и без того изрытую ужасными кровавыми полосами кожу, и проламывая череп своей жертве, а затем вырывая лапу из того, что когда-то было лицом, окропляя землю каплями крови, слетающими с массивных лап. Борясь за свои жизни, члены отряда старались не уступать в жестокости. Рахим схватил большую сучковатую дубину, по счастливой случайности оказавшуюся около его ноги, и со всей силы ударил ближайшего к нему пса по хищной морде. Удар получился достаточно сильным даже для такого крупного и сильного зверя, голова которого была намного уязвимее, чем, например, спина или лапы. Человеку таким ударом можно было бы легко выбить нижнюю челюсть и несколько верхних зубов. Но псина всего лишь мотнула по инерции головой вправо, брызнув слюной и кровью в ту же сторону, ещё более глухо и грозно зарычала, делая несколько шагов назад. Но зверь не отступал. Это была лишь подготовка к броску. Животное и без того переполненное дикой яростью, затаило обиду и желало отомстить. Слегка пригнувшись и смотря как-то исподлобья, зверь будто бы пытался скрыть свои истинные намерения. И вот прошло мгновение, и цепкие лапы оторвались от земли, взрывая её острыми когтями и отбрасывая назад комья лесной почвы. Однако Рахим был готов к этому, и, отбросив дубинку, уже собрался вспороть мечом живот псу, который был покрыт уже не чешуёй, а нежной кожей с коротенькой шерстью – наиболее уязвимое место. Эта затея была крайне опасной – когти зверя с лёгкостью могли разорвать воина в клочья, так, как это произошло только что с Мерташем. Поэтому Рахим начал пригибаться, стараясь отвести голову назад. Перебросить такую тушу через себя самостоятельно он не смог бы, поэтому он рассчитывал на силу прыжка и собственную ловкость. Но тут то и произошло самое неожиданное: в азарте Рахим и пёс не заметили, как подбежал Принц. В тот самый момент, когда зверь изготовился прыгнуть, Принц решил с разбегу пнуть того ногой в бок, чтобы лишить его точки опоры. А дальше – действовать по обстоятельствам. Принц привык зачастую ничего не планировать дольше, чем на пару секунд, его действия и движения всегда были довольно спонтанны, но никогда не теряли грациозности и уверенности, отчего они становились по-настоящему смертоносными. Удар его ноги сдавил рёбра пса в тот самый момент, когда тот прыгнул. Находясь уже в воздухе, пёс не мог сопротивляться и отлетел в сторону, перекатился через спину, случайно задев когтистой лапой ногу Навида, стоявшего рядом, спиной ко всему происходящему. Громко вскрикнув, скорее от неожиданности, чем от боли – рана была неглубокой – и, даже не успев подумать, вонзил свой клинок в живот зверю, причём как-то особенно неаккуратно, уводя лезвие вбок и разрывая внутренности псу. Тот, вместо привычного рыка, громко и жалобно заскулил. Этот вопль был исполнен одновременно и гневом и болью, что придавало ему какой-то жалобный оттенок. Но всё же, пёс не собирался сдаваться так быстро. Отчаянно размахивая грязными когтистыми лапами, зверь пытался встать. Навид, который хотел нанести ещё один удар, чуть не поплатился жизнью – один раз когти прошли безумно близко от его лица. Испугавшись, он мгновенно отпрянул назад. В это же время каменный пёс вскочил на лапы. Его рана, теперь обращённая к земле, начала кровоточить с утроенной силой. Тёмно-красная, почти чёрная кровь, пачкая шерсть, ручьём лилась на землю. При любом исходе битвы, животное было обречено и ему оставалось жить не дольше часа. И в его глазах, сквозь неистовый гнев, читалось какое-то понимание этого, и поэтому он вновь бросился в бой, словно бы решив продать последние мгновения своей жизни подороже. В этот момент, Рахим, опомнившийся от произошедшего, подлетел к зверю сзади, и с невероятной силой ударил его дубиной в бедро. Рахим отличался недюжинной силой, поэтому этим ударом он наверняка проломил псу кость. И действительно, сразу после этого зверь чуть не рухнул, его задняя левая лапа подкосилась и задрожала. Но ему кое-как удалось удержать равновесие, и зверь, как-то жалобно взвизгнув и стараясь не шевелить лапой, повернул голову к своему обидчику, глядя Рахиму прямо в глаза. Навид, успевший подойти к псу спереди, не видел этого взгляда. В тот момент, когда зверь совершил наверно последнее осознанное движение в своей жизни, повернув голову, Навид выхватил топор и не раздумывая нанёс холодный яростный удар по морде пса, который пришёлся куда-то в область лба. Силы удара хватило на то, чтобы рассечь вытянутую морду глубокой кровавой бороздой и размозжить череп между глаз, причём так, что уголок топора впился вглубь головы. Решающий смертельный удар, который через пару мгновений окончательно лишит животное жизни. Пёс отчаянно взвизгнул и начал извиваться в агонии подобно змее, выбрасывая вместе с жутким воем последние обрывки этой самой жизни. Движения пса были смертоносны как никогда, но они перестали быть контролируемыми, и уже не были специально направлены на причинение боли, поэтому Рахим, Навид и Принц просто отошли от умирающего пса. Второй каменный пёс оказался более удачливым. Грозно размахивая лапами во все стороны, он не дал ни одному из пяти обступивших его мужчин даже коснуться себя. В каждом его движении чувствовалась какая-то особенная, будто бы удвоенная сила, которую он впитал от погибшего собрата. Между животными действительно чувствовалась какая-то незримая и едва уловимая связь, не такая, как между группой людей, поставленных перед лицом опасности, а совершенно другая, непонятная человеку, которая будто бы превращала их в части чего-то целого и нерушимого. Несколько раз псу удалось выбить из рук нападавших их мечи. И тут вновь произошла неожиданность. Началось всё с того, что тот самый пёс, который неспешно прохаживался рядом и не спешил бросаться в бой, вдруг сорвался с места и кинулся на Имана, стоявшего к нему спиной. Инстинктивно отреагировав на этот бросок, Принц ещё быстрее пса рванулся к ничего не подозревающему и поглощённому битвой со вторым зверем Иману, и повалил его на землю. Лапы пса пролетели почти вплотную к голове Принца, но всё же не задели её. Он спас жизнь друга от глупой и даже нелепой смерти. В тот момент, когда второй пёс продолжал сражаться, третий зверь, не в силах остановиться в воздухе, налетел на второго и случайно впился когтями ему в бок. После такого столкновения они кубарем покатились по земле, чуть не зацепив ещё одного из членов команды. Но, в конце концов, одноглазый пёс отлетел от другого, неудачно дёрнув лапой и вырвав кусок мяса из бока поваленного им зверя. Воспользовавшись подобной удачей, Найзир тут же бросился к раненной псине и прикончил её, вонзив свой меч в шею животному, причём с такой силой, что, пройдя мягкую плоть, он наполовину вошёл в землю, пригвоздив тем самым пса к земле. И вместо смертельного крика из горла животного брызнула вверх струя горячей крови, забрызгав руки своего убийцы, после чего жизнь почти молниеносно покинула некогда могучее тело. Третий пёс к тому времени уже успел вскочить на лапы, но сейчас был повёрнут спиной к умирающему собрату. Однако он будто бы почувствовал эту смерть и напитавшись силой, вырвавшейся из уже мёртвого тела, с утроенной свирепостью бросился на Арсалана, громко лая и звонко лязгая при этом зубами. Тот стоял в стороне, будто бы выжидая момента, а увидев направляющегося к нему зверя, сразу же рванул ему навстречу, с голыми руками, желая схватиться с тем. Эта битва была предназначена специально для них двоих, один на один; все другие остановились и не вмешивались. Проявив невероятную ловкость и увернувшись от пары свирепых ударов, положил обе руки на голову пса и резким броском прыгнул ему на спину и встал на неё обеими ногами, уцепившись рукой за нарост около шеи, чтобы не упасть. Не ожидав подобной дерзости, зверь рванулся вбок, пытаясь сбросить наглеца. Но это было не так просто, Арсалан вцепился в противника мёртвой хваткой. В этой схватке он будто бы сам превратился в зверя. В следующее мгновение Арсалан выдавил пальцем второй глаз на окровавленной морде обезумевшего от ярости пса. Громко взвизгнув, тот начал ещё резче кидаться из стороны в сторону, не видя ничего вокруг. Пришло время нанести решающий удар, но голыми руками это было сделать невозможно. Только в этом сейчас чувствовалась разница между человеком и зверем: первому необходимо было сжимать в руке холодное оружие, чтобы чувствовать силу, а оружием зверя было только его собственное тело, и он привык всецело полагаться на него. – Держи меч! – крикнул Рахим, вмешавшись в схватку, и бросил меч Арсалану. Тот повернулся на зов и выставил свободную руку, чтобы схватить в воздухе клинок. И ему это удалось, однако этого мгновения, на которое Арсалан будто бы покинул схватку, хватило псу, чтобы сбросить новоявленного обладателя меча со своей спины. От неожиданного рывка, Арсалан выронил меч и тот отлетел в сторону, а он сам упал на спину в двух шагах от каменного пса. Зверь, скинув врага, остановился на секунду, звучно втягивая воздух крупными ноздрями. Почти мгновенно уловив запах человека, он бросился на него, чтобы прикончить. Потеряв меч, Арсалан [прим.: от персидского имени «Arsalan», означающего «лев»] потерял остатки человеческих черт. И вот уже два зверя сцепились в последней жесточайшей схватке, которая через считанные секунды должна была закончиться смертью одного из них. Огромные когти взрывали жилистую грудь, стремясь к дико стучащему внутри сердцу, а зверь, что послабее, упёрся ногами в живот псу, стараясь отбросить или хотя бы оттолкнуть его от себя. Но это не помогало. И тогда, собрав силу по всему телу, он влил её в правую руку, в самые кончики пальцев, буквально превратив их в камень, и впился ими псу в горло, закапываясь в живую ткань и выпуская ручьи чёрной крови на свою изрезанную грудь. И в этот момент пёс достиг своей цели и нанёс смертельный удар в сердце. Но со вспоротой шеей ему оставалось жить лишь несколько секунд, после которых он рухнул на своего уже мёртвого противника, придавив его к земле. Два жестоких зверя умерли в одну секунду, закончив, наконец, свою смертельную схватку, начатую несколько часов назад. Эта последняя короткая битва невероятно поразила всех. Даже Принц, привыкший к жестокости и всякого рода зрелищам, был действительно удивлён. Он лишь сказал: – Это гиблое место. Тела наших товарищей уже не осквернят эту землю. Она давно проклята. Немного постояв на месте, путники побрели дальше, продолжая разрубать мечами постоянно мешающиеся ветки деревьев. И тишина была их единственным другом. Все понимали, что они могут повстречать других псов или каких-либо ещё диковинных чудовищ. Но после произошедшего никому не хотелось ничего говорить и все молчали, будучи погружёнными в собственные мрачные мысли.Глава 10. Переправа
Медальон оказался не совсем тем, чем я его себе представлял. Сегодня, после долгих раздумий, я, наконец, отправился к Бездне, глубокой ночью. Оказавшись рядом с ней, я повторил уже привычный ритуал, разве что случайно поскользнулся, упал назад и выронил медальон. Но всё прошло как обычно, я встал и отправился навстречу новым знаниям. В этот раз я желал большего. Мне нужны были ответы. И, что ещё более важно, способ, который позволит их получить – тут я всецело рассчитывал на медальон. Я предпринимал попытку за попыткой – то, закрывая глаза, пытался полностью растворить своё сознание в Песках; то концентрировался на самом медальоне, стараясь направить потоки Песков в него, напитать его их силой – но это едва ли давало результат. Пески, казалось, проходили сквозь медальон, отчего он временами лишь немного ярче светился. Тогда, не прекращая изо всех сил сжимать медальон в руке, я попытался сосредоточиться на своём недавнем разговоре с Нергалом. Кажется, я увидел часть своего сна, где было моё собственное отражение, но теперь оно выглядел несколько иначе. Вместо своего отражения я видел Нергала, слышал его слова. И, боясь упустить мгновение, я шагнул прямо в это воздушное, почти незримое зеркало и на секунду мне показалось, что я оказался там по-настоящему! Внутри этого видения у меня закружилась голова, я пошатнулся назад, упал и нечаянно выкинул медальон в противоположную сторону. И тут же обнаружил себя около балюстрады, выстроенной вокруг Бездны, лежащим на холодном камне. Медальон привычно висел в воздухе, закручивая вокруг себя вихри и потоки Песков Судьбы. Что это было? Я видел прошлое? Я был там? Неужели ключ сработал? Но, главным было то, что произошло дальше! Спустя секунду, видение, ещё едва различимое в воздухе, растаяло. Я поднялся, на ноги и с удивлением обнаружил, что медальон находился у меня в руке. Что это было? Мне сложно ответить, но я почувствовал, что медальон был словно бы устремлён обратно, он стремился вновь напитаться Песками. Однако я оставался на месте и мысленно призывал их к себе. Затем я даже сделал несколько шагов назад, и произошло нечто! Песчаные вихри колыхнулись и потекли в мою сторону, покидая пространство над Бездной. Медальон притягивал их, он стремился слиться с ними. Значит, я могу управлять потоками Песков! Может быть, мне даже удастся разобраться с тем, что произошло, превратив видения в реальность. Почему моё видение было таким ярким? Я буквально пережил этот момент заново, каждая его часть горела в моём сознании так, будто всё происходило прямо сейчас! Но меня уже одолевали новые вопросы. Я быстро осознал, что это лишь прошлое, а я пришёл сюда за знанием будущего. Нужно было найти способ читать его в этом густом золотистом тумане. Тем временем, Пески продолжали лениво сочиться из Бездны, делая это словно бы осторожно, с недоверием. Я взглянул на медальон – он загорался всё ярче, вновь набираясь сил. И тут мне пришла в голову идея, возможно лучшая за всё это время: если Пески способны проникать в предметы, а с помощью медальона и своего сознания я мог ими управлять – почему бы мне самому не создать нечто, что поможет мне в их изучении? И мой взгляд тут же упал на перстень, что я чуть не выбросил в Бездну несколько дней назад. Он был украшен большим красным камнем, слегка прозрачным на просвет. Перстень Правителей, он передавался от одного другому и был символом власти. Я решил, что будет символично использовать именно его для чтения судеб, ведь он сам нёс в себе летопись прошлых лет, видел множество эпох, но не поддался влиянию времени. Выставив ладонь тыльной стороной в сторону Бездны, я приложил с внутренней стороны медальон и сконцентрировался на потоках Песка, которые невольно протекали теперь через перстень. И каждая песчинка оставляла свой след, слабозаметный и незначительный, но в итоге камень был весь покрыт мельчайшими бороздками. Каждая отдельная крупица Песка – это одна из мириад судеб, что составляют необъятную вечность. И все вместе они – единая стихия, которую я если и не укротил, то хотя бы познал как никто другой. Она была очень податливой и, казалось, всецело зависела от воображения того, с кем взаимодействует. Поэтому мне так легко удалось сейчас воплотить свою задумку – сознание определяло суть этой стихии. Она становилась тем, чего я от неё хотел. Возможно, это просто иллюзия, но, так или иначе, я получал желаемое. Следующим шагом мне было необходимо увидеть то, что было теперь начертано на Перстне. И я вновь взошёл над Бездной, но на этот раз не выпуская медальон из рук. Не было никакого особенного ритуала, была лишь моя воля и бездонная, могущественная, но кроткая стихия. И, сжав медальон покрепче, я постарался призвать ещё больше Песка из глубин Бездны, который, проходя через камень Судьбы, зажигал его ярким бело-золотистым светом, что заливал всю внутреннюю поверхность купола надо мной. Но теперь это был не просто свет: бороздки на камне давали бесчисленное множество отсветов в виде символов – я буквально мог читать их, как книгу. Все судьбы мира были там! Это и есть величайшая книга, которую невозможно превзойти – в ней уже есть всё. То, что было и всё то, что когда-либо будет. Осталось лишь научиться ориентироваться в её бесчисленных страницах! Покидал Бездну я не только с воодушевлением, подобным моей первой встрече с Песками, но и с ещё одним, новым чувством: я был уверен, что теперь Пески не исчезнут просто так, что это не случайное видение и не игра моего больного воображения. Теперь они – часть моей жизни и часть жизни этого острова. Они существуют, и дело не в каких-либо ритуалах или времени суток. Они – часть этого мира, вернее – его отражение, стянутое практически в одну точку. Зеркало, в которое я теперь мог заглянуть в любой момент и достроить свою реальность до той, что видел в отражении. В этом и заключена моя судьба. Пожалуй, впервые за долгое время на моём лице сияла настоящая улыбка.Дневник Намтара, запись 15
***
Болотистая пустошь лежала позади и взору путников открывалась новая часть Острова – вернее, внешнего кольца с проливом, на которое Принца и его команду выбросило кораблекрушением. Крепость же, которую сейчас было довольно хорошо видно, действительно располагалась на отдельном клочке суши. Сквозь пелену тумана проглядывались зубчатые башни, всем своим видом олицетворяя угрозу. Впереди показались высокие скалистые холмы и ущелье между ними. По дну ущелья петляла мелководная река – Принц и остальные поспешили наполнить фляги и напиться. Вода приятно освежала, разгоняя мрачные мысли после недавней схватки. Пополнив запасы, все двинулись дальше в путь. Кажется, был уже вечер – в этих местах ход времени ускользал от человека и, из-за неизменно густых туч в небе, постоянно казалось, что наступают сумерки и близится ночь. К этому моменту все, включая Принца, уже отказались от идеи найти способ переправы на центральную часть острова сегодня. Туда, где стояла крепость, которая, несмотря ни на что, манила к себе. Впрочем, по-настоящему она притягивала только Принца, ведь у него была вполне определённая цель. Единственная, неизбежная и невероятно важная для него, неразрывно связанная с его жизнью. Для остальных это был лишь мираж на горизонте. Каждый строил свои планы, желал богатства или романтики приключений. Но теперь все их надежды таяли вместе со светом солнца, который уже почти не проникал в ущелье, в котором начинал клубиться вечерний туман. Люди, шедшие по ущелью, старались держаться всё ближе друг к другу – таким всепоглощающим казался этот туман. Таким, что казалось – сделай шаг и пропадёшь в нём навсегда. Он словно бы грозился поглотить Принца и его команду, сожрать как дикий зверь. Рахим, устало бредя рядом с остальными, задавался вопросом: сколько же было таких, как они, в этих местах? И всех ли постигла неудача? – Что случилось с Харазом? – поинтересовался Принц, поравнявшись с Мадидом и Найзиром. Эти двое продолжались держаться вместе, несмотря на исчезновение своего хозяина. – Мы не нашли его, хоть и исходили весь берег, – ответил Мадид. – Скорее всего, он погиб в море, – добавил Найзир. Принц сожалел о потере – Хараз был мудр, добр к нему, он так помог ему с путешествием и не раз выручал его и прежде. Всё вокруг не просто казалось, а было враждебным. Некоторым из команды даже начинало казаться, что вода в ручье была отравленной – их мутило и у некоторых буквально подкашивались ноги. Хотя виной тому, скорее, была усталость после схватки в джунглях, а также общая напряжённость и события предыдущего дня. – Нужно найти место для ночлега, – сказал Рахим. Сразу же послышались слова одобрения. Это чувство было практическим общим. Только Принц был готов идти дальше. Он устал не меньше остальных, но что-то его тянуло вперёд. Ему казалось, что время и его собственная жизнь ускользает от него, и он может догнать их, только постоянно двигаясь вперёд. Но, спустя несколько шагов, Принц понял, что ему некуда деваться и был вынужден согласиться: – Хорошо. Я буду нести первый дозор, – вызвался Принц. – Кто-нибудь сменит меня в течение ночи. Группа нашла островок растительности неподалёку и решила устроиться на ночлег в этом месте – спать на траве, пусть и мокрой от росы, будет гораздо теплее и приятнее, нежели на голых камнях. Костёр было решено не разводить – слишком опасно вот так выдавать себя. Ещё до наступления темноты все видели, что местами в скалах вырублены пещеры и какие-то ходы, но никто не решился в них отправиться, тем более ночевать. Возможно, им ещё предстоит столкнуться с их обитателями – кем они могли быть?***
Призрак сидел напротив Принца и с интересом смотрел на него. Тот размышлял, время от времени озираясь по сторонам. Вокруг стояла тишина, сюда не доносилось пение птиц и даже журчание ручья терялось в густой ночи. Мысли Принца занимали произошедшие события. Он скорбел о погибших товарищах, но несколько отрешённо. Отправившись с ним на этот остров, они сами выбрали свою судьбу. То же самое сделал и Принц, не желая отдавать свою жизнь на растерзание свирепому монстру. Его подбадривала мысль о том, что он всё ещё жив и может двигаться дальше. Но у него не было ни единой мысли о том, что за ним давно и пристально наблюдают. Призрак уже давно оставил попытки докричаться до Принца – бесполезно. Между ним и людьми была непреодолимая пропасть. Широкая, как океан. Все мосты сожжены и никакой надежды что-либо изменить. Было время, когда он буквально размахивал руками перед лицом Принца. Пытался проникнуть в его мысли не как наблюдатель, а как соучастник. Всё тщетно. Только тогда, в Азаде, когда Принц выпустил Пески Времени, был какой-то туманный шанс. Встреча с Эссеном – его большая удача, уникальный шанс. Такие люди, как он, что способны видеть или слышать призраков, что открыты к общению с ними (может и не самым очевидным образом), встречаются не чаще, чем один на миллион. И, пытаясь исправить неудачу Принца и вселившись в тело Эссена [прим.: от турецкого имени «Esen», означающего «ветер, воздух»], Призрак потерпел новую. После этого всё, что ему оставалось – наблюдать. Искать причины того, что Принц, в итоге, погибнет от рук Дахаки. Всё его путешествие закончится провалом. Но, возможно в этом месте, окутанном магией Песков, Призраку вновь удастся войти во взаимодействие с Принцем? Может, в этот раз ему удастся предотвратить ужасные события? Неизвестно. И неизвестность его пугала – он так и не лишился этой характерной человеческой черты.***
Утро выдалось не из приятных. Каждый из членов отряда, включая и самого Принца, чувствовали сильный голод. А усталость при этом практически не отступила. Фаранг, последний из дозорных, уснул на своём посту. На этот раз все опасности миновали отряд, но на него всё равно посыпались проклятия и неодобрительное ворчание остальных. Разделив скромные запасы еды между собой, члены отряда позавтракали и вновь двинулись в путь. Еда придала им сил, но теперь все резервы были полностью исчерпаны. Понимая своё положение, путники решили, что им необходимо покинуть это безжизненное, богом забытое место и всё-таки найти способ переправиться к крепости. Там у них были шансы найти что-нибудь съестное и, в зависимости от ситуации, выстроить новый план действий. После очередного извилистого поворота, ущелье, уже начинавшее казаться бесконечным, вдруг закончилось. Впереди виднелись невысокие холмы и какие-то полуразрушенные постройки. Похоже, люди давно покинули эти места. Постройки были невысокими и имели бедный вид. По холмам ярусами располагались ровные участки – кажется, когда-то это было полями под засев. Само поселение было огромным, оно забиралось на холмы и перетекало за них. Здесь жили простые крестьяне или рабочие. Вся же знать, наверняка жила на центральном острове. Река в этом месте становилась заметно шире и глубже – вряд ли её можно было перейти вброд. В одном месте путникам попался мост – вернее то, что от него осталось. Время и вода съели камень и он обрушился. Здесь никто не жил уже несколько сотен лет. Это место было мёртвым. Лишь буйная растительность расползлась по холмам и поглотила всё. Впереди высились две башни, подножиями уходя в воду. На вид они отличались от остальных построек. Они имели треугольную форму, странные выступы, закрывали немалую часть неба и были видны отовсюду. Так, словно бы это было важно, чтобы находившиеся рядом люди никогда не забывали об их присутствии. Или о тех, кто обитал внутри этих башен. – Вы по-прежнему уверены, что это тот самый остров? – обратился к Принцу с вопросом Рахим. – Это место кажется заброшенным. Здесь нет никого, кроме диких зверей. – Нет. Всё не так просто. Это именно то место! – отвечал Принц. – Кто эти люди, что напали на нас на море? Это место охраняется и не случайно. Они, просто, кажется, ещё не знают, что нам удалось выжить и мы здесь. Помимо всего того, что Принц знал об этом месте, и ведшей его интуиции, его уверенность подкреплялась ещё одним знакомым чувством. Холод, буквально забиравшийся под кожу, сжимающий сердце и наводящий ужас. В точности так же, как в те мгновения, когда он открыл Пески Времени в Азаде. Сейчас у него не было кинжала и вокруг не было Песков. Но чувства были практически теми же. И Принц чувствовал незримое присутствие Песков Времени, так, словно бы земля дышала ими в этом месте. Это определённо был тот самый Остров. – Что, если это просто морские разбойники? Которые перепутали наше судно с торговым и желали лёгкой наживы? – возразил Фаранг. – Да, именно так! – вновь подключился к разговору Рахим, с удивлением отметив про себя, что Фаранг выдал довольно здравую мысль, впервые за всё путешествие. Хотя, возможно, это простая случайность. – Но почему именно тут, вблизи острова? – возражал Принц. – Возможно, это место – их тайное пристанище. Нашли заброшенный остров и поселились здесь, вдали от людей. Ведь не всё же время им плавать в море и грабить суда? – продолжал выдавать идеи Фаранг. Ему явно очень нравилась его собственная версия, по-юношески романтичная. – Мальчишка прав. Это многое объясняет, – рассудил Рахим. – И мы всё ещё можем найти сокровища! – восторженно воскликнул Фаранг. – Только представьте себе, сколько они могли награбить за годы! – Вы…, – Принц замялся, не желая раскрывать всего, что знал. – Вы не понимаете, с чем столкнулись. Это не морские разбойники, не обычные грабители! Вы видели их оранжевые глаза? Это не люди! Нет, это поистине особенное место! Говоря последние слова, Принц развернулся ко всем и остановился. Группа последовала его примеру и остановилась. На Принца смотрели вопросительные взгляды, глаза некоторых были широко раскрыты от удивления. – Кажется, вы всё-таки знаете что-то здешних местах и их обитателях? И знаете явно больше нашего, – выразил общие мысли Рахим. – Не потрудитесь ли рассказать нам? Принц чувствовал себя так, словно попал в ловушку. Он недоговаривал этим людям очень многое, и теперь они начали это понимать. У них стали зарождаться какие-то смутные подозрения. Их было ещё недостаточно для недоверия Принцу, но они, находясь в том месте, куда стремились, чувствовали себя вправе требовать от него больше сведений. И это выразилось в неуверенном поддакивании то от одного, то от другого. – Да, мы хотим знать! – выдал обычно молчаливый Тоуфан. Принц обвёл взглядом окружившую его команду, помолчал с полминуты, собираясь с мыслями и заговорил, медленно, стараясь не выдать себя и свою истинную цель: – Это место исполнено магией. Возможно, вы не видите её, не чувствуете так, как чувствую её я. У меня было достаточно времени и причин, чтобы хорошо изучить и запомнить её признаки. Возможно, всё, что вы чувствуете, – это сильный холод. Но это не обычная утренняя прохлада из-за близкой воды. Это лишь значит, что то, за чем я охотился эти долгие годы – в нескольких шагах от меня. От нас. Люди, напавшие на нас, – они и не люди вовсе. Они – порождения этой магии, она питает их и даёт им сил. Если не верите мне – просто взгляните им в глаза. Уверен, мы их ещё встретим. Не думаю, что та могущественная сила, которой обладают обитатели Острова, будет отдана нам с лёгкостью, просто так. Принц замолчал. Глаза некоторых из членов команды раскрылись ещё шире. Всем нужно было несколько минут, чтобы обдумать услышанное, поверить в него и выстроить в голове новую картину происходящего. И новые вопросы. – Ну и что это за сила? – спросил Тоуфан. В его голосе слышался какой-то вызов. Он не привык отступать перед лицом стихии. – С её помощью можно управлять временем, – ответил Принц. – Хотя это лишь часть того, на что способны Пески Времени. – Как же ей обладать? – с блеском в глазах спросил Фаранг. – Я приплыл сюда, чтобы выяснить это, – сказал Принц. Ему приходилось отступать, шаг за шагом; каждый новый вопрос всё сильнее загонял его в тупик. Словно бы чувствуя это, Рахим заговорил нетипичным для него тоном, перебив очередной глупый вопрос Фаранга: – Вы – возможно. Но зачем здесь мы? С чего вы решили, что нам нужны такие… сокровища? – Я знаю человека, который уже бывал здесь. Остров богат не только этим. Его жители с древнейших времён обладали ценными знаниями, далеко за пределами управления потоком времени. Эти знания – истинное богатство этих мест, – Принц отвечал, уже начиная импровизировать. Он не лгал, он по-прежнему лишь недоговаривал. Воспользовавшись молчанием, Принц продолжил: – Многие пытались достигнуть Острова. Но его след настолько затерян в веках, что это оказалось почти невозможным. Любой правитель бросил бы все силы на поиски, ради того могущества, которое возможно заполучить здесь! – Почему тогда вы и ваш отец отправили сюда не целую армию, а одно жалкое судёнышко? – спросил Тоуфан. – Нам даже не удалось нормально добраться до Острова, без потерь! – В этом и состоял замысел путешествия. Маленький отряд, который тайно проникнет на Остров и сможет действовать скрытно и аккуратно. Точно так же удалось побывать здесь и человеку, что я знаю, – ответил ему Принц. Теперь он действительно лгал, хотя знал, что Навид, Иман и телохранители Хараза поддержат саму идею о небольшом, скрытно действующем отряде. Хотя, впрочем, и недоговаривал он тоже. Все члены команды думали теперь, что у них особая миссия – выкрасть секреты Острова, овладеть таинственной силой и передать её правителю Персии, чтобы та обрела поистине небывалое могущество. Принца, на данный момент, это вполне устраивало, и он не спешил разочаровывать их. – Нам нужно двигаться дальше! – с нетерпением сказал Фаранг. Кажется, слова Принца захватили его с головой. Рахим, молчавший всё это время, внимательно слушал его и размышлял. И в тот самый момент, когда разговор затих и путники начали двигаться дальше, он заговорил. Его слова были мудры – кажется, он видел самую суть: – Вы говорите об управлении временем, мой Принц? Но посмотрите вокруг, на всё это запустение! Здесь не осталось ничего живого, всё ушло в небытие. Вас не пугает мысль о том, что та же судьба может ждать и Вавилон? Величайший город падёт, эти ваши Пески сожрут его, как и этот остров. Вы уверены в своих желаниях? Принц остановился. На его лице читалось невероятное удивление. И такой же силы решительность. Он, не поворачиваясь, вложил её в свои слова: – Ты прав. Я здесь, чтобы уничтожить Пески Времени.***
Утренний туман, висевший над водой и окутывавший путников, выглядел для Призрака иначе. Он видел намного больше, чем люди. Над рекой в траурном молчании проплывали белые пятна, имевшие отдалённое сходство с фигурами людей. Они и были людьми когда-то, в этом у него не было никаких сомнений. Души, словно бы вырванные из тела. Призрак с каждым шагом видел молчаливое движение всё отчётливее. И при этом не слышал ни звука. И не мог докричаться до этих душ. Он смотрел на них и всё глубже погружался в атмосферу происходящего. Туман исчезал, воды реки текли вспять, деревья втягивались обратно в землю. Время текло назад, дома и постройки чудесным образом восстанавливались. Казалось, что в видении Призрака в эти места возвращается жизнь. Но это было лишь иллюзией. Стоило чуть отвлечься и время снова прыгало в исходную точку. И при любом его ходе – прямом или обратном, быстром или медленном – он видел эти брошенные души. Призрак вспоминал Ашу. Молодого индийского воина из Азада, который, несмотря на свой юный возраст и горячность, научил Призрака многому. Он буквально открыл ему дорогу, позволил двигаться хоть куда-нибудь. Мысли Аши хоть и были беспорядочны и во многом неточны, имели верное направление. Он, столкнувшись с неизведанным, попытался понять его, осознать и даже овладеть. Он был первопроходцем. Сейчас Призрак жалел, что ему не удалось сохранить жизнь Аше. Хотя, впрочем, Принц же повернул время вспять с помощью Песков, и все погибшие ожили вновь! Но, кто знает, чему ещё ему удалось бы научиться от Аши? Возможно, ему бы даже посчастливилось нащупать эту тонкую, недостижимую тропу, которая соединяла людей и призраков. Таких, как он сам. И таких, как он видел сейчас. Между ними, казалось, почти не было разницы. Но она была велика. Они были жертвами, они не собирались вот так навечно остаться на руинах своих поселений. Он же задержался в этом мире по своей воле. Поначалу Призрак желал продолжать бороться. Схватка не была окончена. Сейчас он чувствовал в себе новое желание, хотя и не мог до конца объяснить его себе. Он желал познать свою природу. Те призраки, что сейчас плыли над рекой, направились в одну сторону. Но в их движениях, в обрывках лиц не читалось никакого настоящего стремления. Это было блуждание, скитание. Они – вечные пленники этих мест. И Призрак изо всех сил пытался взглянуть сквозь эту вечность. Увидеть её целиком. Но ему удавалось лишь вновь погрузиться в пучину времени и увидеть вокруг поселение в его лучшие годы. Впереди потока призраков высился какой-то храм пирамидальной формы (во времени Принца и его команды на этом месте были лишь бесформенные руины, груда каменных глыб и не более того). Они достигали его и пропадали внутри. А через какое-то время всё так же, молча и величественно выплывали наружу, после чего их путь лежал вверх по склону. Там, наверху они ненадолго останавливались, словно вглядываясь куда-то вдаль или о чём-то думая, а затем спускались обратно и отправлялись куда-либо ещё. И так бесконечно. За всё время, что Призрак наблюдал за ними, он не заметил ни намёка на какое-либо общение между ними. Лишь какое-то подобие печали, навсегда застывшее на их бесформенных лицах. Измученные, они были совершенно потеряны. Вырваны из потока времени. Призрак, ощущая свою способность смотреть сквозь время, желал развить её. В его голове уже давно зрела идея познания мира через возможность находиться в одном месте во всех временах сразу. Теперь она окончательно выросла и превратилась в стремление, в цель. Возможно, он недостаточно отбросил все человеческие предрассудки и привычки. Он всё ещё не ощущал себя существом иного рода. Он словно бы был человеком, который закрыл глаза и слишком глубоко погрузился в свою фантазию. Провалившись в сон, он выходил из собственного тела, но сохранял свою истинную природу. Когда Призрак дошёл в своих размышлениях до этой мысли, ему захотелось хлопнуть себя по лбу. Он вдруг постиг простую мысль – он до сих пор ассоциирует себя с Ашой! Он пытается думать как Аша, он видит как Аша и даже стремится, в общем-то, к тому же самому! Эта мысль удручала Призрака, он чувствовал, что зашёл в тупик. Что, если перед смертью ему случайно удалось вобрать из Песков нечто такое, что он даже не был призраком в полной мере? Возможно это он сам – потерянная душа, которая не слышит печальной песни настоящих призраков, скитающихся вокруг. Он даже выглядит не так, как они. Обычно Пески не влияют на призраков. Эти две стихии не соприкасаются, не имеют силы друг над другом. Какой же силы была тьма, пропитавшая его тело, раз оказалась способна повлиять даже на призрака? Он подошёл к водной глади и взглянул на собственное отражение. Он уже давно привык к нему. Призрак выглядел одновременно как какое-то чудовище и как путник, который облеплен грязью дорог, чьи волосы растрепал ветер. Но он был настолько уродлив, что едва ли походил на человека. Скорее на иссушенный временем труп, который неведомым образом всё ещё мог передвигаться. Оживший мертвец, чьё коричнево-серое и даже местами чёрное тело состояло из переплетения каких-то странных прутьев и верёвок, которые не имели постоянной формы. Они вились внутри него и вокруг, торча из спины и, подобно волосам, свисали с головы. Более всего на человеческие походили его ладони, с вытянутыми сухими пальцами и длинными ногтями. Поверх его тела была наброшена грязная бесформенная мантия. Он не помнил, как именно она оказалась на нём, но было чувство, что она буквально вросла в него. Впрочем, избавляться от неё он и не собирался – в ней он казался себе менее уродливым. Случались времена, когда он отчаивался. Он переставал верить в силу своего выбора, своей собственной воли и расценивал всё происходящее с ним как проклятие, как некую кару. И это лишь ещё добавляло ему сходства с человеком. Кто же он? Этот вопрос мучал его бесконечно долго. Призраки не знают усталости, не спят ночами. Скитание было бы их единственным уделом, если бы не подспудная тяга к истоку всей жизни. Отправная точка, в которую всё возвращается. Но он ослушался заведённого вечностью порядка и пошёл наперекор всему. И чем же его похождения отличаются от бесцельного полёта туда-сюда других призраков из этого места? Погружаясь в пучину мрачных мыслей, Призрак вдруг бросил свой взгляд на Джатту. И от этого ему вдруг стало легче. Он почувствовал какое-то тепло. Их странная связь, дружба призрака и собаки (которая тоже была призраком) – это то, что возвращало его к жизни. Хотя вряд ли это можно было назвать жизнью. Но, по крайней мере, тягостные мысли отступали прочь и ему хотелось продолжать свой путь. Не стоять бесцельно на одном месте, не падать в пропасть. Что если эти призраки вокруг – это просто отчаявшиеся? Потерявшие, из-за глубины своей печали, рассудок, а вслед за ним и всякую цель? Джатта не умела разговаривать. Но она была рядом, слышала его, реагировала и словно бы понимала. Она помогала ему в его странном пути, была его частью. Он чувствовал, как их судьбы переплетены каким-то таинственным образом. Порой ему казалось, что это она вела его вперёд, к какой-то загадочной цели. Она не раз подталкивала его к каким-то действиям, которые он бы не стал совершать сам. Но это было не принуждение, не подчинение воли. Это был зов, невысказанная словами идея, которая просто не пришла бы Призраку в голову. Если бы не она – он вряд ли бы спас Аджита от нападения Дахаки. Возможно, он бы не заметил и Ашу, который погиб бы намного раньше, не добравшись до башни Рассвета. Длинная череда событий, замкнутых в кольцо. И достаточно было выпасть любому звену, чтобы вся цепь рассыпалась. Призрак испытал душевный подъём. Он понял, что надежда всё ещё есть (опираться лишь на одну надежду он тоже научился у Аши!) и решил пронаблюдать за Принцем и его командой. Те остановились, окружили Принца и о чём-то разговаривали. Призраку отлично было известно, о чём именно. Он знал, с чего всё началось и чем всё закончится. При желании он мог перенестись в любой момент этой беседы и увидеть все эмоции и мысли людей в их промежуточном состоянии. Но его не интересовали детали. Он пытался смотреть глубже, пытался увидеть нечто более общее. И он непроизвольно закрыл глаза. Если он и был ещё хоть немного человеком, то теперь словно бы дважды вышел из своего тела. Вырвался из оков своих сомнений, стараясь не видеть мир вокруг, а ощущать его. Он не чувствовал ветра, не знал холода или жары. Мир теперь представлялся ему иначе. И не только зрительными образами – это ловушка, которая пленила его разум и долгое время не давала ему прозреть. Через него текли мысли людей, которые по привычке вторились звуками и речью в его голове. Он мог словно бы вжиться в любого, почувствовать направление, в котором ведёт его судьба. Обескураженный своим открытием, Призрак оторвался от своего видения. Он мог читать этот мир как открытую книгу! Мог перелистывать страницы вперёд и назад, перечитывать раз за разом понравившиеся отрывки или целые главы, особенно если вдруг забыл что-то важное. И при этом чувствовал себя частью чего-то несравненно большего. Ощущал дыхание чего-то великого. В хитросплетениях этого странного потока он видел не отдельные фрагменты, а явления и события целиком. Он ощущал, как мир перед ним тает, он не видит ничего, но при этом не чувствует себя потерянным. Он не заблудшая душа, он – воздух, колеблемый событиями этого мира. Воздух, не способный ни на что влиять, но являющийся громадным существом, которое движется от речи людей, от их поступков и даже мыслей. Постепенно его ощущения стали дополняться образами, но теперь это было не обычное зрение, а отображение его чувств. Он видел, как Принц скользит в яму, которую сам себе выкопал. Не имело значения, в какой точке он находится – вверху, едва оступившись, или почти на самом дне – всё это было чем-то единым, законченным, завершённым образом. Это немного удручало Призрака, но всё же позволяло по-иному взглянуть на вещи. По-новому. Чувство новизны – то, чего ему так не хватало. Он стал иным или хотя бы приблизился к этому. Приблизился к пониманию себя самого и своей сути. Поток вопросов, которые ежесекундно появлялись в его голове, теперь утроился. Но на этот раз у него появился робкий шанс найти хотя бы часть ответов на них. Безмолвные призраки, что скитались на руинах древнего поселения, теперь тоже виделись ему иначе. Они были подобны тем, что он и Аша [прим.: от индийского имени «Asha», означающего «надежда»] видели в Азаде. Видели каждый по-своему, но в одном их видение сходилось – это были души людей, насильственно вырванные Песками из их тел. Выпущенная из Песочных Часов стихия буквально пожирала всё вокруг и люди – практически первое, что попадалось на её пути. Как оказалось, они были более всего подвержены влиянию этой стихии. Отличие тех призраков и этих было лишь в том, что в этих краях никто не открывал Песочные Часы до запустения этих мест. Но та магия, что жила в недрах Острова, а затем была вытащена наружу, годами безжалостно точила людей, буквально высасывая из них все соки. Это была не быстрая и грубая, а мучительная и долгая смерть. Как болезнь, которой сначала не придаёшь значения, а потом оказывается, что с ней уже слишком поздно бороться. Вне времени и вне мира. Они и он. Такие разные и такие похожие. В чём же его предназначение теперь? Он всё ещё гнался за своей старой целью, но она всё больше теряла смысл и казалась решительно безнадёжной… Призрак вновь посмотрел на мир вокруг обычным взглядом. Он был уверен, что сможет вернуться к своему новому умению, это была не случайность, а его новая реальность. Он вдруг обнаружил, что стоит по другую сторону реки. Так, словно его действительно отнесло ветром в сторону. Он смотрел с другого берега на Принца и его команду – те двинулись дальше, петляя между руинами – и не шевелился. Теперь он мог просто стоять на месте, а мир сам будет двигаться вокруг него. Он, конечно, не стал центром Вселенной, но умение быть сразу во всех временах заметно снижало необходимость двигаться. Нужно было лишь выбрать нужное место, которые было центром ситуации. В этот раз ему пришлось двинуться вслед за путниками – он знал, что те сюда больше не вернутся. Уходя, он бросил взгляд назад, на скалы. Там, в пещерах, люди, некогда жившие в этих местах, строили специальные ловушки для душ – их наивные представления о мире заставляли их верить в то, что хотя бы после смерти они обретут покой. Умирающих клали в каменные углубления, выдолбленные в скале и плотно закрывали большой плитой, обмазывая глиной все щели. Они думали, что это защитит их хотя бы после смерти от невидимой чумы. Но Пески, медленно убивая этих людей, ещё при жизни превращали их в пустышки. Само собой, каменные глыбы не могли быть препятствием для призраков. И после смерти ничего не менялось. Они были и не призраками вовсе, а чем-то вроде напоминания о том, что они когда-то были людьми. Без обратного пути. И без дороги вперёд. Лишь нечто вроде инстинкта тянуло их в знакомые места, заставляя мерить вечность количеством кругов. Не то же ли самое случилось и с ним? Что, если всё это происходит уже не впервые, только круг, который он повторяет несравненно более крупный? На подобный вопрос ему было слишком трудно найти ответ. В этом случае всё зависело вовсе не от выбора места. Не от пристального взгляда или глубокого погружения в суть происходящего. Но он привык к возникновению таких сложных вопросов и просто отбросил его, как и многие до этого. Сейчас он концентрировался на более обычных вещах, на которые он научился так необычно смотреть. Увидеть ситуацию. Рассмотреть суть, саму форму. Задать вопрос. Получить ответ. Не это ли чудесный дар, желанный мудрецами всего мира в течение всей человеческой истории?***
Принц и команда подошли к подножию одной из башен. Они не видели того же, что видел Призрак, никто из них не осознавал и половины происходящего. В некотором роде они были слепы, даже Принц. Впрочем, это свойственно людям. Их внимание привлёк пролом в основании башни, из которого, кажется, исходило свечение. В этом месте опора твердыни практически уходила в воду – до неё оставалось буквально каких-то десять шагов – и свечение частично отражалось в воде. Пролом был довольно широким и почти в два человеческих роста высотой. Возможно, когда-то он был меньше, но камни, висевшие наверху, со временем обвалились, увеличив проход и образовав груду камней на подступе. Подойдя вплотную, путники смогли хорошо разглядеть, что за провалом расположен небольшой зал, который был хорошо освещён факелами, закреплёнными на стенах. Но что-то было не так. Сам зал казался очень странным, и если башни явно были для охраны и наблюдения, то он имел скорее торжественный вид, нежели мрачный и угрожающий. А свет, который исходил от огня, … совершенно не двигался! По стенам не прыгали тени – пламя застыло на месте, его языки не шевелились. И при этом зал казался таким свежим, новым – время его не тронуло, в отличие от остальной части башни и поселения вокруг. – Что это? – спросил Принца Иман, с интересом глядя в пролом. Тот замялся, не в силах оторваться от чудесного зрелища – зал пленил и его внимание. Он удивлял и пугал его одновременно. Рахим пристально смотрел на Принца в этот момент и еле заметно качал головой из стороны в сторону. – Я не знаю точно, – проговорил, наконец, Принц, не поворачивая головы. – Но я обязательно это выясню. Ждите меня здесь! – сказал Принц, и, прыгнув на камень, нырнул в провал. Стоило ему перешагнуть черту, как зал вмиг будто бы ожил – весело забегали языки пламени в факелах, по стенам запрыгали тени. В воздухе роились песчинки. Принц обернулся назад – весь мир там, за стеной словно бы остановился – всё стало ровно наоборот. Люди виделись ему бесформенными пятнами, которые при этом совершенно не двигались. Разве иногда делались ещё менее отчётливыми, так, что порой было даже трудно понять – есть ли они там вообще. Куда он попал? Что это за место? Принц удивлённо озирался по сторонам и искал что-либо необычное. Хотя сам этот зал уже был крайне необычен. Помимо того, что время текло в нём по каким-то иным законам, у него не было другого входа! И даже ни единого окна! Получается, что до тех пор, пока не образовался этот пролом в стене, в него вообще нельзя было попасть ни через какой вход? Ведь таковых просто не было. Зал-тайна, зал-загадка. Он был особенным, специальным местом. Не может быть, чтобы всё это было сделано случайно или по ошибке! Каким-то невероятным образом время пощадило это место. Оно не казалось таким безжизненным, как всё снаружи. В стенах не было трещин, камни, их слагавшие, были не серыми, а золотисто-жёлтого оттенка. Такими, как во времена строительства. Принц не чувствовал запаха сырости, который исходил от реки. Он не слышал ни единого звука, который доносился бы снаружи – в зале стояла абсолютная тишина. Его специально оставили таким, будто бы он ждал чьего-то прибытия, и был готов встретить неведомого гостя во всей красе. Принц терялся в догадках – он не мог и предположить, как и для чего возникло это место. Вокруг практически ничего не давало подсказок. Не было ни единого намёка. К центру зала (он имел круглую форму) вела красная дорожка. Там, где она обрывалась, высился небольшой пьедестал. Принц поднялся по нему, ожидая, что вот-вот что-то произойдёт. Тайна раскроется или хотя бы приоткроется щёлочка, в которую можно будет одним глазом взглянуть на разгадку. Но тщетно. Ничего не происходило. Постояв с минуту, Принц вдруг решил, что он делает что-то неправильно. Вряд ли долгожданным гостем был именно он, и глупо было надеяться на что-то подобное. Это место вообще могло быть враждебным, оказаться очередной ловушкой. Но, пожалуй, это тоже едва ли было правдой. И в этот момент в нём начала стремительно расти одна мысль. Простая по своей сути, она разочаровывала его, но с другой стороны от неё была польза. Он вдруг понял, что это место вовсе не особенное. И тут ему ничего не найти и не добиться. Конечно, оно было крайне необычным, но ведь и остров, на который он прибыл, был не из простых. Здесь это могло быть нормой. Ведь недаром его называют Островом Времени? Скорее всего, замок, который находится на центральной его части, – это и есть одно большое особенное место, стены которого снаружи развалились и сдались времени. Но внутри, за этими стенами, жило прошлое. Оно было подобно тёплому воздуху, который удерживают стены жилища. Словно вода, налитая в сосуд. Вот, в чём магия этого места! Эта идея, поначалу разочаровав Принца, теперь воодушевила его. Ему казалось, что он начинает что-то понимать. Наконец он подобрался к ответам на вопросы, которые терзали его годами! Теперь ему нужно лишь найти способ попасть в крепость. Принц ухмыльнулся и зашагал к выходу. Его удивляла кажущаяся простота идеи, которую осуществили жители Острова, – спрятаться за сводами, которые снаружи казались совершенно безжизненными и заброшенными.***
Призрак вновь видел всё иначе. Или просто больше, его взор позволял смотреть ему сквозь время. Шире и глубже. Он видел, как примерно двадцать пять лет назад в этом месте проходила другая экспедиция. Её возглавлял тот самый индийский Магараджа, отец Фары. Он шёл с большим отрядом, хорошо подготовленным к битве. Он насчитывал около двух сотен человек. Подле Магараджи шёл визирь. Кажется, он был ещё здоров и полон сил – вовсе не тот слабый старик, каким видел его Принц во времена похода с отцом в Индию. Был тут и Зороастр – задолго до того, как превратиться в пустынного скитальца, а затем очутиться при дворе персидского царя. Взгляд Магараджи горел, он стремился покорить это место, подчинить его себе. Все те легенды, что он слышал, вдруг стали реальностью! Невероятное могущество, ценнейшие знания и несметные сокровища – всё это двигало его вперёд, к заветной цели. Войско Магараджи было хорошо вооружено. Следовавшие в центре несли большие запасы провизии и пару десятков многоместных лодок. Разрыв во внешнем кольце был слишком мелководным и попасть туда на большом корабле – Магараджа и его команды прибыли на трёх таких – было невозможно, не сев на мель. Поэтому единственным способом попасть в крепость было прихватить с собой те же лодки, на которых они добрались до берега. Призрак отвлёкся от Принца и команды и продолжил смотреть на путь Магараджи. Он наблюдал за ним уже некоторое время, начав в другом месте. Призрак мог заглядывать в историю лишь того места, в котором находился. Впервые он увидел прибытие Магараджи, когда стоял около Принца, который без сознания лежал на песчаном берегу. Там, он лишь видел, как со стены корабли были атакованы лучниками с горящими стрелами. И их нападение было грубо подавлено выстрелами из корабельных орудий. Так и образовались провалы во внешней стене Острова, одну из которых повстречал Принц на своём пути. После этого Магараджа и его небольшая армия беспрепятственно добрались до берега и направились вглубь Острова. Но у подножия башен события разворачивались стремительнее и опаснее. Из крепости подоспел отряд песчаных воинов, причём довольно многочисленный. Исход битвы, что должна была состояться у подножия одной из башен, был неоднозначен. Основную часть войска противника составляли те же солдаты, которых Принц повстречал во время морского сражения. Они когда-то получили прозвище – Безликие. Кроме них, против Магараджи должны были сражаться Смотрители и Палачи, оторвавшись от своих обычных обязанностей. Однако, за считанные мгновения до начала сражения, ряды армии Магараджи расступились, вперёд вышли несколько солдат с пушками в руках. Ещё несколько человек спешно катили сзади основания для них. Магараджа хорошо подготовился к своему походу. И он воспользовался тем же приёмом, что и на воде – грубое уничтожение сил противника. Несколько ядер угодили прямо в середину войска песчаных солдат, а одно – прямиком в основание башни, образовав в ней дыру. Силы врага стали разрозненными и заметно уменьшились в числе. Теперь исход битвы был очевиден, и требовалось лишь время. Солдаты Магараджи группами окружали уцелевших и не оставляли им ни единого шанса. В итоге, потери индийцев были совсем невелики, тогда как отряд противника был полностью уничтожен. После сражения, Магараджа, вместе с Амаром, Зороастром и ещё несколькими высокопоставленными людьми обследовали зал, вход в который образовался после попадания в стену снаряда. Но как и Принц, они ничего не нашли, хотя их удивлению не было предела. Магараджа, выйдя из зала, призвал всех как можно быстрее спускать лодки на воду и переправляться на другой берег: – Скорее, братья! Враг падёт и его могущество перейдёт в наши руки! Берег был совсем неподалеку.***
Принц вышел из пролома и окинул взглядом свою команду. Здесь были не все – как сказал Фаранг, некоторые ушли осмотреть окрестности и поискать способы переправы. Те же, кто остался, явно успели заскучать и сидели на камнях, разбросанных вокруг. – Что там было? – спросил Иман. Принц впервые видел его таким взволнованным, хотя это не было похоже на испуг. – Доказательство того, что мы попали на тот самый Остров, – загадочно ответил Принц. Имана этот ответ устроил. Но, когда Принц отошёл в сторону, тот продолжил вглядываться в густую дымку в проломе. Иман не решался войти внутрь, но его что-то определённо интересовало, даже будто бы притягивало к себе. Принц, обнаружив, что Иман не идёт за ним, остановился и, не оборачиваясь, добавил: – Это место сохранилось случайно. Внутри было пусто, но время текло как-то иначе. Уверен, в крепости нас ждёт то же самое. Она лишь кажется разрушенной и заброшенной. Последние слова Принц говорил глядя куда-то вдаль, и словно бы не Иману, а самому себе. То ли в попытке убедить себя, то ли развить свою мысль и ещё ближе подобраться к разгадке тайны. Но тщетно. Его разум был пуст, как и сам зал. Зал-пустышка, простая случайность. Важно лишь то, что он приблизил Принца к пониманию происходящего. Прошло ещё с десять минут, и члены отряда начали возвращаться к подножию башни. – Я отыскал пару лодок на побережье. Думаю на них ещё можно переправиться, – сказал Навид [прим.: от персидского имени «Navid», означающего «хорошие известия»], придя одним из последних. – Отлично! – воскликнул Тоуфан. Его тон был безрадостным, но решительным. Он догадывался, что их вряд ли ожидает что-то хорошее на той стороне. Однако у него не было выбора, хотя его энтузиазм, кажется, разделяли не все. После небольшого совета было решено дождаться вечера, когда туман и вечерний мрак сгустятся над водой и их лодки будут незаметны. Если они отправятся туда сейчас, то их легко могут обнаружить и разбить отряд окончательно. Принц давал надежду остальным членам команды, говоря что-то об особой силе противника, которую можно обернуть против него же – иначе их миссия была почти обречена на провал, ведь охрана Острова могла многократно превосходить их и по численности и по силе. Поэтому их главным союзником была скрытность. Тайно проникнув на Остров и понаблюдав за происходящим, они могли лучше понять, с чем же они столкнулись. Некоторые из членов команды питали тайную надежду на то, что крепость давно заброшена. Слишком уж невзрачно она выглядела – повсюду развалины и запустение. Возможно лучшие годы для этих мест позади, всё пришло в упадок и Остров уже практически некому охранять.***
В ожидании наступления темноты каждый из команды коротал время как мог. Большинство из людей разбрелись маленькими группками по побережью и разговаривали о чём-то. Навид и Рахим дремали около башни, найдя для этого пару достаточно больших камней. Фаранг сгорал от нетерпения и порой приставал к Принцу со всякими глупыми идеями и вопросами. Ожидание рождало в сердцах страх и нежелание приближаться к опасности. Принца оно ещё и злило, заставляя ощущать своё бессилие и сомневаться в успехе всей миссии. Он бесцельно бродил у подножия башни, стараясь не обращать внимания на Фаранга. Он использовал какие-то отговорки, а иногда вообще одни лишь жесты. Ему важно было остаться наедине со своими мыслями, которые, при этом, пытались съесть его заживо. Ощущение беспомощности и злобы буквально пожирало его изнутри. Сомнения крепли в нём с каждым шагом, как бы сильно он ни гнал их прочь. Что если он не справится? Всё зря? Все эти годы он лишь оттягивал неизбежное? Казалось, его собственный разум был настроен против него самого. Ещё мгновение и он заговорит с ним изнутри странным и чужим голосом, окончательно лишая его веры в себя. Каждую секунду рождались новые мысли о бессмысленности его попыток, поисков и стараний. Сами собой выдумывались причины и объяснения его будущих неудач. Вернее, одной-единственной и самой главной неудачи. Неизвестно, что именно это будет. Может быть, Дахака настигнет его даже здесь, на Острове. Может быть, он не выстоит в схватке с ордами врагов. Или его поглотят Пески – в этот раз окончательно. Всё что угодно! Но итог один – смерть. Принц решил, что ещё пара минут, и он точно сойдёт с ума. Ему необходимо как-то отвлечься. Поговорить сейчас было почти не с кем – Рахим и Навид спали, а Фаранг явно не подходил на роль приятного собеседника. Остальные же либо убрели далеко отсюда, либо были мало знакомы Принцу. Пожалуй, он вообще плохо знал свою команду. Зачем здесь все эти люди? Не очередное ли это проявление трусости? Неужели ему не хватит храбрости встретиться с врагом одному? Или дело лишь в кораблекрушении и в том, что им некуда податься и они вынуждены идти с ним бок о бок, независимо, желают ли они того или нет? Фаранг тем временем бросил свои попытки разговорить Принца и ушёл к другим членам команды. Он не был настолько глупцом, чтобы не понять, что его обществу Принц был не рад. И, возможно, в нём взыграло самолюбие, заставив его уйти. Бесцельно бродя вдоль реки, Принц в какой-то момент остановился и взглянул на воду. Он вдруг заметил, что река в этом месте была широкой, но совсем неглубокой и её можно было перейти вброд, по колено в воде. Он вдруг решил отправиться ко второй башне, которая казалась ещё более разрушенной, чем первая. Возможно, он найдёт там ещё один такой зал – это подтвердит его прошлые догадки. И, в любом случае, он отвлечётся, изучая новое место. Принц снял сапоги, закатал штаны и вошёл в воду. Она была холодной, и это едва ли можно было назвать приятным. Но Принц находил что-то в том, как холод кусал его за ноги. Он терпел и шёл дальше, это придавало ему сил и уверенности. Он шел не против, но хотя бы поперёк течения и не собирался сдаваться. Не хотел превратиться в одну из таких же развалин, как эти башни. Погружённый в свои мысли, он вдруг задел что-то на дне реки. Это был не камень или бревно. Что-то иное. Ещё не оторвавшись от своих размышлений окончательно, Принц несколько безучастно поглядел под ноги и увидел нечто, сильно похожее на меч. Толща воды скрывала от него предмет, но его форма имела явное с ним сходство. Необычным было, однако, вовсе не это. Принц удивлённо обнаружил, что чем ниже он наклоняется к воде, тем отчётливее он видит, как этот меч светится голубовато-синим светом. Он невольно вспомнил кинжал, который он обнаружил в сокровищнице Магараджи. И, полный надежды на подобную находку, Принц наклонился и достал загадочный меч из реки. А дальше произошло самое необычное – стоило только предмету оказаться вне воды – он перестал светиться. В руках Принца был ржавый кусок железа, лишь когда-то бывший оружием. Он не верил своим глазам. Он только что видел, как клинок выглядел новым и испускал таинственное свечение. Но лишь только он был вынут из воды – меч оказался бесполезным и давно разъеденным водой. Повертев его в руках и уверившись, что ему ничего не привиделось, он разочарованно бросил меч обратно в воду и тяжело вздохнул. Либо время безжалостно пожрало здесь всё, либо всё вокруг – какой-то хитрый обман, который очень сложно распознать. Доказывал ли что-нибудь тот пустой зал с особым ходом временем? Пожалуй, с этим ответом ему могло бы помочь только одно – наличие такого же тайного зала во второй башне. И Принц уже было двинулся к ней, как вдруг меч, что он бросил на дно, вновь стал испускать свечение. Принц во второй раз остановился и достал меч из воды. Но снова увидел лишь бесполезную ржавую железку. На этот раз, долго не раздумывая, он опять бросил меч и стал наблюдать. Прошло несколько секунд и свечение возобновилось. Но сколько бы раз Принц не доставал меч из воды, его постоянно ждал один и тот же результат. Бросив в очередной раз меч, Принц решил оставить свои бессмысленные попытки и закончить переход реки. Он почувствовал, что его ноги уже изрядно замёрзли. И снова он чувствовал злобу – это место словно бы шутило с ним, издевалось. Повсюду странные обманы, тайны, которые увлекают, но ни к чему не приводят. И со всех сторон его окружает разрушение. Буквально кричит ему в лицо. Сколько бы Принц ни бегал от судьбы, втайне надеясь обмануть её, его, видимо, ждала та же участь, что и этот меч. Он захлебнётся в потоке времени, погибнет и уйдёт в небытие. Разве что, ему не грозит заржаветь. Дойдя до подножия второй башни, он обнаружил, что никакого входа нет, но несколько камней выкрошилось из стены и можно было заглянуть внутрь. Он увидел плохо освещённое помещение, безо всякого намёка на особый ход времени, отличную сохранность и что-нибудь в этом роде. Камень потускнел и раскрошился. В зале было пусто, однако Принц увидел, что вода подмыла основание с одной из сторон и со временем всё, что могло находиться внутри, было вымыто наружу и увязло глубоко в песке. Единственной причиной того, что этот меч оказался тут, могло быть то, что его кто-то обронил. Некто, шедший тем же путём, что и Принц. Что ж, во всяком случае, теперь ему было понятно, откуда здесь взялся этот клинок. А его странные свойства он списал на то, что ничего в этих местах не является тем, чем оно кажется, особенно спустя какое-то время. Даже вода здесь была какой-то необычной. Может быть, опусти Принц голову под воду и он увидел бы, что никакого свечения и нет вовсе. И это лишний раз доказывало бы, что это лишь обман. Просто иллюзия. И хорошо, если только визуальная. Принц даже не удивился бы, если бы оказалось, что и меча-то вовсе никакого нет. На сей раз его уже не интересовало, почему и в этом зале не было ни одного входа. Он понуро брёл обратно по холодной реке. Дойдя до берега, Принц поспешил раскатать штаны и надеть сапоги. Это немного помогло ему согреться. Остаток вечера Принц провёл в плену туманных, но не слишком обременительных размышлений.***
К исходу дня ожидание становилось похожим если не на пытку, то на испытание. Голод, неизвестность и опасность – всё это сильно давило на членов команды и Принца. В какой-то момент Найзир не выдержал и высказался: – Долго, чёрт возьми, нам тут ещё оставаться? Чего мы ждём? Туман густой, нам бы друг друга в нём не потерять! Вышло так, что он озвучил общие мысли вслух. И все согласились, что пора отплывать. Не обязательно было дожидаться полной темноты. Безделье сводило людей с ума, и они уже сами были рады добровольно отправиться навстречу опасности. Принц и команда разделили скромные запасы еды, которые им удалось разыскать неподалёку, и направились к лодкам, которые обнаружил Навид. Они, как и всё здесь, попали под влияние времени, но выглядели не такими уж старыми и дряхлыми. Кто-то оставил их здесь не так уж давно. Принц никак не мог вырваться из своих дум. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, и он выбрал маленькую двухместную лодку. Он собирался плыть один. Возможно, ему вообще стоило подумать об этом изначально. Рахим и Навид же, наоборот, оживлённо разговаривали – им помог отдых. Остальные члены команды как-то невольно тянулись за ними. И даже Найзир уже обмяк и не ругался, как несколько минут назад. Лодок было две, вторая – к ней направлялась команда, была многоместной и несколько лучше сохранилась. Люди набились в неё, но вдруг выяснилось, что не хватило места Фарангу. Ему пришлось плыть вместе с Принцем. Когда юноша подошёл к мелкой лодке, Принц тяжело вздохнул. Впрочем, дело было даже не именно в Фаранге, а в том, что он не сможет побыть в одиночестве. Лодки почти одновременно оттолкнулись от берега, раздались первые всплески вёсел, и густой туман практически мгновенно обволок оба судёнышка.***
Вокруг стояла тишина, которую нарушали лишь скрип дерева и брызги воды. Фаранг первым почувствовал волнение. Он не слышал второй лодки – ни разговоров людей, ни плеска вёсел – ничего. Небо стремительно темнело и становилось холодно. Вскоре волнение передалось и Принцу. Он не чувствовал страха, но ему начинало казаться, что он потерял ориентир в пространстве и они плывут не в ту сторону. Он прекратил грести и жестом приказал Фарангу не издавать ни звука. Впрочем, тот и так был тих как никогда. Кажется, он был действительно напуган. У обоих создавалось впечатление, что они оказались в каком-то другом мире. В царстве пустоты, будто бы ослеплённые и глухие. – Может быть, стоит позвать их? – наконец нарушил молчание Фаранг. – Не знаю… Нет. Не надо. Нас могут услышать, вдруг мы уже близко к крепости? – ответил Принц. Хотя желание окрикнуть товарищей у него тоже возникало, и он с ним боролся. А Фаранг всё отчаяннее боролся со своим страхом. У него всё расплывалось перед глазами, от холода его начинало трясти. Ему казалось, что в этом месте остановилось даже время. И их лодка на самом деле никуда не двигается. Весь мир застыл и только туман продолжал клубиться. Он таил в себе какую-то угрозу. Но ещё сильнее его пугала вероятность навсегда остаться в этом месте. Навечно затерянным в пустоте, погрязнув в небытие. Фаранг не умел плавать, иначе бы он уже давно в панике спрыгнул с лодки и попытался бы спастись таким образом. Его волнение каким-то образом передавалось и Принцу. Вместо того чтобы успокоить юнца, он отрешался от реальности, словно бы падая в пропасть. Ему начинало казаться, что его окружают враги, которые вот-вот выскочат из тумана и набросятся на него. Он не боялся схватки, его лишь тревожила эта чудовищная неизвестность. Возможно, за всем этим скрывается какая-то сила, которую ему ни за что не одолеть. Подобно дикому зверю, она просто проглотит его своей огромной чёрной пастью. Или наоборот, не произойдёт ничего, и они так и останутся поглощены этим местом. Навечно затеряются здесь, словно бы в лабиринте без выхода. И они оба не видели никакой возможности вырваться из этого плена, кроме как надеяться, что пройдёт ещё каких-то несколько минут и туман рассеется и покажется берег у подножия крепости. У Принца созрела ещё одна мысль – они, наверняка могут вернуться обратно. Туман расступится, и они вернутся на берег, с которого отплывали. Это место должно быть устроено именно так. Но вот только Принцу этого никак не хотелось. Поэтому он не стал делиться своими соображениями с Фарангом. Вместо этого он сказал: – Нам нужно подумать, как вырваться из этого плена. – М-м, – невнятно промычал Фаранг. Кажется, сейчас чувства и эмоции одержали над них верх и он не был способен рассуждать трезво. Принцу придётся действовать самому – теперь он это окончательно понял. Его спутник сидел с бледным лицом, дрожащим подбородком и отчего-то крепко держался за свой меч. И тут Принца вдруг посетила сумасшедшая идея. Безумная – в самый раз для того, чтобы оказаться правдой! Им не просто не следует возвращаться назад, им нужно сделать всё, чтобы они просто не могли вернуться! Он должен показать своё бесстрашие перед лицом смерти, готовность отказаться от всего ради своей цели – лишь тогда Остров подпустит его к себе. На мгновение ему даже показалось, что он видит лицо своей смерти. И он бесстрашно поглядел в него, но уже через мгновение оно растаяло в тумане. Назад пути нет! Принц встал и, размахнувшись, швырнул вёсла по очереди в разные стороны, как можно дальше. Фаранга это поразило настолько, что он немного пришёл в себя и заговорил: – Что... Что ты делаешь? В его голосе отчётливо слышалась враждебность. Ему вдруг подумалось, что Принц – это мираж, просто форма, с помощью которой это место давит на него. Принц понял, что пришло время действовать решительно. – Отдай мне свой меч! – буквально рявкнул он на Фаранга. Тот опешил и несколько секунд молча смотрел на Принца, прежде чем вымолвил: – За-зачем? – Отдай свой меч! Немедленно! – уже практически взревел Принц. Тон Принца ненадолго возымел силу над юношей и тот потянулся за мечом. Не дожидаясь, когда он закончит или передумает, Принц выхватил меч у него из рук и бросил в воду. Ещё несколько секунд промедления и Фаранг сообразил бы, что происходит и напал бы на Принца, считая его предателем или вообще чужаком. Теперь же он обмяк и сел обратно на перекладину. Принц же не собирался останавливаться. Он достал из-за спины свой меч и несколькими грубыми ударами пробил в дне лодки дыру. Судно начало медленно заполняться водой, а Принц поспешил выкинуть в воду и своё оружие. На лице Фаранга не было ничего, кроме ужаса – теперь он боялся ещё и Принца. Но тот не колебался. Его разум был чист, он был полон решимости. Только отрезав путь к отступлению, он мог продвинуться вперёд. Скорее всего, кто-то до него поступил так же. Тот, кто смог добраться до крепости прежде. Может быть, именно он выбросил тот меч? И не случится ли так, что они встретятся в лабиринтах времени? Принц уже давно сообразил, что этим же путём много лет назад прошёл Магараджа, когда ему в итоге удалось похитить с Острова Пески Времени с кинжалом. Видимо тот ржавый меч, что он нашёл в воде около башен это жертва, подобная его собственной. Значит, он сделал всё правильно и… Лодка, несмотря на фонтан воды, бивший из дна, плыла какое-то время по инерции, а затем ударилась о берег. Туман в одно мгновение рассеялся. Перед ними высилась отвесная стена крепости, но было слишком темно, чтобы толком рассмотреть что-нибудь. Они словно бы пересекли границу одного мира, и попали в другой. Туда, где всё было иначе. По крайней мере должно быть, не для того он проделал весь этот путь, чтобы ничего не найти! Точка невозврата пройдена, пути назад теперь нет. Во всяком случае, так думал Принц. Хотя он и не знал точно, что именно из предпринятых им действий помогло. – Вылезай. Мы справились! – ободряюще сказал Принц своему спутнику. – Теперь давай найдём остальных. Фаранг что-то нечленораздельно ответил и, покачиваясь, вышел из лодки. Вид берега его успокоил, но он вряд ли понимал, что же произошло. Они оказались на другой стороне, словно бы добровольно свалившись в какую-то яму – так он строил свои мысли. – Давай попробуем найти остальных, – продолжал Принц приводить Фаранга в чувство, повторяя свои последние слова. Тот, переминаясь от холода с ноги на ногу, наконец, проговорил: – Что произошло? – Иногда, нужно рискнуть всем, чтобы спасти свою жизнь, – ответил ему Принц. – И поэтому я здесь. Вдруг откуда-то сбоку показались все остальные члены команды. Им удалось добраться сюда раньше Принца. И самое главное – они слышали все его последние слова. Ясно и отчётливо. – Мы прождали вас около часа. Где вас носило? – с ходу вспылил Найзир. – Мы … – начал было Фаранг. – Довольно. Ругань нам ни к чему, – вмешался в разговор Рахим. – Куда нам идти дальше? – обратился он к Принцу. – Внутрь, – сухо отрезал тот. Он ждал новых неудобных вопросов, и буквально чувствовал напряжённость, висевшую в воздухе. Но все лишь молча шли рядом с ним, и никто даже не проронил ни слова. Спустя некоторое время Принц даже чуть расслабился – его вновь интересовали секреты Острова. Те, которые могут помочь ему. Он вспомнил о своей идее – о том, что прошлое всё ещё живо за этими стенами и стоит ему шагнуть внутрь, как он перенесётся в нужное время. Точно так же, как он уже делал, пройдя в пролом в основании одной из башен. Так он сможет стать ещё ближе к своей цели, не только в пространстве, но и во времени. Пески были рождены в этом месте, но не в эту эпоху. Тем временем, всё вокруг окончательно поглотила ночная тьма. А из-за густого тумана не было видно даже луны и звёзд – приходилось идти почти вслепую, наощупь, вдоль высокой, древней стены, которая всё ещё надёжно охраняла крепость от захватчиков-иноземцев. За то время, что они шли, Принц и команда обогнули несколько скал, выступавших из крепостной стены. И никакой возможности пробраться внутрь. Тот, кто строил этот замок, очень хорошо позаботился о безопасности, на многие сотни лет вперёд. Пару раз они случайно натыкались на каменные двери, но те были затворены и ни в какую не поддавались. Спустя ещё примерно полчаса они обнаружили в одной из скал небольшую пещеру. Она располагалась немного выше уровня прибоя, что бился о прибрежные камни. Первым её увидел Навид, после чего он вспрыгнул на камень, предварявший вход. – Эй, идите все сюда! – крикнул он, пытаясь перекричать шум волн. Рахим первым понял, зачем их зовёт Навид и сказал Принцу: – Думаю, нам нужно переночевать в той пещере. Мы измотаны и буквально слепы. Выдвинемся рано утром, чуть только небо начнёт светлеть. Туман позволит нам остаться незаметными. – Только если за нами уже не следят, – ответил Принц и свернул в сторону Навида. Он чувствовал, что усталость валит его с ног и, несмотря на страх смерти, постоянно преследующий его, ему просто необходим отдых. Рахим вызвался первым стоять в карауле – он успел отдохнуть на том берегу. Следующими должны были быть Найзир и Мадид. И бессменным часовым был Призрак, что по-прежнему сопровождал команду. Он незримо находился рядом с ними и молчаливо наблюдал. Призрак размышлял о том, что же двигало Принцем? И что же побуждало его команду следовать за ним, идя практически на верную смерть? Не похоже, что они были в восторге от этого места и от событий, которые уже успели произойти. Может, просто, отсутствие иного выбора? Во сне Принц не мог отделаться от чувства, что прямо над ним кто-то стоит. И его воображение превращало этот неясный образ в ужас, который он встретил в пустыне, в день смерти Дария. В какой-то момент он проснулся и вскочил на ноги. Тяжело и отрывисто дыша, он осмотрелся по сторонам, но не увидел никакой опасности. Над Островом всё ещё висела ночь. Он вгляделся в темноту и увидел спину Рахима – значит прошло ещё совсем не много времени. В шуме ветра и волн ему отчего-то слышался не то собачий лай, не то чей-то крик. Первая мысль, которая пришла к нему после этого – ему нужно оружие. Это первое, чем он озаботится наутро, но сейчас, пожалуй, стоит ещё поспать. Может, видение больше не посетит его и не прервёт сон. Принц развернулся и не заметил, как вскоре из тьмы появилось ещё несколько фигур. – Мы нашли корабль! – еле сдерживаясь, прошептал кто-то. – Отлично, – ответила другая тень. – Надеюсь, туман поможет нам. Призрак же продолжал размышлять. Люди были интересны ему – как далеко они могут зайти, когда нечто тянет их вперёд, к заветной цели, неважно, будь то желание убежать от смерти или простое, но жгучее, неуёмное любопытство? Плыть на край света, рисковать всем – это самое простое, самое малое, на что они способны. Совершить невозможное – даже это не самое сложное, по сравнению с желанием достигнуть цели. И не теряется ли человек в этом процессе? Что, если долгожданная цель внезапно будет достигнута? Без особых предупреждений и церемоний. В один момент, который делит жизнь на «до» и «после». Найдёт ли человек самого себя в этом «после»? Что с ним станет, если у него не будет больше цели?Глава 11. Пути расходятся
Я хорошо обдумал то, что произошло прошлой ночью, и понял: Судьба абсолютна. На секунду мне показалось, что я могу перенестись прямиком в прошлое, но истинное значение пережитого мной было в том, что это невозможно. Во всяком случае, если Судьба сама не распорядится иначе. И уж точно я не мог заставить медальон сделать это. Кроме того, я обрёл какие-то особенные спокойствие и уверенность. Мой сон прошлой ночью, по возвращению обратно, был необычайно крепким, впервые за длительное время. Мне было спокойно ещё и оттого, что некоторые вещи я просто не могу изменить. Но могу их познать и быть в них уверенными. Всё началось с медальона – мне неведомо, как он появился и кто его создал, но я уже не мог на него повлиять. Я могу лишь применить его для создания чего-то нового, для погружения в глубочайшие тайны мироздания. Неудивительно, что я сначала потерпел неудачу – он просто предназначен для других целей. Возможно, я ещё не всё знаю о нём, но пока я предпочту сосредоточиться на своих собственных открытиях. Во-первых, этот дневник теперь будет чем-то большим. Теперь он станет летописью моих открытий. Моих ошибок и успехов. Нет больше смысла рассуждать о смысле жизни и смерти, нет времени горевать над коварством Судьбы – я вступаю на тропу знаний. Мне удалось превратить бесформенные видения в ясную картину, которую я могу свободно читать, подобно открытой книге. И это лишь одно из применений Песков, которые мне удалось придумать на данный момент. Я просто сотворил вещь, вернее наделил её силой, что способна так отчётливо рисовать линию Судьбы. Я затрудняюсь описать эти символы и знаки, но когда я их видел, я чувствовал, что легко понимаю их. Могу смотреть сквозь один их слой и видеть другие. Бесконечно, я был скован лишь временем, отпущенным мне. Даже сейчас я ясно вижу их перед собой, когда закрываю глаза. Если всматриваться в них достаточно долго, то я вижу лица, вижу целые события, весь Остров – всё! В самом общем виде или в мельчайших деталях – как я того захочу. Во-вторых, в те несколько часов, что я провёл там, я видел многое из того, что должно свершиться. Не всегда было понятно, как именно это произойдёт, но все образы очень чёткие. Древний замок, что уже почти был поглощён землёй и лесом, вновь воспрянет, и его стены вознесутся над Пустошью, а Остров преобразится до неузнаваемости. Я до сих пор помню каждую деталь! Кажется, медальон помогает мне помнить всё в мельчайших подробностях; каждый раз, как я концентрируюсь на своём воспоминании, оно поначалу кажется далёким и туманным, но тут же начинает тянуться ко мне, как Пески к медальону. Словно бы это и не мои собственные воспоминания, а то, что я вижу в Песках. Я буквально переношусь в то время, всё кажется таким настоящим! И в то же время я осознаю, что сижу за своим столом и пишу слово за словом в этот дневник. Словно бы я нахожусь на границе двух реальностей и способен безнаказанно подглядывать в одну из них, оставаясь в другой. Разве что, каждый раз у меня слегка кружится голова, и мне кажется, что я переживаю некоторые моменты по несколько раз – у меня обманчивое чувство, что я написал эти слова уже трижды. Видимо, предвидение Судьбы даёт это странное чувство, когда не понимаешь точно, прожил ли ты момент по-настоящему или ещё только увидел его в линии времени? Мне предстоит воплотить видение в жизнь. Пора остановить бесконечное увядание Острова. Мне удалось приручить величайшую стихию, а, значит, я смогу справиться и с этой задачей. Мы не гости на этом острове, мы рождаемся и умираем здесь, и нам предначертано свыше подчинить природу и все стихии. Человеческий разум должен встать во главе всего. Знания, что даруют Пески, способны вывести его на новый уровень, на небывалую высоту. Звери и птицы склонят голову перед нами, а там, где были руины, будет восстановлен замок древних. И не просто восстановлен, а выстроен заново, лучше и крепче предыдущего! Из таких же руин я выстрою и своё новое сознание. День за днём я буду растворяться разумом в Песках, и копать всё глубже. И дело не только в пристальном рассматривании своей и чужих судеб, но и в более простых вопросах: из чего построить новую крепость? Как обучить этому людей? Как победить неурожай и болезни? И с чего вообще начать? В одном я уверен точно – мы на пороге нового времени.Дневник Намтара, запись 16
***
Наутро оказалось, что свободного оружия вообще не осталось, и Принцу, как и некоторым другим членам команды, пришлось вооружиться подручными материалами: дубинами из обломков, что они нашли на берегу, камнями или металлическими прутьями. Отнимать оружие у тех, у кого оно ещё было, Принц считал недостойным, а кроме того, он не сомневался в своих способностях. Схватка с врагом почти никогда не была для него настоящей проблемой. Во всяком случае, если это была схватка с человеком или тем, кого можно убить. Всё вокруг по-прежнему было застлано туманом, но солнце уже подбиралось к горизонту, поэтому видимость была гораздо лучше, чем ночью. А ближе к полудню день вообще обещал быть ясным, поэтому им следовало поскорее попасть внутрь, по возможности незамеченными. Принц, идя впереди остальных, вдруг отметил для себя, что не слышит привычного для моря утреннего крика птиц. Место было гиблым – это он понял ещё когда они пробирались через джунгли. И Принц буквально кожей чувствовал близость Песков – чувство, которое ему не удалось забыть. Ощущал так явственно, словно ими было пропитано всё вокруг. Обогнув ещё одну скалу, Принц и команда вдруг обнаружили брешь в стене и лестницу, ведущую на второй уровень. Рядом с провалом располагались большие решётчатые ворота, которые были опущены. Не преминув воспользоваться такой удачей, группа свернула в проём и вскоре очутилась на площадке поверх стены. Здесь туман уже не помогал им укрыться, но вокруг никого не было и было достаточно тихо. Подозрительно тихо. В следующий уровень крепости – кажется, это было лишь её внешняя, защитная стена – вёл небольшой мост, за которым располагалась арка. Но ворота были подняты, и ничто не мешало войти внутрь. Принц позволил себе робкую надежду на то, что никто не знает об их присутствии и поэтому допущена такая оплошность. Либо, что куда вероятнее, всё это было ловушкой – эта мысль быстро вытеснила предыдущую из сознания Принца. Но, несмотря ни на что, он сделал несколько шагов внутрь, однако ещё прежде, чем повернуться и позвать жестом команду за собой, он услышал звон меча о камень и тяжёлый звук опускающихся ворот. Он встревоженно обернулся. Призрак смотрел прямо на Принца, стоя по другую сторону решётчатых ворот, вместе с остальной командой. Рахим отделился от группы, подошёл поближе к Принцу и произнёс: – Я не знаю, что за безумие тянет вас внутрь, мой Принц. Но с нас довольно – мы потеряли корабль, на нас нападали эти монстры и всё ради чего? Все ваши обещания – ложь. Я вижу вас насквозь, таких как вы – одержимых безумной идеей. Не знаю, что именно вы задумали – искать вечной жизни, обмануть собственную судьбу или ещё что-то, но дальше нам с вами не по пути. Если вы так бежите навстречу смерти, то пожалуйста! Мы же спустимся обратно вниз и захватим вражеский корабль в соседней бухте. Если нас не будут атаковать, то мы подождём вас два дня и уплывём отсюда. Корабль будет курсировать за внешним кольцом Острова. Судя по интонации его голоса, он выпустил всё недовольство, что накопилось в нём. Каждый раз, когда он пытался разрядить обстановку в группе, он на самом деле лишь оттягивал решающий момент. Тот, что наступил только что – и его рука и голос не дрогнули. Никто никогда не видел Рахима таким. При этих словах Призрак подумал: «Да, пожалуй, я поступил бы так же. Хотел бы я сделать это сам!». После этого, он, подобно дуновению ветра, просочился сквозь ворота и оказался с Принцем по одну сторону. Призрак давно наблюдал за тем, как зреет недовольство команды. Они то и дело перешёптывались у него за спиной, задавались вопросами – зачем же они здесь на самом деле? Но основной план действий зрел в голове у Рахима – им он ни с кем не делился в подробностях. Поэтому даже Призраку было известно далеко не всё и, порой, что-то его удивляло. Только в последнюю ночь Рахим подговорил нескольких человек, включая Мадида и Найзира. Те отправились, вместо караула, дополнительно осмотреться – где-то должен был обнаружиться корабль, что напал на них в море. Остальные были в курсе происходящего, кроме Фаранга и Имана, но не принимали явного участия. Достаточно было их согласия и одобрения. Принц же думал совсем о другом, и почти не обращал внимания на мелкие недомолвки и странности. Тем временем, Рахим убрал меч за пояс, а Принц всё ещё не мог выговорить ни слова. Его охватывали негодование, обида и одновременное осознание, что Рахим поступает справедливо. Один удар меча и они разделены – их судьбы расходятся, он остаётся один. Наедине со своей смертью, которая таращилась на него из каждого угла. Коридор впереди казался огромной всепожирающей пастью, которая захлопнулась позади него. – Что ж, – наконец проговорил Принц. – Давно вы всё поняли? – Были сомнения, но когда вы с Фарангом вышли из лодки и мы услышали ваши слова – отпали все вопросы, – отвечал Рахим, вернув самообладание. – Теперь понятно, почему ваш отец не хотел, чтобы вы покидали Вавилон, – добавил Навид. – Он хотел предостеречь вас от такой безрассудной затеи! – Много вы понимаете! – вдруг разозлился Принц. – Это мой последний шанс! – Тогда воспользуйтесь им с умом, – ответил Рахим. После этого он развернулся и зашагал прочь. Его примеру последовала вся команда. Вдруг он остановился, повернулся и добавил: – И возвращайтесь обратно, если сможете. Два дня. Кто-то из команды недовольно заворчал, но Рахим [прим.: от персидского имени «Rahim», означающего «милосердный»] не обращал внимания. Он по-своему сочувствовал Принцу, но не мог ничем помочь ему, кроме этого. Сейчас жизнь остатков команды была для него важнее. И ещё больше его занимали мысли о том, что же они будут делать, вернувшись в Вавилон. Возможно ли их возвращение в принципе? Что если их бросят в темницу или казнят? Оснований для этого найдётся предостаточно. Ложь Принца навела тьму на всю их дальнейшую жизнь. – Там кто-то есть. На корабле! – вполголоса сказал Фаранг. Во время разговора Рахима с Принцем он стоял чуть поодаль и Тоуфан объяснял ему, что происходит, указывая пальцем на корабль, который уже можно было разглядеть с этой высоты. – Подберёмся поближе и застанем их врасплох! Кажется, они не знают, что мы здесь, – сказал Мадид. Послышались одобрительные возгласы, и вся команда заторопилась спуститься вниз. Все сразу же забыли про Принца; избавиться от него и его сумасшедших идей было для всех облегчением. А тот, недолго думая, развернулся и зашагал в противоположном направлении. Иман был единственным, кто обернулся вслед Принцу и проводил его взглядом, после чего бросился догонять остальных. Призрак шагнул за решётку и пошёл вслед за Иманом.***
Первое, о чём подумал Принц, было то, как же вокруг стало тихо. Он остался вдруг совершенно один, но почувствовал какое-то облегчение. Исчезла гнетущая атмосфера недовольства и недоверия. Однако, вскоре, спокойствие сменилось чувством тревоги. И даже не оттого, что он остался один на один с этим явно враждебным местом, а потому что впереди лежала неизвестность. Принц не знал, что именно ему предстоит сделать или найти среди этих руин. Вокруг он не находил ничего полезного – время от времени ему попадались прогнившие стойки с оружием, которое поела ржавчина. Тревога подпитывалась ещё и тем, что у Принца не было нормальных мечей, а враг уже рыскал где-то поблизости. Ему казалось, что кто-то следит за ним. Продвигаясь вперёд, он опасливо осматривался по сторонам, но не видел ничего подозрительного. Вокруг стояла тишина, и Принц лишь слышал глухие удары своего сердца. На самом деле, он всё ещё не попал внутрь замка – он лишь прошёл по коридору одной из внешних стен, что были выстроены прямо на скалах. Грубые каменные ступени уходили вверх и терялись в гряде. Преодолев подъём, в одном месте вскарабкавшись на уступ, – ступени здесь обвалились, Принц прошёл мимо ряда колонн, большинство которых было повалено временем. Оно, как ржавчина, долгие столетия разъедало всё вокруг, превращая в серые дряхлые руины, от которых тянуло сыростью. Скалы грузно нависали над Принцем, а их серые камни у подножия торчали во все стороны. Груды каменных блоков валялись тут и там, выпав из стен и обрушив их. Двери сгнили и свалились с петель. Очертания сторожевых башен едва угадывались в утёсах причудливой формы. Повсюду пробивались деревья – иногда такие же дряхлые на вид, как и сам замок. Всё поросло травой и кустарниками. Природа взяла своё. Казалось, что люди давно покинули эти места. Но впечатление было обманчивым. Была одна деталь, странная и даже пугающая – повсюду были зажжены факелы или специальные горелки, устроенные в прямоугольных мраморных столбах около метра высотой. Это место не умерло, тут всё ещё кто-то был. И, скорее всего, скоро, очень скоро, Принцу предстоит встретиться с врагом лицом к лицу. Он плохо представлял, как всё это возможно, но уже отлично понимал, что это место полно загадок и тайн. Пока же он шёл в полной тишине. Вдали шумел прибой, но очень мягко и его было почти не слышно. Изредка Принц всё-таки слышал обрывистые крики птиц, но знал, что даже это не сулит ничего хорошего. Однажды он уже встречался с песчаными птицами, и ему не хотелось бы этого снова. Серые камни вокруг него сквозили холодом и враждебностью, но следовало отметить, что даже сквозь века и разрушения замок сохранил свою величественность. Вытянутые арки с узкими окнами, зубчатые башни и высокие стены были изящно вписаны в скалистую гряду. Возможно, часть замка даже была целиком вырезана из скалы. И, пожалуй, это не просто замок, а именно крепость. Некогда совершенно неприступная и грозная. Преодолевая очередной ярус защитных стен, Принц вдруг увидел в узком окне над ним, как кто-то пристально смотрит на него. Это был человек! Принц не мог толком рассмотреть его или её, но эти глаза не светились оранжевым или жёлтым светом. Поняв, что его обнаружили, он поспешил скрыться. Принц постоял с секунду и продолжил подниматься, петляя туда-сюда по внешней стене. Иногда пробираться было очень тяжело – в полу чернели огромные провалы и приходилось карабкаться по стенам или идти по узким уступам. Пожалуй, неприступной крепость была не только в далёком прошлом, а, в каком-то смысле, оставалась такой и до сих пор. Но, в целом, сейчас Принц мог попасть внутрь беспрепятственно. Часовые покинули свой пост очень давно, а ловушка, которую ему приготовил затаившийся враг, будет много коварней, чем нападение из-за угла. Принц уже осознавал, что его заманивают внутрь, вглубь крепости – именно поэтому его до сих пор никто не остановил. Но у него не было никакого выбора, вернее он уже сделал его, когда отправился на Остров. Он наклонился и пролез в пролом под чудом сохранившейся дверью, служившей входом в одну из частей крепости. Пробравшись внутрь, Принц обнаружил, что здесь коридор идёт по естественному ущелью. По сторонам были вырезаны ниши, в которых стояли огромные каменные статуи. Почти ни одна из них не сохранилась целиком, но они всем своим видом говорили о былом могуществе Острова. В том месте, где коридор выходил из ущелья, он закручивался спиралью и уводил Принца куда-то вверх по скале. Повсюду всё так же зловеще потрескивали зажжённые факелы. Солнце, вопреки ожиданиям, висело за мрачными тучами, затянувшими всё небо, отчего было трудно определить утро или вечер сейчас. Моросил холодный дождь, и от стен, поросших плесенью и мхом, пахло сыростью. С частично обвалившихся потолков дугами свисали какие-то растения и местами торчали кривые корни кое-как проросших деревьев. Принц понял, что, скорее всего, он ошибался – нигде внутри крепости время не застыло так же, как в основании башни, что они обнаружили до переправы. Его догадка неверна – за дряхлыми серыми стенами пряталась всё та же суровая и неприветливая реальность. Эта находка удручала его – всё вокруг было невыносимо однообразным, но при этом совершенно непредсказуемым. И решительно неподвластным ему. Статуи воинов сменялись фигурами каких-то диковинных зверей, но было сложно что-либо рассмотреть или определить в их очертаниях – время взяло своё. В некоторых местах становилось темно и единственным источником света были дыры, зиявшие в потолке. И нигде не было даже намёка на иное время. После очередного поворота, Принц вышел к тому месту, которое оказалось настоящим входом в крепость. Широкая и довольно длинная лестница когда-то вела к ней, но сейчас она обвалилась и Принц, осмотревшись, понял, что ему надо искать другой путь. Теперь он видел, буквально ощущал, что крепость оказалась ещё более огромной. Вдали, от скалы к скале (между ними была пропасть, поэтому получалось так, что одна скала была обращена наружу, к проливу, а вторая была внутренней, заключённой в кольце) были возведены переходы. Несколько утёсов высились отдельно от остальной гряды – к ним тоже шли переходы. Сами скалы были высокими и на них стояли смотровые башни. На стенах кое-где ещё сохранились огромные, оборванные и почти выцветшие знамёна. Кажется, когда-то они были красными и определённо несли в себе какое-то значение или смысл. Всё это время, Принца не покидало чувство, что за ним пристально следят. Тревога росла с каждым шагом, время от времени он слышал подозрительные шорохи, которых не было ранее. В какой-то момент он буквально кожей почувствовал, что опасность близко и крепко сжал дубину, что нёс с собой. – Ну же, покажись! Я знаю, что ты рядом. В наших краях принято встречать противника лицом к лицу! А если тот безоружен, то предложить ему … – негромко процедил Принц. После этих слов он резко развернулся и нанёс удар врагу, заканчивая фразу почти криком: – Меч! Его противником оказалась черноволосая девушка, с хищными глазами и в тёмных, почти чёрных доспехах. Её волосы были короткими и чуть засаленными, на лице был виден едва различимый узор. Падая, она испустила громкий вздох – от неожиданности и боли. Принц услышал, как она крадётся у него за спиной и его удар отбросил её назад. Она вскочила обратно на ноги, а в это время на Принца бросилось два существа, похожих на людей, но вместо лиц были видны лишь маски, напоминавшие черепа животных. В глубине их глазниц горело два ярких оранжевых огня. Этих же песчаных созданий Принц видел и во время встречи с кораблём в море, но только не так близко. Но теперь он твёрдо стоял на своих двух ногах и был готов к битве, даже несмотря на то, что вместо меча у него была деревянная дубина. Выставив её над головой, Принц сдержал первый удар, метивший ему в голову. Не ожидая, пока последуют другие, он одновременным толчком двух рук и ударом ноги повалил врага, причём так, что задел и второго – тот тоже неуклюже рухнул. Первый, падая, выронил из рук меч и тот полетел вверх. Принц воспользовался шансом и стремительно прыгнул за мечом, поймав его в воздухе. Меч имел странное лезвие искривлённой формы, с большим отгибом на конце. Ещё мгновение – и Принц вонзил его в грудь второго поваленного врага, оставив широкую рану. В этот момент у него промелькнула мысль о том, что его враг, как и раньше, может оказаться не так уж прост, и обычного оружия будет недостаточно для убийства. Но выбора у него не было, равно как и времени, и он решительно нанёс удар первому монстру, который едва успел встать на ноги. Удар был такой силы, что срубил голову противнику, и та отлетела в сторону, перекатившись по полу – чудовище лишь успело издать пронзительный крик. И оба тела, с разницей в пару секунд будто бы растаяли в воздухе. Всё произошло очень быстро – сначала кожа чудовищ из серой превратилась в бронзовую, покрылась трещинами, из которых сочился оранжевый свет, затем всё тело покрылось мелкими пятнами, размером с песчинки и, после легкой, едва заметной вспышки, в воздухе растворилось золотисто-оранжевое облако. Это несколько обнадёжило Принца – справиться с этими чудовищами, кажется, несколько легче, чем с теми, что он повстречал в Азаде. Но теперь его больше занимал другой враг – девица, что пыталась напасть на него. Она уже успела встать на ноги и, с нахальной ухмылкой, крутила в руках два необычных меча с широкими лезвиями. Её доспехи были лёгкими и способствовали быстрым перемещениям, делая ловкость её основным преимуществом. Принц, не раздумывая, бросился к ней, но, в отличие от песчаных тварей, встретил серьёзное сопротивление. Девушка легко блокировала удары его меча, лишь понемногу отступая назад. В какой-то момент Принц понял, что его старания не просто тщетны, они даже идут во вред – его враг копил силы для ответного рывка и, предвидя плохой исход битвы, обманул её и вместо очередного удара, отпрыгнул назад. И не прогадал – девица в чёрном остервенело бросилась на него, обрушивая на Принца град ударов. – Кажется, Императрица сильно переоценила твои способности! – вдруг сказала незнакомка. Принц с некоторым удивлением обнаружил, что ему понятен её язык, хотя и совершенно неизвестен. – Императрица? – воскликнул он. И этот момент, когда его внимание чуть ослабло, был использован против него: девица извернулась и резким ударом снизу рассекла Принцу скулу и бровь. Тот рефлекторно отпрыгнул назад, избежав второго, более опасного удара, что мог вспороть ему грудь и злобно выкрикнул: – Мразь! В это время за спиной его врага показалось ещё четыре пары оранжевых глаз – подоспела стража. Принц не растерялся и толкнул одного из врагов прямо на неё, отчего незнакомка упала, выронив свои мечи. – Убейте его! – грозно крикнула она и поспешила удалиться в ту же дверь, откуда выбежала стража, не дав Принцу сорвать на себе весь свой гнев. Забрать оружие обратно возможности у неё не было. Рассвирепевший Принц – рана была не столь глубокой, но очень жгучей – бросился на отряд стражников и разделался с ними, один за другим, буквально за считанные секунды. Он перепрыгнул через первого, бросил его через себя и тут же сильным ударом плеча столкнул в пропасть. Схватив дубину с земли, он с размаху ударил в голову второму, с такой силой, что даже выронил её из рук. По инерции провернувшись ещё оборот, Принц в прыжке нанёс по очереди удар ногой и мечом третьему, и, присев сделал резкий выпад вверх, вспарывая грудь последнему. После этого он добил ударом в живот второго врага, который всё ещё лежал оглушённым дубиной. И не теряя ни секунды, Принц бросился вдогонку за этой гадкой девицей, разрываясь от жажды мести. Он узнал её, с первого мгновения. Тот неясный силуэт, что мелькнул в ночи, когда их корабль охватило огнём – это была она! И теперь она продолжает преследовать его! Возможно, на какое-то время она решила, что Принц утонул, но теперь враг снова хочет убить его. О, как он ненавидел её! Но, кроме мести, Принц желал узнать от неё больше об Императрице и этом месте, и готов был применить для этого силу. Пробежав по изогнутому коридору, он очутился перед входом в полуразрушенную башню. Она высилась по другую сторону пропасти, через которую был переброшен каменный мост. Он выглядел достаточно надежным, и Принц быстро перебрался на ту сторону. Теперь путь ему преграждала дверь – некогда прочная и непробиваемая. Но сейчас она была покрыта густой сетью трещин, покрошилась и покосилась от времени. Ощупав её руками и немного простучав, Принц отошёл назад и с силой толкнул её плечом. Удар отозвался болью, но дверь поддалась – несколько кусков отломились и упали внутрь. Ударив ещё пару раз ногой, Принц смог проделать проём подходящего размера и пролез внутрь. В зале, в котором он очутился, зияла чернота вместо пола – он обвалился давным-давно и вместе с ним – колонны, державшие верхние ярусы. Принц встал на маленьком уступе у самого входа. На противоположной стороне был виден коридор, в который ему скорее всего и требуется попасть, но сначала нужно было найти способ это сделать. Он осмотрелся по сторонам и обнаружил, что разрушения, поевшие стены башни изнутри, сыграли ему на руку: несколько рядов кирпичей обвалилось в пропасть и образовали уступы. Узкие и опасные, но не таким ли был весь его путь и вся его жизнь в течение последних семи лет? Он постоянно балансировал над бездной на провисшем тонком канате, непрерывно раскачиваемый ветром обстоятельств из стороны в сторону. Поэтому Принц видел в этом скорее не опасность, а возможность. Он ступил на один из таких уступов и медленно начал пробираться вдоль стены, аккуратно, но довольно торопливо ощупывая каждый следующий кирпич, время от времени перебирая руками. Почти дойдя до угла, он был вынужден остановиться – здесь стена становилась сплошной, и дальше продвинуться не получалось. Но, на примыкавшей к ней, виднелся другой уступ. Принц внимательно рассмотрел его, оценил каждый из ближайших кирпичей и прыгнул по диагонали, разворачиваясь в воздухе. Не доверяя только одному уступу, он постарался одновременно зацепиться руками за выемку в стене над ним. И не зря – стоило ему коснуться кирпичей, как те поползли под ногами и упали куда-то вниз. Принц повис на вытянутых руках, но не растерялся и не испугался – он слегка подтянул ноги и продолжил, перебирая руками, перемещаться вправо, периодически ощупывая опору под ступнями. Преодолев примерно половину длинной стены зала, Принц перелез на массивную каменную перегородку и дал отдохнуть рукам. Затем ему предстояло выбрать – продолжить путь по очередному узкому уступу до самого входа в коридор или, посильнее оттолкнувшись, допрыгнуть до утёса у противоположной стены, вокруг которого сохранился небольшой участок пола – по нему он мог обогнуть выступ и добраться до заветного коридора. Принц решил, что он и так потерял слишком много времени, поэтому выбрал быстрый способ – прыгнуть. Оказавшись около уступа, Принц поспешил обойти его и, совершив ещё один лёгкий прыжок, проследовал по коридору, пол в котором был цел. Вскоре перед ним предстал вход в какой-то зал, отделённый стеной воды, льющейся из свода арки. Неподалёку лежал большой деревянный щит, о который Принц чуть не споткнулся. Он понятия не имел, куда идёт, но полагал, что его враг может убегать лишь в одном направлении, хотя ей явно был известен более лёгкий и быстрый путь. «Куда ещё ей деваться?» – промелькнуло в голове у Принца, после чего он бросился сквозь воду и увидел стоявшую к нему спиной девицу, которая лишь бросила на него короткий взгляд, вовсе не собираясь продолжать сражение. В считанные секунды вокруг неё закружились странные золотистые вихри и её почти целиком поглотило облако, которое было знакомо Принцу или казалось очень похожим на виденное им в Азаде. Не останавливаясь, он занёс меч над головой и, добежав до облака, ударил врага, что было сил. Но он лишь рассёк воздух – девица словно бы испарилась. Облако поглотило её и она исчезла. – «Что это за фокусы?» – подумал Принц и сделал шаг вперёд. Этот последний шаг вряд ли был до конца осознанным. Его что-то тянуло вперёд – не то любопытство, не то старая привычка. Облако вокруг него вспыхнуло с удвоенной силой, и вихри закружились по спирали, поднимая Принца в воздух против его воли.***
Рахим, невольно ставший лидером отряда, предпочитал не рисковать и поэтому доверил руководить вылазкой Мадиду и Найзиру. Два опытных телохранителя, они умели быть скрытными, а в случае чего – постоять за себя и остальных. Хараз погиб, и они больше не были связаны с ним никакими обязательствами – повсюду оберегать его, ставя жизнь Хараза выше остальных. Вместе с ними к кораблю отправились Хаадин и Хафес. Когда команда спряталась за грядой, Тоуфан дал им важные наставления – они должны были, как только представится шанс, раскрыть паруса и увести корабль на безопасное удаление от берега. После этого, вся остальная команда, сидя в засаде, дождётся отряд охраны и, застав его врасплох, перебьёт неприятеля. Затем они смогут беспрепятственно попасть на корабль и покинуть это место. Никто, кроме Рахима и, может быть, Имана, вообще не желал ждать Принца – это было слишком опасно, а миссия Принца – слишком безнадёжна. Но сейчас это было не столь важно, поэтому никто не начинал споры раньше времени. Утренний туман всё ещё клубился над водой, и это было на руку отряду – у лазутчиков были шансы пробраться на корабль незамеченными. Все четверо тихо нырнули в воду и постарались подплыть к судну как можно ближе, чтобы никто их случайно не увидел. Добравшись до борта корабля, они, один за другим, начали взбираться по якорному тросу. Но почти с самого начала всё пошло не по плану. Неизвестно откуда, на берегу появилось около двух десятков вражеских солдат – они явно направлялись к лодкам и это могло окончательно всё испортить. Не дожидаясь сигнала от группы Мадида, Рахим решил атаковать отряд неприятеля, пока тот ещё был на берегу. У него самого, а также у Имана и Навида было оружие, у остальных – лишь дубины и камни. Рахим хотел подобраться к ним как можно ближе, и лишь тогда открыто атаковать. Но тут вновь вмешался случай – Фаранг, бежавший по каменистому берегу оступился, упал и распорол ногу об острый булыжник, издав громкий крик, который привлёк внимание солдат. Окончательно портило дело то, что они не знали, с кем именно им предстоит столкнуться. Там, в море, во время бури, враг почти не показал своего лица и никто и предположить не мог, что вместо обычных людей перед ними предстанут настоящие чудовища – с горящими оранжевыми глазами, со звериными черепами вместо лиц. Даже несмотря на то, что Принц довольно правдиво описал им противника. Такой внешний вид врага смутил отряд Рахима, кто-то от ужаса даже попятился назад. Эти чудовищные маски внушали какой-то природный страх. Но схватка неумолимо приближалась, и избежать её вряд ли удастся. Тем временем, отряду Мадида удалось пробраться на корабль. На палубе почти никого не оказалось, и, несмотря на похожую реакцию от встречи с врагом лицом к лицу, им удалось быстро разделаться с неприятелем. Один из солдат, что шёл вдоль борта, был выкинут Найзиром в воду. Ещё один пал в битве с Хаадином и Хафесом. Затем, вчетвером, они окружили и быстро прикончили ещё двоих. Их мечи тонули в телах этих солдат как в масле. Причём мелкие раны совершенно никак не мешали тем продолжать битву. Помогало лишь отрубание конечностей или пронзание мечом насквозь. После смерти эти солдаты не падали оземь, а растворялись в воздухе, превращаясь в золотистое облако, уносимое ветром. Их цель была близка, но тут с берега послышались какие-то крики и Мадид побежал к носу корабля, чтобы разглядеть происходящее на берегу. И, поняв в чем же дело, он решил отступить от плана: – Быстрее, мы должны им помочь! – У нас нет никаких шансов! – встревоженно сказал Хафес. Ему хотелось любой ценой удержать корабль – их единственный шанс на спасение. – Нужно попытаться! – рявкнул на него Найзир. Он тоже был не в восторге от этой идеи, но понимал, что у них нет выбора. А тем временем, на берегу вражеский отряд оттеснял Рахима и его людей к стенам крепости. Силы были неравны, особенно с учётом того, что Тоуфан помогал Фарангу подняться и скрыться из виду, найдя новое укрытие. Медлить было нельзя, и все четверо покинули корабль, спеша на помощь отряду Рахима, прихватив оружие врага. На счастье, около другого борта оказалась лодка, сев в которую, отряд Мадида смог добраться до берега гораздо быстрее. Не дожидаясь, когда лодка ударится о камни, они выскочили из неё и побежали ко врагу по колено в воде. Дело было не в каком-то героизме или чести – все они понимали, что вчетвером им не управиться с кораблём и выбором курса. Тем более, на корабле могло не оказаться запасов еды и воды – это было судно скорее для быстрых нападений и штурмов, нежели для дальних плаваний. И поэтому без Тоуфана им не обойтись. И, пусть неуклюжего, но зоркого Фаранга тоже. Море пожрёт их ещё быстрее, чем этот остров. – Эй, вы! – закричал Найзир, первым выбежав на берег. Их появление ненадолго внесло смуту в ряды врага. Солдаты стали оборачиваться по сторонам, ожидая появления ещё кого-нибудь. Этих секунд хватило, чтобы несколько тяжёлых камней достигли своей цели, оглушая врагов по голове и валя их на землю без сознания. Но двум отрядам не суждено было объединиться. Вражеские солдаты вовремя прозрели и перешли в наступление, разделившись на две группы, по восемь бойцов в каждой. Понимая, что их шансы на победу почти равны нулю, каждая из групп персов побежала в противоположных направлениях. Во время всеобщей суматохи все забыли про Фаранга, который спрятался между скалами и тихо стонал от боли. На его счастье, о нём забыл и враг – юноша был в относительной безопасности в своём убежище. Теперь их большой отряд превратился в три осколка, каждый из которых почти ничего не значил по отдельности – ни один из них не представлял опасности для стражей крепости. К тому же, они только что избавились от Принца – лучшего воина среди них. Такой, как он, стоит пятерых, и, возможно, они пожалеют, что так поспешно решили покинуть его. Назвать всё увиденное, иначе как провалом, Призрак просто не мог. Он считал Принца полностью виновным в произошедшем, но это никак не умаляло ошибок остальных членов команды. Они взялись за такое сложное дело, полагаясь только на удачу! Глупцы, не иначе. И эти события, судя по всему, – лишь начало их злоключений. Найдёт ли он способ помочь им? Или их судьба подобна таковой у Принца – бесследно сгинуть на этом острове, угодив в одну из многочисленных ловушек? Совершенно иначе выглядела атака Магараджи на Остров, за которой Призрак наблюдал параллельно. Он уже довольно легко мог видеть два времени одновременно; при этом они не смешивались в его сознании, а текли отдельными потоками, каждый в своём направлении. Магараджа словно бы изначально знал, куда он отправлялся. Своей крепкой рукой и сильной волей он направлял свою небольшую армию в битву и уверенно продвигался вперёд. После поражения на берегу, стража крепости уже не могла встретить его во всеоружии и дать достойный отпор. Он пробил брешь не только в какой-то стене на внешнем острове – он прорвал оборону всего Острова, одним решительным ударом изменив баланс сил. И чем дальше он продвигался внутрь крепости, тем меньшее сопротивление он встречал. Конечно же, у Императрицы было ещё несколько козырей в рукаве, но шансов расправиться с непрошеными гостями стало значительно меньше. Солдаты Магараджи без проблем захватили судно, а затем обстреляли крепость из корабельных орудий. Пробитые бреши в стенах позволили наземному отряду устремиться внутрь крепости, навстречу таинственным и опасным Пескам Времени, о которых столь красочно и поэтично рассказывала древняя легенда, которую поведал Магарадже один бродяга.***
Невообразимое и непередаваемое чувство. То, которое нельзя почувствовать. Принц погружался в Песок, словно в туман – он мягко и аккуратно обволакивал его, вбирая в себя и чуть приподнимая над полом. Он не причинял боли или неудобств – не забивался в глаза, сквозь него можно было свободно видеть, и это ещё больше поражало Принца – он видел и чувствовал одновременно две реальности. Он вспомнил то чувство, которое вгонял в него кинжал и то, на что он способен, и понял, насколько скромны его представления об истинной силе Песков. Затем одна реальность начала плавно перетекать в другую, никакой жестокости или борьбы, разве что некая твёрдая настойчивость, и та, пожалуй, почти незаметна. Первая реальность утекала как сон, как песок сквозь пальцы, рассыпалась и рушилась на глазах, но рушилась грациозно и плавно. Это не было гибелью, в этом не чувствовалось боли. Значит, она никуда и не пропадает, кроме как из сознания Принца. Но так ли много дано человеку, чтобы его сознание вмещало две или более реальности? И поэтому Принц, теряя ту невесомую нить, что связывала его со старой, где были лишь одни развалины, и сам будто бы перетекал в новую. А прошлая реальность просто отпустила его. Нить оборвалась окончательно, остались лишь обрывки воспоминаний и он шагнул навстречу неизвестности. Пески всё так же мягко отпустили его, будто призывая ещё не раз вернуться, а, может, однажды даже слиться с ними в нечто неразделимое. Как с кинжалом, но так, чтобы нельзя было просто выпустить из руки, а как-то по-другому. Полюбить Пески. Вжиться в них, потеряться в них, жить для них, слышать ими, думать ими, стать ими… Если бы Принц не знал их истинной природы, он, скорее всего, поддался бы их очарованию. Ему удалось найти то, что он искал – временной портал, который, похоже, перенёс его в прошлое. Постепенное осознание этого воодушевляло его, а кроме того он испытывал своеобразный восторг, такой, какой испытывают дети, сталкиваясь с чем-то абсолютно новым.