Лучший способ чтобы спрогнозировать ваше будущее — это придумать его себе самостоятельно.
Вокруг было темно, словно она находится в вакууме, лишённым и частички света. Глаза не различали ничего в этой мгле. Джион зажмурилась и резко открыла их, но это не помогло. Окружавшая её темнота и мёртвая тишина душили её, загоняя в клетку страха и животного ужаса, ведь она не видела, не слышала и не чувствовала. Человек спокоен и уверен, когда он ощущает и чувствует, но сейчас… Джион была лишена всяких ощущений. С ней были только её мысли и память. Чёртовы воспоминания об ужаснейших моментах её жизни. Смерть Аристии, состояние Руфелиса и… Его чёртово равнодушие, когда она истекала кровью. Может быть, разум и кричал, что это был не Руфелис, а кукла, нашпигованная психотропными веществами, но… Джион не могла простить этого подонка. Он забрал у неё всех: Аристию, что была как сестра, первого и второго ребёнка и… её жизнь. Неважно, как много наркотиков в него пихали, это не отбелило бы в её глазах этого монстра. Почему она и её дорогая Тия должны были пасть жертвами его слабости и беспомощности? Он топил её и потопил Аристию из-за каких-то своих личных проблем, которые накрутились ещё сильнее из-за запрещённых препаратов, но… Изначально это были его мотивы. Джион стало так противно. Она стиснула зубы, прикусив нижнюю губу. Сдавила голову руками, лишь бы не вспоминать свою любовь к чудовищу. Как же она могла так ослепнуть и не понять очевидного? С чего она вдруг посмела думать, что попала в сказку?! Она слишком поздно вспомнила, что в любом мире, в каждой вселеной люди — эгоистичные твари, готовые перегрызть тебе глотку. Что же заставило её забыть об этом?! Из-за всех этих воспоминаний, которые рвали её на части и заставляли ненавидеть себя за настоящую тупость, она не почувствовала, что прикусила губу до крови. Кожу защипало и по ней скатилась тёплая капля. Джион не успела облизнуть губу и капля успела упасть на чёрный пол, хотя для неё всё было чёрным и она не совсем понимала где потолок, а где стены. В тот же момент, как капля её крови соприкоснулась с полом, её ослепило ярким светом. Он был настолько ослепительным, что у неё заболели глаза, которые уже привыкли к темноте. Она зажмурилась и прикрыла лицо руками. Спустя какое-то время она приоткрыла глаза, медленно убирая руки с лица, давая им привыкнуть к свету. На её лице появилась смесь шока и удивления. Комната, которая была абсолютно чёрной, теперь освещалась множеством прекрасных кристаллов, которые были похожи на пятиконечные звёзды. У неё дух захватило от такого зрелища. Глаза уже привыкли к свету, а из головы улетучились все мысли, отвлекшись на блеск камней света. Вдруг она вспомнила, что видела такое уже. Был один такой кристалл в храме, где проверяли её на какие-то святые частицы, она точно не помнила. Её восторженное настроение резко сменилось на отвратительное, рухнув ниже плинтуса. Насколько она поняла, её убили, а значит, божок местного розлива желает побеседовать с ней, девушкой, которую прозвали его дитём. Но… Она не хотела слушать. Почему её молитвы не услышали? Она молила лишь об одном, но… Бог наплевал на её отчаянные мольбы, словно отмахнулся от мухи. И… после этого… почему же она должна хотеть его видеть или слышать?!«Какое забавное умозаключение, дитя.»
Она завертела головой, пытаясь понять откуда звук. В какой стороне стоит говорящий с ней?«Не трать силы попусту. Простым смертным не дано видеть меня»
— … Что…? — В голове стремительно складывался пазл. Если он говорит «Простые смертные " то… С ней говорит Чёртов Бог? Вета или Вита? В голове раздался мелодичный, как перезвон колокольчиков, смех.«Какое милое дитя. Я высший бог и имя мне Вита. Я тот, кто дарует вам жизнь.»
Глаза Джион блеснули яростью. Она громко и фамильярно прокомментировала его слова о жизни. — Как же Бог может быть столь жесток к своим же детям? Что за игры с жизнями?! — Её тут же обдало ледяным ветром, вселяя в неё страх и лепет перед высшими силами.«Дитя, не забывайся. Даже мне не под силу плести ваши судьбы. Я могу лишь даровать Вам жизнь. Ни Я, высший бог, ни Мойры, что плетут ваши нити судьбы и обрезают их, не в праве играться с Вашими жизнями уже более пяти тысяч лет.»
— О чём Вы говорите? С чего вдруг такая информация?«Ровно пять тысяч лет назад боги принесли клятву у великой реки Стикс, поклявшись не вмешиваться в людские жизни и не смешивать божественную кровь с человеческой. В твоём мире есть легенда об этом, про троих греческих богов.»
Джион кивнула сама себе, вспомнив про такую легенду, но неужели Вита ничуть не виноват в произошедшем? Как это возможно?«Наконец ты поняла, дитя. Боги могут направлять вас, но решения принимаете Вы. Даже ваши судьбы, которые создаются в день вашего рождения, корректируются каждую секунду. Всё что происходит, это результат человеческих действий. Я могу лишь подсказать, но не управлять Вами.»
— Мне всё равно. Я не верю Вам. Как высшие создание могут не вмешиваться в жизни своих игрушек…«Я понимаю. Что ж, тогда дам тебе дар.»
—?!«Перед смертью ты возжелала мести, возмездия, но… Уверена ли ты, что это именно то, что нужно тебе?»
— Да. Я уничтожу его. Я не позволю и пальцем коснуться моих любимых. Он никогда не лишит меня всего снова.«Ты серьёзно настроена. Тогда… будь по-твоему.»
Её снова ослепило светом, только не белым, а ярко золотым. В голове прозвучали слова.«Я, Высший Бог, Вита, тот, кто дарует жизни и правит богами, дарую этой душе жизнь, которую она сможет прожить, исполнив своё желание. Да будет так!»
В голове зазвенело от эха. Слова пробирали до мурашек, а от голоса исходила какая-то невероятная сила, заставляющая уважать его владельца. Джион зажмурилась и обняла себя за плечи, стараясь унять дрожь. Сила, исходившая от света, давила на неё. Неожиданно слепящий глаза свет потух и её сознание провалилось в темноту.* * *
Кап-кап-кап
Голова гудела, а тело содрогалось от холода. Отовсюду слышался звук дождя. Сознание медленно приходило, а в голове всплывали слова Виты. Джион аккуратно раскрыла глаза, чувствуя, как боли веки. Каждое движение приносило сильную боль, импульсом прогонявшуюся по всему телу. С трудом приняв положение сидя, она осмотрелась сторонам. Сейчас она находилась в каком-то грязном переулке, плохо освещавшимся и залитым дождём. По телу снова прошлась дрожь. Было холодно. Казалось, что она не чувствует своих ног. Вдруг взгляд упал на лужу, что отражала её лицо. Как только она увидела отражение, она тревожно коснулась щеки рукой и погладила её. — Неужели это действительно я? В отражении на Джион смотрела милая девочка, которой от силы лет восемь, но не больше. Паника начала затапливать сознание. — К-как?! Что теперь будет? Такого ведь не было! — Она вскочила на ноги, но тут же рухнула обратно из-за слабости. Оглядевшись по сторонам, она нашла большую коробку. Послышались какие-то звуки, голоса и… ржание лошадей. — Что это значит? Она сжала руки в кулачки и посмотрела на них. Её руки… маленькие и беспомощные кулаки. Как же она сможет исполнить своё желание, если она такая? Неужели Вита решил над ней посмеяться…? Вдруг на глаза попалась газета, аккуратно скрученная в трубочку. Раскрыв её, она посмотрела на дату.«13 октября 1125 года по имперскому календарю»
В голове сразу всплыли числа. 1125… Это значит… Она всё-таки вернулась во времени, хоть и превратилась в ребёнка. Как-то Аристия обмолвилась ей, что впервые посетила императорский дворец в пять лет, когда был 1122 год и цвели прекрасные цветы… — … Если сейчас 1125 год, то Тие… 8 лет…? Как и мне? Хотя не уверена, что это точный возраст... — Она размышляла вслух, не заботясь о том, что её услышат, так как была одна в переулке. Однако только это она и знала наверняка. Лишь это было фактом. В остальном было пусто. Видимо, она — сирота, у неё нет дома, лишь коробка, и, судя по-всему, она уже давно не ела. На улице середина осени и необходимо найти место, юле она смогла бы пережить зиму. Сейчас всё обстояло иначе. Она не святая из другого мира, а девочка, брошенная всеми и никого не побеспокоит её смерть. Прожив в ядовитом дворце больше шести лет, Джион приобрела бесценный навык: просчитывать планы на будущее и при этом сохранять рациональность. Ведь после смерти её дорогой подруги, она была вынуждена участвовать в делах империи и знати, что были похожи на змеиное гнездо, где запрещено терять бдительности, иначе умрешь. Поэтому девочка быстро уняла истерику, прекрасно осознавая, что у неё нет прав на слёзы и жалобы. Даже так, но она получила свой драгоценный шанс. И… она будет настоящей дурой, если упустит его, не воспользуется им как следует. Для начала стоило бы найти какой-нибудь приют или что-то в этом роде. Без крыши над головой, даже хиленькой, она не протянет долго. А во-вторых, ей надо найти способ получения денег. Для начала на хлеб. Сейчас нету гадины герцога Дженна, который в прошлой жизни поддерживал её и давал своё покровительство. При воспоминании о неё ей захотелось крови, его крови. Этот скот убил её драгоценного ребёнка, что даже не успел познать вкус жизни. Она самолично прольёт его кровь и насладится предсмертными муками. В её черном списке было много дворян, но… первое место с невероятным отрывом делили герцог и Руфелис. Однако если герцога она просто хотела убить, то Руфелиса — нет. В её планы входило уничтожить обоих, но перед этим лишить их самого ценного в их жизни — власти. Герцог Дженна станет жалким и подохнет от её меча, а Руфелис… Джион очень хотелось, чтобы его свергли. Она даже раздумывала на протяжении шести лет после смерти Аристии, что страну ждёт беда. С такой системой правления прогресса не будет. Какой прогресс, если страной может править, на своё усмотрение, император, нашпигованный наркотиками, и знать, решившая, что в праве править простыми людьми. Вспомнилось, как более менее было в Корее. Выборные органы и свобода… К сожалению, здесь, в Кастинской империи была невозможно такая демократия. Тогда… Неожиданно её осенило. Власть императора просто должны сдерживать. Она вспомнила, как однажды читала о том, что в Римской Империи правителя сдерживал Сенат, состоящий из выборных сенаторов разных сословий, и два советника. Что если осуществить эту идею здесь? Император, сдерживаемый двумя министрами, которые бы отвечали за внешнюю политику и судопроизводство, и сенатом, не сможет казнить по своему желанию, да и власть его будет ограничена. И, конечно же, было бы необходимо обновить правящую фракцию, для начала, сменив императора. И опять же, Джион вспомнила блестящие идеи Аристии об упрощении налогообложения простых людей, об введении рекрутских наборов и открытии школ. В этом отсталом государстве Аристия была новатором и глотком свежего воздуха для неё. Хоть кто-то понимал необходимость образования. — Тогда… Императором должен быть такой человек. — Было забавно то, что сидя на картонке и игнорируя бурчание голодного живота, Джион размышляла о том, что Аристия должна стать императором, а Руфелис пусть катится подальше. Вдруг её размышления прервал мягкий женский голос. Она повернула голову, пытаясь понять: прятаться или нет. Всё же вряд ли в тёмный переулок зайдёт фея крёстная… — Боже правый! Деточка, что же ты… тут…? — На неё смотрели большие зелёный глаза женщины. Она была одета в простое платье, поверх которого был одет бежевый фартучек, а на голове был коричневый чепчик, прикрывавший чёрные, с сединой, волосы, заплетённый в косу. Женщина медленно подошла к коробке, в которой она пряталась. Джион понимала, что ведёт себя глупо и женщина не опасна, но ещё более странно будет, если она будет вести себя слишком по взрослому. Помнится была история, где ребёнка сожгли из-за того, что он был умнее сверстников и вёл себя старше. Обвинили его в одержимости дьявола, что за бред вообще. Неужели не верят, что бывают люди умнее среднего? А сколько бы полезного мог бы принести империи? — Не бойся. Я не обижу тебя, дорогая. — Глаза женщина жалостливо смотрели на Джион, одетую в рваное мешковатое платьице непонятно-грязного цвета. Волосы были спутаны и стянуты холщовой верёвкой сзади. Пальцы ног алели от холода, а руки дрожали. Нос девочки, как и щёки, покраснели от того же. Джион медленно, словно боится, высунулась из коробки, смотря на незнакомку. Сначала лишь половина лица, но потом и всё остальное. Женщина понимающе кивнула и медленно, не желая пугать ребёнка, достала из корзинки, что она держала в руке, яблоко. — Ты же хочешь кушать? — … — Не бойся. Вот, держи. — … — Неужели ты не голодна? — То как задала она вопрос, заставило Джион расплакаться. Наверное, это можно списать на детский возраст и это невероятное тепло от искренней заботы. Как давно она его чувствовала.? Целых шесть лет назад… Когда видела Тию в последний раз… Это заставило её ещё сильнее зареветь. — Почему же ты плачешь, дорогая? — Эта незнакомая ей женщина была так добра к ней, что Джион, привыкшая к лицемерам, терялась и не знала что ей делать. Ответ сам нашёлся. Её крепко обняли, даря тепло человеческого тела. Женщина мягко обнимала её и гладила по спине. — Ну что ты… Ну не плачь… Всё хорошо… — Нежные руки гладили её по голове, окутывая её таким спокойствием, которое она давно не ощущала. Вдруг её живот громко намекнул, что пора бы и покушать. Её щёки покраснели от стыда, но… дама рассмеялась тёплым смехом. — Ха-ха… Всё же голодная, да? — Джион смущённо кивнула. — Бери. — Ей протянули красное, ароматное яблоко. Зубки вгрызлись в фрукт, отрывая от лакомства кусочки. Плод был таким сладким и вкусным, что Джион подумала, что это самое вкусное яблоко в её жизни. Впервые в жизни она голодала, да немного, около десяти часов, но всё же… Это не было так уж важно. Перекусив яблочком, она посмотрела на женщину, которая всё ещё была здесь. — С-спасиб-бо… — Она поклонилась доброй женщине, теребя своё порванное платьице. Ноги тряслись от холода, но еда дала хоть какое-то тепло и энергию. Было глупо надеяться, что оно согреет, но хотя бы от голода она не помрёт в ближайшие часы… Женщина стащила с себя шерстяную шаль бордового цвета и укутала девочку в неё, завязав её на плечах ребёнка. Ткань, нарезая теплом дамы, согрела Джион и она опять поняла, что вот-вот заплачет. Столько искренней доброты… Как же ей этого не хватало. В этом мире лишь Тия проявляла настоящую заботу о ней. Она и… Эта незнакомка. — Дитя, ты хочешь пойти со мной? — Карие глаза в неверии распахнулись. Неужели…? Ей могло так свезти? — М-мадам… — Зови меня Хель. — Мадам Хель, как я, сирота и оборванец, могу…? — Хель вздохнула и присела рядом с ней на корточки. — Ну что же ты такое говоришь? — Зелёный глаза лучились заботой. — Это как я могу бросить тебя здесь? — … — Дитя, каково твоё имя? — Вопрос застал Джион в врасплох. Её имя необычно, оно может удивить Хель. Стоит ответить, но вот… что? — Молчишь? — Джион потупила взгляд. Ей было совестно так врать доброй Хель. — Ах…! Неужели… ты не помнишь? — Джион уставилась на неё. И почему ей самой не пришла такая идея? А Хель выручила её своим заблуждением. — И… имя? — Она склонила голову набок, словно и правда не знает. — Ох… Это то, что дают родители своему ребёнку. В имени заключена любовь к нему и надежда на светлое будущее для него. — Неужели в империи об имени думаю так? Она, будучи кореянкой, никогда не задумывалась о таком. Это довольно мило. — У… у меня н-нет… им-мя… — Она почти сказала «имени»… но она ведь не знает этого слова, поэтому опасливо посмотрела на Хель, боясь, что она могла заметить запинку. Но та не обратила на это внимания, за что ей огромное спасибо. — Бедная девочка… — В голосе было лишь сожаление и ни намека на насмешку. Джион было стыдно, но она пыталась поймать Хель на лжи, не веря в такую чистую искренность. Женщина приблизилась к ней. Детское тело замерло в защитной позиции, но… Ко лбу прикоснулось что-то тёплое. Удивленно коснувшись лба ладошкой, девочка непонимающе посмотрела на Хель. Та кивнула и погладила её по голове. — Пойдём со мной? Я дам тебе много вкусных яблок, хочешь? — Джион смотрела на неё и не понимала. К сожалению, жизнь во дворце сделал её максимально практичной, заставляя везде искать выгоду. Но какая же выгода Хель от того, что она возьмёт её с собой? — Н-но зачем? Я… Я ведь чужая… — Ей на голову приземлилась, в который раз, мягкая ладонь. — Нет, не чужая. Все люди связаны. Мы связаны невидимыми нитями, которые не прервутся даже после смерти. Люди надели маски, но все они страдают от этого… — Джион распахнула глаза. Эти слова… Так похожи на те, что говорила ей Аристия, когда Джион у темницы на коленях умоляла ту сбежать, даже была готова помочь в побеге… — Почему?! Он убьёт тебя! Твоя жизнь — самое главное! — Её колотило и она захлёбывалась слезами. Аристия протянула к ней руку через прутья темницы и погладила по голове. — Джион, не плачь. Я никуда не исчезну и буду рядом... — Для неё это было слишком. Почему Тия так упрямится?! — Тия! Ты не будешь! Почему?! Почему?! — Она уронила голову на холодный каменный пол, умоляя подругу бежать. Аристия протянула к ней руки, чуть сжав плечо. — Джион, поднимись. Ты — императрица. Не склоняй своей головы. — Плевать! Я не могу потерять тебя! Только не ты… — Прости меня. — Нет-нет-нет! Не извиняйся! Не смей просить прощения! Не надо! — Она вцепилась руками в волосы, портя причёску. Голова моталась из стороны в сторону, желая убежать от мыслей, которые подсказывали причину извинений Аристии. — Как ты можешь так поступать со мной…? Нет! Со всеми, для кого ты важна? — Однако Аристия молчала, грустно улыбнувшись. — Джион, прости, но тебе придётся пройти оставшийся путь без меня. Я всегда буду рядом с тобой и буду приглядывать за тобой. — Т-тия… Ты врёшь… Как ты будешь рядом, если он убьёт тебя?! Как?! — Её дорогая подруга хмыкнула и ответила на её отчаянный вопрос. — Потому что мы с тобой, как и все остальные, связаны. — Она сжала руку императрицы, тепло смотря на неё. — Посмотри на наши руки. — Она накрыла руку Джион второй ладонью. — Мы держимся за руки, мы делимся теплом и нашими чаяниями. Наши жизни, подобно звёздам на небе, зарождаются, сияют и гаснут. Однако что есть небо лишь с одной звездой? Миллионы светил красят небосвод, соединяясь в сверкающую карту небес. Как звезды связаны, так и люди. Я всегда буду рядом с тобой, ведь ты моя сестрёнка, да? — Джион снова расплакалась. — Т-тия~… А… а как же я? Как я смогу спокойно смотреть на твою казнь? — Нежные руки осуждённой королевы обняли её, насколько это было возможно, даря хлипкую поддержку. — Джион, тебе придётся пережить это. К сожалению, мы закаляемся лишь в испытаниях. Парниковый цветок не способен изменить историю, лишь тот, что рос на краю обрыва, гонимый морозами и обдуваемый суровыми ветрами, но выстоял все испытания, расцветёт поистине невероятным цветком восхитительной красоты. — Джион понимала, что Тия права. Она не в силах отменить казнь, но… Как же было больно и горько. Неужели Аристия приняла мысль о смерти? Почему же? Она хотела просидеть с ней так очень долго, но стражник прервал их, сообщая, что время посещения превысило лимит. С трудом попрощавшись, неровной походкой императрица покинула тюрьму… Это воспоминание пробудило в Джион что-то. Она посмотрела на говорившую. Слова, сказанные Хель, убедили её в том, что перед ней мудрый человек, вероятно, знающий эту жизнь. Поняв, что она разговорилась о взрослых темах перед ребёнком, Хель кашлянула и продолжила: — Кхем-кхем… Так пойдёшь со мной? — Джион не колебалась. Это был настоящий подарок, даже если Хель живёт в избушке, теперь у неё могло быть место, где было бы тепло. — Д-да… — Хель обняла её и взяла на руки, при этом повесив корзинку с едой на руку. — О-отпустите…! Я… же… — Хель тихо рассмеялась. — Какая ты милая девочка… Не переживай. Ты словно пушинка. — Джион смутилась, всё же она взрослая, а её несёт женщина, которая старше неё. Она удивлённо смотрела на то, как женщина направилась к повозке. Хель подошла к ней и обратилась к извозчику. — Гарольд, подвезёшь за три серебряка? — Она раскрыла мешочек, повязанный на поясе и отсчитала ровно три серебряных монетки. Старичок весело хмыкнул и ответил: — Моя повозка к вашим услугам, мадам. — Джион показалось, что он очень уважал Хель. Это было видно по глазам. Серые, но с очевидным жизненным опытом, смотрели на даму почтительно и очень внимательно, ровно он пытался унять своё любопытство. — Однако, мадам, позвольте узнать: кто же эта прелестная юная леди? — Он приветливо улыбнулся, глядя на Джион. — Гарольд. — Джион вздрогнула. Голос Хель прозвучал властно и так… сильно? Она взглянула в зелёные глаза. Они потемнели до болотного цвета и выдавали властность Хель и какую-то непонятную мощь. Джион прижалась к ней, радуясь, что не она вызвала такой взгляд у неё. Гарольд же сконфуженно замолчал, лишь ответив на предыдущий вопрос. — Мадам, конечно. — Хель подтолкнула её к карете. Джион забралась в карету, но в последний момент услышала слова извозчика. — Мадам, нижайше прошу меня простить за такую вольность. — Достаточно. Мы поговорим позже. — Извозчик кивнул и уселся на своё место, беря в руки поводья лошадей. Хель села в повозку напротив Джион. — Ну, что? Вперед в новый дом? — Зелёные глаза опять посветлели и подобрели… что ли? — Угу. — Джион не решалась смотреть в глаза. Её удивила эта властность, вроде как, обычной женщины. Она не испытывала такого ни разу, когда крутилась среди уважаемых дворян, державших в руках власть. Хель молчала, да и она тоже. Джион решила посмотреть в окно. Мимо проносились деревья, дома, какие-то яркие лавочки, мимо которых носились дети, слышался шум города, но вскоре они выехали из него. Теперь их окружал лес. Отовсюду слышалось пение птиц и шелест листочков, треплемых ветерком. Небо было лазурным, словно гладь чистого озерца. Солнце светило ярко, озаряя всё в округе золотыми лучами. Она так засмотрелась на природное великолепие, что не заметила, как они приехали. Карета остановилась и Хель накрыла её руки своими. — Дитя, я выйду первой, а ты следом. Хорошо? — Джион кивнула. Дверца щёлкнула и отворилась, показывая извозчика, который предлагал руку мадам. Хель элегантно поднялась с сиденья и, приняв помощь старого джентльмена, вышла из повозки. Как только она вышла, то Гарольд также подал руку и девочке. Джион взяла её и медленно шагнула, гадая, что она сейчас увидит. Учитывая одежду Хель, она ожидал скромненький домик или пристройку, но… Она точно не ожидала того, что увидела в итоге. Хель стояла перед ней с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Её прямая спина и уверенность, волнами исходившая от хозяйки, опять удивила Джион. Кто же такая Хель? А между тем перед Джион открылся вид на потрясающей красоты особняк. Трехэтажный, белокаменный дворец, словно из сказки. Повсюду росли прекрасные яркие цветы. Дорожка, вымощенная камнями, с обеих сторон была окружена людьми. Мужчины и женщины в белоснежно-чёрной униформе стояли по разные стороны от них. Когда Хель взяла её за руку и кивнула, то слуги разразились дружным приветствием. — С возвращением, госпожа Хельга! Джион замерла. Они сказали Хель-га? То есть, Хельга? Но ей не дали отойти от шока, как слуга в очках обратился к ней. — Юная леди, мы рады приветствовать Вас в поместье герцогини Лейхтенбергской! — Все слуги также приветливо заулыбались, а Джион ошарашенно смотрела на Хель… То есть на герцогиню Хельгу. — М-мадам… — Она низко поклонилась дворянке. — Не стоит. Теперь ты дитя этого дома. — Она взяла девочку на руки. Слуги склонили головы. — Эта леди станет моей дочерью. Сам бог соединил наши пути. — Слуги клонились в поклоне перед новой леди поместья. Она прошептала Джион на ухо одну фразу. — Хочешь я подарю тебе имя? — Джион радостно закивала. Она была невероятно счастлива такому совпадению. Стать дочерью герцогини Хельги Лейхтенбергской! Это идеальное начало для того, чтобы исполнить своё желание. Герцогиня тем временем улыбнулась и провозгласила. — Тогда, пусть тебя будут звать Виктория Де Шана Лейхтенбергская. Таково твоё имя. Джион улыбнулась. Лучше и быть не могло. Стать дочерью второго по власти человека, если не первого! Она обняла Хельгу, благодаря за имя и за остальное. Развернувшись к слугам, она совсем по-детски сказала: — Надеюсь, мы подружимся! — Прислуга заулыбалась от такой очаровательной фразы и склонили головы, приветствуя Викторию Де Шана Лейхтенбергскую. — Виктория, пойдём внутрь? — Хельга ласково поинтересовалась у девочки. — Да! — Ребёнок радостно воскликнул и крепко обнял женщину. В голове пронеслась мысль, что это идеальное начало. Стать дочерью старшей сестры нынешнего императора, владеющей силой и властью, много стоит. Теперь она играет весомую роль, как наследница герцогства Лейхтенбергского.