Цыпленок

И тебе приснится целый мир без меня Ну, а я буду рядом, пока ты не проснешься Если ты вдруг улыбнешься во сне Значит, песня живет для тебя, а во мне Ничего нет Но это неважно Я сам уничтожил в себе все живое Когда ты забудешь меня, я буду в покое И мне больше не страшно Убивая себя, я не чувствую пола Я просто шепчу тебе песню снова Засыпай, самая лучшая боль

Козлёнок Мармеладик подошёл к цыплёнку Фью и стал прощаться. — А куда ты уезжаешь? — спросил цыплёнок. — К бабушке в деревню. На все летние ме-ме-меся-цы. Смотри не забывай меня. А эту книжку с картин ками я дарю тебе на память. Бери! Будешь читать — и время пролетит незаме-метно… — Ладно… — сказал цыплёнок. — Только я не знал, что ты уезжаешь, и никакого подарка тебе не приготовил. Что же тебе подарить, Мармеладик? Задумался Фью, а потом говорит: — Я дарю тебе на память… солнышко… — Солнышко? — удивился козлёнок. — Солнышко. Обыкновенное. Которое в небе горит. Ты посмотришь в деревне на солнышко — и меня вспомнишь! — Они встретятся в итоге? — Раздалось тихое из-под небольшой кучки сена — М? Ну конечно встретятся, цыпленок! — мило улыбаясь, проговорила девушка, слегка наклонив голову в бок. Она взъерошила желтые, неровно подстриженные и неухоженные волосы ребенка, от чего та зажмурилась и ещё глубже залезла в стог. — Онэ-Сан, я не цыпленок! Сама ты цыпленок! — девочка недовольно фыркнула, но позже поддалась на руку сестры, дав себя погладить. — Да что ты говоришь — Девушка добро и нежно расмеялась. Но со временем смех утих и блондинка посмотрела в яркие карие глаза ребенка, как будто ища там какой-то спасение и ответ на свой немой вопрос, что девочка не понимала. Но точно видела лишь одно- столько печали и неизвестного ей горя в этих серых глазах, как будто ещё немного и девушка сама расплачется. Но не украсило и понимание ребенка то, что сестра опустила голову, сжав ткань юбки на коленях. Капельки слез упали на тонкие желтые страницы старой книжки со сказками. — Нацуко-сан… С тобой все хорошо?..- Не понимая, что сейчас происходит ребенок слегка ужаснулся. Вернее даже его охватила легкая паника за то, что сейчас происходит с её любимой старшей сестренкой. Судорожно вылезая из-под куртки, а после и из-под сена, девочка 5-6 лет приземлилась на коленях к сестре. Колючее сено под рубашкой, что до этого заставляло ворочаться, сейчас не имело никакого смысла. Осторожно и слегка боясь, младьшая положила ручку на сжатую в кулак руку девушки — Ну ладно, хорошо! Я цыпленок! Только прошу не плачь! Хочешь… я… я. Я как в той сказке! Подарю тебе книжку с цветными картинками! Она у меня одна… Но для тебя не жалко Онэ-Сан! — девочка нервно улыбаясь уже хотела встать с пола и побежать доставать свое самое драгоценное, как её к себе за руку подтянула старшая и крепко обняла прижав к себе — Нацу?.. — Сказала девочка затихнув и положила голову на грудь сестры, слушая как колотиться её сердце и как тяжело дыхание. — П-Прошу… — девушка поцеловала сестру в лоб тихо сквозь слезы тороторя — Запомни, цыпленок, я всегда рядом. Просто… с-смотри иногда на з-закаты… и вспоминай меня… Прошу береги маму… и свою младшую сестренку.… Прости что мне пришлось это делать, прошу прости меня и прошу забудь меня навсегда. Я так тебя люблю, я. я… — девушка сорвалась на истерический плачь крепче обнимая сестру. Но в следующую секунду её как холодом пробило и вся истерика прекратилась слыша тихое. — Онэ… Сан.- тело девочки размякло в объятьях девушки, а после послышалось тихое сопение. Она спала. И как долго будет? Неизвестно. Сняв с себя пальто, она укутала в него девочку. Осторожно положив её на сено, она укрыла им поверх. Нести её домой нет смысла, будить мать не хотелось. Хотелось покинуть это место тихо, без слез и истерик. По крайней мере со стороны самых дорогих для неё людей. Нацуко молча смотрела на слегка грязное личико сестры. Надежда на то, что после того как она согласилась на то что ей предложили, её семья заживет счастливо были огромны. Ради этого, Нацуко была готова на все. Но сознание, что сейчас она в последний раз видит сестру очень сильно дизморалили. Она чувствовала как её всю трясет, как попроси её сейчас сказать хоть слова, она разрыдается держа в горле ком. Ком из всех переживаний и всех слов что она не успела сказать всем. Но так будет лучше. Даже то, что сейчас она отдирает большую часть сердца и своей человечности, не мешает ей понимать что она сделала. Сжимая руки до состояния что от коротких ногтей остаются яркие красные отметины, она в очередной раз говорит себе — ещё чуть чуть и пойду. Просто последний раз полюбуюсь и пойду. Но осознавая что перед смертью не надышишься она тихо произносит — Прости меня, Итиё Козленок и цыпленок больше никогда не встретились. Ведь козлика забрали и зарубили в тот же день. Последнее — что видел козлик перед тем как ему вскрыли глотку — Яркий алый закат и цыпленок Фью.