Перенастройка

Шигараки не был уверен, что его разбудило: долбанная мигрень или слишком шумная вибрация телефона, уведомляющая о новом сообщении. Чем бы оно ни было, его бы не устроил ни один из вариантов, и Шигараки перекатился на живот, чтобы накрыть голову подушкой. Впрочем, так уснуть тоже не получилось, поэтому он со стоном выбрался из-под подушки. Слава богу, спальня была без окон, но это не помешало ему совершить тупую ошибку и ослепить самого себя собственным телефоном. Спустя минуту протирания глаз, Шигараки открыл сообщение от Фуюми — та прислала фотографию Юкико, с подозрением рассматривающую банку фруктового пюре, и подписью «С добрым утром, папочка». Очевидно, это не Юкико ему сообщение набирала, но от фотки он выпустил смешок, даже если сейчас от самого вида еды собственный желудок был готов его убить. Он как раз неделю назад начал скармливать ей нормальное детское питание, правда, с неоднозначными результатами — либо Юкико затыкалась и ела, либо выплёвывала всё себе на одежду. В общем, у него подрастал такой же непредсказуемый и упрямый человек настроения, каким был сам Шигараки. Это определённо была какая-то карма. Прищурившись, Шигараки рассмотрел крошечный циферблат в углу — пятнадцать минут десятого — и кое-как набрал ответ. [Дашь мне ещё немного поспать?] К счастью, Фуюми ответила быстро. [На здоровье! Тойя сам буквально только что вернулся] Телефон упал обратно на кровать. Как будто этот ублюдок мог чем-то помочь с Юкико. Он, скорее всего, так и пошёл кантоваться на ночь к кому бы то ни было. Шигараки, конечно, было немного любопытно, куда это он пошёл (у Тойи априори было мало вариантов), но сейчас головная боль стояла на первом месте, и в животе начинало адски крутить от буквально любого движения. Лучше не испытывать удачу. Он закрыл глаза и через несколько минут снова отключился. Проснувшись ещё через два часа, Шигараки почувствовал себя куда лучше. Во рту, правда, адски пересохло, но голова практически не раскалывалась и желудок почти не бунтовал. Он вылез из постели, чтобы принять горячий душ и смыть всю грязь с туманом прошлой ночи — по ощущениям это было похоже на тот первый душ, который он принимал после трёх дней наедине с Юкико. Он не торопился, а к тому времени, как закончил, уже не выглядел квасившим всю ночь алкашом — так, типичный видок после очередной геймерской ночки. Сейчас синяки под глазами с общим истощённым видом даже магия бы не убрала, но скоро это всё пройдёт само. Желудок продолжал бурчать, но ничего серьёзного. Пока одевался, он отправил Фуюми быстрое сообщение, что уже в пути, и уже на улице натянул старые добрые перчатки. Сейчас носить их действительно было по погоде — не складывалось ощущения, что он самого себя заковал в кандалы. Он смерил уничтожающим взглядом этот сраный припаркованный седан у обочины, и пошёл на ближайшую станцию. Нужно было придумать, что с этой ебаниной вообще делать, но это была пища не для сегодняшних размышлений. Кто вообще мог научить его нормально водить тачку? Идти в автошколу он не собирался даже с доплатой. У квартиры с красноречивыми подписями «Фуюми» и «Тойя» Шигараки стукнул в дверь, рявкнул «это я!», и слушал, как по ту сторону двери кто-то приглушённо спорил. А через минуту дверь открылась, являя не совсем свежего Тойю в тех же шмотках, что он носил вчера.  — Ты что, в душ не ходил? — поморщился Шигараки.  — Конечно, ходил, а потом снова напялил грязную одежду, — саркастично ответил тот. — Неважно, твоя принцесса здесь заждалась.  — Я просил её так не называть, — буркнул Шигараки, пересекая порог.  — Тебе больше нравится «мартышка» или «колобок»?  — Мне больше нравится по имени, но аутист вроде тебя… — Шигараки замолк на полуслове при виде Фуюми, пытающейся накормить не очень воодушевлённую Юкико каким-то гороховым пюре. Если честно, он даже судить дочку не мог — фруктовая хрень была не такой уж и противной, но некоторые овощи были полным говнищем. Он уже совершил тупую ошибку, когда попробовал детское питание чисто чтобы выяснить, насколько оправдана её ненависть. На все сто процентов.  — Да уж, она и вправду плохо ест овощи, — посетовала Фуюми.  — Я бы на её месте это зелёное говно в форточку выбросил, — сказал Шигараки, поднимая Юкико с пола. Его тело всё ещё бунтовало на подъём подобных тяжестей, но он проигнорировал. Он же вчера выпивал, а не жал от груди штангу, какого хрена конечности ощущались переваренной лапшой? Фуюми закатила глаза и отставила многострадальное пюре в сторону.  — Может, попробовать ещё немного с этим подождать? Тойя, вот…  — …«Тойя» совершенно не заинтересован терпеть её детские истерики, — перебил сам Тойя, опёршись на стену у кухни. — Я-то думал, она умеет себя вести — ан нет, визжит почти так же отвратно, как и её папочка.  — Ей только полгода, — отрезал Шигараки.  — А какое у тебя оправдание?  — Мальчики, будьте так любезны прекратить, — Фуюми встала и обошла диван, чтобы забрать уже собранный рюкзак. — Юкико пару раз за ночь просыпалась, но клянусь, она вела себя превосходно. Думаю, ей и вправду идёт на пользу спать отдельно, — так, спасибо, конечно, но что Шигараки должен был с этой информацией делать? У него была только одна спальня, а в гостиной не хватило бы никакого места для той хитровыебаной кроватки, которую притащил Сако. Да, нужно было приучать её спать отдельно и всю ночь, но куда ему её сейчас девать, кроме своей постели? — Да, я помню, что подарок… твоего друга не помещается в гостиной. Может, тебе манеж какой-то сообразить?  — Спасибо, — выдавил Шигараки, буквально проглотив все свои возражения.  — На здоровье! — просияла Фуюми. Пока Шигараки одевал Юкико в её верхнюю одежду, Тойя не смог удержать свой рот закрытым:  — О, точняк, как там твоё вчерашнее такси? — серьёзно, он реально собирался лишний раз уточнять? Когда Шигараки повернулся и чуть ли не прожёг его злобным взглядом, Тойя только усмехнулся и поднял руки, даром, что вид у него был ничуть не виноватый. — Извини-извини.  — Тойя, — выдохнула Фуюми и помассировала переносицу. — Что ты уже сделал?  — Ничего! — пискнул он настолько невинно, что даже самый тупой идиот заподозрил неладное. Фуюми, вон, ни на секунду не поверила и попыталась треснуть, но Тойя закрылся рукой. — Я его выручил. В конце концов, ему же надо было как-то добираться до дома. Шигараки проигнорировал их препирательства — вместо этого усадил Юкико в коляску и накрыл её одеялом. На улице не было вот прям настолько холодно, но он не знал, что там у младенцев с сохранением тепла, так что, лучше перебдеть. В кровати она была всё равно, что мини-грелкой — раз уж не могла сказать, холодно ей или жарко, он вечно перебарщивал с одеялами. Сейчас в ворохе ткани ничего не было видно, одно её мелкое личико. Шигараки молча махнул рукой на прощание (в ответ попрощалась одна только Фуюми), и вышел вон. Если бы можно было проспать до конца дня — так бы он и поступил, но судя по бодрым глазам Юкико, она ещё долго не уснёт, и теперь нужно было чем-то занять мозги, чтобы не отрубились. Шигараки достал телефон, чтобы открыть переписку с Ураракой. Вот ей точно было интересно, чем там закончились его первые ночные посиделки без Юкико. К сожалению, не считая отдельных смутных деталей, он помнил практически всё. Пусть те два разговора, что он имел, полностью вспомнить не получалось, но он припоминал достаточно, чтобы можно было убиваться. Что бы он прошлой ночью ни наговорил, ему хотелось теперь избегать Урараку до конца их жизней, но это прямо противоречило советам и предположениям что Тойи, что ёбаного Мидории (хотя не то чтобы он собирался к ним прислушиваться). Он мог признать, что… не против компании Урараки. Ладно, «не против» было слабовато сказано, но в любом случае, она не вызывала желания придушить сию же секунду (как Тойя) или самому убиться головой об стену (как Мидория). Она сбивала с толку. Может, в этом корень проблемы? Он просто не знал, как нужно — как ему хочется к ней относиться. Остальные люди занимали вполне определённые места в его жизни, и с этим было куда проще, а она как будто была вне любых его ярлыков. Шигараки уже приноровился одновременно носить Юкико и писать сообщения (раз она несколько месяцев чуть ли не жила на его руках, а сейчас уже и сидела сама), но почему-то переписываться и катить коляску всё ещё было неудобно. Это заставляло припомнить, как в первые дни он вообще еле-еле удерживал её двумя руками. Насколько страшно это выглядело со стороны? Почему те герои с Наомасой до кучи вообще отпустили его с младенцем в никуда, если и слепому было бы видно, что он сам ни херища не понимает? Неудивительно, что Урарака буквально навязалась с помощью, едва его увидела — наверняка перепугалась, что он в любую секунду уронит ребёнка на асфальт. [Напомни мне больше не пить, когда наливает Тойя] Урараке на ответ потребовалось несколько минут. [Лол всё настолько плохо] [Сейчас лучше, чем было в девять утра. Думаю, можно заказывать панихиду по моей последней гордости] [Тебя стошнило посреди бара?] [Лучше, я нажрался, и Тойя позвонил ебучему Мидории, чтобы я как-то доехал домой] Не прошло и минуты, как телефон в руке завибрировал от входящего звонка. Урарака. Наверное, она бы сейчас никаким сообщением не передала всю гамму эмоций от этой информационной бомбы, и он вполне мог понять её реакции. Да, это был пиздец. Ему вообще не стоило доводить себя до любого состояния, в котором ему потребовалась бы помощь героя номер один. Едва Шигараки принял вызов, его чуть не оглушило к чертям заливистым хохотом Урараки.  — Чего-чего он сделал? Позвонил нашему Деку?  — Ага, вот же пидор гнойный. Разумеется, он «с самыми благими намерениями». Такой пиздатый друг, хоть удавись.  — Чего мне не позвонил?  — Он подумал, что я могу… — Шигараки вздохнул. — Наверное, опозориться перед тобой?  — Это передо мной-то? — хмыкнула Урарака. Он уже немного хотел провалиться сквозь землю, а он ещё даже в глаза ей не смотрел. Почему никто не предупредил, что мирная жизнь состоит из тонны мелких унижений по любому из поводов? Он не должен был и близко переживать, но он всё равно знал, что, либо окончательно перед ней опозорился бы, либо вообще всё испортил (даже если и не знал, что за «всё»). — Я почти уверена, что, когда ты мне в первый раз позвонил из-за пальца Юкико, ты три дня не спал, не принимал душ, и был на таких нервах, что тебе и «скорая» не помогла бы. Хуже не стало бы.  — Он всё равно вряд ли тогда ошибся. Я вполне мог либо что-нибудь сморозить, либо просто вести себя, как ебантяй, а ты бы… — что «она бы», возненавидела его? Она и так должна была ненавидеть за все попытки перебить её со всеми её друзьями. Нет, второго танца на этих граблях ему не хотелось, толку не будет. Ненавидит, или нет — это должна была решать она, а не он за неё. — Ты бы, наверное, больше не захотела общаться? Не знаю. Вчера вечером даже не пиздец был, а полная жопища. Я даже не помню, когда в последний раз так нажирался, и было ли такое вообще.  — Но тебе это хоть немного помогло? Выпустил пар?  — Я выдал всё твоему личному сталкеру, можешь уточнять любые детали у него, — сухо сказал Шигараки. Урарака фыркнула. Он был уверен, что ей оно звучит охуеть каким смешным — он сколько лет ненавидел Мидорию и стремился уничтожить любой ценой и любыми последствиями, а теперь спьяну тупо вывалил на него тонну своих соплей и нытья. Это было не просто неловко — это самое настоящее унижение. Что хуже, он выдал ему слезливых историй о собственной неуверенности в компании Урараки. Какого хрена он решил, что это будет охуенной идеей? Кто вообще ему рот открывал? Где в этот момент был его здравый смысл?  — Как хотелось бы стереть себе память и больше никогда не вспоминать прошлый вечер. Сейчас я постоянно думаю, каким идиотом себя выставил, — Шигараки, к его огромному сожалению, не мог с двумя занятыми руками помассировать переносицу или надавить на висок, чтобы как-то утихомирить нарастающую мигрень. Его всё ещё сушило после алкоголя, и закинуть чего-то в желудок было бы неплохо, но готовить дома не было абсолютно никакого желания. — Ты там, вроде бы, Юкико увидеть хотела?  — Хочешь ещё немного поспать?  — Скорее, хочу поесть хотя бы одной свободной рукой, — сказал Шигараки, притормаживая на переходе. До смены цвета светофора было ещё несколько секунд, но он слишком параноил по поводу тупых водил, которые могли рвануть вперёд на пару секунд раньше. — Её, конечно, можно в тот стул посадить, но она уже ела у Фуюми, и отвлечь её хавкой не получится.  — А-а-а, — поддразнивающе протянула Урарака. — Ты меня в кафе приглашаешь?  — Что? Ну, э-э-э, ему и правда стоило бы предложить какую-то компенсацию за все её посиделки с Юкико — особенно те, о которых он говорил в последнюю минуту. Работа и так у неё прилично сил отнимала, а мирное общение наверняка давалось ей куда тяжелее, чем ему, даже без учёта её попыток навести мосты. Да, он приносил домой какой-то перекусон, но до сих пор никуда с Ураракой не выбирался.  — Ам-м-м, то есть, наверное, я тебе и так столько должен…  — Боже, я издеваюсь! — снова рассмеялась Урарака, хотя ему было совсем не смешно. — Я не собираюсь есть за счёт отца-одиночки. За кого ты меня принимаешь? А вот он был бы не против сейчас поесть нахаляву. Всемогущий бы обосрался от радости, если бы ему перепал шанс снова встретиться с Юкико и проверить, как там в принципе дела, но к счастью, Шигараки не настолько отчаялся. Если в следующие месяцы медстраховка Юкико не начнёт окупать расходы — придётся снова пользоваться той карточкой. Эх, не стоило бы ему сейчас ещё и нагружать себя походами по кафешкам, но сейчас он слишком устал для готовки. Один обед его не обанкротит.  — Мне, если честно, всё равно, хоть в Макдональдс пойти можно, — сказал он. — Просто надеюсь, еда добьёт последнее похмелье.  — Ты только что забрал Юкико от Фуюми?  — Ага… — Шигараки пришлось притормозить, потому что он почти что въехал коляской в столб. Почему эту хрень так тяжело везти? В видеоиграх машину — и ту проще водить. Урарака задумчиво хмыкнула.  — Давай, я тогда тебя где-нибудь перевстречу? Мне всё равно пора уже выбираться из пижамы, я не привыкла столько сидеть дома.  — Нет, после всего, что ты сделала, ты заслужила отдохнуть, — не задумываясь, ляпнул Шигараки, и только когда она совсем замолкла, понял, как сильно проебался. До сих пор он не проявлял практически никакого интереса к её геройской работе и активно избегал любых обсуждений, чтобы лишний раз не напрягать своё существование. Он знал, что она про-героиня (и самолично видел её в действии, когда она ещё обучалась, прежде чем перепортить любые занятия своим нападением), она вкратце рассказывала, что там происходит, но не более. В детали ни он, ни она не вдавались. Ему вообще, по большей части, должно было быть по боку — этой её стороны жизни он больше никоим образом не касался.  — Да, я думаю… — отстранённо сказала она. Шигараки закрыл глаза и неслышно выругался себе под нос.  — Юкико будет рада тебя увидеть. Она наверняка уже заебалась постоянно со мной сидеть, вон, каким ангелочком была с Фуюми.  — Я уверена, что хочу увидеть её ещё сильнее, — пошутила Урарака. — Просто напиши, куда пойдёшь есть, а я по карте сама доберусь, только сначала переоденусь. Надеюсь, ты не против, если я не буду краситься? У меня просто сейчас видок, будто я только что с кровати встала.  — Нормальный у тебя видок. Шигараки подавил желание пробить рукой собственное лицо. Он сейчас был в полном раздрае, и наверняка её компания прямо сейчас была отвратной идеей. Она тоже звучала так, будто была в раздрае, но он не знал, что это может означать в её случае, и имеет ли оно значение вообще. Если она отвлечёт Юкико, чтобы он мог поесть — всё будет нормально. Урарака только фыркнула.  — Ладно, спасибо, — и отключилась. Либо она уже привыкла к его резким окончаниям разговоров, либо он её заразил, потому что до сих пор она всегда отдельно прощалась (даже если он этого не делал). Или она просто под него перестроилась? Он покачал головой, прежде чем продолжить путь. Юкико весело болтала с самой собой, но ему было бы спокойнее находиться с ней в тепле. Да, на улице не было настолько холодно, и вокруг было мало народа, но он же был с ребёнком. Даже если на него не оборачивались — кто-то мог счесть странной эту прогулку с ребёнком по морозу. Он знал только две кафешки в этом районе (уже ходил туда в компании Тойи и Фуюми), так что просто выбрал ближайшее и скинул Урараке название, прежде чем убрать телефон. Урарака приедет минут через тридцать — можно было подождать в холле или типа того. Он, конечно, мог часами ходить на холоде и даже не морщиться (у него ещё с подростковых лет была привычка долго гулять в рандомную сторону, чтобы прочистить мозги), но у Юкико было два состояния: либо она свою коляску обожала, либо ненавидела. Было очень тупо одновременно нести ребёнка и толкать пустую коляску, но он всё равно уже пару раз это сделал. Было пиздец как неудобно, но как будто Юкико оно интересовало. Он не знал, это такая карма, или ирония, или всё вместе, но вот у кого — а у него просто обязан был родиться ребёнок, обожающий обниматься и сидеть на руках. Ожидание не было таким уж долгим и нудным, но пока она приехала в кафе, Шигараки был готов слона заточить, а Юкико снова ненавидела свою коляску. Он практически не узнал Урараку с первого взгляда: она натянула меховую шапку, чтобы закрыть почти всю голову, и солнечные очки настолько огромные, что даже характерных пятен на щеках не было видно. Пальтишко у неё было милое, одновременно хорошо согревало и скрывало фигуру. Впрочем, эта улыбка при виде Юкико сдала её с потрохами.  — Всем привет! — взволнованно поздоровалась она. Юкико начала подскакивать в коляске и подняла руки, чтобы кто-то её забрал. За последний месяц она реально стала лучше осознавать, что происходит вокруг, и дальше будет только хуже. Урарака в лёгкую вытащила её из заранее расстёгнутой коляски и потёрлась о её щеку своей. — Как я по тебе соскучилась, милая! Боже, скоро меня перерастёшь! Юкико в ответ только ей радостно смеялась. Она смеялась в последнее время всё чаще — как правило, когда Шигараки где-то косячил. Он не знал, как этот тупой ребёнок может с него ржать, но именно это она и делала. Она чуть ли не в голос орала, когда он пытался раскрутить её бутылочку, а в итоге крышка отломалась и смесь брызнула ему на футболку. Иногда Юкико была такой же жестокой, как Тойя. Урарака чуть подвинулась, чтобы Юкико сидела у неё на бедре, и повернулась уже к нему. Шигараки с чего-то подумал, что большинство нормальных людей в подобный момент должны обняться в знак приветствия (особенно, если долго не виделись), но он, если честно, не рвался, как и она. Он как никто другой ценил своё личное пространство, и весь его лимит физических взаимодействий уходил только на собственную дочь. Она наверняка знала, что лучше не пытаться. Она уважала его зону комфорта. Такая вежливая. Она может быть вежливой и всё равно уходить в ту же секунду, как ты возвращаешься домой. Как нельзя некстати могли бы вспомниться слова Мидории. Некоторые вчерашние события были как в тумане, особенно под конец, но кое-что он мог вспомнить настолько ясно, будто кто-то выжег ему на подкорке — Урарака не обязана была здесь находиться. Она могла прийти ради Юкико, а не его компании. Она вполне могла предложить присмотреть за ней или отвести в какой-нибудь парк, чтобы он посидел в одиночестве, и знала, что он не откажет. Блядь, как же… убого звучало.  — С тобой тоже давно не виделись… — начала было она, но он одновременно с ней спросил: — Как твоя не-работа? Он отказался кривиться. Он не ёжился. Этот унизительный бред тоже был частью мирной жизни. Впрочем, на его удачу, она не стала комментировать.  — Немного уныло — и нет, пока ты не начал возникать, что я на работе каждую секунду кого-то арестовываю, мне и на работе нравятся тихие смены. Тишина на улицах означает, что гражданские в безопасности, — закатила она глаза. — Это затишье — другое. Я не привыкла сидеть без дела. Чувствую себя бесполезной.  — Знаешь, куча людей были бы рады сидеть дома и ни хрена не делать.  — Ну, я тоже люблю полениться, но через три дня меня уже тошнить начинает, — пожала плечами Урарака, пока они шли к столику. — Есть и позитивная сторона: не помню, когда в последний раз моя квартира была такой вылизанной. Хотя, с другой стороны, моя учётка на нетфликсе уже реально переживать за меня начинает.  — Хочешь у меня поубирать? — сухо спросил Шигараки. — Я даже заплачу.  — Ну уж нет, у меня есть определённые стандарты.  — Ты же героиня, так спасай человека в беде.  — За уборками тебе в офис Чистильщика, — подмигнула Урарака.  — Чем этот парень вообще занимается? — спросил Шигараки, потому что это реально было тайной, которую он не раскрыл даже будучи поехавшим на теме героев террористом. — Чем он знаменит? Какая у него причуда? Он только снимается в рекламе моющего?  — Это одна из семи тайн человечества и самая ценная загадка геройского сообщества, — драматично затянула Урарака с видом премудрой старухи. Он закатил глаза. У героев вечно желание подраматизировать в одном месте играло, но он прекрасно знал, что многие злодеи бывают куда хуже. На ум тут же приходил эпический разбор полётов и глубоко душевные признания Даби о том, чьей он семейки отпрыск. Урарака не стала отдельно усаживать Юкико — вместо этого позволила ей подскакивать у себя на коленях. Юкико вообще в последнее время любила стоять и подпрыгивать. Оно не было так уж страшно, но Шигараки всё равно чувствовал, как в жилах стынет кровь всякий раз, когда она внезапно подскакивала и заваливалась боком ему на колени. Урарака поддерживала Юкико за руки, пока та стояла на её бёдрах и с хохотом подпрыгивала, попутно пытаясь что-то там рассказать. С отдельного уровня маневренностью Урарака смогла одновременно удерживать ребёнка и пересмотреть меню.  — Не считая вчерашнего, как дела? — спросила она.  — Уныло, — простонал Шигараки. — С Юкико, конечно, не соскучишься, но всё равно… — он помахал рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова. — Я чувствую, будто стою на месте.  — Как в рутине?  — Нет, как в реальном застое. Я как будто жду, что Юкико перейдёт на следующий этап её жизни, потом с этим разбираюсь, привыкаю и снова начинаю тупо стоять на месте и ждать, — он швырнул меню на стол. Каким бы голодным он ни был, сейчас ничего не казалось достаточно аппетитным — черт его знает, из-за похмелья это, или собственных отравляющих разум навязчивых мыслей. — Я ничего не делаю. Это меня бесит. Раньше как-то по боку было, а сейчас…  — Сейчас тебе кажется, что нужно что-то делать, — осторожно закончила Урарака. — Ради Юкико.  — Наверное. Или же… — он чувствовал, что может сейчас быть честным, может открыться даже без допинга в виде выпивки. Либо это, либо спирт всё ещё не выветрился из крови, либо же, это с ней было так просто разговаривать. Она бы не стала его осуждать, а если станет — то может, так ему и надо. — Я чем-то выбил себе второй шанс на жизнь. Мы с Тойей вчера об этом говорили (кстати, он умеет нормально поддерживать разговор, когда не прикидывается язвительным чмошником), и я думал, что меня здесь вообще быть не должно. И Юкико мне не должны были отдавать. Сейчас я думаю, что вот так плыть по течению, как бревно, до следующей остановки в жизни — это тупая трата свободы.  — Воу. А у тебя действительно был вечер самокопаний. Шигараки фыркнул.  — Если ты сейчас собралась меня подъёбывать…  — Нет-нет! — тут же запротестовала она. — Я просто… Она замолкла, когда подошёл официант принимать заказ. Она приятно улыбалась, когда что-то себе заказывала; Шигараки ткнул в первое, что попалось на глаза. Ему было плевать, что есть, лишь бы живот перестал бунтовать. Ох, и хватило же ему мозгов напиваться практически на пустой желудок — слава богу, не стошнило, но, с другой стороны, обблевать эти бесящие красные кроссовки Мидории стало бы отличным завершением пососного вечера.  — Я думаю, это к лучшему, — мягко закончила Урарака, как только официант свалил.  — В любом случае, плыть по течению никуда не годится, а делать что-то спустя рукава меня бесит, — сказал он. — Мне даже в худших случаях… было куда спокойнее, когда я не сидел на месте. Он далеко не общественно полезными работами занимался от скуки, но по крайней мере, чувствовал себя живым. Скучал ли он по роли отпетого злодея? Вообще нет. Просто не хватало какого-то направления, смысла в жизни. Жить просто, чтобы жить? Это тупо. Свободная жизнь в этом смысле была полностью бестолковой — распорядок его дня не сильно отличался от такового в тюрьме, и даже там его заставляли работать (правда, платили ему куда меньше, а он отдавал куда больше). С Юкико пришлось вернуться к точному планированию распорядка. И именно к этому он возвращался всякий раз, когда мысли вставали в тупик. Жизнь не была простым существованием — нужно было стремиться к большему (он обязан был стремиться), или он рано или поздно попросту сломается. Даже унылая рутина гражданской жизни не изменила его привычный резвый подход к мышлению, а застой только сильнее напрягал нервы. Нужно было как-то двигаться, что-то делать. И самый простой выход из ситуации буквально был под носом. Можно было просто жить ради Юкико. Не идеальное решение, но простейшее и самое быстрое — он мог стать лучшим родителем для неё, именно таким, в котором он в своё время нуждался, и которым Все-за-одного никогда стать бы не смог. Он должен быть показать, что он лучше. Даже если на себя, по большей части, он совсем забил — подобной жизни для Юкико всё равно не хотел. Как и не хотел, чтобы она выросла в однокомнатном клоповнике с мужиком, у которого единственное достижение за прожитые годы — это «не деградировать окончательно». И куда это её приведёт? Во что она в итоге вырастет? Какой бы Все-за-одного ни был сволочью, он… всё-таки не учил его бросать собственную жизнь на помойку.  — Я подумал… — медленно начал он. — Может, прибавку на работе попросить?  — Оу?  — Я все пять дней в неделю открываю магазин и сижу там большую часть дня. Об этой дыре никто не знает больше меня, даже наш босс, — и черт Шигараки побери, если называть какого-то левого мужика «боссом» не было странно. Пусть с развала Лиги прошли годы, но он давно и надолго привык быть самому себе боссом, а Все-за-одного был наставником, но никак не начальством. Когда-то бывший на вершине всех пищевых цепочек, сегодня он планировал, как выбить себе зарплату немногим повыше минималки. Пиздец, как же унизительно. — Я делаю всё, что делает менеджер, и работаю больше часов, чем этот пень. Надо бы выпросить себе соответствующую зарплату с льготами.  — Да-да, — согласилась Урарака. — Полностью согласна.  — Одна проблема: у меня очень сомнительное выходит резюме, — Шигараки откинулся на спинку сидения и сложил руки на груди. — Как думаешь, как мне описывать свой лидерский опыт? «Успешно управлял альянсом преступников и террористов; позже переквалифицировал всех в линчевателей; несколько лет самостоятельно распределял обязанности между подчинёнными безо всяких начальств; уравновешивал любые конфликты и создал сильную команду; планировал стратегию для расширения влияния; имел опыт в непосредственном найме, увольнении и управлении финансами организации». Пока он сухим деловым тоном цитировал несуществующее резюме, Урарака чуть ли не задыхалась от смеха.  — Ну, если так выражаться…  — Звучит максимально уныло, да? — фыркнул Шигараки. — Знаешь, не зря же я живу один, а Тойя — с Фуюми. Этот кретин вообще деньгами распоряжаться не умеет.  — Какой ты большой ответственный мальчик.  — Эй, вообще-то, управлять Лигой было тяжело, — он ткнул в неё пальцем. — Я не всегда нападал со всеми на людей и грабил других идиотов, чтобы достать каких-то бабок.  — А для нас всё именно так и выглядело.  — Я, вообще-то, с Тойей работал, а ты знаешь, что его просто так не построишь, — заметил Шигараки. — В придачу к этому была Тога (в лучшем случае просто непредсказуемая), Джин (который в хорошем настроении был только двумя людьми), и Сако, который… Блядь, да я в душе не ебу, что Сако у нас забыл, и вряд ли когда-нибудь узнаю. У нас постоянно где-то был пиздец, но я справился.  — Ещё и злодейский начальник, — промурлыкала Урарака, пока Юкико с тройным рвением прыгала на её коленях.  — На деле это такая параша, — честно сказал он. Ему не нравилось пахать под чьим-то началом, но и подобной ответственности ему хватило на всю жизнь. «Быть менеджером в мелком игровом магазине» звучало как упрощённая версия, и в перспективе напрягало не так сильно. — По крайней мере, здесь обеспечивают медстраховку. Злодейским начальникам такого не положено.  — Ну, то есть, капитализм со всеми его бумажками — истинный враг народа, — сказала Урарака, усаживая Юкико на отдельный стульчик.  — Не просто же так за эту херотень я столько бабок отваливаю.  — Жаль, тебя в офис работать не пустят.  — Эй, я на реабилитации, а ты хочешь меня снова во все тяжкие забросить? Считаешь меня таким уж козлом?  — Э-э-э… — Урарака неопределённо помахала ладонью. — Ну, не настолько.  — Спасибо за оказанное доверие, — съязвил он, хотя не так уж сильно и обиделся, на самом деле. Даже если он чувствовал себя последним говнищем, или так и застрял на этой планке «не настолько козла» — это был не конец истории. Он мог исправиться (более того, уже прикладывал к этому какие-то усилия) и впервые за долгое время чувствовал в себе к этому готовность. Конечно, повышение в магазине было тем ещё мусором в сравнении с прежними мерками, но и за это стоило побороться. Чему он точно научился у Все-за-одного, так это вставать и бороться за желаемое, даже когда всё настроено против. Он не сдавался тогда, так почему сейчас скулил, как побитая собака? Так вели себя только тупицы, а Шигараки таковым не был. С учётом всех его вчерашних неловких попыток в игнор, остаток обеда прошёл практически без эксцессов. Юкико поела своего пюре без единой жалобы (но только когда первой попробовала Урарака), и в принципе, еда здесь была неплохой. Разговор ни о чём перебивался вполне естественными паузами, и ему пришлось на минуту отлучиться (Юкико решила, что обгадиться посреди обеда было охуеннейшей идеей), но когда вернулся, Урарака спокойно сидела и пролистывала с телефона ленту твиттера. Ах, точно, у героев же чуть ли не по контракту прописано вести социальные сети, да и по словам Мидории, сейчас её имя Уравити было у всех на слуху, и на сей раз дело было не в тупом разрыве. Кстати о котором… Шигараки же так и не рассказал о визите её бывшего распрекрасного принца. Судя по тому, что она эту тему сама не подняла — Бакуго ничего ей об этом не говорил. Держать этот небольшой спор от неё в тайне звучало не очень хорошим планом, но расскажи он — и это вызвало бы одну только лишнюю драму, а оно ей нужно? Иногда стоило сжечь мосты — было не так больно, чем постоянно поглядывать на ту сторону — а он знал, что Урарака больше с ним не общалась. Впрочем, не то чтобы Шигараки по этому поводу собирался отдельно напрягаться. Это была её жизнь и её личное дело. Бакуго мог пытаться кого-то от неё отгораживать, но в итоге тоже слился. Просто… Ладно, ему было неудобно ничего не рассказывать. Врать и увиливать не было чем-то новым в его жизни, но она бы рассердилась, узнав, что он специально утаил такой немаловажный факт биографии. Опять же, его не столько волновало, что она его нахер пошлёт, сколько факт, что на Юкико любая ссора тоже повлияет. Урарака вряд ли послала бы нахер и её (раз уж так сильно обожает), но… Было так хорошо просто гулять, ходить по кафешкам, болтать о всяких глупостях и ни о чём не волноваться. Это выглядело тем самым шагом вперёд, на который постоянно подталкивал психотерапевт. Даже если он мог кое-как общаться с коллегами по работе, нормальное общение у него было только с Тойей — а терапевт хотел, чтобы Шигараки начал нормально выходить на улицу, укреплять связь с большим социумом и делать любую другую тупую хуйню, о которой он когда-то там рассказывал. Это ощущалось чуждым, но с другой стороны, а как ещё могла ощущаться любая интеграция в общество для вчерашнего аутсайдера? Он вполне мог для начала укрепить общение с кем-то не связанным с его тяжёлой и сложной историей, и Урарака, вроде как, подходила.  — Ох, хотелось бы, чтобы было потеплее, — вздохнула Урарака, когда официант забрал грязную посуду. После обеда Шигараки действительно полегчало. И чего он не додумался ещё дома позавтракать? — В парке сейчас наверняка тихо и спокойно.  — Если хочешь погулять с Юкико, просто приходи.  — Ого, обед, а теперь к себе домой зовёшь? Насколько же скучно тебе.  — Тебя и так недели три не было. Урарака поставила локти на стол и сложила на ладонях подбородок.  — Так ты по мне соскучился?  — Уж точно не по твоим подъёбкам, — усмехнулся он. — А вот няньки мне не хватало. Знаешь, каково приходить к инспекторше в полицию с ребёнком?  — Не знаю, если честно.  — Просто бомбезно. При чём настолько, что Шигараки не хотел когда-либо повторять этот опыт. Юкико поначалу вела себя хорошо, но посреди встречи ей что-то разонравилось, она начала ныть, и всё остальное время он мариновался в ощущении, что инспекторша сейчас считает его хуёвым батей и через пять минут позвонит социальному работнику. Стоит ли говорить, что ни хрена подобного не случилось, и она сама в итоге его успокаивала, что Юкико просто устала, и дети и так всегда плачут. Его даже после всех этих месяцев нервно подбрасывало от мысли, что кто-то может забрать у него дочку. Они оплатили счёт, и не обошлось без казуса — они забыли сказать официанту, чтобы посчитал на два чека, и в итоге Урарака выхватила счёт и оплатила прежде, чем он успел среагировать (она бросила «я всё равно зарабатываю больше тебя», и этого было достаточно, чтобы он заткнулся, а её обещание припомнить долг сохранило последние капли гордости). До позднего вечера у неё не было никаких планов, и она решила всё-таки принять его предложение посидеть с Юкико у него дома. Шигараки попытался вспомнить, в каком захламленном состоянии могла сейчас быть его квартира — даже если она видала худшее, он сам уже решил для себя стремиться к лучшему, а бардак в гостиной был этому плохим началом. Урарака усадила Юкико в коляску — Шигараки даже не стал перепроверять, насколько всё надёжно, просто натянул пальто с перчатками, прежде чем в очередной раз поправить шапку на Юкико (она очень любила ворочаться в коляске и стягивать её на самую макушку). Во всём зимнем обмундировании и огромных очках Урарака была совсем на себя не похожа — но точно так же и его можно было легко спутать с любым другим гражданским. Это был неоспоримый плюс зимней погоды: было легко спрятаться. Для любопытных прохожих они были просто двумя непримечательными мирными жителями, а не профессиональной героиней и бывшим криминальным авторитетом. Тойя сейчас сказал бы, что «авторитет» охуеть, как громко сказано — и учитывая, что Шигараки сейчас мысленно прорабатывал унизительную «ну пожалуйста, повысьте меня» речь перед боссом, он был склонен согласиться. А если он начинал соглашаться с Тойей, дело точно было плохо — вчерашняя ночь была тому доказательством. Один факт того, что Тойя сказал что-то вменяемое, и привёл его в эту ситуацию. Он вёл себя, как последний ебанат, даже не зная, почему, и не мог этого вынести. А теперь нужно было как-то доказать, что Тойя ошибся. Ну, не «ошибся», но он должен был показать, что не такой кусок сопливого дерьма, которым он расплывался вчера в баре. Позориться перед ним и так было достаточно паршиво (даже если Тойя видал его как в лучшем, так и в худшем состоянии), но разговор с Мидорией вообще воспринимался самой отвратной психологической пыткой. Но, если быть честным с самим собой, то, учитывая всё пережитое, с Юкико он звёзд с неба не хватал, но и не настолько всё было отвратительно. Теперь его волновало кое-что совсем другое и, осознав, Шигараки либо должен был обдумать, либо снова запереть в долгий ящик. Единственная проблема — он не знал, чем закончатся его «обдумывания». Не нужно было быть гением, чтобы понять первый шаг: он должен был признать, что компания Урараки ему нравится в немногим более личном смысле. Он не был уверен, куда эти самокопания его заведут, но в этом и была суть его истерик, верно? Он не знал, что будет дальше. Он не мог спланировать. Можно было бы как-то менять ситуацию со своей стороны, но он не мог ни решать за других людей, ни указывать им, что делать (разве что манипулировать). Сейчас он мог только решать за самого себя, и пора бы уже взять себя за яйца и начать принимать нормальные решения. В конце концов, именно этого Юкико и заслужила.