***
По какой-то неизвестной, но явно пососной причине, из всего, что могло подтолкнуть Шигараки к точке начала истерии и самокопаний, это оказалась именно та самая сраная переписка с Тойей. Разумеется, сам Тойя дай бог, чтобы через миллион лет об этом узнал (Шигараки ему не скажет), но было в его словах что-то, что засело в голове и отказывалось забываться. Вот всегда у него так было с навязчивыми мыслями — вроде херня, а отмахнуться всё равно не получалось. Ведь, по сути, все его отношения с Ураракой действительно можно было окрестить «интрижкой». Он сам ей сказал, что на обычные отношения не способен (и отказываться от слов не собирался), но всё равно должен был признать: чем бы оно ни было, это не просто какая-то там тупая интрижка, потому что… Она ему действительно нравилась. Он не просто её терпел, или мирился с её присутствием — но было реально круто с ней общаться или играть, или попросту проводить время вместе. От одной мысли об этом по коже табуном пронеслись мурашки. Он был до ужаса близок к признанию других вещей, а отрицать было уже слишком поздно. Раньше её компания была просто удобной. Она помогала Юкико и, в каком-то смысле, помогала ему самому — это было круто. Его терапевт был готов скончаться от счастья и такого резкого прогресса, да и в полиции на него как-то мягче смотрели после всех этих тупых сплетен в журналах. Спасибо инспекторше, ей хватило мозгов в это не верить, но он всё-таки окружал себя позитивным влиянием. Наверное, человеком более позитивным, чем Урарака, был только Мидория, но он и бесил своим тупым оптимизмом (наверное, даже хлеще Всемогущего). Теперь дело было далеко не в удобстве. Если быть реалистом, он мог бы забыть об Урараке ещё хер знает сколько времени назад — но нет, теперь он сам стремился с ней поболтать. Он писал ей первый, он за день видел что-то и вспоминал о ней, он хотел, чтобы она приехала, и они просто пообщались. А теперь, когда они пересекли какую-то незримую границу, это больше походило на унизительную силу притяжения, которая буквально тянула Шигараки к ней. Блядь, он даже не жаловался. И всё же, ему не нравилась идея, что у них «просто интрижка». Шигараки умел держать лицо кирпичом и не выдавать волнений (даже если до уровня Тойи было далеко), но к сожалению, это был не тот случай — иначе было бы гораздо проще. Если бы они с Ураракой просто договорились переспать и остаться друзьями, это было бы вообще заебись — не было бы этого давления «ой, а что мы вообще делаем»; он бы так не загонялся. Его не мучила бы мысль, что их сладкий момент слабости рано или поздно закончится. Потому что как бы то ни было, всё действительно закончится. Не было ни единого способа превратить вот это всё в нормальные серьёзные отношения. Он даже не сомневался, что Юкико значила для Урараки как минимум неотъемлемую половину жизни, да и он сам поставил бы своего ребёнка на первое место прежде всего остального, но они слишком много пережили в своём общем прошлом. Сейчас он мог отмахнуться — было очень просто, особенно когда Урарака прижималась к его груди, сама его обнимала и целовала — но она самим видом напоминала о прошлом и о том, что она тоже ничего не забыла. Нельзя несколько лет пытаться друг друга убить, а потом внезапно начать встречаться. Это не какая-то пососная любовная книжонка, а реальность. В итоге она должна была понять, что от него не стоит ожидать тех отношений, той жизни, которую она заслужила, даже при условии, что он работал над собой до седьмого пота. Сам он с этим уже смирился, но ей не обязательно об этом знать. Да и к тому же… Он, типа как, хотел большего, пока ещё не поздно. Он был не из тех идиотов, которые напяливали на себя розовые очки и жили в персональной сказке, но блядь, как же было бы… приятно иметь в жизни что-то настолько нормальное и настоящее. Совсем как у любого другого сраного гражданского без такого кровавого прошлого. Он не хотел просто цеплять Урараку где придётся, засасываться до потери пульса и отпускать. Ему хотелось попробовать нечто большее. Пусть это было жадностью и эгоизмом с его стороны, но он по жизни таким человеком был. И вот так в пятницу вечером Шигараки стоял в своей ванной, смотрелся в зеркало, а сбоку от него в воде плескалась Юкико в компании своих игрушек. — Нахуя я вообще это придумал, — проворчал он. Юкико высунула язык и протяжно зафыркала. — О-о-о, папа! Он бросил на неё раздражённый взгляд. — Ты меня стебёшь? Юкико в ответ только начала хохотать от восторга и так сильно шлёпнула по воде, что почти стены забрызгала. Ей было посрать, что он смерил её недовольной гримасой, и Шигараки вернулся к зеркалу, чтобы, наверное, в сотый раз запустить пятерню в волосы. Нет, он ничего с этим не сделает — всё равно он выглядел самим собой. Следующие минут десять он пытался вытащить Юкико из ванны (потому что она наверняка и жить бы в воде осталась, если бы было можно), а едва он обтёр её полотенцем, она вырвалась из хватки и, сверкая пятой точкой, побежала куда-то в гостиную. — Серьёзно? — устало спросил он, так и оставшийся стоять на коленях. — Вернись, соплячка! — Нет! — крикнула Юкико в ответ, и сама захохотала своему отказу. — Да бога ради… — пробормотал Шигараки и попытался подняться на ноги, но колени резко начали ныть. Эх, терроризм не пошёл на пользу здоровью, да и сейчас он не молодел. Сжимая полотенце четырьмя пальцами, он осторожно поднялся и вышел из ванной. Юкико обнаружилась бегающей по гостиной. Боже, когда она не умела ходить, было так просто жить. — Ты простудишься. Хочешь снова валяться в кровати и блевать? Судя по тому, как Юкико выплясывала, пытаясь при этом подскакивать, ей все эти угрозы были до одного места. — Ну ладно, — фыркнул Шигараки. — Будем по-плохому. Поймать Юкико было несложно — она своим ростом едва ему до колен доставала и едва могла перебирать своими мелкими пухлыми ножками. Может, он больше не был террористом или линчевателем, который в своё время носился с героями наравне и выдерживал долгие бои в рукопашной, но ему хватало скорости перехватить девчонку, выучившуюся ходить около месяца назад. К счастью, когда он схватил, она решила, что это всё — шутка, и просто смеялась и выкручивалась в его руках, как та мартышка, как обзывал её Тойя. А самым сложным было попытаться её одеть, потому что она сопротивлялась, как могла, а он боялся случайно задеть её всеми пальцами и ранить. Как раз, когда он пытался натянуть рубашку от пижамы через её голову (пока Юкико заходилась адовыми криками), в дверь постучали. — Вы там живы? — крикнул знакомый голос. Шигараки с усталым хрипом просто стянул злосчастную рубашку и скомкал, подавляя желание бросить в ближайшую же стену. Он встал и пошёл к двери, пока Юкико продолжала носиться в одних штанах и хлопала себя по животу, как настоящая горилла. Распахнув дверь, он вместо приветствия буквально всучил эту ёбаную рубашку Урараке в руки. Её это скорее развеселило, чем обидело. — Что, проблемы с переодеваниями? — улыбнулась она. — Пусть спит хоть голышом, меня не колышет, — отрезал Шигараки и сделал шаг в сторону, пропуская её. — А знаешь, она уже готова, — указала Урарака, едва прошла в прихожую. — В см… — Шигараки обернулся и тут же увидел брошенные на полу гостиной одинокие штаны, а Юкико хохотала уже в своей комнате. — Юкико, ёб твою мать! Я тебя минуту назад одевал! Хихикнув, Урарака подняла штаны. — Ничего, такое со всеми бывало. — Всё равно я скоро ёбнусь. — Просто надо её немного поуговаривать, — она заглянула в комнату Юкико и тепло улыбнулась. — Привет, малышка! — Ура! — воскликнула Юкико, тут же вскочила и тараном врезалась Урараке в ноги. Шигараки, сложив руки, просто смотрел, как Урарака села на пол и легко нацепила на Юкико пижаму. Ну, конечно, а ты, папа, вали к чёрту. Она любила с ним подраться, и в итоге он даже штаны на неё натягивал в три раза дольше, чем надо бы. Она как будто тащилась с его разозлённого вида. Тойя назвал бы это «кармическим возмездием» — и скорее всего, был бы прав. Как только переодетая Юкико устроилась за своим шумным игрушечным ноутбуком, Урарака, сияя самодовольством, вернулась в гостиную. Он знал пару способов стереть эту ухмылку с её лица, но Юкико не спала и была здесь же, за дверью — будет очень неловко, если она прервёт. Впрочем, сдерживаться проще не стало. Заебись, теперь ты как тот Каминари, который ноет посреди катки, сколько он уже не видел бабу в своей постели. — Итак, — начала Урарака, — в честь чего выбираемся? — А «просто так» уже не вариант? — раздражённо бросил Шигараки. — Я уже сколько недель, как вернулся на работу? Как раз работал без претензий — надо же дать хотя бы один повод меня не увольнять. — Ладно, понимаю, — подняла она руки. — Я просто немного удивилась… что ты хочешь прогуляться. Тойя и остальные тоже подъедут? — Нет. Тойя работает. Каминари, вроде бы, тоже. — Значит… — резко затормозила она, — только мы вдвоём? Шигараки сейчас был до того напряжён, что не смог бы расцепить сложенные замком руки, даже если бы постарался. Он так тяжело на неё посмотрел, поджав губы — совсем как ребёнок, который не хотел признаваться в очевидной правде. Впрочем, какая разница? Урарака всё равно начала буквально сиять. — Куда пойдём? — спросила она со слишком уж наигранной невинностью. — Куриными крылышками давиться, — сказал он, и Урарака расхохоталась. — Тебе точно стоит всё уточнять? — Просто интересно! — настаивала она. — Ты даже какую-то няньку в последнюю секунду нашёл, вон как подготовился. Шигараки чуть откинулся назад, чтобы наконец-то освободить руки и достать телефон. — Он, кстати, опаздывает. — «Он»? Не Фуюми? Шигараки ещё не успел рассказать, куда он докатился в своём отчаянии — в дверь снова постучали. — Я уже здесь! — весело донёсся самый кошмарный на свете голос. Её самодовольное выражение в один момент сменилось праведным ужасом. — Ты серьёзно позвонил… — Не надо, — буркнул Шигараки, прежде чем махнуть ей рукой и пойти открыть дверь. Едва распахнул — он тут же отвернулся и пошёл обратно к гостиной, потому что в последнюю очередь сейчас хотелось смотреть в глаза Всемогущему. — Извиняюсь за опоздание, — сказал тот. — Ты позвонил мне посреди ужина… Шигараки стиснул зубы. — Мог бы тогда не приходить. — Нет-нет! — тут же нашёлся Всемогущий. — Я не против, как раз наоборот — буду счастлив присмотреть за юной Юкико. В конце концов, нечасто отцы-одиночки выбираются на свидания. — Это не свидание! — злобно выплюнул Шигараки. Он заметил, как порозовевшая Урарака на него косилась, а там и Всемогущий со смущённым видом начал извиняться — боже, блядь, это было слишком. Надо было выбираться отсюда поскорее, пока никто не помер, или и того хуже — его башка могла сейчас перегреться от этого типа как невинного любопытства Урараки, искреннего добродушия Всемогущего и собственной одолевающей нервозности, что он сейчас всё к чертям отменит. Так, это не свидание. Всё хорошо. Они просто прогуляются. Эти тупые ничтожные гражданские постоянно же выбирались прогуляться, да? И это не было свиданием как минимум по той причине, что Шигараки не ходил на свидания. Он не стал прощаться с Юкико — если бы она увидела, как он уходит, то впала бы в истерику — вместо этого указал на оставленную на столе бумажку. — Там всё, что может тебе пригодиться на этот вечер. Она уже поужинала и выкупалась, но может начать клянчить сладкое перед сном. Что бы ни случилось — сразу звони мне. — Понял. Думаю, мы справимся, — сказал Всемогущий. — Веселитесь! Он подавил желание схватить Урараку за руку и насильно вывести её подальше отсюда как можно быстрее — вместо этого схватил своё пальто, бумажник с перчатками и потопал к выходу. Он остановился, легко вздохнул и повернул голову — Урарака как раз прощалась с Всемогущим лёгкими короткими объятиями, прежде чем нагнать и выйти с ним на лестничную площадку. Шигараки не говорил ни слова, когда закрывал за собой дверь на ключ и после этого чуть ли не летел в сторону лифта, как будто за ним гналась смерть с косой (а может, действительно гналась — вон, сердце скоро удар хватит). — Что ж, не очень неловкое начало, — сказала Урарака, когда они зашли в лифт. Шигараки со вздохом спрятал руки в карманах пальто. — Как вернёмся, будет спокойнее, — и он закатил глаза, потому что Урарака смерила его явно недоверчивым взглядом. — Я обещаю. — М-м-м… — протянула она. — Ну, посмотрим. Когда лифт звякнул на первом этаже, Шигараки протянул ей руку. — Давай забудем этот момент и просто насладимся вечером? Урарака ему тупо моргнула, но почти сразу улыбнулась так застенчиво, и приняла его ладонь. — Какой план? До сих пор у него была тонна скрупулёзно составленных планов на любое из развитий сегодняшней прогулки — но едва Урарака, подняв мизинец, дала ему руку, из головы нахрен повылетали все мысли. Бля. Какой-нибудь план придумается.***
Шигараки просчитал всё, принял во внимание абсолютно все детали, но забыл об одной: ему самому было так некомфортно, что хоть на стену лезь. Даже когда в жизни случались пиздецы, в компании Урараки он мог легко об этом забыть — да и в принципе, за последний год проводить с ней время стало таким же естественным, как и играть с друзьями по интернету. Сейчас сама её компания была частью его проблемы. Спасибо, стояла зима, так что они укутались в одежду по самое «не могу» — с этими шапкой, шарфом и свободным пальто её хрена бы узнали издалека, пришлось бы подходить чуть ли не вплотную. Но он всё равно не мог забыться. Куда ни посмотри — везде праздно шлялись гражданские, нормальные пары проводили свои культурные вечера, пока не становилось слишком холодно, чтобы продолжать обжиматься посреди улицы. Тут и там можно было увидеть, как кто-то держится за руки, жмётся друг к другу или обменивается слащавыми чмоками в щёки. А он шёл в компании Урараки, как будто был таким же нормальным парнем с нормальной девушкой в нормальных отношениях — и убейте его, если ему не было странно видеть самого себя со стороны. Раньше он не чувствовал дискомфорта от самого факта её компании — во всяком случае, такого сильного. Не считая того раза, когда они внезапно сбежали из бара от тех фанаток и стихийно рванули в кино, они ни разу не выбирались в люди чисто вдвоём, без Юкико. Теперь и эта граница стёрлась, и оно ощущалось кардинальной разницей в сравнении с уединением в его квартире. В тот раз это казалось несколько нереальным, как будто они создали свой маленький мир, где не существовало ничего, кроме них двоих — даже их прошлого. Здесь он не мог отделаться от ежесекундных напоминаний, насколько они от всех отличались. Это было ненормально. Он был не просто каким-то отцом-одиночкой. Она была не просто какой-то симпатичной подругой. Они были не просто какой-то тупой случайно взятой парочкой, как те, на свиданке в парке, или женатиками, как эти ребята за стеклом ресторана, которые наверняка отмечали какую-то годовщину. Они даже не были друзьями, которые просто выбрались расслабиться в ночном городе. Их отношения были чем-то большим, куда сложнее всех этих ярлыков. Он мог бы просто сказать себе «забудь обо всём, прикинься таким же» — но было так тяжко послушать собственные слова, тем более, что он ни хера не забывал. Из мыслей его вырвало ощущение давления на ладони — Урарака остановилась и теперь смотрела на него. — Всё хорошо? — осторожно спросила она. — Ты какой-то… весь в себе. — Нормально, я просто… Шигараки отвлёкся на отражение какой-то пары в окне — те смеялись и прижимались друг к другу, сияя бесконечным взаимным доверием. Он так и остановился, глядя на них, а потом скользнул по отражению его с Ураракой. Они стояли близко друг к другу, но между ними была очевидная дистанция, эдакая пропасть, которую он не мог ни заполнить, ни попросту преодолеть. Он стоял столбом, а она просто чуть беспокойно на него смотрела. Что за хуйню они творили? — Что за хуйню мы творим? — просто выпалил Шигараки. Урарака нахмурилась. — М-м-м, идём к тебе домой после кино и ужина? — Нет, я в смысле… — он медленно прижал пару пальцев к виску. — Что мы творим? Урарака медленно отпустила его ладонь, её лицо начало мрачнеть. — Если тебе что-то не нравится, или напрягает, можем разойтись по домам. Она не скрыла нотку обиды в своём голосе, но это был самый мирный ответ, который только можно было придумать — настолько мирный, что его разозлил. У неё что, не было того же ощущения? Хотя, возможно, не было — ей дружеские походы по кинотеатрам и фастфудам были вполне нормальной темой, даже если она за последние годы на свидания практически не ходила. Для человека вроде неё вот так выбираться было просто — она даже бровью не повела, когда он предложил куда-нибудь сходить (не считая очевидной странности, что это предложил именно он). Это было её нормальной жизнью. А он в её жизни был всего лишь… пятном на репутации, лишней шестерёнкой, которую некуда воткнуть и негде устроить, как ни притворяйся. — Тебя этот вечер устраивает? — спросил Шигараки. — Да, — тут же ответила она. — И тебе совсем не странно? Урарака закатила глаза. — Какого ответа ты добиваешься? Да, это немного странно, ты же не из тех, кто внезапно зовёт на кино, вино и домино, — сказала она и была права. Это было вообще не в его стиле, и отчасти по этой причине он чувствовал себя не в своей тарелке. И так же из головы не выходила мысль, что это именно то, что нужно ей, и если он хотел большего, то надо было к подобным времяпровождениям привыкать вот прямо сейчас. — Но раз уж ты сам предложил, почему бы и нет? — Ты этого от меня хочешь? — Не поняла? Шигараки неопределённо махнул рукой. — Типа, вот это всё… «кино, вино и домино». Ты хочешь, чтобы так и продолжалось? Урарака с невесёлым видом поджала губы. — Что с тобой? Ты позвал меня… — «на свидание». Он так злобно плевался в лицо Всемогущему, но от правды было не сбежать — это действительно было самым настоящим свиданием, но ни он, ни она не могли сказать этого вслух. — А теперь ты устроил допрос, чего я хочу? Я вообще думала, что мы дальше таких прогулок заходить не будем. — Да, в теории это звучит здорово, но на практике этого немного маловато. — Хорошо, — глубоко вздохнула она. — Тогда чего ты хочешь? — А чего хочешь ты? — Я не знаю! — в сердцах выкрикнула она, но тут же собралась и осмотрелась. Кажется, никто не обратил внимания — у всех были свои дела и свои проблемы. Она сжала руки в кулаки и снова вздохнула. — Слушай, я… правда не знаю, чего точно хочу. Я не знаю, хочу ли серьёзных отношений. Может, я немного этого побаиваюсь. Но смотри, мы не сможем бесконечно прикидываться, что это просто пустяк. Надо будет думать о Юкико… и нашем будущем. — Да, — выдохнул Шигараки. — Точно. Его захлестнуло что-то типа облегчения, но он не мог утверждать наверняка — но конечно, было приятно знать, что она мучилась тем же противоречием. Будь на их месте кто-то, какие угодно нормальные люди, они бы наверняка сразу подумали о серьёзных отношениях. Только вот ни Шигараки, ни Урарака не были обычными гражданскими. У них не было самого обыкновенного прошлого. Они не должны были об этом забывать. А Урарака заслуживала большего. — Но в конце концов ты захочешь чего-то серьёзного, да? — настаивал он. — Не думаю, что этот вопрос висит только на мне, — она сложила руки на груди. — Хочешь сказать, ты точно не захочешь серьёзных отношений? — Я этого не говорил. Я пытаюсь сказать, что не знаю, получится ли у меня такое поддерживать. Урарака открыла рот — наверняка хотела возразить, но не смогла ничего придумать. Вот она, проблема. Они могли баловаться, время от времени ходить и вот так гулять, но он сам не знал, способен ли на что-то серьёзнее. Во-первых, он не был создан для всей этой хуйни. Во-вторых, он этого не заслужил. Все эти счастливые парочки, заполонившие собой кафешки и улицы — те, кем они пытались притвориться — только лишний раз напоминали, как он в своё время всё это ненавидел. Эти люди забывали о том, что на самом деле важно в этой жизни. Он не мог позволить себе стать таким же, не мог позволить себе забыть. Каждый раз, чувствуя желание позвонить Урараке или написать, он думал о том, как пытался её убить. Каждый раз, когда он хотел прижать её к себе покрепче, он вспоминал, как сильно ненавидел все эти тупые ненужные жесты — до такой степени, что хотел уничтожить весь мир. Каждый раз, когда пытался представить будущее с ней и какие-нибудь более-менее нормальные, стабильные отношения, он не мог отделаться от мысли, сколько же таких сладких судеб украл у других людей и был этому счастлив. Что, Лига в итоге сделала пару добрых дел? Допустим, но ни разу это не обошлось без лишней разрухи и жертв. И не обойдётся без сожалений до конца своей жизни. — Мы сами себя обманываем, — сказал Шигараки и повернулся в сторону прохожих. — Когда мы в закрытой квартире, так легко прикинуться, что остального мира не существует, но здесь… — На людях тебе всё говорит о том, что мы — другие, — закончила за него Урарака. Она пыталась говорить спокойно, но от него эти нотки вполне определённых чувств в голосе не скрылись — как не скрылись от неё самой. Эх, всё-таки, не умела она закрываться. Такая хорошая, честная. Он не заслужил кого-то с настолько большим сердцем. — Ты же не рассталась с Бакуго буквально потому, что он не захотел с тобой детей, — начал Шигараки, прекрасно понимая, что сейчас ступает босиком на битое стекло, и каждый следующий шаг, каждое слово будет только больнее. Она чуть попятилась — оскорблённая, но пока что не перебивала. — Вопрос стоял в каком-то развитии отношений. Ты хотела от него большего, и может, какое-то время он кормил тебя пустой надеждой, что это всё не зря. Что ж, я тебе этой надежды не дам. Я не буду притворяться, что можно немного подождать, и в какой-то момент я стану одним из этих тупых счастливых идиотов. Это не моё. — Я и не хочу, чтобы ты ломал себя и загонял в какие-то стереотипы. Я просто… — Урарака снова взяла его за руку и чуть потянула, чтобы он смотрел ей в глаза. — Я хочу, чтобы ты был лучшей версией себя самого. Шигараки выдернул руку. — Этого всё равно будет мало. — С чего ты взял? — Просто это — правда! — он резко схватил её за плечи и развернул к витрине закрытого магазина, чтобы она посмотрела на их отражение. На её лице мелькнул испуг, всего на секунду, и она тут же решительно нахмурилась. — Посмотри на нас. Серьёзно, сними розовые очки. Я никогда не стану таким, как ты. — Если ты сейчас собрался вспоминать о прошлом… — Собрался, — перебил Шигараки. — Видишь эти руки? — он красноречиво похлопал её по плечам, перчатки были защитной границей между его пальцами и тканью её одежды. — Ты хоть знаешь, сколько людей я убил этими руками? Урарака под его хваткой чуть напряглась, а глаза, до сих пор горевшие решимостью, начали поблёскивать. — А ты знаешь, как произвести на девушку впечатление, — ядовито выплюнула она. Злилась. Прекрасно. — И вопрос явно с подвохом. Вряд ли ты сам считал, сколько именно людей убил. Действительно, ни он, ни Тойя не знали о всех убитых. На суде точных цифр не называли — как минимум потому, что их причуды далеко не всегда оставляли трупы. Да и Лига не всегда стремилась их оставлять, если только это не было очередной подставой для героев. А теперь он стоял здесь и врал самому себе, что после подобного можно двигаться дальше и быть счастливым. Он, блядь, клоун. На самом деле, чем лучше он себя чувствовал — чем больше счастья испытывал — тем сильнее росло его чувство вины. — Урарака, я не стану таким, как все они, — выдавил он. — Я не могу… Я просто вспоминаю, скольким людям сломал жизни. С чего я должен жить счастливой жизнью, если своими руками забрал такое же будущее у других? Разве это честно? — он отпустил её плечи, чтобы опустить руки. — Хочешь сказать, я отсидел несколько лет, и как по волшебству мне теперь полагается нормальная работа, здоровая семья и счастливая жизнь? Тем более, с кем-то вроде тебя… я так не смогу. — Окей, допустим, ты решил дожить свою жизнь волком-одиночкой, — фыркнула Урарака. — Куда Юкико девать собрался? — Я не… — Шигараки смерил её сердитым взглядом. — Я не могу её бросить. Она — мой ребёнок. Мне здесь выбирать не приходится. Урарака просто указала на себя. — Значит, в моём случае ты выбрать можешь, и ты выбираешь меня выбросить? — Я не могу просто взять и забрать тебя к себе! — сказал он. — А ты не должна стоять здесь и уламывать меня продолжать в том же духе. — Начнём с того, что «брать и забирать к себе» людей противозаконно, — пробурчала Урарака. — Ты меня не… — начал было Шигараки, но потом просто раздражённо зарычал. — Ладно, знаешь, что? Юкико заслужила семью получше меня. В итоге она вырастет, люди узнают, кто её родители, и хуй тогда знает, что с ней будет! Ей действительно было бы лучше, если бы я ещё с самого начала сдал её в какую-нибудь приёмную семью, чтобы её растили нормальные люди, а не бывшие психи вроде меня! — Да что на тебя нашло? — вскинула руки Урарака. — А чего ты от меня вообще ожидала? — холодно спросил Шигараки. — Я на самом деле больной на голову человек. Думала, сможешь меня вылечить, и всё будет заебись? — Нет, — отрезала она, делая шаг вперёд. — Я думала, ты сам найдёшь способ поправить свои проблемы. Я, конечно, героиня, но твои загоны за тебя решать не собираюсь. — Тогда в чём дело, зачем ты на всё это согласилась? — спросил он. — Думала, я предложу тебе чего-то особенного? — Если так подумать, ты вообще ничего предлагать не пытаешься. — Или ты надеялась, что мы будем сидеть на радуге, любить друг друга, а тебе наконец-то перепадёт семья, с которой тебя уже один раз жёстко обломали? В этот момент что-то поменялось. Урарака стояла с такой катавасией из эмоций, прочитать которые было легче лёгкого, но выражение у неё было чисто такое же, как если бы он дал ей пощёчину. Он видел, как её глаза сверкнули от подступивших слёз, и он тут же понял, какую же хрень сморозил своим тупым языком. Начиная весь этот ёбнутый спор, он надеялся объяснить, что пытается определиться между их общим непонятным будущим и вполне определённым жестоким прошлым. Он надеялся сказать, что хочет дать ей всё, чего она заслужила, хочет быть куда лучшим человеком, но не знал, способен ли на это. А если наверняка не способен — то лучше не пытаться строить серьёзных планов, потому что она слишком много для него значила, чтобы обманывать её надежды. Он как-то забыл, что желая того или нет, самых любимых людей в своей жизни он всегда отваживал наихудшими из способов. Так было проще держать дистанцию в будущем. — Конечно, я же всё это время лезла в твою жизнь, просто чтобы бесплатно поиграть в «мамочку», — злобно выдавила Урарака. — Теперь ты говоришь, как Кацуки. Круто, — она отвернулась, скорее всего, чтобы он не видел её слёз. — Не знаю, чего я ожидала, но… Наверное, даже это было слишком много. Если ты правда так сильно не хочешь… всего этого… «Но я хочу», — хотел сказать Шигараки, но не смог выдавить ни слова. — …Тогда думаю, мы просто зря теряем друг с другом время, — закончила Урарака. — Скорее, ты теряешь зря время со мной, — сказал Шигараки. — Может, сейчас ты не знаешь, чего хочешь, но так будет не всегда. Давай будем реалистами: а если я никогда не захочу двигаться дальше? Если мне не захочется серьёзных отношений? Ты что, готова всю жизнь ждать, пока я соберу мозги в кучу, если я вообще могу их собрать? Урарака обхватила себя руками — искала защиты и тепла хоть где-то. — Я думала, мы поговорим об этом, когда придёт подходящий момент. — Даже если мы договоримся и будем встречаться по-настоящему, что тогда будет? Как ни крути, мы из разных миров. Ты — героиня, а я не так давно убивал людей. Многие даже сейчас думают, что я могу в любую секунду сорваться и кого-нибудь замочить. Мы уже получили демо-версию этого ада, когда про нас с тобой писали в журналах, только теперь это всё станет правдой. Тебя устроит выбросить на помойку все свои ценности ради кого-то вроде меня? Ты после этого вообще саму себя выносить сможешь? Она закрыла глаза. — Не знаю, — прошептала она. — Что ты собралась говорить своим друзьям? А фанатам? О, и предкам тоже? — не унимался Шигараки. — Даже если просто представить себе такое развитие событий. Я не дам тебе ту жизнь, которой тебе хочется. Это в любом случае будут не те отношения, которых ты заслужила. Между нами всегда будет дистанция. Я не… — он выдохнул, прежде чем махнуть в сторону толпы. — Я не такой, как они, и никогда таким не стану. Ради Юкико я смогу притвориться хорошим человеком, но в итоге рано или поздно она тоже узнает, кто я такой. Я не хочу… разочаровывать кого-то ещё. Урарака легко, но невесело улыбнулась. — Поздно спохватился. — Ты как будто не знала, кто я такой. — Не в этом дело, — она наконец позволила себе посмотреть ему в глаза, и он почти вздрогнул от этого видимого разочарования. — Мне просто казалось, что за этот год ты действительно повзрослел. Наверное, всё-таки показалось. Ты всё-таки остался тем самым моральным инвалидом без капли эмпатии. Шигараки хотел возразить — он уже открыл было рот — но она подняла руку, перебивая любую тираду. — Нет, на этом я закончила. Я выслушала достаточно. Мне завтра с утра на работу, так что, мне пора домой. Шигараки, несмотря на всё, что сегодня наговорил и натворил, хотел предложить проводить её до дома, но спасибо, ему хватило ума не открывать рот. Он и так был готов самого себя уничтожить. Сегодня он так круто планировал провести отличный вечер с девушкой, а теперь, кажется, она в жизни не захочет его видеть. Его накрыло странной смесью усталости, разочарования и почему-то облегчения — как итог, он не сказал ни слова, просто стоял и смотрел ей вслед, когда Урарака бросила на него последний взгляд, прежде чем побрести дальше по улице. Когда она исчезла из виду, Шигараки запустил пальцы в волосы, и развернулся, чтобы пойти в противоположном направлении. Он заметил, что некоторые люди странно на него косились (наверное, какая-то часть этой отвратной сцены не обошлась без свидетелей), но он продолжал тупо и упрямо смотреть перед собой. Он что выставил себя последним имбецилом, что унизил Урараку. Чем он, блядь, думал? Нельзя было подождать со своей истерикой до дома? Нельзя было обойтись без оскорблений? Блядь, он был ещё хуже Бакуго. Он вернулся домой настолько злым, что ему даже холодно не было. Вот каким же долбоёбом надо быть — он просто хотел тихо уйти из жизни Урараки, чтобы не мешать ей, потому что спокойного существования она и заслуживала, но в итоге всё перепортил. Наверное, даже своей причудой он бы так качественно не уничтожил их отношения. Открыв квартиру, он получил свежую порцию раздражения. Юкико не спала, но сидела на диване в компании виноватого Всемогущего. Времени было около полуночи, но она выглядела бодрой донельзя и то и дело подскакивала на подушках. — Какого хера она здесь? — тут же спросил Шигараки. — Папа! — звонко вякнула она, при этом чуть не свалившись с дивана. Всемогущий, к счастью, вовремя перехватил её и посадил себе на колени. — Прошу прощения, она не смогла уснуть. Она так горько плакала в своей кроватке, я не смог просто её оставить… — Плевать, — перебил Шигараки, шагая к ним. — Можешь быть свободен. Робкая улыбка Всемогущего сменилась озабоченным хмурым взглядам. Блядь, только этого не хватало. — Всё в порядке? Ты выглядишь расстроенным. Вы двое, вроде бы… — Всё прошло заебись, — отрезал Шигараки. — Отдай Юкико мне и убирайся. Он не спешил передавать Юкико, зато вместо этого прижал её к своей груди. Выглядело вполне понятным жестом, учитывая, что она только что чуть с дивана не грохнулась — но Шигараки знал, что это не просто такая хватка, но порыв защитить ребёнка от чужой агрессии. Может, Всемогущий не специально, но это всё равно разозлило. — Серьёзно? — начал вскипать он. — Думаешь, я буду на ней срываться? — Нет-нет, но… — Я бы в жизни её пальцем не тронул! — рявкнул Шигараки. — Я не собираюсь отрываться на ней из-за своих проблем, как делал мой папаша. А теперь отдай мне моего ёбаного ребёнка! Всемогущий не успел ни возразить, ни успокоить — Юкико громко зарыдала, слёзы градом покатились по её щекам. Шигараки оставалось только смотреть, как она ворочается в руках Всемогущего, чтобы уткнуться лицом ему в рубашку. Её крики как будто ножом разрезали любой туман огненной ярости в его сознании — он даже испугался и попятился. Целую сраную секунду он мог только стоять и тупо смотреть, как Всемогущий успокаивает его ребёнка. Блядь. Сегодня он просто обязан был довести всех дорогих сердцу людей до слёз. — Что случилось? — уже серьёзнее спросил Всемогущий, качающий Юкико на руках, пока её плач не затих в обычные всхлипы. Шигараки закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я просто… получил по заслугам, — открыв глаза, он снова протянул руки. — Пожалуйста. Всемогущий на секунду посмотрел на него, а потом отнял Юкико от рубашки. — Всё хорошо. Папа на тебя не злится, он просто расстроился. Юкико смотрела самым жалким взглядом своих зарёванных красных глаз, её щёки раскраснелись и распухли. По ощущениям прошли, наверное, целые сутки, но на деле — не больше нескольких секунд, прежде чем она поползла вперёд на колени Всемогущего, позволяя взять себя на руки. Шигараки не смог бы сейчас описать накатившее чувство облегчения и тепла, когда Юкико неловко обвила руками его шею и уткнулась влажным лицом ему в плечо. Хотя бы она его не ненавидела. Всё было хорошо. Он немного её испугал, но всегда можно было извиниться. Хотя бы она его не ненавидела. Всемогущий собрал свои вещи и повернулся к Шигараки — тот, крепко прижимая Юкико к себе, ходил по гостиной туда-сюда. — Если что-нибудь нужно… — Не нужно, — категорично перебил он, смотря только на Юкико. Он услышал, как Всемогущий вздохнул и ушёл, захлопнув за собой дверь. Закрыв все замки, Шигараки унёс дочку в свою спальню и уложил на свою кровать. Он скинул обувь, не озаботился никакими другими переодеваниями, и лёг рядом с ней на кровати в тёмной комнате. Юкико положила руки ему на лицо, погладила нос и щёки, и вслепую чуть не ткнула пальцем в глаз. — Папа?.. — Я здесь, — устало сказал Шигараки, чувствуя тотальное истощение. — Теперь мы только вдвоём. Он хотел снять перчатки, но поколебался — вместо этого положил руку на макушку Юкико, чтобы пригладить её волосы. Так отросли. Наверное, совсем скоро её будет не расчесать без очередной истерики. — Может, оно всё к лучшему. Так будет проще. Я бы всё равно рано или поздно всё испортил, так что, лучше сейчас. Ты согласна? — Нет, — сказала Юкико, хотя даже близко не понимала, что он ей говорит. — Папа, нет. Шигараки сейчас мог бы расхохотаться, но вместо этого только уткнулся лицом в подушку. — Может, ты и права. Когда он писал сегодня Урараке, он определённо не ждал, что ночь закончится вот так. Впрочем, чего он мог ожидать от самого, блядь, себя? Он не сможет уничтожить серьёзные отношения, если до них так и не дойдёт.