Перенастройка

Шигараки не хватало наивности думать, что жизнь просто вернётся на круги своя после того, что он нахуевертил. Он просто немного забыл, как хорошо умел проёбывать все полимеры, особенно, когда дело касалось собственной жизни. По большей части, он научился с этим справляться — и уж тем более научился, когда в жизни появилась Юкико. На самом деле, он начинал над этим работать ещё со дней заключения. У него был такой подсознательный порыв уничтожать всё, включая самого себя, но сознательно он отказался от многих своих привычек, которые подвергали окружающих опасности. Но даже так, он стремился разрушить всё, что попадалось на глаза. И кажется, Урараку в том числе. Оглядываясь с расстояния какого-то времени, Шигараки мог понять, что именно он сделал — тупо погрузился в самокопания и ненависть к самому себе, а в итоге сорвался на Урараке, как ближайшей доступной цели. Он мог оправдаться тем, что она порождала часть проблем, но в итоге именно он смертельно её оскорбил. Он соврал бы, сказав хуйню в стиле «ой, а я думал, она не обидится», и теперь даже не удивлялся, что она больше не пытается как-либо с ним связаться. Именно этого он и добивался, впрочем, но в своих попытках оттолкнуть её как можно мягче от его пагубного влияния, он сделал то, в чём был признанным мастером: ранил её побольнее. Может, в тот сраный раз он думал, что таким образом защищает её ото всех возможных последствий потенциальных отношений, но… Сейчас он не знал. Как и не знал, что он делает прямо сейчас. Какая-то его часть — та, что до последнего пыталась обращаться к логике и здравому смыслу, но не всегда подавала признаки жизни — понимала, что он сейчас падает в бездну. Он злился на самого себя и сложившуюся ситуацию. Он бесился, что, наверное, весь пройденный за год прогресс пошёл по пизде буквально на пустом месте. Он не понимал, что делать дальше, но чувствовал, как ото всех отстраняется. Он дольше оставлял сообщения Игучи без ответа, чаще игнорировал инвайты в мультиплеер от Каминари, даже с Тойей реже общался. Каждый день он смотрел в телефон. Урарака не написала ни разу. Может, оно всё к лучшему. Он пытался посвятить себя Юкико, но честно, мысли не задерживались даже на ней. Она, наверное, десять минут пыталась влезть на диван, пока он тупо втыкал в экран телевизора, не осознавая, что там вообще показывают. Вернувшись с работы, он играл только в синглплееры, а она, к собственному разочарованию, была вынуждена развлекаться в одиночестве. Иногда она ныла, чтобы на неё обратили внимание, на что он начинал раздражаться, но в итоге засовывал свои чувства подальше и брал её на руки. Она была просто ребёнком, ей хотелось только немного поиграть с ним, или просто посидеть рядом, пока он что-то делает. Она не заслужила такого к себе отношения. Но его хандра всё-таки ей передалась. Только к концу недели он заметил, что Юкико стала совсем тихой, даже какой-то угрюмой. Ночью она отказывалась спать в своей комнате, если его не было рядом. Это уже порядком бесило, но либо спать с ней в одной кровати, либо слушать час или два, как она ноет в своей комнате. Даже если он выжидал, пока она уснёт, и переносил в кроватку, она всё равно просыпалась через несколько часов и рыдала ещё громче. Боже, будто на год назад вернулся. После целой недели сплошных обедов на вынос и готовки одних только полуфабрикатов в микроволновке Шигараки понял, что теряет самого себя. Он не собирался говорить, что впал в депрессию, но он возвращался к старым привычкам и жизни до Юкико — а этого он не мог себе позволить. Уж кто, а его ребёнок точно заслужил лучшего родителя. Как итог, он всю ночь наводил порядки на кухне, прерываясь на игры с Юкико, а потом они просто развалились на диване, чтобы она посмотрела мультики. Шигараки мог бы прямо сейчас с удовольствием заявить, что он уже бежит всё исправлять — возвращается к прогрессу, звонит Урараке с извинениями, объясняется перед Тойей (которого этот режим общения начал очевидно заёбывать) — но нет, если бросать всё на помойку, так до конца. Он по своей натуре не был слишком уж отходчивым человеком, и в последнюю очередь мог легко простить себя самого. На самом деле, он не был уверен, что в принципе сможет самого себя простить — так что к чёрту исправления, надо было уничтожить последнее, что у него ещё было в этой жизни. Утро началось так же, как и остальные: сработал будильник, он осторожно вылез из постели, чтобы не разбудить Юкико, и сначала собрался на работу, а потом растолкал ребёнка и принялся собирать уже её в садик. Она даже проснуться толком не успела, когда они вышли из дома. Оставив её на попечении воспиталок, он открыл магазин, и весь первый час просидел в гордом одиночестве, пока не пришла Макино. Всё было хорошо. А потом пришёл другой коллега.  — Какого хера ты припёрся? — прямо спросил Шигараки. Сугавара, малолетка примерно возраста Макино, усмехнулся.  — Вызвали в дополнительную. Сегодня придёт большая партия перед завтрашним релизом, босс попросил помочь, — он закатил глаза, прежде чем презрительно выплюнуть: — Не то чтобы я горел желанием вкалывать в компании террориста. Мне просто пообещали доплату, плюс, здесь Макино. Я потерплю. Одного взгляда на напряжённую Макино хватило, чтобы Шигараки понял: день будет долгим. По большей части Шигараки держался особняком. Через несколько часов после начала смены та партия дисков и мерча всё-таки пришла, и он, оставив Макино за прилавком, пошёл разбираться с разгрузкой. Было очевидно, что Сугавара хотел поработать с Макино, но Шигараки его хотелки тормошили в самую последнюю очередь — он просто заткнул уши музыкой и работал на автопилоте. Через час они закончили, и Шигараки чувствовал, как немного ноет спина — а вот бедняга-коллега пыхтел так, будто его заставили марафон бежать.  — Выглядишь не очень, — бросил ему Шигараки. — Сходи на перерыв. Судя по ответному взгляду, хрена этот Сугавара собирался его слушать. Ну и ладно, Шигараки только холодно ему ухмыльнулся и пошёл на своё место за стойкой, чтобы до конца дня там и оставаться, убивая время в тупой игрушке на телефоне (он не пялился на пустое окошко новых сообщений каждые пять минут) и втыкая в телевизор с трансляцией Е3. Ведущий как раз вещал об этой новой игре, которую они оставили ночной смене на складе. По описанию игра выглядело унылым говном, но Шигараки всё равно планировал поиграть, лишь бы занять чем-то мозги. В какой-то момент он услышал, как Сугавара между прочим бросает «а он вообще здесь работает, или только кресло давит?», но в ответ не огрызался — просто вышел из-за стойки и шмыгнул в уборную, буквально заставляя себя держать язык за зубами. Оставалось два часа, и он будет свободен. Дальше — только выходные, а там он подзарядится энергией на всю следующую рабочую неделю. Почувствовав вибрацию в кармане, он резко вытащил телефон. Экран оказался пуст. Заебись, теперь ещё и глюки. Подсознание определённо начало над ним издеваться. Хотя, даже если бы там реально было сообщение или звонок — он вряд ли бы ответил, если только это не из садика или адвокатской конторы. Он оставался там по максимуму долго, пока никто не понял, что он тупо убивает время. Шигараки вышел из уборной, готовый подсунуть оправдание, что он собирается навести порядок в подсобке, и скрыться убивать время уже там, но не успел произнести ни слова. Вместо этого он застал Сугавару, который весьма жёстко удерживал Макино за руку.  — Да я отвечаю, тебе понравится. Я буду нежен!  — Я… польщена, конечно… — бормотала Макино, — но мы сейчас на работе…  — Мы не обязаны прямо сейчас куда-то далеко заходить, — настаивал Сугавара, который теперь гладил её по волосам. — Просто немного повеселимся! Макино замотала головой.  — М-м-м, может, не надо…  — Ну, же, Макино, — уже куда мрачнее процедил он. — Не строй из себя чёрте что. Шигараки застыл не столько от весьма однозначного предложения Сугавары или очевидно неловкого лица Макино, сколько от этого животного страха в её глазах и самого вида её зажатой в мёртвой хватке руки. Он часто видел этот взгляд — более того, упивался им, хвастался, что герои, тупые гражданские, даже злодеи были от него в абсолютном ужасе. Он бы узнал этот страх где угодно. Сколько раз он с Тойей ржал над вот такими перепуганными детьми?  — Видел, как она на нас зыркает?  — Боже, я думал, он прямо сейчас в штаны наложит!  — Ого, она реально рыдать начала! Внутри будто всё скрутило, и Шигараки даже не понял, как пересёк зал и схватил Сугавару за руку, чтобы тот отпустил Макино. Он был в перчатках, по чистой привычке ухватился четырьмя пальцами, но парень всё равно побледнел.  — Она тебе прямо сказала, что не хочет. Отъебись от неё, — прорычал Шигараки. Сугавара, даром, что был готов прямо здесь грохнуться в обморок, смог кое-как собраться с ответом.  — А ты кто вообще такой? Герой, что ли?  — Тебе нужен герой? — спросил Шигараки. — Я с десяток их знаю, могу хоть сейчас позвать. Ладно, не настолько много он знал. Урарака бы на его звонок не ответила (по причине весьма уважительной), но если бы он написал, что это ради Макино — она бы подтянулась. Ей нравилась эта школьница, и они часто переписывались после первого дня рождения Юкико. Макино ещё долго своему счастью не верила. Сугавара вырвал руку из хватки Шигараки (потому что он ослабил).  — А, точно, ты же никто. Ни террорист из тебя не вышел, ни линчеватель толковый. Вон, за тобой сколько тот парень приходил, а ты отсиживался, как последний трус, пока девчонки решали твои проблемы. Ох, как же хотелось придушить этого мелкого пиздюка здесь и сейчас же, но Шигараки не двинулся с места. То, что он был того же мнения обо всей заварухе с Чисаки, далеко не помогало — даже если бы он вышел против него один на один, далеко не факт, что бой закончился бы его победой. Он слишком долго был вне игры, слишком сильно отвык, чтобы приходилось искать помощи всякий раз, когда возникали проблемы. А когда в жизни появилась Юкико, так вообще казалось, что его самого, как маленького, надо везде водить за ручку. Его злило, что он совсем не справлялся без чужой поддержки.  — Хватит, — прервала их Макино. — Как будто ты сам не взял отпуск на месяц.  — Из-за этого козла, вообще-то! — не унимался Сугавара. — И ты тоже могла пострадать!  — Ты сам минуту назад чуть ей руку не свернул, — отрезал Шигараки.  — Да что ты понимаешь? — усмехнулся тот и сложил руки на груди. — Мы с Макино хорошие друзья. Мы просто шутили. Макино закатила глаза — не возражала, но и не подтверждала. Что-то было лучше проигнорировать, но шея уже начала чесаться, а пальцы начали дёргаться. Он устал игнорировать очевидное.  — Макино, ты шутила? — спросил Шигараки. — Тебе было смешно?  — Да забудь, не надо напрягаться… — настороженно начала она.  — О-о-о, нет, я таких, как он, за километр чую. Ему палец дай — по локоть откусит, — Шигараки впился в него пристальным взглядом. Сугавара, к его чести, всё же выдержал. Может, он поднабрался уверенности, потому что Шигараки не стал бы рисковать своим местом и устраивать дебош? В конце концов, он был на амнистии, плюс, у него маленький ребёнок. Смысл терять работу? — Он будет так шутить с тобой снова и снова, пока это не перестанет быть шуткой.  — Не сравнивай меня со своими дружками-убийцами, — вякнул Сугавара.  — Поверь, они гораздо лучше тебя, — не растерялся Шигараки. — Ты строишь из себя нормального, хотя не дурак зажать слабую девчонку в углу. Они хотя бы не скрывают, что в случае чего могут и прирезать.  — Совсем как ты? — выплюнул тот. Шигараки тут же стянул перчатку.  — А что, настолько интересно? Сугавара фактически влетел спиной в стену, любая его уверенность растаяла на глазах.  — Т-ты не можешь мне угрожать! — он выставил палец. — Я расскажу боссу! Те-тебя ув-волят!  — Кучка фарша боссу не настучит, — угрожающе протянул Шигараки. Сугавара больше не успел ничего сказать — Макино вмешалась снова.  — Да хватит уже! Всё напряжение в комнате как ветром сдуло. Шигараки моргнул, чувствуя, как туман слепой ярости потихоньку рассеивается. Он уставился на перепуганного Сугавару, вспотевшего, пялившегося на него, как на истинного монстра. Ах, точно, раньше он таким и был — если бы вот так приставали к Тоге, он бы ни на секунду не задумывался, прежде чем его уничтожить (даже если она была вполне способна сама о себе позаботиться). А Макино так и сверкала испуганными глазами. Только на этот раз боялась она именно его. Блядь. Шигараки неуклюже натянул перчатку обратно и резко развернулся.  — Плевать, ты того не стоишь. Просто хватит вести себя, как эти похотливые свиньи.  — О… он на голову долбанутый! — воскликнул Сугавара. — Мне плевать, что там рассказывают, он всё такой же больной террорист!  — Но он не… — начала Макино.  — Он угрожал оставить от меня кучу фарша! — перебил он её. — Нет, я пошёл отсюда. С меня хватит.  — Но…  — Да не трогай его, — сказал Шигараки, когда Сугавара вылетел из магазина, и упал в кресло, чтобы уткнуться локтями в стойку и спрятать лицо в ладонях. — Он всё равно прав.  — Неправ.  — Что, хочешь сказать, я не больной террорист? — поднялся он. — Как думаешь, это сильно походило на геройство? Макино закусила губу, но спорить не стала. Даже если этой угрозой он остановит Сугавару от любых приставаний к Макино, это всё равно было как-то не по-геройски. По правде говоря, он больше злился на себя самого, просто Сугавара оказался лёгкой мишенью, чтобы сорваться. Было так круто перенаправлять всю свою ярость на других людей, и отчасти ему всё-таки хотелось хорошенько вломить. Может, стоило бы? Испортить всё окончательно, к чёртовой матери. Все его мысленные тирады прервал телефонный звонок. Шигараки не удержался от усталого стона при виде определителя номера, и Макино сияла понимающим, но грустным взглядом. О, да, он ведь хорошо умел проёбывать все полимеры, особенно, когда дело касалось собственной жизни.

***

Когда ушёл с работы, Шигараки ждал несколько телефонных звонков — как минимум, один из полиции от инспекторши, один от психотерапевта, может, один от Всемогущего — но ему никто не звонил. Фактически, он все два дня ни херища не делал, только бродил по квартире из комнаты в комнату с Юкико за компанию. Он даже в садик её не водил, чтобы спокойно пойти на работу. Ах, да. У него уже два дня как не было работы. Смысл тогда выходить из дома? Если честно, лучше бы ему телефон разорвали звонками и сообщениями (которые можно было спокойно игнорировать), потому что вместо всего этого ему начали стучать в дверь.  — Открывай сейчас же, сучище! — затребовал знакомый голос Тойи. Шигараки сердито посмотрел на дверь со своего дивана. Даже Юкико перестала грызть свою игрушечную машинку. Повисла такая тишина, что он решил даже не вставать — вдруг Тойя перебесится и свалит, либо попросту сдастся. В отличие от тонны яростных сообщений, прямой визит игнорировать не получилось бы — тем более, визит Тойи, видеть которого хотелось в самую последнюю очередь. Остальные, наверное, начали бы его жалеть, или пытаться понять, но только не он. О, нет, он лучше других знал, каким местом жизнь может к ним повернуться, и не стал бы рассусоливать. А Шигараки сейчас получать по ебалу здравой порцией реализма совсем не хотелось.  — Тупица, я знаю, что ты дома, — прорычал Тойя. — Я вижу с телефона, что ты играешь. Что ж, значит, теперь он собирался игнорировать Тойю тупо назло ему, и они оба об этом знали. Пусть попробует его осадить: этот дом был совсем не похож на прежнюю конуру — он не мог бы вломиться, сломать замок или выбить дверь. Если Шигараки сам не откроет — Тойя мог хоть на месте взрываться, но ему пришлось бы уйти. К сожалению, Юкико не оставила другого выбора.  — Дядя Тойя! — завизжала она. Скажи она что-нибудь ещё, что угодно, Шигараки всё равно бы не почесался, но именно эти два слова были ему как удар со всей дури в живот. Она была так взбудоражена и счастлива от предстоящей встречи с Тойей — и неудивительно, раз уж какое-то время она просидела взаперти с папой, который немножко её игнорировал. Она бросилась к двери так быстро, как её мелкие ножки могли её понести, и захлопала в дверь, как будто могла таким образом открыть. Со вздохом Шигараки отложил контроллер и встал с дивана.  — Ладно. Открыв дверь, он обнаружил Тойю, сложившего руки на груди и готового буквально сжечь его одним только взглядом. Ах, как в старые добрые времени, когда у Тойи был самый ограниченный набор возможного настроения: либо похуй, либо презрение, либо притворство клоуном, либо готовность замочить кого-то здесь и сейчас. Его синие глаза сейчас сверкали чуть ли не ярче его пламени, и Шигараки кожей почувствовал исходящий жар. Наверное, он еле сдерживался, чтобы ничего не поджечь и не загореться самому. С очень глубоким вздохом Тойя сделал лицо попроще, угомонил причуду, и поднял на руки Юкико, которая уже дёргала его за штанину.  — Здоров, мартышка. Наверное, ты устала от этого придурка? Поверь, я устал сильнее — ты себе не представляешь, как он бесил этими своими пиздостраданиями. Шигараки закатил глаза и отошёл, пропуская Тойю в квартиру. На себя бы посмотрел. Закрыв дверь, он повернулся в их сторону — Тойя продолжал рассказывать что-то Юкико, как будто она реально понимала. Впрочем, даже если не понимала, это было ей хорошей практикой. Вон, как в больнице педиатр её хвалила и говорила, что Юкико даже слишком много умеет говорить для своего возраста. Особенно, учитывая такой травмирующий опыт первых трёх месяцев.  — Так, мелкая, нам с твоим папой-аутистом надо переговорить, — сказал Тойя так серьёзно, что было смешно. Как минимум, этот тон ему не шёл. Как максимум, он на серьёзке пытался убедить в чём-то годовалого ребёнка. — Заранее извиняюсь, если будем шуметь. Если будет страшно — разрешаю плакать, не волнуйся. А теперь беги к себе. Тётя Фуюми передала тебе подарок.  — Вот уж не думал, что ты — такая тряпочка, — усмехнулся Шигараки. Тойя, вручив Юкико новую куклу, спокойно отправил ту к себе в комнату, и неплотно закрыл дверь, оставив щель на всякий случай.  — К твоему сведению, дети боятся любой агрессии, даже если не орать на них. Я бы не хотел перепугать твою малявку до полусмерти. Шигараки сложил руки на груди.  — Что, так сильно злишься?  — Нет, блядь, я злюсь пиздец, как сильнее, чем ты можешь себе представить, — прорычал Тойя и ткнул пальцем, из которого уже начинал дым исходить. — Я понятия не имею, что тебя за жопу укусило, но ты сейчас корчишь из себя самого последнего поехавшего долбоёба.  — Какое красноречие.  — Я серьёзно! — рявкнул он. — Что с тобой вообще случилось?  — Ничего, — только и сказал Шигараки.  — Кому ты пиздишь? Ты наконец-то разбил в своей тупой башке эту стену и позволил себе расслабиться с Ураракой — и не отрицай, разницу даже Фуюми почуяла! Ты наконец-то радовался жизни! Ура, блядь, прогресс! Странный, конечно, но на здоровье, сука, пока ты улыбаешься! Бог свидетель, что нам оно идёт только на пользу. В принципе, он говорил правду. Иногда складывалось ощущение, что вся их жизнь — бесконечный подъём в гору, когда они преодолевали очередной метр, только чтобы узнать, что другие гражданские толпились здесь, как будто это вообще не достижение.  — А потом ты взял и спустил всё в парашу! Ради чего, блядь, ты её нахер послал? Шигараки тут же нахмурился.  — Откуда ты вообще?..  — Доброе утро, гандонище, мой младший брат её за вторую сестру считает! — в сердцах перебил Тойя. — Мы собрались на выходном пообедать, как она ему позвонила после того, как где-то сутки прорыдала в подушку. Она не хотела рассказывать розовой, и не знала, что скажет Деку, так что позвонила Шото. Знаешь… — Тойя зажал переносицу. — Лучше тебе не попадаться ему на глаза. Наверное, он тебе за неё кадык через жопу вырвет и тебе же скормит. Внутри вспыхнуло знакомое возмущение. Почему Тодороки вечно его так бесили?  — Это не его дело, пусть катится нахуй. И ты тоже катись.  — Ты бы раньше, блядь, думал, когда и куда мне катиться, — сухо возразил Тойя. — Ты пошёл и проебал всё, что у тебя было с Ураракой. Поздравляю, это будет самым крупным достижением в твоей жизни — ну, не считая дня, когда ты оставил себе этого монстра из соседней комнаты. Я понимаю, ты решил, что её не достоин. Ты сломал кучу жизней, убил тонну людей, буквально своими руками уничтожаешь всё, что угодно, а она — святое солнышко, на которое тебе даже смотреть не позволено, не говоря уже о ваших приключениях по толчкам. Я правда понимаю. Шигараки отвёл глаза, чувствуя старый зуд. Блядь, а Тойя действительно умел давить на больное. Если бы не знал заранее — Шигараки бы подумал, что это и есть его причуда. Тойя очень качественно выискивал все самые больные темы и мог так и давить, пока не получит нужные ему ответы. Он так действовал на нервы буквально с первой же встречи, но сегодня это было куда более личным.  — А теперь тебя ещё и с работы выкинули? — продолжил Тойя, заламывая руки. — Какого хера ты творишь?  — Откуда ты знаешь? — спросил Шигараки.  — Макино звонила Урараке, — резко ответил тот. — Потому что ты не отвечал на сообщения. Она не знала, что вы посрались. Урарака передала мне через Шото.  — О, как круто, — выплюнул Шигараки. — Теперь все копаются в моих проблемах.  — Конечно, копаются, нам же на тебя не посрать, — раздражённо махнул рукой Тойя. — Сам удивлён, с чего так. Ты явно одержимый идеей испортить всё к хуям. Шигараки просто отвернулся. Его даже не особо злило, что Тойя всё знал — он и так бы рано или поздно узнал — сколько его расстраивало, что именно Урарака стала центральным звеном. Она так и не звонила, и не писала, но нашла способ связаться с Тойей. Даже когда он обидел, она всё равно волновалась. Если бы Урарака ему позвонила, он сам не знал, что бы сделал, но… Он так сильно этого желал, что само желание ненавидел. Что хуже, он ненавидел факт, что они не общались, но она всё равно стремилась дать ему какую-то поддержку. Если бы она забила и оставила его справляться в одиночку — и то было бы не так больно.  — Она слишком хороша для такого, как ты, — сказал Тойя.  — Думаешь, я сам не знаю?  — О, нет, ты слишком хорошо знаешь, потому что иначе ты бы не вывалил ей на голову настолько хуёвый вариант «дело не в тебе, а во мне», — передразнил Тойя. — Я сам знаю, что мы до конца жизни будем расхлёбывать всё то, что десять лет назад наворотили, но сколько раз ты будешь наступать на одни и те же грабли? Мы всегда будем кусками дерьма. Мы никогда не встанем на один уровень со всеми, кто реально пытается нам помочь.  — Подбодрил, как боженька, — невесело усмехнулся Шигараки.  — Я сам хотел уйти из дома. Даже сейчас бывает, что я хочу просто встать, развернуться, уйти и не возвращаться, — продолжил Тойя. — Меня злит, что Фуюми заносит меня, как ребёнка, и всегда пытается сделать, как удобнее мне. Меня напрягает, когда Нацуо посреди ночи вваливается ко мне на работу, потому что у него как раз ночная смена закончилась, и он хочет поболтать. Ты не представляешь, как меня калит, когда Шото… — вздохнув, он покачал головой. — Я так счастлив, что они пытаются быть частью моей жизни, что самого себя ненавижу. Уверен, если я попрошу оставить меня на пару недель в покое — они бы оставили. А ещё я уверен, что если бы я ударился в девчачьи истерики, как это сделал ты, они бы меня всей семьёй на месте удушили.  — Я так понимаю, раз уж твой братец в курсе, то и Фуюми тоже, — проворчал Шигараки.  — Да, и она не обрадовалась. Ей же действительно на тебя не посрать, — Тойя фыркнул. — Я сказал, что это без толку. Ты всё равно даже «спасибо» не скажешь. Шигараки почувствовал, как в груди неприятно колет. Когда он гениально решил затеять этот спор с Ураракой, он же реально не думал, чем оно обернётся. Юкико выглядела подавленной, не понимая, почему Урарака перестала приходить. Он из-за постоянного стресса докатился, что потерял работу, и теперь в эту тему впряглись совсем левые люди. Тойя ходил из стороны в сторону с таким видом, будто ему набор клюшек в очко затолкали, Фуюми переживала, Макино не знала, что ей делать. Весь этот «прогресс», как назвал его Мидория, обернулся тем, что вся боль, которую он причинил другим, возвращалась к нему самому.  — Переживёт, — в итоге решил Шигараки. — Это не её жизнь, я даже не часть вашей семьи. Пусть забьёт и не парится.  — А у тебя конкретный такой заёб, я смотрю. Шигараки поморщился.  — И как это понимать?  — Когда ты остановишься? — спросил Тойя. — Ладно, ты уже оттолкнул свою маленькую геройскую подружку куда подальше. Хуй с тобой. Ты начал корчить из себя последнюю задницу и не пускаешь в жизнь Фуюми — согласен, тоже ничего так идея. Я тоже думаю, что ей стоит держаться подальше что от меня, что от тебя.  — Я могу и тебя нахер послать, — отрезал Шигараки. Тойя только пожал плечами.  — На здоровье, вперёд и с песней. Я сколько раз слал всех нахер по жизни — уже и не сосчитаю. Думаю, меня это не заденет.  — Нахуя ты вообще тогда явился?  — Потому что какой-то ёбаной судьбой было предначертано, чтобы именно я вправил твои петушиные мозги на место! — возмутился Тойя и ткнул в него пальцем. — Я сам злой, что ты меня к этому принудил. Поверь, я сам сейчас хотел бы валяться в тёплой постели и ни о чём не думать, но — нет, блядь, кому-то надо приехать и вытащить из твоей жопы это тупое шило, либо затолкать так глубоко, чтобы ты забыл, как тебя мамочка называла!  — Ты не обязан расплевываться с моими проблемами.  — Разумеется, не обязан, но кому-то в нашей компании надо уметь думать, раз уж ты совсем разучился, — сказал Тойя. Какой же бред. Как будто он был каким-то мегамозгом. — Хорошо. Ты не годишься для Урараки. Сюрприз-сюрприз, ты убивал невинных людей, а она этих самых людей обычно спасает. Ты был и будешь ужасным монстром, а она — сущий ангел во плоти, — он закатил глаза. — Если честно, я согласен. Ей будет лучше без тебя.  — Спасибо большое, — злобно выплюнул Шигараки.  — И моя сестра тоже слишком хороша, чтобы пытаться поддерживать с тобой какую-то пародию на дружбу, — не менее злобно продолжил Тойя. — Я бы сам хотел, чтобы она забыла о твоём существовании, но есть у сестрёнки такая вредная привычка волноваться за людей, которые и ногтя её не стоят. Шигараки хотел было открыть рот, но Тойя поднял руку — ещё не закончил.  — Игучи тебе в рот заглядывал, как своему боссу, который может вести за собой, и доверял твоим самым тупым решениям. Теперь ты вообще ничего в жизни нормально решить не можешь, так что, Игучи тоже ты не заслужил. Чёрт, даже тупица-Каминари слишком для тебя хорош! Он умудрился повзрослеть, а ты как пытался самого себя угробить, так и сейчас пытаешься.  — Что за хуйня? — рявкнул Шигараки. — Ты будешь перечислять всех, кого я в жизни не заслужил?  — А почему бы и нет? Ты же сам стремишься послать нахуй всех, кто ещё не свалил из твоей жизни самостоятельно. Я просто пытаюсь понять, кого ты пошлёшь в последнюю очередь и успокоишься — меня или Юкико? Любая ярость застыла в его жилах. Судя по ожесточившемуся лицу Тойи, он знал, что это поможет — и теперь, сложив руки на груди, смотрел, как Шигараки переваривает его слова. Тойя на самом деле был куда терпеливее, чем могло показаться со стороны. В худшем случае он мог дойти до взрыва, но как минимум, он не один месяц скрывал, кто он такой. Он знал, как нужно выжидать подходящий момент — ну, или самый худший, в зависимости от настроения.  — Я бы не…  — Нет? — уточнил Тойя. — Юкико среди всех нас реально самая невинная. Она с самого начала просто жертва — то её бросили, то её недокормили, то ещё какая хуйня на её голову случилась. Она же тогда была… — он подёрнул губами, вспоминая первую встречу с ней. — Она была слишком мелкой и тихой. Иногда я забываю, потому что ты умудрился вырастить её здоровой и счастливой, но всё равно… Они оба как по команде посмотрели в сторону её комнаты, откуда отчётливо слышался лепет Юкико, вполне довольной компанией своих игрушек. В садике не раз говорили, что она очень самостоятельная для своего возраста. Она не избегала других детей, но по большей части играла в одиночестве. Это немного облегчило её воспитание, но если честно, Шигараки слишком часто этим пользовался.  — Если бы её не было, и ты всё равно решил бы спустить свою жизнь к чёртовой матери — я бы даже не пикнул. Наоборот, я бы отошёл подальше, чтобы меня твоей депрессией не заразило, — Тойя сердито фыркнул и развёл руками. — Я бы и сейчас хотел, если честно! Будь проклята эта сраная терапия, которая отрастила мне подобие совести. Не знал, что оно так сильно бесит, спасибо большое! Внутри снова вспыхнуло лёгкое возмущение.  — Ты не обязан…  — Не обязан трястись за твою жизнь, да. И я не хочу трястись, — холодно перебил Тойя. — Но будь я проклят, если буду стоять в стороне, пока ты превращаешь своего ребёнка в такого же на голову ёбнутого пациента, в которых, спасибо папочкам, когда-то выросли мы с тобой. У тебя сейчас все шансы. Слова Тойи прорезали любую назревающую ярость настолько качественно, что с таким же успехом он мог подойти и вломить кулаком в живот. Всё, что Шигараки сейчас мог — тупо смотреть на Тойю, который даже не думал отводить взгляд. Шигараки ведь проходил эти проблемы на психотерапии — что своего родного отца, что Все-за-одного. Обычно он старался избегать разговора об этом, но полностью он бы не ушёл. Он ненавидел возвращаться к тупому «да, мой отец был козлом», когда дело касалось его собственного прошлого и настоящего, со всеми проблемами. Ну да, они имели какое-то отношение ко всей этой пиздецоме, но его преступления было невозможно полностью переложить на их плечи. Было неправильно просто брать и обвинять их в том, что он пошёл убивать — точно так же и Тойя не мог винить во всём только своего отца. Ведь не их отцы убили всех невинных людей, и они не толкали их на путь терроризма (ладно, Все-за-одного толкал). Было важно принять всю ответственность, если Шигараки надеялся когда-нибудь вылечить свои заёбы в голове, или хотел нормально контактировать с обществом. Шигараки действительно стало лучше — точнее, ему казалось, что стало, потому что сейчас всё выглядело так, будто он за прошедший год никуда и не двигался. Он не мог себе позволить проебать прогресс целого года.  — Когда тебе в голову придёт мысль, что ты не годишься растить Юкико? — спросил Тойя так резко, будто по лицу ударил. — Сколько пройдёт времени, прежде чем ты навалишь ей на уши то же дерьмо, что выслушала Урарака? Потому что я уверен, до неё ты тоже доберёшься. Ну, когда? Подождёшь, пока она пойдёт в школу, и другие дети узнают, что её папочка в молодости был террористом? Или как насчёт средней школы? У неё как раз переходняк начнётся, она будет ненавидеть тебя за то, что её травят. Шигараки сжал руки в кулаки.  — Предлагаешь мне отказаться от неё? Тойя на этот вопрос не ответил — он продолжал свою шарманку.  — А до тех пор ты годами будешь ходить вокруг да около. Будешь вот так игнорировать её существование и одновременно ждать, что она сама рванёт к тебе на шею, потому что тебе нравится с ней обжиматься. Продолжай в том же духе — вырастишь из неё замкнутую хикку, которая понятия не имеет, чего от неё хотят люди.  — Так чего ты от меня добиваешься? — потребовал ответа Шигараки. — Чтобы я прямо сейчас сдал её куда-нибудь и избавил от этого охуительного будущего? Потому что да, ты прав, я не заслужил её растить. Я испорчу её жизнь. Она заслужила лучшего отца.  — Она заслужила отца, который сам захочет участвовать в её жизни! — рявкнул ему Тойя, указывая на дверь. — Её уже бросила родная мать. Поступишь с ней точно так же? Увезёшь её в какую-нибудь приёмную семейку и прикроешь свою жопу оправданием её блага?  — И в кого она со мной вырастет? Если это действительно будет на благо…  — Да возьми ты себя в руки, тряпка ты обоссанная! — перебил Тойя. — Ты сколько, блядь, с ней живёшь — посмотри, как она с тобой выросла! Я не знаю, из какого очка ты вытащил представление об отцовстве, но поздравляю, сука, от души! Нет, кроме шуток, ты реально хороший батя! Сейчас ты в шаге от того, чтобы проебать и это, и я тебе это не позволю. Ты не будешь портить ей жизнь, потому что ой пиздец, у папочки снова критические дни.  — А что ты сделаешь? — устало усмехнулся Шигараки. — К себе её заберёшь?  — Если понадобится, чтобы ты вытащил свою тупую башку из жопы — то да, я заберу, — Тойя сделал шаг вперёд. В его глазах плескалось такое жаркое пламя — знакомое, но Шигараки слишком давно этого не видел. Наверное, ещё с тех пор, как они были линчевателями. Сколько лет прошло, но до сих пор ничто не могло разжечь в нём этот огонь решимости. — Я прямо сейчас пойду, заберу её из комнаты и увезу. С таким настроением ей вредно рядом с тобой находиться.  — Ты всё равно не знаешь, что с ней делать, — фыркнул Шигараки.  — Не знаю, — согласился Тойя. — Она же не мой ребёнок. Любой внутренний конфликт Шигараки медленно начал сходить на нет.  — Я понимаю. Я желаю ей всего самого лучшего.  — Ей не надо, чтобы ты сидел на жопе ровно и чего-то желал. Ей нужен её отец, — сказал Тойя. — Клянусь, в детстве я только нормального папашу и хотел. И да, может, в семье каких-нибудь офисных планктонов ей действительно было бы лучше, но у неё есть только ты. А у тебя есть она, и за этот год, ты действительно прошёл с ней долгий путь вперёд. Не выбрасывай впустую то, в чём нам и так отказывали всю жизнь. Тойя устало потёр лицо, хотя огонь в глазах никуда не пропадал. Его шрамы действительно начали заживать. Наверное, он снова ходил на свои процедуры. Такими темпами ещё несколько лет — и ожоги останутся воспоминаниями. Шигараки просто молча смотрел ни него — наверное, ему стоило больших усилий сюда приехать, хотя не складывалось ощущения, что его подослала Фуюми. Он пришёл сам, потому что понимал его лучше кого бы то ни было, потому что они присматривали друг за другом и потому что поддерживали, несмотря на то, что иногда это их бесило.  — Как же ты меня кумаришь, — запрокинув голову, простонал Тойя. — Я не должен вот так вправлять тебе извилины. Ты сам должен был до этого всего дойти.  — Не-а, я только умею делать шаг вперёд и два назад.  — Воруешь мой девиз, — фыркнул Тойя. — Это я всегда был бездельником. Ты — большой босс.  — Теперь уже нет, — подметил Шигараки.  — Конечно, да, — устало возразил Тойя, так и не опустив голову. — Не беси меня. У Шигараки не осталось сил спорить — он просто прошёл мимо, чтобы взять Юкико на руки. Судя по чуть встревоженному её виду, она вышла из своей комнаты и застала какую-то часть их перепалки. У него чуть желудок не вывернулся от мысли, что он мог чем-то её напугать, но… даже если это было слишком эгоистично, он не смог бы никуда и никому её отдать. И пусть Тойя был прав, когда говорил, что для её же блага можно было бы отдать её в куда более стабильную семью — нет, Шигараки не собирался отдавать. Когда она вырастет, у неё наверняка возникнут вопросы. Она и так многое узнает — в школе, или от одноклассников, или из медиа, или вовсе услышит от незнакомцев. Она не сможет сбежать от прошлого своей семьи, если только он сам не разорвёт с ней отношения. Но он не мог, как и не хотел их разрывать. Если он откажется от неё, что тогда ему останется? В кого он превратится? Он не заслуживал этого счастливого ребёнка, как не заслужил Урараку, и она действительно заслуживала лучшего. Было нечестно, что такой невинный ребёнок родился от маньячки и террориста. Он не мог просто взять и оттолкнуть её в том же стиле, как оттолкнул Урараку — и кстати о ней, ему всё ещё было больно. Тойя так легко бросался её именем, и лишний раз напоминал, как сильно Шигараки страдал в куда более мирных разлуках и желал, чтобы она вернулась в его жизнь. Какой же он, всё-таки, ебанат.  — Знаешь, — протянул Тойя, как бы, между прочим. — Я слышал, девушки падки на искренние извинения.  — Думаю, мне понадобится что-то посерьёзнее честного слова, — проворчал Шигараки.  — О, да, ты позвал леди на первое свидание и по-королевски его проебал, — спасибо, Тойя, что напомнил. Шигараки подавил дрожь от воспоминания, как Урарака со слезами на глазах разворачивалась и уходила. — Думаю, подойдёт месяц покаяний на коленях и пара честных признаний, что ты действительно к ней чувствуешь. Да, я знаю, — сказал он, когда Шигараки покривился. — Мне тоже эти слезливые разговоры по душам не нравятся, но против мамы и Фуюми не попрёшь. Шигараки провёл рукой по макушке Юкико, приглаживая еë волосы.  — И что мне делать?  — Хер знает, — легко ответил Тойя. — В такой ситуации я бы вместо тупых слов использовал рот по другому назначению. Шигараки потребовалось несколько секунд, чтобы до него допёрло, что именно Тойя имел в виду.  — Боже, какой же ты отвратный, — презрительно выдавил он, на что тот только лениво ухмыльнулся. — Серьёзно? Ты вернулся к Ястребу? Других героев не нашлось? Тойя пожал плечами.  — Мне это показалось забавным, он так смешно за моим стариком носился, — на секунду он замолк, обдумывая какую-то мысль. — А ты спутался с лучшей подругой своего злейшего врага. Мы оба хороши.  — Забудь, мне не нужны подробности. Когда Юкико успокоилась и снова выглядела всем довольной, он усадил её на диван. Она тут же схватила контроллер и сунула в рот, но сейчас у него не было сил ещё и с этим бороться. Пусть слюнявит, он потом вытрет.  — Ты закончил?  — Нет, — сказал Тойя, плюхаясь на диван рядом с Юкико. Он забрал у неё контроллер и вытер о диван. — Пока я не буду всем доволен, я никуда не пойду.  — И через сколько ты будешь всем доволен?  — Наверное… пары каток и одного обеда на вынос будет достаточно, — пошутил Тойя. — Разумеется, за твой счёт. Мои услуги не бесплатны. Шигараки подумал, что мог бы сейчас совершенно спокойно выставить Тойю за дверь, но ему не хватало чужой компании. Да и когда в последний раз они вот так залипали втроём с Юкико? Едва они освободились, у них в жизни было очень немногое — разве что они друг у друга, Фуюми на фоне, Игучи на созвоне и Каминари в качестве безликого хилера из интернета. Какое-то время действительно не было никого, кроме него и Тойи. Их терапевты относились к этой дружбе настороженно, инспекторы в полиции — недоверчиво, но всё же, дружба давала свои плоды. Юкико заползла к Тойе на колени, мешая ему толком играть, но он не стал её отпихивать. Она только захохотала.  — Дя-дя-То-йя! — звала она, подскакивая на его ногах с такой силой, что Тойю зашатало.  — Да, да, я, — пробормотал он. — Малая, я за тобой ничего не вижу. Блядь, Шигараки, как ты приспособился с ней играть?  — Понятия не имею, — честно ответил он. Он не приспосабливался. Были дни, когда он забивал, были дни, когда они срались по часу из-за закрытого экрана. Иногда она позволяла ему так расслабиться, что он забывал о её присутствии. Иногда она так требовала внимания, что даже поссать сходить не получалось. Она бесила, с ней было тяжко, и ей вечно чего-то не хватало, но он всё равно бы от неё не отказался. Как бы ни досадно было признавать, Тойя был прав. Нельзя было портить Юкико жизнь из-за своих комплексов. Он бы не смог в раз перелезть через эту стену и по волшебству стать лучшим человеком — это был постоянный и довольно утомительный подъём в гору. Он мог поскальзываться и падать, откатываясь в своём прогрессе немного назад, но всё равно придётся вставать, отряхиваться и пробовать снова, даже если это болезненно и унизительно. Надо было заняться поисками новой работы. Надо было позвонить терапевту и попросить на какое-то время удвоить сеансы. Надо было связаться с Ураракой. Никто не гарантировал, что она тут же с разбега влетит в его квартиру или его жизнь в принципе, но по крайней мере, она заслужила его извинений. Так будет правильно.