take you dancing

       Когда Дайшо приводит на тренировку бледного, растрепанного, немного сонного первогодку и говорит, что в команде пополнение, Хироо отмечает, что Кугури очень красивый. Черты лица тонкие, изящные, идеально гармонирующие между собой. И глаза. У Кугури поразительные глаза. Аквамариновые — синие, с легкой дымкой бирюзы, глубокие и затягивающие, как море — неосторожно ступи — и затянет на самое дно темных зрачков. Ледяные, невыразительные, они не меняются никогда — ни при удачном съёме, подаче, блоке — вообще. И Хироо решает раскопаться в Кугури, узнать его. И заставить эти глаза загореться.        Медленно, но верно он подбирается к Кугури, выцарапывает его из ледяного панциря, открывая каждый день для себя что-то новое. Узнает все больше о тихом первогодке. Вот вам пара фактов о Кугури Наоясу. Он любит желтый и пингвинов; его родители каждую пятницу и субботу «уходят в загул», оставляя сына наедине с собой; любимые кошки Кугури — сфинксы; у него дома живет сфинкс по кличке Цезарь; любимая еда — соба с овощами; он почти никогда не высыпается, не смотря на то, что ложится рано и встает в последнюю минуту; пьет кофе только с молоком или сливками, потому что ему противно. И еще — Кугури играет на скрипке.       Кугури играет, но только для себя. Для Хироо это становится настоящим открытием. Он и узнает-то об этом случайно: в гостях замечает инструмент на подоконнике. А Кугури, проследив за его взглядом, аккуратно берет скрипку, на пробу проводит смычком по струнам и начинает играть. Мелодия немного грустная, тихая по началу. А потом становится громче, нарастает. Аккорды вплетаются в воздух, полосуют его на части, как ножницы бумагу. Пальцы все быстрее перебегают по грифу. Хироо не сводит с них взгляда. А потом смотрит на лицо Кугури. И сердце, екнув, падает вниз. Глаза закрыты, брови немного нахмурены. Но, несмотря на это, он расслаблен. Спокоен. «Ему нравится» — проносится в голове. Кугури слегка покачивается в такт мелодии. Ритм ускоряется, тональность меняется, настроение тоже. Мелодия обволакивает, заполняет пространство вокруг. В этой мелодии — сам Кугури. В этой мелодии все, что есть в нем: оригинальная манера шутить, странная задумчивость, легкая улыбка, самыми уголками губ. В этой мелодии — закат, персиковыми мазками ложащийся на стол, на рисунки и плакаты на стене, на кровать, заправленную светло-зеленым одеялом. В этой мелодии — весь этот вечер. И Хироо не выдерживает — встает со стула и подходит ближе. Кугури открывает глаза, не переставая играть смотрит прямо на него. Хироо наклоняется и, приподняв за подбородок, целует. Кугури отвечает почти сразу же. Опускает скрипку, тянет за собой. До стола — положить инструмент — и обвивает руками шею Хироо. Тот обнимает Кугури за талию, целует, целует, целует. Голодно, жадно, напористо. Так, что начинают болеть губы. Кугури падает на широкую трехспалку — и как они успели дойти до кровати? — и тянет Хироо за собой. Они целуются, сливаются в одно целое, горят, отдаются друг другу полностью, без остатка. Хироо не девственник, но с Кугури все по-другому: горячо, тягуче и пьяняще. Все, вплоть до томных вздохов, до сладкого надрыва где-то под ребрами.       Они обнимаются, лежа в кровати Кугури под одним одеялом. Парень ворочается и утыкается носом в грудь Хироо. — Только не говори никому. — внезапно выдает это лохматое огненно-рыжее нечто. — Ты уточняй: про то, что ты играешь или что мы… — Хироо не договаривает, потому что ему в бок прилетает локтем. — Ай! Понял! Кугури тихо смеется и крепче обнимает его поперек груди.

***

       Вот уже четыре года они встречаются. И Хироо помнит каждый миг их отношений: как они сбегают ночью в клуб, танцуют, пьют, — несмотря на то, что Кугури вообще-то шестнадцать — целуются, — у Кугури на губах вкус ликера и совсем немного — сигаретного дыма — смеются. Как бегают под дождем без зонта, потому что думали, что дождя не будет, солнечно же, поцелуи под кроной какого-то дерева. Как гуляют в парке под цветущей сакурой по весне. Как выезжают на природу, сидят у костра и поют под гитару Wonder Шона Мендеса, смотрят на звезды, — Кугури, оказывается много знает о космосе — разговаривают, слушают ночной лес. Как на первом матче отборочных Хироо чуть ли не срывает горло, поддерживая своего парня, после матча обнимаются, игнорируя шипящего Дайшо. Первый Новый Год вместе — сбегают с вечеринки в парк и, как дети, закидывают друг друга снежками, а под конец валятся в сугроб и смеются. День рождения Кугури — ему семнадцать, «всем составом» они идут в клуб, возвращаются к утру.        Особенно Хироо помнит знакомство с родителями на второй год отношений. Нервничал Кугури тогда сильнеее, чем когда-либо в своей жизни — шутка ли, рассказать родителям, что ты встречаешься с парнем, который, к тому же, старше на два года. К счастью, те нормально восприняли эту новость и не стали устраивать семейных скандалов. Мама Кугури даже сказала, что не против такого зятя, как Хироо. Это странным образом льстит. К концу вечера он уже не нервничает вовсе и, хорошенько подумав, предлагает съехаться. А Кугури лишь с улыбкой кивает.        Переезд начинается в середине декабря и последнюю коробку они распаковывают в канун Нового Года, уже украсив квартиру Хироо их общую квартиру разноцветными мигающими гирляндами и поставив в уголке небольшую искусственную ёлочку. На столе стоит еще не тронутая еда из доставки, — самим готовить было как-то лень — свет гирлянд матово ложится на пустые коробки из-под вещей. Количество картонных прямоугольников на квадратный метр зашкаливает и Кугури предлагает самый логичный выход — сложить их все куда-нибудь в одно место, а уже после праздников сложить туда все гирлянды, мишуру и прочие элементы новогодней атрибутики. Хироо соглашается — не может не согласиться. И они вместе, смеясь, перетаскивают их в прихожую, складывают в несколько рядов. А потом Хироо предлагает отметить — достает из холодильника бутылку красного вина. Отмечают той самой бутылкой, заказанной едой и горяченным сексом на темно-серых простынях.

***

      Последние дни декабря всегда по-своему прекрасны — холодные, иногда солнечные, наполненные предпраздничной суетой, походами по магазинам в поисках хорошего подарка, запахом карамели, имбиря и корицы, они до безумия нравятся Хироо. Потому что декабрь, этот начинающий зиму и заканчивающий год месяц, похож на Кугури. Такой же — все время будто неживой, сонный, задумчивый, под конец он оживает — начинает хлопотать по поводу того, чтобы нарядить квартиру, внезапно в нем просыпается тяга к выпечке и сладостям в принципе. Так и сейчас — только переступив порог, Хироо словно погружается в сказку — в нос ударяется запах апельсинов, печенья и корицы. — Я дома, — кричит он с порога, разуваясь. — Привет, — из кухни появляется Кугури в домашних тапочках, вязаном свитере и фартуке. А следом за ним, грациозно и по-королевски семенит Цезарь. — Закончил пораньше? — Да. Дайшо нас наконец-то распустил. — Хироо вешает куртку и обнимает его.       Кугури легко приподнимается на носочки и целует Хироо. Это стало уже традицией за два года жизни в одной квартире — целоваться в прихожей с порога. Поцелуй выходит с привкусом мятной карамели, сигаретного дыма и черного чая. Разрывать его не хочется — приятно. Но Кугури думает по-другому — отстраняется и, мазнув теплыми пальцами по щеке, уходит на кухню. Хироо, тяжело вздохнув, следует за ним.       На кухне, прямо сказать — бардак. На обеденном столе стоит настоящая «вавилонская башня» сковородок, вытащенных из духовки. В раковине каким-то чудом умещаются несколько тарелок, миска и венчик. Раскрытая книга с рецептами, баночки со специями, уже снятый фартук, висящий на спинке стула, баночки со специями, тарелочка с мятными леденцами, чашка с остатками чая — все говорит о том, что Кугури готовил. А еще противень с какой-то выпечкой в духовке. — Слушай, — Хироо нагибается и чешет трущегося об него Цезаря за ухом, — вот почему каждый раз, когда я ухожу на тренировку, в тебе просыпается мания готовки? — Даже не знаю — Кугури говорит глухо из-за зажатого в зубах печенья. — Может, потому что кое-кто не дает мне нормально готовить? — И кто бы это мог быть? — Хироо выпрямляется и подходит ближе. — Может мой парень-идиот? — Кугури шутит в своей оригинальной манере, как и всегда. Откусывает от печенья и кладет его на блюдце. — Но твой же идиот — у Хироо на губах мягкая улыбка. Он притягивает к себе Кугури за талию, сцепляет пальцы у него на пояснице. — Да, мой — парень мягко берет его лицо в ладони и прислоняется своим лбом к его.       Секунда — и между их губами не остается ни миллиметра. Это приятно, приятней, чем поцелуй в прихожей. Более теплый, более глубокий. По телу вдоль позвоночника прокатывается электрический разряд, прошибая все тело током. Хироо подхватывает Кугури под бедра и несет в гостиную, на диван. Забирается пальцами под свитер. Тепло. Спускается губами ниже, к шее, к почти что птичьему разлету ключиц, целует, кусает. Кугури откидывает голову назад и глухо стонет. Горячо. Тягуче. Сладко. Как в самый первый раз. Хироо гладит по спине, бокам Кугури. Тот крупно дрожит, хрипло и надрывисто дышит, стискивая плечи Хироо сквозь майку. Отпускать его не хочется, он как наркотик — сладкий, пленящий, от него в груди тепло. От него эйфория течёт по венам вместе с кровью. Теснота, жар чужого тела, тихие стоны — все это ударяет в голову, лишая способности здраво мыслить. Хироо вновь срывается, двигается быстро, выбивая из Кугури полувскрики-полувсхлипы, в который раз показывая, что это его. Перед глазами пляшут цветные всполохи.       Низ живота затапливает горячим. Кугури смешно дёргает ногой и утыкается лбом Хироо в грудь. Тот прижимает к себе блондина, целует куда-то в лохматую макушку. Чувствует чужое тёплое дыхание на шее, ритм сердца, бьющегося как у воробья. — Хироо… — М? — А если... Если это все закончится? — В смысле? — Нуу... — Кугури мнется, растерянно выводит круги на плече Хироо. — Если я начну тебе надоедать или ты мне? Или ещё что похуже...       Хироо аккуратно приподнимает лицо Кугури за острый подбородок, всматривается в любимые, встревоженные глаза. Мягко целует в губы и произносит: — Кугури Наоясу, я могу обещать тебе две вещи. Во-первых, ты никогда не будешь мне надоедать. А во-вторых, я найду тебя во всех следующих жизнях, несмотря ни на что. — Хироо улыбается уголками губ и легко убирает чёлку Кугури за ухо. Тот льнет к ладони, жмется сильнее и тихо смеётся. — Ладно, убедил. — парень поднимается, оттягивает свитер ниже, — Пошли, нам обоим душ не помешает.       Хироо улыбается и, поднявшись с дивана идёт в ванную следом за Кугури.

Декабрь медленно утекает последними днями.