Погибшее оружие

Я никогда не думал, что вера может быть такой сильной. Даже когда человека лишают всего. Родного дома, семьи, друзей. Когда боишься лишний раз просто взглянуть в сторону людей, что были дороги. Я помню, как рушились мои воздушные замки. Я метался, не зная, что предпринять. Хранить веру или утратить. Все это в то время, как она, обреченная на страдания, даже не ставила перед собой такого выбора. Когда разваливалось все, во что она верила, даже я был готов просто уйти, а она… Я всегда удивлялся ее огромной внутренней силе, умению нести свой свет несмотря ни на что, только вперед. Я похлопал своего белого коня по шее: животное изнывало от жары не меньше людей. Мне пришлось пообещать себе, что в ближайшем городе мы обязательно сменим лошадей и впредь будем передвигаться только рано утром, вечером и иногда ночью. Я уже предлагал действовать так, но моя спутница слишком сильно хотела попасть к конечной точке нашего путешествия. Вдалеке стали виднеться силуэты домов, лошади немного приободрились и их шаг заметно ускорился. Желая узнать, что по этому поводу думает моя спутница, я взглянул на Атику. Девушка безукоризненно прямо сидела на своем гнедом жеребце и покачивалась в такт его движению. Я не увидел на ее лице ни малейшего энтузиазма, но поняв, что я жду от нее хоть какой-нибудь реакции, Атика чуть-чуть улыбнулась, обернувшись ко мне. Мы приближались к городу; дома и стены, самую малость отличающиеся цветом от песка, восставали будто из ниоткуда. Я вздохнул и покачал головой, оправдывая девушку усталостью и изнеможением от жары. Мне помнилось еще то время, когда она яростно сражалась со своими врагами, не придавая значения ни погоде, ни своим мечтам. Хотя, кажется, что это было непримиримо давно. *** Это было уже далеко не первое задание Малика и Кадара. Как всегда вместе. Младший с трепетом смотрел на брата, в его сердце всегда рождалось нечто подобное гордости, когда он был удостоен чести наблюдать за старшим. Иногда это немного мешало выполнению задания, но Малик всегда был снисходителен к нему. Сегодня Кадару вновь выпало только наблюдение и, если понадобится, помощь. Но чтобы Малику понадобилась помощь, нет, такого просто не могло быть. Работорговец шел по улице, ничего не опасаясь. Он был слишком надменным и простодушным, чтобы почувствовать неотрывное преследование. Ассасины незаметно, словно кошки, передвигались по крышам домов. Малик по левой, Кадар по правой стороне. Младший, кстати, еще ни разу за сегодня не совершил ни одной ошибки, что заставляло Малика изредка улыбаться, бросая взгляд на сосредоточенного брата. Работорговец остановился в безлюдном переулке, Малик замер прямо над ним и сделал знак Кадару оставаться на месте. Мгновение, и смерть застала торговца, когда Малик одним точным ударом вонзил скрытый клинок в его жилистую шею. Немногочисленные прохожие с криками бросились в рассыпную. И в тот же момент отовсюду посыпались рыцари в блестящих доспехах и алеющими на груди крестами. Засада. Малик понял это слишком поздно, его застали врасплох, но единственное, о ком он думал — о брате, сидящем в укрытии на крыше. Старший обнажил меч, но численное превосходство было на стороне неповоротливых тамплиеров. Но, даже несмотря на это, попытайся он сделать хотя шаг в их сторону, то неминуемо получил бы смертельный удар в спину. Главное, чтобы Кадар даже не думал высовываться. Странно, но тамплиеры медлили, они могли бы уже трижды убить неудачливого ассасина, но нет. Прошло всего несколько секунд, которые показались Малику вечностью, когда в воздухе повисла какая-то неестественная тишина, а взгляды рыцарей вдруг устремились на крыши. Сердце сжалось. Неужели они заметили младшего? Ассасин тоже поднял глаза и не поверил. На крышах, словно часовые, стояли воины в легких кожаных доспехах, их зеленые плащи развевались на ветру. Засада на засаду? Как оригинально. Воины бросились вниз, закипело сражение. Но на этот раз тамплиеры проигрывали: их было много, но воины сражались лучше. Их мечи, будто иглы, играя стальным блеском на солнце, пресекали ненужные жизни в мгновение ока. Малик сражался не хуже, битва почти поглотила его, а воины с зелеными плащами, казалось, не замечали юношу. В пылу сражения краем глаза он заметил, что предводителем этого отряда была девушка. Ассасин снова не поверил своим глазам и даже решил подобраться поближе. Все точно, девушка! От удивления юноша чуть не пропустил удар, но, отбив его в последний момент, ловко вонзил меч в грудь противника. Девчонка сражалась с капитаном тамплиеров, искусно владея мечом, она справлялась с ним и уже готова была выбить оружие из его рук. Достаточно бегло ругаясь по-арабски, она все равно не походила на здешнюю. Двое воинов помогали ей с фланга. Меч тамплиера полетел на землю, и в шею ему вонзилось оружие девушки. Следующей ее целью стал сражающийся по близости рыцарь и так далее. Число врагов стремительно сокращалось, на поле битвы оставались только воины и ассасин. Его снова окружили, но теперь Малик совершенно не понимал, что можно ждать от них. Мечи и сабли покачивалась в опасной близости от него. — Remove arma! — приказала девушка на незнакомом языке. У нее был высокий красивый голос, которому совсем не подходил командный тон. Воины, как один, убрали оружие и отступили на шаг назад, пропуская командира вперед. Оказавшись напротив ассасина, она улыбнулась, и на щеках появились очаровательные ямочки. Какой к шайтану командир? Ребенок, девочка, не более. Доспехи делали ее старше, черные волосы, забранные в высокий хвост, красиво падали на плечи, но больше всего запоминались ярко-зеленые глаза, светившиеся радостью победы. — Ты храбро сражался, ассасин, — сказала она — Но не стоило делать нашу работу, это была засада на нас. Ты заслуживаешь уважения. Девушка сняла с шеи холодно блеснувший кулон и бросила его Малику, он легко поймал подарок. Это был стальной дракон, агрессивно раскрывший крылья, а хвостом обвивающий меч. Он поднял глаза на девушку и тоже улыбнулся. — Я обязан тебе жизнью, — сказал Малик, слегка поклонившись. Девушка, усмехнувшись, ответила ему тем же. Но вдруг ее за руку поймал один из воинов, только сейчас ассасин заметил, что тот одет более богато, чем остальные. Она склонила голову в знак уважения, по-видимому, старшего. — Atika, Nos postulo ut relinquam, — вкрадчиво проговорил воин и потянул ее в сторону. — Удачи, ассасин, — бросила она на прощание и скомандовала воинам — Eamus! Поле боя стремительно опустело, остались только трупы тамплиеров. Малик еле нашел тело работорговца, чтобы испачкать его кровью белоснежное перо. Потом, забравшись на дом, он нашел Кадара, сидевшего под небольшим навесом, уткнувшись лицом в колени. — Брат, я испугался, — признался мальчик — Это недостойное поведение, я никогда не стану настоящим ассасином. Я должен был помочь, но даже не сдвинулся с места. — Ты сделал все правильно, Кадар, — Малик потрепал его по голове и показал стальной кулон — У всех есть секреты, это будет наш с тобой. Хорошо? Он кивнул, и братья двинулись к бюро. Там их немного похвалили за выполненное задание, но все было сделано в суете. Глаза даи все время бегали по помещению, слишком часто задерживаясь на входе. Малику и Кадару разрешили отдохнуть несколько часов, а затем велели спешно возвращаться в Масиаф, мол, нечего тут ошиваться. Но на самом деле это была лишь отговорка, Малик успел заметить двух серьезно раненых ассасинов, но задавать вопросы не стал. Вернувшись в Масиаф через несколько дней, Малик сразу же отправил Кадара отдыхать, так как брат был сильно измотан долгой поездкой, а сам, несмотря на сильную усталость, побрел к наставнику. Он рассказал Аль-Муалиму о том, как убил работорговца, и о том, как они с Кадаром храбро сражались с тамплиерами, устроившими засаду, и о том, как воины в зеленых плащах пришли им на помощь. Все это слишком смахивало на приукрашенные россказни восемнадцатилетнего мальчишки, но Малику тогда столько и было. Наставник не показал своего разочарования или простого недоверия к словам ассасина, но и говорить напутственные слова не торопился. Вместо этого Аль-Муалим спросил, знает ли Малик о том, кто были эти «воины в зеленых плащах». Юноша помотал головой, потом спохватился и ответил отрицательно. Это была «Семья Дракона», так они себя называли. Они никогда не были врагами ассасинов или друзьями тамплиеров. Драконы умело убивали кого-угодно, кто стоял на пути к их цели. Еще ни один ассасин, встретившийся с ними, не ушел без серьезного ранения. Малик и Кадар были первыми. Долгое время воины Драконов появлялись очень редко, будто застывшие во времени призраки, но сейчас начали слишком активно завоевывать города, ставить во главе своих людей. Аль-Муалим сказал четко, Драконы — враги. *** Уже намного позже я узнал, что они не сильно отличаются от нас, ассасинов. Так же слепо следуют своей вере, не дозволяя никому пренебречь ей. Помню, тогда я выходил из кабинета наставника с тяжелым сердцем, на моей шее все еще висел стальной дракон. У меня просто не получалось считать тех, кто спас мне жизнь, врагами. Эта вещица стала для меня символом жизни, не раз спасавшим мою шкуру. Я выполнял задание по сбору информации, когда оказался один на один с воином-Драконом. Прекрасно понимая, что он владеет мечем куда лучше меня, я искал пути отхода. Отбив атаку, я неловко развернулся, и из-под моей одежды вылетел кулон, сверкнув на солнце. Воин хмуро взглянул на меня, потом на дракона, и вдруг резко спрыгнул с крыши на балкон, а оттуда внутрь здания. Несколько секунд я еще держал меч в руках, ожидая подвоха, но ничего не происходило. Убрав меч в ножны и найдя укромное место, я еще раз рассмотрел талисман и спрятал под одежду. Воины не нападали на тех, кто носил их символ отличия, будь то обычный житель или убийца. Атика убрала прядь волос с лица и спрыгнула с лошади. Конь всхрапнул, и она мягко потерла его по бархатистой морде. Ее молчание меня угнетало, и единственное, что разжигало в моей душе тепло, была ее очаровательная улыбка. Мне пришлось научиться читать по губам, ведь она хотела говорить, но не могла. Тишина рядом с ней приносила мне умиротворение ровно до того момента, как я вспоминал, почему она молчит.