Сияй миллионы лет!

Аннотация: Старскрим переживает кризис после очередной реконструкции Мегатрона: он утратил доверие лидера десептиконов, пережил предательство друга и ощущает себя одиноким и покинутым. Земной фильм, который по случайности попадается ему на глаза, наводит на мысль, как исправить положение. Гости выпуска: Шоквейв, Тандеркрэкер. Warning! Секс-игрушки, элементы гета, петтинг. - Старскрим Старскрим вошел в помещение без стука, ведь чтобы получить желаемое, Шоквейва требовалось застать врасплох. Тот сидел за столом, окруженный мерцающими проекциями, и выглядел… По правде говоря, Шоквейв всегда выглядел одинаково. - Привет! – поздоровался Старскрим, когда тот уставился на незваного гостя одиноким окуляром. - Я помню, что ты исследовал болевой феномен у кибертронцев… - Мы заморозили этот проект несколько звездных циклов назад. Шоквейв работал всегда, но его лаборатории никогда не производили впечатления, словно в них кипела работа. Там не было недопитого энергона, впопыхах сделанных записей, сломанных стилусов и испачканных датападов… Все вещи лежали на своих местах. Воспользовавшись предметом, Шоквейв возвращал его обратно с хирургической точностью. Даже наполовину собранные прототипы казались в этой упорядоченной вселенной скорее хитрой инсталляцией, чем рождающимся шедевром. Старскрим прислушивался к собственным ощущениям, а они часто нашептывали, что значимость Шоквейва, как учёного, была преувеличена. - Уверен, что ты сохранил наработки. Хотелось бы ознакомиться с ними. - Дерзай! Шоквейв широким жестом обвел проекции, которые тут же обновились. Для Старскрима одни формулы и схемы просто сменились другими, столь же непонятными. Он даже не мог быть уверен, что рассматривал интересующие материалы, а не какие-нибудь глупости. Чтобы вникнуть в записи, следовало внимательно прочесть их, подгрузить глоссарий и недостающие базы данных, смоделировать в сознании экспериментальную среду… - Мне продолжать? – уточнил Шоквейв. – Пока всё ясно? Было слишком очевидно, что тот издевался, и потому не хотелось просить пояснений или советов. - Я в состоянии разобраться. Я учился в Академии Передовых Технологий… - высокомерно начал Старскрим, и его тут же прервали: - На каком факультете? Я что-то подзабыл… - Управления, - отрезал он. - Так что, как руководящий офицер, я требую предоставить мне информацию на носителе согласно запросу. - Как скажешь. Покладистость объяснялась отсутствием малейшего интереса со стороны Шоквейва к отложенному проекту. Исследования, которые его увлекали, тот заканчивал любой ценой, часто действуя за спинами командования и изыскивая специфические источники финансирования. Но болевые реакции трансформеров казались практичной натуре слишком эфемерным предметом. Физическая боль являлась лишь аналоговым сигналом, который система кибертронца не воспринимала в первозданном виде и легко отсекала на стадии преобразования. По этой причине, работая над темой, ученые сразу сосредоточились на воздействии на искру, игнорируя воздействие на корпус. Эти идиоты сами отвернулись от наиболее перспективного направления. - Старскрим видел себя скорее политиком и военачальником, чем учёным. Даже сейчас его исследовательский интерес был спровоцирован личным вопросом. Ответственны за внезапное увлечение наукой были проклятые органики, Тандеркрэкер... … и Мегатрон, конечно, без которого ничего не обходилось. - Ладно, давайте по порядку: Раненый автоботами во время боев на планете Земля и спасённый своим первым офицером, Мегатрон провел три года в коматозном состоянии. Всё это время руководство десептиконами лежало на крыльях Старскрима. Тот с задачей откровенно не справлялся: они с огромной скоростью теряли колонии, ресурсы и сторонников. В итоге, отчаявшись восстановить конструкцию прежнего лидера, Шоквейв и Саундвейв перенесли его сознание и искру в другое тело – Подобные операции были «фишечкой» Шоквейва, который тысячелетиями шлифовал методику, истребляя подопытных в масштабе геноцида. Старскрима не посвятили в медицинские манипуляции. Он столкнулся с обновлённым Мегатроном, совершенно не готовый к такому повороту сюжета. Услышав знакомый голос, исходивший из глубин незнакомого корпуса: массивного, округлого, снабженного фиолетовой подсветкой, Старскрим мгновенно провел анализ трёх лет своего правления, разделил успехи и неудачи, и – - испугался. Вместо того, чтобы с достоинством объясниться, он сбежал из комнаты, поддавшись страху неизбежного наказания за провал. Внезапное возвращение командующего показалось ему явлением сакральным и судьбоносным, словно тот буквально восстал из мёртвых, чтобы осудить неудачливого заместителя за крушение Империи. - На заре знакомства он боготворил Мегатрона. И, хотя впоследствии Старскрим снисходительно вздыхал: «ах, как юн и наивен я был!», он тосковал по периоду, когда полностью принадлежал другому. Тогда его лидер казался идеальным: сильным, уверенным и непобедимым… Но триумфы сменились чередой поражений. Старскрим же считал «непобедимость» непреложным свойством Мегатрона и горько разочаровался его «победимости». Сожаления пробудили жестокость к прежнему кумиру: восхищение сменилось насмешками, открытым неповиновением и чередой мелких предательств. Однако, когда тот оказался разбитым, лежащим на земле в окружении противников - - Старскрим удивил всех, включая себя: вместо того, чтобы добить пострадавшего, он вцепился в тело и утащил его на корабль. Да, он не мог больше поклоняться Мегатрону, но привязался к этому трансформеру. Тот оставался выдающимся роботом, хоть и не являлся сверхсуществом. Старскрим не собирался его слушаться, но полагал, что они преуспеют вместе, если другой в благодарность за спасение откажется от высокомерия. Но всё, естественно, пошло не так. Вместо того, чтобы побыстрее вернуть вождя в строй, Шоквейв решил напичкать его новейшими разработками, которые сначала следовало закончить, что заняло несколько звездных циклов… Мегатрон был идеологом! Организатором! Его можно было поместить в любой корпус и доработать потом! Ему не требовались интегрированный космический мост и оружие, способное уничтожать цивилизации, чтобы быть эффективным! Но, пока Шоквейв тормозил, остатки десептиконов окончательно деградировали, а подвиг Старскрима забылся - Вместо благодарности за спасение, его покарали за провал. Однако, когда он лежал в грязи, сломанный, избитый, с оторванными крыльями и смятым фюзеляжем, он снова ощутил себя живым. Забытое божество возвышалось над ним, прекрасное в гневе… «А что, - подумал Старскрим, - если поражения закалили Мегатрона? Что, если они были неизбежным этапом его становления, и теперь, в новом оснащенном теле, с крутой альтернативной формой и мощнейшим оружием, тот раскроет свой потенциал?» Он дал Мегатрону ещё один шанс. Тот не был настолько щедр, и после публичной выволочки просто игнорировал первого помощника. Эту манеру поддерживали и остальные десептиконы, настрадавшиеся от унижений и нищеты. - У Старскрима не осталось сторонников! Раньше он полагался на лояльность собственного отряда военно-воздушных сил, но во время нападения на Землю это подразделение было дискредитировано, и потому расформировано. Тандеркрэкер, один из двух его ближайших друзей, неожиданно предал соратников. Естественно, того настигло справедливое возмездие, которое не отменяло самого факта вероломства. Долгое время Старскрим сожалел лишь о том, что не убил изменника лично: ух, как здорово было бы выместить свои обиды, раз их виновником оказался конкретный робот, а не абстрактные «обстоятельства»! Однако, когда он обнаружил, что Тандеркрэкер чудом продолжал функционировать, мстить уже не имело смысла. Хотелось просто объясниться и найти поддержку у того, кто, конечно, не был «за Старскрима», но и «за Мегатрона» тоже не был. - Логово Тандеркрэкера на Земле выглядело удручающе. Тот сидел в тёмных развалинах, окружив себя множеством миниатюрных экранов. Помещение напоминало бункер, в который парень удалился от жизни, сохранив при этом информационный канал из внешнего мира. Все дисплеи, кроме одного, были отключены, а последний показывал сюжеты из жизни органиков. Органики были одеты в драгоценные металлы и ткани и вооружены примитивным оружием, однако вместо сражений вели тихие разговоры. Судя по всему, отшельник смотрел художественный или исторический земной фильм. Да, он не обзавелся новыми друзьями, но и появлению Старскрима не обрадовался. - Я больше не хочу иметь дел с десептиконами, - поприветствовал он гостя. – Ваша идеология – та, какой она оказалась на самом деле – мне чужда. Я был готов побеждать, когда верил в осмысленность стратегии. Но вы просто уничтожаете всё подряд, даже не пытаясь, - он кивнул на работавший экран, - разобраться в этом. Старскрим недоверчиво покачал головой. Битва за Землю тяжело далась истинным воинам. Её слабые, неразвитые обитатели ничего не могли противопоставить огневой мощи трансформеров, и последовательное их истребление, на котором настаивал Мегатрон, казалось актом бессмысленного садизма. Подобная деятельность развлекала только первые пару циклов, а дальше становилась неприятной. Тандеркрэкер же был натурой чувствительной, поэтому посчитал своё нежелание убивать мелких существ результатом сочувствия, а не естественной скуки. Ох, да Праймус с ними, с людишками! Старскрим мог пообещать боевому товарищу все захватывающие сражения Вселенной! - Я понимаю, - снисходительно начал он, - что ты многим пожертвовал, чтобы выжить, и у тебя появились свои причуды… Что за фигня там происходит вообще?! Взаимодействие органиков в фильме тем временем стало более близким. В кадре осталось два персонажа, которые тянулись друг к другу, сплетая тела в своеобразные комбинации. - Это… - собеседник смутился. – Таким образом люди создают детей... - Правда? Я пока не заметил никаких детей. Старскрим подошел поближе к мониторам, чтобы рассмотреть изображение: один человек принял открытую, покорную позу, а второй покрыл его, вставив выступающую часть тела в отверстие в партнере. Их соединение сопровождалось тихими, жалобными звуками со стороны «нижнего» партнёра, и тяжелым дыханием «верхнего». Эта сцена была очередным переложением древнего сюжета о власти и подчинении, который можно было встретить и в самой примитивной культуре, и в высокоразвитой. Конструкция органиков не предполагала обмена информацией во время интерфейса. Взаимодействие, которым занимались персонажи, было сугубо телесным. «Нижний» человек застонал от боли, но только крепче прижался к другому, её причинявшему. - так знакомо, и так чуждо – - Я назвал бы это «любовью», - задумчиво прокомментировал Старскрим, - если бы они были способны на подобное чувство. - О! Они способны! – неожиданно горячо отозвался Тандеркрэкер. – Но мы выбрали не лучший фильм, чтобы в этом убедиться. Давай включим другой? Если бы несколько лет назад идейному десептикону предложили ознакомиться с культурным продуктом органиков, он не стал бы даже смеяться над этой шуткой. Земные фильмы нельзя было просто загрузить в память и сразу перейти к обсуждению. Но совместный просмотр видео был единственным мостом через тёмный провал недоверия Тандеркрэкера, так? - Этот фильм получил одиннадцать «Оскаров», - увлеченно бубнил тот, позабыв, что начал разговор с неприкрытой враждебности. – «Оскар» - это такая высшая кинематографическая награда у землян! Осторожно, кончиком пальца он открыл миниатюрную коробочку, вытащил оттуда тонкую блестящую пластинку и сосредоточенно засунул её в прямоугольное устройство под экранами. - Ну, раз ты так говоришь… - пробормотал Старскрим, усаживаясь на пол. - Это классика! Я и сам ещё не смотрел, но… - Показывай уже, дружок. На экране мелькнули жёлтые буквы. Показался бок величественного корабля, снятый в отвратительном качестве. Корабль заполняли люди, шумные и раздражающие. «Наверное, видео испорчено», - хотел было сказать Старскрим, но картинка сменилась чётким и полноцветным изображением водной глади, поверх которой проступило название – «Титаник». - Итак, люди отправились в плавание на океанском лайнере. Фильм напоминал рекламную брошюру, посвященную отдыху на планете Земля: он состоял из красивых видов и роскошных интерьеров. Тем не менее, из повествования можно было извлечь сведения и о социальном устройстве человеческого общества: В «Титанике» большое внимание уделялось классовой сегрегации: самых бедных старались держать подальше от самых богатых. Однако, помимо этого, можно было выделить еще две группы людей. Одни носили длинные цветные одежды, которые постоянно меняли, а другие были скорее черно-белыми. Что за цветовая дифференциация? - Это женщины и мужчины, - уточнил Тандеркрэкер, мнивший себя знатоком здешних порядков. - А чем они различаются? - Да ничем особо. Просто вдвоем мужчина и женщина могут зачать ребёнка. Ох, всё было не так просто... Старскрим всегда тонко понимал динамику власти, и потому чувствовал неравное положение представителей этих групп. Иерархия была сквозной, изначальной. И те и другие могли относиться как к богатейшему, так и к беднейшему классу, но между собой сохраняли статус-кво. Ему захотелось вернуться к предыдущему фильму с новыми знаниями и пересмотреть ту сцену... Нет, дело было вовсе не в увеличении популяции! У органиков существовал телесный и чувственный ритуал признания одним существом авторитета другого, и это – - он никому не признался бы в своих мыслях - - было интригующе. Старскриму всегда казались недостаточными способы взаимодействия, доступные трансформерам. Часто он чувствовал себя извращенцем: большинству кибертронцев вполне хватало обмена информаций, в то время, как он нуждался в физическом контакте. Может быть, именно поэтому его чувства вспыхивали каждый раз, когда Мегатрон применял силу! Тандеркрекэр продолжал давать пояснения. «Титаник» был обычной развлекательной лентой, которую Старскрим охотно добавил бы в свой каталог, если бы её действие происходило на Кибертроне. Заинтересовавшая его тема в фильме почти не поднималась. - Он только усмехнулся, когда два человека уединились в автомобиле, запертом в грузовом отсеке корабля. О, ему хотелось бы поместить их в кабину своей альтернативной формы, чтобы пронаблюдать за соединением в подробностях, прояснить все детали процесса и провести измерения! Как верно отметил бывший боевой товарищ, десептиконы не изучали людей. Органики были слабы, и войны с ними не требовали новых технологий. Однако человек имел строение, схожее с основной формой трансформера, при этом обладая устойчивой связью между телом и личностью, которую кибертронцы постепенно теряли стараниями Шоквейва и ему подобных. - Пока Старскрим размышлял, на экране погоня, смех и игры, которые Тандеркрэкер по ошибке назвал «любовью», сменились истинной трагедией: прекрасный корабль столкнулся с глыбой льда. Режиссер с дотошностью заправского садиста показывал, как с ужасным скрежетом ломался металл, как сквозь развороченную обшивку потоки воды устремлялись в беззащитное нутро, останавливая работу нежной внутренней механики… Старскрим не подготовился к этим жутким кадрам, и встретил их со всем пылом эмоциональной натуры. Прикусив зубами фалангу пальца, он напряженно следил, как Титаник умирал в мучительной агонии. Корабль запустил сигнальные ракеты, умоляя о помощи, пока перепуганные люди покидали его. Это огромное существо до последнего цеплялось за жизнь, хотя его внутренние перегородки лопнули под напором воды, а огромные трубы развалились. Титаник сломался пополам, крича от боли. Его нос стремительно ушел под воду, но кормовая часть ещё некоторое время болталась на волнах, и Старскрим, затаив дыхание, наблюдал за развитием событий: вдруг парень выкарабкается с такими повреждениями? Уцелевший обломок встал почти вертикально, откровенно продемонстрировал огромные винты, и провалился вниз. - Выключи! – крикнул он Тандеркрэкеру, сдерживая желание снести экранную стену взмахом манипулятора. - И этому фильму люди дали множество наград? С тех пор, как Титаник стал бесполезен, его даже по имени не назвали! Тандеркрэкер послушался сразу же. Он мягко положил сервопривод на плечо Старскрима и заглянул в его оптику: - Эй, приятель! Ты же помнишь, что земная техника не живая? К тому же, это просто фильм. При его производстве вместо настоящего корабля использовали игрушечную модель и цифровую графику. - И что? Если бы тот проявил подобное участие в начале встречи, Старскрим понадеялся бы на возобновление дружбы. Но сейчас жест показался лишним и неуместным. - Так что во время съемок никто не пострадал. - Не важно! Искусство – это идеологическая выжимка из действительности. Для людей Титаник - инструмент, транспортное средство. Его страдания сняли во всех подробностях лишь затем, чтобы смоделировать фон для любовной истории. С чего ты взял, что они иначе отнесутся к другим механическим созданиям? Из фильма в фильм, люди смотрят, как мучаются и умирают подобные нам. Они привыкли игнорировать это. - Да брось! - возмутился собеседник. - Если бы ты узнал столько же, сколько я, ты бы понял, что земная культура пластична и быстро развивается… Старскрим несколько раз задумывался о предательстве друга и пытался понять, почему существование отсталой цивилизации оказалось тому важнее дела десептиконов. После совместного просмотра «Титаника» ответ прояснился: Тандеркрэкер просто был дурачком. В другое время Старскрим провел бы разъяснительную беседу, чтобы вернуть заблудшую искру, но сейчас у него не осталось сил на миссионерскую деятельность. - Мы можем посмотреть ещё несколько дисков, и ты изменишь мнение. - С меня хватит! Я уже всё понял! Однажды сюда придут твои драгоценные органики и разберут тебя на запчасти. И, знаешь что? Даже не пытайся звать меня на помощь! Старскрим гордо отвернулся и отправил Саундвейву запрос на обратную телепортацию. - Возле моста кроме Саундвейва обнаружился Мегатрон, а так же несколько других роботов, которые с увлечением перетаскивали маркированные ящики. Старскрим оказался застигнут на месте преступления: зачем он отправился на Землю? что он забыл посреди разрушенного Нью-Йорка? Он решил было пожертвовать Тандеркрэкером, но, коротко кивнув своему первому офицеру, Мегатрон удалился. Захотелось выкрикнуть вслед парочку оскорблений, чтобы вместо ранящего равнодушия нарваться на привычный скандал. Дальнейшее существование показалось Старскриму бессмысленным. Чего он достиг? Формальной должности «первого офицера», чьи слова не имели значения ни для одного подчиненного? Места рядом с Мегатроном в качестве памятного аксессуара? В смятении духа он отправился в свою кварту, опустился на зарядную станцию, отключил слух и оптику, но остался в сознании: хотелось отстраниться от реальности и смоделировать ситуацию, в которой он не был бы отчаянно одинок. Если бы - - Если бы они были людьми: и Старскрим и Мегатрон, то он не лежал бы в темноте, понимая, что другой не поверит ни единому его слову, а попытался объясниться на телесном языке. Он уверенно прошел бы в покои Мегатрона, скинул с себя лёгкую одежду и опустился на пол возле кумира, пристроив голову тому на колени. Мегатрон, увлеченный чтением, потрепал бы его по волосам с рассеянной нежностью. Старскрим поймал бы его руку и целовал костяшки пальцев мягкими губами, прижавшись к ногам партнера. И не было бы неловкости, неприятного шарканья металла о металл и поцарапанной краски, только блаженное тепло прикосновений. «Прости, - тело сказало бы все слова, которые не решался произнести вокалайзер. – Я больше никогда не отрекусь от тебя. А теперь прекрати эту пытку и возьми меня обратно!». И Мегатрон понял бы, так? Он бы наклонился и поцеловал Старскрима. Его рот был бы влажным, а глосса скользкой и упругой... Для потребностей Старскрима не существовало описания в их культуре. Конечно, кибертронцы в основных формах могли сымитировать подобную сцену, но вопиющая иррациональность лишила бы её положительных моментов. - С другой стороны, механоиды потому и являлись высшей расой, что своими сервоприводами создавали всё, недостающее для дальнейшего развития. «Имея бесконечный простор для модификаций формы, - говорил Шоквейв в лучшие годы, - мы можем направить саму эволюцию». Кстати! Шоквейв ведь изучал чувствительность кибертронцев ранее. Поскольку сам он воспринимал форму лишь дополнением к гениальному разуму, его куда больше занимала восприимчивость искры, нежели осязание. Опираясь на результаты тестов, проведенных исследовательской группой, Старскрим мог разработать несколько надстроек для корпуса. Да, ему придется углубиться в тему, пропустить через процессор множество информации и освоить её. Это потребует времени. Но, положа манипулятор на искру, разве первый офицер был сильно загружен работой? - Мегатрон Всего за три года «правления» Старскрим мастерски уничтожил созданную Мегатроном Империю. Вернувшись в строй, тот щедро выместил ярость на самопровозглашенном преемнике. Но, когда вспышка злости прошла, а энергия, бившая через край во время адаптации к новому телу, поутихла, он задумался: Что он испытал бы, если бы вместо кучки десептиконов, спрятавшихся на астероиде и разбирающих друг друга на запчасти, застал развитое государство, процветающее под мудрым правлением Старскрима? Однозначно ответить на этот вопрос не получилось, но сомнений хватило, чтобы убедиться, что тот полностью устраивал его в нынешней ипостаси. Мегатрон работал без отдыха: продумывал дальнейшую стратегию, занимался ремонтом и переоснащением, налаживал поставки энергона. Он ежемоментно воплощал надежды своих солдат: был сильным, благоразумным, несгибаемым, ещё-лучше-чем-раньше, но… Десептиконы пребывали в эйфории: Топливо! Ремонт! Цель! - после полуголодного существования они снова ощутили вкус к жизни. Однако командующий знал недолговечность подобного вдохновения: трансформеры быстро привыкнут к нормальному обеспечению и потребуют большего. И, чтобы удержать их боевой дух на вершине, следовало не проявлять слабостей и не допускать ошибок. Старскрим давно перестал воздвигать Мегатрона на пьедестал. Его нельзя было разочаровать, поскольку он уже разочаровался. С ним лидер десептиконов мог позволить худшие проявления своей натуры. Как же ему не хватало этого! Когда Дело перестало занимать каждую секунду, Мегатрон вспомнил о фаворите. Он полагал, что после разыгранной сцены возмездия, их общение станет простым и понятным: тот будет рядом, когда в нём возникнет потребность, и не станет путаться под ногами в остальное время. - Саундвейв, - обратился он к неизменному спутнику, бегло просматривая – отвратительные! - результаты аттестации младшего офицерского состава. – Куда делся Старскрим? Давно его не видел. - Согласно данным систем наблюдения, объект «Старскрим» находится в малой лаборатории. - Интересно. Все четыре световых дня там сидит? - Ответ положительный. Каждый кибертронец по своей природе был изобретателем, но Старскрим обращался к науке, лишь испытывая конкретную и осознанную потребность. В чём же нуждался неуравновешенный робот с болезненной самооценкой? - У этого… занятия есть предыстория? - Прежде, чем удалиться, Старскрим запросил информацию по замороженному проекту 115JN23-14: «Исследование восприятия экстрарецептивных ощущений у кибертронцев». Этот проект с туманным названием был посвящен пыткам. Команда ученых искала способ причинить постоянную боль роботам, которые в любой момент могли отключить восприятие внешних сигналов. Столь мрачный предмет, выбранный Старскримом для исследований, убедил Мегатрона навестить его, вместо того, чтобы просто вызвать к себе. - И Шоквейв предоставил данные? - Ответ положительный. Однако компетенции и опыта Старскрима недостаточно для их верной интерпретации. - Тем хуже. - В малой лаборатории царил хаос. По всему помещению валялись датапады, в том числе и разбитые, и перекатывались пустые банки, пачкая пол остатками энергона. Старскрим склонился над работающей паяльной станцией, ритмично постукивая пальцами по столешнице. - Я как раз собирался послать за тобой! – приветливо помахал он рукой неожиданному посетителю. - Нужно проверить модификацию, которую я разработал. - А ты не мелочишься, - покачал головой Мегатрон. - Кроме меня подопытных не нашлось? - Нет, нет! - замахал манипуляторами Старскрим, жестикуляция которого всегда становилась чрезмерно активной, когда он волновался. - Объектом эксперимента здесь буду я! Тебе останется только наблюдать за его ходом. - Ты уверен, что этот опыт нужно проводить именно так? Старскрим был склонен к саморазрушению, и всегда осуществлял его чужими усилиями. Однако его стремление к искуплению не имело ничего общего с раскаянием. Он лишь отрабатывал алгоритм, в котором за провинностью следовало наказание, и на этом виток цикла завершался, открывая новые возможности. - Может, используем добровольца для тестов? - Всё под контролем. - Мегатрон кивнул. Загадочная «разработка» занимала его: Старскрим часто смотрел на вещи под необычным углом, и мог найти дельную идею, которую потом настоящие учёные довели бы до ума. Экспериментатор смахнул со стола все ценное, демонстрируя редкую целеустремленность. Мегатрон не имел ничего против причинения боли Старскриму. Откровенно говоря, он за этим и пришел. Конечно, он представлял процесс несколько иначе, но его устраивал любой сценарий, в котором сохранялась схема «он» - «боль» - «Старскрим». Происходящее могло быть ловушкой, но – Старскрим принёс ему страдания только один раз, когда своим некомпетентным управлением похоронил заживо дело всей его жизни. Прочие же «коварные планы» выглядели скорее ребяческими попытками обратить на себя внимание. - Вот, я ложусь сюда и открываю тебе путь, - Старскрим нервно улыбнулся, действительно улегся прямо на стол и повозился пальцами, убрав пластину обшивки у себя между ног. Эти панели предполагались съемными изначально и предоставляли доступ к основному ходовому узлу. Там же у большинства трансформеров находился центр тяжести - как в основной, так и в альтернативной форме. – Тебе нужно будет засунуть палец в… Ну, туда! Куда? Вместо привычной конструкции панель скрывала вход в прорезиненную трубку, стянутый эластичным клапаном. Мегатрон ткнул пальцем, и клапан поддался давлению. Этого незначительного воздействия хватило, чтобы система охлаждения «подопытного» загудела в усиленном режиме. Хм. - Давай, Мегатрон, пожалуйста… - умоляюще пробормотал тот. – Оно растянется. Мегатрон надавил сильнее, и кольцо раздвинулось, пропустив четверть фаланги. Старскрим восхищенно охнул - «Ого!», и подался вверх, упершись стопами в столешницу. Его оптика потемнела, а вентиляторы взревели. Он казался шокированным. Неужели сам понятия не имел, как сработает его изобретение? С точки зрения Мегатрона ситуация выглядела нелепо: он просто ковырялся в тугой полости - но партнёр очевидно испытывал сильные ощущения от скупых движений внутри себя. - Всё в порядке. Сквозь упругие стенки можно было нащупать систему суппортов, регулирующих модификацию. От такого вмешательства «подопытный» резко мотнул головой и сжал кулаки. Датчик на кончике пальца Мегатрона отметил появление жидкости в канале. Он тут же отдернул руку и слизнул глоссой след неопределенного вещества, которое оказалось обычным смазочным маслом. Видимо, таким образом система способствовала растяжению трубки при проникновении инородных предметов. Он вернулся к эксперименту, и Старскрим протяжно застонал. Его яркие реакции на заурядные действия смущали другого, но так же – - возбуждали – - его. Происходящее являлось метафорой власти: каждое движение Мегатрона имело влияние, под которое сам он не попадал. Партнёр, разложенный на столе, с широко раскинутыми ногами и снятой обшивкой выглядел так уязвимо! Увеличившийся диаметр растянутой дырки позволил ввести ещё один палец, и – - конечности Старскрима забились в лёгких конвульсиях. В лаборатории пахнуло раскалённым металлом. Бессмысленные вздохи чередовались с просьбами: «немного», «чуть-чуть», «ещё». Мегатрон интуитивно понимал, что когда воздействие на датчики, расположенные на стенках трубки, станет слишком интенсивным, система Старскрима уйдет в аварийную перезагрузку. Но почему тот отчаянно стремился к этому? Он отстранился и задумчиво оглядел ладонь, переливающуюся масляными разводами. Не в правилах Мегатрона было быстро предоставлять другим то, о чем они просили, если исполнение их желаний находилось целиком в его власти. - М-мегатрон? – Старским сфокусировал на нём мутную оптику. - Да? Низкий, спокойный вокал Мегатрона идеально сочетался с дрожащим голосом другого. - Ох… Праймус! Не останавливайся. - Сначала объясни суть происходящего. Я не привык действовать вслепую. Старскрим отвернулся и уставился на захламлённый угол помещения. Он всегда так делал, когда собирался сказать правду. - Я скучал, - неожиданно признался он. – Ты избегал меня. Я понял, что поговорить не получится, и решил найти альтернативный способ… - он помолчал, и выбрал явно другое слово, чем собирался произнести изначально: - …взаимодействия. - Ты хочешь сказать, что модифицировал корпус, чтобы заинтересовать меня? Удивительно, но объяснение выглядело искренним. Подобные действия: эгоистичные, ребяческие, глупые и при этом невыразимо трогательные – полностью соответствовали духу собеседника. Задумавшись, Мегатрон ощутил в искровой камере отголоски былой нежности. - Да, - коротко кивнул Старскрим, продолжая смотреть в угол, и его голос тут же снова стал резким и скептическим: - Всё, разобрался? Теперь твои дела здесь закончены? Он неловко приподнялся на локтях, но Мегатрон толкнул его обратно и вернул пальцы в предназначенное для них отверстие. Партнер выключил оптику. Звуки, которые тот издавал, хриплые, отчаянные, казались нехарактерными для вокалайзера кибертронца. Трансформеры не придавали физическим контактам большого значения, но сейчас, при помощи им же придуманного акта, Старскрим выразил мысль, которую не смог бы изложить иначе: В то время, как другие десептиконы были солдатами Мегатрона, его подданными, Старскрим являлся его собственностью, и это навсегда выделяло его из массы прочих, даже самых лояльных сторонников Масло, которого стало в избытке, хлюпало под пальцами. Увлекшись симфонией ритмичных движений и чавкающих звуков, Мегатрон упустил треск разряда и не стазу отметил запах палёной проводки. Старскрим продолжал восторженно вскрикивать, словно замыкание не причинило никакого дискомфорта. Чтобы прояснить ситуацию, Мегатрон отправил запрос на беспроводное соединение, который мгновенно был принят. - Оооо! Нет, он неверно предположил изначальную концепцию. Трубку, установленную между ног, покрывали сверхчувствительные датчики, интерпретирующие аналоговые сигналы специфическим образом, и – Ощущений получалось слишком много. Куда больше, чем это было характерно для трансформеров, считавших боль вспомогательной величиной. Мегатрон не стал бы называть эти переживания приятными, но они затягивали. Он перестал беспокоиться о том, что разорвет материал, использовавшийся для модификации – потом починим! Его ладонь с силой стучала об обшивку, движения стали резкими, интенсивными - Мысли Старскрима текли свободным потоком. Тот был счастлив, и, что неожиданно, благодарен. Их обоих захватила одна волна удовольствия и потащила дальше, дальше, за пределы физического, за пределы информационного, в неизведанный простор истинного единения – Эмоции будто нашли материальное воплощение в голове Мегатрона. Их становилось всё больше, они бились изнутри в металлические стенки, а потом это давление стало невыносимым. Его ослепило яркой вспышкой и - - cопряжение - - прервалось. Система продолжала работать в штатном режиме, разве что внутренняя температура слегка повысилась. Корпус партнёра же безжизненно лежал на столе, источая запах горелой резины. На мгновение показалось, что акт близости оказался убийственным: у Старскрима были мощные предохранители, но с него сталось бы отключить их, чтобы не ограничивать новый чувственный опыт. Однако оптика другого коротко моргнула несколько раз подряд, обозначив перезагрузку системы. - Когда тот снова осознал себя, Мегатрон задал вопрос, который в начале встречи отложил, как несущественный: - Скажи мне, что именно навело тебя на мысль провести именно такие усовершенствования? Трансформеры редко стремились к физическому удовольствию. Конечно, среди них попадались девианты и гедонисты, однако подобные проявления были нетипичны. Вопрос мгновенно изменил выражение лица Старскрима: тот не намеревался откровенно врать, но явно решил обдумывать каждое слово. - Узнав, что Тандеркрэкер выжил, я отправился на Землю, чтобы проследить за ним и застал его замурованным в какой-то пещере. Я решил побеседовать. Он всегда был сильным бойцом, и я собирался поспособствовать его реабилитации, если бы он раскаялся в своих действиях … Старскрим слишком привык к преференциям и решил, что они распространялись и на его друзей. Однако государственная измена не входила в число поступков, за которые можно было запросто извиниться. Мегатрон никак не прокомментировал признание, но отправил Саундвейву несколько распоряжений. - К сожалению, он не проявил должного благоразумия, и я оставил его ржаветь. Но во время общения, я увидел фрагмент земного фильма про «любовь», и мне показалось, что мы могли бы перенять некоторые способы их взаимного влияния. Органики не способны на высокие чувства, но… Мегатрон поморщился. Он скептически относился к органическим расам и воспринимал их скорее частью окружающей среды, чем разумными созданиями. Их существование было посвящено жизненному циклу плоти и её потребностям, что делало кругозор органиков крайне ограниченным. Тем неприятнее было думать, что Старскрим решил позаимствовать у людей их худшие проявления. Почувствовав смену настроения, тот торопливо продолжил: - Я сделал первый прототип, буквально опробовал методику. Но потом можно будет использовать систему «штекер и разъем» и дополнить контакт сеансом интерфейса, чтобы партнеры чувствовали эмоции друг друга, яркость которых зависела бы от частоты и глубины проникновения, и тогда… - Старскрим, замолчи! Мегатрону стало неловко, что он участвовал в подобном акте. Но к чувству стыда примешивался оттенок восхищения изобретателем, который смог возвысить физиологический процесс. Однако, такие заимствования были идеологически неверными, а в перспективе и вовсе развращающими, и требовалось чётко обозначить свою позицию: - Существует множество способов выразить любовь и привязанность, не подражая низшим существам. Жду… - Вечно ты всё портишь! - … жду тебя через цикл в моей кварте, разберём все эти способы. А о своих разработках можешь забыть, - добавил он, обернувшись в дверях. – Ни один нормальный кибертронец не заинтересуется подобными извращениями. Старскрим рассмеялся.