У Лукоморья дуб срубили...

— Ну, что думаете по поводу книги? — полюбопытствовал Кот. — Обалдеть, — кратко выразился Джеймс. — Это было сильно, — сдержанно отозвалась Лили. — Если так продолжится, то мои последние нервные клетки помашут ручкой. Гарри переглянулся с друзьями, еле сдерживаясь, чтобы не начать истерически хихикать. Даже следующей книги будет достаточно для расшатывания хрупкой душевной организации, а это они ещё не знают, что будет дальше. Но, если верить неосторожным оговоркам Кота, там всё будет ещё хуже. — Нам всем просто надо отдохнуть! — воскликнула Гермиона, с беспокойством глядя на Гарри. — Да, не стоит так волноваться, — вторил ей Рон. — Прошедшие события уже никак не повлияют на наше нынешнее состояние, а будущих мы не допустим, если что. Лили ничего не сказала, слегка дёрнула плечами и удалилась. Вслед за ней потянулись и остальные. В гостиной остался лишь Йос. — Василий, — обратился к Коту Йос, — а можно… Можно я останусь у вас до конца? Пожалуйста! — Да, конечно, — махнул хвостом Учёный. — А сейчас извини, мне надо кое-что проверить, — и он исчез в дупле. Незаметно опустилась ночь, все уже мирно спали, совершенно не подозревая о том, что совсем скоро они увидят новые лица. Но вот постепенно наступило утро. Первые пташки начали выползать из своих комнат, зевая и потягиваясь, чтобы уже через минуту сбросить с себя весь свой сон при виде потрёпанного Перси Уизли, примостившегося рядом с Дубом с книжкой в руках. У него, кажется, была бессонная ночка. Увидев Джинни, которая сегодня решила встать пораньше, он вдруг бухнулся на колени, прижимая книжку к груди. Это был «Узник Азкабана». — Джинни! — его сестра недоумённо приподняла бровь при виде этой инсталляции. — Прости меня! Простите меня все! Я последний идиот! — Что тут за шу-шум? — Фред не смог подавить зевок, появляясь на пороге гостиной. Из-за его плеча высунул голову Джордж. Лица близнецов закаменели, когда они заметили своего брата. — Надо же, какая встреча, Перси! — картинно взмахнул руками Джордж. — Ты вдруг решил почтить нас своим присутствием? — А разве мы не глупцы, верящие в возрождение Того-Кого? — Якшающиеся с Дамблдором? Перси опустил голову, его щёки заметно покраснели. — Я был дураком, да! — он резко поднял голову, храбро встречая недружелюбные взгляды близнецов. — Но я прочитал эти книги и всё понял. Я знаю, что виноват, но… — Ладно, Перси, — Джинни подошла поближе к брату и положила руку ему на плечо. — Мы прощаем тебя. — Но теперь ты просто обязан каждое утро приносить нам свежие булочки и горячий шоколад, — Фред важно поднял палец. — Давно пора, — Перси нерешительно улыбнулся. — Ну здравствуй, Перси, — Джордж крепко его обнял. Когда все снова собрались, а Перси несколько раз извинился перед Гарри, несмотря на его протесты, появился очень довольный собой Кот, взмахнул хвостом — посреди комнаты возникла Тонкс «не смей назвать меня Нимфадорой», тут же потерявшая равновесие. Учёный закатил глаза и вновь махнул хвостом. — Ой, — пробормотала поднимающаяся девушка. — Привет, ребята! — Тонкс, как я рад тебя видеть! — ухмыльнулся Сириус. — Ты знал, что Дамблдор тебя потерял? — фыркнула Нимфадора. — Вас, кстати, тоже. — Догадывались, — тихо произнёс Римус. — Римус! — обрадовалась Тонкс. — Ладно, давайте всё-таки не будем тратить сейчас время, ещё наговоритесь, — вмешался Кот, подавляя усталый вздох. — Как вы наверняка заметили, нас стало больше. Так что не будем тянуть никаких котов за хвост, особенно меня, и приступим к четвёртой книге. По традиции, — он с намёком посмотрел на Гарри. Тот пожал плечами и взял книгу. — Гарри Поттер и Кубок огня. Глава первая. Дом Реддлов. — Гарри недоумённо посмотрел на название главы. Книга начиналась необычно. — При чём тут Реддлы? — нахмурилась Лили. В Литтл-Хэнглтоне по-прежнему зовут его Домом Реддлов, хотя семья Реддлов давным-давно там не живет. Дом возвышается на холме над деревней, окна его зако­лочены, с крыши осыпается черепица, а фасада почти не видно за буйно разросшимся плющом. Прекрасный ког­да-то особняк, самое величественное здание во всей ок­руге, ныне Дом Реддлов прозябает в пустоте и заброшен­ности. Жители Литтл-Хэнглтона единодушны во мнении, что в старом доме таится какая-то жуть. Полвека назад в нем произошло нечто кошмарное и таинственное, — Наверняка замешаны волшебники, — прокомментировал Римус. — Один определённый волшебник, — прибавил Сириус. о чем и доныне любят посудачить деревенские старожилы, когда прочие темы для сплетен исчерпаны. Историю эту столько раз пересказывали, перевирая и приукрашивая, что теперь никто толком не знает, что в ней правда, а что нет. Начало, впрочем, всегда одинаково: пятьдесят лет назад, в ту пору, когда Дом Реддлов был еще ухожен и не утратил великолепия, погожим летним утром служанка вошла в гостиную и обнаружила всех трех Реддлов мер­твыми. — Что и требовалось доказать. — Том Реддл не единственный волшебник-убийца, Сириус, — возвёл глаза к потолку Римус. — Вряд ли бы Реддлы могли заинтересовать других колдунов, — упорствовал Блэк. С громкими криками девушка помчалась с холма вниз и подняла на ноги всю деревню. — Лежат и глаза у всех открыты! Холодные как лед! Переодетые к ужину! Явилась полиция, и весь Литтл-Хэнглтон забурлил, ох­ваченный любопытством. Особой печали по поводу смер­ти Реддлов, надо заметить, никто не выказывал — в деревне их не любили. Мистер и миссис Реддл были людьми бога­тыми, высокомерными и грубыми, а их взрослый сын Том и того хуже. — Хороша семейка, — фыркнула Гермиона. — Становится понятно, в кого Он такой. Но всех необычайно волновал вопрос: кто же убийца? Ясно же, что трое вполне здоровых людей не мог­ли просто так взять и в одночасье умереть. В тот вечер торговля в «Висельнике», деревенском трак­тире, процветала как никогда — обсудить убийство сюда на­билась вся деревня. И собравшаяся публика была возна­граждена за то, что пожертвовала в этот час уютом домаш­него очага, — в самый разгар беседы, едва переведя дух, ворвалась кухарка Реддлов и в наступившей тишине объявила, что прямо сейчас арестован человек по имени Фрэнк Брайс. — Фрэнк! — раздалось несколько голосов. — Быть не может! — Видимо, не только у нас нет нормального правосудия, — с горечью проговорил Сириус. — Маглы тоже арестовали первого подвернувшегося. Фрэнк Брайс служил у Реддлов садовником и одино­ко жил в обветшалом коттедже на территории усадьбы. Фрэнк был на войне и вернулся с нее с негнущейся но­гой, острой неприязнью к скоплениям народа и шуму и с тех пор работал у Реддлов. В едином порыве общество заказало кухарке выпить и приготовилось слушать подробности. — Я всегда считала, что он какой-то странный, — по­ведала она жадно внимающим слушателям после четвер­той рюмки шерри. — Нелюдимый, вот какой... — Но это же не повод обвинять его в убийстве! — возмутился Регулус. — Таких людей полно, а если учесть, что он на войне был, то тут вообще не должно быть никаких претензий! Уверена, предложи я ему чашку чая — сто раз пришлось бы про­сить. Разговаривать не хотел — не желал, и все тут! — Он же страшную войну прошел, Фрэнк-то, — воз­разила женщина у бара. — Хочет спокойной жизни. Это же не повод, чтобы... — Вот-вот. — А у кого еще есть ключ от задней двери? — взвизг­нула кухарка. — Запасной ключ висит в домике садовни­ка, сколько я себя помню! Дверь-то вчера вечером не взла­мывали! И окна целехоньки! — Волшебник, — сам себе кивнул Римус. Фрэнку всех и делов — про­браться в большой дом, пока мы все спим... Слушатели обменялись мрачными взглядами. — Неприятный он с виду, хуже некуда, — проворчал мужчина у стойки. — Это он на войне двинулся, — заметил хозяин трак­тира. — Говорила же я, что с Фрэнком не хотела бы поссо­риться ни за какие коврижки, верно, Дот? — возбужден­но сказала женщина, сидевшая в углу. — Кошмарный характер, — с жаром кивнула Дот. — Помню, был он еще мальчишкой... — Какая знакомая ситуация, — едко ухмыльнулся Гарри. На следующее утро в Литтл-Хэнглтоне едва ли кто-то сомневался в том, что Реддлов убил Фрэнк Брайс. А в пыльном и темном полицейском участке сосед­него с Литтл-Хэнглтоном городка Фрэнк упорно твер­дил, что он невиновен и что единственным человеком, которого он видел в день смерти Реддлов, был незнако­мый подросток— темноволосый и бледный. — А я что говорил, Лунатик! — Сириус победоносно взглянул на друга. — Ладно, твоя взяла, — закатил глаза Римус. Но, посколь­ку больше никто в деревне такого мальчика не видел, в по­лиции решили, что Фрэнк его просто выдумал. И вот когда дело стало принимать для Фрэнка сквер­ный оборот, пришел отчет о вскрытии тел — и ситуация сразу переменилась. Более странного заключения в полиции еще не виде­ли. Врачи, исследовавшие тела, пришли к поразительно­му выводу: никто из Реддлов не был ни отравлен, ни зарезан, ни застрелен, ни удавлен, не задохнулся газом и вооб­ще, судя по всему, не получил никаких повреждений. Фак­тически — в отчете звучало явное замешательство — все Реддлы оказались абсолютно здоровы, не считая такой детали, что были мертвы. — Да уж, это же просто малюсенькая деталь! — хихикнула Тонкс. Обязанные найти у покойников хоть какие-то особенности, в конце врачи добавляли, что на лицах всех умерших застыло выражение ужаса. Но — как заметили разочарованные полицейские — где это видано, чтобы трех здоровых людей напугали до смерти? — Это вполне возможно, — заметила Лили. Поскольку не было никаких доказательств, что Редд­лов вообще кто-то убил, полиции пришлось отпустить Фрэнка. — Хотя бы так, — выдохнул Сириус. Реддлов похоронили на кладбище Литтл-Хэнглтона, и их могилы еще долго вызывали всеобщее любо­пытство. А Фрэнк Брайс, окруженный подозрениями, к изумлению всей деревни, возвратился в свой коттедж в усадьбе Реддлов. — Коли по-моему — это он их убил, и чихать мне на то, что там полиция говорит, — заявила Дот в «Висельнике». — Надо же, остался, бесстыжий, совести совсем нет — вся де­ревня знает, что он убил. — Надо же, какие эксперты выискались! — фыркнула Тонкс. Фрэнк так и не уехал. Он остался ухаживать за садом. В доме поселилась другая семья, за ней еще одна: надолго там никто не задерживался. Возможно, виноват в этом до некоторой степени был и нелюдим Фрэнк — владельцы жаловались, что это место таит в себе что-то зловещее, и дом, в отсутствие обитателей, начал понемногу ветшать. Нынешний хозяин Дома Реддлов — какой-то богач — тоже там не жил и никак его не использовал; в деревне го­ворили, что воротила содержит усадьбу «из налоговых соображений», но что это значит, никто толком объяснить не мог. Тем не менее и он продолжал платить жалованье садовнику. Фрэнку шел семьдесят седьмой год, он стал глу­ховат, и его увечная нога почти совсем не гнулась, но, как и встарь, он ковылял между клумбами, путаясь в сорняках. Но Фрэнку приходилось сражаться не только с сор­няками. Деревенские мальчишки завели привычку бро­сать камнями в окна Дома Реддлов. Йос нахмурился. — Я бы им… Они колесили на ве­лосипедах по лужайкам, за которыми Фрэнк с таким тру­дом ухаживал; пару раз, набравшись смелости, они даже залезали в Дом. Им было прекрасно известно, как Фрэнк предан Дому и саду, и они от души веселились, когда он, бывало, хромал по саду, хрипло крича и грозя палкой. Фрэнк считал, что дети дразнят его из-за того, что, по­добно своим отцам и дедам, считают его убийцей. — Это просто ужасно, — покачав головой, сказала Джинни. По­этому, проснувшись как-то раз августовской ночью и за­метив, что в старом Доме творится что-то странное, он решил, что мальчишки изобрели какую-то новую па­кость, чтобы сильнее донять его. Разбудила Фрэнка раненая нога — к старости она му­чила его все сильнее. Он поднялся и побрел вниз, на кух­ню, чтобы налить грелку для разболевшегося колена. Стоя у раковины, он поднял глаза на Дом Реддлов — в вер­хних окнах мерцал свет. «Значит, — подумал Фрэнк, — ребята снова забрались в Дом и, судя по пляшущим отсветам, развели огонь». Телефона у Фрэнка не было, да и полиции он сильно не доверял с тех пор, как они таскали его на допросы. — Вполне справедливо, — вздохнул Перси. Он отставил чайник и, насколько позволяла нога, заторопил­ся наверх. Вернувшись на кухню, уже полностью одетый, Фрэнк снял с крючка у двери старый ржавый ключ, взял палку, которой пользовался при ходьбе, и вышел в ночь. Ни на парадной двери, ни на окнах следов взлома не было видно. Фрэнк, хромая, обошел вокруг Дома, добрал­ся до задней двери, скрытой плющом, вставил ключ в скважину и беззвучно повернул. Открыв дверь, он вступил в темное пространство кух­ни. Фрэнк не был здесь много лет, тем не менее, несмот­ря на темноту, он припомнил, где находится дверь в холл, и на ощупь двинулся к ней; в нос ему ударило затхлым духом, он настороженно прислушался: не донесутся ли сверху шаги или голоса? В холле было немного светлее — из-за больших окон по обе стороны парадной двери. Фрэнк начал подниматься по лестнице, благословляя толстый слой пыли на камне, заглушавший звук его шагов и стук палки. — Повезло, — пробормотал Йос. На площадке Фрэнк повернул направо и сразу же по­нял, где обосновались незваные гости, — в самом конце коридора была приоткрыта дверь, и на черный пол па­дал длинный золотой отблеск колеблющегося пламени. Сжимая палку, Фрэнк продвигался вперед и через не­сколько шагов уже видел в щель небольшую часть ком­наты. Огонь был разведен в камине. Это удивило Фрэнка. Он остановился и стал напряженно прислушиваться к мужскому голосу, доносившемуся из комнаты, — тот зву­чал робко и даже испуганно: — В бутылке немного осталось, милорд, если вы еще голодны... Гарри ахнул. Он наконец-то понял, что описывается в книге. — Милорд… — протянул Джеймс. — Преступник всегда возвращается на место преступления, так? — Позже, — отозвался второй голос — тоже мужской, но при этом он был странно высокий и холодный, словно порыв ледяного ветра. Было в этом голосе что-то такое, что подняло дыбом редкие волосы на затылке Фрэнка. — Пододвинь меня поближе к огню, Хвост. Сириус сжал кулаки. Чтобы лучше слышать, Фрэнк повернулся к двери правым ухом. Раздалось звяканье бутылки, поставленной на твердую поверхность, и затем глухой звук тяжелого кресла, которое волокут по полу Фрэнк мельком увидел спину какого-то коротышки, толкавшего кресло к ками­ну. На нем была длинная черная мантия, на макушке све­тилась лысина — но тут он вновь пропал из виду. — Где Нагайна? — спросил ледяной голос. — Я... я не знаю, милорд, — боязливо ответил первый. — Думаю, она обследует дом... — Подоишь ее, прежде чем мы ляжем спать, Хвост, — сказал второй. — Мне надо будет поесть ночью. Путеше­ствие меня сильно утомило. — Они доят змею? — скривился Рон. — Нагайна — змея? — вскинулась Лили. Гарри кивнул. Нахмурившись, Фрэнк приблизил здоровое ухо еще ближе к двери, стараясь не пропустить ни слова. После паузы человек, которого называли Хвост, заговорил вновь: — Милорд, могу я спросить: сколько мы здесь пробу­дем? — Неделю. Возможно, и дольше. Это место очень удобно, а в нашем плане пока что заминка. Идиотизм приступать к действиям до окончания Чемпионата мира по квиддичу. Фрэнк поковырял в ухе шишковатым пальцем. Долж­но быть, у него уши серой заросли, если померещился какой-то «квиддич» — такого и слова-то нет. — Это он современный слэнг не слышал, — засмеялась Гермиона. — Чемпионата мира по квиддичу, милорд? — пере­спросил Хвост. (Фрэнк еще энергичней завертел паль­цем в ухе.) — Прошу прощения... но я не понимаю: зачем ждать окончания Чемпионата? — Затем, тупица, что на Чемпионат в страну съедутся волшебники со всего мира, и каждая шавка из Министер­ства магии будет совать нос куда надо и не надо, выню­хивать, где что не так, проверять и перепроверять — со­всем рехнулись на своих мерах безопасности, — не дай бог маглы чего заметят. — Только у них никогда ничего не получается нормально, — фыркнула Гермиона. Поэтому будем ждать. Фрэнк оставил ухо в покое. Он отчетливо разобрал слова «Министерство магии», «волшебники» и «маглы». Каждое из этих выражений имеет какой-то тайный смысл, дело ясное, и говорят так либо шпионы, либо пре­ступники. Он вновь стиснул палку и продолжал слушать еще внимательней. — Ваша светлость все еще полны решимости? — тихо спросил Хвост. — Разумеется, я полон решимости, — в холодном го­лосе прозвучала угрожающая нота. Наступила пауза, и затем Хвост единым духом выпалил фразу, словно боясь, что еще секунда — и не хватит храбрости. — Можно обойтись и без Гарри Поттера, милорд! — Это было бы просто замечательно! — выпалила Лили. — Без Гарри Поттера? — выдохнул второй. — Та-а-ак... — Милорд, я говорю это вовсе не из-за жалости к маль­чишке! — Голос Хвоста сорвался на визг. — Мальчишка ни­чего для меня не значит, ровным счетом ничего! — Разумеется, — с расстановкой проговорил Джеймс. — Ему никогда ничего не значили ни мы, ни наш сын. Раньше его ничего не смущало, а теперь вдруг пошёл на попятную? Просто возьми мы другого волшебника или колдунью — кого угод­но! — все можно сделать гораздо быстрее! Если бы вы по­зволили мне покинуть вас ненадолго — вы же знаете, что я могу превращаться с необычайным мастерством, — то уже через два дня я бы привел вам подходящую замену. — Да, конечно, я могу использовать другого волшеб­ника, — произнес второй голос негромко. — Это правда... — Милорд, в этом есть смысл, — продолжал Хвост те­перь уже вполне уверенно, — ведь добраться до Гарри Пот­тера очень трудно — его слишком хорошо охраняют. — И потому ты вызвался пойти и привести мне кого-то взамен? Интересно... А может, тебе надоело нянчиться со мной, Хвост? Может, эта твоя идея изменить план — не что иное, как попытка бросить меня? — Похоже на него! — рыкнул Сириус. — Милорд! У меня и в мыслях нет покинуть вас! — Не лги мне! Фальшь я всегда отличу! Ты жалеешь, что вернулся ко мне. Я внушаю тебе отвращение. Вижу, как тебя передергивает, когда ты смотришь на меня, я чувствую твою дрожь, когда ты прикасаешься ко мне... — Вот на кого он променял своих друзей, — Римус хрустнул пальцами. — Вовсе нет! Моя преданность вашему лордству… —Твоя преданность — всего-навсего трусость. Ты бы ни одной секунды здесь не остался, если бы тебе было куда пойти. Но как бы я выжил без тебя, если каждые не­сколько часов нуждаюсь в пище? Кто доил бы Нагайну? — Но вы заметно окрепли, милорд... — Лжец. Ничуть я не окреп. Два-три дня без поддерж­ки — и я лишусь тех крох здоровья, которые сумел вер­нуть благодаря твоей неуклюжей заботе... — У него не может быть никакого здоровья, — пробормотал Регулус, — он уже давно не человек. Тихо! Хвост, что-то бессвязно забормотавший, мгновенно смолк. Несколько секунд Фрэнк не слышал ничего, кро­ме потрескивания огня. Но вот голос второго собесед­ника раздался вновь — теперь его шепот превратился почти в шипение. — Я тебе уже объяснял, почему у меня есть причины использовать мальчишку и никого другого. Я ждал трина­дцать лет, и несколько месяцев ничего не изменят. Да, его тщательно охраняют, но уверен — мой план сработает. Все, что требуется — это немного мужества с твоей стороны, Хвост, и тебе придется это мужество найти, если не хочешь испытать на себе всю силу гнева Лорда Волан-де-Морта. — Милорд, я должен вам сказать! — панически вос­кликнул Хвост. — Всю дорогу сюда я мысленно просмат­ривал план. Милорд, исчезновение Берты Джоркинс не может долго оставаться незамеченным, и если не остановиться, если я наложу заклятие... — Так вот куда она пропала! — воскликнул Перси и тут же смутился. — Извините. — Если? — прошелестел второй голос. — Ах, если? Если ты будешь следовать моему плану, Хвост, Министер­ство никогда не узнает, что пропал еще кто-то. Ты сдела­ешь это тихо и без суеты; я очень желал бы исполнить это сам, но в моем теперешнем состоянии... Ну же, Хвост, устраним еще одно препятствие — и нам открыт путь к Гарри Поттеру. Я не прошу тебя выполнить это в одиноч­ку. К нам скоро присоединится мой верный слуга. — Это кто ещё? — с подозрением спросила Лили. — Цветочек, ну конечно же я! — жизнерадостно провозгласил Сириус. — Ай! — в него прилетела подушка. — Да ну вас, шуток не понимаете… — Я — ваш верный слуга, — угрюмо пробурчал Хвост. — Хвост, мне нужен человек с головой на плечах; тот, чья преданность оставалась безупречной, а ты, к несчас­тью, ни тем, ни другим не блещешь. — Я нашел вас. — Теперь недовольство в голосе Хвос­та проступило еще резче. — Я единственный, кто нашел вас. Я доставил вам Берту Джоркинс... — Что правда, то правда, — подтвердил второй чело­век, несколько развеселившись. — Недурной ход, я не ожидал, Хвост, что ты способен на такое, хотя, по правде, ты и понятия не имел, насколько она может пригодиться, когда похитил ее, верно? — Разумеется. — Я... я считал, что она может быть полезна, милорд... — Лжец, — снова произнес второй голос, и в нем еще отчетливей прозвучало недоброе веселье. — Впрочем, не стану отрицать — ее сведения оказались бесценны. Без них мне бы никогда не составить моего плана. И за это тебя ждет награда, Хвост. Ты будешь участвовать в самом главном... Многие из моих последователей дали бы себе отрубить правую руку за это... Гарри истерично захихикал. Все посмотрели на него, как на сумасшедшего. — Гарри, всё хорошо? — осторожно поинтересовался Рон. — А Волан-де-Морт умеет шутить, — отсмеявшись, пробормотал Гарри. — Да, всё в норме, не обращайте внимания. — П-правда, милорд? В чем же это? — вновь испугал­ся Хвост. — Ну, Хвост, это сюрприз... — Какие же они таинственные, эти Тёмные Лорды, — с придыханием вымолвил Джордж. Ты же не хочешь испор­тить мне удовольствие? Твоя очередь подойдет в самом конце... Но обещаю, ты удостоишься чести быть так же полезен, как и Берта Джоркинс. — Да и щедростью не обделены, — в тон брату добавил Фред. — Вы... вы... — Голос Хвоста внезапно сел, словно у него вдруг пересохло во рту. — Вы... хотите убить и меня? — Хвост, Хвост... — Второй голос зазвучал вкрадчи­во. — Ну зачем же мне убивать тебя? Я убил Берту Джор­кинс лишь по необходимости. Она уже ни на что не го­дилась после моих расспросов. И в любом случае возник­ла бы чрезвычайно неприятная ситуация, вернись она в Министерство и расскажи, как на каникулах встретилась с тобой. Волшебникам, которые считаются умершими, лучше не сталкиваться с колдуньями из Министерства магии в придорожных гостиницах... — Как же это Хвост не продумал такую возможность? — театрально вздохнул Сириус. Хвост что-то тихо залепетал — Фрэнк ничего не рас­слышал, но второй человек рассмеялся — это был совсем невеселый смех, такой же ледяной, как и его речь. — Можно было изменить ее память? Но заклятия па­мяти легко разрушаются сильным волшебником, что я и доказал, допрашивая ее. Было бы надругательством над ее памятью не воспользоваться той информацией, кото­рую я извлек, Хвост. А в это время снаружи, в коридоре, Фрэнк вдруг заметил, что его ладонь, сжимающая палку, сделалась мокрой от пота. Человек с холодным голосом убил женщину. Он говорит об этом без капли раскаяния — напротив, это его забавляет. Он опасный маньяк и замышляет новые убийства. Кто бы ни был этот мальчик, Гарри Поттер, он в опасности. Фрэнк понял: самое время бежать в полицию. Необходимо выбраться из Дома и прямиком к телефонной будке в деревне... — Правильно, пока они не заметили его! — запереживала Лили. — Только бы успел!.. — Не успеет, — тяжело вздохнул Гарри. — Не успеет. Лили заплакала. Но тут вновь зазвучал ледяной голос, и Фрэнк замер на месте, изо всех сил напрягая слух. — Еще одно заклятие... Мой верный слуга в Хогвартсе... — В Хогвартсе?! — вскрикнула Лили. Гарри Поттер, считай, у меня в руках, Хвост. Это ре­шено, и больше никаких пререканий. Но тише... Мне ка­жется, я слышу Нагайну… Тут голос второго собеседника изменился — таких зву­ков Фрэнк в жизни не слыхал, — тот шипел и фыркал, не переводя дыхания. Фрэнк было подумал, что у парня при­падок, но в это время уловил какое-то движение в темном коридоре позади себя. Он оглянулся и оцепенел от страха. Что-то ползло прямо на него по черному полу, и, ког­да оно приблизилось к полоске света, Фрэнк с дрожью ужаса различил, что это гигантская змея — по меньшей мере двенадцати футов длины. — Ничего себе! — обалдела Тонкс. Ее волнообразно движу­щееся тело оставляло широкий извилистый след в тол­стом слое пыли. Вот она совсем близко... Что же делать? Единственный путь к спасению — дверь в комнату, где двое мужчин обсуждают подготовку убийства. Но если он останется там, где стоит, змея точно его прикончит. Он не успел принять никакого решения, когда змея поравнялась с ним и — вот чудо! — скользнула мимо, под­чиняясь тому шипению, которое издавал человек с хо­лодным голосом, и через секунду кончик ее хвоста с ром­бовидным узором скрылся за дверью. По лбу Фрэнка покатился пот, а его рука с палкой за­тряслась. Там, в комнате, ледяной голос продолжал шипеть, и Фрэнку пришла в голову странная, невозможная мысль: «Этот человек может разговаривать со змеями». — Всё невозможное возможно, — протянул Кот. Фрэнк перестал понимать, что происходит. Больше все­го на свете ему хотелось очутиться сейчас в своей постели с грелкой. Но беда в том, что ноги перестали его слушаться. И пока он стоял, дрожа и пытаясь овладеть собой, человек с холодным голосом опять перешел на английский. — У Нагайны интересные новости, Хвост, — сказал он. — В с-самом деле, милорд? — Да, в самом деле. Если верить ей, один старый магл стоит возле этой комнаты и слышит каждое наше слово. Спрятаться было негде. Зазвучали шаги, и дверь рас­пахнулась. Перед Фрэнком стоял седой лысеющий человечек с острым носом и крохотными водянистыми глазками и смотрел на него со смесью страха и тревоги. — Пригласи его войти, Хвост. Где твои манеры? — Зато его манеры на высоте, — с горечью пробормотала Лили. — Убивает каждого встречного! Холодный голос раздавался из старинного кресла перед камином, но говорившего не было видно. Зато Фрэнк видел змею, свернувшуюся кольцами на полусгнившем коврике у камина, — жуткое подобие любимой комнатной собачки. Сириуса передёрнуло. Хвост поманил Фрэнка в комнату. Несмотря на сотря­савшую его дрожь, Фрэнк покрепче сжал палку и с уси­лием перешагнул через порог. Камин был единственным источником света в ком­нате; по стенам разбегались длинные зыбкие тени. Фрэнк уставился на спинку кресла — сидевший там человек был, похоже, еще меньше своего слуги — Фрэнк не видел даже его затылка. — Ты все слышал, магл? — спросил холодный голос. — Каким это словом вы меня называете? — вызываю­ще ответил Фрэнк. Теперь, когда он был в комнате и при­шло время действовать, он чувствовал себя смелее — так с ним бывало и на фронте. — Такое случается сплошь и рядом, — покивала Минерва. — Я называю тебя маглом, — невозмутимо пояснил голос. — Это значит, что ты не волшебник. — Не знаю, что вы подразумеваете под «волшебни­ком», — заговорил Фрэнк решительным тоном, — но я слы­шал достаточно такого, что заинтересует полицию, — вот это точно. Вы совершили убийство и задумали еще одно. И еще скажу кое-что, — добавил он с внезапным вдохно­вением, — моя жена знает, что я здесь, и если я не вернусь... — У тебя нет жены, — промолвил ледяной голос спокой­но. — Никому не известно, что ты здесь. Не лги Лорду Волан-де-Морту, магл, потому что он знает... он всегда все знает... — От скромности он не помрёт, — хмуро проговорил Седрик. — Да неужто? — воскликнул Фрэнк без всякого почте­ния. — И в самом деле лорд? Не больно-то мне нравятся ваши манеры, милорд. Почему бы вашему лордству не повернуться по-человечески ко мне лицом? — Но ведь я не человек, магл, — ответил холодный голос, едва различимый за треском пламени. — Я гораз­до, гораздо больше чем человек. Хотя... почему нет? Хвост, разверни мое кресло. Слуга лишь горестно охнул. — Ты слышал меня, Хвост! Морщась, словно он предпочел бы что угодно, лишь бы не приближаться к хозяину и коврику, на котором лежала змея, коротышка с неохотой подошел и начал разворачи­вать кресло. Змея подняла треугольную голову и негромко зашипела, когда ножки кресла зацепили ее лежанку. Но вот кресло повернулось к Фрэнку, и он увидел, что в нем находилось. Палка старого садовника со стуком упала на пол; рот у него открылся, и он испустил вопль — такой громкий, что уже не услышал тех слов, что произносило существо в кресле. — Как же он теперь выглядит, что внушает такой ужас? — охнул Регулус. Поднялась волшебная палочка, грянул гром, вспышка зеленого света ударила по глазам, и Фрэнк Брайс умер. Спустя мгновение его мертвое тело рухнуло на пол. В двухстах милях от Дома Реддлов мальчик по имени Гарри Поттер вздрогнул и проснулся. — Это что, тебе снилось?! — в один голос воскликнули все.