Сборник драбблов 2021

Работа написана для WTF Kinks 2021 Бета: Fereht Размер: миди, 5296 слов Пейринг/Персонажи: м/м Категория: слэш Жанр:Омегаверс, Романтика, Флафф, Пожилые персонажи, Развод, Танцы, Элементы юмора / Элементы стёба Рейтинг: R Предупреждения: развод, страсть к танцу, геронтофилия на минималках, неидеальные герои Краткое содержание:После развода Ранд решил заняться танцами и выбрал студию Фламенко. (гет, завуалированный под омегаверс) Самое страшное в разводе — это мысль, что придется начинать все заново. Особенно если первый брак был долгим и, казалось бы, счастливым. Ранд прожил с мужем почетные двадцать пять, и не то чтобы все было идеально, но не настолько плохо, чтобы разводится, но на свое пятидесятилетие Ранд с разочарованием осознал — все его тщетные попытки построить крепкую семью и доброжелательные отношения пошли коту под хвост. Не потому, что муж изменял, было такое, но как-то пережилось и стерпелось. А потому, что уже долгие годы Ранда не любили так, как он об этом мечтал. Осознание свалилось внезапно, раз, и пробило. Возможно, сказывался возраст, тот самый кризисный, когда вроде всего достиг, а мало. Муж Ранда, Отто, так и говорил — мол, перебесишься и вернешься. Но возвращаться было некуда — Ранд потребовал раздела имущества, продал квартиру, которую сам на собственные сбережения купил в начале брака, добросовестно отдал половину и сбежал в другой город. Первое время снедал себя упреками — сам все разрушил, сам испортил. Но потом оглядывался и понимал — так лучше и правильнее, а пятьдесят — это не восемьдесят. Еще вполне в здравом уме, с неплохой фигурой и даже течки не закончились. Если встретит того самого, невероятного и незабвенного, то даже готов решиться на ребенка. От Отто родил лишь одного в первые годы брака, и сейчас сын-омега Тори учился за границей на хирурга, звонил раз в неделю с новостями, но чаще присылал фото ребят со своего направления и, кажется, намекал, что один из альф метит в зятья. На развод родителей Тори посмотрел философски, осуждать не стал, но и восторга не выразил. Уже шесть лет ребенок жил отдельно и рационально решил, что не может вмешиваться во взрослую жизнь своих достаточно взрослых родителей. На новом месте устроиться на работу оказалось проблематично. Никто не хотел брать в штат немолодого специалиста, пусть и с приличным стажем. Ранд долго обивал пороги, пока не вытянул золотой билетик, и начинающая компания, с начальством без предрассудков, пригласила его на должность дизайнера. Работа помогла выбраться из затяжной депрессии и самокопания. Да, уже не мальчик и столько всяких возможностей упущено, и лучшие годы позади, но может, и нет? Может, напротив — за плечами тяжёлый опыт и груз забот, ребенок вырос и скоро обзаведётся своей семьей, бывший муж тоже не маленький, справится как-нибудь. А Ранду пора наконец подумать о себе. Завести молодого, красивого любовника, купить старенький красный шевроле и записаться на танцы. С танцев Ранд и начал. Выбрал в интернете студию фламенко, почитал отзывы, раскошелился на красивую яркую шаль для омег — мантон, туфли на широком каблуке, соответствующие стилистике испанского танца, и веер. Подготовился капитально, а потом пару недель трусил, переживая, что не впишется в молодежную компанию или над ним посмеются. Побороть страхи помог очередной звонок из прошлого — муж решил в привычной манере потребовать от него вернуться домой и обслужить. Ранда это так взбесило, что он впервые за двадцать пять лет поднял на альфу голос и послал куда подальше. С трудом переводя дыхание от нахлынувшей злости (а раньше ведь это не казалось неправильным, и Ранд по первому требованию бежал на зов и готовил, убирал, стирал и ублажал), он запрыгнул в машину, не шевроле, но красный фордик КА, и направился по указанному на сайте адресу. Как раз время приближалось к назначенной тренировке и можно будет выпустить пар. Зал для занятий встретил приятной теплой обстановкой. Лакированные полы скрипели, зеркала во всю стену отражали яркий искусственный свет, а из колонок доносились задорные испанские ритмы. Ранд легко отыскал тренера Амандо — шикарного чернобрового альфу с идеальной выправкой и божественно красивыми пальцами, получил пригласительный ваучер на друга и был перенаправлен в раздевалку. Что удивительно, альф в группе было больше, чем омег, да и возраст участников оказался не такой уж и молодой. Да, были две парочки чуть за двадцать, но в остальном контингент был близкий к возрасту Ранда. А больше всего привлекли внимание два танцора — альфа лет семидесяти и его партнёр-омега неопределенного возраста, с густой сединой, узкой талией и обаятельной улыбкой на морщинистом лице. Со спины Ранд решил, что омеге от силы лет тридцать, но стоило ему повернуться, как возраст изменился в сторону шестидесяти. А самое главное, старички отплясывали с такой бодростью, энтузиазмом и задором, что даже молодежь, явно посещающая занятия не первый год, нервно курила в сторонке. Любуясь их танцем, Ранд поверил в свои силы, хотя на первом занятии ощущал себя слоном в посудной лавке. Он с трудом улавливал ритм, хотя Амандо подходил к новеньким и медленно показывал движения, заставляя отбивать ритм лишь в четверть ударов. Ранд большую часть занятий стоял, не понимая, что делать, и все равно взмок, развеялся и чувствовал себя непередаваемо счастливым. Под конец Амандо представил старичков мистера и мистео Ульсонов как своих лучших танцоров, занимающихся фламенко уже более тридцати лет и готовых на любые свершения, несмотря на преклонный возраст. Со своей группой Амандо выступал на каких-то соревнованиях и даже взял несколько призов, но Ранд не запомнил, больше занятый разглядыванием пожилой пары. Вместе с Рандом занималась еще парочка новичков, явно не первый раз, но движения они повторяли неуверенно. Потому, когда Амандо предложил заниматься им в отдельные часы, Ранд с радостью ухватился за эту идею. В группу новичков записались еще пятеро, в том числе альфа, которого Ранду поставили в пару. В общем, команда подобралась отличная, как раз такая, о чем мечталось, и можно развлекаться, танцевать и не думать о глупом бывшем муже, хотя думать пока больше было не о ком. Ранд окунулся в танцы и новую жизнь с головой и был счастлив. Работа приносила удовольствие, коллектив приятно радовал и поддерживал, на занятиях люди улыбались и шутили, музыка заводила и толкала на безумства, и Ранд в эти безумства с разбегу прыгал, не вспоминая, что всего полгода назад ленился с мужем выйти на прогулку вокруг дома. Видимо, с мужем уже тогда было неинтересно. Муж, чтоб ему икалось, тоже решил поучаствовать в бурной жизни Ранда и если сначала негодовал по поводу неповиновения, то потом стал звонить, навязчиво напрашиваясь в гости и жалуясь на жизнь. Вслед за великовозрастным ребенком, которого Ранд, по его же словам, разбаловал и отучил от взрослой жизни, по телефону стали наседать родственники мужа. Ни в чем не сведущий брат ругался, что Ранд бросил драгоценного альфу, который заботился о нем всю жизнь, в самый тяжелый момент, когда того уволили с работы, подорвалось здоровье, и вообще, какой Ранд негодяй. Следом за ним сердобольный папаша давил общим ребенком (хотя Тори скоро сам замуж выскочит), двадцатью пятью совместными годами жизни и ответственностью перед тем, кого приручил. Ранд и рад был бы отмахнуться от всех этих уже давно не родственников, но внутренняя вежливость, а может, та самая податливость, что удерживала его рядом с Отто долгие годы, не позволяла послать их всех в пешее эротическое. Впрочем, постепенно Ранд научился воспринимать все это как неприятный звуковой фон. А сам занялся собой. Во фламенко ему больше всего импонировала схожесть партий. Омеги и альфы танцевали что-то похожее, мало чем различающееся по движениям. Даже роль в паре могла меняться, ведущий задавал направление, нависал над партнёром, подавляя его, а ведомый наоборот подчинялся. Через пару месяцев он неплохо справлялся с основными движениями севильяны и даже попробовал управлять веером. В маленькой группе заниматься было душевно, Амандо все внимание уделял только им, не отвлекался на именитых учеников и собственные показушные выступления. Хотя танцевал он так, что дух захватывало. Временами Амандо в их группу приходил с гитарой и под живую музыку, с аккомпанементом собственных хлопков в ладоши и отбиванием ритма каблуками танец превращался в нечто медитативное, сравнимое с эмоциональным оргазмом. Напарник Ранда, Пьер Беккер, часть занятий пропускал и вскоре оказался с Рандом на одном уровне, что позволяло в моменты танцевального задора перехватывать у него инициативу, вести самому и выводить его в круг. Пьер, имея не слишком танцевальную комплекцию, несерьезно воспринимал и его подначивания, и в целом занятия. Много хохмил, веселил народ, не стеснялся лишних килограммов и откровенно признавался, что пришел на танцы в надежде найти себе спутника жизни. Ранд сначала на его балагурство сердился, но быстро привык — стал в ответ подшучивать, что, пусть Пьер его лет на пятнадцать моложе, он не прочь захомутать такого альфу. Дальше шуток дело не заходило, но временами Ранд позволял себе мечтать, что вот однажды такой как Пьер, может, только чуть поуже в талии, появится в студии в поисках пары и взгляд его падет на помолодевшего на танцах Ранда, и тогда случится та самая великолепная любовь, которую омега всю жизнь ждал. Сам Пьер, несмотря на громкие заявления, после каждой тренировки уезжал на дорогущей машине, за рулем которой красовался молоденький, очень ухоженный и яркий омега. Через полгода состоялось их первое выступление. Точнее, Амандо пригласил на баттл, ежемесячно проходивший в столице штата, куда собирались все местные студии фламенко и танцевали для самих себя. Ранд разволновался не на шутку, все оставшиеся до поездки три недели подбирал себе шелковые штанишки, рубашку с глубоким вырезом и рукавами с воланами, а потом долго тренировался быстро сдергивать с пояса платок и возвращать его на место. Пьер над его потугами посмеялся, а Амандо, напротив, предложил пару индивидуальных уроков, которые Ранд с удовольствием взял. Заниматься один на один со своим потрясающим учителем было немного волнительно. Ранд смущался, первые па с трудом вспоминал, что делать, а Амандо уверенно вел, придерживал за спину и касался груди быстрыми движениями ладоней. Не интимно, но с танцевальной страстью. Крутил, заставлял повторять, отбивал ногами чечетку, Ранд чуть слюной не давился от восхищения. К счастью, быстро заметил, что Амандо занят тем же самым — любуется собой в зеркале и одобрительно кивает, когда красиво выполняет то или иное движение. Это рассмешило, но уважения к альфе не убавило. Ранд все еще был уверен, что учителя он выбрал самого-самого. В поездку Ранд направился на своем крошечном авто. Перекусил в дороге фруктами, залил в себя бодрящего свежевыжатого сока и, сделав пару глубоких вдохов, направился в танцевальный зал. Народу уже было много, все смеялись, шутили, играла музыка, вдоль зала стояли столы с закусками и напитками, некоторые парочки постепенно накаляли обстановку короткими импровизациями. Вскоре запись отключили и зазвучали гитары, два красавчика-альфы заняли места на тумбах и стали перебирать струны, постепенно набирая обороты. Меняя ритм, перепрыгивая из одной тональности в другую, импровизируя, шокируя, мотивируя. Танец начался внезапно. Все словно по команде принялись отбивать ритм ладонями, щелчками и каблуками, закружились в хороводе, периодически меняя направление, и, заворачивая восьмерку, обменивались партнерами и подпевали гитаристам. Ранд не знал, что надо делать, но его втянули в танец, заразили улыбками и настроением, и он с радостью подчинился всеобщей экспрессии. В центр вышли две пары. Уже знакомые пожилые Ульсоны и Амандо с незнакомым омегой. Как потом Ранду нашептали — учитель конкурирующей студии, бывший напарник и, кажется, любовник. Их прошлое показалось совершенно неважным, потому что вытворяли они нечто безумное, столь захватывающее и прекрасное, что Ранд даже прослезился от умиления. Потом они все вместе снова кружились, кричали и стучали каблуками, вскидывали руки и переплетались пальцами, кружа друг друга и перебрасывая новому партнеру. Все это безумие длилось примерно час, потом все устали и направились передохнуть, выпить кофе, перекусить бутербродом, громко поделиться впечатлениями, чтобы с новыми силами снова пуститься в пляс. У Ранда под конец ноги подгибались. Он не просто устал, а выдохся, вырвал из себя все плохое и прогнал это в крике, растоптал о лакированный пол и раздавил под мощными хлопками ладоней. О том, как будет добираться домой, даже думать не хотел, мечтал просто свалиться спать и не двигаться пару дней. — Ранд, солнце, пойдешь с нами в паб? — предложил Амандо, поймав его на выходе из раздевалки. — Конечно! — ответил он, хотя секунду назад был уверен, что наполовину мертв. В пабе места всем не хватило, часть разгоряченной молодежи встала вдоль улочки, вооружившись кружками пива или вина. Ранду повезло занять место рядом со своей группой. На соседний стул приземлился Пьер и придвинулся вплотную, позволяя и другим устроиться. После горячего танца альфа взмок, но, к счастью, успел принять душ, хотя жар от его кожи все еще проникал сквозь одежду. — Ты тоже впервые на подобном мероприятии? — вежливо поинтересовался у него Ранд. — О да, и думаю, в последний. Кажется, я вышел из того возраста, чтобы заниматься таким безумием. — Какой у тебя возраст, — фыркнул Ранд. — Отдыхательный, — рассмеялся на ворчание омеги Пьер. — Тебе заказать пиво? — Нет, я не пью алкоголь, но если несложно, возьми мне сок. Окончания вечера Ранд не запомнил. В сон клонило нереально, сначала он еще поддерживал беседу, а после ужина неумолимо стал клевать носом. Пьер рядышком выглядел примерно так же, поэтому когда тот предложил найти ближайшую гостиницу, Ранд тут же ухватился за возможность вытянуться на постели и быстро со всеми распрощался. В услужливо заказанном такси Ранда совсем развезло, и он как-то проворонил момент, когда Пьер на ресепшене заказал один номер. И лишь направляясь к нему, сообразил, что ключ один на двоих. — Подожди, я, кажется, проспал момент с получением своего номера, — произнес он и, развернувшись, решил сбежать, пока не поздно. Пьер успел перехватить его за руку. — Так номер один на двоих, — и альфа нахально улыбнулся. — Ты же сам согласился. — Я спать хочу, почти умираю, а не то что ты решил! — разозлился Ранд. — Ладно, ладно, извини. — Пьер его тут же отпустил. — Я неправильно тебя понял. Прости, моя оплошность. Вот, возьми ключ и иди отдыхай, а я сниму соседний номер. Ранд хотел было поспорить, но потом в голове мелькнула неприятная мысль, что с его везением в гостинице номеров может больше не оказаться, и согласился заселиться в уже снятый номер. Оплату он тоже решил не возвращать, пусть это будет компенсацией за «причиненные моральные неудобства». Впрочем, удобства в номере оказались шикарными. Ранд наспех принял душ и завалился в огромную постель на идеально мягкую перину и взбитые подушки. О чем еще мечтать после столь изматывающего дня? Утром болело все. Вспомнилась поговорка — старость не радость. С трудом поднявшись, Ранд еле добрел до душа. Кажется, его вывернули наизнанку, ломило поясницу, шею, стопы, ныли пальцы и бедра, ладони и пятки словно отбитые болели, стоило прикоснуться. Ранд стонал и скрипел, полчаса провел под горячим душем, пытаясь разогнать кровь, еле натянул после этого брюки и онемевшими руками вполз в кардиган. В таком состоянии и поплелся на включенный в оплату завтрак, где наткнулся на Пьера, о котором Ранд на фоне болевшего тела и думать забыл. Альфа смущенно потупил взгляд, снова извинился и сел за один с ним стол, хотя Ранд мечтал избавиться от его общества. — Ты все еще злишься? — Не еще, а насовсем, — отмахнулся Ранд. — За кого ты меня принял? — За очень красивого, свободного и яркого омегу, невероятно обаятельного и жизнерадостного. Ранд показательно фыркнул, хотя комплимент приятно потешил самолюбие и растоптанную бывшим мужем самооценку. Пьер, довольно симпатичный, несмотря на десяток лишних килограммов, выглядел хорошо, плавно двигался и привлекательно пах. Но именно рядом с ним Ранд вспоминал, что уже не мальчик, что возраст перевалил за полтинник и если и пуститься во все тяжкие, то с таким как Амандо, чтобы потом не было обидно за поруганную честь. Пьеру на вид было около сорока, уже в возрасте, но значительно младше Ранда, ни рыба ни мясо — не идеальный молодец и не его ровесник. — Посчитаем этот завтрак за свидание? — продолжил гнуть свое Пьер. Причем непонятно — то ли потешаясь, то ли серьезно на что-то намекая. — Сомневаюсь, что будет второе, — усмехнулся Ранд. — Нам даже говорить не о чем. Я скучный, старый, не ем мясо, не пью алкоголь и не занимаюсь сексом. Тебе все еще интересно? — А сексом почему не занимаешься? — Так не с кем. — С этого и надо начинать! — радостно воскликнул Пьер. — Послушай, я совсем недавно развелся, у меня тяжелые воспоминания о муже и боюсь наступить на те же грабли. Не надо меня доставать. — Прости, я еще вчера понял, что неверно прочитал твои призывы и намеки. Ты просто танцевал и пытался расслабиться, а мне казалось, я тебя привлекаю. Но так вышло, что ты мне приглянулся и я попробую еще. Правда, толком не знаю, как ухаживать, вроде омеги любят шоколад и цветы. Но если ты мне подскажешь, я буду паинькой и очень постараюсь. Ранд невольно рассмеялся над его глупыми предложениями и шутливым тоном. Хотя слова, что он хоть кому-то понравился, невольно вогнали в краску. Приятно быть привлекательным для альфы значительно моложе его. — Попробуй, но не навязывайся. А еще надо найти мою машину и вернуться домой. Тебя подбросить? — Нет, сын обещал заехать. — При упоминании ребенка Пьер посмурнел. Сыном оказался тот самый красавчик омега на дорогущем гелике. Ранд малость завис, рассматривая, как тот жеманно выбирается из салона и обнимает отца. Из общего у них был светлый цвет волос и голубые глаза. Только у молодого омеги волосы были уложены в дорогую прическу, а густой макияж удачно подчеркивал цвет глаз. Ранд невольно задумался, почему Пьер занимается танцами, если ребенок не бедствует, да еще и приглядывает за отцом, отовсюду забирая его на собственном транспорте. Впрочем, лезть в чужую жизнь он не собирался, вежливо улыбнулся незнакомому омеге, поблагодарил, что его подбросили до маленького КА, и покатил домой. Стал Пьер за ним ухаживать или нет, Ранд не понял. Но альфа начал усерднее тренироваться, что несомненно прибавило ему баллов. Фламенко захватило все мысли и держало в тонусе, не позволяя скатываться в апатию из-за очередного звонка бывшего мужа или его родственников, не позволяя раскисать из-за глупых сплетен в сети, которые явно распускал все тот же бывший муж. Ранд даже не возражал и не оправдывался, а когда их бывшие общие друзья интересовались, почему он так некрасиво поступил со своим альфой, просто отвечал: «Потому что я эгоист и сволочь». А что он еще мог сказать, если так оно и есть? Развелся из-за эгоистичного желания выбраться из кабалы и начать жить для себя. Вот такой он козел. Амандо его вдохновленность тоже нравилась, и он то и дело приглашал Ранда на концерты со своим участием, студийные выступления или камерные сборы. Ранд с удовольствием бежал на любое мероприятие, временами тащил с собой Пьера, который немного сопротивлялся, а потом говорил, что счастлив, но ездил за ним следом и даже принимал участие. На одной из таких встреч Амандо даже вытащил их на сцену и заставил что-то показать. А Ранд, без костюма, без подготовки, так испугался, что едва не свалился в обморок. К счастью, Пьер взял инициативу в свои руки, помог перевести дух и поддержал. Ранд первые две минуты изображал столб, а потом нашел в себе силы и даже вошел во вкус. После их танца публика радостно хлопала и свистела, требуя повторить на бис. А Ранд разволновался и, забыв все движения, импровизировал, отдался велению сердца, двигался, как требовала душа. И вряд ли бы смог хоть что-то из этого повторить. — Вы так шикарно смотритесь, — похвалил их Амандо и упорхнул на встречу с фанатами. — Ты правда молодец, — согласился с учителем Пьер, — и не скажешь, что всего полгода занимаешься. — Потому что если остановлюсь, то точно сгину. — Похоже, это сублимация, дорогой, — рассмеялся альфа, — вместо того чтобы заняться мной, ты танцуешь и танцуешь. — Вообще-то я танцую с тобой, так что скажи спасибо хотя бы за это. — Спасибо, — неожиданно искренне и без шуток сказал Пьер, — позволишь угостить тебя ужином? Тут рядом есть хороший ресторан. Рекомендую. — Угощай. В раздевалке его снова настиг звонок бывшего мужа. Сначала тот долго ныл, как тяжело ему одному, без денег и поддержки, начал обвинять, что Ранд не звонит ему сам и не приезжает в гости, а потом умудрился скатиться в угрозы, что никуда не отпустит Ранда и не позволит ему снова заводить отношения. На этих словах Ранд аж невольно оглянулся, переживая, что муж как-то подглядывает за ним и знает о предстоящем свидании. Пьер, слышавший его разговор, удивленно вздернул брови, но комментировать не стал. До ресторана они добрались на фордике, Ранд невольно посмеялся, что все же загнал крупногабаритного альфу в малолитражку. Пьер шутливо ворчал, что его колени упираются в живот, а голова — в крышу. Выбираясь, он чуть не навернулся. Помещение приятно порадовало — зал с приглушенным светом, темная обивка, подчеркнутая декором белого и перламутрового оттенка. Пьер сразу отвел к уединенному столику и заказал сок. Пока ждали меню и напитки, Пьеру позвонили, судя по голосу, это был омега. Разговор оказался недолгим, но альфу огорчил, тот пояснил, что звонил сын с очередными причудами. — Тебе надо уйти? — тут же вежливо спросил Ранд, полагая, что ребенок требует внимания. — Нет, он уже взрослый, пусть сам разбирается. — Ты расстроен этим звонком? — Да, я расстраиваюсь, хотя вроде и нет причин. Но Клаус ведет себя взбалмошно и не хочет никого слушать. Четыре года назад он встретил истинного, невероятного мирового мужика. Адлер вокруг Клауса как только не вытанцовывал, а толку ноль. Клаус заявил, что хочет пожить для себя, что ему нравится свобода, и так далее. Альфа его содержит, купил машину, оплатил учебу и квартиру, помог мне с бизнесом и терпит его закидоны... Ах, был бы я омегой, сам бы на нем женился. — Пьер отмахнулся, словно прогоняя неприятные мысли. — И в кого такой, непонятно? — А папа Клауса где? — Уже лет десять как сбежал, так увлекся каким-то молодым и красивым, что даже долю в бизнесе не отнял. И то славно. А что мы все обо мне да обо мне? Давай уже рассказывай, почему развелся и чего твой муж от тебя хочет? — Хочет, чтоб вернулся и делал все как раньше, — со вздохом признался Ранд, говорить об этом совсем не хотелось, муж только нервы трепал, хотя за прошедшие годы и так всю душу вымотал. И почему Ранд был таким слепым и слабым, ничего не предпринял? К счастью, вернулся официант, с вежливой улыбкой оставил меню и кувшин с апельсиновым соком. Это стало поводом отвлечься. Ранд с удовольствием погрузился в изучение блюд, вчитываясь в составляющие. Благо выбор был огромным, разные кухни мира, разные способы готовки. — Выбрал что-то? — оторвал его от вчитывания в описание запеченных овощей Пьер. — Может, подскажешь? Я не ем мясо, не пью кофе и стараюсь избегать жирного. — Знаешь анекдот: клиент спрашивает у официанта: «Что я могу заказать, если я вегетарианец, с аллергией на лактозу и на безглютеновой диете?» А официант отвечает: «Такси». Ранд прыснул. Меню ресторана было настолько богатым, что могло удовлетворить любого привереду. — Давай закажем тебе куршеты с гуакамоле из авокадо и креветок, мидии под сливочным соусом и пасту с соусом песто и пармезаном. — Это слишком много... — Хочу, чтобы ты попробовал все, — уверенно произнес Пьер. — Необязательно доедать, что останется, положишь с собой. — Но... — Ранд все еще ломался, видя не слишком кусачие, но все же большие цены. — Я угощаю, — словно прочитал его мысли Пьер, — это мой ресторан. — Твой? — ошарашенно повторил Ранд, но продолжить мысль не дал вновь появившийся официант. Еду подали быстро, а на вкус все оказалось волшебно. Тем более после бурного выступления проснулся аппетит, и Ранд съел больше, чем рассчитывал. И все равно Пьер, угощая, положил ему с собой целый пакет разных вкусностей и отпустил только после обещаний, что Ранд все попробует и расскажет, понравилось ли ему. Они тепло распрощались у входа. Оказалось, Пьер живет в том же здании, помещение для ресторана снимает уже много лет, а вот квартиру купил, когда начал зарабатывать. Ранд, сытый и довольный, даже позволил себя обнять и поцеловать в щеку. — По поводу Клауса, — осторожно зацепил Ранд неприятную тему, — не хочу лезть не в свое дело, но тут налицо психологические проблемы. Он видел, что его папа ушел из семьи, и теперь боится, что его тоже бросят. Попробуй пригласить Клауса к психологу или поговорить сам. — А ты не можешь? — заискивающе спросил Пьер. — Я же не профессионал, так — начитался всякого. — Тебя он видел, знает, что мы вместе танцуем, потому на разговор согласится. А вот с посторонним беседовать точно не захочет. — Хорошо, попробуй. Хотя боюсь брать на себя такую ответственность. Вдруг еще хуже сделаю? — Там хуже некуда. О встрече договорились на конец недели, как раз после тренировки, когда Клаус заехал за отцом в зал. Пьер ненавязчиво пригласил сына поужинать и пообщаться. Садясь в дорогущую машину, Ранд в очередной раз подивился, насколько Клаус хорош собой. Если бы Ранд в молодости выглядел так же, возможно не выскочил бы замуж за первого встречного, предложившего ему съехаться после недели общения. Сколько раз он потом о своем решении жалел — жалел и одергивал себя, словно запрещая сомневаться в сделанном выборе. А ведь нужно было задуматься, проанализировать хоть немного, и тогда все недостатки и проблемы всплыли бы на поверхность. Клаус в разговор входил с трудом, и вышло все странно. Ранд большую часть времени говорил о себе — о своих сомнениях в браке, о страхе оказаться одному, о том, как цеплялся за плохого, сейчас очевидно, что плохого человека. Или по крайней мере ему совершенно неподходящего. И вот так просрал половину жизни, чтобы отвечать каким-то социальным установкам, соответствовать желаниям родителей, которые уже десять лет как жили в другой стране и судьбой сына не интересовались. Если бы ему хватило сил развестись с самого начала или и вовсе не вступать в этот брак, судьба Ранда могла сложиться совсем иначе. — Например, ты бы не познакомился с отцом, — заметил Клаус, и Ранд невольно покраснел. — Да, мы с Пьером замечательные партнеры по танцам, столько эмоций, радости и хорошего настроения я еще нигде не получал. Тебе тоже стоит попробовать, тем более такой молодой, сил много... — Отец уже звал, — красивым колокольчиком рассмеялся Клаус, — но я подумаю, если Адлер согласится... Расстались на положительной ноте, Ранд был уверен, что ничего толкового из встречи не вышло, но Пьер, напротив, воодушевился и уверял, что Клаус то и дело менялся в лице, слушая чужую историю, и возможно сделает из этого какие-то выводы. — А какие тут выводы делать? И так должно быть ясно — надо не бояться жить, пробовать разное, пусть попробует со своим Адлером, развестись никогда не поздно. Главное, с этим делом не тянуть, как я. — По мне, ты развелся как раз вовремя, — рассмеялся Пьер и тепло обнял. Отношения с Пьером строились как в танце — стоило немного потренироваться и все пошло как по маслу. Пьер оказался и отличным собеседником, и чудесным поваром. Признался, что раньше готовил в ресторане сам, стоял у плиты по двадцать часов, и это не способствовало его стройности. После того как возможный будущий зять помог с рекламой, Пьер нашел хорошего администратора и нового повара, который в точности повторял его блюда, но все равно минимум восемь часов владелец проводил на кухне. Ранд в его заботливых руках оказался закормленным, он никогда в жизни не пробовал столько вкусного, а главное, полезного. В студии все шло еще лучше — занятия они больше не пропускали, Ранд твердо решил заниматься три раза в неделю и поддерживать форму, а заодно и Пьера чуть привести в порядок. Тот, конечно, ворчал, что повару надо выглядеть соответствующе своим блюдам. Чтобы с первого взгляда было видно, что готовит он отменно и сытно. Но после часа под хорошую музыку и веселые улыбки настроение поднялось бы даже у самого заядлого брюзги. Клаус тоже появлялся в зале. Адлер оказался красавчиком под стать Амандо, только по возрасту приближался к Пьеру, неудивительно, что Клаус чувствовал рядом с ним себя неуверенно и боялся потерять свободу. Но стоило этой парочке увлечься, как все вокруг замечали, что и искры летят, и страсть горит. Ранд собой был доволен, пусть не решил все проблемы, но нашел верный подход. Все было замечательно и даже муж наконец заткнулся. Но спустя полгода заботливые коллеги поздравили его с днем рождения и принесли шикарный торт с пятьюдесятью одной свечкой. Ранд тянул улыбку, задул их с третьего захода, а потом сидел в туалете и грустил, вытирая платочком скупые слезы. Да, годы бегут, а он все такой же — скучный, усталый, одинокий... Может, не стоило ломаться и принять предложение Пьера, сам же Клаусу такое советовал. Впрочем, Пьер-то ему предложения не делал. На фоне своих переживаний даже очередная тренировка прошла тяжело. Ранд то и дело замечал, что из-за возраста отстает от молодежи, что двигаться ему сложнее, гибкость пропала, легкость исчезла. Тело немощное и тяжелое, совсем не такое, как двадцать лет назад. И вообще, пора на пенсию, сесть у печки и баюкать внуков. Под такое невеселое настроение Амандо пригласил его на личную беседу, а там ожидающий его мистер Ульсон мгновенно заставил забыть о своих печалях. — Рад вас видеть, мистер Ранд, прекрасно выглядите, — поприветствовал его Ульсон. — И вы, — выдавил он, хотя «прекрасно» — это мало сказано. За прошедший год пожилой альфа не изменился, все так же сиял обворожительной улыбкой, пусть зубы не свои, зато крепкие. — У нас к тебе небольшая просьба, — продолжил Амандо, — супруг мистера Ульсона подвернул ногу, а завтра предстоит показательное выступление на фестивале культуры, которое очень бы не хотелось пропустить. Заменишь его? — Я? — изумился Ранд. — Может, кого поопытнее пригласите? — Все мои ученики участвуют, свободных нет, — отрезал ему пути отступления Амандо. — У меня всего год занятий за плечами, да и программу я не знаю, — все еще сопротивляясь, промямлил Ранд. — А там знать ничего не надо, танцуй от души, полная свобода, только под меня подстройся, и все, — обрадовал Ульсон. Ранд снова взглянул на старичка, облизнулся мысленно и, махнув на свои пятьдесят с хвостиком рукой, согласился. Была не была, когда ещё ему предоставится шанс станцевать с таким шикарным байлаором? Радостной новостью тут же поделился с Пьером, тот в ответ на его восторги усмехнулся, но пообещал прийти за кулисы и поддержать. Ранд впервые должен был выступать перед публикой, не перед своими, где следят за танцем только такие же самоучки-дилетанты, а перед ценителями искусства или просто случайными зрителями. Утром в день выступления Ранд от волнения не смог заставить себя позавтракать, в концертный зал прибыл заранее, но так издергался, что почти падал в обморок. Благо Пьер находился рядом и успокаивал, а потом и вовсе отвел в уголок и заставил повторить несколько простых движений. Пять минут под его уверенный счет, стук каблуков и щелчки, и Ранд вошел в привычное ощущение жажды действий. Внутри разгорелось пламя, забурлила кровь, так что когда мистер Ульсон пригласил его в зал, пальцы подрагивали от нетерпения и желания показать, на что он способен. Софиты на мгновение ослепили, Ранд не мог разглядеть, сколько зрителей в зале, и это было к лучшему. Рядом вышли Амандо с его партнером и еще несколько знакомых по совместным тренировкам. Два красавчика-гитариста ударили по струнам, к музыке присоединилась песня, а в следующее мгновение как по команде с десяток, а то и больше каблуков ударили в пол. У Ранда сердце ухнуло в пятки, он не знал, как подстроиться, что дальше, но мистер Ульсон легко отвлек за себя, заставил ловить взгляд и чувствовать его движения. Подчиняя, толкая в безумие горячей танцевальной страсти, когда перестаешь замечать кого-либо вокруг и существует лишь только партнер напротив. Ранд танцевал с полной отдачей, чувствуя горячее тело под руками, ловя его мягкие, по-старчески тонкие пальцы и полностью доверяя его ногам. Мистер Ульсон вел его твердо и уверенно, кружил и подхватывал, заставлял подчиняться и открываться. А потом словно по щелчку внезапно сменил тактику и заставил Ранда быть впереди. Но уже не осталось волнения, сомнений и смятений. Ранд стал твердым, как каблуки его туфель, ярким, как опоясывающий платок, и подвижным, словно развевающиеся в диком танце волосы. Он использовал все знакомые шаги из севильяны, добавил движения из фанданго и что успел выучить из сарабанды. Но разученные танцы закончились, а мелодия все лилась, и в душе давно скопилось то, что хотелось рассказать. И Ранд рассказывал телом, как нравится музыка, как любит жить этой страстью и открываться душой на каждом занятии. Ульсон переплетался с ним, поддерживал силой и нежностью, показывал, насколько мизерное значение в этой гамме чувств играет возраст и как много можно сделать, даже когда давно за семьдесят. Ранд никогда прежде не был так откровенен в танце, никогда не выплескивался так глубоко, потому, когда они закончили, не смог сдержать слез. Мистер Ульсон крепко обнял, ободряюще похвалил. Остановившись, он снова стал собой — уже усохшим старичком с хрустящим сухим голосом, усталостью до изнеможения в мышцах, но с бесподобным сиянием в глазах, исходящим из самого сердца. Он проводил Ранда за кулисы, где его тут же подхватил Пьер и отвел переодеваться. Ранд все еще всхлипывал, улыбался до ушей и растирал по лицу слезы. На душе было так хорошо и легко, что казалось, можно взлететь. — Мистер Ульсон такой... такой, — не переставал повторять он, — такой сильный, яркий и такой крепкий, несмотря ни на что. — Слюни подбери, драгоценный мой, — рассмеялся Пьер. — Вот не знаю, мне ревновать? — Ой, у него же есть супруг, — отмахнулся Ранд, — но хочу, чтобы мы также до самой глубокой старости танцевали, пока хватит сил. — Приятно слышать, что ты распланировал нашу жизнь до глубокой старости, — нежно улыбнулся Пьер, и Ранд невольно покраснел. — Я не это... — Замолчи, не испорть ничего, — шикнул Пьер, — ты невероятный, добрый и милый, немного наивный и ранимый. Но очень чуткий и внимательный, и я прошу тебя стать моим супругом. Ранд замер, медленно возвращаясь с небес, где все еще кружил в потрясающем танце, на землю, и попытался подумать. Получалось плохо, но ведь брак — это так важно. — Между нами десять лет разницы, — осторожно напомнил он. — Скажи, милый, если бы мне было шестьдесят, ты бы поднимал этот вопрос? — усмехнулся Пьер. — Соглашайся, устроим двойную свадьбу с Клаусом. Его состоятельный альфа берет все расходы на себя. — Клаус согласился? — радостно удивился Ранд. — Ага. И ты, пожалуйста, скажи мне «да», это ведь несложно, попробовать надо всякое и развестись мы всегда успеем. — Ну, если ты с такой стороны подходишь, — не удержался от колкости Ранд, — то можно и попробовать. — Это да? — Да! — Отлично. Но развод я тебе не дам!

19.01-21.01.2021