Лишённые крыльев

Тысячу разноцветных огней в унисон взрываются под мощный бит исходящий из массивных колонок около диджейского пульта. Переплетаясь между собой, лучи света прожекторов растворяются в пространстве на долю секунды погружая всё просторное помещение до верху наполненное танцующими людьми во мрак. Каждый раскрепощён и полностью во власти персональной эйфории. Фибры души пляшут под неразборчивые мотивы взрывной музыки, заставляя извиваться совсем не умело человеческие конечности. Высокие градусы выпитого алкоголя дают о себе знать, превратив каждого из этого места в полностью дезориентированную душу ищущую лишь чем бы заполнить временно пустоту внутри. Никто не защищён перед соблазном потонуть в этой аморальности и каждый лишь прислушивается к внутренним ощущениям, что навязываются разуму чутким руководством спиртных напитков. Хёнджин задыхается в этой духоте. Кислорода не хватает, ведь весь воздух пропитан запахом едких духов смешанного с горькими нотами пряного виски. Вокруг слишком много народу, что в принципе не удивительно, ведь тот завис в самой середине танцпола. С белокурых прядей капают солёные крупицы, пока голова остаётся висеть в воздухе опрокинутой назад, прикрыв глаза тёмной пеленой собственных век. Блики играющего света раздражают мутное зрение, заставляя черты лица искажаться в недовольной гримасе. Блондин морщиться вновь выпрямляя шею и поднимая обратно голову вверх, массируя потными ладонями затёкшие мышцы плеч. Мощный ритм раздаётся по всему телу, встряхнув внутренние органы и покрывая кожу новыми рядами множества пробежавших мурашек. Он полностью отдался забвению, приструнив сначала все возможные чувства огромным количеством выпитого соджу, а позже окончательно развеяв последние следы здравомыслия вдохнув поглубже содержимое белого пакетика, который тот нашёл как обычно упрятанным за бачок одного из мужских туалетов. Дурь здесь буквально на каждом шагу, а такому частому посетителю местных заведений, как он, не составляет никакого труда её найти. Никакие эмоции, волнения и страхи не могут помешать в этот миг наслаждаться долгожданным экстазом, раздающемуся тяжёлым басом по барабанным перепонкам. Сознание погрузилось в чертоги огромной пустоши, которая заманивала к себе глубже, так соблазнительно вертя перед носом желанным умиротворением. Глупая уловка, кроме жуткого похмелья и чудовищной рези во всём теле на утро, оно ничто на самом деле не даёт. Но Хван не задумывается о завтрашнем дне, Хван ни о чём не думает, ему просто наконец удалось откинуть от себя все мысли и плыть следуя течению, которое неясно в какие сети может заманить. Каждый вечер этот молодой парень приходить вновь и вновь забываться в пристанище грязи и безнравственности. Ещё очень давно он сам стал неотъемлемым атрибутом этого, или точнее оно стало незаменимой частью его жизни. Столь серой, монотонной и противной жизни, которую тот терпеть не может. Потому и балуется всеми способами самоуничтожение, с жгучим пристрастием дожидаясь момента, когда яд польётся с его уст белой пеной, а лёгкие в последний раз отразят удар сердцебиения. Но здесь и сейчас ему уже становиться тошно. Его выворачивает наизнанку от всех этих девиц окруживших со всех сторон. Хочется завопить со всей дури в этот мерзкий, искрящийся потолок, что с каждой новой минутой танца опускается вниз, грозясь придавить мужской силуэт к испачканному полу. Стены сжимаются, нечем дышать. Кто-нибудь бы опрокинул на него ведро ледяной воды, чтобы холод вгрызся в кожу до мозга костей и заставил сапфировые нити вновь разогнать остывшую кровь. Лишь бы что-то внутри вновь шевельнулось, хотя бы часть его ожило и доказало, что тот не до конца безнадёжен, что и у него есть шанс снова прочувствовать эту жизнь. Кажется, будто часы неустанно двигаются, время как всегда мчится вперёд безостановочно. Всё в движении и находиться в вечном тонусе, лишь он один посреди всего этого каменная статуя, намертво застывшая в обилии идущих прохожих, которые не забывают каждый раз задеть плечом либо же наступить на ногу. Чувство омерзения пропитывает до глубины души, отправляя в нокаут все старания потраченные до этого на полную остановку чувств. Эйфория проходит и всё возвращается на круги своё, словно прекративший до этого момента свою работу разум, начинает догадываться о окружающем его обмане. Тут теперь слишком тесно и парень медленно, но уверенными шагами выходит из толпы, не церемонясь и отталкивая вокруг всё, что мешает ему достигнуть цели. Ему нужен воздух, чистый и свежий кислород, чтобы тот ударной волной проник ему в голову и помог очнуться. Прямо здесь и сейчас ему необходимо открыть глаза чтобы выйти из омута, который в конце концов, как и всегда, оказался всего-навсего ловушкой.

***

Звенящая на всю комнату мелодия входящего звонка тонким остриём ножа мазнула по слуху, заставляя спящий разум медленно начать пробуждаться ото сна. Онемевшая рука, которую сводила лёгкой судорогой из-за её местонахождения под притиснутой головой подушкой, начала тихо ползать по топтаной простыне в попытках отыскать злосчастный источник этой проклятой мелодии. Запутанные пряди волос взвились в кокон на светловолосой макушке, безобразно обрамляя мятые черты лица на которых отражались узоры образовавшихся на наволочке подушки складок. Сощуренные глаза поднялись наверх с поверхности кровати глядя с неприкрытой ненавистью на своё окружение, когда девушка наконец осознала, что не может нащупать свой смартфон не глядя. Хмуро оглядев мелком кровать со всех сторон, Йеджи пришлось повертеть головой, действие, которое в следующую же минуту отозвалось в её мышцах шеи ноющей ломотой. Сон не приносил ей никакого удовольствия, особенно по причине издержек её пробуждения. Скорее это лишь необходимость организма чтобы не сойти окончательно с ума от той самой кучи работы, которая валяется даже сейчас на её рабочем столе в виде множества хаотично разбросанных бумаг. Сознание кое как начало возобновлять привычный ритм мышления, когда прошло уже две минуту поисков телефона, что никак не могли увенчаться успехом. Девушка уже приняла сидячее положение, достав свои ноги из под невесомости лёгкого одеяла, что еле справлялось со своей задачей - приносить тепло. Голые лодыжки столкнулись с холодным полом даже не покрытого куском какого-нибудь ковра. Маленькие пальчики слегка задёргались пытаясь избавить конечности от этого колючего ощущения холода, что не позволяло покинуть мягкую кроватку, в которой Хван с радостью задержалась бы на подольше. Но вместо этого, худые ножки скользнули назад, вытаскивая из под кровати пару мохнатых тапочек. Благодаря обуви стало намного удобнее передвигаться по ледяному полу, что позволило подняться на ноги. Телефон продолжал настойчиво звенеть из какого-то угла комнаты и теперь уши уловили не звон будильника, а мелодию, что была поставлена на звонок. Почему-то только сейчас догадавшись об этой разнице, Йеджи стала не по себе, сразу предчувствуя что-то неладное. Кто мог ей звонить в такое время? Явно не страдающая от ссоры с парнем подруга, ведь у Хван такой нет. Край мешковатой футболки зацепился за выступ кухонного стола, затормозив девушку и немного задев фарфоровую кожу, которая вмиг потемнела обретая синеватый оттенок. Минус однокомнатных квартир в слишком крохотном пространстве, недостатки удобства и в принципе в том, что они однокомнатные. Всегда существовал риск споткнуться об свою же вещь, которую ты не успел поставить на место, либо же, в случае Йеджи, вечно расцветать новыми синяками, каждый день сталкиваясь с новым элементом мебели. Глаза отследили в темноте яркий свет мигающего экрана и сердце забилось ещё резче, вот-вот намереваясь протолкнуться сквозь тонкую кожу. Это номер лечущего врача её матери, который Йеджи запомнила лучше, чем собственный. Даже находясь вдалеке на расстоянии нескольких метров, она замечает те самые циферки построенные в ряд и кроющие за собой явно не добрую весть в столь поздний час. Пока ноги постепенно приближались к смартфону, голова успела опустеть до гнетущего гула в ушах, в горле пересохло, да так, что девушка не в силах отвлекаться от любопытства, взялась за горло прижавшись к нему вспотевшей ладонью. Страх держал в крепкой узде до того самого момента, пока пальцы не окольцевали металлический корпус в прочный обруч, вытаскивая забытый телефон из открытого ящика комода. Стук сердца раздался бурлящей кровью у висков, разъедая на своём пути какой-то режущей тягучестью всё внутри, протаптывая себе путь к мнящим извилинам, что неохотно задумались о причине позднего звонка. Было страшно. Прибывая на начальной стадии отрицания, девушка страшилась брать трубку долго оттягивая этот момент. Хотелось спрятаться обратно в свою кровать сомкнув глаза и претворившись, что всего этого не было. Не было этого смятения, не было этого ужаса.. и не было этой трусости. Трясущимися коленками, Йеджи дошла обратно до кровать, сев на самый край. Громко проглотив сгусток вязкой слюны, подушечка указательного пальца потянула зелёный значок в сторону, принимая входящий вызов. Сердце замерло и сразу же всё тело затрясло приступом самой яркой паранойи. Доктор не озвучил ещё ни единого слова, а Хван уже мысленно провалилась под землю, занявшись собственным захоронениями заживо. - Доброй ночи, простите за столь поздний звонок, но у Вашей матери снова приступ.. - последние слова отразились многократным эхом в девичьем уме. Монотонный голос с чуть выраженной нотой сострадания переметнулся в оглушающий вопль, что заполонил всё сознание. - Алло, Вы меня слышите? Девушка слишком долго молчала, тяжело дыша в трубку чем вызвала волнение у человека со второго конца. Но ничего с собой она уже поделать не могла, сил не было даже сказать обычное "здравствуйте", не то, что за такой небольшой промежуток времени переварить всю информацию. Сразу всё смешалось в кучу, все думу перевязались толстой нитью с болезненными спазмами внизу живота, вещающими о лихорадочном волнении, что притупляло на своём фоне всё остальное. Лишь по истечению нескольких минут, с губ сумели спуститься еле слышные слова: "Я еду.", после которых звонок был прерван, а тело окатило новой волной холодного пота. Быстро отбросив смартфон в сторону, ноги сорвались с место начиная в спешке одеваться и натягивать спортивные штаны под низ длинной футболки, что служило единственным элементом пижамы. Паника ни на дюйм не сползала с обеспокоенного ума, лишь с каждой новой минутой увеличиваясь и обхватывая новые участки нервных клеток. Лишь бы не опоздать и лишь бы всё не закончилось именно так. Страх смешался с болью и поднялся вверх по разгоревшейся пустошью трахее, неся по своим следам мерзкий привкус тошноты из-за чего щёки надулись привычным способом уже готовясь к горькому аромату, что проталкивается вверх напористым толчком воздуха из лёгких. От переизбытка волнения, её всегда выворачивало наизнанку, но чудом сумев ускользнуть из очередных объятий туалета, девушка сумела скрепить свои последние силы дабы прийти в норму. Накинув поверх плеч кожаную косуху, та поспешила отворить дверь прокручивая несколько раз ключ в замочной скважине и выбраться наружу, где у входа в подъезд её уже дожидалась припаркованная машина. Вокруг все стены, перила и ступеньки теряли оттенок, медленно превращаясь в плывущую картину перед глазами, настолько безликую, что эта серая масса лишь сильнее давила на пульсирующие виски, затормаживая процесс мышления. Думать к слову не хотелось совсем. Каждая новая мысль казалась убийственной и приносила лишь новый вал приплывающей к голове мигрени. Нажав на одну из кнопок пластиковой части ключа, девушка отключила сигнализацию распространяя на пустынной, спящей улице шумные отрезки автомобильного звука. Поспешив сесть за руль, слёзы уже полностью застилали всю поверхность воспалившихся глаз. Красные веки саднили, когда пальцы небрежно стряхивали со смоляных ресниц солёные капли, что мешали сориентироваться на дороге. Йеджи и вовсе не чувствовала себя за рулём, мыслями она уже была там в больнице и слушала неутешительный вердикт врача, который подтвердил одну из самых жутких её догадок. В салоне висела напряжённая тишина и лишь всхлипы плачущей девушки разрушали на миг барьер безмолвности, но лишь прибавляли давления женскому самочувствию. Колёса буквально мчались на всех порах, чуть ли не пролетая мимо пустых улочек и сверкающих вывесок работающих, ночных заведений. Решившись сократить путь, девушка свернула с главной дороги за угол, выходя на путь между возвышающимися одиночными стенами с обратной стороны серых многоэтажек. Навернувшись на неясную кучку машина чуть свернула с прямой линии наткнувшись на долю секунды с идущим навстречу парнем. Хван сбила незнакомца с ног, но проехаться по нему не успела. Заплаканные глаза успели отследить лишь золотистые пряди, что отражали свет мерцающего чёрного выхода из клуба, около которого они остановились. Следом дрожь прошлась по всему телу, вызвав трясучку в руках плотно окольцовывающих круг руля. Совесть пробивала трещины в девичьем сердце, вгрызаясь в плоть острыми когтями. С опаской Йеджи чуть выглянула из переднего стекла, приподнявшись с сидения. Припечатанный к асфальту блондин выглядел целым, что не могло не радовать. Уже спустя несколько секунд тот шевельнул руками приподнявшись на ладонях и начал ползти к выступающей части тротуара, ноги его при этом так же изгибались в коленях. Кажется она ему ничего не сломала, разве что повредила слегка голову из которой начали струиться алые скапли крови, спускаясь вниз по лицу. Хван так и не отследила в сгустке полумрака его черты, но тот и сам не предал особого значения машине стоящей прямо у него под носом. Кажется он находился в какой прострации, не в силах обратить на что-то внимание. Это заставило усомниться в трезвости молодого парня, но больше времени медлить у светловолосой не было и та сглотнув последний вязкий ком в горле, отъехала чуть назад, чтобы потом набравшись скорости помчаться обратно вперёд, огибая дышащее, нетрезвое тело у тротуара. Никогда прежде она не ощущала такую ненависть к самой себе. Она буквально с каждым новом отдаляющемся метром порочила свою суть всё больше и больше утопая в персональной луже грязи. Было невыносимо от этих глухих зовов здравомыслия, которыми совесть пыталась достучаться до плачущей девушки и которые находили ни единного отклика. Глаза то и дело отслеживали через зеркальце автомобиля заднюю картину. Мужской силуэт больше не двигался и Хван мысленно умоляла всех знакомых ей богов и божественных созданий, чтобы он остался жив, чтобы его сознание просто погрузилось в сон из-за выпитого алкоголя. Она обязательно к нему вернётся. Вернётся на обратном пути, когда узнает, что с мамой всё в порядке. Когда удостовериться, что последний её родной человек оставшийся на этой земле - жив.