Проклятые

Донна не стала долго задерживаться в том ресторане, голова была заполнена сомнениями и неприятными воспоминаниями и, словно со всех ног бегущая от опасности антилопа, она решила отвлечься прогулкой по городу, но даже проезжая в очаровательном стареньком трамвайчике по самым живописным улочкам, сплошь заполненным украшенными плиткой домами и фигурной брусчаткой, никак не могла перестать думать об этом проклятии. Интуиция ее никогда не обманывала, и сейчас, еще не видя глифа она подозревала очень старую, кельтскую магию, не обязательно завязанную на жертвах, но неизменно могущественную. Донна встречала подобное в один из самых страшных этапов ее жизни, втором переломном, и будто сочными масляными красками перекрывший акварель ее прошлого. Именно прошлое делает нас теми кто мы есть и она приняла этот урок и осознала что даже для человека вне времени есть вещи что всегда должны быть первостепенны. Она в те времена была благопристойной супругой личного помощника канцлера в немецком городе Бамберге. У них был небольшой и очень уютный дом, и несмотря на бушующие тогда эпидемии и голод Донна жила комфортной и практически беззаботной жизнью. Четверо слуг занимались ее бытом, а вечно занятый на работе муж и вовсе был редким гостем, ограничиваясь краткими наездами, к дражайшей супруге и дорогими подарками. В те времена жизнь благородной дамы была отнюдь не столь захватывающей как сейчас и большую часть времени фрау Ферсейнбах проводила за рукоделием, практически не выходя на улицы города. Окунаться в смрад бесконечной нищеты, грязи, криминала и болезней Донна не желала категорически, отчаянно боясь подхватить какую либо заразу от бродяжек. В те времена она свято верила в собственную исключительность и могущество и отдавала свое обеспечение на откуп очередного неудачливого ухажера. Мужа она не то чтобы, совсем уж, не любила, но и трепета бабочек в животе не ощущала оценивая холодной головой плюсы и минусы своего брака. Бенедикт был красив, светловолосый, массивный, возвышающийся над маленькой ею практически на голову, и казалось, способный уберечь свою крошечную жену от любой угрозы, вот только Донна к тому моменту разменяла не один век и герр Ферсейнбах был отнюдь не первым в веренице ее мужчин-спонсоров. Но как оказалось, спустя время, стал последним. В повсеместной истерии и охоте на ведьм Донна казалась себе притаившийся мышкой, и те немногие знания, и уж тем более записи, что накопились за века ее странствий, были надежно спрятаны от ищеек инквизиции и любопытной прислуги. Она не попалась, нет. Беда пришла с той стороны откуда ведьма никак не ожидала удара. Все ее мужчины, под умелым обаянием и мощным приворотом оказывались верными и податливыми к своей жене, но вот краткосрочный приворот к влюбленной дурочки, заказанный у неопытной колдуньи, Донна все же не учла. Бенедикт принес в их постель измену, а вместе с ней и болезнь. Ту дикую ярость и отчаянную ненависть что она испытала обнаружив у себя симптомы отвратительной заразы бродяг и шлюх Донна не забудет никогда. Она вероятно на краткое время потеряла себя, сдирая в ароматной ванне крошечные волдыри на загорелой коже, будто старый котел драя от застывшего жира, щеткой и до крови. И стоило ей закончить как с неубранными в высокую сложную прическу волосами, без украшений и с перекошенным ненавистью лицом и горящими серыми глазами она яростным вихрем летела по улицам города, уже не обращая ни малейшего внимания на окружение, до лавки аптекаря, а после сама остервенело ловила птицу и обжигала в огне ее череп. Где были слуги в это время Донна не знала, и даже будь рядом с ней рыцари святой Церкви, вряд ли бы обратила а них внимание. Вся ее сосредоточенность была отдана заключенной в угольную пентаграмму латунной чаше, заполненной травами мирры и лаванды и опущенного поверх них черепа голубя. Ведьма пела заклинание исцеления, буквально ощущая как дым от трав проникает в ее тело, змеей, и прогревая кровь извлекает из нее болезнь, заточая в измазанную сажей кость. Стоило заклятью прекратить свое действие как Донна прям там, перед ритуальной чашей содрала платье и отчаянно скользя руками, запачканными углем, по коже в поисках изъянов. Ни спереди, ни даже извернувшись и найдя относительно чистый серебряный поднос, на спине, ненавистных следов Донна не нашла, и опускаясь с облегчённым всхлипом на пол закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Ее самый ужасный страх, оказаться на больничном ложе, слабой и неспособной даже самостоятельно пописать, брал свои корни в ее раннем детстве и возвращения даже на миг к тем мучительным дням она едва могла вынести. Стоило ей как следует выплакаться, как ведьма, словно старуха, цепляясь за стол поднялась на затекшие ноги и осознав наконец опасность колдовства в нынешних условиях поспешила избавиться от следов. Череп отправился в камин, очищаться в огне, а она совсем извозившись с непривычки оттирала стол, но спустя пару часов достаточно спокойная для обдумывания, наконец, сложившийся ситуации она вновь прибегла к магии, но уже ради того, чтобы наказать ту, что стала виновницей ее позора. - Ostende mihi illum quem quaero. Донна смотрела в водную гладь в чаше словно в чистейшее зеркало в котором медленно стали отражаться лица незнакомых людей. Каменный мешок, спутанные в колтун, некогда светлые волосы, и избитое до синевы тощее тело. Это была та, что покусилась на ее власть. Судя по всему, женщина попалась и без помощи Донны, а значит скоро с ведьмой, что в нарушение всех правил сверхъестественных существ влезла на ее территорию, да еще и умудрилась изрядно подгадить, будет покончено и без каких либо усилий, самым болезненным способом. Ведьмы и ведьмаки испокон веков были отчаянными индивидуалистами и слишком уважали уединение чтобы вступать в конфликты со своим племенем или же жить в опасной близости друг к другу. Встреться на улице они просто разойдутся, а уж если и случиться между ними конфликт, то непременно стоит рассчитать свои действия так, чтоб убить наверняка, а иначе можешь схлопотать и ответ, в момент уязвимости. Она успокоилась. Муж не возвращался неделю, и риска что он потребует ее в свою постель не было, но в один миг грянула беда, как и положено, именно тогда когда уже и ожидать перестала. В дом ворвались мужчины, Донна едва успела подняться с кресла в гостиной как ее грубо схватили и заткнув открытый в возмущенном вскрике рот и больно перетянули руки веревкой. Поди пойми кто они такие, и похищают ли ее ради выкупа или же вовсе планируют убить, оставив тело в овраге, словно очередную бродяжку. Донну накрыла паника и она изо всех сил рвалась из чужих рук, хватавших и буквально заматывающих ее лицо прелой тряпкой, едва оставляя возможность дышать и больно дергая и путая рассыпанные по плечам длинные волосы. Как бы она не вырывалась и не пиналась, рискуя запутаться в длинной юбке каблуком и рухнуть на пол, но связанную и в синяках ее привезли в тюрьму, изрядно присмиревшую в карете под хлесткими ударами по лицу и ребрам. С тех пор ее жизнь заполнила боль. Донна мало что помнила с того времени, знала что ее били, что резали, насиловали и жгли. Знала что руки и ноги ей переломали во множестве мест и что на коже были вырезаны и выжжены десятки крестов, но вот в памяти эти пытки не отложились, оставив только знание о боли. Она очнулась на берегу Регница, не имея ни малейшего понятия почему ее тело оказалось не на кладбище, а здесь. Самой себе напоминая мифических мертвяков, или восставших утопленников, Донна на трясущихся ногах, голая, но с чистой, не оскверненной ни единым шрамом кожей, и полным отсутствием волос на голове под покровом ночи добралась до ближайшего дома, оказавшегося, на удивление, заброшенным. Одевшись и отдохнув она осталась разобраться чего желает ее душа, то ли вновь, по старой привычке бежать без оглядки, то ли наконец собраться и приступить к мести, вот только выход подсказала ситуация с медленно, но верно, вымирающим городом. Далекое эхо ее некогда безмятежного детства настигло ее вновь, оставляя за собой вымершее селение и проклятые земли. Как ни страшно было возвращаться к тем воспоминаниям, но сейчас она смотрела на смерти сотен невинных людей с бурлящей по коже энергией злобной радости и ликования. Стала ли она черной ведьмой, пьющей кровь младенцев и приносящей в жертву девственниц? Вряд-ли, Донна всего навсего была человеком. Парадоксально, но после пыток церковников она решила укрыться от настойчивого внимания инквизиции под самым ее носом, в монастыре, придя туда в качестве тощей, обритой и грязной монашки. Буквально через пару месяцев она узнала что же конкретно произошло с ней. В монастырских архивов было целое дело с ее допросами и приговором. Ее обыграла любовница Бенедикта, совратившая его лишь однажды и собственно, заразившая его и Донну отвратительной болезнью. Если ведьма очистилась, то ее мужу не повезло и спустя две недели у него раздуло шею и тот пролежав в лечебнице несколько дней погиб так и не придя в сознание. А вот та шлюха, забеременела и уже начала активно строить планы на устранение Донны, и становление новой фрау Ферсейнбах, ведь в отличие от нее ведьма не могла родить мужу детей. Но к ее огромному сожалению ту ведьмочку, у которой удалось купить приворот, к тому времени уже казнили и дура решила прибегнуть к помощи церкви, обвинив Донну в колдовстве. А уж когда Бенедикт угас в лечебнице, а она сама потеряла ребенка от болезни, то малейшая осторожность ее покинула и пылая ненавистью та наговорила церковникам всякого, обвиняя в смерти мужа, еретичку жену. Забавно, но в тюрьме они с этой идиоткой буквально сидели в соседних камерах, ведь та умудрилась проговорится о сотрудничестве с ведьмами, но если любовница умерла быстро, то свои допросы Донна читала с леденящим кровь ужасом. Не знай она что одна в своем теле, непременно поверила бы в одержимость. Даже в сухом описании дознавателя ее мерный шепот на латыни смертельных проклятий вызывал озноб. Ее мучили две с половиной недели, а позже привязав к камню сбросили полумертвое и искореженное тело в реку, как последнее испытание. Она не всплыла, но вот в городе начался мор, пока заклинание ее бабки набирало силу и восстанавливало ее здоровье. Донна годами служила в том монастыре, перехватывая время от времени книги и записки с рецептами, не редко попадавшиеся в руки инквизиторов. И именно тогда, в книге той самой ведьмы, что вмешалась своим приворотом в ее спокойную и размеренную жизнь, Донна столкнулась в кельтскими проклятиями и могущественными заклинаниями, и долго разбирая рецепты запомнила глифы отсроченных проклятий. Именно с тех самых пор она вновь стала ведьмой, а не простой содержанкой, вернувшись в потусторонний мир и вновь вплотную начав заниматься рожденным вместе с ней таинством, с гордостью единственной из рода Аварна. Ее дар стал для Донны компасом и с каждым новым знанием, с каждым клочком информации о мире вокруг она словно огромный пазл собирала свою новую личность, и на этот раз осознавая себя в полной мере. Пусть пустой, безликой даже после веков жизни, словно пребывавшей мухой в янтаре и видящей однообразный и не затрагивающий ни малейшей струны души сон, но теперь, очнувшись, полностью свободной в выборе, способной единолично решать на сколько разнообразной и яркой станет ее будущее. Стони тысяч дорог вели в круговорот жизни за стенами монастыря и она застыв во времени, спешила жить, впервые на боясь переступить грань и сталкиваться с выборами что жизнь ставила перед ней, и порой весьма не простыми. Сейчас же прогуливаясь по городу и скользя пальцами по знаменитой португальской азулежу служащей украшением Лиссабона, словно пожилой, но благородной и изящной аристократки, вдыхая воздух и столь не похожую на средневековое германское поселение атмосферу, Донна не могла отделаться от забивающей нос вони гниющих отходов, смрада разлагающихся трупов и крови, Призрака ее, давно отпущенных, воспоминаний. Из прошлого ее вырвала не долгая прогулка по живописным местам а громкий гудок, едва не столкнувшихся автомобилей. Донна вздрогнула, буквально просыпаясь и обнаруживая себя на ослепительно белой улочке, буквально у двери в знаменитый и рекомендуемый во всех путеводителях что она прочитала, собираясь в поездку магазин портвейна. Как уроженка солнечной Италии, пусть даже в далекой древности, Донна решилась прибегнуть к, запатентованному итальянками, лечению методом долгого и роскошного шопинга, а учитывая что в Португалию она прилетела налегке, отправив все вещи доставкой прямо домой, то грех не воспользоваться случаем и не побаловать себя сувенирами из Лиссабона. Донна не любила выпивать, но в исключительные моменты не могла не иметь в запасах, не только в качестве подарков, но и для выставления на стол, дорогих алкогольных напитков и портвейн, что отправится в дорогих коробках прямиком в небольшой и уютный коттедж в Сакраменто. был очень кстати. Выходя из магазина, чуть захмелевшая от дегустации крепкого алкоголя Донна не могла остановиться и продолжила свою неспешную прогулку по дорогим бутикам, где уже вечером и с ворохом пактов в руках встретила новое знакомство. Донна не часто знакомилась с новыми людьми предпочитая одиночество и редкое внимание влюбленных мужчин. Как не старалась избавится от этой своей потребности в любви к ней, но вновь и вновь срывалась с головой в тот же самый омут, разве что, теперь уже без магии. Обычно она ограничивалась парой бурных романов в год, но случались и отношения по серьезнее. Ее влюбчивую натуру уже ничем не исправишь. А вот такие знакомства, в магазинах, простое товарищество с первого взгляда и, словно мгновенное, взаимопонимание, да еще и с женщиной, для Донны редкость. Ее обычно представительницы прекрасного пола не любят, видя опасную соперницу. Не то что бы Донна была писанной красавицей, но невысокая, с пышными бедрами и тонкой талией и живой мимикой истинной итальянки она запоминалась с первого взгляда и неизменно привлекала к себе мужское внимание. А сейчас, столкнувшись взглядами когда тянулись друг через друга, каждая к своему, искусно сделанному из кожи цветку, вспыхнула улыбка взаимопонимания между двумя женщинами, прекрасными, но совершенно разными. Они так и встали у соседних зеркал примеряя свой выбор, едва заметно переглядываясь и улыбаясь, насыщенную, кроваво алую розу и белую орхидею. - Прекрасный выбор! - неожиданно даже для самой себя начала Донна. И действительно в светлых волосах цветок восхитительно подчеркнул их золотистый оттенок и белизну кожи стройной и высокой женщины. - Спасибо! - развернувшись ответила женщина, улыбаясь шире, - Не могу не ответить тем же. на вашу любезность! Действительно, смотрясь вместе в зеркало они казались воплощение женской чувственности и сексуальности, диаметрально противоположными, тем не менее, друг другу. Благородный аристократизм высокой блондинки и огненный темперамент невысокой жгучей брюнетки. - Донна Дарго,- представилась ведьма. - Джоанна Мелори, очень рада нашему знакомству. - искренне улыбнулась блондинка с непривычной для Донны сдержанной пластикой движений и мимикой. - Не ожидала встретить столь искусные, словно натуральные, изделия. - А если так? - азартно привлекла внимание Донна заколов пучок льдисто голубой лилией, которая невероятно подчеркнула холодные, серые глаза на смуглом лице. - Вам очень идет! - Джоанна выпутав из волос свою заколку жестом подозвала продавца скупым жестом и передала ему в руки свою покупку чуть высокомерно на него глядя и поджимая губы, но стоило к ней обратиться как приятная улыбка вернулась на лицо. - У Вас очень яркая внешность и не грех подчеркнуть ее яркими цветами. Вы ведь не местная? - Нет, я итальянка. Приехала сюда буквально на днях и сейчас активно развлекаю себя шопингом. - в отличие от новой знакомой Донна не ограничилась одной покупкой и подобрала себе несколько заколок. Волосы были ее гордостью и как и любая женщина она безумно любила их украшать. - Вы? - Я приехала из Сиэтла, вместе с дочерью в отпуск. Пока она развлекает себя клубами, я решилась на прогулку по городу в одиночестве. Муж так и остался на работе, но и лишать себя отдыха из за его графика я не желаю. - срываясь на чуть резковатый тон сказала Джоанна. - Извините. - женщина даже чуть смутилась, скрывая взгляд и прижимая крошечную сумочку ближе, в бессознательном порыве закрыться.- Просто это уже второй отпуск без него и это расстраивает. - Oh mio dio! Никакого смущения! - Донна едва сдержала желание всплеснуть руками при виде неловкости от малейшего отхода от норм этикета. С ее точки зрения новая знакомая больше походила на англичанку своей чопорностью и надменной, напускной холодностью. - Итальянка, помните. Мы возмущаемся битьем посуды и громкими ссорами! Джоанна усмехнулась, рассматривая Донну пристальнее и расслабившись даже мягко засмеялась глубоким бархатным смехом. - Не сочтите за наглость составить вам компанию в вашем вояже по бутикам. - решилась женщина, когда они обе подняли в руки пакеты с покупками. - Ну разумеется, я буду счастлива компании.- поспешно заверила Донна шурша пакетами и открывая дверь на улицу, где уже включили ночное освещение и то и дело слышались аккорды настраиваемых инструментов. Женщины так и проходили друг с другом до поздней ночи остановившись в одном из уличных кафе на ужин. - Она только перешла в старшую школу, и даже при том что Лорен девушка, отец в ее воспитании участвовать должен, непременно. - под песню гитары они сидели за бокалами вина в уютном уголке, укрытом от шума улицы стеной аккуратно подстриженных кустов, одуряюще пахнущих зеленью. К концу вечера они уже достаточно познакомились чтобы проникнуться достаточным доверием друг к другу чтобы рассказать о жизни.- А он где? Он на работе. На вечной, непрекращающейся работе. Я даже порой сомневалась не изменяет ли он мне! Так вот, Нет! Я нанимала детективов, чтобы хотя бы они мне объяснили, может быть это другая женщина. Но нет, это работа! Он настолько помешан на ней что забывает о своей семье. - Послушай Джоанна, у тебя дети, а значит подавать на развод не стоит хотя бы ради них. Стой! - остановила подругу Донна, стоило только ей открыть рот в возмущении. - Это твоя семья, но и ради себя самой стоит что то поменять. Ты же зачахнешь так, как цветок без воды, посреди своего дождя. - - Например танцы, то же танго, почему нет? Оно и страсть принесет в твою жизнь, и брак не разрушит. Да и без мужского внимания мы, женщины увядаем, так принеси в свой быт ярких красок! - Донна пригубила вина, пока ее собеседница цепко на нее смотрела, внимательно прислушиваясь и катая в руке за тонкую ножку бокал. - Или рисование, а то и вовсе что то экстремальное наподобие серфинга или прыжков с парашютом. Ничего не поменяв, ты рано или поздно, погрязнешь в однообразии быта и через пару лет не узнаешь тетку в зеркале. - резко заявила ведьма чуть прихлопнув ладонью по столу от эмоций. А Джоанна все кивала, кивала и слушала, пока Донна в своих возмущениях не скатилась на бурную жестикуляцию, в попытке придумать маршруты побега от обыденности семейной жизни средней американки. - Откуда ты это берешь? Ты ведь младше меня на десяток лет? - наконец спросила блондинка и если ей, чуть захмелевшей от теплого вечера, вина и атмосферы праздника было просто интересно, то вот Донна от вопроса мигом протрезвела. - Опыт! Просто не самый удачный опыт с мужиками. - ей разом вспомнились свои годы, потери и испытания, но вот предложи ей поменяться она никогда бы никому не уступила бы свои ошибки ни за какие блага, ведь именно на этом фундаменте она строила свой успех . - Это так важно, оглядываясь, не сожалеть ни о чем. Их разговор прервался на грустной ноте, и уже сейчас с подозрительно слезившимися глазами они говорили, то стоило выйти на сцену упакованной в облегающее черное платье украшенное алыми маками певице затянуть пронзительным голосом под звуки гитар романс обе женщины едва не расплакались. -Buonanotte! - Донна посадила подругу в такси и сама поймала следующее, назвав адрес отеля. Им обеим было о чем подумать после сегодняшней ночи.