neighbours au series

если бы ему пришлось быть хоть раз честным с самим собой, то он бы признался, что ежедневно подыскивает повод постучать в дверь соседа, живущего неподалеку. однако, быть честным не приходится ни перед собой, ни перед другими, признавшись им в том, что порой он стоит в коридоре подъезда по нескольку минут в надежде, что его сосед выйдет из своей квартиры в этот же момент. он не позволит никому узнать о том, как он покупает безглютеновое печенье в магазине с органическими продуктами, что находится вниз по улице; это на случай, если его сосед постучится в его дверь, когда его собственное печенье закончится. он не позволит никому узнать о том, как он перестал включать музыку после десяти утра по субботам, когда он обычно прибирается в квартире; это на случай, если его сосед любит поспать подольше. он не позволит никому узнать о том, как он взял эту китайскую книжку (в переводе, конечно же) в библиотеке рядом с его местом работы; это на случай, если его сосед вдруг захочет обсудить её с ним. больше всего на этом свете, он не хотел, чтобы кто-то об этом узнал, особенно юно, знавший про его гигантский краш на соседа, чьё имя он прочел на почтовом ящике. их единственный разговор состоялся тогда, когда он извинялся за поведение юно, который пребывал самым надоедливым соседом на свете. все не так уж серьезно, как-то сказал он своему другу, закатывая глаза, когда тот подметил все те ласковые улыбки, которые сопровождали каждое появление соседа. и это правда не так серьезно. вероятно, чуть серьезнее, чем должно быть, особенно когда количество их разговоров приближалось к "трем, учитывая тот раз, когда они встретились в лифте". и все же, он считает, что этого недостаточно, чтобы влюбиться в кого-то, особенно в кого-то, о ком он знает так мало. а то, что удалось ему узнать, - это самая ценная информация; его сосед - цянь кун, у которого не переносимость глютена, а еще милейшие домашние животные, которые ему только приходилось видеть: дом, чье имя крем, а еще кролик; любит заказывать книги (в основном, на китайском) и, вероятно, готовит слишком часто. он (за все четыре года вместе взятые, которые джонни прожил в своей квартире с другом юно) - милейший сосед, который у них только был, однако далеко не единственный. тот факт, что у этого парня ослепительная улыбка, милейшая ямочка на щеке, трогательный голос, а еще он всегда максимально вежлив и веселый; все это абсолютно точно не имеет ничего общего с предпочтениями джонни. все это из-за того, насколько он красив, а еще из-за еды, которую цянь постоянно таскает им. начало падения в ад легкой влюбленности, как он любит это называть, начинается тогда, когда цянь появляется в его мыслях в три часа бессонной ночи. одним славным субботним утром, сразу после того, как юно отправился в спортзал, дверной звонок разразился визгом, заставляя парня покинуть кучу своих теплых и мягеньких одеял на диване. с гнездом на голове вместо волос, в той же пижаме, что он носил, не снимая, вот уже неделю, он распахнул дверь, легкомысленно думая, что юно забыл что-то дома, однако взор его благословил вид его прекрасного соседа. тот чрезмерно принялся рассыпаться в извинениях за то, что разбудил соседа, а затем всучил тому большой пластиковый контейнер, сказав, что приготовил чересчур много шоколадного пирога, а потом подумал, что, быть может, они захотят попробовать его тоже. джонни тогда так и не набрался смелости сказать, что не спал уже вот как три часа, а еще они, как правило, не едят безглютеновую пищу, он покорно принял контейнер из рук соседа, поблагодарив и пообещав обязательно вернуть посуду чистую обратно. джонни стал приходить с работы так рано, как он только мог, лишь бы убедиться в том, что у него обязательно будет возможность увидеться с куном и поболтать с ним. — ты совсем расклеился, — пробубнил юно, откусывая кусочек орехово-медового пирога, который кун принес им накануне, и позволяя крошкам падать на собственные колени. — а ты отвратительный. возьми тарелку, если не хочешь оставить половину пирога на диване, — жалуется джон, но все равно поднимается самостоятельно и вручает другу тарелку, — вкусно, правда? — всегда вкусно. разве он не работает каким-то шеф-поваром или что-то вроде того? — не знаю. никогда не спрашивал. фырканьем и кашлем обычно юно сопровождал изменения в поведении джонни каждый раз, когда тому удавалось оказаться с куном поблизости. тот никогда не рассказывал другу о своем краше на соседа, будучи глубоко убежденным, что это и требуется; юно способен читать его так хорошо, как никто другой. —чувак, мне придется поусердствовать в зале после всех этих десертов, которые он нам стал притаскивать в последнее время. — они вкусные, — протестует джонни, дуясь и проглатывая очередную ложку шоколадного мусса; тот моментально принимается таять во рту, хочется застонать от того, насколько это хорошо; но делать этого не стоит, юно по-прежнему рядом. — именно поэтому! пожалуйста, скажи, что я немножечко ненавижу его за это, в следующий раз, когда вы встретитесь. — сам скажи. уходя в свою комнату, джонни слышит, как юно ржет от всего сердца, сидя на диване, но он лишь торопится спрятаться от очередного наплыва назойливых вопросов. он знает, куда все это идет, и не хочет становиться жертвой в очередной раз. / / / вместо всего этого, в следующую их встречу, он говорит куну о том, какие его десерты потрясающе сладкие; их диалоги всегда сопровождаются смущенными извинениями и неловкими улыбками. джонни не совсем уверен, специально или нет, но каждый раз, когда им удается поговорить, кун упоминает громкие вечеринки, которые устраивает юно время от времени. не то чтобы они были особенно громкими; они довольно осторожны и не веселятся до поздней ночи. вопрос тут скорее в том, по каким малейшим причинам закатываются эти вечеринки. в последний раз, когда это произошло, они отмечали получение лукасом водительских прав. юно неисправимо талантлив в нахождении буквально самых смехотворных причин для торжества. каждый раз все складывается именно так, что джонни становится единственным добровольцем, предупреждающим куна о предстоящем веселье (в тайне он благодарит своего друга за то, что тот постоянно уклоняется от выполнения этой задачи). подозрения усиливаются, джонни действительно считает, что кун специально поддразнивает его все время. как бы то ни было, сегодняшним вечером он набрался достаточно смелости, чтобы постучаться в его дверь совершенно по другой причине. кун открывает дверь, на нем грязный серый фартук, а волосы заплетены в несколько маленьких хвостиков. в руках у него большая ложка, а остатки теста вокруг рта выглядят так соблазнительно, что джонни едва сдерживает свой порыв поцеловать этого парня. — да, джонни? — и, быть может, со нравится слышать китайский акцент, проскальзывающий в речи этого парня, когда тот произносит его имя, но это одна из тех вещиц, в которых он никогда не сознается. — привет. извини, что побеспокоил тебя во время готовки. — ох, все в порядке, блюдо уже в духовке. тебе что-то нужно? — мы собираемся организовать небольшую вечеринку сегодня вечером с друзьями, и я просто хотел узнать, может, ты хотел бы присоединиться к нам? китаец глядит на него сквозь ресницы, глаза его расширяются от удивления, пока разум начинает разгоняться, обрабатывая такой ком информации; хочется сцеловать это проклятое тесто с его губ, растрепав волосы этого парня. ему хочется затеряться в глубине его глаз и рассказать ему о том, насколько он красив, когда смотрит на него вот так. голос соседа вырывает его из задумчивости: — я? — ага. мы постоянно достаем тебя, а ты все такой же хороший по отношению к нам. лукас до смерти жаждет встречи с тобой. — так ты рассказал своим друзьям обо мне? — и слыша вопрос, джонни прикусывает язык, ощущая, как разрастается сожаление в его груди. почему он никогда не думает, прежде чем говорить что-то? — ну, ему удалось перехватить кое-что из того, что ты оставлял для нас, так что мне необходимо было упомянуть имя шефа, — проговаривает он более осторожно, чем это должно было бы звучать. — тогда.. конечно. дай мне время, чтобы переодеться, и я скоро приду; принесу с собой пирог, если только юно не против. кого вообще волнует этот юно? это единственная мысль, что крутится на языке джонни в качестве ответа, ведь это единственное, о чем он способен думать сейчас. вся его голова забита голосом куна, ямочкой на его щеке и мыслями о поцелуе с этим парнем, так что чудо, что он отвечает нечто более разумное: — твой пирог приглашен, как и ты сам. думаю, дорогу ты и сам знаешь! ужасно неловко махнув рукой на прощание и ощущая себя полнейшим идиотом, джонни возвращается в свою квартиру; лукас уже поджидает его там, сидя прямо на кухонном столе и доедая остатки пасты прямо из кастрюли. — о, джон. как поживает твой китайский шеф-повар? — должен скоро придти и принести с собой пирог. — да! не могу дождаться. со смехом и веселым выражением лица джонни шепчет неразборчивое "очевидно", прежде чем отправиться ванну, чтобы принять душ и переодеться. / / / в действительности это одна из самых не вычурных вечеринок, что они когда-либо закатывали. их всего пятеро: эмбер приезжает всего парой минут позже куна, а затем они смеются и играют в монополию до тех пор, пока лукас и эмбер не начинают сраться чересчур сильно, в конце концов отбрасывая игру в сторону. заканчивается все тем, что они просто остаются валяться на диване, смотря повторы серий юных титанов и задавая куну рандомные вопросы, на которые, к общему удивлению, он довольно лаконично отвечает, определенно вписываясь в их группу. лишь ближе к ночи джонни осознает, стоя на кухне и сортируя коробочки со снеками, до которых лукас еще не успел добраться; он осознает, что едва разговаривал с куном этим вечером, будучи слишком сосредоточенным на восхищении этим парнем. как раз в момент, пока он ментально отчитывает себя за такое упущение, его сосед материализуется на кухне вместе с пустыми стаканами и противнем из под пирога. — оставь это здесь. я помою его завтра, а потом принесу к тебе. — оу, не утруждай себя, я заберу его домой сразу, — убеждает его китаец с улыбкой на губах, — это была веселая ночка. — да? я рад, что тебе понравилось. иногда нас бывает чересчур много, в особенности лукаса. — он веселый! тяжко поспевать за его темпом мысли, но нам вроде удалось поладить. джонни останавливается от своего занятия уборкой, чтобы взглянуть на куна еще раз; очевидно, что тот устал, его штаны полностью измялись от того количества времени, которое они провели на диване, скрючившись. и все же, он остается таким ошеломляющим, даже просто стоя посреди кухне и открыто улыбаясь джонни. лукас врывается прямо вовремя, тут же раскрывая рот, чтобы задать вопрос: — боже мой, кун! твой пирог? настоящее чудо! я должен жениться на тебе сию минуту. как так вышло, что ты до сих пор один? каким-то волшебным образом джонни по-прежнему удивляется, как его другу удается выдавать такие подходящие вещи в такие неподходящие моменты, даже не замечая этого. это определенно его талант, с которым он просто еще не совсем совладал. — я задаюсь тем же вопросом, — со смехом отвечает кун, и джонни хочет верить, что он не нафантазировал себе тот взгляд, которым этот парень одарил его ровно в этот же момент. (он наверняка спит, правильно?) и все же, когда приходит время расходиться и юно выходит на улицу, чтобы проводить лукаса и эмбер к их машинам, джонни настаивает на том, чтобы проводить куна до двери его квартиры, несмотря на то, что ему нужно всего лишь пересечь коридор. как только они оказываются внутри, цянь приглашает его войти, вежливо закрывая дверь за спиной гостя. на стопке чистого белья, что покоится на полке, расположился щенок крем; он подмечает, как кун хмурится, видя такое, но тот все равно не торопится прогонять крема оттуда. кролик громыхает, носясь по своей клетке и выискивая еду где-то на её дне. но, отвлекаясь от этого, все вокруг выглядит таким чистым и тихим, навевая запахом миндаля и чистым бельем. совсем внезапно со осознает, что он впервые находится в этой квартире, несмотря на все то время, что они жили бок о бок; а теперь еще и выясняется, что квартира куна опрятнее, чем когда-либо была его квартира. так он не прибирается даже перед приездом мамы. — ты работаешь из дома? — спрашивает он скорее для самого себя, однако кун слышит заданный вопрос, возвращаясь с кухни. — частично. я учусь на дому и работаю в неполный рабочий день. именно поэтому у меня так много времени для готовки. — теперь все кажется более логичным. тишина повисает между ними, и кун быстренько принимается наводить чай, несмотря на то, что часы почти пробили час ночи. он ловит себя на том, как сильно он пялится на спину этого парня; та кажется такой крохотной даже с такого близкого расстояния. борьба с желанием протянуть ладони и обнять этого крохотного парня отнимает у джонни буквально все силы. он принимает свою кружку из рук цяня без лишних слов, отхлебывая чересчур горячий так, словно это вообще не имеет значения и надеясь, что это поможет ему сохранить самообладание. — лукас сказал мне, что ты постоянно болтаешь о моей еде, — попытка с грохотом провалена; джон ощущает, как тепло приливает к его лицу, и спешит спрятать его за кружкой с чаем. может быть, сойдет за покраснения от слишком горячего чая. — мне она и правда очень нравится. это кажется инновационным! то, как ты постоянно находишь пути сделать блюдо без глютена и все такое. — ты совсем ничего не смыслишь в еде, не так ли? — я просто знаю, как есть, честно говоря, — пытается пошутить джон, и, слава богам, эта попытка вознаграждается искренним смехом со стороны куна. — я заметил. и, вероятно, стоит сдержать свои порывы еще один последний раз. вероятно, он должен прислушаться к голосу своего разума, говорящему ему о том, что взгляд глаз куна и внезапная близость - это все напускной дым и зеркала. но в этот раз, он действительно хочет приблизиться и столкнуть их губы в поцелуе, пока другой голос, исходящий из его сердца, вопит, побуждая совершить задуманное! ведь нет никакой другой причины, почему цянь смотрит на него таким образом. так что кружка с чаем оказывается отодвинутой на край стола, вместо этого в ладонях джонни оказывается лицо куна, и он пробует чай непосредственно с его губ. кажется, он мог бы пить чай до скончания веков, если бы это означало возможность целовать эти губы на протяжении всего этого времени. — это заняло довольно много времени, — шепчет кун, отстраняясь и мимолетно облизывая губы, не сводя пристального взгляда с джонни. — правда? — глупо спрашивает он; кажется, будто этот парень одним разом высосал из него все слова. — никогда не думал, что буду так долго заманивать тебя своей едой. — заманивать? вот что ты пытался сделать? — ошарашенно задает еще один вопрос со. на губах куна появляется хитрая ухмылка, пока джонни вновь ощущает себя каким-то юнцом, которому старший кузен сообщает о том, что тот в очередной раз попался на одну и ту же удочку. но заставить себя обижаться на это восьмое чувство света - выше его сил; не тогда, когда тот смотрит на него с таким азартом и весельем в глазах. — ты реально думал, что все это время я случайно готовил слишком много еды? когда же мне надо было начать готовить поменьше, если бы я только не был заинтересован в том, чтобы поделиться с вами какой-то частью. джонни искренне хочет выпалить какой-нибудь дохера остроумный, язвительный комментарий, но в очередной раз теряется в доказательствах собственной глупости. квартира куна наполняется недоверчивым смехом старшего, который откидывает свои волосы назад и смотрит на него своим привычным загипнотизированным взглядом, вот только на этот раз не скрывая его ни коим образом. — ты поймал меня. — с головы до пят, — видимо, тоже пытается пошутить кун, опираясь на локти и подаваясь вперед, чтобы прильнуть к губам джонни еще разочек, — это в качестве извинения. — не могу утверждать, что прощу тебя так легко, — брови куна взлетают вверх, однако улыбка становится лишь шире; он переплетает пальцы их рук, ведя парня в другую комнату. в спальню. — правда? — а вот кусочек твоего шоколадного пирога мог бы помочь делу, — с еще одним взрывом хохота кун заманивает парня в спальню, целуя того намного страстнее, чем прежде. — все, что ты захочешь, большой мальчик. как насчет того, чтобы провести ночь здесь, а завтра я испеку его для тебя, хм? — джонни уже давно потерялся в запахе шеи этого змея-искусителя, целуя каждый сантиметр его тела, до которого он только может дотянуться, и одобрительно мыча. — всё, что ваше величество пожелает.