танец сегодняшнего воина. (ориджинал)
19 февраля 2022 г. в 14:07
вокруг шеи обтянулись наушники
душат.
они не то, чтобы они спасают,
рушат.
хлам и сырые вещи —
вокруг меня. квартира затхлости.
не это ли вечность?
навсегда оставленный гнету халатности,
навсегда танцующий на углях.
не потеряйся в пропущенных днях.
не потеряйся в бессмысленных днях,
для которых ты безумию ровен.
в каждом роду есть разряд «бескровнен».
точно для твоей потерянной мечты,
навечно затухшей в камине.
когда ты будешь танцевать на мине,
не подорвись к чертям,
не оступись на половине,
постарайся не утопать в помине
засушенных свечей.
в день разочарованных матерей
постарайся без поиска найти морали,
в честь которых тебя когда-то там назвали,
в огранках частоты
навязали
понятие безудержного пульса.
пораженная яркой дробью экспульсий,
в огранках посеревшей пустоты,
в семейном кругу отряд «бескровнен» —
это ты.
это точно ты.
и вот, что я из этого заключаю:
лучше сделать вид, что речам внимаю,
не понимая дословности и язык.
на самом деле, твой мозг привык,
не вырабатывая серотонин,
распределяя роли,
корчиться каждый день от боли.
хлам и сырые вещи — твоя воля,
переданная городам.
преданная городами.
этот сырой подъездик был ведь когда-то
нами.
был ведь когда-то
нам.
в этом дне, когда мы построили не-настоящий вигвам.
ты остался навечно.
досада. боли.
мы просрочили свои роли,
мы просрочили свои же доли,
мы подорвались на мине.
в хлам.
ты думал когда-нибудь о загробном мире?
ты когда-нибудь думал почему небо
может быть настолько
синим?
ты когда-нибудь думал почему
легче — танцевать?
разочарованная мать.
ошеломленная мать.
больше никогда тебя не обнимет.
вывеска мигает красным.
вывеска мигает синим.
как на окнах замерзает потихоньку иней,
как на окнах замерзают мои последние слова.
в этих двадцати четырёх — двадцать два
длятся примерно вечность.
гудки в опостылой трубке и мисс беспечность
не доходят до конца.
отпевшие сигналы,
полумесяц, тихий дворик,
забытая дача,
тупой топорик,
неоновая москва —
оставшиеся два часа,
в которых обитают два разделённых пса,
под именем спутников луны.
и всё снова катилось к началу.
туда, где мы.
ты думал когда-нибудь о загробном мире?
о том, что будет, когда мы его покинем?
о том, что будет, когда мы насовсем остынем,
забытые до конца.
вокруг шеи обтянутые наушники
играют тебе в мудреца,
и говорят:
танцуй, даже если с торца,
танцуй, даже если ноги поломаны.
никто никогда не приходит вовремя.
никто никогда не заметит твоего лица.
танцуй, даже если музыке нет конца.
танцуй, даже если он есть.
шёпот квартиры в ночи становится бессвязным.
вывеска мигает синим.
вывеска мигает красным.
мораль кровостока заполняет пустые сердца.
парад уродов начинается и до самого венца
неоправданных стараний
не встречает препятствий, растворенных полностью в своём кумире,
ты когда-нибудь думал о загробном мире?
скажи мне, если ты жив,
старый, потрёпанный и, безусловно, уважаемый морем риф,
в чем смысл думать о смерти, если ты по-прежнему жизнью горд?
в чем смысл упоенья от встречи, если сейчас и доныне
ты мёртв?
ты мёртв.
голос в голове от рифа ухмыляется и рассказывает о сказках лжеца,
тысяча оправданий неумного человека в факторы из спектра «послушай!».
наушники вокруг твоей шеи, которые душат.
единственные, кто согласился спасти глупца.