Улочка осеннего ветра.

виселица из старых верёвок потрепанной шутницы. исчезнувший во времени самолёт продолжает двигаться и упорно мчится. серебряные крылья разъедает эрозия безвкусной млечности, отсутствие времени — есть присутствие бесконечности. которую никто из нас не просил. открыть шлюзы не хватило сил. ни одна душа в разбитые окна не хотела смотреть. в руках своих ледяные звезды греть и млеть от пронизывающих кожу нитей луны, скажи, как на борту оказались мы? неужто нам было суждено так бесчеловечно охрипнуть? мы обречены на бесконечно жить и на бесконечно гибнуть, бессилие гниёт на пальцах. нам остаётся считать секунды и верить, что в мире есть край. потерянный во времени самолёт — лучшая дорога в рай. если есть рай. в пространстве остались только скелеты — неживые восковые кукольные макеты проживших свою жизнь людей. однажды я найду свой. я отыграл уже когда-то роль. театр заброшен, сломался, кончилась сцена, выключили свет. в самолёте живых нет. в самолёте мертвых нет. мы летим туда, куда укажет нам рука. мы бессмертны и нам дела нет до нас же. мы смотрим издалека. наверное, путь бесконечности достаточно важный. рука направляет самолёт на север. самолёт бумажный. мы не существуем. внизу близятся дома. в самолёте живых нет. только я один. я ведь единственный, кто сошёл с ума. на север направляет рука потрепанной шутницы, что с пьяным угаром приготовила самой себе виселицу. я разбиваюсь об фальшивые дома. ненастоящая смерть — одна — вещь из разряда пьяные прибаутки. только вот эта песня шутницы оказывается неудачной шуткой. несчастный случай бывает смертью, ведущей под сладостный венец. в том особенность бессмертности — она исключительный лжец. сказка закончена. всех настиг конец.