Папочка

— Вы же знаете, я не идеальный ребёнок, — говорит Кей. Сейчас он уже и не помнит, о чем шла их с Тецуро беседа, к чему вообще была сказана эта фраза и зачем он лишний раз напомнил об этом самому лучшему мужчине в его жизни. Да, подросток с бушующими гормонами, выросший в детском доме, видел в человеке, который отнёсся к нему с теплотой и заботой, только лучшее. Об этом Кей размышляет, лёжа в постели после крайне нежного секса. Он смотрит на своего мужа (до чего же приятно думать об этом каждый раз) и улыбается, вспоминая, что было до всего этого. — Разве одно моё существование может принести счастье? — продолжает он. Кей в настоящем мягко гладит волосы Тецуро, а потом переводит взгляд за окно спальни. Оно занимает полностью одну стену, и город, украшенный к Рождеству, сияет всеми красками. — Ещё как может, — отвечает мужчина. И смотрит прямо в глаза напротив, не оставляя и малейшего шанса усомниться в сказанном. Внутри что-то переворачивается, может, так называемые бабочки оживились, хотя, Кей уже достаточно взрослый для этой ерунды, поэтому просто идёт на кухню, чтобы выпить воды. Но по пути замечает свои тетради и сумку, с которой ходит на занятия, на своём столе, и другое воспоминание ударяет в мозг, на короткий промежуток времени лишая возможности нормально функционировать. Сколько ему тогда было? Пятнадцать или шестнадцать, около того. Самый возраст для безумия и ошибок, о которых в будущем не захочешь вспоминать. Тогда он купил себе черные шорты. Даже не так. Шортики. Непристойно короткие и страшно удобные. Без задней мысли, ему просто нравилась именно эта одежда. А через несколько дней, когда отец был на работе, к нему зашёл Тецуро. Которого он встретил в этих самых шортах и свободной белой худи. Он — уже взрослый мужчина, и у него достаточно самообладания, чтобы спокойно отреагировать на картину, открывшуюся на пороге, ничуть не изменившись в лице. А Кей — ещё подросток, и он, конечно, не может полностью и адекватно оценить себя и понять, насколько его бледные ноги стройны, красивы и аппетитны. Контраст цветов и размеров полностью завладел вниманием мужчины, но он все-таки нашёл в себе силы сказать, что Дайчи попросил его оценить уровень подготовки Кея к предстоящему тесту по астрономии. А ему побыть с этим ребёнком рядом — только в радость. Волноваться было не о чем. Кей почти одинаково отлично справлялся со всеми школьными дисциплинами и подготовиться к тесту для него не составляло труда. Вот только… — Выпороть бы тебя, — говорит мужчина в ответ на очередную дерзость со стороны подростка. У которого в голове проносится десяток просмотренных порнофильмов с ролевыми играми с использованием ремней или рук. Почему он так реагирует именно на фразы Куроо? — Или отшлепать хотя бы, — продолжает он, снизив планку, заметив некие изменения во взгляде Кея. Блядский боже, — думает подросток и обещает себе дерзить поменьше в следующий раз в присутствии Куроо. — Детей бить нельзя, — все же отвечает Кей, чтобы просто не молчать. Он принимает жалкую попытку капитуляции. Последнее слово должно оставаться за ним, без исключения. Но с этим человеком он готов уступить. Правда, перед этим немного поиграв. — А ты маленький мальчик, что ли? — поднимает бровь Куроо и смотрит очень серьёзно. Так, что у подростка не остаётся слов для перепалки. Мужчина сидит на диване в гостиной, разведя колени в стороны. Ткань брюк натягивается, и Кей прикладывает все силы, чтобы не позволить себе смотреть на то-самое-место. Повисшую в комнате тишину после слов Куроо разрывает телефонный звонок. Кей внутренне радуется возможности скрыться от этого взгляда, круто поворачиваясь на месте и устремляясь в свою комнату. Он ещё достаточно юн, но уже понимает, что это за взгляд. Так смотрят на тех, кого хотят. Желают затащить в свою спальню и хорошенько… — Да, пап? — говорит Кей, схватившись за край своего компьютерного стола. Господи. Надо же было Куроо припереться именно сейчас. Подросток оглядывается на свою незаправленную кровать, на которой лежит одеяло со следами крема. Надо же было Куроо припереться именно сейчас, когда Кей решил расслабиться в одиночестве. Он чуть на месте не сгорел от чужих фраз и взгляда и своих фантазий и ощущения полной раскрытости, о которой мужчина не знает. Когда прозвучал звонок в дверь, Кей был почти на пике. Когда звук повторился, Кей остановил движения своих пальцев и уставился в потолок, не быстро сообразив, что происходит. Когда противный звон в третий раз прошёлся по барабанным перепонкам, Кей на негнущихся ногах вытирал руки о первую попавшуюся под руки ткань и натягивал то, что лежало к нему ближе всего. — Куроо приехал? — Дайчи начинает сразу же с интересующей его информации. Кей закатывает глаза, молясь, чтобы мужчине не пришла в голову мысль идти за ним. Он по-любому с красным лицом и осоловевшими глазами вышел открывать дверь, но Куроо ничего не сказал. Не хватало ещё, чтобы он увидел царящий здесь бардак. Задумавшийся Кей несколько раз кивает головой, отвечая на вопрос, а потом понимает, что отец его не видит и говорит ответ вслух. — Я попросил его проверить, готов ли к завтрашнему тесту, — сообщает мужчина, и в трубке слышится посторонний звук улицы. — Ты говорил, что с астрономией у тебя небольшие проблемы. Прости, что не смог сам, такой завал на работе, — Кей успокаивает его, заверяя, что в этом ничего страшного нет, он же все понимает. — В общем, он надолго не задержится, а я напомню, что я в тебя верю, и мне совершенно не важны твои оценки, главное, чтобы тебе было хорошо. Кей, который время от времени оборачивается на дверь, следя, чтобы за ним не следил объект его фантазий, замирает, благодарит отца и отключается с улыбкой на лице. А потом рывком возвращается в реальность. В ту реальность, где есть Куроо, сидящий в соседней комнате и считающий, что подростка необходимо наказать, и он — сам Кей с возбуждением и руками, пахнущими манго. Зачем он вообще купил крем с запахом манго, он не помнит. Но это воспоминание, ассоциирующееся именно с этим фруктом, теперь надолго засело в его голове. Кей закрывает дверь, желая думать, что Куроо хватит совести не заходить сюда, и идёт в гостиную, снова окунаясь в эту атмосферу. — Учебник неси, — неожиданно говорит мужчина, заставляя подростка чуть вздрогнуть. Черт, он что, слышит абсолютно все? Может, он ещё и мысли читать умеет? Об этом думает Кей, снова разворачиваясь на пятках и опять направляясь в комнату. Не влюбиться в Куроо Тецуро — слишком сложно. Кей вдыхает и выдыхает несколько раз, безумно радуясь тому, что сейчас на нем свободная худи, которая прикрывает стояк. Не иметь возможности прикоснуться к себе и не знать, когда он сможет закончить то, что начал, очень нервирует, но, вместе с этим, очень возбуждает. Они стоят друг друга: взрослый мужчина с замашками педофила и парень, ловящий кайф не с того, с чего ловят нормальные люди. Точнее, с того, о чем нормальные люди и думать не будут. Он берет учебник по проклятой астрономии с полки. Да, недавняя новая тема далась ему сложнее, чем обычно, но, пап, это же не повод звать лучшего друга, который хочет его трахнуть. Хочет же? Или Кей себе все придумал? Он хочет думать, что нет. Что все эти взгляды, фразы и прикосновения действительно что-то значат. Что все не просто так. Кей возвращается в гостиную, стискивая в пальцах книгу. Кончики пальцев белеют от сильного нажатия, и это отрезвляет. Он передвигается невесомо, каждый шаг даётся с болью, он ищет то положение, при котором внутри будет меньше жечь. Они встречаются взглядами, теперь подросток стоит напротив сидящего мужчины. Куроо забирает учебник из ослабевших рук, немного хмурясь. — Садись, — говорит он, обращая все свое внимание к книге, — я же не твой учитель, и ты не в школе. Кей чувствует усиливающееся волнение. — Нет, я постою, — вырывается только это. Если он прислонится к чему-нибудь своей задницей, он точно закричит. Куроо непонятливо смотрит на него, оторвавшись от перелистывания страниц. — Не бойся, я не кусаюсь, — он решает отшутиться, даже не предполагая, как эти несколько слов воздействуют на подростка. Ухмылка с его лица медленно пропадает, когда до него доносится шёпот «а так хотелось». Он снова поднимает глаза на Кея, не понимая, пошутил он или нет. Кей мечтает повернуть время вспять. Черт бы побрал его длинный язык, который невозможно удержать за зубами. А это всё из-за человека, находящегося напротив. В последнюю секунду он успевает кривовато улыбнуться, намекая, что он просто поддержал шутку и ни на что другое не надеется. Куроо ещё пару секунд внимательно смотрит на чужое лицо, а затем просит подойти поближе. У Кея перед глазами рушится мир. По спине бегут мурашки, а уголок губ дёргается, возвращаясь в свое обычное положение. Подросток делает маленький шаг вперёд, чувствуя под ногами мягкий ворс ковра и неуспокаивающийся жар внутри. Куроо просит его наклониться, как только он оказывается достаточно близко, и Кей мысленно матерится. Его смерти хочется? Но он стискивает зубы, чтобы не выдать нежелательных звуков, и прогибается в пояснице. Так близко они ещё не были. Теперь Кей может детально рассмотреть все изгибы и ямочки на чужом лице, а Куроо — увидеть в светло-карих глазах яркий оттенок такого знакомого ему… возбуждения? Мужчина, не разрывая зрительный контакт, поднимает руку и прикладывает ладонь тыльной стороной к чужому лбу. Тот необычайно горячий и самую малость влажный. — Ты такой красный, — объясняет свои действия Куроо, — не заболел случайно? Кей пытается сделать выдох и понимает, что последние несколько секунд он дышал, вдыхая как можно меньше воздуха. Он отрывисто вздыхает и открывает рот. — Нет, — получается только шёпотом. Он бы хотел остаться в таком положении навсегда. Всегда быть рядом с этим человеком на таком маленьком расстоянии, а может, даже ближе… На запястье ложится крепкая ладонь, что полностью обхватывает худую руку. Другая исчезает со лба и ложится на талию. Мир перед глазами Кея смазывается, и все это происходит так быстро, что уследить за всем он не успевает. В себя он приходит только, когда перед носом оказывается чёрный материал дивана в их гостиной. А грудью и животом он ощущает тёплые колени. На спину ложится чужая рука, и тогда до него все доходит. — Куроо-сан, что Вы делаете?! — Кей начинает брыкаться, но перестаёт, когда своим вставшим членом касается чужих ног. Тогда он испуганно замирает, надеясь, что мужчина этого не заметил. — Я хочу проверить тебя, — отвечает ему Куроо, и хотя подросток не видит его лица, он готов поклясться, что брюнет улыбается, — забыл, зачем я здесь? И можешь не капризничать, я понял, что тебе нравится, — рука, до этого спокойно лежащая на спине, но крепко удерживающая, начинает двигаться вверх-вниз, пальцами оглаживая позвонки сквозь тонкую ткань худи. Кей замирает, как антилопа — под пантерой, и закрывает глаза, обессиленно ругая себя шёпотом. Куроо гладит его по спине, а потом идёт дальше, доходит до копчика, и подросток оказывается в шаге от непоправимой ошибки: он чуть не просит прикоснуться к недоступному никому месту, но мужчина касается невесомо пальцами бедра, обходя такую желанную ему часть чужого тела. Он проходится ладонью по стройным ногам и, согнув одну из них, придвигает к губам худую щиколотку и мягко целует её. Кей от неожиданности мычит, но тут же затыкает себе рот рукой. Хватит ему на сегодня позора. — О, нет-нет, — хрипло говорит Куроо, опуская чужую часть тела на диван, бережно кладя и огладив напоследок, — мне нужно, чтобы ты говорил. Кей не может поверить, что это происходит на самом деле. Сколько порно он просмотрел, сколько раз мечтал о нечто подобном… но мужчине об этом, конечно, знать совершенно необязательно. Хватит с него того, что парень не сопротивляется, а послушно ждёт. — Итак, — Куроо с очень большой неохотой отрывается от такого желанного тела и подцепляет пальцами лежащий рядом учебник, — первый вопрос. Первый закон вращения Галактики. Как звучит? — он кладёт книгу на чужую спину, а свою руку — на чужие ягодицы. Кей начинает дрожать. Он астрономию и так не очень любит, а сейчас данная наука ему стала просто ненавистна. Ещё и тёплая ладонь так некстати лежит прямо около… Он не выдержит этой пытки. — Это не по порядку, — только и может выдавить он из себя. Параграф с этой информацией находится почти в середине учебника, а вопросы в тесте, как им обещали, будут идти по порядку всех параграфов. Голос тихий и чуть ли не молящий. Прикоснись или отпусти — он не знает, чего бы ему хотелось больше, но понимает, что ни того, ни другого Куроо не сделает. Член уже болит, а поза такая открытая, и то, что он в одежде — вообще не играет никакой роли. У мужчины взгляд — раздевающий. — Это не ответ, — произносит Куроо, а затем легко, на первый раз, шлепает подростка по мягкой половинке. Кей от неожиданности вскрикивает, а потом резко вздыхает. А может, наоборот, он сам не разобрался. Он прогибается в спине и огромными глазами смотрит на ту часть комнаты, которая доступна его взгляду с этого ракурса. Он ругает себя, материт последними словами, ненавидит себя, потому что ему нравится. Он совершенно не против такого отношения и поведения. — Я… я не помню, — говорит Кей и ничуть не врёт. Все мысли про учёбу просто выветрились из головы. Он не может думать ни о чем другом, как о друге папы, на коленях которого лежит он, в высшей степени возбужденный, и кайфует от того, что взрослый мужчина шлепает его. Это до того сюрреалистично, до того неправильно, до того… нужно ему, что он готов вечность пробыть в таком положении. На вторую половинку прилетает ещё один шлепок, и Кей успевает закрыть рот, не дав вырваться стыдному «ах». — Все звезды диска Галактики обращаются в ядре по орбитам, близким к круговым, — мужчина сам говорит ответ. — Плохо, — тянет гласную и оглаживает упругие ягодицы ладонью. — Ладно, следующий вопрос, — Куроо шелестит страницами, — о, — он улыбается, — скажи-ка, какие планеты не имеют спутников? Кей закатывает глаза, плотно сжимая зубы. Этого точно не было в тех параграфах, которые он читал перед тем, как захотел расслабиться. Чтобы он ещё раз задумал мастурбировать… Хотя, конечно, будет, сразу после того, как закончится эта экзекуция. Он ещё много раз будет вспоминать этот вечер. — Бейте, — он выдыхает обреченно, укладывая голову на сложенные руки, согнутые в локтях, и зажмуривается. Куроо переводит взгляд на чужой затылок, желая посмотреть в глаза и узнать, правильно ли он все услышал. Такой безотказный. Его идеал. — Даже не попробуешь угадать? — Нет, — сквозь зубы отвечает Кей и всхлипывает, ощущая новый шлепок. Куроо думает, что он это специально. Ему понравилось, и теперь он не будет  отвечать на вопросы, вместо этого говоря, что не знает. Не слишком ли быстро? Кей думает, до какой поры будет это продолжаться. И ежу понятно, что он не сможет ничего вспомнить, будучи в такой позиции. Нельзя утверждать, что ему не нравится. Но он скоро точно кончит. И брюнет станет думать, что это он довёл до такого состояния. Не то чтобы это не правда, просто подросток ещё не готов выдать ему это. И возможно, никогда не будет. — Меркурий и Венера, — снова отвечает Куроо. — А мне птичка на хвосте принесла, что ты учишься на отлично, — он явно наслаждается ситуацией и издевается над бедным подростком, — а что же на самом деле? — задаёт он риторический вопрос. Куроо ждёт дерзости, но Кей молчит. Тогда он продолжает: — ладно, дальше… первый искусственный спутник Земли запустили… — он цитирует предложение из книги, у него самого буквы перед глазами расплываются, — в каком году? — и убирает руку с чужого тела. Если Кею нравится это наказание, то необходимо двигаться в обратном направлении: лишение. — Не знаю, — практически шепчет подросток. Отсутствие мужской руки ощущается неправильно. Лежала себе преспокойно, а сейчас пропала. Но, на самом деле, Кей знает. Свобода от крепкой ладони заставила думать относительно трезво, и он смог выудить из воспоминаний нужное. Но отвечать правильно он не собирается. — 1957, Цукки, — почти разочарованно говорит Куроо и замахивается чрезвычайно сильно. Звук от соприкосновения ладони с тонкой тканью домашних шорт и кожей в тишине звучит особенно громко, и ощущается это тоже необычно ярко. Кей чувствует слезы в уголках глаз. У него ноет спина от неудобной позы, член — от недостатка внимания, и ягодицы — от жара. Кожа горит, а разработанный вход, кажется, зудит. Кей стонет. Точно и абсолютно. Громко и протяжно. — Куроо-са-ан! Это мольба. Мужчина замирает на несколько секунд. Этого парня надо срочно трахать. У Куроо не было секса уже несколько недель. Он только дрочит на образ светлого юноши с большими глазами, худыми и длинными ногами, стройным телом и бледной кожей. На образ юноши, который ему не принадлежит. На образ юноши, касаться которого ему не позволено. Тогда что же он здесь, мать его, вытворяет? — Цукки, — говорит брюнет, убрав руки, начиная испытывать жуткое отвращение к самому себе, — прости… — Продолжайте, — перебивает подросток. Ему необходимо дойти до конца. Куроо неверяще смотрит на светлый затылок, а Кей, будто чувствуя этот взгляд, медленно поворачивает голову, расфокусированно уставляясь на него. Постепенно из глаз пропадает дымка, и подросток несколько раз моргает, прогоняя нежелательную влагу с глаз. Он повторяет последнюю фразу и, отвернувшись, чуть ёрзает на чужих коленях, выпячивая «пятую точку». Мужчина сжимает свободную руку в кулак, сдерживаясь. — Самая близкая к Земле звезда, — спрашивает он, не смотря в учебник. Это вопрос лично от него, он сам знает на него ответ, он просто хочет кое-что проверить. Кей молчит пару секунд, а затем, прочистив горло, говорит: — Это лёгкий вопрос. Куроо улыбается. — Если лёгкий, тогда ответь. Подросток недовольно кривит губы, но этого мужчина, конечно, не видит. — Полярная. Брюнет улыбается почти по-маньячьи. — Солнце. И, нежно огладив две половинки, звонко ударяет по обеим. Его догадки подтвердились. Кей охает, уже не прикрываясь. Он знает ответ. Знает, что был обязан ответить неправильно. Знает, что мужчина это понял. И он рад этому. Он облизывает губы и от нетерпения трется о мужские колени уже давно вставшим членом. И чувствует, как ему в бок упирается что-то твёрдое. Он знает, что это. Боже, конечно, он знает, что это. И его ведёт от осознания — это он вызвал такую реакцию. Его ведёт от осознания — мужчина его мечты тоже хочет его. — Хорошо, — хриплым голосом говорит Куроо и, не сдержавшись, опускает руку на чужую ягодицу и сжимает её пальцами. Кей одобрительно мычит. Уже не терпится кончить, но тогда это будет означать только одно — скорое расставание. Просыпается интерес. А если ответить правильно, какая будет реакция у брюнета? — Каким образом можно определить географическую широту пункта наблюдения? — спрашивает Куроо, еле ворочая языком. Он специально задаёт этот вопрос, потому что считает его самым сложным. Думает, что подросток точно не сможет ответить. Но Кей тоже любит дразнить. И играть. — Измерив высоту полюса мира над горизонтом, — вспоминает он прочитанный параграф. На несколько секунд — или часов — воцаряется тишина. Кей очень хочет обернуться и посмотреть на это лицо, но придерживаться правил нужно до последнего. Он чувствует, как мужчина наклоняется вперёд, а затем тёплые пальцы приподнимают край чёрных шорт. — Умница, маленький, — звучит шёпот, а потом на одной из половинок остаётся поцелуй. Кей не может ни вздохнуть, ни моргнуть. Его похвалили. Этот шёпот с хрипотцой ещё долго будет преследовать его в эротических снах. Его поцеловали. Это прикосновение сухих губ к раздражённой коже он будет вспоминать ещё долго. Неожиданно чужие пальцы двигаются к самому сокровенному, давно растянутому входу, и трогают максимально бережно, и Кей не может сказать мужчине, чтобы он прекратил. Не хочет. Он весь — как натянутая струна, которую брюнет то спутывает, то распутывает своими действиями и словами. Куроо гладит пальцами сфинктер, а потом указательным и мизинцем раздвигает их на манер ножниц и проникает средним и безымянным внутрь. — Ты просто шёлковый, — доверительно говорит мужчина на ухо подростку, прикрыв глаза, — кончай, — и прикусывает чужую мочку. От голоса, интонации, пальцев, смысла сказанных слов и осознания, кто сейчас с ним, Кей кончает с вскриком, тут же обмякая на чужих коленях. — Ты чего тут? — раздаётся сонный голос из-за спины. Кей вздрагивает. Он так сильно ушёл в себя, что не заметил присутствия в комнате ещё одного человека. — Вспоминаю былую юность, — с улыбкой отвечает парень, прижимаясь к родному человеку, — кстати, один из дней, проведённых с тобой. Тецуро мягко ухмыляется и целует губы своего мужа. — Предлагаю повспоминать вместе завтра, а сейчас забыться сном часов на восемь. — Кажется, в моих воспоминаниях ты был малость активнее, — Кей выворачивается из объятий и идёт в их спальню. Ему спать вообще не хочется. Особенно после такого яркого видения. А ещё он любит дразнить. И играть. Он не успевает дойти до двери, как впечатывается лицом в стену. — Да ну? — ухмыляются ему на ухо. — Тогда давай прямо здесь, рассказывай, чего я там у тебя в воспоминаниях делал, — подначивает мужчина, уже сдергивая с чужих плеч одежду.