Папочка

Кей просыпается от тёплого ветра, что дует в лицо, от поцелуев на шее, от которых по телу бегут мурашки, от шума прибоя. Он вдыхает тёплый воздух, переворачивается на спину и открывает глаза. Уже три дня они отдыхают во Франции, и Куроо упрямо называет это «свадебным путешествием». Кей не против. Тело расслабленно, чуть побаливает, а ноги словно ватные. Над большой кроватью висит зеркало, переходящее в потолок. Парень смотрит на своё отражение, на свои голые ноги, по которым блуждают ладони его парня. Он думает, что у Куроо фетиш. Если они сидят рядом, тот вечно трогает их: гладит, проходясь пальцами от бедра до щиколоток, задирая ткань брюк или шорт. Если занимаются сексом, то он всегда кладёт их себе на плечи, изредка целуя. Как-то раз, когда Тецуро остервенело вбивался в любимое тело, он признался: «как же я люблю твои ноги», а потом наклонился и прошептал, обжигая ухо горячим дыханием: «но широко разведённым они смотрятся гораздо лучше». Кей кончил через секунду, громко простонав его имя. Сейчас Кей, чуть покраснев от нахлынувших воспоминаний, смотрит на макушку Тецуро, который переключается на его живот. Парень сводит ноги, острые колени стукаются друг о друга, и смеётся: брюнет полез руками под нижнее бельё. — Хватит, хватит! — Кей елозит на мягких простынях, — прекрати! — он ещё громче смеется и пытается остановить, хватая за плечи, мужчину, что нехотя закончил щекотать бледное тело. Куроо последний раз целует его и, укусив за выступающее ребро, поднимается на выпрямленных руках, нависая над парнем. — Доброе утро, муж, — мужчина убирает со лба отросшую челку. Кей счастлив: он невесомо улыбается, вторит ему и коротко целует Тецуро в губы, — Дайчи уже раз сто звонил. Не верит, что я не затрахал тебя до смерти, — брюнет снова ведет рукой вниз, забираясь пальцами под резинку трусов. Парень закатывает глаза и выдыхает: — Ты что, так ему и сказал? — Ну да, — кивает он, — даже фото прислал, как ты спишь, а он всё равно не верит, что ты в состоянии ходить, — Куроо начинает медленно поглаживать член парня. Кей вытаскивает из трусов чужую руку, держа зрительный контакт. — Сколько вообще времени? — парень потягивается и садится, ища глазами часы. — Почти девять, — брюнет, отодвигаясь, переворачивается на спину и ложится рядом. Он смотрит на бледную кожу, которой просто не вынести летнее солнце, идеально ровные позвонки и перекатывающиеся под кожей косточки лопаток, пока Кей тянется к телефону на тумбочке. У Куроо в этот момент входящий вызов сигналит приятной мелодией, и он нехотя отрывается от созерцания любимого тела. Парень успокаивает отца, на фоне в трубке слышится «я же говорил». Кей улыбается, слушая чужой голос. Сугавара — один из его преподавателей в университете — был недоволен его учёбой, и это ставило в тупик всех: парня, его парня и его отца. Все прояснилось, когда Сугавара вызвал Савамуру на беседу и в конце смущенно пригласил его на чашечку кофе. Все потраченные нервы были для того, чтобы они начали встречаться. Сугавара потом, правда, долго извинялся, говорил, что никогда в жизни так не влюблялся, вот и голова поехала. Теперь вот, живут вместе. Голова поехала во второй раз, когда Кей назвал его папой. Тот заплакал и сказал, что сделает для парня, все, что он попросит. Успокаивали всей семьёй. Кей слушает чистую речь Куроо по-английски. Тот с чем-то соглашается, рассказывает о каких-то поставках, молчит, а потом говорит, что подумает. Где-то на середине чужой беседы он, поговорив с обоими отцами, отключается. Тецуро тоже кладёт трубку, подходит к парню со спины и обнимает теплое тело, утыкаясь носом в шею, наслаждаясь мягкой кожей. — Поедешь со мной в Монако на пару дней? — спрашивает он, горячим дыханием щекоча чужую шею. Так хорошо. Солнце за окном, ярко-голубое небо, тишина и любимый человек рядом. — Поеду, а зачем?  — Там будет какая-то модная тусовка, — с издёвкой усмехается Куроо, — меня очень настойчиво на неё приглашали. — Ну, если ты хочешь, чтобы я с тобой поехал, — Кей намеренно делает небольшую паузу, — то поеду. А это далеко? — Полчаса на машине, — брюнет обнимает крепче, — я очень хочу, чтобы ты со мной поехал. Вернее, без тебя я не поеду! — он утвердительно качает головой в подтверждение своим словам. Парень тепло улыбается, поворачиваясь к нему. Ощущение такое, словно кроме них в мире больше нет никого. Кей отстраняется, и, коротко поцеловав мужчину в губы, идёт умываться. На нем только боксёры, поэтому он на ходу сбрасывает их. Своей наготы перед брюнетом он давно уже не стесняется. Чего там Куроо не видел. Да и вообще ему просто нравится ходить голым. Всегда он делать этого не может, мерзнет, но тут позволить себе можно. Они с Тецуро разные. Кей не совсем умеет держаться в таком элитном обществе. Ему почти не о чем говорить с этими людьми, всегда виснет неловкое молчание. Его парень же всегда и везде — душа компании. Может он тоже не по этикету себя ведет, но ему это прощают. Кей же через себя переступить не может. Он только надеется, что на этом мероприятии, на которое они едут, ему не придётся ни с кем говорить. Когда он выходит из ванной комнаты, на балконе его уже ждет завтрак и Куроо, прислонившийся к перилам и до опасного наклонившийся назад. — Тецу, пожалуйста, — он тянет брюнета за руку обратно на безопасное расстояние от края. — Ты же не боишься высоты, — мужчина садится на мягкое кресло и наливает кофе. — Нет, не боюсь, но это не значит, что я не боюсь за тебя. За завтраком они не разговаривают, Кей только смотрит на прекрасный вид, открывающийся им: кристально-чистое море, блестящий приятно-желтый пляж, линия горизонта, почти сливающаяся с границей воды, яркая зелень, ласкающая глаза, а Куроо — на прекрасный вид для себя — на Кея. Когда парень наливает себе зелёный чай, Тецуро лениво бросает: — Чем хочешь заняться? До вечеринки еще полно времени. — Может, сходим на пляж? — чуть помолчав и подумав, отвечает Кей. Ведь какое удовольствие от моря, если на него можно только смотреть? — Папа-Дайчи боится, что ты продашь меня в сексуальное рабство, — через минуты две добавляет он. — Ты уже в сексуальном рабстве, разве ты не сказал ему? — усмехается мужчина. Кей закатывает глаза: человеку больше тридцати, а ведёт себя, как ребёнок. — На пляж… — мечтательно произносит Куроо, — только кремом не забудь намазаться, — говорит он и слышит в ответ цыканье. — Тецу, — поворачивается к нему парень, — если я называю тебя папочкой, это не значит, что ты мой отец, — он в издевке поджимает губы. Мужчина смотрит в светло-карие глаза несколько секунд, потом встаёт и, подойдя к парню, наклоняется к его уху и томно шепчет: — Безусловно, но зато папочка может наказать тебя за непослушание и лишить секса на неделю, — Куроо так же в издёвке поджимает губы и, мерзко хихикнув, уходит обратно, в прохладный номер. Кей выдыхает и кривит губы. Он проиграл бой, но не войну. Это слишком серьёзное наказание. Савамура точно упал бы в обморок, узнав, что наказание для его сына заключается не в увеличении секса, а в его полном отсутствии. Парень проверяет почту и мессенджеры, лайкает пару новых фотографий друзей, а потом идёт переодеваться. Кей и подумать не мог, что бывает настолько бирюзовое море. Как будто он на картинку, сделанную в Photoshop, смотрит. Он садится на удобный лежак, скрываясь под зонтом, пока Куроо снимает футболку и свободные штаны. Мужчина предлагает искупаться, но Кей щурит глаза: — Полюбуюсь тобой отсюда, — и усмехается. Тецуро смеётся и уходит. Парень прикрывает глаза, вдыхая чистый морской воздух. В таком месте, в этот миг, все проблемы кажутся ничтожными, не заслуживающими никакого внимания, и мысли о них исчезают из головы, освобождая место для впечатлений и запоминания пейзажей и видов. Через несколько минут Куроо возвращается: — И чего ты не пошел? Вода — супер! Плавать не умеешь? И говорит он это таким заискивающим и вызывающим тоном, что Кей, открыв глаза, тут же жмурится. И встаёт, снимая очки. Парень заходит в воду и сразу же отплывает от берега. Он резко ныряет и проводит под водой добрые полминуты, за которые мужчина начинает волноваться. Он неотрывно смотрит, редко моргая, на то место, где недавно скрылась светловолосая макушка и, похоже, не дышит. Но тут же шумно вдыхает, когда Кей всплывает. Он подплывает обратно к берегу и встаёт. И, пожалуйста, дайте Куроо ингалятор. У него не астма, но, кажется, скоро будет. Он опять смотрит на парня, не имея возможности и желания отвернуться или отвести взгляд. Кей жмурится от солнца, подставляя лицо горячим лучам, проводит длинными пальцами по мокрым волосам, зачесывая их назад, и облизывает губы. Он весь такой бледный, как мраморная статуя, высокий и подтянутый. Он идет к лежаку так плавно и легко, словно плывёт. И если Кей называет его, Тецуро, порождением Афродиты и Сатаны, за его красоту и порой сумасшедшие поступки, то Куроо сейчас с лёгкостью может назвать парня сыном Афродиты и Аполлона. Но не только темно-карие глаза следят за прекрасным молодым человеком. За несколько минут он привлёк к себе внимание тех людей, от которых поморщился, если бы знал. Но он всего этого не замечает, в отличие от Куроо. Мужчина сжимает кулаки и тянет к себе Кея, начиная целовать. — Ты что, перестань! Не при людях же! — парень смущается и облизывает солёные губы, — на нас все смотрят, — шепчет он. — Ну и пусть смотрят. Пусть знают, что ты мой, — брюнет проводит рукой по холодной спине, нежно гладя. Кей хмурится и задумывается над этими словами. Куроо иногда овладевают плохие мысли. Его парень никогда не давал поводов для ревности. Вообще никогда. Он влюблён в Тецуро по уши, этого невозможно не заметить, как бы он не старался это спрятать. Но страх перед тем, что он захочет найти себе кого-то помоложе или просто кого-то другого, сводит с ума. Куроо не замечал в себе склонности к собственничеству. До этого момента. До этих отношений. Внезапное понимание того, что от взглядов других он защитить парня не может, дает под дых. — А кто? — подаёт голос Кей, тщательно обдумав чужие слова. — Те, кто на нас смотрит. — Мне кажется, они смотрят совсем не поэтому, — говоря это, до парня наконец доходит, что имеет в виду мужчина и он качает головой, — но это невозможно, я не так уж и красив, и не всем в этом мире нравятся мужчины, — нервно усмехается он. — А то ты не знаешь, насколько ты красив, — брюнет ложится на бок, кладя голову на ладонь. — Ну, не настолько же, — Кей смотрит на ярко-бирюзовое море, но чувствует на себе пристальный взгляд: Куроо улыбается уголком губ. — Настолько? — не веря, переспрашивает парень. В ответ ему кивают. Он, не ожидая, смущенно смеётся, отворачиваясь. Они лежат рядом еще несколько минут, молчат и держатся за руки. Это Европа, здесь всем плевать, поэтому можно не стесняться проявлять свои чувства. Можно показывать всем, что они оба уже заняты. — Ты что, меня ревнуешь? — внезапно произносит Кей, проанализировав действия и слова своего парня. Отпуск его совсем разморил. — Ну, естественно, мне неприятно, что на тебя так в открытую пялятся, — недовольно бурчит чуть ли себе не под нос мужчина. — А мне приятно, — сдерживает смех Кей, — но не волнуйся, — он двигается ближе к брюнету, — они не мой типаж. Мужчина хмурит брови. — И кто же твой типаж? — он поворачивает голову вправо, в сторону парня, внимательно вглядываясь в глубину его глаз. — Ну, такие, знаешь… — Кей показательно смотрит на небо, будто задумываясь, — как бы тебе объяснить… — он нарочно растягивает гласные, тянет время (и нервы Тецуро), — м-м, — кусает нижнюю губу, и Куроо не знает, что сейчас ему хочется больше: узнать ответ или оттрахать Кея прямо здесь, чтобы он и остальные знали, чей он, потому что такой Кей сексуальнее вдвойне, — хорошо, давай я просто скажу тебе имя, и ты сразу поймёшь. Вот он — мой идеал, и внешность, и характер, и внутренний мир, и вообще все в нем кажется мне прекрасным. — Ну? И как же зовут этого «мистера Совершенство»? — мужчина от нетерпения сжимает чужую руку в своей, не замечая этого. — Его зовут… — парень улыбается, даже усмехается. Потом быстро наклоняется к брюнету и шепчет прямо в ухо, обжигая дыханием и искренней правдой, — Куроо Тецуро, — он чеканит каждый слог. И смеется, будучи атакованным сотней поцелуев и сильными объятиями. Вечером Кей видит машину, на которой они собираются ехать. И не верит глазам. Красная Ferrari 488 GTB роскошно подмигивает, блестя в лучах заходящего солнца. — Когда? — только спрашивает он, не в состоянии нормально вздохнуть и дополнить: «ты ее купил?». Но Тецуро понимает без слов. — Только что, — просто смеётся он. Мужчина видит, как парень боится даже подойти. Но все-таки сдерживает смешок. — Давай, она не разломится, если ты в нее сядешь, — доверительно говорит он, услужливо открывая пассажирскую дверь и делая приглашающий жест. Кей, наконец, приходит в себя и чуть закатывает глаза на попытку уколоть. Он не проиграет. — А страховка на нее есть? — скашивает он глаза влево, когда брюнет, закинув сумки на заднее сиденье, тоже садится. — Есть, — мужчина непонимающе смотрит на него, хмурясь, — а при чём тут страховка? — Куроо тянет на себя ремень безопасности. — Как?! — притворно удивлённо восклицает Кей, вытягивая ноги, — в такой машине я просто обязан тебе отсосать! А так, мало ли, в аварию попадём, — он, усмехаясь, поджимает губы в еле сдерживаемом нервном смехе и отворачивается, смотря в лобовое стекло. Тецуро закашливается, роняя ключ из замка зажигания. — У неё максимальная скорость 330 км/ч., если мы попадем в аварию, то уже будет плевать на страховку. Но ради твоего минета я готов и разбиться. Машина начинает реветь, а Кей округляет глаза от восторга, начиная азартно улыбаться. Он поворачивает голову влево и ловит пристальный взгляд мужчины. У того в глазах тоже горят огоньки возбуждения. Куроо переключает ручник, отпускает сцепление и, как только жмет на педаль газа, машина трогается так быстро, что парень вжимается в кресло и тут же цепляется за него, не зная, куда деть руки. Как только город остаётся позади, стрелка скорости начинает расти, парень вцепляется в ручку двери и поглядывает на мужчину. У того даже поблескивают голубые глаза от того, как быстро начинает ехать машина. — Хочешь превратиться в визжащую девчонку? — скашивает глаза на парня Куроо, выкручивая руль. — Она что, и летать может? — стрелка почти достигла 130 км/ч., и Кей даже боится пошевелиться. — Почти. Брюнет расправляет плечи, устраивается в кресле поудобнее и нажимает одну из кнопок на приборной панели. Крыша над их головами начинает отползать назад, а Кей, не сдержавшись, начинает смеяться от восторга. Он счастливо подставляет лицо ветру и поднимает руки. Светлые волосы в миг оказываются растрёпанными. Красная машина несется по серпантину так быстро, что при резких поворотах из-под её колёс с отвесных скал в воду летят камушки. На особенно крутых Кей даже зажмуривается. Но он разбирается в машинах и знает, что ехать медленно на такой — преступление. — Не бойся, — мужчина легко держит руль, что немного пугает и так впечатленного парня, — я разобью эту машину, умру в аварии сам, но тебя спасу, — он сжимает в своей руке чужую и видит тёплую улыбку: ему верят. Куроо всё жмёт педаль газа и не может остановиться, он давно хотел себе такую машину. То, что она произведет такое впечатление на Кея, он знал. Может, это и стало основной причиной её покупки. Парень легко выпутывает руку из захвата, но мужчина не успевает озадаченно посмотреть на него или спросить, что не так: чувствует худую ладонь на своем паху. Он втягивает воздух сквозь зубы, прикосновение довольно приятно. — Я же обещал, — ухмыляется Кей, и брюнет не может ничего сделать. От восторга перед новой машиной, реакцией его парня на нее, его словами и просто нахождением рядом Кея появилось небольшое возбуждение. И ладонь, неожиданно сжавжая зашевелившийся член, заставила думать лишь об одном, желать лишь одного. Куроо впивается в руль обеими руками, тяжело дыша и чуть снижая скорость. Кей быстро расправляется с ремнём на брюках и молнией. Ткань серых боксёров темнеет на месте головки, и парень облизывается. Он отодвигает кромку трусов, слушая чужое дыхание через нос. Кончики пальцев мужчины белые от слишком сильного нажатия. Удивительно: чтобы успокоиться, Кею нужно было просто подумать о сексе. Он безгранично доверяет своему парню, но чужие слова оказались еще более эффективными, когда Кей увидел возбуждение Тецуро. Он наклоняется, заглатывая сразу почти наполовину. Брюнет, не ожидая такого напора, чертыхается, и чуть вздрагивает, отчего машину ведёт в сторону. Он быстро спохватывается, выравнивая транспорт. Сердце бьётся, как сумасшедшее, но страх только раззадоривает. Кей скользит вверх по стволу мокрыми губами, придерживая его рукой за основание. Он выпускает его изо рта с громким и пошлым хлюпом и принимается вылизывать головку, ведь знает, что у мужчины это — одна из эрогенных зон. Куроо стонет в голос, опуская руку на чужой затылок. Он сжимает в кулак светлые волосы, пряди скользят между пальцев. Кей проворно расстегивает собственные брюки и засовывает ладонь в свои боксёры, сжимая свое возбуждение. Мычит от удовольствия, снова насаживаясь на смуглый крепкий член с красной головкой, чувствуя жидкость во рту. Слышит стон: протяжное произнесение его имени. И чуть дёргает уголки губ в попытке улыбки. Он понимает, что машину снова заносит, и мягко смыкает зубы на стволе, возвращая брюнета к жизни. Куроо, до этого закативший глаза от эйфории, мгновенно приходит в себя и снова вцепляется руками в руль. Он чувствует, что скоро кончит, поэтому бесконтрольно поднимает бедра, стараясь приблизиться к тёплому телу. Кей увеличивает темп движения рукой, закрывая глаза, и сокращает амплитуду, быстрее поднимаясь-спускаясь по стволу. Тецуро сильнее сжимает чужие волосы и кончает. Парень тут же проглатывает тёплую сперму и снова выпрямляется. — Охуенно, — выдыхает брюнет, ловя взгляд Кея. И глухо сглатывает, когда видит язык, облизнувший пухлые красные губы.  Он останавливает машину и жадно целует Кея, обхватывая его лицо, кладя руки на впалые щеки. У Тецуро было много партнёров. Кого-то манили деньги, кого-то — его тело. Кто-то клевал на престиж, кто-то — на харизму. Но, мужчина уверен, полюбил его только Кей. Только Кея он любит и сам. Он видел многих. Девушек, парней, женщин и мужчин. Красивых и очень красивых. С ангельским и дьявольским очарованием. Но искал он не это. Он искал счастье. И его счастье сейчас сидит рядом с ним, улыбается, жмурясь из-за солнца. Сжимает его руку, и Куроо чувствует приятный холод металла золотого кольца на безымянном пальце. Такое же и у него. И фамилия у них теперь одна. Они разные, но такие одинаковые.