Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну

      «По делу Мориарти».       Это было не единственное упоминание фамилии — газеты соревновались в том, кто расскажет больше подробностей. «Ирландец Джеймс Мориарти», «Джеймс Мориарти, тридцатичетырёхлетний ирландец, не в первый раз привлекает внимание полиции». «Уроженец Белфаста Джеймс Мориарти…».       Называли и институт, который он окончил (специальность — «информационные технологии и кибербезопасность»), и род деятельности его родителей (отец — учитель истории, мать — домохозяйка).       Из газет складывалась пусть не полноценная, но весьма прозрачная биография. И конечно, журналисты очень ярко описывали преступление, за которое его арестовали: проникновение в Тауэр с целью ограбления.       В The Sun на второй полосе нашлась небольшая, но цветная и достаточно чёткая фотография: Джим в витрине сокровищницы, на золотом троне, в королевской мантии и короне. Слева его чуть закрывала чья-то спина, и Себ догадался, что это фотография с задержания. Наверняка никто не имел права делать её — и наверняка газета неплохо за неё заплатила.       Джим улыбался, сидя в королевских регалиях. И Себ с некоторым облегчением отложил в сторону газеты — во всяком случае, этот арест входил в его планы. И хотелось бы верить, что в полиции не используют по отношению к задержанным тех методов, которые практикует Майкрофт Холмс.       Вытянувшись на кровати, Себ закрыл глаза.       Ему это всё равно не нравилось. Ещё недавно Джим утверждал, что никто не знает, кто такой Мориарти. А теперь это имя гремит на всю страну. Ещё и Шерлок Холмс выступит в суде — и вряд ли он умолчит о той встрече с Джимом в бассейне. И о заложниках. Конечно, хотелось верить, что у Джима всё под контролем и что он справится с этим. Но на кой чёрт вообще потребовалось попадать в тюрьму?       Зазвонил телефон. Себ порывисто схватил его, даже не зная точно, на чей звонок он надеется, но его постигло разочарование. С Грегом ему говорить точно не хотелось. Впрочем, трубку он всё-таки снял.       — Старик, сегодня ты должен выпить с нами, — объявил он без приветствия. — Это во всех газетах, уже никаких секретов. Так что можешь меня поздравлять. Мы взяли Мориарти.       — Мориарти? — тихо переспросил Себ, понимая, что не должен знать этой фамилии.       — Мориарти. А, да, об этом не писали… — Грег прочистил горло, — помнишь историю с заложниками? Взрыв в многоэтажке?       — Да, ты говорил.       — Это всё он. Чёртова заноза в заднице. Если удастся доказать все эпизоды, чувак сядет пожизненно. Давай, Себ, не ломайся.       — Я…       Просто из соображений безопасности стоило согласиться. Поддержать энтузиазм друга. Но Себ сомневался, что сможет такое изобразить, так что ответил:       — Прости, Грег, у меня завал. Я даже не должен был отвечать на твой звонок. Давай через пару-тройку дней.       — А, чёрт с тобой, — Грег рассмеялся, — трудоголик. Звони, как разделаешься с этим всем.       — Идёт.       Он сбросил вызов.       Завтра уже всё будет ясно — после того, как Джим предстанет перед судом (1). Или не предстанет — с него бы сталось исчезнуть прямо из Скотланд-Ярда.       Трансляцию из зала суда не обещали. Но на следующее утро Себ всё равно включил канал BBC — просто в надежде, что там новости будут раньше, чем в газете. И сразу же попал на начало репортажа от здания суда в Бейли. Серьёзный стриженый журналист пояснял в камеру:       — Преступление Джеймса Мориарти уже называют «преступлением века». Пока неизвестным образом он одновременно вскрыл три самых защищённых места в Лондоне, однако был задержан Скотланд-Ярдом при проникновении в сокровищницу Тауэра. Полиция отмечает, что преступник не успел ничего украсть. Источник в полиции также сообщает, что Джеймс Мориарти ответственен за целый ряд преступлений, среди которых — захват заложников и убийство двенадцати человек. Сегодня здесь, за моей спиной, судья разберёт это сложное дело и, мы надеемся, вынесет приговор, который всех нас успокоит. Свидетелем по делу выступит знаменитый частный детектив Шерлок Холмс. Напомню, что он прославился возвращением похищенной картины «Рейхенбахский водопад» — и получил прозвище «Герой Рейхенбаха». Если верить блогу его друга, холостяка Джона Ватсона, Шерлок Холмс уже встречался с Мориарти и знает о его делах даже больше, чем полиция.       На экране то и дело появлялись фотографии, которые опять сменялись прямой трансляцией.       Себ чувствовал, что нервничает. Хотя напрасно. Даже не факт, что вердикт вынесут сегодня. Могут и на завтра отложить.       Телевизор бормотал полдня, прежде чем снова показал что-то важное: всё тот же журналист сообщил, что слушание продолжится завтра в 10 утра. Сегодня суд выслушал показания Шерлока Холмса и обвинения полиции. Завтра слово будет предоставлено защите — и далее следовала небольшая справка об адвокате. Надо сказать, совершенно не именитом и не вызывающем доверия.       Утром следующего дня Себ подскочил сильно до будильника — и понял, что пытаться уснуть нет никакого смысла. В семь утра ему позвонил Дарелл.       — Простите, что так рано, — сказал он первым делом.       — Я давно встал, — отмахнулся Себ. — В чём дело?       Он не хотел слышать, что появились какие-то проблемы.       — Мистер Мюррей хотел бы, чтобы вы в одиннадцать часов были у здания суда. И возьмите его машину, она у моего дома. Ключи я вам отдам.       В принципе, можно было посидеть дома ещё пару часов, но Себ не хотел бы этого — так что собрался и бросил в трубку, что приедет через полчаса.       Док встретил его возле «Роллс Ройса». Он выглядел так, словно не спал пару суток. И почти сразу подтвердил это предположение:       — Не могу найти себе места.       Себ убрал ключи в карман и сказал твёрдо:       — Он выберется. Это всё — просто часть игры и…       — Я боюсь не того, что он попадёт за решётку, — улыбнулся Дарелл, как будто само это предположение звучало абсурдно, — я боюсь того, что последует за игрой. И я хотел бы поменяться с вами местами.       Себ пожал плечами:       — Ну, это его приказ, да?       — Да. Поезжайте. Я буду смотреть телевизор и могу сразу вам позвонить, как будут новости.       Но в итоге звонок доктора запоздал — когда он прозвенел, Себ уже знал главное. Джим вышел на свободу.       Журналисты буквально сорвались с цепи и кидались на него как собаки, тыча микрофонами, а он шёл сквозь них, как будто даже не замечая. Выбравшись из толпы, он сделал рукой какое-то странное движение, и трое крепких парней, очень похожих на телохранителей, встали между ним и журналистами. Джим расправил светлый пиджак, пошевелил галстучный узел и мгновенно нашёл взглядом машину.       Расположился на переднем сидении, откинул голову на спинку и пробормотал устало:       — Сколько идиотов.       — Поздравляю с освобождением, — сказал Себ, чувствуя, что на лицо лезет дурная улыбка. Джим выглядел пафосно и смешно. Как будто…       — Как будто не на суде были, а на свадьбе.       — Ну, почти. Знаешь, мы стояли совсем рядом перед официальными лицами. Он в чёрном, я в белом. Он признавался мне в своих чувствах. Очень, очень трогательно, — и рассмеялся. — Жаль, я не ответил ему взаимностью. Но ничего… всё впереди. На Бейкер-стрит, детка. Меня ждут.       Он повернул колесо громкости, оказываясь прямо посреди очередного альбома «Queen», а Себ тронулся с места.       В отличие от Дарелла, его очень беспокоило то, что Джима могут посадить в тюрьму. И раз этого не произошло — отлично, с остальным они как-нибудь разберутся.       Куда именно они едут, Себ догадывался — адрес Шерлока Холмса не был тайной для любого, кто хоть иногда заходит в интернет. На всякий случай Себ остановился в нескольких домах. Джим вышел, велев подождать. Себ проследил, как он подходит к нужному дому, наклоняется к замку и начинает чем-то в нём ковыряться. Не прошло и полуминуты, как замок поддался, и Джим исчез в квартире.       Себ бросил взгляд на часы. Половина двенадцатого.       Через двенадцать минут Джим появился на улице снова, вернулся к машине, упал обратно на своё место, зажмурился и прохрипел:       — Домой.       В квартиру Себ его почти затаскивал, мысленно перебирая известные ругательства. Похоже, встречи с Шерлоком Джиму были противопоказаны.       — Не бойся… — Джим упал на кровать, сорвал белоснежный галстук и швырнул в сторону. Булавка стукнула по линолеуму.       Себ помог ему расстегнуть пиджак и верхние пуговицы рубашки. Джим махнул рукой:       — Оставь. Каждой сказке нужен хороший старомодный злодей… Всё наоборот, — он повалился на подушку, спрятал лицо в сгибе локтя и добавил: — Помнишь ту сказку? Про… туфельку. Расскажи.       — «Золушку»?       — Расскажи как в книге.       В спальне наверху стула не было, так что Себ пододвинул свёрнутый спальник, сел на него и уточнил:       — С деревом.       Джим промолчал, и Себ решил, что, видимо, угадал версию. Всё из того же сборника сказок братьев Гримм, который он пересказывал Джиму после того, как он вернулся от Майкрофта.       Это была, на его вкус, не лучшая версия. Но он позволял себе опускать подробности вроде отрубленных пяток и выклеванных глаз.       — Жил-был богач со своей женой и дочерью. Однажды жена заболела и почувствовала, что ей приходит конец, — начал Себ спокойно.       Джим опустил руку, расслабился и заулыбался.       Сказка двигалась по сюжету без особой спешки и слабо цепляя сознание Себа. Отец принёс дочери ветку орешника. Сводные сёстры отправили девочку спать перед очагом и переодели в рубище. Приблизился бал. Золушка появилась на нём в первый раз, потом во второй, приехала в третий.       — Наступил вечер, и Золушка собралась уходить, — продолжал Себ, внимательно наблюдая за реакцией Джима. Ему казалось, пожалуй, что приступ сегодня обошёл их стороной. — Королевичу хотелось её проводить, но она ускользнула от него. Но он этого ждал и придумал заранее хитрость: велел вымазать…       — Лестницу смолой, — вдруг подал голос Джим. Чуть не впервые за всё время он перебил Себа по ходу сказки. — Вымазал лестницу смолой, и там осталась туфелька.       Тяжело поднявшись, он свесил ноги с кровати и помотал головой, как будто сбрасывая оцепенение.       — Сказка так удачно закручивается. Туфелька в смоле. А на подошве туфельки — хлебные крошки. Кто знает, может, Золушка — это ведьма из пряничной хижины? Та ведьма, которую спасли двенадцать воронов (2)? Как тебе, дорогой? — Джим нездорово засмеялся и посмотрел Себу в глаза.       — Так себе, — пробормотал он. — В жизни не буду больше вам читать братьев Гримм.       — Не нужно. Я помню их наизусть.       Он вздохнул и с трудом встал на ноги. Подобрал пиджак, накинул его на плечи. Поднял галстук, сунул в карман.       — Гензель и Гретель вот-вот отправятся в лес, и там их ждёт славная хижина. Но не переживай, отважный рыцарь придёт им на помощь.       — Я уверен, что рыцарь — из какой-то другой сказки, — сказал Себ.       Джим собирался уходить, при этом совершенно не выглядел как человек, которого вы пустили бы за руль.       — В этом и прелесть. Не скучай тут без меня, детка, — и он требовательно протянул руку.       — Может, вас отвезти?       — О, поверь, я справлюсь.       Себ вручил ему ключи с тяжёлым сердцем. Хотелось бы верить, что гении не гибнут в автокатастрофах, но у него не было такой обнадёживающей статистики. Примечания: (1) Британская система досудебного расследования сильно отличается от нашей. У нас до суда, по постановлению прокурора, могут задерживать достаточно надолго. В Британии максимальный срок — 96 часов, и то, выбить это время очень тяжело. Обычно после задержания проводится суд, где судья определяет иногда даже не меру наказания, а необходимость доследования: тогда он может постановить держать обвиняемого под арестом, под домашним арестом или выпустить под залог. Но поскольку в случае с Мориарти всё очевидно, его судят коллегией присяжных и готовятся вынести окончательный приговор. (2) Осознала, что мы знаем эту сказку в другом варианте. У Андерсена братья Эльзы превратились в лебедей, тогда как у братьев Гримм они стали воронами. И никакие рубахи из крапивы Эльза не пряла — ей нужно было молчать и не смеяться на протяжении семи лет. Она пряла просто пряжу, чтобы отвлечься и не тратить времени попусту.