Не игра

Пробуждение принесло с собой букет странных ощущений. Не было ни жара, ни холода. В груди… пустота и лёгкость – ничего не мешало, не сжималось, не терзало… и не горело. Не осталось ни боли, ни надежды. И из неясного «сейчас» и «никак» выбивалось покалывание в ступнях, будто… – Да-да, – раздался рядом смешливый голос Моди, – мы на игле. Это и соответствует твоей человеческой памяти, что проститутки сидят на игле, и забавной средневековой задачке – сколько демонов может поместиться на острие иглы. Суккуб улыбнулась по-доброму, ласково и тряхнула волосами, однако от этого, казалось бы, простого движения в глазах неприятно кольнуло от ряби, и лишь проследив несколько секунд, Маргарита поняла: она не может определиться и относительно остальных примет Моди. К своему удивлению, девушка поняла, что сей факт не вызывает у неё страха – скорее живой интерес. Это было, с одной стороны, неправильно, а с другой – веселило, да так, что хотелось запрокинуть голову и огласить хохотом весь мир. – Бабушка-бабушка! – обратилась девушка со смехом. – А почему у тебя такие большие сиськи? И почему они же у тебя такие маленькие и такие средние? Запрокинув голову, демонесса рассмеялась в ответ, а потом наклонилась прижала груди друг к другу. – Мы, да, именно мы – суккубы, у нас нет своего тела и постоянных форм: мы соответствуем чаяниям клиента, а раз клиентов сейчас нет, то мы пластичны. Маргарита вздрогнула и подалась назад. «Мы», «клиенты» – всё это по-прежнему пугало. Ласково улыбаясь, Моди положила девушке горячую ладонь на плечо. – Поверь: всё не так плохо, как ты думаешь. Оставь позади страхи, стеснение, боль: больше тебя не коснутся последствия того, что ты делаешь. Ты – вечно молода. Ты – неуязвима. Ты можешь есть и не толстеть. Маргарита невольно улыбнулась, хоть всё ещё и тревожно. – А ты умеешь соблазнять. – Тогда разрешите соблазнить вас блинчиками для начала? Девушка прикрыла глаза и вытянула губы от предвкушения, но тут же холод в груди и покалывание в ногах напомнили о том, что ситуация далека не только от хорошей, но и от нормальной. – У всего ведь есть своя цена? И моя – провести вечность в аду? – произнесла Маргарита тихо и тревожно. Взявшись за свои щёки, Моди усмехнулась. – Что? О, с тобой слишком легко не согласиться! Во-первых, суккубы выходят на поверхность, на мой вкус, даже слишком часто – не только по вызовам, но и на шоппинг и по прочим порочным делам, но не мне их судить! Да что там, – демонесса усмехнулась, – даже страшному суду их уже не судить! Что до цены и ада… – она пожала плечами и провела языком по губам, подбирая слова, – люди слишком зациклены на том, что они или кому-то нужны, или не нужны никому. Нет никакого суда для каждой души: «каждому воздастся по вере его», и никакого взвешивания душ или чего-то такого… Или не так… – она недовольно поджала губы. – Как же плохо объяснять то, что не испытывала лично. – Взвешивание душ есть, врата есть, вознесение и низвержение есть, просто это не более чем концерт одного актёра, длящийся доли мгновения, но растянутый в сознании. Надеюсь, тебе хватит этого? Маргарита неуверенно кивнула, а Моди радостно выдохнула. – А существует ли тогда вообще ад? – тревожно спросила девушка. – Нет чертей, нет ванн из лавы. Есть те, кто служат обороту душ над землёй и под землёй. Маргарита в ужасе попыталась ухватиться за висевший на шее крестик… Висевший. В прошлой жизни, когда она ещё была человеком. Сейчас у неё просто не могло быть его: невольницам полагаются другие цепи. – Я могу угадать твои мысли и сразу сказать – ты ошибаешься, – погрозив пальцем, заметила Моди. Затем улыбка обратилась в оскал. – Раба божья, носящая парадный портрет своего хозяина… Как чиновники, вешающие на стенку в рамочку изображение своего шефа. Так что не будь глупой и смешной – пошли за блинчиками! На лице Моди появилось выражение капризного ребёнка. Маргарита не двигалась с места. – А как это – мы на игле? – наконец спросила она. Демонесса отмахнулась. – Считай это одним из первых чудес, стартовых, так сказать. Изменение размера. Грудь с нулевого до четвёртого увеличить и люди могут, но до микроскопических масштабов им не сжаться ни за что. Отвернувшись, Моди махнула рукой, приглашая следовать за ней, и девушка пошла по стальной равнине в неясное «вперёд» во время замершего бесконечного «сегодня» новой жизни, если её можно будет так называть. Теперь она нашла время, чтобы хотя бы приблизительно понять, где находится. Но творящееся вокруг соответствовало словам наставницы – кроме странного негладкого металлического моста, каждый шаг по которому колол босые ступни, будто не было ничего, ни впереди, ни позади: возможно, именно так и можно назвать бесконечный отрезок «сегодня». Справа и слева – лишь белизна, светлая и ранящая глаза, хотя видимого источника света не наблюдалось. С дрожью в спине девушка подошла к округлому краю моста и заглянула за грань, вниз – и там не оказалось ничего. Всё та же бескрайняя белизна, к которой, вроде бы, примешивался какой-то кремовый оттенок, однако судить об этом с уверенностью – невозможно. Маргарита тревожно обернулась, чтобы увидеть недовольную, возможно, переминающуюся с ноги на ногу Моди, но та просто стояла, подняв голову, раскинув руки и беззаботно улыбаясь. Девушка напряжённо втянула носом воздух – аромат оказался знакомым: так пахло в доме у бабушки… особенно когда та доставала нитки для вязания из ящика шкафа… Сырость, нитки и – совсем чуточку – печенье, в коробке от которого бабушка, как заведено, хранила свои клубочки, иголки, спицы. – Я не понимаю… – наконец произнесла девушка. – А тебе нужно понимать? – усмехнулась демонесса. – Но как жить без понимания, как… Моди схватилась за живот и согнулась пополам, хотя это явно было частью представления: настолько смешно быть ей не могло, просто уже для «своей» сменила кнут на пряник. – Девочка моя! Ты жила без понимания, что да как, всю жизнь, и это тебя не смущало! Парочка ложных постулатов, придуманных людьми, чтобы то, что они именую картиной мира, а на самом деле не сгодилось бы и как плохая декорация для оперетты, не в счёт. Поверь той, что могла бы знать почти всё, если б хотела! Она развела руками и с улыбкой крутанулась на месте. – Я… – Блинчики! Блинчики! – тон мудрой женщины пропал, и снова Моди взвизгнула как нетерпеливый ребёнок. Маргарита даже улыбнулась. – Неужели на той стороне моста нас ждёт пикник, как горшок золота на конце радуги? Демонесса отмахнулась. – Правила? Ожидание? Фу-у-у! – она вытянула губы. – Мы можем начать даже здесь. Заведя руку за спину, она некоторое время что-то искала и наконец извлекла две тарелочки. На каждой было по паре блинчиков, политых бордовым сиропом. – Откуда? – Мы демоны, мы существуем вне законов материального мира и можем не заботиться о соблюдении причинно-следственных связей. После этого Моди бесцеремонно села по-турецки, поставила тарелку перед собой, рукой взяла блинчик и откусила. Маргарита же переминалась с ноги на ногу, не решаясь присоединиться к трапезе, однако с вожделением смотря на стоящую напротив демонессы тарелку. – Кажется, сейчас ты думаешь что-то вроде «как я сяду голой жопой на эту острую поверхность, если даже ногам неприятно»? Не так ли? – она наклонила голову и подмигнула. Девушка кивнула. Моди провела напротив своего сердца черту ногтем, а затем её перечеркнула. Маргарита положила ладонь себе на грудь туда, где раньше билось сердце, и не почувствовала ничего. – Это… так странно… – Это больше не то тело. Твоего человеческого тела, слабого, ограниченного, больше не существует. Забудь. Ты – хозяйка своих ощущений. Если захочешь – твои ступни будут чувствовать под собой луг, воду – что угодно. Если сядешь, могла бы предложить тебе «подстилку из тысячи языков», – смотря исподлобья, демонесса поиграла бровями. Девушка отпрянула, смущённо прикрыв рот, чем вызвала волну звонкого смеха наставницы. – Смешная девочка боится осуждения или своих желаний? – Я не знаю. Это неправильно! – Получать удовольствие – правильно. Оглядываться на других – нет, – строго ответила Моди. Дрожа всем телом, девушка резко села и закричала от боли: тело будто пронзили острые штыри, сантиметров по десять каждый – дыхание сбилось, из глаз брызнули слёзы. Начало тошнить, сознание начало уплывать, чтобы не раствориться в боли. И тут же Маргарита шлёпнулась на бок, щёку обжёг мощный удар, но остальные ощущения исчезли. – Дура, – прорычала Моди. – Ой-ой-ой, в аду все должны страдать и биться в агонии. Всё ещё злая, она буквально выгрызла кусок блина и принялась его пережёвывать, будто перемалывая своих врагов чудовищными челюстями. – Я… я… – начала девушка, давясь слезами. – Я, значит, с ней как с суккубом, а она мне что тут вытворяет? Обмерла вся, побледнела, тьфу! А Маргарита всё не знала, что ответить: снова через боль её вели в забвение, к падению, но каким же желанным и простым оно казалось – заманчивым. – Поч… – начала девушка, но осеклась. – Как это происходит? – наконец сумела она сформулировать. Моди покачала головой. – Не умеешь ты ничего. Твои знания из школы и универа не в счёт: они не научили главному – принимать себя, жить и радоваться. Ты и я – суккубы, и этого не изменить. Никогда. Ни за что. Никак, – демонесса постучала себя по лбу пальцем. – Дальше. Мы не имеем постоянной формы – наше тело зависит от чужих желаний, а за неимением таковых – от наших. Мир состоит из объектов и взаимодействий совсем на малую часть, в основном это реакции на них. Так происходит и с людьми, но у нас это ещё более пластично – мы можем засунуть руку в огонь и посмотреть, как красива она объята пламенем, если просто захотим полюбоваться и не обжечься. Просто если захотим. – Она улыбнулась. – Как эти блины могут оставаться горячими, ароматными и аппетитными вечность, как наш пикник может тянуться сколько угодно, а потом мы выйдем в ту же секунду, из которой ушли. Просто потому, что так хочется. Суккуб – это ветер. Слушать сладостные речи было тревожно, но так… приятно. Всё было возмутительно хорошо. Маргарита откусила свой блинчик и, прикрыв глаза запрокинула голову. Как же было вкусно, кисло, сладко… И чужое, внешнее тепло согревало пустую грудь, разливалось по телу. – Всё не может быть так хорошо. Наша плата – проституция. Ведь так? Моди фыркнула. – Все где-то работают. Наверняка, если ты что-то делала не так, тебе мать говорила, что ты станешь дворником или проституткой и будешь так горбатиться до конца жизни, пока не сдохнешь усталой и несчастной! – и подмигнула. Девушка растерянно кивнула. – Примерно так. – Ну, вот! Считай, что ты избегла этой страшной участи. Ты не умрёшь на ужасной работе, ты трудоустроена уже посмертно. Не говоря о том, что, как люди говорят, лучшая работа – это хобби, то, чем ты любишь заниматься. – Но я… – почувствовав дрожь в плечах, Маргарита тревожно сглотнула. Подавшись вперёд, демонесса посмотрела исподлобья, хищно оскалившись. – Сейчас – нет. Но тебе понравится. Всем нравится. Рано или поздно. Маргарита обняла себя за плечи. – Но я не готова! Моди щёлкнула пальцами, ухмыляясь. – Ты сама не знаешь себя. Но я знаю тебя. И то, что будет дальше, – прошипела она, и девушка почувствовала, как сильные руки сжали её плечи.