Давай возьмем паузу

«Какого хрена ему здесь надо?» - подумал Хемсворт, увеличивая скорость. Не то чтобы он боялся потерять автомобиль Хиддлстона из виду — разве такую яркую игрушку можно потерять? - но ходовые качества Ягура были на порядок выше Ауди Криса, поэтому тот вполне мог уйти от погони. Если бы только Хиддлстон на самом деле мог управлять своей игрушкой. И кто только ему права выдал? Как еще он не разбился сам или не сбил кого-нибудь? Глядя на то, как режиссер петляет в довольно плотном потоке машин, то и дело кидая свою кошечку из ряда в ряд, Хемсворт едва ли не за сердце хватался — это же надо так неумело обращаться с такой красавицей! Эх, эту бы детку ему в руки — уж он бы показал, как надо обращаться с такими машинами! Похоже, Хиддлстон заметил Криса — он увеличил скорость, рискуя если не влететь в какую-нибудь из впереди идущих машин, то нарваться на дорожную полицию. Хемсворт, скрипя зубами, поддал газу — один штраф он сегодня уже заработал, а где один, там и второй. По счастью, патрульных не было видно. А через несколько минут преследования оба автомобиля выехали из центра города. Теперь машин стало гораздо меньше, и Хемсворт, не иначе как под адреналином, увеличил скорость еще больше и, опасно забирая влево, обогнал красный Ягуар, после чего резко затормозил, заставив Хиддлстона ударить по тормозам. Удар был несильным, но звук разбитого стекла все-таки услышали оба водителя. Сердце Хемсворта совершило кульбит — скакнуло вверх, забилось где-то в горле и ухнуло вниз — еще бы, он в первый раз в жизни за кем-то гнался. Все трюки на автомобилях в кино за него исполняли профессиональные дублеры. Только бы не повредить серьезно Ягуар! Мало того, что он Хиддлстону по лбу заехал вчера, так если он еще и разобьет его машину… Крис даже думать об этом не хотел. - Какого черта ты творишь? - Хиддлстон выскочил из автомобиля и, от души пнув по заднему колесу крисовой Ауди, наклонился, чтобы рассмотреть повреждения. Хемсворт тоже вылез из автомобиля, только вот вместо повреждений он с удовольствием рассматривал аккуратный зад Хиддлстона. - Ты охренел, Хемсворт?! - к явному неудовольствию Криса, Томас передумал демонстрировать актеру свой филей и, развернувшись к нему лицом, схватил за отвороты куртки и хорошенько встряхнул. - Что, черт тебя дери, ты устроил? - Нет это ты скажи, какого черта следил за мной? - Хемсворт перехватил запястья Хиддлстона — чтобы тот ненароком не порвал ему куртку и просто потому, что ему хотелось окольцевать эти изящные запястья. - Я?! - совершенно искренне возмутился Томас. - Я не следил за тобой, идиот! - Тогда что ты делал в Хокни? - А что ты там делал? - вопросом на вопрос ответил Том. Он действительно не следил за Хемсвортом. Еще чего! Много чести! Хиддлстон сам себе не мог внятно объяснить, за каким его понесло в Хокни. Он тысячу лет не был по своему старому адресу. Даже случайно никогда не проезжал мимо. И сейчас не стоило бы ехать, глядишь, и подфарник остался бы цел. Надо же было этому кретину Хемсворту оказаться именно рядом с тем домом! Когда Зоуи произнесла эту реплику… О квартире, которую герои пьесы сняли для того, чтобы заниматься любовью тайком от их благоверных, тогда случайный взгляд, брошенный им на Криса, разбудил воспоминания о той одной-единственной ночи, проведенной с ним вместе. А следом досада за то, что Крис не помнит, что не узнал, как будто кислотой выжгла нутро. Как это может быть? Неужели тот эпизод был настолько для Хемсворта незначительным, что он даже в памяти не остался? Ведь он, Том, помнит. Неожиданно стало интересно — а что там сейчас? Кто живет теперь в маленькой студии под самой крышей? В квартире, где они… нет, не любили. Они просто занимались любовью. И каково же было удивление Тома когда, паркуя Ягуар на противоположной стороне дороги, он увидел, как из синего Ауди, остановившегося прямо возле подъезда, вышел треклятый Хемсворт. Вышел и направился прямиком к входной двери. Какое-то время он потоптался под дверью, изучая фамилии рядом с кнопками звонков, а затем отошел к краю тротуара и, задрав голову, долго смотрел в окна. В окна той самой квартиры, в которой они с Томом целую вечность назад… Не любили. Всего лишь занимались любовью. Так все это время Крис… знал? Помнил? Эта высокомерная сволочь, этот напыщенный голливудский павлин все это время делал вид, что никогда ранее не был знаком с Томом? Притворялся, что не узнал? И как натурально притворялся! Кто знает, может ты не такой уж никчемный актеришка, Крис Хемсворт! Или все же действительно не узнал? Мало ли, за каким чертом Хемсворта понесло в Хокни. Каких только совпадений не бывает! И как теперь вести себя с ним? Самое лучшее будет — им обоим продолжать притворяться, решил Хиддлстон. Так и вправду лучше. Так легче. Так проще не обращать внимания на заинтересованные — ох какие заинтересованные! - взгляды Хемсворта. Ему нужно потерпеть. Всего лишь потерпеть несколько месяцев, и Крис навсегда уберется из его жизни. Том всегда был терпелив. Он посчитал за лучшее как можно быстрее убраться подальше. Пока Хемсворт не увидел его автомобиль. Но, похоже, ублюдок все-таки заметил его. И мало того, что заметил, еще решил преследовать. Матерясь, как сапожник, Хиддлстон лавировал в плотном потоке машин, опасаясь задеть кого-нибудь, и понимал, что от чертового Хемсворта ему не уйти. Он никогда не был хорошим водителем. Когда его Ягуар «поцеловал» бампер Ауди, Том не удивился даже. Расстроился, но не удивился. Сам виноват. Что за ребячество, в самом деле! Устроили гонки. Два идиота! - Так что ты делал в Хокни, Крис? - повторил свой вопрос Томас. - И зачем погнался за мной? Ты хотя бы представляешь, сколько стоит разбитый подфарник? Думаешь, мне больше заняться нечем, чем разбираться со страховой компанией? «Воистину лучшая защита — нападение», подумал Хиддлстон, наблюдая за тем, как взгляд Хемсворта, еще парой секунд назад взбешенный, теперь становится расстроенным. Как будто ему и правда жаль. - Послушай, может мы как-нибудь обойдемся без страховой компании? - виноватым голосом спросил Крис. - Подумаешь, подфарник! У меня тоже между прочим бампер поцарапан. Все потому, что некоторым лучше ездить на метро! - Тебе так уж точно! - огрызнулся Томас. - Не устрой ты эти гонки, не пришлось бы обращаться в автосервис. - Да какой к черту автосервис! - раздосадовано махнул рукой актер. - Делов-то — подфарник поменять. - И как ты его собираешься менять? - Руками, как же еще? - Хемсворт смотрел на Томаса так, как строгий учитель на оболтуса-ученика. - У меня есть руки, и я умею ими пользоваться, поверь. Заменить подфарник для меня — пара пустяков. Я куплю и… Крис осекся, глядя, как Том вдруг покраснел. Этот заносчивый сноб покраснел, как пацан, которого застали подглядывающим в раздевалке за девочками. На словах Криса о том, как хорошо он умеет пользоваться руками Томас буквально вспыхнул, губы его издали едва заметный — но Крис услышал — вздох, юркий язык облизнул ярко-красный рот. Черт бы его подрал! Черт бы подрал все на свете! Том что, не понимает, что когда он так делает, единственное, о чем Крис может думать, так это о том, чтобы разложить его прямо на капоте его же блядского Ягуара. Вдох. Выдох. Руки в карманы. Чтобы не дай бог не схватить эту заносчивую задницу и не нагнуть на виду у почтенной публики. Вот это был бы спектакль! И Том, кажется, понял. Понял, как подставился. Как выдал себя, свое возбуждение. Понял, нахмурился, вошел в свой любимый модус занудного засранца. - Ты поменяешь мне подфарник. Как можно быстрее. И впредь держись подальше от моей машины! С видом оскорбленной невинности Хиддлстон отвернулся от Криса и важно опустил свой зад на водительское сиденье. Тронул машину с места и совсем как парой недель ранее, около колледжа, где учились их дети, высунул в окно руку и показал Крису средний палец. Том так и не ответил на вопрос — что же он делал на том перекрестке, где Хемсворт заметил его. Вот же мудак!

***

- Крииииис!!!! Криииис!!! Фотовспышки ослепляли. Казалось бы, давно пора привыкнуть, но каждый раз, стоя под прицелами фотокамер, Хемсворт чувствовал себя неуютно. Хотелось зажмуриться. Но нельзя было. Неудачный кадр на красной дорожке может дорогого стоить. Поэтому единственное, что он мог себе позволить — слегка прищуриться. Так он выглядел сексуальнее. По крайней мере об этом говорила ему Эльза, а она знала в этом толк. - Крииис! Крис, повернись вправо! Он послушно поворачивался, давая рассмотреть себя со всех сторон. Позволяя фотокамерам запечатлеть каждое его движение. Каждую улыбку. Каждый взгляд чуть прищуренных глаз. - Эй, Крис, как насчет свидания?! - этот симпатичный парень, кажется, он из Гардиан? Или из Таймс? - Ты должен флиртовать со мной лучше, детка! - очаровательно улыбнулся Хемсворт. Он знал, что завтра это будет во всех газетах. В интернете. Везде. Это то, что нравится публике. То, что он как будто становится чуть доступнее. И в то же время не дается в руки. Это возбуждает. Еще пару минут под нестерпимо яркими вспышками, и он сможет пройти внутрь. Сегодня он замыкал шествие знаменитостей по красной ковровой дорожке. И пусть он даже не сыграл свою первую роль в театре, но сейчас, на ежегодном вручении премии имени Лоуренса Оливье он, Крис Хемсворт, был главной звездой. Поэтому он шел последним. На десерт. На сладкое. Чуть ранее впереди него прошел Хиддлстон. Одетый в безупречный темно-синий смокинг, с волосами, явно уложенными хорошим стилистом, благоухающий дорогущим парфюмом — этот Хиддлстон отличался от себя всегдашнего, такого, каким Крис привык видеть его каждый день: как будто перед тем, как выйти на улицу, того долго и тщательно били пыльным мешком из-под муки — как небо и земля. Пластырь, который Том вынужден был носить после злополучного происшествия в туалете, уже две недели как был снят, и только тоненький шрамик напоминал о том, что произошло. И черт возьми, Хемсворт действительно считал, что с этим шрамом на лбу Хиддлстон выглядит безумно сексуально. Крис невольно залюбовался мужчиной: его плавными, уверенными движениями — надо же, оказывается он умеет красиво двигаться, и совсем даже не напоминает кузнечика-переростка, каким он иногда казался Хемсворту. Этот Томас притягивал взгляды. Завораживал. Его хотелось потрогать — и в то же время к нему боязно было прикоснуться. Как редкий музейный экспонат — руками не хватать, смотреть из-за канатов! Оказавшись внутри Альберт-Холла, Крис чуть расслабился. Теперь, когда назойливые репортеры остались снаружи, он мог позволить себе не выдавать секс-символа каждую секунду. Он даже мог понаблюдать за собравшимися на церемонии гостями. Хемсворт не был вхож в этот круг. Театральная публика — особый мир. Поэтому, взяв с подноса официанта бокал шампанского, он отошел в полумрак какой-то ниши. - Вот ты где! Крис поморщился. Зоуи! Вот неугомонная женщина! - Ты чего спрятался? - И она оставила на его щеке легкий, совсем легкий поцелуй, однако прижалась всем телом крепко, чуть потерлась, позволяя Хемсворту почувствовать гибкое женское тело, едва прикрытое тонкой тканью платья. Ох уж эти ее платья! Крис всегда диву давался, где, кто шьет такое? Невообразимых фасонов и расцветок — Зоуи в них всегда напоминала Крису какую-то экзотическую птицу. Но в сером Лондоне такая экзотика немножко… не пугала, нет. Настораживала. - Да я не прячусь, - Крис переложил бокал из одной руки в другую, чуть отстранился от девушки, - просто я тут не знаю никого… - Так надо было держаться меня! - уверенно кивнула головой мисс Эштон. - Пойдем, я познакомлю тебя… - Нет! Зоуи, не надо! - никаких новых знакомств ему не хотелось. - Крис, это же такая возможность. Сегодня, чтобы быть в трендах… Она что-то щебетала, а Крис старался не слушать. Раз уж Зоуи оседлала своего любимого конька — как быть в трендах — то лучше дать ей выговориться, желательно не перебивая и не задавая уточняющих вопросов. А то ведь, не приведи господь, тебя могут втянуть в эту «увлекательную» - именно так, в кавычках, беседу. Рассуждая о том, как важно быть в трендах, чтобы на тебя обратили внимание продюсеры — можно подумать, что Крис этого и без неё не знал! - она все-таки вывела Хемсворта из его укрытия с явным намерением представить своего спутника кому-нибудь из важных гостей. И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что девушка не столько хочет расширить круг общения Криса, сколько похвастаться своим спутником. Повиснув на его локте, она тем самым как бы говорила: смотрите, мы вместе. Не то чтобы это было: смотрите, он мой! Но где-то рядом. Хемсворт поморщился — в который раз уже за этот вечер. Хотя вовсе не Зоуи и ее трескотня были причиной его раздражения. Это стало уже традицией, но все, что было связано с Хиддлстоном, одновременно и раздражало Криса донельзя, и возбуждало пожалуй что чересчур. Вот и сегодня этот хлыщ выступал как раздражающий фактор, не позволяя Хемсворту наслаждаться вечером. Томас был номинирован на получение награды, как лучший режиссер, за спектакль, который он поставил несколькими месяцами ранее. Что-то про нетрадиционную любовь. Кажется. Крис не вникал особенно. Зоуи знала точно. Она всегда точно знала все то, что касалось новомодных трендов. Поэтому про нетрадиционную любовь гениального режиссера Хиддлстона уж точно должна была быть в курсе. Этим вечером Томас почти не пересекался с актерами пьесы, которую ставил в данный момент. Он явно наслаждался общением с теми, кто был занят в самой пьесе, за которую сегодня у него есть все шансы получить высокую награду. В первый раз Крис видел такого Тома — не сердитого и вечно всем недовольного, а действительно приятно проводящего время. Он что-то говорил, и актеры смеялись его шуткам. Они сами шутили, и Хиддлстон смеялся — легко и свободно. Он был в центре внимания и ему это доставляло удовольствие. «Какой же ты на самом деле? - думал Хемсворт, не в силах отвести глаз от ладной фигуры, обтянутый синей тканью смокинга, как будто бы второй кожей. - Какой ты настоящий? Сколько же в тебе граней! И каждая из них острая.» Что-то произошло. Что-то, что заставило Томаса подавиться смехом. Он напряженно смотрел в ту сторону, где стояли Крис и Зоуи, но не актеры сейчас были предметом внимания Хиддлстона. Он смотрел куда-то за их спины. И взгляд его внезапно сделался каким-то затравленным. С лица схлынула краска — как будто кто влажной губкой провел. Щеки сделались совсем бледными, как тогда, в больнице. Если бы Хемсворт стоял чуть ближе, он даже смог бы рассмотреть редкие капли пота на высоком лбу Хиддлстона. Причиной такого резкого изменения был, по-видимому, высокий мужчина, который секундой позже подошел к той группе актеров, с которой до этого так беззаботно веселился Томас. Подошел и, коротко кивнув головой в знак приветствия — никому конкретно и в то же время всем собравшимся, он остановился в непосредственной близости от Тома. Почему-то Криса эта близость нервировала. Но не так, как было с тем лысым парнем, с которым Томас уехал после вечера памяти Пинтера. Нет. В этом мужчине: высоком, статном, чувствовалась пока еще неясная Крису опасность. Хемсворт не видел лица незнакомца - только прямую спину, длинные крепкие ноги, широкие плечи, мощную шею, примерно до середины которой густым каскадом падали темно-каштановые, слегка вьющиеся волосы. От всей его фигуры веяло самоуверенностью и самолюбованием. Если Хиддлстон был снобом, тогда этот тип был сноб в квадрате. Так выглядят обычно представители власти. Более того, так выглядят те, кому эта власть досталось по наследству. Том смотрел на мужчину, словно кролик на удава. И Хемсворт готов был сломать чужаку шею за то, что Том так на него смотрит. - Кто это? - спросил Крис у Зоуи, почему-то вдруг перейдя на шепот. Лицо девушки исказила злая гримаса, губы — полные, чувственные - сейчас вытянулись в тонкую струнку, презрительно изогнувшись. - Долбанный ублюдок! - выплюнула она, даже не удосужившись понизить голос. Как будто хотела, чтобы тот, о ком она говорила, услышал её. - Тише! - дернул он её за руку. - Так кто это? - Этого сукиного сына зовут Джеймс Четвинд-Толбот. Граф Уотерфорд. - объяснила Эштон. - Сын наследного пэра палаты лордов. Будущий двадцать третий граф Шрусбери и какой-то там по счету виконт Ингестре. Бывший любовник Тома. - Вот как… - напустил на себя безразличие Хемсворт. Подумаешь, какая цаца этот Хиддлстон — графья у него в любовниках! Но безразличие тут же сменилось неподдельной злостью, когда Зоуи все тем же ледяным тоном, которым она представляла Крису этого человека, закончила представление: - По вине этого подонка Том чуть было не стал законченным наркоманом!