***
Разумеется, о том, что школа, в которую уехал Гарри, была не простой школой, а «Школой Чародейства и Волшебства Хогвартс», она умолчала, хотя и отлично это знала. О том, что сам юноша также был самым настоящим волшебником, она, разумеется, тоже была прекрасно осведомлена. Более того — именно она вместе с присутствующей здесь же другой пожилой леди по имени Таппенс и еще одной (увы, уже покинувшей этот мир) Самантой-Шарлин Кейн и вычислила тот факт, что Гарри был не совсем обычным мальчиком. И именно эти три леди: Делла Стрит, Таппенс-Тогда-Еще-Бересфорд и Саманта-Шарлин Кейн – и сообщили самому Гарри о том, что он волшебник, причем почти ровно за год до того, как ему пришло письмо из той самой школы Чародейства и Волшебства. То есть закон Магической Британии, запрещающий магам сообщать о существовании волшебства обычным людям, не был нарушен — ведь обычным-то людям никто и не запрещал рассказывать о магии волшебникам, которые по каким-то причинам оказались не в курсе ее, магии, существования. Что касается Гарри, то причина, по которой он до десяти лет не знал, что он волшебник (хотя и отмечал иногда творящиеся вокруг него странности), была вполне уважительной. Сначала, когда Гарри было всего-то чуть больше года, его папу и маму убил один очень злой колдун, которого звали Волдеморт. То есть на самом-то деле его звали Том Орвол Реддл, а свою «претенциозную кличку» — Лорд Волдеморт — он придумал, просто переставив буквы своего имени. Причем, как сказал Гарри намного позже сам Том, и папа, и мама Гарри не были целями этого злого волшебника, ведь этот самый Том хотел убить только самого мальчика, а папа и мама просто защищали его. И защитили: хотя Том убил Смертельным Проклятием сначала папу, а потом и маму Гарри, он не смог убить малыша, и вместо этого развеялся сам, как подозревал Гарри — вследствие нарушения им, Томом, волшебного контракта, который он случайно заключил с мамой Гарри, согласившись убить её вместо него. После того, как Том развеялся, другой волшебник, очень-очень добрый и работавший директором той самой школы Хогвартс, Альбус Персиваль Брайан Вульфрик Дамблдор, обладатель длиннющей бороды и, пожалуй, сотни, а то и больше, умопомрачительных мантий (а также десятка титулов и даже изображения на карточке от шоколадной лягушки), забрал Гарри и отнес его в дом, принадлежащий сестре его мамы, Петунье Дурсль, и её мужу, Вернону Дурслю. А поскольку Дурсли ненавидели магию и боялись её, они ни разу за все это время не сказали мальчику ни о том, что его родители были волшебниками, ни о самом волшебстве. А если с ним, с Гарри, случалось что-то странное, точнее, волшебное — его наказывали. Причем означенный Очень Добрый Волшебник прекрасно знал об этом, но ничего не делал. Вероятно, он действовал по старой-старой методичке, по которой готовили сначала ассасинов, а потом — террористов-самоубийц. Суть этой методички состояла в том, что если взять глубоко несчастного подростка или ребенка, а затем ввести его в прекрасный новый яркий мир, он полюбит этот мир настолько сильно, что в нужный момент, не задумываясь, пойдет за него на смерть. А пойти на смерть мальчику предстояло, вероятнее всего, из-за куска души Тома, прилепившегося к его собственной душе в ту самую ночь, когда умерли его родители (и еще один кусок попал в его голову позже, но это было уже не так важно), ведь именно этот кусок (или даже два) с еще тремя или даже четырьмя оставшимися и удерживал мистера Реддла в мире живых, работая чем-то вроде якоря. В свою очередь, Гарри подозревал, что эти куски (или, по крайней мере, первый кусок) прицепились к его собственной душе из-за какого-то идиотского пророчества. Пророчества, текст которого Гарри не знал, но об общем смысле догадывался: что-то вроде «или он грохнет Тома, или Том его». Видимо, Том об этом пророчестве тоже что-то пронюхал: иначе с чего бы ему, лидеру волшебной террористической организации, причем довольно успешной, пытаться лично убить годовалого мальчика? В принципе, Гарри пока не полагалось знать ни о методичке, ни о пророчестве, ни об этих якорях. Не должен был он знать и о том, что добрый волшебник Дамблдор тщательно и, пожалуй, даже с любовью, готовит его к смерти. Просто три пожилых леди и два примкнувших к ним столь же пожилых джентльмена — тот самый мистер Джеффри Бутройд, что разговаривал с Полом, и суперинтендант МакФергюссон (бывший начальник полиции Литтл-Уингинга, городка, в котором жили Дурсли и, соответственно, Гарри) — были настолько умными, что вычислили все эти печальные факты самостоятельно. И рассказали о них Гарри. Гарри сначала очень расстраивался оттого, что ему, скорее всего, придется умереть, а потом решил, что переживать не стоит. Потому что должен же быть способ угрохать этого самого Тома, не умирая самому? Особенно если ему поможет Гермиона. Гермиона Грейнджер была самой умной и самой начитанной ведьмой в школе Хогвартс (несмотря на то, что ее родители были не волшебниками, как папа и мама Гарри, а обычными стоматологами), она и Гарри были лучшими друзьями, и еще он её любил. А она его. И они даже спали вместе, и даже «в том самом смысле», хотя «в том самом смысле» это было всего один раз. Ну… то есть всего одну ночь, раз-то было как раз много. И как надеялся Гарри, и этих самых раз, и таких вот ночей у них будет значительно больше. И именно поэтому умирать ему не очень-то и хотелось.***
Делла Стрит, та самая американка в ковбойской шляпе (шляпа, к слову, довольно давно принадлежала Гарри, но мисс Стрит продолжала ее носить по взаимному согласию), тем временем продолжала рассказ: — …Сначала я обошла выпускников двух других приютов, примерно двадцать человек или чуть больше. Разумеется, они были очень рады чекам Ее Величества: мало кто из них добился большого успеха в жизни, так что пятьдесят фунтов были для них существенным подспорьем; и только потом я начала обход выпускников интересующего нас Приюта Вула. — Это тот самый приют, в вестибюле которого умерла Меропа Реддл, мать Тома? — прищурилась другая старушка, Таппенс МакФергюссон, вышедшая замуж за суперинтенданта МакФергюссона вскоре после того, как Гарри уехал в Хогвартс. Таппенс и сама раньше служила в полиции, и именно она, используя старые связи, выяснила ряд подробностей раннего детства злого волшебника. — Да. И Том жил в нем с первого дня своей жизни и до сентября тридцать восьмого года, а потом еще шесть лет возвращался в приют на летние каникулы, — кивнула Делла. — Даже во время войны? — удивилась Таппенс. — Я думала, детей вывозили из Лондона. — Этот приют находился на самой окраине, — вздохнула мисс Стрит, — и, видимо, кто-то решил, что эвакуировать его нет никакого смысла. И в самом деле — бомбы упали по соседству всего один раз, в августе сорокового: джерри просто промахнулись по докам. — Том как раз тогда должен был быть там на каникулах после второго курса, — задумчиво произнес Гарри. — И, наверно, этого ему хватило, чтобы до смерти испугаться смерти. То-то, когда Шимус на втором курсе василиска взрывал, он, Том в смысле, на пол упал. Ну, призрак его упал, или – точнее – полупризрак. И он голову руками закрывал еще… И орал, что «даже в Хогвартсе» ему от этого не спрятаться… — Да, если он видел смерть, пусть даже и не своих товарищей по приюту, это должно было подтолкнуть его к вопросу… обеспечения собственного бессмертия, — задумчиво прошептал мистер Бутройд, который во время той самой войны был лейтенантом, а до майора дослужился уже после нее. — Не думаю, что это было существенным толчком, Джефф, — возразила Делла. — Мне повезло уже на втором визите, знаешь? Миссис Эмилия Таккер, в девичестве Бенсон. Она вдова, её дети разъехались кто куда, и сейчас она довольно одинока. Сначала миссис Таккер показалась мне несколько… пришибленной, но чек на пятьдесят фунтов заставил её изрядно оживиться. И уж тем более она не смогла отказаться от рюмочки бренди из моей фляжки, благослови Бог мистера Блэка за чары внутреннего расширения на ней. Все сидящие за столом улыбнулись: крестный отец Гарри, Сириус Блэк, несправедливо обвиненный в преступлении, которого он не совершал и теперь скрывающийся во Франции (попутно готовясь к свадьбе с прекрасной Чемпионкой французской волшебной школы Шармбатон по имени Флер Делакур), снабдил такими, маленькими снаружи, но весьма вместительными внутри, фляжками всех присутствующих за столом, включая, разумеется, Гарри. — Само собой, — продолжила Делла, — прежде чем пропустить стопочку, миссис Таккер тщательно спрятала чек, опасаясь, что его украдут. Так что мне оказалось достаточно просто перевести разговор на тяжелые нравы, царившие тогда в приютах. Ну вы знаете — воровство, издевательства… — Она вспомнила Тома? — спросил Гарри. — Почти сразу. Правда, при этих воспоминаниях ее голос просто-таки дрожал от ужаса. Том был весьма хорош в запугивании еще до того, как «Странный Джентльмен в Яркой Одежде» — и, полагаю, мы все хорошо знаем этого джентльмена — принес ему письмо о зачислении «в какую-то шотландскую школу», а это было ещё до войны. — То есть Тому Дамблдор сообщил о том, что он волшебник, лично, — прищурился Гарри, — а за мной прислал Хагрида, который тогда еще и профессором-то не был? — Возможно, он хотел избежать любых аналогий между тобой и Томом? — бросил на юношу пытливый взгляд майор Бутройд. — В мелочах — пожалуй. Он все время говорит о том, чем мы отличаемся. А в главном… насколько я помню, директор Диппет постоянно отсылал Тома на лето обратно в приют. И меня Дамблдор всё время отправляет к Дурслям… И, главное, после этого он ещё жалуется, что я хуже Тома! — возмущенно закончил Гарри. — Педагогические навыки вашего директора не кажутся мне… выдающимися, Гарри, — вздохнула Делла. — И даже приемлемыми не кажутся — судя по тому, что, насколько я поняла, проявления идеологии последователей Тома со стороны учеников директор старается не замечать. Однако вернемся к молодому мистеру Реддлу. Ещё до того, как он отправился в школу учиться волшебству, он показал себя весьма… необычным. И, к сожалению, он использовал свой дар в основном для запугивания остальных воспитанников. А иногда даже и сотрудников приюта. — Даже так? — поднял бровь майор. — После пятой или шестой рюмки мне все-таки удалось разговорить бедную Эмили полностью. И… это было похоже на тот разговор в архиве, — Таппенс и Делла переглянулись, Гарри ничего не понял, но не обеспокоился: если это окажется важным, ему объяснят. — Ужас в глазах Эмили напомнил мне выражение лица Кэти Причер — той самой женщины из Отдела Опеки, которой в связи с твоими проблемами терли память, — за что Гарри нежно любил и уважал старушек, так это за то, что те и правда не стеснялись объяснять ему важные вещи. В отличие от доброго волшебника Дамблдора. — Эмили рассказала мне, — продолжила Делла, — что даже директриса приюта — миссис Коул — изрядно побаивалась этого странного мальчика. А уж с врагами Томми — или с теми детьми, которых он считал врагами — постоянно случались… всякие неприятности. К примеру, кролик одного мальчика, Билли Стаббса, после конфликта Билли с Томом был найден повешенным на стропилах чердака, причем непонятно, как Томми — а Эмили полностью уверена, что это был он — смог забраться на эти стропила. — «Я не вешаю котят», — медленно произнес Гарри. — Как-то я передал Дамблдору слова миссис Кейн: «Я не бью крикетным молотком маленьких девочек и не вешаю котят». И он… запомнил эту фразу, и потом как-то при случае повторил её мне. А это значит, что она была важна для него. Наверное, он знал про тот случай с кроликом… — Весьма вероятно, — подтвердила мисс Стрит. — Как мы выяснили, это произошло всего за несколько дней до визита Дамблдора к Тому. Так что он вполне мог услышать что-то связанное с этой историей. А насчет маленьких девочек… Эмили и её приятель, Денни Бишоп, как-то раз посмеялись над Томом. А потом… Потом миссис Коул, директор приюта, вывезла детей к морю. — Сюда? — уточнил Гарри. — В это самое место? — Да. Именно в это самое место, точнее, вон в ту деревеньку в миле отсюда. Позже я убедилась в этом, разбирая приютские бумаги. И Том… Каким-то образом он убедил Эмили и Денни сходить с ним посмотреть какую-то пещеру. И… Эмили ничего не помнила о той прогулке, но каждый раз, когда мы касались этой темы, её пробирал не просто страх, а самый настоящий ужас. — Но если она ничего не помнила…. — Я злоупотребила своими полномочиями, — горько усмехнулась мисс Стрит. — Я выписала Эмили направление к весьма квалифицированному психотерапевту — за счет Её Величества, разумеется. — И?.. — И я бы предпочел не рассказывать в подробностях о том, что удалось узнать докторам, — неожиданно-жестко отрезал майор Бутройд. — В конце концов, это врачебная тайна. Могу лишь сказать, что с помощью методов ассоциативного опроса в сочетании с… ну, это неважно… В общем, нам удалось восстановить… путь, который вел в ту самую пещеру. Мы с парой надежных людей совершили небольшую прогулку по ведущей вниз, к подножью скалы, козьей тропе — там даже не ступеньки, просто выбоины в камне; потом нам пришлось тряхнуть стариной, причем старина чуть не замерз, потому что нам надо было проплыть в холодной воде пару сотен ярдов… В общем, мы попали в пещеру, из которой, судя по описанию, нам следовало двигаться дальше, во вторую камеру, но… в общем, мы уткнулись в абсолютно гладкую стену. — Но… — Если бы вход во вторую пещеру исчез в результате обвала или чего-то вроде, — пояснил майор, — мы нашли бы каменную осыпь или обрушившуюся и перегородившую вход скалу… Но не абсолютно ровную и цельную поверхность. — То есть… То есть Том как-то спрятал этот проход? — Видимо, он счел тайну этого места достаточно важной, — благожелательно кивнул майор. — Я полагаю, — задумчиво сказала Делла, — что эта пещера напоминала ему о том, как он впервые почувствовал свою настоящую силу. И она стала для него столь же важной, как дом его матери или… Хогвартс… — …Который он считал своим настоящим домом. Как и я. Вы думаете, что Том спрятал там… ещё один… кусок себя? Ведь кольцо с тем странным камнем было спрятано как раз в доме его матери, а в Хогвартсе была диадема! — Это представляется весьма вероятным. Я немного потешил свое любопытство за счет Королевы и провел сейсморазведку этого утеса. О результатах ты слышал. И, судя по размерам, вход во вторую пещеру действительно был там, куда направила нас миссис Таккер. И где его теперь нет. — А… мистер Бишоп? Денни Бишоп, который тоже был там? Вы спросили его? — Это, увы, невозможно, — вздохнул майор. — Вероятно, мистеру Бишопу досталось от мальчика Томми сильнее, чем Эмили, а может быть, его психика оказалась слабее… После приюта он начал пить и скончался совсем молодым, в сорок восьмом году. Причем никаких повреждений на его теле — кроме полученных за неделю до его смерти в драке возле паба — не было обнаружено. — А в каком году вышла замуж миссис Таккер? — В первый раз — в сорок шестом, — понимающе кивнул майор. — Но её муж умер от ран, полученных во время войны, и она вторично вышла замуж уже через год, снова сменив фамилию. Возможно, именно поэтому она и осталась жива. — А вы не пытались обнаружить вход… особенными средствами? Можно ведь было спросить Сириуса? Да и прежде чем пробить дыру, лучше бы… — Увы, когда мы уперлись в эту скалу, твой крестный уже отбыл во Францию, — вздохнул майор, — да и Эми сменила климат на более… здоровый. С некоторых постов в отставку, тем более вынужденную, уходят чаще всего вперед ногами, так что ей лучше отдохнуть в стороне ото всей этой суеты. — Понимаю… — кивнул Гарри. Бывшая глава Департамента Магического Правопорядка, суровая и очень деловая леди Амелия Боунс была отправлена Министром Магии Фаджем в отставку под прицелом шести палочек после того, как отказалась подыгрывать ему в довольно грязной истории, связанной с очередным возрождением Тома. — Я могу попросить Билла. Уильяма Уизли, Разрушителя Проклятий, — предложил он. — Мы с ним неплохо сработались. — Про другого своего партнера по приключению, Невыразимца мистера Кроакера, он упоминать не хотел. Да, честно говоря, и не мог. — Возможно, это и стоит сделать — но чуть позже, когда парням останется пробурить один-два фута, — задумался майор. — Хотя… судя по той истории с подкопом у хижины матери Тома, сам он часто упускает из виду различные… обходные пути. Возможно, дело в его самоуверенности, особенно в отношении, как говорят волшебники, «магглов». Так что, возможно, он забыл или даже просто не знал о том, что современная техника вполне в состоянии пробиться через сотню ярдов скалы в разумное время. Иначе он скрыл бы эту полость так же, как в прошлом году скрывал дом своего папаши. Гарри кивнул. — Только не лезьте туда без меня, — попросил он. — Ну и без Билла, наверное. Или Сириуса. — Приятно получить от тебя разумный совет, Гарри. Не беспокойся, я прекрасно помню и о тебе, и о Сириусе, да и Билла Уизли я тоже видел в своей писчебумажной лавочке пару раз. А в крайнем случае я спрошу Эми, — улыбнулся майор. — Думаю, она согласится сопроводить меня сюда при необходимости. Обе старушки захихикали, причем Таппенс слегка сгорбилась, а Делла, напротив, села прямее и вытянула шею. Гарри сообразил, что именно старушки имеют в виду, так что он представил низенького майора рядом с высокой мадам Боунс и тоже улыбнулся. — Не вижу ничего смешного, — подмигнул ему майор, предварительно бросив сердитый взгляд в сторону старушек. — Если бы ты, Гарри, не подрос в тот твой дополнительный год на целых пять дюймов, я с удовольствием дал бы тебе несколько уроков по компенсации разницы в росте. И, пожалуй, даже с полевыми занятиями. — Я Вам очень признателен, сэр! — фыркнул изрядно покрасневший Гарри. Он хорошо помнил, как комплексовал после того, как околдованная зельями и чарами Гермиона назвала его недомерком. К счастью, подруга избавилась от зелий и заодно поумнела, да и Гарри тоже поумнел, да и к тому же немного вырос, так что мастер-класс от майора, да еще и наверняка с полевым зачетом, ему не понадобился. — О, Джефф, как ты мог заподозрить нас в столь низких помыслах! — притворно нахмурилась Таппенс. — Мы бы никогда не опустились до шуточек, касающихся вашего с Эми роста. — И до двукратной разницы в возрасте нам тоже нет никакого дела! — широко улыбнулась мисс Стрит. — Просто свадебное платье мадам Амелии так хорошо гармонировало с твоим костюмом!.. — Свадебное? — вытаращил глаза Гарри. — Свадебное платье?! — Видишь ли, кадет, волшебники не очень одобряют детей, рожденных вне брака, — пояснил майор, — а Эми была совсем не в восторге от того, что после того, как мисс Сьюзен возьмет фамилию Финч-Флетчли, род Боунс прервется. Ну и сейчас она не столь занята, как в то время, когда она была главой волшебного Хоум Офиса… Так что мне пришлось сделать Великолепной Амелии предложение, о чем я, разумеется, абсолютно не жалею. Кстати, кадет, учти на будущее: у вас там, в волшебном мире, есть не только противозачаточные зелья, но и зелья с... эм-м-м… прямо противоположным эффектом. И знание о том, что прекрасная женщина в твоей постели только что приняла его… Это, скажу тебе, весьма возбуждает! Гарри закрыл лицо руками. Это было что-то за пределами его воображения. Хотя… Хотя, наверное, не за такими уж и пределами, если подумать хотя бы лет на пять вперед… — Но… Если Роду Боунс нужен наследник… Вы же не взяли её фамилию, сэр? — почти прошептал он. — А почему бы и нет? — вздернул бровь майор. — Лишний комплект документов, причем абсолютно легальных документов, да еще и в обоих мирах, никогда не будет лишним! Гарри несколько раз аккуратно ударился лбом о пластиковую столешницу. — Отставить портить казенную мебель, кадет! — строго сказал майор. — Э-э-э… Есть отставить портить казенную мебель, господин майор, сэр! — Отлично, Гарри, — голос мистера Бутройда, то есть, простите, уже немного Консорта Боунса, стал шелковым. — А теперь ответь-ка мне: какова же главная причина нашей с мадам Боунс свадьбы? — Ну… — Гарри подумал, что майор назвал свою теперь-уже-жену столь официально по какой-то причине, но… — Подсказка: мадам Боунс, на мой взгляд, немного слишком привержена правилам. Впрочем, для высокопоставленных полицейских это нормально. Хотя что к присутствующим, что к отсутствующим здесь МакФергюссонам это, пожалуй, не относится, — майор слегка склонил голову в сторону Таппенс. — То есть это связано с… какими-то правилами… или законами? Наверное, это… — Время вышло, кадет. Незачет. Одна из основных причин нашего брака — этот ваш идиотский Статут Секретности. Теперь Эми, как честная женщина, может невозбранно рассказывать своему мужу, то есть мне, о волшебном мире, не нарушая законов. — Я тупой, сэр, — Гарри бросил на столешницу тоскливый взгляд, приличествующий, скорее, немного ненормальному домовому эльфу Добби, ищущему, обо что бы себя наказать. — Ну, мы все же готовили тебя несколько по другому профилю, — слегка успокоил его майор. — Но, тем не менее, изволь уделить побольше внимания волшебному законодательству. В ситуации, когда главным противником становится не наслаждающийся обществом персонального дементора мистер Реддл, а эти ваши министерские говнюки, такая подготовка просто необходима. Эми обещала прислать тебе пару томов и экзаменационный опросник для авроров, так что этим летом у тебя будет несколько больше работы, чем обычно. — Так точно, сэр, — вздохнул Гарри. — Но, сэр, как я понял, что Том, что Дамблдор… Да и Фадж тоже… В общем, вряд ли они будут обращать много внимания на ваш официальный статус? — Именно поэтому мы, во-первых, не давали объявления в газету, ограничившись стандартным министерским уведомлением, а во-вторых, Эми покинула Британию на следующее же утро после свадьбы. Еще вопросы? — Нет вопросов, сэр. Разрешите приступить к летней самоподготовке, сэр? — Иди, Гарри. А то твоя разноцветная племянница уже два раза чуть не прокляла твою тетушку, один раз — дядюшку, и семь или восемь — кузена. — Да, сэр. Пойду их спасать. Какие-никакие, а всё же родственники… — и он решительно нахлобучил на голову мотошлем с Юнион Джеком через всю макушку. Когда треск спортивного мотоцикла затих, заглушенный шумом прибоя, Таппенс МакФергюссон, в молодости служившая в полиции Саутгемптона в должности инспектора, тяжело вздохнула: — Самая мерзкая часть нашей работы — попытка обойти дурацкие законы, которые уже лет сто как пора отменить. Мисс Стрит, бывшая помощница калифорнийского адвоката, согласно кивнула: — Вряд ли Супермену из комиксов и фильмов приходилось сталкиваться с дрянью такого рода, — прищурилась она. — Но я надеюсь, что наш мальчик — или его девочка — всё-таки справятся.