***
Видимо, мисс Грейнджер находилась под Дезориентирующими чарами — когда Нотт изо всех сил втолкнул ее в Ванную Префектов, она упала и, немного проскользив по кафельному полу, замотала головой. Потом ее глаза расширились — видимо, она обнаружила прижавшихся к стенке слева от двери Гарри и своего двойника. — «КОНФУНДУС МАКСИМА!» — гаркнул Гарри, указывая палочкой в спину вошедшего следом Нотта. — Кроме тебя и Гермионы тут никого нет. И… Тебе не понравится то, что ты собираешься делать, Тео. Совсем не понравится. Невидимая фигура уже поднимала настоящую Гермиону с пола, прижимая к себе — и это было достаточно сюрреалистическим зрелищем. — «КОНФУНДУС МАКСИМА ПРОЛОНГА!» — теперь Гарри не орал. Он был спокоен. Как перегоревший пепел. Его палочка смотрела между знакомых глаз, но там, за этими расширенными до предела зрачками, прятался враг. — Ты — Гермиона Грейнджер. И ты не можешь ничего сказать Теодору Нотту. От страха. От жуткого страха. Вот так. И… мне насрать, что тебе не понравилось. Он швырнул преображенного Нотта на пол, подбежал к уже полускрытой мантией-невидимкой, всхлипывающей — настоящей, не безумной! — Гермионе, прижавшись сразу к двум женским телам. Он мысленно усмехнулся. Когда-то давным-давно, в прошлой жизни, он обязательно пошутил бы… Но не теперь. — Ага… Так, так и так, — пробормотала мисс Браун. — Полетели! И они полетели.***
— Тихо! — зашипела Лаванда. — Ни звука! Гермиона только часто-часто дышала, а Гарри старался не делать и этого. — Пойдемте, девчонки, — услышали они голос почти той же самой Лаванды из-за двери. — Все уже внизу собираются, похороны через час начнутся. — А в туалете кто? — спросила Фэй Данбар. — Неважно, догонит, — ответил ей голос Парвати. — Ты, главное, Грейнджер не говори, а то она не успокоится, пока бедняжку с толчка не снимет. Хотя, может, и сказать, а то она вся на слезы изойдет, а так хоть отвлечется? — И вовсе я… — прошептала Гермиона. — Тш-ш-ш! Молчать! — Так! — раздался сзади них голос. — Мальчик. Мальчик в девичьих спальнях. А мальчикам сюда нельзя. Они обернулись. — Что смотрите? — спросило их завешенное, но не слишком плотно — туалет-то девичий! — зеркало. — Ну да, симпатичный. Примерно пятый по симпатичности из… Да, из семнадцати. То есть это как раз семнадцатый с основания Хогвартса, включая Годрика, да. Можно сказать, очередной юбилей. Все трое, включая сбросившую капюшон Лаванду, переглянулись. — И как? — продолжало интересоваться зеркало. — Хроноворотом, — ответил Гарри. — Хроноворот — это не лечится, — констатировало зеркало. — Даже рапорт составлять не буду, если вы не… А, кстати! Цель проникновения? — Спасательная операция. А вообще меня сюда заодно с ними занесло. — Понятно. Планы? Намерения? — Отсидеться. Ну, обсудить кое-что, пока тут никого. И… ничего такого. — Ну… поверю, — вздохнуло зеркало. — Но смотрите у меня! Особенно вы двое. — Кстати, двое, — вздохнула Лаванда. — Пообжимайтесь-ка вы тут минут пять. Мне переодеться надо. — Я отвернусь, — пообещало зеркало. — В смысле, задернусь.***
— Значит, так, — сказала Лаванда. — Чтобы не было неясностей. Она устроилась на своей кровати, а Гарри и Гермиона сидели, соответственно, на кровати мисс Грейнджер, переплетя руки так, что разлепить их было совершенно невозможно. — Первое. Я точно знала, что никто из вас, включая Лонгботтомов, меня не сдаст. Второе — вы мне ничего не должны. Потому что мы — Армия Тревора, а это, как мы доказали, круче Аврората. А в Аврорате за всякое такое долгами никто не считается, просто огневиски выставляют. Но я возьму вином. Французским. На свадьбу. Гарри и Гермиона переглянулись и кивнули. — У Разрушителей Проклятий так же, — подтвердил Гарри. Все хорошо. Все хорошо. Она здесь. Она жива. Она не безумна. — Третье — это было очень простое решение. Потому что даже если бы мне грозил Азкабан… Выбор между Азкабаном и спятившим Поттером прост и очевиден — конечно же, Азкабан. Чтоб ты знала, Гермиона, он уже начал колдовать на Нотта… Ну, ты поняла, что. Гермиона всхлипнула и спрятала голову на груди Гарри. — Я не могла подумать… — прохныкала она. — Он… Он так помогал, и на занятиях, и в нумерологии… — А придется. В первую войну… Папа рассказывал, тогда никому нельзя было верить, и вовсе не только из-за… Из-за того самого проклятия, которое я… Ну, вы поняли. И как же я вас брошу, — на ее глаза навернулись слезы. — Вы же пропадете без меня… Вы же оба в людях совсем не разбираетесь… Ну, в смысле, разбираетесь, но совершенно недостаточно! Мы же как сумасшедшие бежали, когда Невилл сказал, что Нотт его отослал и вас утащил… А я… Может быть, мне… — Нет, — сказал Гарри. — Война ведется ради мира… А я тут посмотрел на эти лица, там, в Атриуме… И я не понял, зачем воевать за мир, в котором вместо любви страх. Том меня почти убедил, — вздохнул он. — Почти. И если любви станет меньше… Ее и так-то… Он замолчал. Лаванда понимающе кивнула. Гермиона наконец-то улыбнулась. А он снова испугался — испугался сказать женщине, которую он раньше любил, что теперь место любви занял страх. Страх за нее.***
Раньше, когда Гарри Поттер спал в обнимку с Гермионой Грейнджер, кошмары ему не снились. А теперь… Теперь он был механизмом. Примитивным часовым механизмом, такие работают даже в Хогвартсе. И даже электродетонатора к нему подключено не было: дублированный терочный запал, огнепроводный и затем детонирующий шнур… Исполнено с высочайшим качеством, но до предела просто. Он проснулся и мерно затикал, когда по какой-то неведомой причине выключился удерживающий его маятник электромагнит. Впрочем, эта причина была неведома только обычным людям и их механизмам: если бы Гарри не спал, он с уверенностью сказал бы, что кто-то — скорее всего, некий не вполне мертвый, лишенный уже ставшей привычной, но некстати сгоревшей в Адском Пламени, резиденции колдун — наложил на дом, под которым сейчас тикал Спящий Гарри, заклинание, именуемое «Фиделиус». Это-то самое заклинание и прекратило обмен между электронной схемой, подающей питание на магнит, и внешним миром. Одновременно по той же самой причине пробудились два его соседа-близнеца и соседка — что-то вроде механической шифровальной машинки. Соседка попыталась отправить по полевой телефонной линии простенький код, но правильного (да и вообще любого) ответа не дождалась: тот же фактор, который отключил электронную схему, связанную с электромагнитом, не выпустил наружу из-под волшебного занавеса ни единого кванта излучения, ни единого электрона. Так что металлический штырь, который мог бы остановить мерные взмахи его маятника, остался недвижим. Теперь его можно было остановить только вручную — этот вариант, как и сами часовые механизмы, был предусмотрен на случай, если вездесущие деревенские мальчишки все-таки докопаются до того, до чего не должны (и, теоретически, не могли) докопаться.***
— Сигнал с мониторов с первого по двадцать второй исчез, господин сержант, сэр! — доложил старшему смены рядовой Форест. Он был идиотом: так считали все, от его соседей по койке и до командира роты (командир батальона уже вряд ли знал о его существовании). Поэтому ему всегда поручали только самые простые задания, которые не требовали объяснения ни их деталей, ни их сути. И справлялся он с ними отлично, вот как сейчас — немедленно доложив о неисправности куда положено, согласно лежащей перед ним Инструкции. Читать он умел. Теперь, согласно Инструкции, он должен был сделать еще один звонок, чтобы еще один человек собрал кассеты, на которые поступал сигнал с пришедших в негодность камер, и передал их в другое «куда положено». Конечно, он справится.***
Там, в первом «куда положено», сидела усталая женщина примерно с таким же, как у рядового Фореста, складом психики (признанная, впрочем, достаточно здоровой для не слишком хорошо оплачиваемой, но все же дающей ей немного фунтов службы). Она провела пальцем по строкам журнала и нашла полностью подходящий под ситуацию пункт. Женщина набрала указанный в журнале номер и продиктовала ответившему ей абоненту серию записанных рядом с номером букв и цифр. Получив ответ, она открыла ключом крышку вмонтированного в ее стол ящика и нажала в определенном порядке три кнопки из десяти. Ее совершенно не интересовало, что эта комбинация должна была отключить подачу тока на ту самую давно вышедшую из строя микросхему. Она очень гордилась тем, что никогда ничего не путала. И не собиралась делать этого и впредь.***
— Кто-нибудь есть в воздухе в районе Дорсета, Олдридж? — поинтересовался у усталого капитана Королевских ВВС известный своей болезненной педантичностью майор, списанный с летной работы из-за неудачного катапультирования, но оставленный на службе Ее Величества. Будь его воля, он заставил бы носить шлемы вроде того, который спас его тогда, не только летчиков, но и весь наземный персонал, вплоть до официанток в столовой. Но он пересиливал себя, и даже сам надевал свой счастливый, треснутый, но сохранивший форму, шлем только дома, на пять минут, перед выходом на службу. Ну и после возвращения с нее. На пять минут. И ни секундой больше. — Пара «Торнадо» осуществляет полет по маршруту над морем, южнее Брайтона, босс! — У меня инструкция, Олдридж. Сверху. Смысл непонятен, как обычно, но мы ее выполним.***
Жители деревни Литтл-Хэнглтон с удивлением проводили глазами два военных самолета, которые, широко распластав крылья, с грохотом прошли рядом с вершиной лысого, лишенного каких-либо построек и при этом пользующегося дурной славой холма. — Разлетались тут, — проворчал содержатель трактира «У висельника». — Клиентов распугивают… Временами ему казалось, что холм не всегда был таким лысым, и даже вчера или даже вот час назад, когда он выносил очередной пакет с картофельными очистками… Но эта мысль была недостойным внимания бредом, и он прогнал ее прочь. Клиентов в столь раннее время у него сроду не бывало, но ясно же, что во всем виновато Правительство!***
— Гнездо, здесь Сойка-один. Прошел над целью, координаты соответствуют, холм наблюдаю визуально, постройки отсутствуют. Повторяю, постройки — отрицательно! — Сойка-два, здесь Гнездо, подтверждение? — Гнездо, здесь Сойка-два, цель по левому борту, лысый холм, постройки — отрицательно. — Сойки один-два. Контрольный: церковь наблюдали? — Наблюдали, Гнездо, колокольня в лесах, ремонтируется. — Отлично, мальчики. Доклад принят. Возвращайтесь на базу. — Принято, Гнездо. Возвращаемся на базу, остаток по топливу тридцать три минуты.***
— Подъем, обезьяны! Пора отрабатывать жалование Ее Величества! — Теракт? — деловито спросил плотный белобрысый сапер, цепляя на себя сбрую. — Есть жертвы? Заложники? — Пока нет. В Литтл-Хэнглтоне угроза взрыва и, возможно, последующей атаки особо опасного террориста-одиночки, так что снайперам сразу занять позиции согласно схеме «62-442». Хотя чему там взрываться и откуда в этой дыре террористы — непонятно. Никаких уточнений нет, только условный код, но, надеюсь, мы успе…***
Спящему-Гарри-Который-Был-Часовым-Механизмом повезло. Механическим часам далеко по точности до электронных, поэтому одно из трех идентичных, насколько это вообще возможно, устройств должно было все-таки закончить свою работу на ничтожную долю мгновения раньше остальных. И это оказался именно он. Освобожденная от стопора пружина крутанула ось, терки воспламенили огнепроводные шнуры. Потом сдетонировали запалы, заводя почти тонну подлежащего утилизации, но еще вполне годного тротила, условно-легально уведенного одним предприимчивым отставным майором с армейских складов резерва и заложенного им с помощью нескольких молчаливых парней в аккуратно пробуренные пятеркой старых пердунов шурфы под фундаментом старого, но невидимого никем (или почти никем) дома.***
— Они что — бомбу сбросили? — вопил трактирщик. — Да что они себе позволяют?! Снова все стекла повылетали, как в прошлом году! Это возмутительно! Я буду жаловаться Ее Величеству!!! — Ты видел это, старина? — спросил один представительный (по местным меркам) джентльмен другого представительного (по местным меркам) джентльмена. — Да, знатно громыхнуло, — ответил другой. — Но я не видел, чтобы они и правда сбрасывали бомбы, да и дом этих бедолаг Реддлов взорвался намного позже, чем они улетели. — Я про того воющего черного призрака, — ответил первый. — Он орал что-то вроде «Бомбы! Опять бомбы! Как в Лондоне!» — Брось! — усмехнулся второй. — Это был просто еще один клуб дыма, а орал, наверное, старина Питерс. Он был пожарным в сороковом и до сих пор не может забыть тех бомбежек. Впрочем… — Впрочем? — Если вспомнить все легенды… И добавить к ним еще и эту… Может, нашей деревеньке завести свой собственный замок с привидениями? Городские говорят, приток туристов хорош для экономики. Теперь это, конечно, развалины, но так даже лучше. Можно такого насочинять… К примеру, местный сквайр соблазнил живущую рядом колдунью… Приплетем туда и попавшую в колокольню молнию, и ту странную черную собаку, что тут крутилась, и тот дурацкий котел, который в прошлом году на кладбище нашли… — Внук Питерса как раз поступил в колледж, хочет стать журналистом, — кивнул первый. — И он всегда любил врать так, что заслушаешься… Ну так что, выкупим холм на паях? Имущество-то давно выморочное! Ну и трактир придется привести в порядок, хотя туристы любые помои сожрут, когда вверх-вниз набегаются…***
Юноша, лежащий на кровати в девичьих спальнях, расположенных на вершине башни старинного шотландского замка, не проснулся, а лишь слегка дернулся и расслабился, когда текущая по его жилам кровь словно бы очистилась от какой-то непонятной, но довольно неприятной связи, подтачивавшей его силы с самого начала сентября. Если бы так же легко было избавиться и от связи его души с осколком души другой: темной, злобной расколотой… Точнее, с двумя осколками. Или с тремя? И если бы так же легко было избавиться от страха… Не просыпаясь, он прижал к себе лежащую рядом девушку еще крепче, как будто это могло ему помочь. Та слегка поморщилась от боли, но только улыбнулась. Его лицо только что стало немного спокойнее, и только ради этого она была согласна потерпеть. Впрочем, через сорок три минуты (и ни секундой больше!) ей все-таки придется его разбудить, чтобы он мог покинуть спальни девочек незамеченным. И лучше, если он, проснувшись, увидит ее незарёванной. Ведь она так его любит…***
История о том, как Теодор Нотт украл у Лаванды Браун девчоночью гриффиндорскую форму, переоделся в нее и запытал сам себя «Круциатусом» до полного безумия, быстро сместила с вершины обсуждаемых тем и смерть Главы Дома Гриффиндора, и самообливиэйт ненавистной Жабы, и слухи о том, что Поттер опять надрал задницу Ну-Вы-Поняли-Кому, и даже отставку Министра Фаджа. Да и тот факт, что родители Невилла Лонгботтома пропали из Мунго — возможно, они были похищены Пожирателями Смерти и убиты — тоже никого не возбудил. В конце концов, похороны МакГонагалл уже прошли, Жабу отвезли то ли в Мунго, то ли сразу в Азкабан, взаимоотношения Поттера и Того-Кого-Нельзя-Называть новостью уже давно не были, сын Лонгботтомов вместе со своей невестой и мисс Браун исчезли и не попадались на глаза уже давно, и последних сплетен узнать было не у кого… Ну, а неизбежность отставки Фаджа была очевидной понимающим людям уже давно. — Вы повторяетесь, Поттер! — прошипел на встреченного в коридоре и непривычно сосредоточенного гриффиндорца Снейп. — И так же, как и Ваш отец, Вы не в состоянии… — Могу дать клятву, сэр, — больше всего Гарри боялся, что в этой истории всплывет имя Гермионы, но оно не всплыло: Снейп, подобно Тому, по-видимому, тоже зарекся лазить в его голову. — Я… Я пытался предупредить его, — снова не соврал юноша. — Но было уже поздно. Когда мы его увидели, он уже был безумен. Снейп продолжал сверлить его взглядом, и Гарри вяло удивился: он не ждал столь… не-бурной реакции на хуже-чем-смерть одного из его студентов. Это должно было что-то значить, но Гарри боялся даже подумать, что. — Я рада, что на тебя попал только маленький кусочек наргла Теодора Нотта, Гарри, — сказала неслышно подошедшая Луна. — И твои лунопухи пока не такие однокрылые, как у него. Я подумаю, как я смогу помочь тебе, — и она ушла, легко ступая босыми ступнями по так и не успевшим прогреться камням пола. Снейп хотел что-то сказать, но скривился (видимо, вспомнил выращенную в доксициде ромашку), злобно зыркнул и удалился, традиционно взмахнув плащом. — Почему ты сделал это таким жестоким образом, Гарри? — услышал уже подходящий к каретам юноша голос Дамблдора. — Я… сделал что, сэр? — ни признаваться в нейтрализации Амбридж, ни, тем более, сдавать Лаванду Гарри, разумеется, не собирался, даже если старик со Снейпом и догадались. Гермиона крепко, обеими руками, держала его за плечо. — Это не ты… отправил Тома в очередное Путешествие? — удивился Дамблдор. — Увы, не в Большое, но во вполне определенное Путешествие? — А… Так значит, он и правда снова развоплотился? А то я только во сне это видел. Значит, это не просто сон был. Спасибо за информацию, профессор! — угрозы Гермионе снова стали меньше, и это было замечательно. — Это было настолько по-маггловски, что я подумал… — Ну так, может, магглы и… Как это было, сэр? — Судя по всему, Том взлетел на воздух вместе с домом своего отца, — сказал Дамблдор и вздохнул: — Он всегда боялся маггловских бомб. — Магглы иногда взрывают старые дома, в которых никто не живет, сэр! — по обыкновению быстро затараторила Гермиона. — Возможно, ему просто не повезло оказаться в доме, когда… — Может быть, — вздохнул Директор. — И… Почему ты не позвал меня в Министерство заранее, Гарри? Я мог бы… — Потому что Вы или больше заботились бы о том, чтобы сохранить жизни Пожирателей вместо того, чтобы сохранить наши жизни… Или, в лучшем случае, снова вернулись бы из своего «заслуженного отпуска», когда все было бы уже кончено, и сказали бы, как Вам жаль, сэр, — так же спокойно и даже немного равнодушно ответил юноша. — И, разумеется, профессор, у Вас была бы масса уважительных причин для любого из вариантов. Так всегда бывает. Мы вполне обошлись и без Вас: цели Операции достигнуты полностью. Ну а… — он сглотнул, вспомнив мертвые глаза Сириуса. — Потери… Потери приемлемые, сэр. Пусть Сириус и лежал теперь далеко от Шотландии, в Годриковой Лощине, рядом с могилами отца и матери Гарри, как он и указал в своем завещании… Но в душе Гарри его могила была рядом с могилой МакГонагалл — на втором кладбище, зарезервированном для тех, кого он, как командир, должен был уберечь, но не смог. — Ты озлобился, Гарри. — Ну, по крайней мере, я не бью крикетным молотком маленьких девочек и не вешаю котят, — процитировал он. — И кстати… Крикетный молоток… он… сильно хуже дементора? — Я ничего не мог сделать, — вздохнул старик. — Все были слишком напуганы. Страх — это… — Я знаю, что такое страх, — отрезал Гарри. — Ну… в общем, все как и с Сириусом. Приятного лета, господин Директор, сэр! Он развернулся и пошел к каретам вместе с еще крепче вцепившейся в его плечо Гермионой. Пожалуй, у него будут синяки.КОНЕЦ