Гарри Поттер и Армия Тревора

      То, что Укрепляющий Бальзам — довольно мерзкая на вкус штука, Гарри знал еще со второго курса. Ну, то есть, возможно, и с первого, но тогда он не знал, что это Укрепляющий Бальзам.       То, что Веритасерум такого существенного недостатка не имеет, он узнал на четвертом.       А то, что Гермиона Грейнджер — абсолютный гений, он знал еще с первого же года, если быть точным — с той внезапной пощечины, полученной им у Черного Озера, вскоре после отработки в Запретном Лесу.       Ее записка-памятка (разумеется, самоуничтожившаяся после того, как он прочел ее в третий раз) была идеальным образцом краткости и точности, так что Доступный Веритасеруму Гарри (на применение зелья согласился лишь он один, да и то потому, что после прошлого курса и летнего суда сдавать назад было несолидно!) отвечал прямо, честно и с легкой душой.       Да, ему стало известно, что Волдеморт похитил Чжоу Чанг. Поскольку ему не к кому было обратиться, а его друзья отказались лететь на помощь вместе с ним, он схватил метлу — «Молнию», сэр, купленную у Терри Хиггса, со Слизерина, можете проверить, сэр! — и уже через пять часов был в Лондоне, у Министерства.       Да, он вошел в Министерство один и спустился в Отдел Тайн — ему наслали видение о том, что ее держат там, и он действительно нашел Чжоу между стеллажей, привязанной к стулу. Оказалось, что Пожиратели Смерти во главе с Лордом Малфоем хотели заманить его туда, чтобы он взял для них какое-то Пророчество. Оно разбилось, сэр.       Когда Долохов сказал Чжоу, что доставит ей удовольствие, и поцеловал ее, возникла серая вспышка, очень яркая, она ослепила его, и потом он почти ничего не видел, сэр. Он действительно ничего не видел в этом сером тумане, и не видел, попал ли в кого-нибудь в той свалке.       Такие повреждения могут оставить свинцовые шарики, брошенные с помощью мощного заклинания «Ваддивази». Это ему показывал профессор Люпин, сначала на полтергейсте Пивзе, а затем на каменном столбе. Разрешите продемонстрировать, сэр?       Он не знает, почему его друзья решили за ним последовать. Он увидел их только после того, как серый туман рассеялся. Он слышал, что Луна Лавгуд предложила догнать его на фестралах. Фестралов видят только те, кто видит смерть, сэр. Из его друзей их не видела только Джинни, потому что она учится на курс младше, и ее не было на Астрономической Башне на экзамене СОВ, когда авроры и Амбридж убили профессора МакГонагалл. Мисс Грейнджер сказала, что они помогли Джинни забраться на фестрала и полетели. Фестралы всегда знают, куда лететь и летают очень быстро, это рассказывал профессор Хагрид на уроке УЗМС в начале года, сэр. Да, сэр, теперь Джинни тоже видит фестралов, сэр.       Он видел, как Беллатрикс Лестрейндж и еще один волшебник кинули в Невилла Лонгботтома и Джинни Уизли проклятие зеленого цвета, которое перехватила чья-то птица, и серебристый кинжал, который Невилл Лонгботтом отбил мечом. Сам он пытался помешать Беллатрикс Лестрейндж кинуть проклятие и попал ей в правое плечо, поэтому она метала кинжал левой рукой, а палочку выронила. Затем Невилл Лонгботтом зарубил мечом волшебника, который наставил на него палочку. Беллатрикс Лестрейндж воспользовалась этим и убежала.       Да, сэр, когда он в следующий раз увидел Беллатрикс Лестрейндж, она лежала в Куполе Времени, и она менялась от взрослой женщины до младенца и снова до взрослой, причем когда она была взрослой, она умирала от осколочно-взрывных травм. Это маггловский термин, сэр, он означает… Есть, сэр. Беллатрикс Лестрейндж изменилась несколько раз туда и обратно, а потом купол взорвался. Он не видел, что произошло: сначала его там не было, а потом он лежал вместе с Невиллом Лонгботтомом за поваленными часами. После взрыва Купола птичка, которая в нем рождалась, жила и умирала, и еще наоборот тоже, оказалась мертвой и уже высохшей, а Беллатрикс Лестрейндж — примерно пятилетней.       Затем они оставили Пожирателей Смерти в Отделе Тайн и поднялись наверх. Они планировали вызвать авроров, но появился Волдеморт. Волдеморт кинул три Смертельных Проклятия, они пытались остановить его птицами, они отрабатывали этот прием после побега Пожирателей. Но у Волдеморта очень мощные заклинания, поэтому ему удалось убить Сириуса Блэка, хотя проклятие было ослаблено сразу тремя птицами.       Потом Волдеморт кинул Смертельное Проклятие в него, Гарри Поттера, а он попытался того обезоружить. Лучи заклинаний соединились и их потащило вверх. Ему помогли Патронусы друзей и души тех, кого убил Волдеморт.       Остальное все видели.

***

      Разумеется, маггловские следователи выпотрошили бы всю их банду до донышка, ловя их на противоречиях и разночтениях в показаниях и поодиночке, и на перекрестных допросах. И даже памятки Гермионы, обеспечившие единообразность ответов, и Маленький-Гарри-Хранитель-Ключей, отвечавший за блокирование Веритасерума, их не спасли бы.       А так им удалось скрыть и изначальную спланированность Операции, и связь Гарри с Томом, и пленение и переправку в арендованную семейством Блэк темницу одного из Лестрейнджей. Но то ли такие детали считались у волшебников неважными, то ли Дамблдор помог…       А скорее всего сам следователь ДМП Гавэйн Робардс, пыльный и скучный, как и положено следователю, уже все для себя выяснил, но совершенно не имел желания топить школьников, которые сделали за него его же работу, позволив поймать или же ликвидировать большую часть сбежавших из Азкабана Пожирателей…       Так или иначе, три четверти отведенного Дамблдором на допрос часа Гарри рассказывал следователю и сразу трем присоединившимся к нему аврорам (виновных в смерти МакГонагалл среди них, что интересно, не было, а вот Кингсли Шеклболт и Бэзил Браун, напротив, были) о практике и деталях применения шуточно-декоративного заклинания «Авис» против Смертельного Проклятия, о своих ощущениях при этом, ну и о подозрениях по поводу того, что Том приходит на звук своей претенциозной клички.

***

      Предполагалось, что на похороны МакГонагалл придут только гриффиндорцы, но желающих почтить память профессора оказалось столько, что в субботу в школе осталось не больше четверти учеников, причем большая часть этой четверти носила зеленое.       Гарри слушал Дамблдора и пытался понять, что означают нотки действительно искреннего сожаления в его голосе — то ли он провожал в Большое (Гарри скривился) Путешествие ученицу, то ли прощался с нужным и безотказным инструментом, настолько ценным, что его действительно стоило бы пожалеть. Версию друга, пусть и младшего, он исключил сразу — носков МакКошка Дамблдору точно не дарила.       Когда Директор закончил, седенький волшебник — судя по всему, Министерский Ритуалист — взмахнул палочкой, гроб с телом плавно опустился под землю, а над ее поверхностью возникли гранитное, строгое или даже суровое надгробие и растущий из него прямой, высокий, как сама покойная ведьма, обелиск.       Пока никто не знал, кто примет в следующем году Гриффиндор, но слухи утверждали, что Трансфигурацию, как минимум, у старших курсов, будет вести Дамблдор лично.       Согласно тем же слухам, профессор Спраут займет должность Заместителя Директора, взяв в качестве помощника для занятий по Гербологии Августу Лонгботтом. В этом случае вопрос с деканом Гриффиндора тоже был бы решен, но Гарри не слишком-то в это верил. Судя по всему, война, теперь уже официально объявленная, потребует иных талантов этой пожилой леди. Гарри мог бы порекомендовать сразу двух старушек и одного пожилого джентльмена на место главы своего Дома, на выбор (и еще одного безальтернативного старичка на место главы Слизерина, вместо Снейпа), но вряд ли к его мнению прислушались бы: все его кандидатуры были магглами.       — Ба… Ба прислала ответ, — подошел к нему Невилл.       Гермиона почти висела на плече Гарри и обращала мало внимания на окружающее.       — И?       — Все так и есть. Она… Она допросила «этого»… Она умеет же, со старых времен еще…       — Верю. Точнее, знаю, — ответил Гарри.       — «Эта», ты понял кто, действительно относила в Хранилище определенный предмет. И все уши прожужжала и ему, и его брату, какое высокое доверие Сам-Знаешь-Кто ей оказывает. Ну, точно, как она тебе тогда, в Зале Пророчеств хвасталась.       — Хвастаться нехорошо, — задумчиво кивнул Гарри. — И что это было?       — Кубок. Или, скорее, чаша. Маленькая чаша с двумя ручками, очень старая. И она до сих пор стоит в их фамильном сейфе, — ответил Невилл.       — Совпадает, — кивнул Гарри. — Отлично совпадает.       — И… И теперь «этот» тебе не нужен? — спросил Невилл.       — Сам-то он нет, — пожал плечами Гарри. — А вот волосы его могут понадобиться. Даже не могут, а точно понадобятся. Так что ликвидировать его пока рано. Пока. А про защиты всякие он ничего не говорил?       — Говорил, но немного. В основном ими «эта» занималась. Подожди, Поттер. Ты хочешь…       — А что, есть другие предложения? — поднял бровь Поттер.       — Я… Я передам Ба, чтобы она…       — После Операции «этот» меня совсем перестанет интересовать, — уверил Невилла Гарри.       Они прошли пару десятков шагов в полном молчании.       — «Эту» отправили в Азкабан, — внезапно сказал Невилл. — Навечно. Визенгамот постановил. Ба отказалась защищать ее…       — Понимаю, — ответил Гарри. Все его чувства словно подернулись пеплом. Было ли дело в том, что МакГонагалл больше не было с ними, в том ли страхе, который он видел в глазах собравшихся в Атриуме волшебников, в обращенных к нему глазах, или в том, что существо, которое выглядело, вело себя и, скорее всего, чувствовало себя как пятилетняя девочка, было отправлено в Азкабан?       — Она чуть не плакала, Ба, в смысле, несмотря на… папу и маму. А «та» вообще ревела, хотя и не понимала ничего. Но жутко боялась.       — Еще бы. Дай угадаю — эти старые пердуны решили, что раз ей по календарю сорок пять или сколько там, то никаким ребенком она не является?       — Угу, — кивнул Лонгботтом. — Ты как сам там был.       — Я там был, если помнишь, — хмыкнул Гарри. — И если бы не Ба твоя…       — Она не могла…       — Я знаю. В Секретной Службе Ее Величества никогда не отправляют на Операцию в случае… конфликта интересов.       Секретную Службу Ее Величества Невилл крепко уважал еще с первого курса, с той дуэли с Малфоем.       — …Так вот, бюрократическая структура, а тем более жутко напуганная бюрократическая структура, при отсутствии противодействия всегда выбирает самое формальное и бесчеловечное из решений.       — Это тебе тоже тот маггловский офицер сказал? — хмыкнул Невилл.       — Он.       Гарри представил, какие нарглы прицепятся к пятилетней — если, конечно, она и правда пятилетняя — девчушке в окружении высасывающих всю радость чудовищ. Он подумал, что, если бы не Гермиона, которую, к слову, надо будет как-то выводить из этого ступора, он больше никогда в жизни не смог бы наколдовать Патронуса. Да, собственно, мир, где детей — да и взрослых тоже — отправляют к сосущим радость, счастье, а при случае и душу, монстрам, не заслуживает ни радости, ни счастья. И в нем неоткуда взяться любви.       — Лучше бы они ее убили, — внезапно сказал Невилл. — Или даже лучше бы я. Даже… Даже когда она маленькой стала.       — Что? — не понял Гарри.       — Я не знаю, смог ли бы я спать спокойно, если бы она осталась на свободе — ну, у МакМилланов, например: старый Дункан предлагал ее на воспитание взять, в Клан, но его не послушали. Она действительно многих напугала, тогда, в Первую Войну. Но теперь, как подумаю… теперь мне тоже спать не хочется. Жаль, что я не успел ее тогда зарубить.       — «Тогда» уже прошло. Но да… Убийство… Убийство — это выход. Плохой, но выход. Если это самое убийство решает больше проблем, чем создает. И иногда… Иногда, если позволишь убедить себя остаться чистым…       — Временами я тебя боюсь, — сказал Невилл еще несколько десятков шагов спустя.       — Все меня боятся, — невесело хмыкнул Гарри. — Как эти ссыкуны в Атриуме. Да и сам я…       Невилл замолк, и Гарри смог снова просмотреть то самое воспоминание, которое разрешил себе распаковать только теперь, когда Том был частично изгнан из его головы, а частично загнан обратно в ящик.       Главный кошмар Тома. Который он увидел, стоя перед боггартом: резко помолодевший Дамблдор, сжигающий пять разложенных на полочке в простом школьном шкафчике предметов.       Дневник — и правда сожжен, хотя и не Дамблдором.       Кольцо с камнем, на котором выцарапан знак Даров Смерти — разбито клыком василиска, камень хранится в Специальном Кармашке его сумки.       Незнакомый Гарри медальон, зеленый, с буквой «S», выложенной драгоценными камнями. Даже гадать нечего, кому он принадлежал.       Чашка с двумя ручками и изображением барсука — вероятно, находится в сейфе Лестрейнджей.       Диадема Рэйвенкло — уничтожена, хотя самая важная часть теперь находится в его голове.       Итак, в пещере, как гласит метод исключения, скорее всего находится медальон, причем, судя по порядку раскладки предметов, его надо уничтожать перед чашей. Значит, в самом начале каникул они с майором и, возможно, с мадам Боунс, ну и с Гермионой, конечно, отправятся в экспедицию. И, если Амелию все-таки выберут Министром, потом можно будет не пускаться на очередную авантюру, а просто договориться с гоблинами.       А потом… Потом настанет очередь тех двух якорей, о которых сидевший в его голове Том просто не знал. Точнее, не знал тогда, при встрече с боггартом. Сначала его очередь, очередь Гарри Поттера. Затем змея, а затем и…       И надежду ему давало только это самое «И» — если именно ему, согласно Пророчеству, суждено грохнуть-таки Тома (причем, по некоторым признакам — исключительно собственной рукой), значит, есть и возможность как-то пережить уничтожение тех двух якорей, что засели в его голове.       Ничего, Гермиона разберется. Он в нее верит.

***

      Они вошли в Замок и увидели ошалело стоящего посреди холла Дина Томаса.       — Что с тобой? — спросил Гарри.       — Я… Меня… В общем, меня, похоже, опять заобливиэйтили, — сказал Дин. — Серьезно так, часа на три или на четыре даже. Я… Я ИЗ-ЗА ЭТОГО ПОХОРОНЫ ПРОПУСТИЛ! — заорал он. — Я С НЕЙ НЕ ПОПРОЩАЛСЯ!       — Дуй к мадам Помфри, быстро! — приказал Гарри. — И потом к Дамблдору, может он, что и…       — Что… Что случилось? — спросила Гермиона, выходя из ступора.       — Что-то явно нехорошее, — ответил Гарри.       — Я бы сказал, совершенно отвратительное, мистер Поттер, мисс Грейнджер, мистер Лонгботтом. Но не только оно: кое-какие вести, полагаю, могут быть сочтены позитивными.       Гриффиндорцы переглянулись. Торжественный тон Нотта должен был что-то да значить.       — Прежде всего, позвольте выразить вам и всему Дому Гриффиндор свои соболезнования. Я… Я действительно очень уважал профессора МакГонагалл. Не могу сказать, что любил, но… — Тео Нотт развел руками.       Гарри кивнул. Тео Нотт и правда не любил никого, за исключением сошедшего с ума отца, но вот уважать — на это он, пожалуй, был способен.       — Наследник Лонгботтом, — обратился слизеринец к Невиллу, — не могли бы Вы найти мисс Уизли? Возможно, ее заинтересуют некоторые сведения относительно судьбы одной весьма примечательной рептилии. Мы, если Вы, мистер Поттер и мисс Грейнджер не возражают, будем на пятом этаже, возле статуи Бориса Бестолкового.       «Если Тео пригласит нас в Ванную Префектов на пенную вечеринку, значит, он тоже с катушек съехал», — подумал Гарри. Забавно, что их с Гермионой вылазка в царство воды и неги должна была состояться именно сегодня. И она, в нарушение всех инструкций, даже сообщила ему пароль.       Невилл выбежал из замка — Джинни сильно отстала, обсуждая что-то с Лавандой, — а Гарри и Гермиона быстрым шагом проследовали на пятый этаж.       — Мисс Грейнджер. Не могли бы Вы проследить, чтобы нам не помешали?       Гарри заметил, как рука Гермионы дернулась к сумке и замерла. Ну да, когда Армия Тревора собиралась на Операцию, «Вышкой», скорее всего, работала Джинни, так что Карта, как и клык василиска, не вступивший в дело по причине неявки на поле боя змеи Волдеморта, скорее всего, находилась у нее.       — Я буду просто так смотреть, — наконец, сказала она и отошла чуть в сторону.       Теодор кивнул, сделал два шага к окну, опершись на подоконник, и уставился вдаль. Гарри встал рядом.       — У нас еще примерно пятнадцать минут, — в голосе Нотта слышалась насторожившая Гарри уверенность. — Ты — хоркрукс Лорда? — внезапно спросил он.       — Почему ты так думаешь? — ответил вопросом на вопрос подобравшийся (как он надеялся, незаметно) Гарри.       Разговор действительно обещал быть важным.       — На третьем курсе я довольно много общался с мистером Малфоем, — усмехнулся Теодор. — И с тем, кто его… замещал. И знаешь, Поттер, пообщавшись с… обеими личностями, было нетрудно сделать… некоторые выводы. Лорд явно был на пути к воплощению и… Это ведь была диадема Рэйвенкло, о которой все тогда говорили?..       Гарри пожал плечами.       — Хм. Я бы тоже не ответил, — кивнул Нотт. — Впрочем, это неважно. Важно то, что, насколько я понял из нытья Малфоя, этого хоркрукса уже нет. Думаю, ты уничтожил хоркрукс, когда Лорд — а это уже точно был не мистер Малфой, а он — взял в заложники мисс Грейнджер.       — Логично, — кивнул Гарри, внутренне ухмыляясь шелесту пергамента за спиной — видимо, Гермиона не могла долго стоять на месте без книжки в руках — она и Карту-то обычно в учебник вкладывала, надо будет сделать ей внушение. — Пока все звучит логично.       — Однако дело в том, что по имеющейся у меня информации, подкрепленной твоей собственной оговоркой, ты срывал возрождение Лорда четырежды. А это значит, что у него есть как минимум пять якорей — ведь в сентябре его возрождение все-таки увенчалось успехом.       Гарри подумал, что Нотт вычислил все почти точно. Почти — потому что на первом курсе Гарри разбирался не с якорем Тома, а с философским камнем. Но это простительная ошибка, тем более что Нотт строил все умозаключения один, не обсуждая свои догадки ни с кем, и его некому было поправить, когда он ошибался. Но даже несмотря на это, он действительно был (или мог быть) гением.       — Однако деление души на шесть частей нерационально. Из нумерологических соображений, а я кое-что понимаю в нумерологии, это должно быть простое число, иначе возможны дисгармоники второго и последующих порядков. А значит, у Лорда должно быть не пять, а шесть якорей.       Логика Нотта снова была почти верной. На самом деле, он, как, видимо, и сам Том, не учел лишь одного фактора — фактора случайности, приведшего к созданию еще одного, незапланированного, якоря.       — Итак, принимая гипотезу, что Лорд создал шесть хоркруксов и четыре из них уже уничтожены… Я полагаю, что я вычислил два оставшихся. Один из них — это змея Лорда, которую я имел сомнительное удовольствие наблюдать ближе, чем мне хотелось бы. А я умею наблюдать.       Гарри кивнул.       — Том… жил у вас? — спросил он.       — Вряд ли к Лорду можно теперь применять слово «жил» в полной мере, — криво усмехнулся Нотт. — Но да. Он оказал мне сомнительную честь, устроив свою резиденцию в нашем, точнее, теперь уже в моем… бывшем доме. Ты догадываешься, почему я не рассказывал тебе об этом?       — Обет? — спросил Гарри. — Непреложный Обет? А «бывший» дом, и то, что ты говоришь об этом…       — Ну да, — пожал плечами Нотт. — Я спалил наш дом Адским Пламенем, когда Темный Лорд отправился, как я понимаю, на ваш вызов. Я вычислил, что вы вынудите его прибыть в Министерство лично, и ждал пока он покинет дом. И теперь я не связан этим секретом — ведь Лорд больше не может там… квартировать. Полагаю, змея сгорела — как я убедился, Он не взял ее с собой. Скажи, Поттер, когда вы… беседовали, Лорд не испытал никакого… приступа внезапной слабости? Он ведь вел с тобой довольно напряженный разговор, не так ли?       — Да уж, — вздохнул Гарри.       Если змея сгорела… Тогда привязанный к ней якорь, защищенный медальоном, чашей и двумя якорями в самом Гарри, должен был присоединиться к тем двум? Возможно, это произошло как раз тогда, когда Том ворвался в его разум? То есть, вторжение было двойным, и потому он отбился только с помощью… И теперь в его ящике целых три Тома? Это объяснило бы, почему он чувствует себя так, словно никогда больше не сможет вызвать Патронуса…       — Я хотел лишить его бессмертия, — вздохнул Нотт. — И, полагаю, я сделал шаг в этом направлении. Но на пути к этой цели остался еще один хоркрукс — ты.       Гермиона за спиной Гарри то ли испуганно, то ли возмущенно ахнула. Гарри понимал: этот секрет был его главной тайной. Нотт, положив холодную руку на предплечье юноши (тот слегка сместился, чтобы в случае чего ему было удобнее взять слизеринца на болевой), продолжил:       — Прежде всего я хотел бы отметить, что сам Лорд не знает о моих умозаключениях. Признаться, я еще осенью специально выбрал довольно полную формулировку данного тебе Обета в части сохранения твоих тайн, каким бы способом они мне не достались, — Гарри кивнул. — А что до самих умозаключений… Смертельное Проклятие не оставляет шрамов, Поттер, — усмехнулся Нотт. — А значит… Значит, твой шрам имеет какую-то иную причину. Затем, я неоднократно слышал о твоих видениях. Я умею не только наблюдать, но и слушать и делать выводы из услышанного. Между тобой и Лордом явно есть связь.       — Том хотел…       — Да, он хотел. Но… хотение без возможности — ничто, а значит, у него была возможность. И твое отрицание не сделало бы чести твоему интеллекту, Поттер. Кроме того — парселтанг. Я проверил: ни среди Поттеров, ни среди Блэков никогда не было ни одного змееуста, не говоря уже о твоих маггловских предках, — пояснил слизеринец. — А вот у Лорда эта способность есть. Ну и, разумеется, не в последнюю очередь твоя удачливость. Я слышал, что хоркруксы умеют защищать себя. Ты — умеешь.       — Но ты все же попытаешься меня сжечь? — прищурился Гарри.       Да, если Нотт сейчас попытается сжечь и его… Интересно, Непреложный Обет, который он сам, добровольно дал Гарри и который скрепил Невилл, убьет слизеринца до или после попытки?       — Нет. Во-первых, я значительно слабее тебя и менее удачлив, это важно. Во-вторых — судя по поведению Лорда, Директора, да и тебя тоже, вы с Лордом связаны Пророчеством. Что-то вроде «И погибнет один от руки другого», я полагаю. Это неплохо объяснило бы все странности. Ну, а то, что тебя заманивали именно в Зал Пророчеств, окончательно утвердило меня в этой версии. А идти против Пророчества — глупо.       Гарри кивнул.       — В-третьих… В-третьих, если помнишь, я дал Обет не поднимать на тебя палочку — кроме, разумеется, прямого нападения.       Казалось, за две с лишним тысячи миль Гарри почувствовал, как взвыл и рассыпался прахом вредноскоп на руке мистера Уилкинса. Он выбил палочку из руки Нотта, уже замечая краем глаза, что Гермионы нет на своем посту.       — НО МИСС ГХ-ХРЕЙНДЖЕР — СОВСЕМ ДРУГХ-ХОЕ ДЕЛО! — прохрипел Нотт, проталкивая воздух через сдавливаемое скручиваемым воротником горло, обе его руки бессильно скребли по предплечью Гарри. — Я не… могу… убить… тебя… Но могу сделать… чтобы ты… захотел… умереть… сам… и это… будет… справедливо… ты тоже… должен… страдать… как Амбридж… ты тоже… виноват… Отец… сошел с ума… из-за тебя… Он тоже… сх-х-х-хчитал… тебя кх-х-хоркх-х-х…       Гарри встряхнул Нотта, не давая отчаянию затопить свою голову и, возможно, выпустить на свободу Тома… Двух Томов… Или трех?       — Где она? — прошипел он.       — В ванной… префекх-х-х-хтов… больш-х-х-хе часх-х-х-ха… Тх-х-хомас-с-с тх-халант… почх-х-х-хинил… хр-р-рн… хр-р-рнврт…       — «УТРЕННИЙ БРИЗ!» — заорал Гарри; он распахнул дверь и затащил Нотта в блиставшую роскошью ванную комнату.       Девушка с когда-то вьющимися, а теперь спутанными и мокрыми каштановыми волосами раскинулась на полу, слабо подергиваясь — видимо, она пыталась свернуться клубочком, но просто не могла. В отличие от Чжоу в том кошмаре, ее одежда была грубо сорвана, два ярко-алых кружевных пятна предметов нижнего белья валялись сверху неаккуратной кучи. Она тихонько хрипела и подскуливала.       И тонкая нитка слюны из уголка рта.       Гарри чуть было не заорал «РИДИККУЛУС! РИДИККУЛУС!», но Пепельный Гарри, вырастающий внутри его головы, понял, что это бессмысленно: даже старательно отработанные им на случай встречи с боггартом поучительные фразочки из ежедневника не могли бы сделать кошмар смешным. Но главное — это был не боггарт.       — Если тебя это… кх-х-х… успокоит, Поттер… Я не испытывал удовольствия… Меня даже немного замутило… вначале… — Нотт, брошенный Гарри на заляпанный красными и бурыми разводами кафель пола, полуприслонился к стене; его рука все еще была на горле и слабо шевелилась. — Я даже не смог… Никакой пользы, да? Просто «Круциатус». Просто СПРАВЕДЛИВОСТЬ!!! СТРАДАЙ, ПОТТЕР! СТРАДАЙ, КАК Я!       Гарри улыбнулся змеиной улыбкой. Он поднял палочку. Ну что ж — все якоря Тома известны, причем не только ему. И значит, можно не беспокоиться о последствиях. Азкабан, Поцелуй… Пусть с этим разбирается Пророчество. Желание убить? Сколько угодно. Не спасти, спасать было уже некого, разве что пустую оболочку, а вот убить…       — «АВА…»       — «ИМПЕРИО!» — услышал он за спиной.