1907 год
— Я устала. Драко улыбнулся, не отводя взгляда от полотна. Он давно закончил с портретом, оставались лишь мелкие детали на одежде, которые Малфой старался прорисовывать как можно медленнее. Сам факт, что Диана сидела напротив него и, замерев, смотрела чуть в сторону, доставлял ему невероятное чувство счастья. Он бы давно разрешил ей подняться с кресла и заглянуть за своё плечо, чтобы девушка сама оценила подарок, но Драко хотел перенести на холст всё, до самых последних мелочей. — Мистер Малфой, судя по тому, как вы улыбаетесь, я смею предположить, что вы рисуете мне усы! — Диана расхохоталась, резко встала на ноги, отбросила волнистые пряди назад и обошла мольберт. — Значит, усов не будет? Драко отложил палитру на подножку и притянул девушку к себе. — Посмотри, как ты улыбаешься мне, — он перевёл взгляд на другую Диану, ту, нарисованную, которая смущённо растягивала губы в улыбке. — Ты прекрасна… Настоящая же девушка, приобняв его рукой, немного порозовела. Малфой знал, почему. Знал и наслаждался этим румянцем щёк. Он любил в ней всё, с самого первого курса. Мерлин, как же ему повезло… — Здравствуй, — Диана подняла руку, приблизив пальцы к полотну, но так и не коснулась краски. Её двойник кивнула ей в ответ. Вот так и произошло их знакомство. — Это так странно… Драко поднялся на ноги и встал рядом с ней. — Странно видеть себя со стороны? — уточнил он. — Странно видеть со стороны, как ты меня любишь, — последнее слово она произнесла почти шёпотом. Он взял её руку, повернул ладонью вверх и обвёл пальцем маленькую родинку посередине. Это какое-то проклятье. Касаться Дианы вот так. Нежно. Аккуратно. И чувствовать, чувствовать, как она топит себя в его любви. Это так взаимно. И это так трепещет в них обоих. — Знаешь, — проговорила она, — есть легенда, что родинки на необычных местах — это метка из прошлой жизни. Именно туда пришлась смертельная рана. — Ерунда, — засмеялся Драко. — Хочешь сказать, что тебя убили в руку? Девушка выскользнула из обхвата его пальцев и поднесла ладонь к лицу. — Может, меня предал друг и пожал напоследок руку? — Мисс Тайлер, минус десять очков Гриффиндору за самую невероятную и глупую догадку! Драко не мог остановиться подшучивать над ней. Не мог лишить себя такого забавного зрелища — её смущения и детского негодования. — Глупо рисовать мой портрет и вешать его в школьном коридоре! — она легонько толкнула его плечом и направилась к выходу. — Минус пять очков Слизерину за перемещение по школе после отбоя! — Отбой через полчаса. Ты превышаешь свои полномочия старосты школы! — улыбнулся Драко. — Не думаю, что ты успеешь завершить портрет за это время и повесить его на стену. Поэтому вычитаю заранее. Он поймал Диану почти у выхода из Выручай-комнаты. Не в силах отпустить, Драко взял её за руку и поцеловал в ту самую родинку на ладони. — До завтра… Диана ушла не прощаясь. Всегда так делала — не желала обрывать мгновение между ними, всегда оставляла слово за собой. Драко обожал её за это с самого первого курса. Именно тогда в его сердце поселилась девушка, вошла без стука и осталась в нём навсегда. Он помнил момент встречи в мельчайших деталях. Поезд, узкий коридор и неловкость движений, что привело к падению пергаментов на пол. Он сразу нагнулся в надежде быстро собрать изрисованные листы, чтобы никто не заметил его мазню. — Держи, — девочка протянула ему последний пергамент, на котором был изображён поезд. Малфой, смутившись, слишком резко выдернул лист из её рук. Но она будто не заметила этого. Не заметила его ощетинившегося нрава, а просто продолжила: — Я видела, как ты рисуешь. Это великолепно. Ему хотелось закрыть глаза, собрать в лёгких воздух и выплеснуть ту колкость, что завертелась на языке, но что-то его сдержало. Заставило задуматься, подпустить её к себе. В карих глазах было столько тепла и искренности, детской, наивной, чистой, что он просто коротко ответил: — Благодарю. Стоит ли говорить, что этот разговор не закончился в коридоре поезда? Драко сам не понял, как они разговорились, и почему он почти весь путь до школы слушал про семью Дианы Тайлер, про её сову, про то, что девочка хотела бы, чтобы шляпа распределила её на Гриффиндор. Говорила, говорила, говорила. А мальчик слушал. Скрывал улыбку за своим смущением, но слушал. Он впервые встретил настолько открытого, доброго и весёлого человека. — Я слышала, что практически все из Малфоев поступали на Слизерин. — Верно, — ему отчего-то стало стыдно. Из-за предрассудков ли насчёт факультета, которые часто отталкивали, или по вине страха, что, попади он на Слизерин, Диана прекратит общение — он не до конца понимал. Но Диана не прекратила. Мало того, они стали лучшими друзьями с самого первого курса Хогвартса. Абсолютно разные, как огонь и вода, далёкие, как луна от солнца. Девушка была добра ко всем. Драко старался держаться в стороне, предпочитая одиночество. Она была слишком шумной. Он тихим. Она много говорила, а он молчал и слушал. Она впутывала его в приключения, а он получал тумаки за это. Он любил дождь, а она ясную погоду. Всё в них было параллельно друг другу, но тем не менее они упали, как карточный домик, сложились в объятия. И в конце концов полюбили. Каждое лето он месяц проводил в резиденции Тайлеров, а в конце августа девушка приезжала в мэнор. Драко растил дед, Септимус Малфой. Сам Драко почти не помнил своих родителей, они скончались от магловской чумы, когда ему было не больше пяти лет. Болезнь прицепилась к ним во время путешествия в Германию, и её не сумели излечить даже в больнице святого Мунго. Септимус взял бремя воспитания на себя, оградив единственного наследника рода почти от всего мира. Драко переживал, что дедушка будет против Дианы. Но как только они познакомились, этот страх мгновенно ушёл. Септимус Малфой был совершенно очарован и заворожённо слушал маленькую девочку, которая цитировала наизусть стихи Гранджа, его любимого поэта. Диану любили все, но для Драко было важно только одно — она любила его. — Ну вот и всё, — прошептал Малфой, разместив картину на стене. — Диана Тайлер, познакомься со своим соседом. Сэр Гардион Хангтинктон третий, — он указал левее, на портрет рыцаря в доспехах. Гардион поклонился девушке. Драко не сразу осознал увиденное, но сделал шаг назад, на мгновение опешив. Света с кончика палочки хватило, чтобы увидеть грустный взгляд девушки, которым она почти убила его. Где прекрасная улыбка, что он рисовал? Где свет в её глазах? — Почему ты грустишь? — сердце его словно сжало тисками. — Ты ещё вернёшься? — спросила она, скрестив руки на груди и поёжившись. Светлые локоны упали вперёд, обрамляя плечи. Быть может, было ошибкой втянуть себя и её в эту авантюру? Он всего лишь хотел увековечить красоту любимой и повесить картину в стенах Хогвартса. Здесь, где всё началось. Как дань. Как подарок для неё. Но почему же сейчас в её взгляде одна только тоска? — Конечно, я вернусь, — он поднёс руку к холсту, кончиками пальцев коснувшись зачарованной краски. Девушка тут же отреагировала на ласку, потянулась к нему. — Я люблю тебя, Диана. Ему вдруг остро захотелось развернуться и уйти, найти настоящую девушку и обнять. Портрет, с которого она смотрела с невыносимой грустью, заставил его пожалеть о своём поступке. Драко развернулся и уже успел сделать несколько шагов, когда девушка, почти шёпотом, проговорила вслед: — Я буду ждать…1917 год
— Завтра приезжает Септимус. Драко открыл дверь и пропустил Диану вперёд. Девушка приподняла подол юбки, чтобы переступить через порог, но после слов супруга вдруг остановилась. — Я уверена, что он вновь начнёт настаивать, чтобы мы перебрались в мэнор. — Старику просто скучно, — согласился с ней Драко. — Пора уже привыкнуть, за столько-то лет. Они молча вышли из их маленького поместья и направились в сторону Министерства. Сразу после выпуска из Хогвартса Драко приехал к Диане и попросил у Тайлеров её руки. Ни для кого такое событие не стало неожиданностью или сюрпризом. Для всех, кто смотрел на эту пару, была очевидна их любовь. Она витала в воздухе, пропитывала собой всё вокруг. Заставляла умиляться от того, как Диана пыталась преобразить вечно серьёзного Малфоя. Как она одной лишь фразой могла заставить его перемениться в лице и рассмеяться. Они жили в фамильном поместье её семьи, прямо в центре магловского Лондона. Каждое будничное утро супруги вместе отправлялись в Министерство. Драко служил помощником Септимуса в отделе тайн, а Диана работала в фонде помощи малоимущим семьям, утверждая, что помогать нуждающимся — её призвание. Дорога до работы была короткой. Драко старался не смотреть по сторонам на примитивных маглов, которые даже не догадывались, что под землёй находилось огромное здание, скрытое от их взглядов. Он относился к ним больше со снисхождением, когда же Диана старалась помочь каждому. Вот как сейчас: — Миссис Малфой, доброе утро! — старик, сидевший на тротуаре рядом с табачным магазином, приподнял старую потрёпанную шляпу, чтобы поприветствовать девушку. — Доброе утро, Эльфус. Думаю, этого вам хватит на неделю? Она потянулась к сумочке и достала горсть магловских серебряных монет. Драко стиснул зубы, но ничего не сказал. Порой её львиная, истинно гриффиндорская кровь желала убить его. Он не понимал стремления помочь всем и каждому и был почти уверен, что этот бездомный скорее пропьёт деньги, чем купит себе еды. Когда они прошли немного дальше, он всё-таки решил заговорить. — Ты даже поменяла деньги ради этого нищего, — он старался придать голосу спокойный тон. — Уверена, что он потратит их с пользой? — Он потратит их с пользой, — твёрдо повторила она его слова. — Драко, ты никогда не узнаешь, что случилось в его жизни, если не спросишь. Ситуации бывают разные. Мне не ударит по карману, а человек может прожить неделю сытым. Спорить он не хотел. Да и было это бесполезно, потому как последнее слово всегда оставалось за ней. Когда они вошли в Министерство, Диана остановилась и развернулась к нему. Всё также прекрасна — и недовольство Драко мгновенно испарилось. На них оглядывались, когда проходили мимо. Красивая семья Малфоев. Их свадьба даже попала на разворот «Ежедневного Пророка» как пример чистой и искренней любви. Драко был не рад такому вниманию, а вот супруга будто бы и не замечала его. — Ты говорил, что сегодня встречаешься с Томасом? — она заправила за ухо светлый локон. — Верно, у него наконец-то отпуск. Думаю, сходим в бар. И мне точно придётся выпить, чтобы выслушать все его истории. Ты же его знаешь… Она знала. Их однокурсник, учившийся на Когтевране, после окончания школы поступил на работу в аврорат. Они редко виделись в Министерстве из-за его занятости, и встречи, даже случайные, каждый раз затягивались из-за рассказов Томаса, который любил преувеличивать. — Тогда хорошо вам провести время, — кивнула девушка и улыбнулась. Драко взял её руку, поцеловал. Хотел бы обнять, сил нет, да вот только вокруг было слишком много волшебников. Слишком много ненужных взглядов.***
Как Драко и предполагал, Томас не мог остановиться и весь вечер болтал без умолку. Даже задавая вопросы Малфою, он каждый раз сам отвечал за него. Вот уже почти два часа они сидели в «Дырявом Котле» среди довольно разношёрстного контингента посетителей и пили дешёвый огневиски. Драко старался не подавать виду, что обстановка бара его раздражала. Но после третьего бокала восприятие окружающего мира притупилось, недовольство отошло на второй план, а шутки друга стали заходить на «ура». — Я тебе говорю, — весело рассказывал Томас, — когда мы увидели этого огромного тролля, чуть в штаны не наделали! — Думаю, тролль и сам испугался твоей кислой рожи, — усмехнулся Малфой. Эта манера перекидываться колкими фразочками тянулась ещё со времён учёбы в школе. — Предлагаю пойти в Косой переулок, там открылся новый бар. По твоей физиономии буквально видно, что ты еле сдерживаешься, чтобы не начать проклинать всё вокруг. Ты слишком честолюбив для таких заведений. — А какого Салазара ты молчал? — Драко поднялся на ноги. — Идём отсюда. Думаю, ещё час я смогу тебя выдержать. Когда они вступили на мощёную дорогу Косого переулка, Томас был изрядно пьян. Малфой шёл немного позади, чтобы в любой момент успеть подхватить падающего друга. «Быть может, идея переместиться в другое место была не так уж и хороша», — решил Драко. — Подожди, мне надо… Малфой закатил глаза. Вот было в Томасе это наплевательство на общество. «Неужели нельзя сходить в баре?» — подумал он, но друг уже свернул в тёмный переулок. Драко в это время вызвал Патронус, чтобы отправить сообщение для Дианы — о том, что скоро вернётся домой. Когда он наговаривал светящемуся силуэту дракона послание, то вдруг услышал глухой стук. Не отзывая Патронус, он зашагал в сторону тёмного проёма между домами, где минутой раньше скрылся Томас. Голубоватое свечение дракона озаряло ему путь и оберегало от того, чтобы не наступить на что-нибудь отвратительное. — Дружище, тебе точно сегодня хватит, — усмехнулся Драко, увидев, как Томас привалился к стене. Даже немного осел, словно уснул. — Ты даже на ногах не держишься! Вставай, давай. Малфой подошёл к другу и, схватив его за плечо, потянул наверх. Но мгновенно отшатнулся, и тело Томаса, словно тяжёлый мешок, глухо упало на землю. У Драко пересохло во рту буквально за секунду. Комок в горле не позволял рвотному позыву продвинуться дальше в глотке, оцарапать её и вырваться наружу. Призрачное свечение дракона выхватило из темноты кошмарное зрелище. Перед ним лежал явно мёртвый Томас с запрокинутой назад головой и пустыми, широко распахнутыми глазами. Дрожащий голубоватый свет Патронуса отражался в его замерших зрачках. А сбоку, на шее, виднелись две чёткие отметины. Палочка влетела в кулак. Малфой не слышал ничего вокруг, кроме бешеного биения своего сердца. Оно колотилось так сильно, что у него заныли рёбра. — Люмос максима! Он не успел. Он не слышал ни движения, ни шороха, ни дуновения ветра. Не сумел ничего предпринять, настолько аккуратно и беззвучно подкралась к нему смерть, ужалила в шею и приняла в свои крепкие объятия. Драко даже не смог позвать на помощь. Лёгкие, сердце, мозг — каждую клетку тела сковала агония. Впервые он почувствовал, как по его венам бежала кровь. Вверх. В разверзнувшуюся пасть монстра. Секунды. Палочка выпала из руки, послышался хруст. Драко подумал, что это разорвались его сухожилия. Тут же, вместе с его так и недосказанным посланием, погасло голубое свечение дракона, и всё погрузилось в липкую черноту. «Я сейчас умру…» Он знал. Знал, что вампиру нужно всего семь секунд, чтобы выпить из человека всю кровь. Но тот, что стоял позади, словно издевался над ним. Будто адреналин, что бушевал в венах Малфоя, только раззадоривал его. Сознание застилала чёрная дымка — от ужаса и несправедливости. В голове звучал её смех. В мыслях — её улыбка, которую он больше не увидит. Он не заметил первой слезы, которая ошпарила щеку. Не ощущал своего тела, которое задрожало в предсмертной муке. Не осознавал, что руки-прутья, стискивающие его торс секунды назад, давно уже не держали. Не чувствовал падения. Не чувствовал. Не чувствовал. Ни-че-го… Хрип вышел таким сухим, что невозможно было представить, как человек способен выдавить из себя подобный звук. Верно… Драко им уже не был. Превращение началось. Малфой прижал ладонь к шее, куда только что вонзались клыки. В глазах — плёнка от слёз, он почти ничего не видел. Он пытался сморгнуть её, но не вышло. В болезненно пламенеющем сознании Драко вспыхнула мысль о палочке. Бесчувственные руки зашарили по земле, он был уверен, что она рядом. И вздрогнул от того, что пальцы коснулись щепок. Убить себя не получится. Драко и так уже наполовину труп. Внутри закипала неконтролируемая ярость. Он раздувал крылья носа, втягивал влажный осенний воздух. Он рычал от огня, что распалялся в глубине его тела. Перед глазами — долбаная школьная программа, и он знал, что сейчас происходило. Вскоре кровь нагреется до максимальной отметки и испарится, оставив вены пустыми. Холодные, пустые вены не человека. Монстра. Драко поднялся, но ноги дрожали, еле удерживая его. Он надел капюшон мантии, натянул его почти до носа. Хотел увести этого монстра внутри себя подальше отсюда. Тяжёлые шаги. Дыхание вперемешку с кашлем. Казалось, никто не заметил его, когда он проковылял обратно к бару и вышел из «Дырявого Котла» на улицу магловского Лондона. Никто не видел мужчину, идущего к водоканалу. Никто не смотрел. А монстр внутри бушевал. Смеялся. Требовал внимания. Драко заглушал его своим рычанием. Никто не видел и того, как он пробрался через решётку, закрывающую проход в сточные тоннели. Он шёл вперёд, а под ногами чавкала затхлая вода, грязная, как и он сам внутри. Для убожества — убогая смерть. Среди крыс и отходов. Именно здесь он и умрёт. Не позволит, не позволит монстру завладеть собой и помчаться к… «Мерлин мой, Диана… Любимая…» Ноги больше не держали его, и Малфой упал на колени, а затем повалился на спину. Он часто задышал, ноздри раздирала едкая канализационная вонь. Он ждал, когда перед глазами пронесётся вся жизнь. Но там пусто. Ничего, кроме боли и сожаления. В этой жизни он ничего не успел. Драко смотрел вверх, и ему казалось, что он видел сквозь потолок, сквозь небо и атмосферу. Он сделал последний жадный вдох и закрыл глаза. Пора прощаться…