Один день из прошлого. Чимин
4 июля 2021 г. в 10:27
Юнги уютно растянулся под одеялом. Чимина рядом не было. Хотя он и оставил работу в модельном бизнесе после рождения Юнхо, но, если возникала необходимость, как сейчас — ему нужно было поучаствовать в рекламе своего фонда, он не отказывал себе в удовольствии вспомнить прошлое.
Юнги решил не ждать. На дворе уже час ночи. Юнхо спит. Всё: расслабился и уснул… Скрипнула дверь спальни. Юнги нехотя раскрыл глаза. Чимин крадучись прошёл вглубь комнаты, оглянулся в сторону кровати. Юнги тут же сделал вид, что спит, чтобы не спугнуть. Чимин уселся на стул и задумался. Прошло несколько минут, Юнги всё это время подсматривал — не мог удержаться, ему так нравилось наблюдать за Чимином — всё равно весь сон улетучился, стоило только услышать дыхание любимого человека. Наконец-то Чимин начал раздеваться. Выглядело это с одной стороны весьма естественно: усталый человек после работы совершает обычные движения, с другой стороны — показательный стриптиз для того, кто делает вид, что спит. Чимин медленно стянул с себя пиджак и рубашку, как бы нехотя расстёгивая пуговицы, не торопясь обнажая плечи и грудь, бросая при этом отрывистые взгляды в сторону Юнги. Тот даже не замечал, как сжимал рукой простыню каждый раз, когда обнажался новый участок тела; дойдя до брюк, Чимин не спеша потянул за язычок молнии на ширинке и замер, продолжая думать о чём-то своём, и одновременно скользил пальцами по телу, как будто поглаживая. Юнги сглотнул, продолжая следить: рука опустилась до конца, Чимин также, не торопясь, потянул вниз брюки, за ними полетели трусы. Сколько бы раз Юнги не наблюдал за подобным соблазнением любимой булочкой, его организм реагировал всегда одинаково: да-да-да-хочу! Освободив тело от одежды, Чимин, не оглядываясь исчез за дверями ванной. Юнги не выдержал: он вылез из-под одеяла и кошачьими шагами пошёл следом, открыл двери. Чимин нисколько не удивился, спокойно смотрел в его сторону и улыбался, но улыбка выглядела какой-то вымученной. Юнги обнял его и начал целовать в шею, плечи, всё, что попадалось ему по пути.
— Устал? — спросил он Чимина.
— Немного. Не хочу больше так поздно…
— А чего ты хочешь? — Юнги продолжал целовать, руками исследуя любимые впадины и холмы.
— Спать хочу, — Чимин с трудом произносил слова, еле раздирая веки.
— Маленький мой, сейчас я тебя уложу, подожди, — прошептал Юнги, разворачивая к себе Чимина, и опустился вниз.
— М-м-м, — простонал Чимин, — Юнги, Юнги, а-а-а…
И также по-хозяйски, уже лёжа в постели, целуя стопы и каждый пальчик в отдельности, Юнги утверждал свой приоритет, испытывая одновременно физическое и эмоциональное удовлетворение.
— Я люблю тебя, — шептал он от нахлынувших чувств, медленно опускаясь на подушку и со всей силы прижимая к себе Чимина.
Чимин молчал, даже не поворачивая головы в сторону Юнги. Подождав немного, Юнги перевалил через бок, всматриваясь в любимое лицо:
— Ты плачешь? Что такое? Кто тебя обидел?
— Никто, — тихо ответил Чимин. — Я просто подумал: где бы я сейчас был, если бы не встретил тебя.
— Мы не могли не встретиться — даже не думай! — категорично произнёс Юнги и ещё сильнее прижал к себе Чимина.
— Правда?
— Правда.
— Ну ты же жил без меня. Любил кого-то.
— Ну, жил. Хорошо жил, между прочим, целых тридцать три года. А потом влюбился на свою голову.
— В кого?
— В смысле — в кого? — Юнги с подозрением посмотрел на Чимина: шутит или нет?
Чимин смотрел на Юнги без тени ехидства на лице.
— В одну булку с характером, — сказал Юнги.
— А, — протянул Чимин, — а ещё в кого?
— Что в кого?
— Ты сказал: хорошо жил тридцать три года. С кем? Кого ты любил?
— Никого, — не задумываясь ответил Юнги.
— Совсем?
— А когда? Я работал, а ты ещё мелкий был.
— Значит, ты меня ждал? — Чимин улыбнулся.
— Никого я не ждал, — ответил Юнги, не скрывая недовольства по поводу неожиданного допроса.
— Ну да, ты же деловой — тебе некогда.
— А чего это булочка язвить начала — переперчили?
— Да нет, перетрахали, — Чимин по-свойски вскарабкался на Юнги, растянулся на нём и преданно посмотрел в глаза:
— Значит, ты меня любишь?
«Ну что ты за человек: сначала доведёт до точки кипения, а потом глазки строит!» — думал Юнги, но долго злиться он не мог и начал в ответ улыбаться:
— Я тебе уже всё сказал.
— Ну тогда я скажу, — Чимин закатил долгую паузу. — У нас будет ребёнок.
Юнги не сразу отреагировал, он внимательно смотрел на Чимина, исследуя глазами его лицо, словно пытался отыскать в знакомой физиогномике какой-то подвох, не замечая при этом, как растекается в блаженной улыбке.
Чимин начал хихикать:
— Ты так на чеширского кота похож.
— Булочка… — Юнги как будто очнулся и почувствовал такое возбуждение от услышанного, что не мог справится с собой, его руки снова заскользили по телу Чимина.
— Это что? — спросил Чимин, оглядываясь.
— Вторая часть марлезонского балета.
— Мама!
— Когда он родится? — спросил Юнги после завершения балетных па.
— Конец сентября — начало октября.
— Второе октября.
— Почему второе? Родится, когда родится.
— Второго октября.
— Тебе Юнхо мало? Почему второго?
— Это день рождения мамы.
Странно, что об этом никогда не говорили ни Юнги, ни Намджун, ни Сокджин. Не могли же они забыть? Чимин потёрся лбом о грудь Юнги и глубоко вздохнул:
— Тогда договаривайся с ним сам, авторитетный ты наш.
Юнги тут же развернул Чимина, обложив его подушками, и склонился к пупку:
— Сынок, ну очень надо. Второго октября — договорились?
Чимин зажал рот рукой и начал вздрагивать от сдерживаемого смеха.
Убедив себя в том, что переговоры прошли успешно, Юнги присел и неожиданно принял стойку гончей, прислушиваясь:
— Юнхо проснулся! — он соскочил с кровати и вылетел из спальни.
— Трусы надень! А… — Чимин махнул рукой — бесполезно. Юнги к первенцу вставал чаще Чимина, складывалось впечатление, что он никого не хочет подпускать к своему чаду, даже того, кто его родил. И Чимин давно уже воспринимал такое оттеснение как должное. Он навёрстывал время общения с сыном, пока Юнги работал.
Послышался шум, Чимин повернул голову и увидел Юнги в двух возрастных категориях: младенчество и зрелость. Юнхо дремал у отца на руках.
— Юнхо, — тихонько позвал Юнги, — ты же хотел братика?
— Неть.
— Ты же сам говорил, что с братиком здорово играть.
— Неть, — Юнхо надул губы.
Чимин не выдержал и махнул рукой в сторону мужа, пытаясь остановить его.
— Юнхоша, ты же хочешь быть главным, как папа?
Юнхо открыл глаза:
— Да, — проговорил он еле слышно и посмотрел на Юнги.
— Будешь братиком командовать?
— Да.
— Будешь с ним играть, как главный?
— Да, — Юнхо тут же закрыл глаза и прижался к Юнги: перспектива стать главнокомандующим замечательная, но спать хочется сильнее.
Чимин многозначительно кивнул головой и показал руками жест, обозначающий «Понял, как надо? Как бы ты меня не задвигал, я с ним на девять месяцев дольше знаком».
Юнги в ответ показал, чтобы Чимин подвинулся. Они улеглись втроём.
— Почему он голый? — спросил Чимин, целуя сонного сына.
— Описался.
— А ты? — вопрос был задан таким серьёзным тоном, что Юнги слегка опешил.
— Тоже, — ответил он с вызовом.
— Может, ты тогда в ванной ляжешь? Мало ли, — Чимин снова окинул Юнги суровым взглядом. — Давай я его отнесу, — он тут же попытался взять сына на руки.
— Не трогай — моё, — зарычал Юнги.
— Господи, — наигранно-испуганно произнёс Чимин, — да всё здесь твоё!
Они уставились друг на друга и захихикали.
— Давай спать, уже четыре утра, мы обещали Намджуну, что приедем сегодня, — сказал Чимин и погладил Юнги по лицу. Тот перехватил ладонь и поцеловал.
— Давай.
— И не вздумай там хвастать!
— Чем?
— Юнги! — Чимин грозно смотрел на мужа, который выглядел в этот момент, как нашкодивший школьник: ещё ничего не сделал, а по ощущениям — всё и давно. — Н-е-е-е-т, ну за что мне такое счастье?
Чимин знал своего мужа как никто. Юнги продолжал делать вид, что не понимает, почему это он не может похвастать тем, что в своей семье он единственный, кого можно назвать многодетным отцом, ну и что, что в перспективе. У Сокджина вообще нет семьи — не захотел себя обременять, а когда умерли родители, а следом ушла сестра, её семья — всё, что у него есть на сегодня. Намджун всегда был занят на работе. Нет, отец он замечательный. Юнги не помнит такого, чтобы он не мог обратиться к нему по любому поводу, обсудить свои проблемы, чтобы Намджун сказал что-то вроде «не мешай, мне некогда». Он всегда был рядом, даже если находился на расстоянии от Юнги. Все семейные праздники, дни рождения — всё это проходило под контролем Намджуна и при его активном участии. Юнги считал отца счастливым человеком, несмотря на ранний уход мамы. И всегда хотел быть похожим на него.
Но вот дети, а особенно их количество — почему бы Юнги не заполнить эту нишу, если у него получается. Чимин не против, наверное, ну, конечно, не против. Ну как можно не любить эту булку и не делать ей детей. Ну как? Ну вы его видели? Он же постоянно провоцирует на многодетность одним своим существованием. Нет. Ничего такого предосудительного в том, что Юнги хочет поделиться с родными радостью — он не видит. И больше мы эту тему обсуждать не будем. Как точно заметила булочка: «Всё здесь моё (т.е. главное) — и дети, и мнение!» И не надо с ней спорить — бесполезно (как правильно оборачивать недостатки любимых в свою пользу).
Они приехали в поместье уже ближе к ужину. Пока Намджун беседовал с сыном, он не переставал бросать короткие взгляды на Чимина.
— Ты же знаешь, что у Чимина склонность к отёкам? — спросил Намджун. — Из-за почек. Ему нужно всё время проверяться.
— Папа, я знаю. Всё у него в порядке.
— Да? Ну и когда я снова стану дедом?
— Папа, — Юнги расплылся в улыбке. — Второго октября, я договорился.
— С кем? — не понял Намджун.
— С сыном.
Намджун вместо ответа прыснул в кулак.
— Знаешь, я пытался проанализировать, откуда у тебя деловая жила, — сказал он, продышавшись. — Кроме Сокджина — не в кого. Он же мёртвого уболтает. Зря он, конечно, бизнесом не занялся. Он бы твоим лучшим конкурентом стал.
Чимин заметил веселье и решил присоединиться:
— Анекдотами балуетесь?
— Да я о твоём здоровье забеспокоился, — ответил Намджун. — Но Юнги заверил, что это только до второго октября.
— Проболтался-таки!
— Папа — врач, он и так всё понял, — попытался возмутиться Юнги.
— А можно я тогда спрошу про второе октября? Я не знал, что это её день рождения.
— Она никогда его не отмечала — не любила. С утра уходила на работу и возвращалась поздно вечером. Обычный день без празднований и подарков, — ответил Намджун.
На пороге гостиной появился Сокджин, держа на руках Юнхо:
— Мне может кто-нибудь объяснить, что это за игра такая: «Я — командир, а ты — мой младший брат»?
Три пары глаз уставились на второго деда и молчали.
Сокджин не унимался:
— В чём смысл этой игры?
— Дай ребёнку попрактиковаться, — абсолютно серьёзно произнёс Намджун.
— Попрактиковаться…?
— У тебя же была младшая сестра? — продолжал Намджун.
— Ну и что? — окончательно запутался Сокджин.
— Когда у неё день рождения был?
Сокджин задумался:
— Осенью. В октябре, — продолжал он вспоминать. — А, второго! Она его так не любила.
— Вот до второго и практикуйся с внуком.
Сокджин недоверчиво посмотрел на Намджуна, перевёл взгляд на Юнги, потом — на Чимина.
— Вы можете нормально сказать!
— Дядя, у нас будет ребёнок, — сообщил Юнги.
— Ну вот, так бы сразу! Поздравляю! А то — практикуйся, а я старше, между прочим. Когда родится?
— Второго октября, — ответил Чимин и вздохнул.
— А, вот почему спрашивали. Молодцы! Держи ребёнка, — Сокджин передал Юнхо Намджуну. — Ну, так это отметить надо. Я сейчас! А, — он затормозил на пороге, — сейчас Тэхён приедет, он вчера звонил — забыл сказать.
Через десять минут к дверям дома подъехал Мерседес. Юнхо, завидев Сынгу, тут же помчался ему навстречу. В комнату ворвался Тэхён:
— Всем привет! Чима, что у тебя с телефоном — весь день звоню! — он подскочил к Чимину и обнял, потом замер, медленно опуская руки вниз, прислушиваясь к собственным ощущениям, отодвинул от себя Чимина, проводя руками по линии талии. — Ну, объесться ты так не мог, — задумчиво произнёс он, и внимательно посмотрел в лицо: — Ой! Чима! Правда?!
Чимин только улыбнулся в ответ.
В гостиной появился Чонгук с подносом в руках, на котором разместилось шампанское и фужеры, следом за ним шёл Сокджин.
— Ну раз все здесь, — начал Сокджин, — открывай, — обратился он к Чонгуку.
Хлопок, и пробка улетела в потолок — малышня взвизгнула от восторга.
— Это тебе не компьютер, тут нежно надо, ласково, — Сокджин отобрал бутылку и разлил вино по бокалам.
— Ну, чтоб всё было хорошо, — начал Сокджин. — Плодитесь и размножайтесь!
Чимин загоготал в голос, повиснув на Тэхёне.
— Чим, а когда? — тихо спросил Тэхён.
Вместо ответа Чимин показал рукой в сторону детей.
— Ой! Прямо день в день?
Чимин покрутил ладонью «как бы да».
— Ну я к этому времени уже буду дома. Я тебе гардеробчик сошью. Надо вообще продумать линию для беременных. В Африке попробую — там женщины колоритные, объёмные…
В воздухе повисла тишина.
— В какой Африке? — настороженно спросил Чимин.
— Ой, а я не говорил? Меня Хосок пригласил для обмена, укрепления между странами — там такое длинное название.
Чимин перевёл взгляд на Чонгука:
— А ты?
— Мы все вместе летим.
— И Сынгу?
— Чима, — одёрнул Тэхён, — все вместе, значит, все вместе!
— В Африку, — Чимин не смог бы себе самому ответить, почему он так расстроился, он просто опустился в кресло, не глядя на Тэхёна, погружаясь в свои мысли.
— Это всего на один-два месяца, ну максимум три.
— Оставь Сынгу у нас, — неожиданно твёрдым голосом произнёс Чимин.
— Действительно, — встрял Сокджин, — он же маленький. А там заразы больше, чем песка в пустыне. А тут — мы: я, Намджун, Юнхо.
— Вы обалдели? — оторопело проговорил Тэхён.
— Чонгук, скажи что-нибудь, — Сокджин смотрел на него в упор. — Тебе-то эта Африка зачем, ты чего — папуас по дедушке, на историческую родину потянуло? Оставайся с нами. Пусть он один летит — авантюрист!
— Тэхёна, или ты оставляешь Сынгу у нас, или ты не летишь ни в какую Африку, — голос Чимина становился всё более жёстким, взгляд — тяжёлым и угрожающим, даже Юнги стало не по себе. Ему эта история, если честно, была параллельна: и Тэхён, и Чонгук — взрослые люди, сами разберутся, а вот почему Чимин так отреагировал — непонятно. Из-за беременности? В нём как будто другой человек сейчас: и интонации, и поза — Юнги никогда не видел такого Чимина. Где его любимая булочка, что это за монстр в любимом теле?
Чимин сидел словно на троне, чуть подавшись вперёд, прикрыв глаза, затем медленно поднял голову. Вся семья наблюдала за ним, как заворожённая. К нему подбежал Юнхо:
— Папа, а можно нам погулять?
Чимин улыбнулся, подхватил сына, целуя:
— Да, карапузик, я с вами.
И тут он заметил, как на него смотрят члены семьи:
— Вы чего?
— Да, иди погуляй, — согласился Сокджин. — Тебе сейчас витамины нужны, свежий воздух, много воздуха, чтоб проветрить… Придёшь, я вас покормлю. Ты говядину хочешь или курочку?
— Торт.
— А, всё-таки сладкое — уже хорошо.
— Чима, мы улетаем в Африку, — повторил Тэхён, ставя ударение в каждом слове.
— Летите, — ответил Чимин почти равнодушно. — Выходи только на связь почаще, чтобы мальчишки не скучали.
— Ладно, — Тэхён был совершенно сбит с толку внезапной переменой.
— Береги себя, ты же у меня один такой неугомонный, — Чимин улыбнулся, подошёл к Тэхёну и пихнул его плечом.
— Я с тобой пойду. Сынгу, собирайся.
Когда братья вышли из дома, Юнги обратился к оставшимся в живых:
— Он беременный.
— Да мы поняли, — ответил Намджун за всех. — У меня есть друг-психолог, отличный специалист.
— Зачем ему психолог? — непонятно заступиться или, тупо, задать вопрос решил Сокджин. — Вспомни свою жену: день рождения — не праздник, беременность — побочный эффект, работа — смысл жизни, мои кулинарные шедевры — помои. И я не собирался ковыряться в её специфическом характере и искать явные отклонения. Я её любил, потому что она моя сестра. У тебя по-другому, что ли, было?
Намджун вместо ответа обнял Сокджина.
— Юнги, — продолжил Сокджин, — если ты его любишь, плевать на эти заебоны, зато какой аппетит. Сладкое любит, значит, добрый. У нас торт есть?