Один день из прошлого. Тэхён
31 июля 2021 г. в 11:49
Куле́м. Штат Геро́н. Провинция Па́рия. Штаб-квартира террористической организации «Свобода».
Тэхён проснулся очень рано. Он, в принципе, спал немного. У него всегда были проблемы со сном — мучили кошмары, снотворное не справлялось. Но сегодня… Сегодня двадцать шестое февраля — день его рождения. Чёрт! Тридцать шесть лет! Прожить в таком режиме тридцать шесть лет — поздравляю тебя, Тэхён! Ты это сделал! Какой ценой… Он посмотрел на календарь: число двадцать шесть было обведено ярко-красным маркером. И такие календари висели везде на видном месте — Чонгук постарался, чтобы все знали, что в этот день нельзя ничего делать (хуже шабата). За неповиновение — расстрел. Шутка или нет — нарушать правила никто не рвался, дураков в их организации не было, костяк состоял из друзей — бывших студентов, да и террористами они стали с лёгкой руки правительства. Проще объявить людей, которые пытаются бороться за свои права, террористами, чем идти на уступки.
Тэхён огляделся: в комнате было сумрачно, в углу валялось оружие — автоматы. Они попали вчера в перестрелку, слава богу, все живы. Настроение тут же испортилось. Прожить тридцать шесть лет ради чего? Ради этой комнаты, ради этого окна под потолком, ради… Ради Чонгука. Тэхён втянул шею, словно пытаясь спрятаться в огромном свитере — подарок Чонгука. У Тэхёна с возрастом и вследствие определённого образа жизни появились проблемы с кровообращением, он постоянно мёрз. И Чонгук достал где-то этот огромный пуховый эквивалент счастья.
Его самого опять не было рядом. После стычки, добравшись до укрытия и проверив, все ли в порядке, он исчез. Он всегда так делал. Тэхён привык, вопросов не задавал.
Комнату разрезал луч света, кто-то открыл дверь.
— Малыш, ты уже проснулся, — Чонгук запрыгнул на кровать, опрокидывая Тэхёна и сжимая в объятиях. — С днём рождения!
Он запустил руки под свитер, преодолев препятствия в виде двух футболок, провёл пальцами по спине. Они были настолько холодными, что Тэхён прикусил губу — это максимум недовольства, который он мог проявить, не привык жаловаться, только сказал тихо:
— Ты лёд разгружал?
— На улице зима, — улыбнулся Чонгук. — Согреешь меня? — и, не дожидаясь ответа, впился губами в именинника. Его руки уже стремительно приближались к более тёплым местам, но в дверь постучали. Чонгук, не задумываясь, выбрался из объятий Тэхёна; вечная смена дислокаций наложила отпечаток на характер, произойти могло что угодно, нужна была молниеносная реакция. У кого-то она вырабатывалась годами, кто-то, как Чонгук, родился с таким талантом. Он в долю секунды оказался у двери и открыл. Тэхён наблюдал за Чонгуком, продолжая кутаться в свитер. «Я здесь только ради тебя», — снова подумал он. Перекинувшись словами с кем-то из команды, Чонгук вернулся.
— Всё ещё мёрзнешь? — спросил он, целуя пальцы Тэхёна.
— Зима.
— Она закончится через три дня, а моя ледышка останется со мной.
— Ледышка… Где ты этой пошлости набрался?
— Малыш, — Чонгук смотрел на Тэхёна, удивлённо приподнимая бровь.
— Гуки, перестань! Когда нам нужно уходить отсюда?
Чонгук принял обычное выражение лица:
— Через два дня.
— А куда? Хотя бы направление.
— Малыш, у тебя сегодня день рождения.
— Не велик праздник, — говоря это, Тэхён не смотрел на Чонгука, продолжая заворачиваться в мягкость свитера и попутно натягивая на себя одеяло. Молчание Чонгука заставило Тэхёна поднять глаза. Чонгук рассматривал его, как делал это, когда понимал, что бессилен противостоять вечным перепадам настроения и своему чувству к Тэхёну. Он просто сидел и ждал, когда утихнет буря, и делал это так красноречиво, что Тэхёну каждый раз становилось стыдно.
— Гуки…
— Что ты делаешь сегодня вечером? — неожиданно и очень спокойно спросил Чонгук.
— Что я делаю вечером? — Тэхён повторил вопрос, не понимая, зачем вообще нужно было его задавать, когда ответ очевиден. — Надеюсь, доживу до него.
— Тебе нужно согреться. Я знаю один способ.
Чонгук разделся, представ перед взором мёрзнущего неврастеника во всей красе скульптур эпохи Возрождения.
— Вы знаете, — тут же сменил тон Тэхён, переходя на гнусавое произношение, — мне не по карману стриптиз в исполнении главы террористической организации.
— Это подарок на день рождения.
— Значит, я уже на счётчике, и к вечеру меня убьют за неуплату процентов.
— О процентах можем договориться прямо сейчас.
— Помогите! — пискнул Тэхён, когда Чонгук навис над ним красотой своего скульптурного чуть-чуть под сорок тела.
— Да я сам справлюсь…
Разгорячённые пальцы Чонгука медленно разжимались, оставляя красные следы на бледных бёдрах именинника; чуть потеплевшие пальцы Тэхёна покоились на пояснице главного террориста в режиме ожидания.
— Наверное, мне нужно сказать спасибо, за то что меня отымели в мой день рождения, — всё тело Тэхёна заколыхалось в беззвучном смехе.
— А главное…
— Кто и как — я помню, — он продолжал колыхаться, закрывая глаза и мгновенно проваливаясь в сон. Чонгук осторожно укрыл его одеялом, разместившись рядом. Двадцать минут он точно проспит. Ну хоть что-то. Чонгук окинул взглядом комнату, снова посмотрел на спящего Тэхёна — здесь вид намного интереснее. Сознание иронизировало: «Чтобы Малыш выспался, его до смерти придётся затрахать». Тэхён и бессонница со временем превращались в синонимы. Чонгук подумал о том, что Тэхёну здесь не место, он слишком домашний, всегда таким был, просто делал вид, что герой ради него — Чонгука, этим и зацепил. Трудно было не заметить среди толпы студентов и сочувствующих такую красоту. Чонгук тогда — шестнадцать лет назад, находясь на эмоциональном подъёме, рассказывал о новом проекте, проталкивал какие-то идеалистические идеи, сейчас его ораторские потуги кажутся наивными, и в этот момент он увидел Тэхёна. Его огромные глаза смотрели с таким любопытством, что закончив речь и не выпуская из виду незнакомца, Чонгук рванул к нему через толпу. Тот даже не пошевелился, как будто ждал, только улыбнулся, когда Чонгук спросил, как его зовут, и попросил не убегать. Чонгук вернулся за сцену, чтобы предупредить о своём уходе, и его тут же огорошили: «Ты разве не знаешь, чей он сын?» Новость его оглушила, ведь отец Тэхёна был легендой, героем. Все в сопротивлении знали о нём, и о том, как он погиб. Получается, Тэхён — тот самый ребёнок… Не только сын, но и очевидец. Чонгук в считанные секунды физически почувствовал груз ответственности, которая неизбежно свалится на него, если он сейчас вернётся к Тэхёну — и он вернулся, взял за руку того, кто будет следовать за ним, безоговорочно доверяя и любя, на протяжении всего времени, что было отведено им, и увёл за собой.
Всю дорогу от университета до дома, где жил Чонгук, они болтали, Тэхён обмолвился, что живёт в университетском общежитии, и, когда они подошли к обшарпанной высотке, Чонгук предложил подняться к нему. Тэхён согласился, не раздумывая. Чонгук, пребывал ещё на легальном положении, поэтому мог снимать квартиру. Когда Тэхён оказался внутри, он, не меняя восторженного выражения лица, которое не покидало его с того момента, как он увидел Чонгука, тихо спросил:
— Ты здесь один?
— Был приятель, но он уехал.
Комнату украшали шкаф, диван и трёхногий стул, к которому давно не прижималась человеческая ПТО (пятая точка опоры).
— Хорошо у тебя, — сказал Тэхён и улыбнулся.
— Разве?
— У меня в общежитии три соседа, и все трое не спят ночью — пьют. Депрессия, наверное.
Чонгук хохотнул.
— Пристают?
Тэхён опять посмотрел широко распахнутыми глазами:
— Ко мне? Нет. Я боксёр — бесполезно.
— А? — Чонгук завис. — Боксёр? — внешность Тэхёна — и бокс. Что он ещё пропустил в этой жизни?
— Ну да, — ответил Тэхён и взмахнул ресницами. — Я уже десять лет занимаюсь. Меня мама отвела. После смерти отца хотела защитить хотя бы таким способом.
Тэхён так просто говорил об этом, что Чонгук опять почувствовал, как на его плечи давит ответственность, но отступать он не собирался.
— Оставайся у меня, — произнёс он, поддаваясь порыву.
— А можно? — Тэхён уставился на Чонгука, не веря своим ушам.
— Я всё равно здесь не каждый день бываю.
— А где я буду спать?
— На диване.
— А ты? — Тэхён задал вопрос с такой интонацией, что Чонгуку показалось, что он вот-вот расплачется от жалости к нему.
— У меня есть отличный матрац.
Тэхён задумался, закусив губу. Чонгук не мог оторвать от него глаз.
— Хорошо, но лучше я́ — на полу.
— Не выдумывай! — парировал Чонгук и тут же вытащил надувной матрац, сбросив на него толстовку, тем самым очерчивая границы своей территории.
— Спасибо! — поблагодарил Тэхён, завораживая взмахами своих роскошных ресниц.
— Не за что.
Они продолжали говорить, пока Чонгук не заметил, что уже пять утра, а в шесть он должен уйти.
Тэхён лежал на диване и слушал, как закрывается входная дверь.
«Почему я такой дурак!» — думал он. «Надо было его хотя бы поцеловать. Хотя бы попытаться, он такой красивый! Чонгук, Чонгук, Гуки…» — веки сомкнулись, правая рука свесилась с дивана, Тэхён уснул. Таким его и увидел Чонгук, когда вернулся через час. Чонгук сел возле дивана, любуясь спящим соседом, поднял свесившуюся руку, укрыл одеялом, и впервые за долгое время почувствовал себя счастливым.
Следующие три месяца Чонгук, как и обещал, не досаждал своим присутствием, и, каждый раз приближаясь к дверям своей квартиры, подолгу стоял, не решаясь зайти. Он кожей чувствовал, что Тэхён его ждёт, как ждал вчера, позавчера, как будет ждать завтра и всегда, его это пугало и радовало одновременно.
Однажды, нарочно вернувшись поздно ночью в надежде, что Тэхён уже спит, Чонгук нырнул на свой матрац и тут же услышал шаги. Тэхён лёг рядом, прижавшись к мощной спине Чонгука, обнял его и сказал строгим тоном учительницы младших классов:
— Или мы спим с тобой вместе на диване, или на полу, но вместе.
У Чонгука участился пульс, он повернулся лицом к Тэхёну:
— Вот так ребром вопрос ставишь?
— Ага. Ты же бегаешь от меня. Бегаешь?
Чонгук готов был сквозь землю провалиться, но только подальше от этих глаз.
— Тэхён, мы же друзья.
— Я страшный? Страшный, да?
— Нет, ты самый красивый.
— Так мама говорит. А ты не мама.
— Тэхён, — Чонгук пытался успокоить, но по ходу — себя. — Ты ещё очень юный.
— Мне уже двадцать.
— Малыш, — неожиданно вырвалось у Чонгука, и он уставился на Тэхёна, словно надеясь, что тот не услышал.
— Да, — Тэхён замер в ожидании.
— Поцелуй меня, — Чонгук больше не хотел сопротивляться, сколько можно?
— Как?
— Как умеешь.
— А я никак не умею.
Чонгук прижал к себе Тэхёна и застонал от возбуждения, жадно впиваясь в него губами; когда он утолил свой голод и открыл глаза, оказалось, что Тэхён всё это время смотрел на него. Чонгук оторопел:
— Что-то не так?
Тэхён улыбнулся:
— Я не знал, что поцелуй — это сладко. Я думал — мокро: ну, слюни там — языком их раскидывает туда-сюда — б-р-р-р, — и он засмеялся. — Так и будешь смотреть? Разрешил ведь уже…
Разгорячённые пальцы Чонгука медленно разжимались, оставляя красные следы на бледных бёдрах Малыша; тёплые пальцы Тэхёна покоились на пояснице будущего главного террориста в режиме ожидания.
— И совсем не страшно, правда? — спросил Тэхён, улыбаясь уголками губ.
— Я тебе больно не сделал?
Тэхён дрогнул всем телом:
— Тебе напомнить, что я боксёр? Наш тренер говорил: «Боли нет, зато есть цель».
Тэхён подался вперёд и коснулся своей щекой щеки Чонгука.
— Спасибо, — прошептал он и тут же обмяк, мгновенно, словно по щелчку, проваливаясь в глубокий сон.
Чонгук аккуратно уложил спящее тело и только теперь почувствовал, как его накрывает: что это было, почему он чувствует себя школьником, которого отчитывают за двойку по контрольной и тут же хвалят, потому что молодец — не списывал? Он же старше на четыре года! Как это умещается всё в одном человеке — и наивность, и мудрость, и сила, и мягкость, и… какой же он красивый, и «во что я вляпался» — в роман с сыном своего кумира, для которого стал первым, а по ощущениям — большой вопрос: кто у кого первый? Тэхён оказался из той породы людей, которым нужно соответствовать — слишком высокая планка. Вот от чего бегал Чонгук последние месяцы. И даже самому себе в тот момент он бы не признался, что любит.
Это случилось через полгода.
Чонгука не было дома всего два дня. Открывая дверь, он забеспокоился — слишком тихо, тревожно тихо. Тэхён лежал на матраце в одежде и, казалось, спал. Чонгук провёл рукой по его лицу, чтобы разбудить, Тэхён пылал — он был без сознания. Чонгук взял его на руки и выбежал на улицу. Через дорогу от его дома находилось общежитие студентов-медиков. Туда он и побежал. Оказалось, что у Тэхёна двустороннее воспаление лёгких. У него украли деньги, и ему пришлось целый час идти от университета домой под проливным дождём.
Вот тогда Чонгук впервые признался Тэхёну в любви от страха его потерять.
Тэхён ещё сутки после того, как его нашёл Чонгук, пролежал без сознания. Когда он открыл глаза, сквозь пелену ему почудилось, что рядом его отец, он всегда сидел в такой позе: чуть ссутулившись, упираясь сложенными в кулак руками в подбородок.
— Папа… — позвал Тэхён. Чонгук кинулся к нему:
— Малыш! Ты меня слышишь?
— Гуки… — Тэхён попытался улыбнуться. — Я что умер?
— Нет.
— Ты рядом, значит, я в раю.
— Малыш, ну что за подкаты.
— Что случилось? — Тэхён не узнавал место, где очнулся.
— Ты заболел.
— Больница… А когда домой?
— Ты только очнулся.
— Давай сбежим.
Чонгук взял Тэхёна за руку и прижал к губам.
— Я чуть не потерял тебя, понимаешь, ты останешься здесь, пока не поправишься.
— Вот это наказание.
— Тэхён, я не шучу!
— Уже Тэхён, значит, всё серьёзно, — он почувствовал сильную слабость, его веки сомкнулись.
— Малыш! — крикнул Чонгук. — Малыш, не уходи, я люблю тебя!
Тэхён, не открывая глаз, прошептал:
— Я знаю. Я тоже… — и он уснул.
— Гуки, — Тэхён открыл глаза. В окно под потолком пробивался солнечный свет. — Который час?
— Половина седьмого.
— Сколько я…
— Тридцать минут.
— Хм, рекорд.
— Так что ты делаешь сегодня вечером?
— Посмотрим.
Наступал час Х. Чонгук решился. Нужно было давно это сделать, но… Это бесконечное, не всегда оправданное но. В конце концов, всему своё время.
В восемь часов вечера он взял Тэхёна за руку и повёл по лабиринту коридоров. Они зашли в помещение, украшенное подручными средствами. Тэхён улыбнулся, глядя на Чонгука, ведь для него это целый подвиг. Посреди комнаты стоял красивый, кованый столик, фужеры и свечи.
— Я сдаюсь, — не выдержал Тэхён. — Это великолепно!
— Тихо! — остановил его Чонгук. — Садись.
Они уселись за столик. Чонгук полез в карман и вытащил маленькую коробку. У Тэхёна похолодело внутри: «Этого просто не может быть!» Чонгук открыл коробку, внутри находилось золотое кольцо, украшенное бриллиантом. Тэхён перевёл вопросительный взгляд с кольца на Чонгука.
— Что это?
Чонгук приложил указательный палец к губам.
— Сейчас я говорю, — он протянул кольцо поближе к Тэхёну:
— Ты выйдешь за меня?
— Откуда у тебя кольцо?
— Тэхён!
— А, ой! Да, — ответил Тэхён и расплылся в улыбке.
— Фу, — вздохнул облегчённо Чонгук и тут же надел кольцо на палец.
— Надо же, как блестит, — продолжал улыбаться Тэхён, рассматривая бриллиант.
— Ты всё равно красивее. Пошли.
— Куда?
— Жениться.
— Сейчас?!
— У тебя было мало времени подумать?
— Идём.
В соседнем помещении их ждали друзья, под апплодисменты и взрывы хлопушек, единственный в их компании человек, у которого совершенно случайно ещё не истёк срок лицензии на право регистрировать браки, спросил:
— Желание обоюдно?
— А ты сам как думаешь? — съязвил Чонгук.
— Тэхён, надень уже ему кольцо, — ответил регистратор, не пытаясь спорить со своим командиром.
— Кольцо? — переспросил Тэхён.
— Сейчас, подождите, — Чонгук засунул руку в карман брюк. — Вот, — и он протянул Тэхёну кольцо с бриллиантом, точно такое же. Тэхён надел кольцо, раздираемый любопытством и желанием задать вопрос по поводу ювелирной пары.
— Объявляю вас мужем…
— Да, спасибо! — не дослушал Тэхён и полушёпотом спросил у Чонгука:
— Откуда кольца?
— Подарок.
— Поздравляем! — грянула толпа за спинами новобрачных.
— Чей? — продолжал допытываться Тэхён.
— Может, вы уже поцелуетесь? — не унимался регистратор. Тэхён и Чонгук молча посмотрели на него и почти одновременно сказали:
— Ещё чего!
— Чей подарок? — Тэхён схватил под руку своего законного мужа, пытаясь увести в тихое место.
— Мама твоя подарила на свадьбу. Это ваши фамильные драгоценности.
— Да?
— Ребята, мы вообще-то готовились, ждали, — предъявил им кто-то из друзей.
Молодожёны посмотрели на друзей, а потом перевели взгляды друг на друга:
— Поздравляю тебя, муж! — сказал Тэхён.
— Я так тебя люблю! — Чонгук прижал его к себе и поцеловал под одобрительные возгласы собравшихся.
— Чима, ну ты, правда, так расстроился? — спросил Тэхён, когда они прогуливались, наблюдая за сыновьями, пытающимися слепить фигурки из снега. — Ну вот смотри: сегодня двадцать шестое, через два дня начнётся весна, потом твой день рождения, май, и я уже тут.
— Не в июне, да? — улыбнулся Чимин.
— Какой июнь? Тридцать первое мая максимум.
— Ладно, верю. Пошли домой. Мне Сокджин торт обещал…