Самое главное

Не помню, как мы с братом оказались на одном диване, но для двоих на нем определенно было чертовски мало места. Джаред почти спал на мне, зачем-то вцепившись мне в руку, повыше локтя, я чувствовал весь его вес. Это несомненно был мой брат, потому что мне щекотал нос запах его парфюма. Да, я люблю как пахнет мой брат, потому что пахнет он неотразимо. Даже после полуторачасового концерта… особенно. И сейчас мне совершенно не хотелось шевелиться, просто потому что не хотелось от него отодвигаться, и еще не хотелось его разбудить. Он так мало спит, что я всерьез начинаю задумываться о его состоянии. Мы не первый раз делим постель, ну или все что может за нее сойти, когда выбора особо нет, а спать хочется чудовищно, и Джей никогда не позволял себе больше, чем просто придвинуться ко мне поближе. Вокруг была густая темень, сквозь которую уже начали пробиваться утренние сумерки. Я сделал вывод, что сейчас самое утро. Скоро солнце встанет… мне бы сходить кое-куда, но я никак не решался потревожить брата. В это время всегда самый сладкий сон. Он же если сейчас проснется, спать больше не ляжет до завтрашнего вечера, как минимум. Кажется, я сам задремал, потому что открыв глаза в следующий раз, вокруг все было залито солнечным светом. Туда я так и не сходил, Джаред по-прежнему спал, прижавшись ко мне будто из последних сил. Я люблю своего брата, очень сильно, на грани одержимости, и это никогда не казалось мне неправильным. Просто он вырос физически, но душа его осталась навсегда на острове Питера Пена, мальчика который никогда не хотел становиться взрослым. Поэтому повзрослеть пришлось мне. Очень скоро. За нас двоих. Полежав немного, я решил осмотреться, ибо упорно не мог вспомнить, как мы тут оказались с Джаредом. Приподняв голову, я проморгался со сна, и все встало на свои места, я понял где мы находимся и как сюда попали – квартира нашего дорогого хорвата, который, свернувшись клубком, спал на соседнем диване. Я улыбнулся этой милой картине, и вспомнил наконец что вчера произошло. Напились мы здорово, вот что! Тогда где-то тут должен быть еще Тим, потому что вчера Томо наотрез отказался выпускать нас отсюда, не смотря на то что спать практически не было где. Получается, если брат спит со мной, то Тиму пришлось ютиться около Томислава. Я подавил смешок, чтоб не разбудить брата, представив как эти двое медведей умещались на узком диване. Джаред был дюймовочкой по сравнению с каждым из них. Услыхав шум из коридора, я прикрыл глаза, в надежде понаблюдать за интересной картиной. Утро было ранним и Тим сходив таки туда, куда мне пока путь заказан, по-любому решит вернуться на мягкое ложе. Тим вошел в комнату, в растерянности поглаживая пятерней свой живот – он понятия не имел, как ему подвинуть спящего хорвата, а точнее - куда? Но Тим у нас сообразительный малый, поэтому Джаред не хочет его отпускать, он приподнял ворчащего Томо и уселся на диван, укладывая его голову себе на колени, раскинул руки на спинку и, судя по всему, собирался еще поспать, но не тут-то было! Потревоженный Милишевич проснулся и сразу же оглянулся на нас. Я не выдал свое присутствие ни вздохом, поэтому он расслабился и, улыбаясь, посмотрел на Келлехера снизу вверх. Улыбка была не как обычно отвяньте-мне-не-до-вас, она буквально излучала тепло. Никогда бы не подумал, что наш хорват может так улыбаться. Мне как-то даже стыдно стало подглядывать, но встать я не мог, или не хотел?, а лежать просто так не позволяло врожденное любопытство. Тем временем, Тим опустил одну руку к лицу Милишевича, нежно погладив подушечками пальцев уже проступившую щетину на его щеках, потом провел ласково по линии губ, хорват же тихонько хихикал, и что-то шептал, нежась под прикосновениями. Мне отчего-то захотелось застонать, но я сдержался, шумно выдохнув, чем все-таки потревожил брата. Джаред сонно заерзал, и крепче вцепился мне в руку, до боли сжимая пальцы. Да что, черт возьми, происходит? У наших гитаристов, по-видимому, любовь, Джаред цепляется за меня, как за спасательный круг, а я не могу пойти и поссать! До моего музыкального слуха донесся более громкий шепот: - Кажется, наша сладкая парочка просыпается, а я курить хочу. Пойдем… - Что значит «сладкая»? Томо поднялся и потащил несопротивляющегося Келлехера прочь из комнаты, но я успел расслышать его ответ: - Ты что не помнишь, как они вчера целовались? Я и сам это не очень хорошо помнил, а точнее совсем не помнил, к тому же я никогда не целовался со своим братом. Охренев вконец, я все-таки попытался встать, но брат не пустил меня. - Хееей, - прошептал я, ласково гладя его по волосам, - Джа, мне нужно выйти. Брат не проснулся, и я понадеялся что это не очередной его кошмар. На которые он, собственно, и списывает свою бессонницу. – Малыш, все в порядке. Просыпайся. Я поцеловал его в висок, и он открыл глаза, сразу же опуская их. - С тобой все в порядке? – спросил я, потому что брат продолжал крепко меня держать. Он кивнул головой и натянуто улыбнулся мне. Все вопросы вылетели у меня из головы, когда я вспомнил о чем только что говорили парни. - Джа… у меня две новости. Одна хорошая, вторая… тоже…хотя, смотря с какой стороны на них смотреть. Я смущенно улыбнулся, поражаясь сам себе. - Ты помнишь, что вчера было здесь? – спросил я, глупо надеясь, что он сам признается. - Не совсем. – ответил брат спустя пару долгих минут. Глаза он так и не поднимал. - Я думаю, главное ты помнишь? – я взял его за подбородок, заставляя посмотреть на меня. – Что на нас нашло, мм? Я был уверен, что он помнит. Получается, если бы не случайно подслушанный разговор, я бы и не узнал? Судя по всему, он не собирался признаваться, а сам я ни черта не помнил и вряд ли бы вспомнил. Выпивка вышибает из меня память напрочь, поэтому я стараюсь не пить. - Прости, - виновато прошептал брат. Я заметил, как глаза его вдруг стали непривычно влажными. - Ты за что просишь прощения? Я не хочу жалеть… - Мне всю ночь снилось, что ты прогоняешь меня, ненавидишь и тому подобное… - он шмыгнул носом, и я почувствовал, что он дрожит всем телом. - Джаред... – я притянул его к себе, и жадно целовал его лицо, целовал закрытые веки, из-под которых уже сорвались первые солоноватые капельки. - Я люблю тебя. Так сильно, как никто никогда не полюбит. Я не позволю. – Добавил я и крепко обнял его. Он расслабился и, зарывшись носом мне в шею, совершенно другим голосом спросил: - У тебя было две новости? Я отстранил его и заметил как его глаза блестят любопытством. Да, это определенно врожденное братьев Лето. - Наши… эм… гитаристы… - я почесал затылок, - похоже у них там шуры-муры… Брат засмеялся и чмокнул меня в губы, а я вспомнил, что собирался кое-что сделать, причем уже давно. Я должен сказать спасибо Томо за то, что он не выгнал нас вчера, за то, что я оказался с братом на одном диване, за его хорватскую феноменальную в любой ситуации память, за болтливый язык, и много еще за что, и может это не мое дело, но я непременно подколю их с Тимом при случае по-братски, и обязательно подумаю над своим «неправильным» поведением, но сейчас мне жизненно необходимо отлить!