this is our happy house

На первом этаже что-то разбивается, и Анджелина вздрагивает от неожиданности, заодно загоняя шпильку слишком глубоко в прическу, над которой трудится уже минут двадцать. - Ай, мама, ну осторожнее! - вскрикивает Лиззи и дует губы. - Прости, солнышко, - виновато улыбается ей Анджелина через отражение в зеркале и закалывает в высокую прическу очередной светлый локон. На первом этаже кто-то приглушенно ругается, слышится громкий топот по лестнице, крики становятся все ближе. - Если кто-то еще что-нибудь разобьет или сломает, то я не буду разбираться, кто виноват, и получат все, - кричит Анджелина, чтобы беснующимся в коридоре было слышно, и закалывает прическу Лиззи красивым гребнем. - Спасибо, мамочка, - чмокает ее в щеку Лиззи, оставляя на щеке розовый след от помады, и убегает из комнаты, напоследок хлопая дверью. Анджелина только качает головой - ох уж эти дети - и сама садится за столик для макияжа. - Мам, ты не видела мою рубашку? - дверь приоткрывается, и внутрь заглядывает растрепанная светлая голова. - Во-первых, тебя не учили стучаться? - Анджелина откладывает пудреницу и сердито оглядывается на дверь. - Во-вторых, рубашка должна висеть в шкафу, как ей и положено. Почему ты еще не готов, Алоис, ты вообще видел время? - Прости, мамуль, люблю тебя! - кричит Алоис уже откуда-то из коридора. Дверь остается открытой. Анджелина закатывает глаза и возвращается к своему отражению. Если только кто-нибудь из этих детей… - Мам! - Выдыхай, - говорит она своему отражению, устало массируя виски кончиками пальцев. Нет, она любит всех своих детей, но эти ежедневные сборы однажды сведут ее в могилу, или оставят преждевременные морщины, и Бог знает, что из этого хуже. Она решает игнорировать требовательный вопль, решив для себя, что если кому-нибудь из них будет что-то надо, то они подойдут сами. Ей и самой не помешало бы собраться как следует. Она заканчивает рисовать контур губ красным карандашом, когда дверь открывается нараспашку, и в дверном проеме появляется Зиглинде. - Мамочка, чулки порвались, я возьму у тебя? Анджелина машет рукой - мол, конечно, дорогая, - и берет в руки кисть для помады. Пока Зиглинде роется в ящике с бельем и вытягивает самые красивые чулки - ну конечно, кто бы сомневался! - Анджелина заканчивает с макияжем и поправляет и без того идеальные стрелки на глазах. - А можно помаду? - заискивающе просит Зиглинде и тянется к красному тюбику, за что получает по рукам и тут же хмурит тонкие брови. - Ты же знаешь правила, сегодня никакой красной помады. Кыш собираться! Зиглинде бормочет себе что-то под нос, но все равно успевает ухватить со столика кулон, прежде чем выйти из комнаты. Что за день. К тому времени, как Анджелина выходит из комнаты, крики и возня уже утихают - только из дальней комнаты доносится музыка - потому что кто-то абсолютно не может собираться в тишине. Ох уж эти дети. - Мадам, я закончила с сервировкой! - выглядывает из-за угла Мейлин, расправляя складки на синем платье. Анджелина думает о том, что пора бы уже мягко намекнуть ей сделать коррекцию зрения - очки ее только портят. - Замечательно, можешь доставать шампанское, только не переборщи со льдом, как в прошлый раз, - говорит она, и Мейлин убегает вниз по лестнице на первый этаж. Где-то хлопает дверь - точно не входная - и это, скорее всего, Бард, который как обычно опаздывает. И почему сегодня все идет не по плану? С другой стороны, когда у них что-то шло идеально? Чьи-то ладони мягко закрывают ее глаза - не прижимаясь к лицу, чтобы не испортить макияж. - Мамочка, ну что, мы готовы? - спрашивают ее из-за спины, и она улыбается, убирая руки от своего лица. - Да, Алоис. Дай-ка взглянуть на тебя. Пока она поправляет ворот на его рубашке и заправляет за ухо прядь отросших светлых волос, за ее спиной с хихиканьем пробегает на первый этаж Лиззи, стуча каблуками по полу, а из другой комнаты выходит Финни с Зиглинде на руках. - Одет как шлюшка, - комментирует наряд Алоиса Зиглинде, хлопая его по заднице, обтянутой короткими черными шортами. Алоис пожимает плечами и многозначительно косится на ноги Зиглинде, которые не скрывает короткое платье - ажурные края чулок вполне себе на виду. - Хватит валять дурака, все на первый этаж, - вздыхает Анджелина и смотрит в удаляющиеся по коридору спины. На часах без пяти минут девять. За витражными стеклами медленно садится солнце, и оранжевый свет преломляется в цветных кусочках стекла, отбрасывая радужные тени на светлые стены. Где-то на первом этаже открывается бутылка шампанского. Анджелина подбирает подол красного шелкового платья и медленно спускается по лестнице. Все готово. Она отпирает парадную дверь большим старинным ключом - это все напоказ, на самом деле, можно было бы обойтись и без этого, но Анджелина любит красивые вещи. Три оборота влево. - На парковку подъехала первая машина, - сообщает ей Бард, высовываясь из дверного проема, ведущего на кухню. - Кто-то из постоянных? - интересуется Анджелина, щелкая выключателем - и весь дом озаряется ярким светом. Из гостиной доносятся звуки фортепиано. - Да, это Смит. Кажется, не один. В гостиной гомон и смех. - Замечательно. Гости заходят в дом с улыбкой, целуют Анджелине руку и дарят цветы - их трое, и с каждым она коротко беседует о погоде и прошедшем дне, пока они разбирают бокалы шампанского с поданого Бардом подноса, и ведет их в гостиную. - Мистер Смит! - смеется Лиззи, вскакивая с низкого диванчика и запрыгивая в объятия невысокого мужчины в синем костюме. - Вас так давно не было! Я соскучилась! - Я тоже скучал, принцесса! - смеется он и осторожно ставит ее на пол. - Принесите нам закусок на ваш выбор и вина, - говорит он Барду и падает на диван, на котором только что лежала Лиззи. - А ты, принцесса, неси карты! Входная дверь снова открывается с мелодичным звоночком, и Анджелина уходит встречать новых гостей. Об этих уже есть, кому позаботиться. Когда через пару часов в шумной гостиной, полной людей, мистер Смит - его ведь даже не зовут так на самом деле, правда? - подходит к ней и просит расплатиться кредиткой за всю ночь, то Анджелина не комментирует это - разве что предлагает ему еще шампанского и желает отличного вечера. Когда он уводит Лиззи, смеющуюся и пьяную, наверх, то Алоис провожает ее сонным взглядом, пока они не скрываются из вида, и возвращается к беседе с джентльменом, на коленках у которого так уютно устроился. Анджелина знает, что ни один гость не уйдет отсюда разочарованным. В конце концов, ее дом славится своим гостеприимством.

***

Сиэля никто не встречает на пороге - это было бы как минимум странно, если бы перед ним выстелили красную ковровую дорожку, смешно даже. Дверь открывается с легким скрипом - клише до зубовного скрежета, и такой же клишированно пустой коридор встречает его полным молчанием. Сиэль не задумывается, прежде чем сделать шаг внутрь - он не герой трагического фильма, где один шаг должен изменить всю судьбу. Так будет лучше для всех. Дверь закрывается с таким же едва слышным скрипом и щелчком автоматического замка. Щелк. - Сиэль, это ты? - раздается откуда-то с верхних этажей, и он задирает голову, но все еще никого не видит. Свет солнца, льющийся через цветные витражи, заставляет коридор утопать в зеленом. Дыши под водой. Вдох - ... - Поднимайся наверх, я на третьем этаже, - зовет его голос, и Сиэль поудобнее перехватывает в руках рюкзак, прежде чем подняться по лестнице, устланной ковром. Почти ковровая дорожка. Прямо в ад. В доме все еще никого нет - на третий этаж подниматься не долго, но у Сиэля появляется стойкое ощущение, что тут абсолютно пусто, а голос, который он недавно слышал, ему просто померещился. В этом зеленом свете все похоже на сон. Сомнительная перспектива, учитывая, что Сиэлю снятся только кошмары. - Сюда, Сиэль, - зовет голос, и Сиэлю приходится еще немного покрутиться, прежде чем он замечает приоткрытую дверь в конце коридора. Ни на одной двери нет таблички - здесь вообще все выглядит чуть менее пафосным, чем на предыдущих двух этажах, и даже отделка на стенах кажется совсем простой. Сиэлю кажется, что он слышит чей-то шепот в другом конце коридора, но тут его зовут из-за приоткрытой двери еще раз. Внутри кабинета - это определенно кабинет - просторно и светло, и нет этих странных оттенков зеленого, из-за которых окружающая действительность превращается в плохо снятый режиссером-самоучкой фильм ужасов с отвратительной цветокоррекцией. Пол из светлого дерева, книжные полки вдоль стен, картины и бархатные занавески на высоких окнах в белых рамах. Письменный стол, изящный серебристый ноутбук. Женщина с рыжими волосами в красном платье. Она растягивает напомаженные красным губы в улыбке и кивает в сторону уютного кресла напротив своего письменного стола. - Присаживайся, Сиэль. Рюкзак приземляется на пол с глухим звуком - Сиэлю, в общем-то, все равно, уж слишком болит плечо. Кресло оказывается ожидаемо мягким. В таком хорошо было бы уснуть вечером за хорошей книгой, а не оказаться перед Анджелиной Дюлесс в тех обстоятельствах, в которых оказался перед ней он. Он вообще никогда не думал, что когда-нибудь окажется в этом месте. - Я так рада, что ты здесь. Хорошо добрался? - спрашивает она Сиэля, аккуратно закрыв крышку ноутбука и изящно подперев подбородок рукой. Сиэль невольно заглядывается. - Да, я… Все в порядке, - выдавливает из себя он. Я ехал сюда на пыльном поезде в окружении толпы людей, и ни один из них не знал, куда и зачем я еду. Это и к лучшему. Анджелина Дюлесс улыбается ему так тепло и дружелюбно, что на какой-то момент Сиэль забывает, зачем он здесь. Это странно, правда, потому что это совершенно не в его стиле - верить чужим улыбкам и добрым глазам, но ее аккуратные, выверенные жесты, ее мягкий взгляд и едва заметная россыпь веснушек под полупрозрачным слоем пудры почему-то напоминают ему о ком-то близком. О ком-то, кого он давно знал, но забыл. Сидеть перед ней в этом кабинете - все равно что вернуться домой после долгой поездки. - Очень рада это слышать. Итак, давай пройдемся по основным вопросам, а потом я покажу тебе твою комнату? Ты, наверное, ужасно устал с дороги. Сиэль кивает и нервно закидывает ногу на ногу. В его голове всплывает старое, полустертое воспоминание из детства, когда они с родителями приезжали в летний домик друзей отца, и ему тоже показывали его новую комнату и кровать, и он так крепко заснул на ней сразу же с дороги, что проснулся только к ужину. Дом Анджелины Дюлесс не имеет ничего общего с летним домиком у моря. - Вот, возьми пока контракт, можешь пролистать, пока я буду рассказывать, - она протягивает ему внушительную стопку бумаг, и Сиэль тянет их на себя. Ему придется прочитать каждый лист. Дважды. - Воды? - предлагает ему Анджелина, но Сиэль только мотает головой. Он почти уверен, что его желудок сейчас не в состоянии принять абсолютно ничего. Будет, несомненно, катастрофой испортить красивый ковер. - Каждый день, кроме понедельника и среды, у нас рабочий. В первой половине дня довольно свободное расписание. Все спят до полудня, если хотят, никто ничего не скажет, - начинает Анджелина, пока Сиэль медленно ведет взглядом по строчкам контракта. - Потом в столовой подают завтрак. Едим все вместе, это обязательно. Приводим себя в порядок, в половину второго - занятия. Я приглашаю учителей по танцам, литературе, искусству, иностранным языкам. Это не школа, - смеется она, когда Сиэль удивленно поднимает взгляд, - оценок не будет. Но поверь мне, тебе пригодится все, чему тебя научат. Никаких скучных лекций, я обещаю. Сиэль был бы не против школы. Он был бы не против нормальных уроков и учителей, оценок и экзаменов, но это абсолютно точно не вариант. Не в этом месте. - Потом - свободное время. Библиотека, телевизор, сад - все в твоем распоряжении. Каждый обедает когда захочет - просто приходи на кухню, тебе подадут еду. Сиэль кивает, но взгляд поднимать пока не хочет. Просто скажи уже это. - К девяти абсолютно все должны быть готовы и находиться в гостиной. Никаких опозданий, я очень строго к этому отношусь. Но не волнуйся, мы начинаем собираться все вместе, так что нужный момент ты не проспишь. Сиэль сглатывает сухой ком, который застрял в горле, но от этого только хуже. - В гостиной мы ждем, собственно, гостей, - по ее голосу слышно, что она улыбается. Сиэль уже несколько секунд смотрит на одно и то же слово в контракте и не может понять его смысл. - У нас есть фортепиано, карты, шахматы, бильярдный стол, хорошая стереосистема, алкоголь и горы, го-ры еды. Все, что нужно для счастья. Сиэль поднимает на нее взгляд. Она выглядит очень моложаво. Не молодо - именно моложаво, потому что по ее доброму, внимательному взгляду видно ее возраст. Видно, что она привыкла быть самой ответственной, где бы ни находилась. Такой взгляд бывает у родителей, которые вырастили много любимых и желанных детей. - С гостями, разумеется, нужно быть вежливым и приветливым. Они хорошие люди, проходят тщательную проверку, прежде чем попадают к нам. Я не пускаю грубиянов в наш дом. Наш дом. Как скоро Сиэль тоже сможет это сказать? - Наша задача - сделать так, чтобы они ушли отсюда довольными и отдохнувшими. Здесь не место негативу и плохим мыслям. Мы здесь для того, чтобы устроить праздник. Сиэль любит праздники. Он почти не помнит, когда был последний настоящий праздник в его жизни, но они точно были, когда-то давно, и тогда все было ярким и таким счастливым. - Поэтому мы делаем все, чтобы сделать их счастливыми. Сиэль крепче сжимает страницы контракта, и они мнутся под его пальцами. Ему приходится напомнить себе, что нужно выдохнуть. Анджелина замолкает и пристально смотрит на Сиэля несколько секунд, будто может прочитать его мысли, и на мгновение Сиэлю кажется, будто она правда может. - Ты когда-нибудь спал с кем-нибудь? - спрашивает она, и в этом вопросе нет ее прежнего такта и размеренности. Это очень холодный, деловой вопрос. Сиэль не может ее винить. - Нет, - отвечает он, и заставляет себя поднять взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза. - Никогда. Она ничего не говорит, и Сиэлю приходится заставить себя не отводить взгляд. Если приглядеться, у нее такие холодные глаза. Это глаза человека, который не только вырастил своих детей, но еще и воспитал. Тем или иным путем. - Так даже лучше, - улыбается Анджелина, и вот она снова добрая и внимательная женщина, которая желает ему только добра. - Не волнуйся, первое время будешь сидеть со всеми в гостиной и наблюдать. К тому же, у тебя будет кого попросить о совете. Она так заразительно смеется. - Завтра тебя осмотрит врач и сделает нужные анализы. Мы проходим медосмотр каждый месяц, так что не волнуйся, за здоровьем мы следим очень строго. Сегодня приедет портной и снимет мерки - вся одежда шьется на заказ, если у тебя есть пожелания по цветам и тканям - пожалуйста, дай мне знать. - Нет, я, - он останавливается на секунду, - доверяю вашему вкусу. - У тебя такая светлая кожа и удивительные глаза, тебе так пойдет глубокий синий, - она воодушевленно хлопает в ладоши, и Сиэль ловит себя на том, что улыбается. - Не могу дождаться когда ты увидишь, какой гардероб мы для тебя сошьем. Ты будешь в восторге. - Я уверен в этом. Анджелина встает из-за стола, и Сиэль откладывает контракт, на котором и так не может сосредоточиться, на стол, чтобы проводить ее взглядом. Она лишь немного выше его ростом - миниатюрная, стройная женщина в идеально сшитом по ее фигуре платье. Она становится прямо перед ним, опираясь на столешницу, и Сиэлю приходится смотреть на нее снизу вверх. - Я обещаю, что я позабочусь о тебе, - говорит Анджелина, и Сиэль отчаянно хочет ей верить. - И я не позволю никому навредить тебе. Мы здесь все как семья. Все, что я прошу взамен - это верить нам. Сможешь это сделать? Сиэль знает, что это место безопаснее приюта, в котором он рос. Это место безопаснее многих домов, где живут настоящие, кровные семьи. Он правда хочет ей верить. - Я сделаю все, что в моих силах. Она протягивает ему руку, но вместо того, чтобы пожать ее, Сиэль аккуратно разворачивает ее кисть тыльной стороной вверх и оставляет на ней едва осязаемый поцелуй. Анджелина улыбается так ярко, будто он пообещал ей звезду с неба. - Ты такой замечательный юноша. Я очень рада, что ты теперь с нами. Она поднимает со стола контракт и ручку, и на секунду Сиэль словно выпадает из транса. Да, точно. Сначала нужно поставить свою подпись. - Вот здесь, - говорит Анджелина, указывая острым ноготком на пустую строчку внизу последней страницы. - И здесь. Витиеватая подпись Сиэля совсем не вяжется с тем фактом, что его одежда потрепана, а в кармане ни гроша. Что-то, что он утащил за собой из прошлой жизни. Анджелина жестом просит его встать, и тут же заключает его в нежные, теплые объятия. Сиэль не знает, куда деть руки, потому что последний раз кто-то так обнимал его очень, очень давно. От Анджелины пахнет розами и свежестью. - Идем, - говорит она, отстраняясь. - Я покажу тебе дом. Оставь рюкзак здесь, его заберет прислуга. Она кладет руку ему на плечо, и даже сквозь ткань легкой куртки Сиэль чувствует ее тепло. - Начнем с первого этажа. Они возвращаются вниз, к входной двери, и Анджелина ведет его налево по коридору, открывая двери и позволяя ему заглянуть внутрь. Несколько кладовок - для продуктов, напитков, текстиля и декора. Скромная уборная - “для прислуги”, - уточняет Анджелина. Коридор заканчивается светлой просторной столовой, из которой видно вход на кухню. - Сюда мы спускаемся к завтраку. Во сколько? - В двенадцать, - послушно отвечает Сиэль, и Анджелина одобрительно улыбается. Они возвращаются к входной двери и идут в другую сторону, и Сиэль сразу понимает, что это - место для гостей. Сиэль не считает себя экспертом в интерьерном дизайне, но он точно знает, что обстановка этой гостиной обошлась в колоссальную сумму. Свет, льющийся через незашторенные окна, отражается в хрустальных подвесках позолоченной люстры, и крохотные капли света покрывают все огромное пространство: и роскошный рояль, и уютные кресла и диванчики, и столики, и растения, и бильярдный стол, и вычурные картины на светлых стенах. Анджелина с любовью проводит по подлокотнику бархатного кресла светло-василькового цвета и обводит помещение рукой. - Здесь мы принимаем гостей. Как видишь, тут много места, всем хватит. С этим сложно поспорить. - Там, чуть дальше, за шторой - уборные, ничего интересного. Идем, нас ждут другие этажи. Сиэль не может не обернуться, когда они уходят, чтобы бросить последний взгляд на сверкающую в осколках солнца комнату. Здесь так красиво днем. Но он не уверен, что хочет видеть ее ночью. Второй этаж, так же, как и первый, залит зеленоватым светом от витражей, и даже посреди дня здесь кажется очень уютно. Интимно. Здесь четыре двери - из темного дерева, с резными ручками, и Анджелина достает из небольшого деревянного кейса, висящего на стене, ключ с деревянной биркой. Он с легкостью поворачивается в замке ближайшей к ним комнаты, и Сиэль осторожно заглядывает внутрь. Первое, что он замечает - это то, как здесь темно. И холодно. Тяжелые портьеры едва пропускают солнечные лучи, и Анджелине приходится щелкнуть выключателем, чтобы под потолком загорелась небольшая, довольно тусклая лампа, и Сиэль мог разглядеть, что еще есть в этой комнате. Не так уж и много. Большую часть пространства занимает кровать - огромная, высокая кровать с тяжелым балдахином, и почему-то Сиэль вспоминает каждое псевдо-историческое шоу, которое он только видел в своей жизни. Это немного претенциозно, но не смотрится безвкусно. У Анджелины безупречное чувство стиля. Две тумбочки, кресло и зеркало в тяжелой резной раме - вот и все, что есть в комнате помимо кровати. - Все остальные гостевые спальни выглядят так же, - говорит Анджелина, и Сиэль не хочет на нее смотреть. Здесь чисто и пахнет кондиционером для белья, но Сиэлю все еще не по себе. Он еще успеет здесь побывать. Сиэль знает, что она видит, как ему некомфортно, но они стоят здесь еще какое-то время, пока Сиэль не запоминает каждую деталь. На кровати темно-зеленое покрывало. Постельное белье из желтого атласа. Три подушки. Нераспакованная пачка презервативов на тумбочке. Сиэль не смотрит Анджелине в глаза. Они поднимаются на третий этаж сразу после того, как Анджелина запирает комнату на ключ и вешает его обратно в деревянный кейс. Здесь становится как будто легче дышать - или Сиэлю просто кажется. Он замечает, что на третьем этаже тоже четыре двери - одна, очевидно, кабинет Анджелины, дверь в который все еще приоткрыта. - Вот там, - она показывает на самую дальнюю дверь справа от лестницы, - моя комната. Если я не в кабинете, то скорее всего там, если в доме нет гостей. Всегда можешь зайти, если тебе что-то нужно. Сиэль кивает, и Анджелина ведет его к двум другим дверям. - Здесь, - она показывает на дверь с маленьким желтым треугольным стикером, на котором красуется “Осторожно! Высокое напряжение!”, - спальня Лиззи и Зиглинде. Они точно спят, но скоро уже будут просыпаться, и я вас познакомлю. А здесь, - она останавливается перед последней дверью, - будешь жить ты. Твои соседи - Финни и Алоис. Думаю, вы хорошо подружитесь. Она не открывает дверь, и Сиэль застывает. Должен ли он открыть? Нужно ли сначала постучать? На секунду ему кажется, будто ему не хватает воздуха. - Я… - говорит он, и Анджелина наклоняет голову, словно птичка. - Я вам очень благодарен, госпожа Дюлесс. - О, нет-нет, - она качает головой и прижимает тонкий палец к его губам. - В этом доме все называют меня мамой. Это правило. - Я понял, - говорит Сиэль, как только она аккуратно убирает палец с его губ. Она все еще ждет. - Мама. Сиэль замирает на месте, когда она наклоняется, чтобы поцеловать его в лоб, и ее теплые губы на секунду застывают на его холодной коже. По спине Сиэля проходит холодок, потому что так в последний раз делал кто-то очень давно, будто бы в прошлой жизни. Возможно, так и есть. - Мне нужно вернуться к своим делам. Знакомьтесь пока, я позову вас на завтрак. И прежде чем Сиэль успевает возразить, она разворачивается и уходит - Сиэль успевает лишь поймать взглядом красную вспышку ее шелкового платья. И теперь он стоит совсем один перед закрытой дверью, и, если честно, это немного неловко, но больше страшно. Сиэль боится, и признавать это гораздо стыднее, чем он надеялся. - Так и будешь там стоять? - доносится из-за двери, и Сиэль вздрагивает от удивления. - Заходи уже. У него и правда не остается выбора, ведь так? Он поворачивает дверную ручку неспешно, и дверь поддается без звука. Сиэль честно не знает, что он ожидал увидеть. Такие же роскошные кровати, как на втором этаже? Шелк, хрусталь и бархат? Он и сам не знает, чего ждал, но эта комната не похожа ни на что, что он мог бы представить. Она до боли обычная. - Привет, Сиэль! - раздается радостный вопль, и Сиэль едва сдерживается, чтобы не подпрыгнуть на месте. В комнате всего две кровати - низкая односпальная у одной стены и огромное двухъярусное чудище у другой. Крик, очевидно, несется со второго яруса. Свесив вниз длинные худые ноги, на Сиэля восторженно смотрит парень примерно его возраста, и Сиэль старается сделать вид, что ему не так некомфортно, как он себя на самом деле чувствует. - Мы тебя так ждали! - парень спрыгивает прямо с полки, напрочь игнорируя лестницу, и Сиэль инстинктивно делает шаг назад, когда тот подходит слишком близко. - Меня зовут Финни! - Я Сиэль? - это звучит больше как вопрос, и Сиэль мысленно закатывает глаза. - Но я смотрю, что про меня здесь уже знают. Очень… приятно познакомиться. Финни игнорирует протянутую руку и сразу тянет Сиэля на себя. Сиэль никогда бы не подумал, что кто-то вроде Финни способен обнимать так крепко. Кажется, его ребра начинают трещать. - Придурок, ты его задушишь, - раздается с другой кровати, и Финни разжимает свою медвежью хватку. Сиэль вдыхает полной грудью. Кажется, в этом доме любят телесный контакт. Он едва не смеется вслух над своими мыслями. Ну еще бы. Из-под одеяла на низкой кровати на него смотрит растрепанный подросток - кажется, они тут все примерно одногодки, как удачно. Если Сиэль помнит правильно, то это Алоис. - Добро пожаловать в логово разврата, Сиэль Фантомхайв, - улыбается Алоис, от души потягиваясь на кровати, и, о, он выглядит в этом доме на своем месте. Финни шумно выдыхает и поворачивается к Сиэлю. - Не слушай его, он придурок. Тебе здесь понравится. Как будто у Сиэля есть другой выбор. - Без объятий? - расстроенным тоном спрашивает он у Алоиса, и тот игриво подмигивает, прежде чем откинуть одеяло. Сиэль даже не знает, чего он ожидал. Алоис абсолютно голый. - Только если ты не возражаешь против более близкого знакомства. Финни кидает в него подушку, и Сиэль делает вид, что последних нескольких секунд не было. Это все слишком. Слишком. - Прости, двухъярусную кровать привезли вчера, раз ты будешь жить в этой комнате, и я сразу занял верхнюю полку, - говорит Финни, отвлекаясь от Алоиса, и Сиэль рад перемене темы. - Я и не претендую на верхнюю, - говорит он, прежде чем усесться на уже заправленную постель. Так даже лучше. Здесь почти уютно. - Твой рюкзак там, - показывает Алоис, который соизволил накрыться одеялом. Рюкзак и правда лежит возле большого комода, и Сиэль встает, чтобы распаковать вещи. - Можешь не париться из-за вещей, - говорит Финни, и Сиэль замирает на полпути к своим пожиткам. - Все равно можно будет выкинуть это все. Мама не любит, когда все не в одном стиле. Можешь пока взять что-нибудь из нашего, пока тебе не привезут твои вещи. Сиэль хочет сказать “нет, спасибо, я похожу в своем”, но если смотреть правде в глаза, то Финни прав. У Сиэля в рюкзаке обноски из приюта, и, глядя на то, как изящно была одета так рано утром Анджелина, сложно представить, чтобы она одобрила его футболки или джинсы в своем доме. - Бери мои вещи, - говорит Алоис, поворачиваясь на бок и подперев голову рукой, чтобы было лучше видно. - Мы более-менее одной комплекции. Или ты предпочитаешь женские вещи? Сиэль замирает и пытается понять, всерьез ли это, но в тоне Алоиса нет издевки или насмешки. Просто интерес. - Нет, я ношу мужскую одежду, - отвечает Сиэль таким же ровным тоном - или по крайней мере надеется, что это так звучало. - Если что, то девчонки поделятся, - пожимает плечами Алоис с видом “ну как хочешь”. - Ты вообще носил когда-нибудь женскую одежду? Сиэль снова затихает в попытке понять, сарказм ли это. Но что-то ему подсказывает, что в этом доме такие вопросы - обычное дело. - Нет, не доводилось, - осторожно отвечает он, и Алоис улыбается. - У тебя впереди целый мир дивных открытий, - говорит он, и вот теперь Сиэль точно не уверен, что это было сказано дружелюбным тоном. - Если что, всегда можешь утащить что-нибудь у Элизабет. У ее платьев удобная шнуровка. - Удобная для вас, - отзывается Финни откуда-то сзади, и Сиэль оборачивается, чтобы увидеть его развалившимся на нижнем ярусе - его ярусе - кровати. - Я чуть не умер когда в первый раз в него влез. Дышать невозможно. Финни обиженно дует губы, будто крой платья оскорбил лично его и его семью. Алоис смеется. И Сиэлю становится немного менее страшно, потому что в этой шуточной перепалке есть что-то неуловимо человеческое, чего он боялся здесь не найти. Но оно есть. И, возможно, он не сойдет здесь с ума. Финни показывает ему небольшую ванную, в которой половину места занимают стеклянные бутыльки с шампунями, гелями, парфюмами, скрабами, и воздух пахнет как цветочный магазин. Сыростью и умирающими цветами. Для Сиэля уже приготовлено полотенце и зубная щетка, и Алоис находит для него рубашку и брюки в нижнем ящике комода - и, когда за ним закрывается дверь в ванную, Сиэль наконец-то выдыхает. Когда он возвращается в комнату, вытирая волосы полотенцем, то в комнате никого нет, дверь приоткрыта, и откуда-то издалека раздаются голоса. У Сиэля нет с собой часов, но он может догадаться, что пришло время завтрака. На минуту он застывает перед ростовым зеркалом у двери и долго смотрит на свое отражение - у Сиэля в зеркале его лицо и его тело, но что-то неуловимо не так, и он долго не может понять что же это. Он не уверен, что хочет об этом думать. Издалека раздается громкий смех. Сиэль смотрит в зеркало еще раз, прежде чем выйти из комнаты и тихо прикрыть за собой дверь. Он быстро находит столовую - и когда он появляется в дверном проеме, то никто и не думает замолкать. Нет никакой неловкой паузы, которую он боялся - только крик “Ну наконец-то!”, и скрип отодвигаемого стула. В столовой светло, много цветов на полках у стены, высокий деревянный стол на тонких металлических ножках и высокие барные стулья. Здесь пахнет тостами с корицей и кофе, и Сиэль впервые за долгое время вспоминает, что не ел ничего уже второй день. Финни нетерпеливо стучит по стулу рядом с собой. - Молодец, что одолжил ему свою одежду, Алоис, - говорит Анджелина, делая глоток из маленькой кофейной чашки, и как бы невзначай подкладывает ему в тарелку апельсин с большого блюда с фруктами. - Сиэль, милый, не обижайся, но твои старые тряпки нужно сжечь. Ты слишком красивый мальчик, так одеваться - это преступление. Сиэль осторожно усаживается на стул - неловко, потому что боится навернуться с него, и на его тарелку тут же кто-то кладет эклер, украшенный маленькими цветками лаванды. - Оставила тебе последний, чтобы эти чудища не съели все раньше тебя. У девушки, которая сидит за столом перед ним, черные волосы, собранные в неаккуратный пучок, большие глаза и тонкие губы. Точно сказать нельзя, но она кажется совсем миниатюрной, и на какой-то момент Сиэль задумывается над тем, сколько ей лет. - Меня зовут Зиглинде, если что. Добро пожаловать в наш дурдом, Сиэль. Она улыбается, и Сиэль невольно улыбается ей в ответ. Он честно не знает, чего он ждал - что все каким-то образом будут его избегать? Что будут с ним грубы или жестоки? Да, если честно, то он ждал именно этого, потому что это, черт возьми, не школа благородных девиц и не монастырь Святого Сердца, но. Но. Каким-то странным образом в том, как они сидят вот так все вместе за одним столом и завтракают, улыбаются друг другу и разговаривают обо всяких пустяках, есть смысл. Они и правда похожи на семью. Еще бы Сиэль что-нибудь знал о семьях. - Не стесняйся, наливай себе чай или кофе, - говорит ему Анджелина, и Сиэль нерешительно тянется к фарфоровому заварочному чайнику. Фрукты и тосты, свежий хлеб, пустое блюдо - очевидно, на нем стояли эклеры, - джем и масло… Желудок Сиэля решительно требует все и сразу, но его тревога отчаянно просит свежего воздуха. Сиэль решает пойти на компромисс и ограничиться чаем и эклером. Он и не сразу замечает, что в столовой их пятеро. Их ведь должно быть шесть? - А где..? В столовой повисает тишина. Алоис поднимает глаза от тарелки и переводит взгляд на Анджелину. Та невозмутимо допивает свой кофе одним глотком и аккуратно ставит чашку на изящное блюдце с птицами. - Элизабет еще спит. Познакомлю вас чуть позже, ладно? Сиэлю хочется спросить что-то вроде “Я думал, что быть на завтраке обязательно всем?”, но почему-то решает промолчать. Вместо этого он кивает и возвращается к завтраку, и беседа тут же возвращается в свое русло. Сиэль по большей части молчит и слушает, как они обсуждают какой-то фильм, который смотрели вчера на своем занятии по мировой культуре, странные сны Финни и потерянные серьги Зиглинде. - Мам, когда мы снова начнем заниматься французским? - спрашивает Алоис, и Зиглинде закатывает глаза. - Пожалуйста, давайте никогда, я страдала на каждом занятии, лучше немецкий. - Нет уж, так нечестно, - обиженно тянет Финни, и Зиглинде показывает ему язык. - Ничего не знаю, мне очень нравилось, - пожимает плечами Алоис и аккуратно складывает шкурку от апельсина на тарелку Финни. - И ты, конечно же, снова будешь превращать каждое занятие в Voulez-vous coucher avec moi ce soir… - фыркает Зиглинде. - Детка, - Алоис наклоняется к ней через стол, и его стакан с апельсиновым соком опасно покачивается, - я могу предложить отсосать минимум на пяти языках, так что… - Манеры, Алоис, - строго одергивает его Анджелина, и Алоис, подмигнув Зиглинде, снова выпрямляется на своем стуле. Сиэль просто хочет допить свой чай. После завтрака все уходят по комнатам, приводить себя в порядок, напоследок поцеловав Анджелину в щеку и поблагодарив за завтрак - Сиэль может выдавить из себя только “Спасибо, мама”, но этого пока достаточно, кажется. По крайней мере, его награждают улыбкой и словами “на здоровье, Сиэль”. Анджелина уводит его с собой в кабинет, где заставляет его еще раз прочитать контракт, и Сиэль послушно пролистывает страницу за страницей, пока она составляет список того, что им нужно сделать. К тому времени, как все спускаются на занятия в столовую, приезжает, как говорит Анджелина, их “мастер по костюмам”. Мастером оказывается бойкая женщина по имени Нина Хопкинс, и она не теряет времени зря. С порога велев Сиэлю раздеваться, она достает из элегантного кожаного чемоданчика рулетку и блокнот для записей, и Сиэль понимает, что это надолго. Они и правда проводят несколько часов, делая замеры, а потом долго обсуждают фасоны одежды и ткани. Нина достает из своего чемоданчика образцы, долго приценивается к фигуре Сиэля издалека и вблизи, долго рассматривает его глаза и спорит с Анджелиной, когда они решают цветовую палитру. В конце концов они заказывают у Нины все - начиная от базового нижнего белья и шелковых пижам, заканчивая вычурными кружевными рубашками, идеально сидящими по фигуре брюками и элегантными жакетами. Отдельным списком Нина записывает кружевное и атласное белье, пояс и подвязки для чулок, бархатные перчатки до локтей и еще много вещей, от которых у Сиэля голова кругом, и он предпочитает об этом не думать. - Обувь я выберу из вашего каталога готовых моделей, - говорит Анджелина, пока Нина собирает свои вещи в чемодан, а Сиэль снова одевается. - Его мерки по обуви у тебя есть, так что присылай сразу. - Работать с твоими детьми - одно удовольствие, - говорит Нина, защелкивая латунный замок на чемодане. - Все как на подбор. Она шлепает Сиэля по заднице, пока тот занят пуговицами на рубашке, и тот подпрыгивает от неожиданности. Нина смеется. Сиэль заливается краской. - Уже думаю над праздничными нарядами для вас, передай Зиглинде, что я помню про зеленый бархат, скоро отправлю заказ на несколько фабрик, посмотрим, кто сделает лучше. Анджелина улыбается так, будто праздник уже начался. Она провожает Нину комплиментами и просьбой оставаться на связи, если она придумает что-нибудь еще, и Сиэль позволяет себе развалиться в кресле, слушая, как шаги Нины удаляются по лестнице. Анджелина закрывает дверь кабинета. - Нина просто… нечто, - с улыбкой говорит она, наливая воду из графина, стоящего на столе, в высокий стакан, и протягивая его Сиэлю. Он даже и не думает отказываться. - Думаю, завтра она сможет прислать базовые вещи, все остальное получим до конца недели. Сиэль мало что понимает в производстве вещей, но это кажется подозрительно быстрым. - У нее очень большая мастерская, - говорит Анджелина, словно прочитав его мысли. - Много швей, все специализируются на разных вещах, так что скоро все будет готово. К тому же, мы ее любимые клиенты. Сиэль правда хочет улыбнуться ей в ответ, но отчего-то ему совсем не весело. Это сложно объяснить, но почему-то мысль о том, что уже завтра он получит вещи, сшитые специально под него, заставляет его желудок неприятно сжиматься. - Сегодня вечером… - Нет, - прерывает его Анджелина, прежде чем он может договорить. - Сначала тебя осмотрит врач, мы получим результаты анализов, дождемся хотя бы один комплект от Нины, и потом я допущу тебя в гостиную. Сегодня поможешь нам всем собраться, но я должна попросить тебя оставаться в комнате и ни при каких обстоятельствах не выходить из нее. Договорились? Сиэлю на секунду становится легче дышать, потому что больше всего на свете он боялся, что ему придется спуститься в ту гостиную уже сегодня. Потому что он не знает, что бы он тогда сделал. Это все немного слишком. - Разумеется. Он кивает головой, и Анджелина улыбается ему. - Умница. Можешь сходить на кухню и попросить разогреть для тебя обед, успеешь спокойно поесть и немного отдохнуть, прежде чем тут начнется полный хаос. И попроси фруктов с собой, чтобы перекусить вечером, если проголодаешься! Она звучит так, будто ей и правда не все равно, и Сиэлю так странно и непривычно это слышать, но это гораздо приятнее того, что он привык слышать от людей в приюте. Привыкнет ли он когда-нибудь к этому? Анджелина садится за стол и возвращается к своим записям, и Сиэль понимает, что ему и правда пора. Поесть бы действительно не помешало. Прежде чем закрыть за собой дверь в кабинет, он оборачивается. - Мама? - зовет он, и это слово, такое тяжелое и незнакомое, горчит на языке. - Да? - Анджелина поднимает голову с улыбкой и смотрит на Сиэля так, будто он для нее единственный на свете. - Спасибо. За все. На кухне просторно и жарко. На большой газовой плите высокая женщина в белом переднике что-то помешивает во внушительных размеров кастрюле, и Сиэль на секунду не знает, стоит ли ее отвлекать. Он стоит и смотрит, как она добавляет какие-то специи и зелень, помешивает и пробует, будто это какой-то таинственный ритуал. - Если ты за обедом, золотце, то подожди немного в столовой, я все принесу. Сиэля никто никогда не называл золотцем, и на секунду он чувствует, что краснеет. К счастью, женщина не оборачивается на него и продолжает колдовать над плитой, и Сиэль возвращается в пустую столовую. У него наконец-то хватает времени рассмотреть все помещение в деталях, и он проводит несколько минут, любуясь только одними цветами, расставленными повсюду. Сиэль любит цветы, но ни черта в них не понимает, так что просто наслаждается. Единственные цветы, которые он ни с чем не перепутает - это розы, но здесь их точно нет. На столе лежит забытый кем-то блокнот - очевидно, после занятий. Интересно, где все остальные? Сиэль смутно припоминает, что сейчас у них - у нас - должно быть свободное время. Если подумать, это так странно. Свободное время в таком месте, как это… - Обед еще не готов? Сиэль ловит себя на том, что вздрагивает от неожиданности. Давно он здесь не один? В дверях стоит девушка, которую он не видел на завтраке - он честно не помнит, как ее зовут, хоть Анджелина - мама - и говорила ему. Она похожа на красивую куклу. У нее золотистые кудри и фарфоровая кожа, тонкая шея и большие глаза с тонкими ресницами - Сиэль разглядывает ее с почти детским любопытством, и она молча позволяет ему смотреть, скрестив руки на груди и застыв на пороге столовой. - Нет, - наконец выдавливает из себя Сиэль, - но на кухне обещали, что скоро будет готово. - Тогда подождем вместе! Она улыбается Сиэлю и садится напротив него за стол, и Сиэль не может не улыбнуться в ответ, потому что отчего-то ему не хочется ее обижать. - Я… Я Сиэль, - говорит он, потому что внезапно вспоминает, что еще утром его в этом доме еще не было, и возможно было бы неплохо вспомнить о манерах. Она смеется. - Я знаю! Мама только о тебе и говорила последнюю неделю. Я Элизабет, но лучше называй меня Лиззи. - К-конечно, да. Женщина в белом переднике приносит им обед, и на какое-то мгновение Сиэль зависает, потому что не понимает, что за еда перед ним. Лиззи не смеется над ним, глядя на его замешательство, и просто называет блюда, попутно интересуясь, нет ли у Сиэля аллергии на какие-то ингредиенты. - Это биск из омара, это тартар из говядины, это киноа с овощами. Ты пьешь чай или кофе? Нет, не говори, дай угадаю - чай? Ханна, принеси нам чай, пожалуйста! Сиэль честно пытается не накидываться на еду так, будто он голодал несколько лет, но в какой-то мере так и есть. Он доедает все, что Ханна принесла ему с кухни, и пододвигает к себе чашку с горячим чаем, пока Лиззи только приступает к супу. Он неловко водит пальцем по блюдцу, дожидаясь, пока чай остынет, и только сейчас замечает глубокие тени под глазами Лиззи. - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает он, и внезапно понимает, насколько неуместно это звучит. - А? - переспрашивает Лиззи, и честно, лучше бы Сиэль молчал. - Ты не спустилась к завтраку, а Анж… мама говорила, что это обязательно, так что я подумал… - Ах, это, - смеется Лиззи, и Сиэль выдыхает. - Я в порядке, правда. - Просто кто-то после вчерашней ночи еле мог стоять на ногах, - слышит Сиэль знакомый голос, и на стул рядом с ним садится Алоис. - Мистер Смит трахается как зверь, да, Лиззи? - Алоис! - говорит она, и на секунду с ее лица пропадает улыбка. У Сиэля по спине бегут мурашки. - Мамы все равно тут нет. Что, пойдешь ей жаловаться? - фыркает Алоис и тянется через весь стол, чтобы подвинуть к себе ее стоящую чуть в стороне тарелку с киноа, но тут же получает по протянутой руке. - Поговори мне еще, и узнаешь, - отвечает ему Лиззи и снова улыбается, прежде чем повернуться к Сиэлю. - Как тебе Нина? К теме мистера Смита и отсутствию Лиззи на завтраке они не возвращаются. Алоис и Лиззи уходят поспать перед тем, как начать собираться, а Сиэль остается в столовой, слушает, как на кухне возится Ханна, как там открывается и закрывается дверь черного входа, через который заносят доставку свежих морепродуктов и фруктов. Сиэль не может думать о чем-то конкретном - слушает весь этот фоновый шум и медленно забывает о том, где он. Забывает о том, что у него есть тело, и что он настоящий живой человек. Так быстрее проходит время. Когда он приходит в себя, рядом с ним стоит Ханна. - Это тебе, - говорит она, протягивая ему маленькую корзинку для пикника. Порезанное на дольки манго, немного клубники, хлебцы, нарезанное на тончайшие кусочки мясо и лимонад в стеклянной бутылке. Точно. Это его ужин. - Спасибо, - выдавливает Сиэль из себя, и Ханна треплет его за волосы. - Наверху уже все оживились, скоро будут собираться. Точно. Интересно, сколько сейчас времени? Ему не нужно собираться, но… нужно помочь? Как? Черт возьми. Наверху звучит музыка. Это первое, что слышит Сиэль, поднимаясь на третий этаж, и к тому времени, как он доходит до комнаты, которую делит с Финни и Алоисом, бодрый танцевальный трек успевает смениться на еще один похожий. - Сиэль! - встречает его улыбкой Финни, и Сиэль старается не обращать внимание на то, что тот стоит перед ним в одном полотенце, намотанном на бедра. - Алоис в ванной, так что помоги выбрать, что надеть? Они раскладывают на кровати Сиэля несколько нарядов, которые Финни достает из шкафа, и долго выбирают между разными рубашками. Сиэль предлагает ему добавить жилетку, и Финни, подумав, соглашается. Из ванной в облаке пара выходит Алоис, и Финни кидает в него свое полотенце. - Раз уж ты там, кинь сразу в стирку, - просит он. - Сам кидай, - отвечает Алоис, но полотенце все равно кидает куда-то на пол ванной. - Сколько у нас времени? - Не так уж и много, - отвечает Финни, зарывшись в ящике комода. - Нашел! - Черт, - закатывает глаза Алоис и открывает дверь. - Зи! Уложишь мне волосы? - Укладывай сам! - несется из соседней комнаты, и музыка становится чуть потише. - Ну пожалуйста, - жалобно тянет Алоис. - А я нарисую тебе стрелки. Зиглинде приходит к ним в комнату с колонкой в одной руке и прозрачным пластиковым кейсом для фена в другой. - Еще и ресницы наклей тогда, - говорит она, зашвыривая колонку на кровать Алоиса. Тот факт, что на ней только комплект черного кружевного белья и чулки, ее совсем не смущает. Пока Зиглинде укладывает волосы Алоиса, Финни учит Сиэля шнуровать и затягивать корсетную жилетку, а потом смеется, когда Сиэль уточняет, точно ли нормально, если он затянет ее до конца. Тот факт, что какая-то жилетка заставляет Финни выглядеть гораздо старше своего возраста, поражает, и на секунду Сиэль по-настоящему на него смотрит. В своей странной пижаме Финни казался тощим и нескладным, но, видимо, Нина и правда творит чудеса своими дизайнами. Заметив на себе долгий взгляд, Финни подмигивает Сиэлю и достает из комода черные кожаные перчатки. В комнате слишком много людей и почти нечем дышать. - Шампанское в номер! Дверь открывается так резко, что Алоис, который рисует стрелку Зиглинде, едва не протягивает ее до уха. Финни смеется над ним так, что Сиэлю становится немного страшно за шнуровку на его жилете. На пороге их комнаты стоит Лиззи с круглым подносом с фужерами, наполненными до краев шампанским. Сиэль мимоходом подмечает, что она тоже не до конца одета, а ее волосы, закрученные в спирали, держатся на длинных серебряных зажимах. Она похожа на звезду немого кино. Все с энтузиазмом разбирают шампанское, пока на подносе не остается всего один бокал, и Лиззи протягивает его Сиэлю. На секунду он думает, что они обязательно попадут в неприятности за это, но, господи боже, это все еще не школа благородных девиц и не монастырь Святого Сердца. - Фактически сегодня не твой первый официальный день, но мы рады, что ты с нами, - говорит Лиззи. Сиэль задыхается. - За Сиэля! - кричит Финни, и все поддерживают его, и у Сиэля кружится голова, и он не может понять, от жары ли это или от чего-то еще. Поэтому он просто пьет шампанское почти залпом и смотрит в сторону, когда ловит на себе взгляд Алоиса, в котором читается что-то, что он отказывается понимать. Он помогает Зиглинде застегнуть платье и тонкую цепочку с подвеской, пока Алоис в другой комнате помогает Лиззи с ее прической. Финни растушевывает темные тени в уголках глаз, глядя в маленькое зеркало на комоде. - Ты так хорошо выглядишь, - неловко выдавливает он из себя, когда Зиглинде вертится перед зеркалом, чтобы рассмотреть себя со всех сторон, и ловит отражение ее смущенной улыбки. Он знает, что ее платье слишком короткое, в таком даже ходить, наверное, сложно, но что-то подсказывает ему, что ходить ей и не придется. - Поторапливайтесь, - несется из коридора голос Анджелины, и Зиглинде нервно оглядывается на Финни. Сиэль не знает, что за мысленный диалог ведут эти двое, и сомневается, что ему хочется знать, потому что это все немного слишком. Ему нужно присесть. - Теперь это мое, - залетает в комнату Алоис, держа над головой полупрозрачный черный корсет, и Сиэль отворачивается. Пока в комнате снова шум, он закрывается в ванной и долго смотрится в зеркало над раковиной. И дышит. Он просто дышит. Потому что за дверью громкая музыка и крики, пахнет дорогим парфюмом и косметикой, блестят изящные украшения и глаза от шампанского, а легкие Сиэля стягивает словно атласной лентой от корсета. Из зеркала на него смотрит его же отражение, и на какой-то момент Сиэлю кажется, что оно моргает чуть медленнее, чем он сам. В дверь стучат. - Ты там надолго? Не дожидаясь ответа, дверь бесцеремонно открывают, и на пороге появляется Алоис. Безразмерная белоснежная рубашка на нем застегнута криво, видно ключицы и изгиб плеча, но корсет здесь удивительно к месту. Алоис смеется. - Нравится? - спрашивает он, раскидывая руки и выставляя вперед голую ногу. - Не волнуйся, на мне шорты, но они слишком короткие, чтобы разглядеть их из-под рубашки. Но ты можешь подойти. Вместо этого Сиэль делает шаг назад и упирается бедром в раковину. - Алоис, - доносится голос из глубины комнаты, но Алоис даже не оборачивается. Он стоит и смотрит на Сиэля, и что-то в этом взгляде заставляет Сиэля замереть на месте и не шевелиться. Переждать. - Можешь потрогать, - говорит Алоис, и Сиэль замечает странный лихорадочный блеск в его глазах. В горле пересыхает. Алоис делает еще один шаг вперед, но Сиэлю бежать некуда. Он нервно сглатывает, и в горле сухо, будто напихали наждачки. - Я знаю, зачем мама тебя взяла. Поверь мне, ты так пожалеешь, когда тебе это предложит один из ее клиентов. - Алоис! - раздается с порога, и через мгновение Лиззи за ворот вытаскивает его из ванной. На ней шелк и ленты и маленькое золотое сердечко на тонкой цепочке. Она такая красивая. Сиэля сейчас стошнит. - Не слушай его. Она выходит из ванной, не сказав ему больше ничего. Музыка останавливается, и Сиэль слышит, как выключается колонка. Почему-то от тишины ему еще хуже. Они уходят и оставляют его одного в комнате, и Сиэль стоит у двери, слушая приглушенные звуки и совершенно не понимая, что происходит. Кто-то из гостей уже пришел? У него затекает спина стоять вот так у двери, и он решает, что это того не стоит. Возможно, ему нужно просто отвлечься. На удивление, они оставили после себя не такой уж и страшный беспорядок - всего лишь разбросанная по комоду косметика и несколько рубашек на его кровати. Сиэль особо не торопится и аккуратно вешает рубашки обратно в шкаф, а косметику складывает в верхний ящик комода, где обнаруживает еще больше разных пузырьков, палеток, кистей и баночек. Кажется, он слышал чьи-то приглушенные голоса. Возможно, это уже первые гости. Сиэль гасит свет, оставляя только ночник у своей кровати, и методично раскладывает еду из своей корзины, наливает лимонад в фужер из-под шампанского, который находит у кровати. К еде он так и не притрагивается. Он не знает, сколько времени проходит вот так, но снизу точно слышно музыку - не ту, которая играла из колонок Зиглинде. Под ее музыку хочется туже затягивать шнуровку корсета и бежать куда-то далеко. Под эту музыку хочется узнавать того, кто сидит рядом с тобой. Сиэль прикладывает ухо к двери и долго вслушивается в звуки, но они так далеко, так бесконечно далеко, что он решается положить ладонь на дверную ручку и повернуть ее. В коридоре темно - единственный свет, который Сиэль видит, отбрасывает его ночник, и едва заметное желтое свечение доносится снизу. В гостиной кто-то громко смеется, и Сиэль слышит приглушенный звон бокалов. Возможно, ему все это кажется, и на самом деле это шум крови в ушах, потому что он абсолютно точно балансирует на грани обморока. В коридоре все еще пусто. И Сиэль делает шаг наружу. Кабинет Анджелины находится совсем близко, но почему-то Сиэлю кажется, что проходит целая вечность, прежде чем он доходит до двери и осторожно пытается ее открыть. Она поддается, и Сиэль с облегчением забегает в кабинет, не забыв закрыть дверь за собой, и почему-то ему кажется, что дверь хлопнула так сильно, что его наверняка услышали на первом этаже. Это, конечно же, сомнительно, но его сердце все равно начинает биться быстрее. Он должен как можно быстрее убираться отсюда, если не хочет попасться. Потому что если кто-то увидит его здесь, то ему конец. Ноутбук Анджелины лежит на столе, и Сиэль честно не знает, кому молиться, когда открывает его. Экран загорается через пару секунд после того, как он поднимает дисплей, и его встречает фотография Анджелины и остальных - сделанная, судя по всему, не так давно. Они все сидят у рояля в гостиной, и почему-то это фото так похоже на викторианские портреты. Отчего-то Сиэль вспоминает еще кое-что, глядя на эту фотографию. Post mortem. Он нажимает на пробел, и ноутбук услужливо предлагает ему ввести пароль. Сиэль хочет кричать. Разумеется тут должен был быть пароль. Он честно не знает, чего ожидал - что Анджелина Дюлесс будет хранить все данные вот так просто, чтобы любой мог прийти и увидеть? Ему смешно от своей наивности. Пожалуй, он закрывает ноутбук чуть сильнее, чем нужно. В ящиках стола нет ничего значимого - о, Сиэль проверяет их все. Он находит даже блокнот, в котором Анджелина сегодня писала план для него на ближайшие несколько дней, но в нем нет абсолютно ничего, кроме этого самого плана и набросков костюмов, которые они делали вместе с Ниной. Какой же он идиот. По-другому и быть не могло. На мгновение ему кажется, что он слышит чьи-то шаги в коридоре, и быстро ныряет под письменный стол, и стук сердца снова становится громче любых звуков, которые его окружают. Иногда Сиэль думает, что умрет со своей собственной музыкой. Ничего не происходит. Он не умирает, и никто не заходит в кабинет, чтобы выволочь его за воротник, и Сиэль решает, что ему пора убираться отсюда. Он не знает, когда у него появится шанс остаться на этом этаже в одиночестве в следующий раз, но он не может так рисковать. Он найдет способ. Только не сегодня. У него уходит еще минута на то, чтобы проверить, что все в том же состоянии, в котором было, когда он пришел, прежде чем подкрасться к двери и приоткрыть ее. Никого. Он выдыхает, когда выходит обратно в коридор, и на секунду приваливается к стене, чтобы послушать отзвуки голосов, смеха и музыки с первого этажа. Ничего страшного. Он придумает что-нибудь еще. Он отказывается сдаваться просто так. Сиэль делает два шага вперед, прежде чем замечает чей-то темный силуэт у подножия лестницы на втором, и в этот момент ему кажется, будто по его позвоночнику пустили электрический ток. Человек смотрит прямо на него. Сиэль не видит его лица, но чувствует на себе его взгляд, и ему хочется кричать. Ему хочется сорваться с места и побежать - куда угодно, лишь бы это прекратилось, лишь бы время отмоталось назад или вперед. Что угодно, только не этот момент. А потом человек у лестницы разворачивается и уходит. Сиэль не знает, сколько он стоит так, застыв на месте и пытаясь справиться с паникой, которая грозит выплеснуться через край, вытечь кровью из глаз и ушей и заставить его захлебнуться ею, но в конце концов он понимает, что может двигаться. Он не помнит, как оказывается снова в своей комнате, как лихорадочно скидывает одежду и оказывается под одеялом, словно ему снова пять лет, словно одеяло может спасти его от монстров в темноте, но факт остается фактом. Сиэль закрывает глаза и молится Богу, которого презирает, о том, чтобы эта случайная встреча ничего не значила. Они возвращаются утром. Сиэль все еще не знает, сколько времени, но слышит, как открывается дверь, и Финни заталкивает Алоиса в комнату, пока тот смеется и пытается закончить рассказывать какую-то смешную историю кому-то из девочек. - Привет, Сиэль! - машет ему свободной рукой Финни, с неожиданной силой отталкивая Алоиса так, что тот валится на свою кровать. Возможно, это не так уж и трудно. Они оба пьяны, в конце концов. Сиэль садится на кровати, не зная, что ему нужно сейчас сделать, но Финни и Алоис его словно и не замечают. У них уже, похоже, выработалась своя рутина, и никакое количество алкоголя на нее не влияет. Они смывают макияж с лица салфетками и по очереди помогают друг другу развязать шнуровку на своей одежде. Сиэлю остается только наблюдать. - Нет, ты можешь поверить в то, что этот идиот думал, что может купить меня на ночь? Его машина стоит дешевле, чем входной билет сюда, - внезапно фыркает Алоис, отчаянно пытаясь разобраться с пуговицами на рубашке. Финни молча вешает свои вещи в шкаф. - Раскатал губу, - все еще продолжает Алоис, и Финни резко поворачивается. - Он купил меня. Алоис замолкает. - Черт, правда? - он валится на кровать, и матрас пружинит под его весом. - Я даже не заметил. И на сколько его хватило? - На двадцать минут. Но он заплатил за два часа, - пожимает плечами Финни. Алоис смеется. - Охуенно. Сиэль слышит, как скрипит лестница на второй ярус кровати, по которой поднимается Финни, как проминается матрас под его весом, как шуршит одеяло, и потом все затихает. Алоис отворачивается к стене, и Сиэль смотрит на деревянную панель, которая отделяет его ярус от яруса Финни. За стеной в комнате девочек кто-то ходит, открываются и закрываются створки шкафов, что-то падает на пол. И наступает тишина. И отчего-то впервые в своей жизни Сиэль не знает, почему ему от нее так хреново.