Табачный дым.

Я не помню, как оказалась возле дома. Единственное, что отчетливо отложилось в моей памяти, — чудесной красоты ночной город. В который раз я убедилась, насколько сильно обожаю ночь и все, что происходит в это время суток. Это прекрасно, разве нет? Нет вечно спешащих куда-то людей. Есть только те, кому действительно необходимо выйти на улицу для своего душевного равновесия или за солью. Я чаще всего причисляла себя к первому типу, но и вторым иногда бывала. Все происходит от случая к случаю. Наша жизнь циклична. Я быстро забежала в подъезд вместе с соседкой с седьмого этажа, по крайней мере, мне так казалось. Я не знала всех соседей, лишь мельком когда-то видела каждого, хоть и жила тут всю свою сознательную жизнь. В лифте вновь стоял запах сигарет. Почему-то в этот момент появилось чувство невероятного отвращения к курению. Да-да, у обыкновенно курильщика отвращение к своей же привычке. Смешно, не правда ли? Возможно. Я вышла из лифта, но не спешила открывать входную дверь, чтобы попасть в квартиру. Там меня ждала мама, которая скорее всего переживала и не находила себе места все это время. Я должна была вернуться домой около трех часов назад, но даже не позвонила, что совершенно не было похоже на меня. Я всегда старалась заботиться о своей маме, чтобы лишний раз не тревожить ее нервную систему и не заставлять волноваться по пустякам, но в тот день произошло то, что я никак не могла предвидеть и предупредить. Что есть, то есть. Не успела я переступить порог квартире, как в коридоре показалась фигура женщины. Она явно была взволнована, о чем говорили стакан и корвалол в ее руках. Ее темно-каштановые волосы были взъерошены, а одежда все еще была рабочей. Она даже не успела переодеться. Боже. — Соня, ответь мне на один простой вопрос, пожалуйста. Где ты была? — мамин голос раздавался у меня эхом в голове. Он не был злым, в нем не было эмоций вовсе, будто он был пустой… Я не знала, что ответить. Я же не могла ей рассказать о том, что меня чуть не изнасиловали, а потом я несколько часов сидела у своего учителя химии в квартире, заигрывая то ли с ним, то ли с его братом. Это было бы неправильно. Ей не следовало это знать. Прокрутив в голове события, произошедшие за тот вечер, я не выдержала. На глазах выступили слезы, от чего я бросила портфель куда-то в сторону, быстро сняла обувь и убежала в свою комнату. Мне нужен был воздух. Свежий воздух. Он был мне просто необходим. Но вместо того чтобы открыть окно, находившееся в паре метров от меня, я прислонилась к стене и начала медленно скатываться на пол. Пара секунд, и я уже билась в истерике, сидя на полу. О чем мечтают девочки в шестнадцать? Явно не об изнасиловании и о постоянных истериках, однако настигают они практически всех. — Соня, открой дверь, нам надо поговорить, — мама пыталась попасть в комнату, но моя тяжелая туша перекрыла дверь и любую возможность попасть в обитель. Мысли о произошедшем в тот день продолжали терзать меня. Почему именно я? Почему он не выбрал какую-то другую жертву? В этом мире слишком много женщин. Не думаю, что я какая-то особенная, чтобы воспользоваться именно мной. Ах, ладно. Я была беззащитна. Просто была подавлена и не могла дать ему отпор, он это понимал. Сама себя подставила. Как всегда. Однако тогда удача повернулась ко мне лицом и помог химик. А что, если бы его там не было? Что, если бы у этого ужасного человека получилось совершить желаемое? Что тогда? Где было бы мое психологическое состояние? А здоровье? А что, если бы я забеременела? Сколько вопросов и как мало ответов. Нет, я определенно могла ответить на каждый из них, но хотела ли? Это тоже слишком очевидно. Я не хотела признавать плачевность своего положения. Даже в тот момент я была беззащитна и доступна, хоть и находилась дома. Если кто-нибудь ворвался бы в нашу квартиру, я даже не стала бы сопротивляться. А зачем? Все и так было предрешено. В тяжелых мыслях о своей судьбе я не заметила, как заснула прямо на полу. Хочется заметить, спать сидя, да еще и на твердой поверхности, было совершенно неудобно. Больше не буду повторять подобное. Утро наступило слишком быстро, но не было ни одного признака, говорившего о том, что было уже семь утра и пора было собираться в школу. За окном все еще было темно, на кухне не горел свет — мама не встала. Все же что-то сподвигло меня подняться, хоть это и было невыносимо сложно: ноги и руки ныли, а голова раскалывалась. На телефоне было шесть часов пятьдесят семь минут. Что ж, ложиться смысла не было, поэтому я с таким же успехом и больными суставами направилась в ванную. Я до последнего старалась не поднимать глаза на зеркало. Увидеть свое отражение утром после такой ночи — хуже всякого кошмара. Набравшись сил, я посмотрела в зеркало и увидела девушку, уставшую от постоянных приключений и желавшую просто по-человечески выспаться. Темные круги под глазами, растекшаяся тушь, стертая с губ помада, растрепанные волосы. Впереди было еще целых полчаса, чтобы привести себя в порядок. Не перестаю удивляться возможностям женщин быстро менять образы. Еще час назад она плакала и молила его вернуться, а теперь выглядела как настоящая стерва с идеальными стрелками и красными губами. Мне до такого искусства было далеко, примерно как от Москвы до Владивостока и обратно. Тем не менее я училась. В последнее время я все больше сил прилагала к учебе над сокрытием своих эмоций и быстрым перевоплощением — самыми нужными вещами во взрослой жизни. У мамы, судя по всему, в тот день был выходной, поэтому я не стала ее будить, а лишь на цыпочках пробралась к выходу из квартиры и также бесшумно покинула ее, прихватив с собой рюкзак. Оказавшись на улице я достала то, что давало мне новый глоток энергии для жизни каждый день. Слишком очевидно, правда? Мои любимые сигареты. И вновь этот вредный сигаретный дым распространился по моим легким, заставляя их молить о пощаде для долгой жизни. Но нужна ли мне была эта долгая жизнь, наполненная болью и страданиями? Интересный вопрос, на который у меня нет ответа. Сигареты помогали забыться, это глупо было отрицать. И теперь я почему-то при выкуривании очередной вспоминала химика. Может, из-за того, что он тоже пытался так расслабиться и забыться? Мы вместе губили наше здоровье, и это нас объединяло. Забыла сказать, это был последний школьный день в том году. Наконец-то мне не пришлось бы вставать рано утром, чтобы тащиться в ненавистное место хотя бы в течение двух недель. Тот день осложнялся еще и тем, что первым уроком была любимая химия. Если предмет я продолжала ненавидеть всем сердцем, то преподавателя нет. Он открылся для меня с совершенно другой стороны: стал более чувственным, заботливым. Только не говорите, что я в него влюбилась. Прошу. Нет. Только не это. Я не хотела быть очередной. С мыслями, переполнявшими мою бедную голову, я зашла в кабинет. В нос резко ударил запах хвои и имбирных пряников. Да, это были именно они. Я никогда и ни с чем не смогла бы их перепутать. Это мое любимое новогоднее и рождественское лакомство. Я осмотрелась и не увидела ни у кого из своих одногодок подобной сладости, значит, виновником являлся сам учитель. Становилось все интереснее и интереснее. — Чувствуешь? — спросила я у Даши, подходя к своей парте. — Это же… — Твои любимые имбирные пряники, — оборвала меня подруга на полуслове, а я лишь улыбнулась. — Все-таки ты замутила с химиком, и он принес тебе вкусняшку в честь конфетно-букетного периода. — Тьфу на тебя! — я закатила глаза, но в тот же момент поняла, что совсем не была бы против, если бы это предназначалось только мне. — Доброе утро, десятый класс, — из лаборантской появился Воробьев, одетый в темно-синий костюм и белоснежную рубашку. Господи, он был такой красивый и сексуальный. Его волосы были небрежно взлохмачены, но ему это шло, бесспорно. Мужчина все это время держал в руках коробку, от которой исходил тот самый приятный аромат. — Сегодня мы с вами видимся в последний раз, поэтому… — Последний раз в этом году, Даниил Денисович, Вы забыли добавить три слова, — выкрикнула Пономарева, поправляя свое платье. Она явно рассчитывала заполучить все внимание со стороны мужской части школы, а в особенности химика. — Нет, Светочка. Фу. Аж передернуло от этого «Светочка». — Вы забыли, что я всего лишь заменяю вашего преподавателя? — после этих слов посыпались многочисленные вздохи и слова сожаления, ведь он действительно полюбился многим. Честно, даже я расстроилась. Хоть он и изрядно потрепал мои нервы, но стал дорог. Дорог? Что? Что, черт возьми, Соня ты несешь? Только не хватало влюбиться в этого манипулятора и вообще ужасного человека. — И в честь последнего дня я захотел угостить всех своих учеников имбирными пряниками в преддверии нового года и Рождества. Так сказать, сделать всем и каждому небольшой подарок на память от себя. — Вы такой милый, Даниил Денисович, — вновь вставила слово Света. Хотелось ее ударить. Как можно сильнее. — Только сегодня, Пономарева, все ради тебя. Одноклассница явно засмущалась, но была рада подобному комплименту и хотела было начать флиртовать со своим преподавателем, но тот быстро ее развернул в сторону парты. А я даже не подошла за пряником. Мне стало до жути противно наблюдать за действиями Воробьева и Пономаревой, невероятное отвращение. — Сопова, а тебе нужно особое приглашение? — он резко вырвал меня из мыслей, поглотивших меня с головой. Занятые поеданием сладости одноклассники резко обратили свое внимание на меня. Господи, как было неловко. Что я Вам сделала Даниил Денисович? За что Вы так со мной? — Я просто их не люблю. Врать. Ненавижу врать. Но придумать другого оправдания ко всему произошедшему просто не получилось. Я же не могла сказать, что приревновала его к этой Светочке, от которой уже тошнило. — Ладно. Твое дело. Как грубо и сухо. На душе стало резко не по себе. — И самое лакомое, к чему мы сегодня перейдем, — оценки за проверочную. Результаты в общем меня порадовали, но есть к чему стремиться. Итак, — он в размеренном темпе начал перечислять оценки каждого с небольшим комментарием. Когда он дошел до моей фамилии, сердце остановилось. — Сопова, у тебя пятерка. Молодец. Удивила. А могло быть иначе? Нет, я, конечно, могла написать на три, но у меня были ответы, было бы глупо не воспользоваться этим. Заинтересованные взоры были вновь обращены в мою сторону. Никто не понимал, как за три недели я выучила химию до такого уровня, у них закрадывались сомнения в правдивости моей оценки. — Даниил Денисович, — и опять эта Пономарева. «Когда она уже заткнется?» — думала я. Она меня бесила и напрягала. — А как Сопова могла получить «пять»? Она же полный ноль в химии. Учитель напрягся. Он пытался этого не показывать, но я слишком хорошо изучила его повадки и тело за эти недели. Вены на его руках стали выпирать еще больше, чем обычно. Нет, он даже не напрягся, он злился. — Если у Сони получилось наверстать упущенное, а у тебя нет, то это твои проблемы, а не ее. У нее абсолютно заслуженная оценка. От произнесенного им имени по телу пробежались мурашки. Он определенно пытался защитить меня или же себя?.. — Пусть тогда покажет мастер-класс и решит второй вариант проверочной у доски. Даже не все задания, а только последнюю задачу, самую сложную. «Да когда ты уже угомонишься? Вот точно, после школы я тебя прибью!» — пронеслось у меня в голове. — Тогда и увидим. — Ты сомневаешься в моей компетенции? — он начинал закипать. Я же спокойно поднялась со своего места и подошла к кафедре. — Сядь на место, — выпалил он, прожигая меня глазами. Ну уж нет, дорогой, я докажу ей, что и без твоих ответов смогла бы написать на «отлично». — Спасибо за заботу, Даниил Денисович, — я мило улыбнулась ему, давая понять, что все хорошо и я справлюсь. — Мне не составит труда решить пятую задачу. Она же простая. — взяв мел и листочек с заданием, я подошла к доске. На мгновение обернувшись в сторону химика, я заметила переживание на его лице. Он боялся, что нашу выходку рассекретят. Какой же наивный. Прошло не более пяти минут, как на доске появилось полное решение самой сложной задачи в проверочной. Я прорешала около десяти подобных, подготавливаясь к смертной казни, поэтому была уверена в своих записях. — Верно, — опять сухо и грубо произнес он. Неужели он не был рад за меня и за себя? Вряд ли. Он понимал, нет, даже знал, что именно так все и будет. Иначе и быть не могло. Я вернулась на свое место, и химик начал рассказывать новую тему. О дорогой, я изучила ее еще за неделю, боясь опозориться на проверочной. Мне стало скучно, и мои мысли также быстро вновь заняла ситуация, произошедшая днем ранее. Почему я не могла перестать думать о ней? Да, я сильно испугалась, но это не было поводом думать о ней постоянно. Соня, переключилась бы ты на учебу. Было явно не время, чтобы анализировать поступок того мужчины. Да и зачем оно тебе надо было? Ты всю ночь думала о нем. Мешки под глазами подтверждали это. — Урок окончен, — эта фраза будто бы вырвала меня из сна, совсем не прекрасного. — Соня, задержись, — эти слова резко врезались в мое сознание. Я не понимала, чего он хотел от меня. Я улыбнулась Даше, дав понять, что я в порядке и скоро догоню ее. — Вы что-то хотели, Даниил Денисович? — мне было слишком официально и как-то противно от этого, но мы не переходили на «ты» после случившегося. Мы даже толком не разговаривали. — Как ты? — единственная фраза, которая выскользнула из его уст после выхода последнего ученика. Мы остались одни в этом чертовом кабинете. Напряжение стремительно нарастало между нами, из-за чего становилось не по себе. Я чувствовала, как постепенно к глазам подступали слезы. Я все еще не могла отпустить эту ситуацию. Двумя словами он словно сковырнул почти зажившую рану и заставил вспомнить всю ту боль, что я пережила. — В п-порядке, — немного заикаясь из-за почти начавшейся истерики, ответила я. Господи, только не здесь. — Мне пора. Я быстро вышла из кабинета. Слезы накрыли меня полностью, с головой. Я бросилась к выходу и вылетела как пуля, лишь услышав вслед возмущенный крик вахтерши. Я больше не могла. Это было тяжело. Тяжело было нести непосильное бремя. К счастью, сигареты всегда были со мной. Они были необходимы мне как никогда. Новая затяжка — новый глоток воздуха. Трясущимися руками я держала сигарету и продолжала прокручивать в голове произошедшее. Неожиданно на мое плечо упала тяжелая мужская рука. Я вздрогнула и развернулась лицом к человеку, заставившему меня пережить очередной испуг. Даня. То есть Даниил Денисович. — Зачем Вы сюда пришли? — пожалуй, в тот момент я совершила грубейшую ошибку в своей жизни, выразив свои мысли в словах. — Я в порядке, правда. — Слезы на твоих глазах и дрожащие руки говорят об обратном, — он заботливо накинул на меня свое черное пальто, которое было раза в два или даже три больше моего крохотного тела. — Мне никогда не понять, что ты пережила вчера. — Да, тебе, то есть Вам, никогда не понять, какой спектр эмоций я испытала в ту ночь. Я благодарна Вам за спасение, но сейчас Вы лезете не в свое дело. Его лицо выражало безразличие. Это начинало меня пугать. Он вырвал из моих рук сигарету и выбросил ее. Я хотела высказать небывалое возмущение, но не успела. Учитель обнял меня и прижал к себе. Так крепко, что на миг я перестала дышать. Но только в тот момент я смогла почувствовать себя в безопасности. Я вдыхала его запах, прижималась к нему сильнее и сильнее, ощущая жизненную необходимость в подобной крепости. Я не хотела отпускать его ни через минуту, ни через пять. Мне было настолько хорошо рядом с ним, что слова были просто излишни. — А что насчет нового года? — резко прервал идиллию химик. — Ты подумала над предложением моего брата? Что? Ему это было важно? Он же сам был против того, чтобы я приходила на сие мероприятие. Удивительно. — Честно, я не думала пока что, а еще с мамой надо поговорить. Я же не могу просто так уйти с семейного праздника, особенно посреди ночи. Учитель понимающе кивнул головой и отпустил меня. — Кажется, тебе пора на уроки. — И Вам.

***

Дома царила особенная атмосфера. Вся квартира давно была украшена елочными игрушками, гирляндами и мишурой. Создавалась чудесная атмосфера волшебства, но у меня почему-то напрочь пропало новогоднее настроение за несколько дней до самого праздника, хотя я уже прыгала от нетерпения в октябре, будучи не в состоянии дождаться нового года. Теперь же я сидела и не ощущала приближающийся праздник, его особенную атмосферу. Странно и непонятно. Тем не менее это не мешало съедать мне ежедневно почти по килограмму мандаринов и запивать их литром персикового сока, моего любимого. — Привет, доченька, — раздался мамин голос из прихожей. Я ждала ее около получаса в гостиной и раздумывала, какие слова подобрать, чтобы она отпустила меня в новогоднюю ночь. Конечно, говорить, куда я намеревалась пойти, я не собиралась. Легенда уже давно была придумана. — Привет, мам. Как на работе дела? О да. Кто из нас не начинает разговор издалека, чтобы отодвинуть минуту смерти? — Все как обычно. Иногда я жалею, что выбрала работу с людьми, но изменить уже ничего нельзя. Да и со временем это проходит. А у тебя как день прошел? Как последний день в школе? — Знаешь, все хорошо, — в голове у меня пронесся разговор с химиком и наши долгие объятия. Я бы отдала все, лишь бы вернуться в ту минуту и почувствовать его рядом с собой еще раз. — Слушай, я хотела тут с тобой поговорить. Мы прошли в гостиную, в которой ужасно громко играл телевизор, мешавший разговору, поэтому я, взяв пульт, уменьшила громкость коробки без кнопок. — Меня Даша пригласила в новогоднюю ночь к себе. Конечно, после боя курантов. Я посижу с тобой некоторое время, а потом пойду к ней. Можно? После моего вопроса в квартире на несколько минут повисло немое молчание, которое сильно напрягало. Однако мама все же прервала застоявшуюся тишину: — Можно, но при одном условии: ты вернешься до восьми утра и совершенно трезвая, — она улыбнулась. — Ты же знаешь, я не пью! Спасибо, мамочка! — я крепко обняла самую лучшую женщину на свете. После этого я вышла на кухню, чтобы поставить чайник на плиту. Уж очень захотелось отпраздновать этот момент крепким зеленым чаем с бубликами, купленными мамой. Я достала телефон из кармана. Теперь предстояло самое сложное: написать ответ химику или его братцу. Выбрав меньшее из зол, я черкнула небольшое сообщение, содержавшее лишь два слова: «Я приду», и отправила Артему. Новогодняя ночь обещала быть веселой.