Любовь и ненависть не в нашей власти.

      Осень. Холодный Санкт-Петербург. В окне одного из домов всё ещё горел свет. Тихий, довольно приятный голос заставил гостей проникнуться всей историей, жизнью главного героя. Только лишь в конце, вернувшись в действительность, посетители звонко захлопали, выкрикивая слова благодарности за прочтение прекрасной книги, подходя и одаривая автора рукопожатием, поздравлениями. — Можно, пожалуйста, пару слов от автора? — послышался нежный голос одной из присутствующих. Как только все остальные разошлись и они остались наедине, девушка решила подойти, протягивая книгу. — Конечно. Кому подписать? — только было поднял голову Николай, как увидел чёрные, длинные ногти, с ужасом отпрянув на спинку стула. Внезапно сквозь ведьму прошёл меч. Меч человека, которого Гоголь и не думал увидеть. — А.. Александр Сергеевич? Вы? — Я, а кто же ещ… у, сука.. — невнятно проговорил Пушкин, несколько раз дёргая рукоять, пытаясь вытащить меч, — Михаил! — после выкрика, к мужчине подошёл парень лет 18-20, доставая оружие и ловко попадая пулей нечисти в голову. — Это, позвольте представить, мой юный друг и соратник Лермонтов Михаил Юрьевич. — Здравствуйте! — обернувшись на темноволосого, юноша коротко улыбнулся. — Молодой, — бросив косой взгляд на Лермонтова, Александр улыбнулся, вновь возвращая взгляд на стоящего напротив, — но уже многообещающий поэт. — З.. Здрасте. — кивнув головой Михаилу, Гоголь поджал губы, переводя взгляд на нежданного гостя. — Николай Васильевич, прочитал я Вашу книгу. Нашёл её такой любопытной, что досель не могу в себя прийти! Однако здесь я совсем по другому поводу.       Медленно протерев лезвие белым платком, мужчина вложил меч в ножны, подавая окровавленную ткань стоящему рядом помощнику. — Имя Гуро Яков Петрович Вам о чем-нибудь говорит? — Да.. — Быть может Вам что-нибудь известно про тайное общество графа Бенкендорфа и его друзей? — Да, к сожалению. — Наше братство ведёт борьбу против него. Готовы ли Вы присоединиться к нам?       Гоголь непонимающе взглянул на Лермонтова, после на самого Пушкина, сводя брови ближе к переносице, тем самым хмурясь. — Братство? — Я Вам всё объясню за ужином и дюжиной бутылок «Veuve Clicqout»*. Едемте, Николай Васильевич! Ужасно хочется есть.       Пару секунд подумав, Гоголь в итоге махнул головой, отправляясь с гостями на званый ужин. Дорога была не такой уж и долгой. Или, возможно, Николай уснул совершенно также, как и когда-то в карете Якова. В карете человека, которому он изначально доверился и который, в конце-концов, оказался предателем, использовавшим его, как приманку для Всадника. Точнее, Всадницы. Вот и нахлынули на юное дорование воспоминания, связанные с людьми, которых он успел полюбить. В руках крутилась брошка Елизаветы Данишевской, некогда его возлюбленной. Так они и прибыли в дом Александра Сергеевича, в полной тишине и раздумьях. — Николай Васильевич? Вы с нами или как? — улыбаясь уголками губ, Александр выскользнул из кареты, за ним последовал Михаил и сам Гоголь, после осматривая огромное построение, оказавшееся домом старшего. Молча направляясь за новыми знакомыми позади, прислушивался к их разговору, который был явно ни о чем. Потому решил рассматривать каждый уголок, дабы отчётливо запомнить где и что находится. Наконец дойдя до главного зала, Пушкин приглашающе махнул головой в сторону дверей, которые сразу же были распахнуты. За столом сидели пять человек, бурно что-то обсуждающие и не заметившие прихода хозяина. — Господа! При всём моём уважении, будьте любезны обратить внимание и на нас! — возмущённо воскликнул поэт, разводя руки в стороны, привлекая внимание коллег. — Знакомьтесь, Гоголь Николай Васильевич, юный поэт и просто прекрасный человек! Кстати, он близко знаком с Гуро и.. — Я не т-так близко с ним знаком. Мы просто работали вместе совсем недолго. — неловко поёжившись, процедил Николенька, не отрывая глаз от пола. — Главное, что Вы, Николай, знали его. А тем более, работали вместе. — встав изо стола, мужчина, лет 32, с тёмными зачёсанными на бок волосами, густыми бровями, карими, как шоколад, глазами, совершенно обычными усами и узкой формой лица, плавно подошёл к Николаю, протягиваю худощавую руку, — Вильгельм Людвиг фон Кюхельбекер. Для своих Кюхля. Рад с Вами познакомиться. Гоголь робко протянул руку в ответ, чувствуя, как чужие пальцы уже сжимают его в горячем приветствии. — Помимо Вельгельма здесь находятся Денис Васильевич Давыдов, Гнедич Николай Иванович, Иван Андреевич Крылов и Василий Андреевич Жуковский. Что же мы стоим, дорогие мои, присаживайтесь! ‐ каждый, услышав своё имя, почтительно кланялся головой, легко улыбаясь. Лишь после приглашения присутствующие сели за стол, безо всяких сомнений начиная есть. Николай Васильевич сначала боялся и притронуться к чему-либо, но, увидев спокойствие на лицах новых друзей, принялся кушать.       Обед занял у них минут 20 от силы, после чего сам хозяин поместья стал расспрашивать о какой-то миссии, которая оказалась незавершённой. Пушкин богровел от переполняющей его злости, кричал на соратников, пытаясь объяснить то, как правильно нужно было действовать. Гоголь же вновь ушёл в собственные мысли. «Вы мне глубоко симпатичны...» — фраза Якова Петровича крутилась в голове Николая, который по ощущениям, начал по нему скучать. По его улыбке, бледному сосредоточенному лицу, саркастичным шуткам, тёплым прикосновениям и тёмно-карим глазам, которые всегда пленили его, как мальчишку, заставляя утопать и восхищаться их некой красотой. Но неприязнь брала своё, из-за чего Ник отмахивался от надоедливых размышлений, устало потирая глаза. Затем, показав Гоголю его спальню, все отправились на покой. Ночь была тихой, спокойной, чего нельзя сказать об утренней ситуации. В покои Николая Васильевича врывается Александр Сергеевич, начиная быстро раздвигать шторы и одновременно с этим будить младшего. — Николай! Коля, просыпайтесь! Вы отправляетесь на миссию вместе с моими коллегами! — выкрикивая, Пушкин стащил с темноволосого одеяло, от чего Гоголь подскочил, бешеными глазами смотря на него, часто дыша, будто от какого-то испуга. — Давайте же, собирайтесь! — оставив последнее слово за собой, Александр развернулся на пятках и пошёл прочь, давая время на сборы. Николай, не долго думая, принялся переодеваться в ту форму, что принёс хозяин его места обитания. Подхватив цилиндр, буквально вылетел из комнаты, не до конца понимая, куда ему идти и что вообще делать. Внезапно его подхватил под руку Гнедич, продолжая вести в правильном направлении и попутно объяснять весь процесс миссии. — Доброе утро, Николай. Итак, приступим сразу к делу. Мы пытаемся выследить Вяземского. Петра Андреевича. Хотим попробовать разузнать хоть что-нибудь про это тайное общество. А Вы, представившись близким другом Гуро, можете привести его в Наше Место. Там мы его и поймаем! — хлопнув в ладоши, Николай Иванович приоткрыл дверцу кареты, приглашая Гоголя сесть. Вот так и началось участие молодого поэта в «братстве против графа Бенкендорфа и его друзей». Разные миссии, ни одну из которых юноша не пропустил, ужины и ранние поездки на лошадях заставляли забыть всё то, что с ним произошло до всего этого. Но продлилось это недолго. Почти год Николай Васильевич потратил на пребывание в доме Пушкина. Одним утром, ранним утром, робко постучав в дверь комнаты хозяина, Ник приоткрыл её, медленно просовывая голову в созданную щель, улыбаясь уголками губ. — Утра, Алекс. Я к Вам с одним вопросом. — Проходите же, мой милый друг. Что-то срочное? — не отрываясь от бумаги, свободной рукой подозвал к себе младшего, что-то чиркая пером. — Да. Я хотел бы отправиться в Диканьку, навестить погибшего товари.. — Абсурд! Зачем Вы спрашиваете о таком? Если это важно, то просто предупредите меня и езжайте, езжайте! — В.. Вам не нужна моя помощь? Просто если нужна, то.. — Не смейте. Сейчас же берите карету и езжайте.       Махнув головой, Гоголь попрощался с Пушкиным, тихо выходя из его покоев. Сказав Якиму загружать карету, Николай поправил пиджак и двинулся на выход, плавая в раздумьях. Спустя некоторое время молодой человек уже сидел в карете, которая направлялась в его место рождения, Полтавская губерния, Большие Сорочинцы, далее Диканька. Дорога обещает быть мрачной, таинственной и долгой.