Бей, беги, замри

      Удар о твердую землю выбивает весь воздух из легких. Крик застревает в горле, и я только судорожно глотаю воздух, заходясь в приступе хриплого кашля. Отвратительный солоноватый привкус крови во рту усиливается и я пытаюсь хотя бы на бок перевернуться, чтобы выплюнуть её.       Но из-за этого становится лишь хуже — нагрудник слишком сильно давит на ребра, а невероятно острая боль в запястье заставляет сцепить челюсти, только чтобы не закричать; хотя до этого так хотелось.       Жмурю заслезившиеся глаза, прерывисто дыша. Жду, пока боль отойдет на второй план и позволит мыслить и действовать.       Со мной остаются лишь боль и тишина, кажущейся оглушительной и такой подозрительной.       И я все же принимаю сидячее положение, коленями упираясь в землю. Понимаю, что чувствую себя каким-то побитым дворовым щенком; меня просто отпинали.       Да уж, физически я всегда была недостаточно сильна, а Саваж Опресс буквально из-за этого и вывозит; а еще эмоциями, столь негативными, которые лишь питают Темную сторону в нем. Жестокость, жгучая ярость и неутолимое желание отомстить мне, вкупе с неукротимой ненавистью делают из него настоящего монстра.       Прав был мастер Дуку — его действительно стоит уничтожить.       Прижимаю правую ладонь к левому запястью, стараясь стянуть с него деформированный бескаровый наруч, а затем хотя бы немного унять в ней боль, однако только хуже делаю — при прикосновении поломанная рука вновь вспыхивает острой болью, заставляя сильно прикусить нижнюю губу с попыткой отрезвить собственный разум.       Поднимаю взгляд на ночное небо, всегда завораживающее меня. В последний раз смотрю на россыпь блеклых звезд, прежде чем ощутить, как в глазах неизбежно темнеет.       Прихожу в себя уже на борту крейсера, в медицинском отсеке, с противным ощущением полного бессилия.       А чего ты еще ожидала? — задаю мысленный вопрос с долей сарказма.       Опресс не слабак. Далеко не таковой. И даже мои техники едва работали на нем, что заставляло мыслить о том, что Дуку специально натренировал его в них, зная, как и чем я пользуюсь.       Но разве у меня был иной выбор, кроме как вступить с ним в бой, хотя мне, по сути, запрещено?.. Нет, его не было. Оби-Ван мог пострадать сильнее, а мне не хотелось бы этого. Он же, вроде как, мой друг и боевой товарищ, с которым я уже не одну битву прошла; более того — знаю его с самого детства. Да, некоторое время мы не общались и наши отношения можно было назвать холодными, но потом же они наладились вновь…       Делаю медленный вздох, но не получается — из груди вырывается кашель, и только потом я понимаю, что ребра что-то сдавливает. Касаюсь их сквозь тонкую ткань рубашки, чувствуя что-то, похожее на бинты и ничто иное. Надеюсь, не перелом. Одного уже достаточно. Аккуратно приподнимаю левую руку — запястье сковывает жесткий фиксатор, а боль уже не столь сильна. Это пока. Скоро действие обезболивающего пройдет.       Выхожу из каюты, предварительно накинув на плечи верхнюю тунику, услужливо оставленную здесь кем-то. Чувствую покалывание, кажется, во всем теле — и явно не от холода. Слабость одолевает меня, заставляя замереть на месте, рукой опираясь об стену.       Не стоило вставать так резко.       Дожидаюсь, пока темнота в глазах исчезнет и позволит сделать хотя бы шаг. Солдаты недоуменно косятся на меня; кто-то даже осмеливается подойти и предложить помощь, замечая мое ослабленное состояние или вовсе пытаются заговорить о возвращении в медицинский блок; и от того, и от другого, я незамедлительно отказываюсь. И похуже бывало.       Кеноби, замечая меня на мостике, приходит в удивление.       — Ты очнулась, - только говорит он, приподнимая брови.       — А не должна была?       Оби-Ван неловко кашляет от моего неожиданного вопроса. Воздухом поперхнулся, бедненький. Потирая глаза, бедрами упираюсь в интерактивный стол.       — Что ты такое говоришь, Лета, — ворчит Кеноби, складывая руки на груди; после продолжает с видимыми нотками беспокойства и более скрытой заботы. — Тебе следует пойти отдыхать.       Быть может, он и прав, но мне отчего-то не хочется. И так гадко себя чувствую, а если начну сейчас жалеть себя, просто лежать в постели усталой тушкой, то вообще… Ни к чему это.       Оби-Ван выглядит потрепанным, но сам восстанавливать свои силы он будто не спешит — задумчиво потирает подбородок, смотря на голограммы с изображением Саважа Опресса на них.       — Как ты? — неожиданно для него, спрашиваю я.       — Цел, — Оби-Ван кивает и смотрит на меня — уже хочет продолжить, но я кидаю на него предостерегающий взгляд, чтобы не думал говорить то, что у него на уме. Бесполезно, однако. — Благодаря вам, магистр Рэин. Спасибо.       Это было исполнением моего долга, всего лишь; потому не заслуживает заостренного внимания. В ответ я только пожимаю плечами, как бы говоря, «пустяки». Так оно и есть.       Опуская взгляд перед собой, Оби-Ван неожиданно приподнимает уголки губ.       — Знаешь, сравнивая тебя с той, кем ты была раньше, я совершенно не вижу сходства, — выпаливает вдруг он, улыбаясь чуть шире, из-за чего под его глазами образуются небольшие морщинки. — Хорошо, что я всегда воспринимал тебя всерьез.       Кеноби тихо посмеивается, замечаю, как я фыркаю с наигранным недовольством. Внутри же теплеет — он старается отвлечь меня от тягостных мыслей. Знает, что мозг мне еще вынесут.       — Да ладно тебе, я-то знаю, что глубоко внутри ты просто душка.       Слегка щурю глаза, отвечая ему.       — А я помню тебя мальчишкой, что каждый раз смущался, стоило мне обратиться к нему.       Оби-Ван чутка оторопел — он явно успевает погрузиться в воспоминания многолетней давности, прежде чем понять, почему я, многозначительно приподняв бровь, гляжу за его плечо. Поджимает губы и качает головой, будто принимая поражение.       Командир Коди, пусть и не слышал всего диалога, но мою последнюю фразу — вполне, потому и не сдерживает смешка.       — Это Марк научил тебя, да? — перед тем, как отойти с командиром, все же спрашивает Оби-Ван, заставляя коротко приподнять уголки губ при упоминании моего лучшего друга.       Проходит едва ли пару минут, как я, чувствуя внезапную сильную боль в голове, ледяными пальцами правой руки потираю висок.       Стараясь прогнать это ощущение, прикрываю глаза.       Вслед за испытываемом ужасом по телу пробегают мурашки. В затылке характерно покалывает — я буквально чувствую своей спиной могильный холод, и понимаю, что это значит, когда смерть дышит в спину. Буквально отовсюду веет леденящим кровь ужасом, жуткой энергией смерти, и кажется, что сотни людских криков одновременно достигают слуха, но…       Стою, не двигаясь — лишь рукоять светового меча отчаянно сжимаю в руке, раз за разом слыша в голове:       «Выполнить Приказ шестьдесят-шесть».       …лишь отдаленно я осознаю, что это не мои ощущения.       Меня зовут негромко, но я все же вздрагиваю.       Сердце колотится, дыхание неровное, но я стараюсь никак не выдавать свои эмоции — крепко сцепляю зубы и смотрю на Оби-Вана, глядящего на меня вопросительно. Незаметно сглатываю, прежде чем сказать, что просто голова закружилась. Оби-Ван мне явно не верит.       — Магистр Винду требует связаться с ним, — тем не менее, говорит он.       Я киваю, уже предполагая, о чем будет вестись речь — очевидно ведь.       Кеноби снова кидает на меня непонимающий и даже взволнованный взгляд, но молчит, не торопится задавать вопросы и отвлекать от предстоящего диалога.       Я оказываюсь права — Винду действительно интересуется о положении дел, но после он высказывает просьбу поскорее вернуться в столицу; и просит только меня — Кеноби получает новое назначение.       Этому я совершенно не удивляюсь.       Маленько раздражаюсь, да, но только.       Однако, если магистр Винду лично просит об этом, значит, повод действительно веский. Он выглядел хмурым больше, чем обычно.       Оби-Ван, аккуратно коснувшись моего плеча в поддерживающем жесте, вместе со своим командиром покидает командный пункт, торопясь вернуться на свой флагман. Тоже хотелось бы отправиться на миссию, забыться в делах; мои бойцы согласились бы со мной, — хотя, кажется, они уже смирились со своей участью находиться почти в «тылу». — но снова не судьба.       Когда мы прилетаем — столица уже покрыта мраком ночи, полной духоты и влажности. Из-за неприятных ощущений я незаметно морщусь и даже порывы ветра, оказывающимися едва прохладными, не помогают. Спасительным оказывается лишь Храм — уже в помещении чувствую, как по телу бегут мурашки от резкой смены температур и мысленно радуюсь возвращению.       Я дома.       Совет собирается незамедлительно, однако не все могут присутствовать на заседании. Для меня же, сидеть в кресле магистра до сих кажется непривычным и странным.       И отсутствие Марка рядом, тоже.       Перед остальными членами Совета я держу непроницаемое, лишенное всяких проявлений эмоций лицо; в Силе остаюсь совершенно спокойной, зная, что к любым изменениям в ней магистры при моем присутствии они проявляют особое внимание. Были бы они такими бдительными ранее, не сидели бы сейчас по ситховой в буквальном смысле причине.       В этот раз заседание набирает неожиданные обороты — гранд-мастер, глядя на меня тяжелым взглядом, говорит, что он чует приближение чего-то поистине ужасного, что провоцирует появление настоящей, сильной тревоги.       Мимолетно думаю, что он видел то же, что и я.       Но я лишь киваю в подтверждение его слов.       Мы лишили Конфедерацию Независимых систем одного из их способнейших и сильнейших генерала — оказавшимся на теле не таким, учитывая, что особых трудностей при его ликвидации я не ощущала — но все равно кажется, что легче не стало.       Не могу избавиться от ощущения, что лишь тяжелее.       В последнее время битвы стали жестче. Большего масштаба. Стоит закончиться одной — начинается другая. Очередная.       С последствиями, из-за которых задумываешься, а действительно ли эта битва была нужна, не говоря уже о самой войне?       Эти жертвы?..       Столько солдат, нет, — исправляю я себя, совершенно не слушая, о чем беседуют магистры, — не просто солдат, а людей, погибло.       Моих, в том числе.       А джедаев?.. Даже думать о них не хочется — слишком тяжело осознавать, что многих из тех, кто в далеком прошлом ходил по коридорам Храма, наслаждаясь долгожданным возвращением в родную обитель, уже нет и они никогда этого более не испытают.       Пусть среди джедаев у меня немного было друзей и боевых товарищей, но со многими из них я была знакома и делила бремя обучения.       Хочется прикрыть глаза, от усталости, от боли.       Голова вновь разболелась, а вместе с ней поломанное запястье; видимо, действие обезболивающего прошло и мне стоит после заседания наведаться к целителям. Однако я никак не выдаю своих ощущений, по-прежнему помня, что магистры заметят сразу и начнут придираться.       — Я полагаю, настало время поговорить с сенатором Мотма, — подаю я голос, когда в Зале на мгновение повисает тишина; безмерно удивляю остальных — я обычно предпочитала быть наблюдателем и вступать в беседу в редких случаях. И сейчас именно такой. Даже Пло Кун смотрит так, будто знает, что я выкину что-то эдакое.       Перевожу взгляд на магистра Винду, отчего-то уверенная, что именно он поддержит меня.       — Я думаю, она окажет нам достойную поддержку, — Мейс медленно выдыхает, уже догадавшись. — Вы правильно меня поняли, магистр Винду. Канцлеру нужен преемник.       Кажется, он понял мои слова лучше, чем следовало.

***

      — Вы намерены уйти из политики, так ведь? — спрашиваю я у Валорума, ощущая некоторую печаль — он все-таки являлся нашим сильным союзником; еще в те года, когда был канцлером, многое сделал, дабы усложнить его преемнику годы правления. Из-за этого и задержался на своем посту.       К тому же, можно сказать, что именно под его началом я начала действовать более уверенно в отношении политики и её деятелей. И сейчас… Он окончательно разочаровался в Палпатине и поддерживает несогласных с его действиями политиков.       Может показаться, что он уходит совсем несвоевременно, однако я другого мнения. Лучше сделать это сейчас, чтобы потом не стало поздно и не пришлось жалеть о том, чего ты не сделал, когда выдалась возможность.       Финис кивает.       — Да. Однако, — делает паузу, а взгляд его становится хитрым, как и легкая улыбка, — если у тебя будут проблемы с законом, обращайся.       Слегка улыбаюсь в ответ.       — Непременно.       Валорум кладет руку на мое плечо, так по-отечески.       — У тебя больше союзников, чем ты думаешь, Лета. Многие поддержат тебя и твои идеи, будь уверенна, — он кивает, серьезно заглядывая в мои глаза. — Не один год я наблюдаю за тобой, и я точно могу сказать, что горжусь тобой.       Хочется искренне поблагодарить его, но появившийся в горле ком не дает и слова вымолвить, и я только склоняю голову к груди.       Со слабой улыбкой, кажущейся грустной, Валорум кланяется в ответ и оставляет меня в одиночестве посреди просторного кабинета.       Видишь, Лета, — мысленно обращаюсь к самой себе, ощущая, как в сердце вновь вспыхнула надежда, — тебя правда поддерживают…       Великие люди всегда воодушевляют.       Делаю глубокий вздох, смотря на рассветное небо за панорамным окном.       Рассвет в сочетании с прекрасным видом на огромный город выглядят великолепно и я понимаю, что все же привязалась к этому месту, и совсем покинуть его, не имея больше шанса вернуться — будет слишком тяжело. И я каждый раз, глубоко в душе, радуюсь своему возвращению.       На мгновение прикрываю глаза, настраивая себе перед скорым разговором, совсем непростым.       — Прошу простить за столь ранний визит, сенатор Мотма, — после приветственного поклона начинаю я. — Однако, это дело не терпит отлагательств.       — Я понимаю, магистр Рэин, — с вежливой улыбкой отвечает женщина, присаживаясь на рабочее кресло, я занимаю место напротив. — Можете начинать, — кивает она, говоря о готовности слушать.       — Канцлер Палпатин — Владыка ситх. Он Дарт Сидиус.       Да уж, вводить людей в шоковое состояние у меня уже привычка.       Мон Мотма смотрит на меня растерянно, не зная, принимать ли мои слова за шутку или сразу выгнать меня из кабинета.       — Что? — выдыхает она. — Вы… — запинается, опуская бегающий взгляд. — Как же так…       Достав из внутреннего кармана туники инфокарту, кладу его на стол.       — Здесь все имеющиеся у нас доказательства. Вы можете открыть и убедиться.       Женщина отрывисто качает головой.       — Я склонна вам верить, — говорит севшим голосом. — Канцлер Палпатин давно вызывал у нас подозрения… Но мы и не знали, что он действительно все эти годы водил всех за нос.       Я лишь киваю, сохраняя молчание — даю сенатору взять себя в руки.       Когда это происходит и когда шок уходит на второй план, она поднимает на меня взгляд с горящей в нем уверенностью.       — Чем я могу вам помочь, магистр Рэин?       И я, с тяжелым вздохом и смирением, принимаюсь расписывать едва ли не по пунктам, ибо кратко обо всем этом не поведаешь.       Рассказывала от начала, до самого конца, упоминая возможные варианты будущего, если не предотвратим катастрофу. Говорила о том, что она вместе с остальными сенаторами должна будет сделать; как они должны будут реагировать на происходящее и какие слова могут быть желательными.       И я мимолетно задумываюсь — а верный ли план, надежный, а главное, достижимый ли он вообще?..       Хотелось на все ответить твердым, уверенным «Да», но совсем, совсем не получается.       Выдвинуть Вотум недоверия канцлеру Палпатину?.. Безумно!       Но на безумии строится наша жизнь.       И чем ближе к моменту осуществления нашего плана, тем сильнее становится тревога внутри. И это неизбежно, я знаю. Но все же необходимо приложить усилия, чтобы она не мешала мне трезво мыслить. Джедай я, или кто.       —…и последнее, — делаю паузу, выдыхая, — кто-то должен будет занять пост канцлера.       Мон Мотма с замедлением кивает.       Она прекрасно меня поняла и готова будет принять этот пост.       — Сколько у нас остается времени?       Моего тяжелого взгляда достаточно, чтобы дать ей понять — у нас его чертовски мало.       Замечаю, как подрагивают её пальцы, потому, встав с кресла, подхожу к низкому столику около дивана. Назад возвращаюсь со стаканом прохладной воды. Кивком поблагодарив меня, Мотма делает несколько глотков.       Время близится к обеду, когда я покидаю кабинет сенатора с мыслями о том, что нам всем придется проделать чертовски большую работу.       Вернувшись в Храм и снова не застав там Марка — черт, приспичило же кому-то отправить его на долгосрочную миссию — сдерживаю себя от того, чтобы не обратиться к Винду с просьбой отозвать его, ибо его присутствие ну совсем желательно.       В ангаре Храма я встречаю Энакина, в компании его ученицы. Они о чем-то спорят, изредка указывая руками в сторону сильно потрепанного корабля, однако быстро успокаиваются, завидев меня. Стоящий рядом с ними солдат сдерживает смешки.       Я лишь приветственно махаю рукой — ни сил, ни желания нет слово вымолвить.       Юная тогрута расплывается в широкой улыбке и машет рукой в ответ и, я уверена, хитро смотрит на своего учителя с желанием показать язык и сказать что-то вроде «Глядите, я могу так сделать, а вы нет!».       Едва успеваю отобедать, как снова вызвали на заседание Совета, на котором уже будет присутствовать Скайуокер.       Оно, однако, не отличается такой продолжительностью, как прошлое — Энакин отчитывается и мы принимаем решения относительно дальнейших действий в ближайшее время.       Хочется сказать, что необходимо согласовать план с мастером Дуку, но я вовремя прикусываю кончик языка и просто говорю о необходимости переговоров с Графом Дуку. Меня и в этот раз поддерживают, однако оставляют этот вопрос открытым. По сути, давая мне волю действий.       Тем не менее, я не спешила, решив сначала получить новое назначение — связываться напрямую с Храма я отчего-то опасалась. Ну, а вдруг что.       Задумчиво покачивая ногой, сидя на корпусе истребителя, проверяю последние сводки с боев и миссий. Они впечатляют, но крайне неприятно.       Беседы парней слушала лишь краем уха, пока ко мне не обращаются с неожиданным вопросом.       — Слышал, что Амизастия к сепам отходит, — негромко говорит хмурый сержант Бенси. — Это правда? — поднимает на меня взгляд.       Кол и Сти прерывают свой спор, явно уже забыв настоящую его причину; сперва вопросительно смотрят на товарища, а потом уже на меня. Эйвен мрачнеет.       — Официально еще не решено, — так же негромко отвечаю я, отключая планшет.       Эту тему старались не поднимать — та битва многих пошатнула. Но никто не забывал о погибших и не пытался опорочить их честь.       — Если это произойдет, то зря мы Вето-Изаро отбивали, — продолжает Бенси.       Мне не хочется соглашаться с этим, не хочется принимать это, но деваться некуда — все факты на лицо. Когда Вето была оккупирована, Республика вмешалась, потому что Амизастия входит в её состав. Сейчас же события вокруг неё приобретают неожиданный и даже неприятный характер — в течении последнего месяца они вдруг решили выразить желание перейти на сторону того, кто, по сути, является их противником. Врагом. Тем, кто осмелился нарушить их законы, их хваленную свободу, — которой и в помине однако нет, — и кем они после этого являются с точки зрения морали? Предателями.       Да, есть и другая точка зрения. Но даже с этой, они по-прежнему предают свои идеалы, ценности. Выше всего народ Амизастии ценит собственный статус, все будут делать ради него — а сейчас они вдруг позволяют опорочить его, словно не зная — сепаратисты церемониться не станут, им плевать на законы и традиции какой-то там планеты.       И я бы не обращала на эти события внимания, если бы не участие Акена, на которого польется шквал критики в случае присоединения; многих это не может не покоробить — ярые сторонники Республики разочаруются в сенаторе Савро.       Однако, выбирать сторону в этой войне — дело каждой планеты, и нам остается лишь уважать выбор, а при необходимости — вмешиваться. Жаль только, что это мало кто понимает.       Но меня тревожит кое-что иное…       Именно сенатор Савро, давно зарекомендовавший себя как независимого политика, которого сложно убедить в некоторых вещах, должен был выдвинуть вотум. А если все-таки правительство Амизасто решит перейти к КНС — то он потеряет все свое влияние в Сенате.       Нас крупно подставляют.       Беседа плавно перетекает из этой темы в другую; парни резко меняются, когда начинают говорить о другом. Их одинаковые голоса с разными интонациями даже успокаивают; отвлекают от мыслей, что каждый день новый приближает момент, когда этого не станет…       Не будет больше беззаботных и совершенно безобидных шуточек. Не будет поддержки, которую бойцы оказывают друг другу после тяжелых миссий и затяжных битв. Как бы дальше не развивались события, рано или поздно всего этого не станет.       Со всем нам однажды придется расстаться и в наших силах только отсрочить это.

***

      Мандалор.       Вот, куда привел путь Саважа Опресса.       Или же, это «Дозор смерти» привел его, безжалостное чудовище, на свою родную планету. И все зачем? Власти ради.       — Магистр Рэин, — поднимаю взгляд на Оби-Вана. — Саваж Опресс требует вашего присутствия.       Да, это очевидно. Этого стоило ожидать. И все он это делает только чтобы отомстить мне. Его амбициозность, настойчивость, да в другую сторону бы…       — Совет против, — зыркает на Кеноби недовольно Винду.       Оби-Ван едва сдерживает довольную ухмылку, когда я отвечаю.       — А когда он был «за»? — приподнимаю бровь, и Мейсу парировать нечем. Мимолетно думаю, что он на самом деле поддерживает нас, но не хочет, м-м, репутацию свою портить. — Я вылетаю немедленно.       — Тебе следует оставаться в столице, пока Энакин здесь.       Да, возможно, это действительно так. Но в ближайшее время Сидиус не станет тянуть свои поганые руки к мальчишке. Его внимание пока сосредоточено на Опрессе.       С нашей же стороны в отношении него пока не будут предприняты какие-либо шаги — нужно подгадать удобный момент, сперва договорившись с мастером Дуку. Который словно слинять с поля решил, когда этот Саваж Опресс объявился — стыдно что-ли стало за свой промах.       — А вы тогда на что?       Мейс тяжело вздыхает, с видимым недовольством.       — Это на твоей совести.       — Как и все остальное, магистр, — и не думая отрицать, согласно киваю. Если за мои действия мне полагается наказание, что ж, я приму его с покорностью.       — Возьмешь «Нулей».       И все же я была права — в отношении меня он всегда выражал лишь волю Совета. Хотя мог бы убеждать всех, что моими навыками следует пользоваться, а не ставить их на задний план, подобно какой-нибудь вещице с хорошими функциями, которую, однако, просто не хочешь поломать. Потому лишь и смотришь на неё, изредка притрагиваясь.

***

      Стоя посреди пустого зала королевского дворца Сандари и смотря на мраморный пол, усыпанный осколками стекла. Серебристый лунный свет падает на них и я вдруг понимаю, что ощущаю дежавю.       Двери шумно отворяются, отчего я мелко вздрагиваю, но не поворачиваюсь лицом к вошедшему.       — Мы закончили, — кидает капитан Ордо и уже собирается оставить меня, но медлит — чувствую это. — Мэм, — зовет он, — вы идете?       Подобрав с пола шлем, я наконец поворачиваюсь к нему и коротко киваю.       Не сегодня.       На площади перед дворцом среди большого количества местной охраны и своих же бойцов не сразу нахожу Оби-Вана. Замечаю, как слишком хмурая герцогиня Сатин говорит со Скиратой и, что меня уже не удивляет — с Джанго Феттом.       Выжил таки, при Джеонозисе-то.       Моего совета он все же послушался — подгадав удобный момент, сразу же взял своего сына в охапку и покинул Джеонозис; за это спасибо он мне не сказал и, я уверена, все еще не намерен говорить, однако мне и не нужно было — я просто посчитала, что его смерть вызвала бы определенные трудности при создании следующих партий клонов, ибо генетические материалы не бесконечные.       Продолжая краем глаза наблюдать за ними, сажусь рядом с Оби-Ваном, прямо на пол канонерки. Аккуратно кладу шлем подле себя.       Почти одновременно вздыхаем, из-за чего не сдерживаем смешки.       — Выглядишь… жутко, — произносит Кеноби, подбородком указывая на мой рассеченный висок, который залечить уже успела, но вот избавиться от крови, залившей левую сторону лица — нет.       — Ты тоже, — кидаю в ответ.       Усмехнувшись, Оби-Ван приподнимает кулак, о который я стукаюсь своим — как раньше, после успешных заданий или выматывающих тренировок, после которых остается приятное послевкусие завершенности.       Как джедаи, мы свои дела на этой планете завершили.       Саваж Опресс убит, жизни герцогини Крайз пока ничего не угрожает, а с «Дозором смерти» разобрались. Да уж, каково будет его членам, учитывая, что Темный меч законно перешел в руки Фетта… Однако, это уже не моя забота. Я сделала достаточно.       — Ведя охоту на ситха, вы умудрились поспособствовать государственному перевороту, — мы с Оби-Ваном коротко переглядываемся и после одновременно смотрим на приблизившегося к нам с ухмылкой Фетта. — Однако, мне хочется выразить благодарность. Теперь Мандалор вернется к прежнему строю.       — Я бы не был таким уверенным, — поднимаясь и протягивая мне руку, помогая подняться, говорит Кеноби.       — Надеюсь, вы достигнете в этом успеха, вод, — склоняю голову к груди, обращаясь к Джанго, и пока Оби-Ван не успевает понять, ослышался ли он, быстренько удаляюсь.       Да, потом придется долго объясняться перед Советом, но когда мне удавалось избегать этого?