Бисеринки

      В Конохе только один подоконник был украшен подсолнухами. Их хозяйка вторила своим подопечным, поворачивая голову к солнцу. Солнце было благодарно — ласково огибало черты лица, тонкими лучиками щекотало веснушчатую переносицу, играло бликами в голубых глазах. Вечно шумная и неугомонная Наруто замирала в волшебном воодушевлении, провожая закатное солнце каждый вечер. Оно окрашивало ее смуглую кожу в безумный медово-горчичный цвет, целомудренно целуя лоб, сокрытый светлой челкой. Это был ее крохотный ритуал, момент удивительного спокойствия, когда широкая приветливая улыбка ставала более мечтательной, едва обнажая кромку зубов. Светлые и прозрачные ресницы дрожали, прикрывая глаза, собирая маленькие морщинки у глаз.        Итачи четко помнил день, когда впервые увидел этот ритуал.        Он замер, чувствуя тепло вокруг — мнимое и эфемерное. Взгляд темных глаз, не окрашенных красной пеленой шарингана, педантично рассматривал ее — словно впервые увидел! Девушка совсем не была похожа на ту задиристую и нескладную девочку, что каждый день забегала на территорию клана к сестре. Саске хмурилась и кривилась, скрывая улыбку, но действительно радовалась лучшей подруге. А Итачи как-то не обращал внимания на мелкую блондинку, убивая время и жизнь на миссиях или тренировках.        А сейчас увидел впервые после трех лет ее отсутствия.       "Повзрослела" — глупо-первое пришло в голову. Детская округлость исчезла, контур лица стал более выражен. Но в ней была иная красота — Саске была утонченной, тонкой веточкой, что выращивалась поколениями могучего клана. А Наруто владела немного грубыми чертами лица — острая линия скул, нос с небольшой горбинкой. Она буквально выглядела сильной, но в этой силе, обласканной солнцем, была жизнь.        Наруто была живой. После того дня Итачи Учиха внимательно следил за самой непредсказуемой куноичи на всем свете. Он подмечал каждую мелочь — то как в смущении ерошит светлую макушку, то как таращит глаза, разговаривая с собеседником, то как заражает громко-теплым смехом. Итачи видел ее в смятении — когда цвета тускнут, а хрупко-сильные плечи опускаются; видел ее в спокойствии — когда бережно касается лепестков невозможно больших подсолнухов на собственном подоконнике; видел ее в гневе — когда лиса внутри вторила боли своей носительницы. Но он не видел ничего особенного в ее взгляде, обращенном к нему. Наруто была приветлива, улыбчива и открыта — как и для всех. Она благодарно приняла небольшой букет пурпурно-горящей сирени, громко вдохнула душистый аромат и... ничего. Просто поблагодарила и начала расспрашивать о прошедшей миссии. Саске стояла рядом, снисходительно кивая головой, мысленно желая брату удачи в покорении самой непредсказуемой куноичи на свете.        — Твоя подруга совсем не понимает намёков? — спросил парень, провожая взглядом высокую фигуру, что вышагивала к дому, крепко держа в руках букет.        — Нет, — сокрушенно ответила сестра, хлопая нии по плечу. — Наберись терпения.