Естественная смерть

      Варя рывком села на кровати, открывая глаза и хватая ртом воздух, как будто вынырнула из воды, делая спасительный вдох. Воздух быстро циркулировал через лёгкие туда-сюда, но она всё никак не могла надышаться, вдыхая всё сильнее, вопреки тому, что оболочка лёгких натянулась и начало сводить мышцы ребер.       Она не сразу поняла где находится и почему так болит в груди, даже не заметила, что от рывка стало ещё больнее. Странные голубые стены, блики впереди, как от воды и чей-то встревоженный голос, на который она обратила внимание только сейчас. Перед глазами плыло и то и дело хотелось опустить веки под тяжестью слабости, но Варя боролась с этим чувством, тряся головой и быстро моргая.       — Девушка, сейчас я позову доктора, — было единственным, что Варя услышала, прежде чем фигура выскользнула из комнаты, потревожив блики впереди. Кто это был?       Ничего не понятно. Последнее, что она помнила — это лепестки перед глазами и быстро приближающийся деревянный пол. В домике точно никого не было, никто не мог ей помочь, но почему она ещё жива? Где она?       Варя сжала простыню, когда почувствовала вдруг саднение в груди, готовясь к привычному приступу кашля, но оно лишь перешло в боль где-то под грудью. Захотелось сильнее сжаться, а ещё проверить что там. Чувства подсказывали, что что-то не то, что-то произошло.       — Милочка, ну что вы себя так не бережёте. Лягте.       От собственных чувств Варю отвлёк другой человек, вошедший в дверь. Он подошёл к ней ближе и мягко опустил на кровать за плечо, поправляя одеяло. Первой реакцией было возмутиться — почему это она «милочка» и какое право он её имеет вообще трогать? Но Варя сдержалась, решив послушать что этот человек ей скажет.       — Я ваш лечащий врач. Если от вашей болезни вообще можно вылечить. Вас очень вовремя привезли, скажу я вам. К сожалению, ханахаки можно только купировать, поэтому единственное, что мы смогли сделать — это вырезать ростки из лёгких.       Варя провела рукой выше живота, чувствуя бинты и бугристости под ними. Страшно было представить что там находится, и она запретила себе думать. Если начать заботиться ещё и о красоте сейчас, то можно поехать крышей.       — Поэтому не тревожьте швы, иначе погубите семь часов работы над вами. Положительных прогнозов и вообще каких-либо не можем дать. Кожа, мышцы, кости — заживают, а вот сердце нет. Я, в отличие от моих коллег, верю в вашу болезнь, так что вам нужно как можно скорее найти того самого.       Найти того самого. А если она уже знает кто он? И точно знает, что ничего им не светит. Получится ли каждый раз вырезать из неё эти ростки или это было разовое мероприятие, ведь чтобы провести новую операцию нужно, чтобы старые швы затянулись. захотелось плакать от бессилия. Зачем было давать ей несколько лишних недель, если в конце будет тот же итог?       — А, кто-нибудь приходил ко мне? — севшим голосом спросила Варя.       — Конечно. Знаете сколько тут народу было? Но к вам никого нельзя было, сейчас можно, но мы уже все вытолкали, правда, один настойчивый молодой человек всё ещё сидит. Вам его позвать? — с улыбкой спросил мужчина, глядя в окно за Вариной спиной. Всё это время он стоял рядом с кроватью, сцепив руки за спиной.       — Да, — только и смогла выдавить она.       Мужчина вышел из палаты, вместе со стуком двери обрушивая на Варю всё то, что она держала в себе. Зачем они продлили её страдания? Она не могла дать на это согласие. Как скоро цветы прорастут вновь? Ей теперь всю жизнь ходить с отвратительным шрамом? Хотя какую жизнь: недолгую?       Она уткнулась лицом в подушку, сдерживая слёзы и сжимая края простыни.       В дверь постучали.       Варя глубоко вдохнула, пару раз ударяя себя по щекам и садясь, опираясь на спинку кровати.       — Войдите.       Блики снова задрожали и в палату вошёл Влад. Сидя сначала под дверью операционной, а потом и палаты он думал, как войдёт к Варе и тут же начнёт говорить ей, какая она дура, что не рассказала ему обо всём, что знала из-за кого это всё, но на его вопрос в парке ответила «нет» и просто сбежала, как малолетка какая-то.       Но какая же Варя была замученная и грустная… За триста лет так или иначе начинаешь понимать чувства людей.       Поэтому он просто подошёл ближе, сел на край кровати и без слов прижал девушку к себе. Бедная его девочка. Наверняка ему влетит, когда она узнает, что согласие дал он, притворившись её женихом и наврав, что у неё нет родителей и вообще родственников, но это будет потом.       Сейчас же Варя комкала обеими руками его футболку и утыкалась в грудь, не говоря ни слова. Одному богу ветра было известно что крутится в её голове. Страшными должны быть эти вещи. Наверняка она успела подумать о жизни, о том, что цветы растут быстрее, чем затягиваются швы, но не связала то, что Влад сидел тут весь день и всю ночь, а значит они больше никогда не прорастут…