New Game

Темный маг застыл на месте, уставившись на свою смотрительницу, ничего не понимая, ведь кинжал был надежно припрятан. Точнее, лежал-то он в книге, но все было устроено так, чтобы Белль, сколько бы ни шарила по полкам, никогда не подумала о том, что в этой книге может быть... что-то эдакое. Более того, девушке бы даже в голову не пришло дотронуться до этого толстого тома. Румпельштильцхен открыл было рот, чтобы строго прикрикнуть на Белль, но не смог этого сделать - ведь она была теперь владелицей кинжала. Сама не ведая, что натворила, и что в руках держит! В горле у монстра пересохло, он судорожно облизнул губы и, наконец, выдавив из себя натянутую улыбку, произнес, быстро направляясь к Белль: - Белль, милая, положи кинжал на место. Его слова прозвучали как просьба. И в непринужденности, с которой Румпельштильцхен сказал эту фразу, была чуть-чуть, совсем незаметно - слышна фальшь. Но он надеялся, что Белль не поняла. Услышав его голос, Белль испуганно обернулась, чувствуя растерянность, как и всегда, когда Тёмный маг ловил её на непомерном любопытстве. - Ой... Румпельштильцхен, прости меня! Я случайно его нашла... Просто стало любопытно, что за книга, а в ней - вот, нащупала и решила посмотреть, что это, - принялась она, было, извиняться. Но тут до неё дошло, что Румпельштильцхен, похоже, сам нервничает не меньше её. Неужели он чего-то боится? А ведь это и логично, подумалось девушке - раз кинжал не простой, а магический, то, должно быть, он таит в себе какую-то опасность. - Ты не беспокойся, я сейчас положу его обратно, - Белль повернулась, приготовившись засунуть кинжал назад в переплёт. - Какой, кстати, необычный кинжал! - отметила она, взглянув на него напоследок. - Я таких никогда раньше не видела! А почему на нём твоё имя? При первых словах Белль Румпельштильцхен почувствовал облегчение - она действительно не понимает, нужно только дождаться, пока она положит кинжал на место, и... Он был уже в паре шагов от Белль и поднял руку, чтобы - как только кинжал выскользнет из пальцев девушки - спрятать его там же, где сердце короля гоблинов. Но последний вопрос заставил Темного мага замереть на месте. Он не мог сказать неправду. Только не тому, кто держит магическое оружие в руках. - Потому что этот кинжал... то, что даровало мне власть и магию... единственное, что может убить Темного, - произнес Румпельштильцхен очень медленно и очень напряженно, всматриваясь в лицо Белль так, будто хотел прочитать ее потаенные мысли. Собственно, так оно и было. Но это была не вся правда. И власть кинжала над Румпельштильцхеном заставила его вновь разомкнуть губы: - Кроме того, владелец этого оружия может повелевать Темным, заставить его делать все, что он ни пожелает... Темный не посмеет ослушаться. Румпельштильцхен сделал паузу и бесцветно докончил: - Он просто не сможет. Это было все. Теперь перед Белль - благодаря тому, что она додумалась спросить, из-за ее невинного (казалось бы?) любопытства - разворачивались неслыханные горизонты. Она знала, насколько Румпельштильцхен могущественен, и теперь его сила, власть - и сама жизнь - были в ее руках. Как когда-то случалось с другими Темными. До Румпельштильцхена. Он стоял совершенно неподвижно, глядя на нее, буквально впиваясь взглядом в лицо своей смотрительницы. Несколько мгновений тому назад точно так же сам Румпельштильцхен был властен над Джаретом, потому что держал в руке сердце того, а теперь... теперь он сам зависел от Белль. Но откуда... как она могла найти кинжал?! Внезапно молнией блеснула догадка - фея! окаянное существо, она не только поговорила с Белль, она... что бы она ни сделала, именно фея к этому причастна! До появления Кристы Белль часами копалась в библиотеке, но ни разу не наткнулась на кинжал, потому что так и было запланировано! Но как прилетело это мерзкое существо... Румпельштильцхен был уверен в том, что угадал верно (иначе просто нет объяснений), и при мысли о том, что убил эту проклятую маленькую тварь, он испытал жгучее, страстное злорадство. Но даже после своей гибели фея сумела ему отомстить. Белль была потрясена. Она нашла то, что представляло огромную опасность для Румпельштильцхена! То, что сделало его таким и то, что может его погубить. Дрожащими руками девушка засунула кинжал обратно в переплёт книги. - Хорошо, что ты его тут спрятал, - взволнованно проговорила она. - Надеюсь, никому из тех, кто ненавидит тебя, не придёт в голову искать кинжал именно в этой книге. - О чем ты говоришь?! - стоило кинжалу оказаться в книге, как Румпельштильцхен взмахнул рукой, и тот тут же испарился оттуда и перенесся в тайник (который никто не смог бы открыть, кроме самого хозяина - или кого-то сильнее его в магии). - Мой замок неприступен для тех, кто мог бы меня ненавидеть! Неужели ты считаешь меня таким глупцом, что я бы просто спрятал свой драгоценный кинжал в какой-то книжонке, безо всякой магической защиты?! - в сердцах он бурно жестикулировал и размахивал руками. - Иначе бы эта дрянь, фея, проникла бы в замок и делала тут, что ей заблагорассудится! Но ты-то как кинжал нашла? Она дала тебе что-то? Какой-то дар? Темный маг порывисто шагнул к Белль и схватил ее за руки, пристально разглядывая их, окидывая взглядом всю фигуру смотрительницы, как будто это могло сразу дать ему ответ. - Так, постой... я чувствую, что в тебе есть какая-то магия... светлая... Значит, фея одарила тебя даром! Даром находить ценные вещи, как я понимаю! - Да, - призналась Белль. Она не хотела лгать Румпельштильцхену, тем более, что, по-видимому, это было бы заведомо обречено на провал - Тёмный маг был слишком умён, догадлив и проницателен. - Признаться, когда фея наделила меня таким даром - я вообще не поняла, зачем он мне. А сейчас я всего лишь поднялась, чтобы положить прочитанную книгу на место, как вдруг... этот дар заставил меня обратить внимание на другую книгу рядом, - честно рассказала она, как всё было, умолчав лишь о всё-таки возникшем у неё впоследствии желании найти что-нибудь магическое. - И ты нашла мой кинжал, - Румпельштильцхен отступил назад, выпустив руки Белль, и позабыв о даре, о фее, обо всем, кроме того, что только что пришло в голову (а ведь чуть было не ускользнуло в приступе гнева!), но было самым важным... - Ты держала в руках то, что дает человеку огромную власть! Ты могла стать могущественной... приказать мне, и я бы исполнил... но ты даже не подумала об этом?! Ты... - сглотнув невесть откуда взявшийся мерзкий комок в горле, Румпельштильцхен закончил шепотом, в котором было больше чувств, чем в самом громком крике: - Ты думала только обо... мне? - Приказать тебе? Мне это не пришло в голову, мне сразу стало страшно, что кинжал имеет над тобой такую власть, - ответила Белль. - Я бы и не подумала использовать его против тебя. И не хочу, чтобы это делал кто-то другой. Это... не очень честно, - Белль не могла сформулировать точнее, чем ей так не нравилась эта идея. - Никто не должен отнимать у другого свободу воли. А если мне вдруг захочется, чтобы ты... что-то для меня сделал - я могу попробовать просто попросить тебя, - улыбнулась она. Нельзя сказать, чтобы раньше Темный маг не слышал таких речей - о том, что нельзя отнимать свободу воли, и тому подобное. Но одно дело говорить о добре, которое не совершаешь, но которое будто бы твердо исповедуешь; а другое - отказаться, вот так просто, от власти и могущества... Потому, что в голову не пришло! Потому, что душа слишком чиста для этого. В одно мгновение Румпельштильцхен окончательно понял, что любовь Белль - это не просто нечто однодневное, выросшее из жалости и жажды подвига - однодневное, оно бы не перестало быть истинным, но не имело бы ценности для Румпельштильцхена, он слишком хорошо научился видеть разницу между влюбленностью и любовью. - Я не возражаю, чтобы ты у меня что-то просила, - наконец, произнес он, и на этот раз коснулся ее руки уже по-другому - нежно и бережно. - Белль... В жизни Румпельштильцхена, который еще не был Темным магом, бывало, что он задыхался от чувств, не в силах выразить их словами. Вот и теперь – он видел, понимал, чувствовал, что его наконец-то – любят. Как никогда не любила Мила. И тем более – Кора. Белль смотрела на него с улыбкой. Так не смотрят на чудовищ и монстров. Так смотрят на любимых прекрасных принцев. Несмотря ни на что. Несмотря на то, кем и чем он был. И что он мог ей дать? То, что когда-то предлагал Коре? Тьму? Одиночество? И… любовь? Любовь чудовища. Приправленную недомолвками, вечной тревогой и неизвестностью. Румпельштильцхен поднял руку, провел пальцами по темным кудряшкам, обрамлявшим лицо Белль, и затем, притянув смотрительницу к себе, обнял ее – с такой осторожностью, будто в его руках была фарфоровая кукла. Все, что еще оставалось в его душе человеческого, в это мгновение вылилось в один порыв чувства - робкий и восторженный, словно монстр был влюбленным юнцом. Белль ответила на его объятие, нежно прижалась, зарывшись лицом в плечо любимого Тёмного мага, и прошептала: - Ты можешь никогда меня не бояться, Румпельштильцхен. - Я не тебя боюсь, - ответил Румпельштильцхен не сразу, продолжая обнимать и гладить Белль, и тут ему вспомнилось Проклятье, и сердце, и разрушение, которое постигнет мир... Сумела бы Белль любить Темного, если она бы знала, сколько горя, слез, отчаяния вложено в Проклятье? Если бы она знала, что ей предстоит - отшатнулась бы в ужасе? Если бы она все знала - и держала в руках кинжал? Стоит ли над этим думать? Он найдет сына. Приведет домой, где бы - на тот момент - этот дом ни был. И они будут жить все вместе, втроем - как одна семья... - Не меня... но боишься, - задумчиво произнесла Белль. - Что-то не даёт тебе покоя? Нет... если ты не хочешь об этом говорить - то не надо, - она старалась быть как можно осторожнее. Доверие Румпельштильцхена было слишком хрупким, и Белль не хотела спугнуть его своей назойливостью. Но всё же ей хотелось знать, что гложет её любимого Тёмного мага. Быть может, она смогла бы чем-то помочь? - За все рано или поздно приходится платить, - трудно было понять, отвечает ли Румпельштильцхен на вопрос, или просто, задумавшись, высказывает свои мысли вслух, но, говоря следующее, он инстинктивно прижал к себе Белль покрепче: - У каждого волшебства есть цена, Белль. Даже у волшебства любви. Белль только грустно вздохнула в ответ. Она не знала, что на это сказать, возразить ли, успокоить его - о цене волшебства Румпельштильцхен точно знал куда больше её. Ждать ли теперь чего-то плохого?.. - Но пусть это тебя не беспокоит, - Темный выпустил свою смотрительницу из рук, изобразил на своей подвижной физиономии привычную беззаботную ухмылку - будто надел маску, которую Белль наблюдала изо дня в день, а затем зачастил: - Все будет хорошо, и если кому-то и придется платить, так это мне, а я уж найду, чем от судьбы откупиться! Я отыщу Бэя, и тогда все, без сомнений, наладится; ты же веришь в лучшее, душа моя? - он отступил на шаг и выписал рукой в воздухе замысловатый жест, означавший нечто вроде «надежда и только надежда». - Да. Я верю в лучшее, - Белль взяла себя в руки и решила не падать духом сама. - Верю, надеюсь и очень хочу, чтобы ты отыскал своего сына, и всё наладилось. «Я буду верить в лучшее, даже когда тебе будет нелегко. Я буду верить и надеяться за двоих, - приняла она внутри себя это решение. - Кто-то должен верить в счастливый исход для тебя - и я буду верить... вместе с тобой». *** Бэй спустился по лестнице и нерешительно остановился в коридоре, пытаясь сообразить, где здесь можно получить обещанные обед и ужин. Пока он размышлял, хлопнула дверь и в гостинице появились новые постояльцы. Оказавшись в гостинице, Ариэль обратила внимание на мальчика, которого раньше здесь не видела. Мальчику на вид было лет одиннадцать, и выглядел он очень усталым. - Здравствуй, - сказала Русалочка, улыбнувшись мальчику. - Из далеких краев сюда прибыл? Бэй во все глаза разглядывал красавицу. Что-то в ней было необычное, притягивающее, волшебное. И знакомое - очень. Шевельнулись воспоминания о Неверленде - морская пена, лунный свет, пение русалок. Бэй стряхнул оцепенение, мимоходом рассердившись на себя. И что ему, теперь вечно этот проклятый остров мерещиться будет?! - Ага, - кивнул он. - А.. вы принцесса? - наугад спросил он. - Как ты догадался? - улыбнулась Ариэль. - Да, я супруга принца Эрика - кстати, вот он, рядом со мной. Так вышло, что злое колдовство забросило нас далеко от родного дома - но сейчас, думаю, все наши трудности позади, и мы можем вернуться в замок моего мужа. И как только я вернусь - сразу же выйду на берег моря, к счастью, замок построен почти что на берегу. Я воззову к моим сестрам, к отцу, к брату - и пусть они знают, что я жива и здорова, что злым силам не удалось погубить меня. - Колдовство? - Бэй крепко сжал руки в кулаки. Так он и знал! Опять - магия, и тут - магия! И опять - злая... - А где ваш дом? И, - у него сильнее забилось сердце, и он все же спросил: - И кто вас заколдовал? - Отныне мой дом - в замке принца Эрика, - отвечала Ариэль. - А до того я жила в Подводном царстве, ведь я - младшая дочь Морского царя. А заколдовала меня Урсула, морская ведьма - чтобы я не могла соединиться с любимым. Ей даже удалось погубить меня - но Лесной царь вернул меня к жизни, а потом наш друг Ильсор помог одолеть ведьму с помощью чудесного камня. Ариэль не знала, что в этот самый момент посланный Урсулой черт уже проник к ней в комнату - и успел налить колдовское зелье Румпельштильцхена в графин с водой. - А еще ты забыла того желтоглазого фейри, что подарил нам чудесное снадобье, исцелившее тебя от болезни, - напомнил принц Эрик. - Неужели вы с ним никогда не встречались в лесу? Русалочка смутилась. Она и в самом деле забыла упомянуть о фейри - возможно, потому, что не встречалась с ним лично. - Разумеется, и этот замечательный фейри оказал нам неоценимую помощь, - сказала она. - Интересно, кто бы это мог быть? Я все же не так долго прожила во владениях Лесного царя, чтобы знать по именам всех лесных духов. - Желтоглазый? - переспросил мальчик. Сердце забилось сильнее. - А.. а как его звали? - Он не назвал своего имени, а я не спрашивал, - отвечал Эрик. - Фейри редко открывают свои имена людям - кое-кто считает, что знание имени духа дает человеку власть над ним... Но почему тебя это так волнует? Ты знаешь его? - Не знаю, как в других мирах, - заметила Ариэль, - а я всегда считала, что это просто суеверие. Сама я отнюдь не скрываю своего имени - и до сих пор никто не получил надо мной власти. Так что в следующий раз можешь проявить больше любопытства, Эрик - вреда для мне подобных от этого не будет. Русалочка улыбнулась. Бэй молчал, во рту пересохло. Несколько секунд висела тишина, наконец он невольно проговорил: - Я... встречал его раньше. Думаю - почти уверен - это он. Темный маг, так его чаще всего называют, - с трудом добавил он, внутренне отшатываясь от воспоминания о том дне, когда он впервые увидел отца в этом обличье. - А.... он действительно помог вам? - вдруг почти отчаянно спросил он. - Ариэль была больна, а теперь здорова, - отвечал Эрик. - Лекарь, который ее осматривал, определил, что эта болезнь - колдовской природы. А фейри - или маг - дал мне средство, от которого к моей любимой вернулось здоровье. Если это - не помощь, то я не знаю, что такое помощь. Так что вряд ли он был тем Темным магом, о котором ты говоришь. Он улыбнулся мальчику. - Да, наверное, - с горечью пробормотал Бэй, но в глубине души все же шевельнулась надежда: вдруг что-то и правда изменилось и... дальше думать он не осмелился. Тем временем проходившая мимо служанка, которой хозяин гостиницы, очевидно, дал распоряжение, окликнула мальчика, сказав, чтобы он шел обедать (заодно и ужинать, поскольку время уже близилось к вечеру) - а если он еще не знает, где именно, она ему покажет. Неловко (слишком растерян он был из-за обилия свалившихся на него за день впечатлений) попрощавшись с новыми знакомыми, мальчик последовал за служанкой. Девушка привела его в нужную комнату, усадила за небрежно сколоченный деревянный стол. После чего принесла еду (сразу две порции овощного рагу с мясом), и отошла к другому постояльцу, который как раз уселся за соседний стол и хриплым басом потребовал, чтобы его обслужили... *** ...Снова то же самое место, где Джарет претерпел пытку. Снова он один. Но кое-что резко изменилось - теперь сердце короля гоблинов у Румпельштильцхена, а сам Джарет - его раб. Вот так удружила фея! То ли она плохо знала части света, то ли нарочно послала странника в логово Чёрного мага? Чтоб ей пусто было! Но тут фейри, уже вознамерившийся было помянуть Кристу злым тихим словом, заметил кое-что в траве - благо, глаза у Джарета были острее, чем у людей. Кровь - наверняка, его собственная - и... и серебристая пыльца. Колени Джарета опять подогнулись. Неужели фея поняла свою ошибку, полетела на помощь и попалась этому чудовищу? Если у коронованного фейри Румпельштильцхен вырвал сердце, то маленькая Криста... Впервые за тринадцать сотен лет Джарету сделалось жалко кого-то ещё, кроме себя самого. И впервые этим кем-то оказалась фея, которых он в Андеграунде приказывал без пощады брызгать феевыводителем. Удар судьбы - король Лабиринта велел Хряксону предать и околдовать его единственного друга, которым была девушка Сара, а сейчас потерял своего единственного друга. «Я тебе отомщу, желтокожий дьявол! За себя и за неё! Не знаю, как и когда, но я отыщу такой способ. Ты ещё у меня сам будешь смерти просить!» Опустившись на колени, Джарет стянул с левой руки перчатку - неслыханное дело, король гоблинов был брезглив и ненавидел чего-то касаться голой рукой - и дотронулся пальцами до того, что осталось от бедняги феи. Пока что магии в Джарете оставалось мало, очень мало - после такой-то встряски! - но в его руке появился совсем крохотный шарик, серебристого же цвета. Хотелось сохранить хоть память о фее, бескорыстно помогавшей... своему заклятому врагу, сама того не зная. Шарик пропал, а бывший монарх вновь поднялся на ноги. В следующий раз он явится сюда, стоя во весь рост, и вернёт себе своё сердце - да, своё гнилое, чёрное, чёрствое и нелюбящее сердце, заменить которое не под силу, однако, ничему. А теперь - в Город!