New Game

Глубокой ночью все феи, как им полагается, либо мирно почивали, либо летали по белу свету, одаривая добрых людей и наказывая злых. Адна же обдумывала свой план мести Темному. Маленькая фея решила, что утром отправится на разведку и, если что, постарается скрыться раньше, чем Румпельштильцхен поймает ее. Мерзкий злодей с утра наверняка занят своими черными делами, заключает сделки и приносит беды злосчастным жителям этого мира. Адна видела Темного мельком, всего пару раз и со спины, и тут же в ужасе улетела. Но сейчас, приложив усилия, вила воскресила в памяти невысокую по человеческим меркам фигуру в коричневом камзоле из кожи (не иначе, та была содрана с младенцев и окрашена в нужный цвет), и высоких черных сапогах, наверняка тоже из человеческой кожи. Адна содрогнулась от отвращения, волной нахлынувшего на нее, сдавившего горло противным комком. Еще она запомнила темные, с седыми прядями, волнистые волосы чуть ли не до плеч - и эти забавные кукольные кудряшки совершенно не укладывались в зловещий образ. Было в них что-то детское и легкомысленное. Впрочем, Адна слышала, что и голос у Темного высокий и веселый, как у ребенка, а еще злой волшебник отличался совершенно безумными манерами. Странным и крайне опасным существом являлся этот Румпельштильцхен, но Адну он в любом случае не напугает и не собьет с пути. Она отомстит! Во что бы то ни стало. Вспомнилась подруга, такая милая, жизнерадостная, добрая; и все оставшееся до утра время Адна вспоминала, как хорошо ей было с Кристой, и безудержно плакала. Когда наступил рассвет, и Адна вытерла слезы, ей вдруг пришла в голову такая простая мысль, что фея возмутилась - как она раньше до этого не додумалась! Прежде чем лететь к Темному Замку, нужно расспросить всех, кто может хоть что-нибудь знать о злом маге. Пусть даже придется спуститься в шахты к гномам, добывающим драгоценные камни, или навестить драконов. Вдруг да что-нибудь полезное обнаружится? Не успело солнце взойти и засиять в полную меру, как Адна уже знала от одной драконицы, что недавно Румпельштильцхен спас у той детеныша, но в уплату забрал его себе - и это было важно, потому что теперь маленькой виле нужно опасаться еще и молодого дракончика. Уж наверняка Темный не по доброте душевной захотел помочь, а просто решил, что не мешает ему завести ручного дракона! Адна понимала, что надо быть начеку, чтобы юный ящер не заметил ее, когда она потихоньку подлетит к замку Румпельштильцхена. Она продолжала разузнавать и расспрашивать жителей Царства фей, летая туда-сюда - быстрая, неутомимая, полная решимости отомстить. Увы, больше ничего особенного Адне выяснить не удалось. Кроме того, что, по слухам, облик Темного так ужасен, что можно от страха собственные крылья потерять; но это вила знала и раньше, и сейчас лишь горько усмехнулась - если бы только облик. И вот, наконец, настал момент, когда золотоволосой фее Адне предстояло отправиться к Темному Замку, и страх предательски стал заползать ей в душу. Что, если нежданно-негаданно она наткнется прямо на самого хозяина? Не успеет увернуться, улететь, испугается - и погибнет так же, как бедная Криста и остальные феи? Адне было очень не по себе, когда она покинула Феерию - главный город Царства фей - и полетела туда, где располагались владения Румпельштильцхена. Но маленькая вила старалась подбадривать себя и не терять мужества. Ведь не может же она жить с воспоминаниями о погибшей подруге и понимать, что ничего не сделала, чтобы покарать Темного по справедливости. Нет, малодушия Адна себе никогда бы не простила. Пусть все феи считали ее раньше застенчивой, робкой, не способной на опасное дело - настала пора по-настоящему расправить крылья! Вот только бы угадать момент, когда злодей отправится по своим черным делам... *** Сердце короля гоблинов действительно не внушало приятных чувств - покрытое черными пятнами гнили, оно вызывало скорее желание раздавить, чем любоваться, как это могло бы быть в случае с чьим-нибудь чистым, наполненным безупречной добротой и благородством сердцем. Румпельштильцхен, аккуратно держа сердце на ладони одной руки, приблизил к нему свои серые губы и весело пропел, словно песенку: - С добрым утром, дорогуша! Не ожидал услышать, а? Как живется в гостинице, не слишком ли убого сие прибежище для, - Темный причмокнул и со вкусом добавил: - коронованной, некогда великой и могущественной особы? Про себя Румпельштильцхен смеялся - должно быть, не очень приятно посреди раннего утра услышать голос того, кто отнял у тебя сердце. ...Джарет ещё пребывал в сонном царстве, когда его оттуда грубо вытащил голос ненавистнейшего на свете существа, раздающийся одновременно как будто со стороны и изнутри самого фейри. - Доводилось знать и худшее пристанище, - съязвил король по давней привычке. - Например, твой ублиетт и соломенную подстилку... Чего тебе надобно, желтолицый чёрт? Судя по голосу Джарета, в добром настроении он явно не пребывал. - Как грубо, как невежливо так меня называть, - попенял ему Румпельштильцхен и с укоризненной гримасой слегка надавил на сердце - на одно из черных пятнышек. - Тебе там не очень больно? - заботливо осведомился он и, издав высокий мяукающий звук, означавший удовлетворение, устроился в кресле у стола, развалившись поудобнее и вытянув ноги в сапогах из драконьей кожи (вот уж о чем Церулеус благодаря магии не пронюхал бы). Джарет застонал, схватившись за грудь там, где ещё недавно билось живое, пусть почерневшее и огрубевшее сердце. - Понял, понял! Прекрати! - Отлично, - промурлыкал Румпельштильцхен, словно довольный кот, и отпустил сердце собеседника, оставив просто лежать у себя на ладони, после чего продолжил, как ни в чем не бывало: - А надобно мне от тебя, чтобы ты мне оказал одну услугу... Но начнем по порядку. Ты, как я понял, устроился в теплой компании вновь обретенных друзей, не так ли? Удивительно, какой замечательный прием тебе оказали... Поделись подробностями, расскажи, что было вчера, после нашей с тобой, скажем так, - хмыкнул Темный, - не слишком приятной встречи. Недавний сновидец снова собрал волю в кулак, однако приказ действовал не хуже заклятия, несчастный сдался. - После того, как ты меня отпустил и указал верную дорогу в Город, я случайно набрёл на незнакомую девушку по имени Илраниана. Я не знаю, кто она, но, по-видимому, как не из людей, так и не из «ночного народа». Она помогла мне добраться до гостиницы, где обо мне позаботились девочка по имени Яло, юноша, которого зовут Ильсор - он из того же странного народа, что и Илраниана; сатир Руфус и странная пара - человеческий парень, по-видимому, из аристократов, и девушка-фейри, разве что я не распознал её расу. Мне кажется, она что-то во мне почувствовала или заподозрила. Яло отыскала мне лекаря, сочтя, что я ранен, и он при осмотре понял, что у меня... - Джарет запнулся, - нет сердца. При каких обстоятельствах это произошло, я умолчал из-за твоего запрета. Но теперь им известно, как я «пострадал». В гостинице меня устроили на деньги, что ювелир отдал за мой браслет, некогда полученный в дар от... Селены, - вздохнул неудавшийся бард. - Я видел её сегодня ночью во сне. И себя, совсем ещё юного. - Что ж, значит, ты не остался без крова и помощи, - все с тем же мнимым добродушием проворковал Темный маг, выслушав Джарета. - Это так... трогательно. Ручаюсь, даже без сердца ты испытывал некие, не присущие тебе доселе, непривычные и необычные чувства! Но оставим в покое возвышенные рассуждения. Ты должен кое-что для меня сделать. А именно - украсть вещь, которая называется лучевым пистолетом, у Ильсора, с которым ты по счастливой случайности завязал хорошие отношения. Что-то в этом, по мнению Румпельштильцхена, было непередаваемо забавное - учитывая, что сейчас Джарет должен был испытывать благодарность и расположение к вышеупомянутому Ильсору. Не говоря уж о том, что унизить лишний раз аристократа, а тем более коронованную особу - доставляло какое-то желчное удовольствие. Джарет, конечно же, не знал, какую неприязнь Темный испытывает к благородному сословию (исключение составляла только Белль, не походившая на обычных его представителей), но это нимало не заботило Румпельштильцхена. - Мне? Обокрасть Ильсора? - в разноцветных глазах вспыхнули две красные точки. Раб магии Румпельштильцхена на минуту вновь превратился в гордого и непреклонного владыку Андеграунда. - Именно, дружок, - мерзко хихикнул монстр. - Причем никто не должен знать, что это я тебе велел совершить кражу. Я не слишком ограничиваю тебя по времени - когда справишься с делом, выйдешь в какой-нибудь безлюдный переулок поблизости и позовешь меня три раза. Уяснил? - Уяснил, - стиснутые кулаки Джарета разжались, искры в глазах погасли - пленник снова оказался бессилен против своего мучителя. - Добром ты не кончишь, - только эту маленькую месть и смог позволить себе Джарет. - Я это понял по Селене... и себе! Джарет, конечно, не мог видеть, как Темный изменился в лице - совсем недавно маг размышлял о том, что у злодеев не бывает счастливых финалов. По меркам своего мира, этого мира, всех миров Румпельштильцхен был злодеем - и знал об этом. Слишком хорошо знал. Отгоняя неприятные мысли (простит ли его Бэй? смогут ли они просто жить втроем - отец, сын и Белль - и быть счастливыми? или вечная судьба питаться одной надеждой?), Румпельштильцхен презрительно проронил, поглаживая чужое сердце большим пальцем: - Ты, кажется, вздумал мне нравоучения читать, дорогуша? Видишь ли, я в этом не нуждаюсь, так что побереги дыхание - оно тебе еще пригодится. К примеру, - голос колдуна вновь зазвенел веселыми нотками, - чтобы рассказать своим добрым знакомым, что это именно я тебя спас. Допустим, ты был в плену у своего врага, он вырвал тебе сердце, и, чтобы спастись, ты позвал меня и отдал за спасение какой-нибудь магический талисман! Однако сердце так и осталось у врага, чьего имени ты назвать не можешь по какой-то страшной причине! И не вздумай корчить страдальческие гримасы при рассказе - ты будешь это делать с выражением благодарности и признательности мне, великодушному спасителю угнетенных королевских особ, - глумливо подчеркивая каждое слово и забавляясь своей шуткой, закончил Румпельштильцхен. - Что? Ты мой спаситель? - Джарету померещилось, что он сходит с ума, и как раз в ту же минуту в дверь постучал именно тот, кого бывшему монарху предстояло предать и обокрасть. - Погодите, Ильсор, я сейчас, кажется, я уже достаточно окреп! - громко крикнул Джарет, а вполголоса, чтоб слышал только Румпельштильцхен, добавил: - Я сделаю всё, что ты мне прикажешь, так как нет у меня выбора. Но настанет день, когда выбора не будет у тебя, и тогда ты сам попросишь у Владыки Судеб, чтоб смерть тебя нашла. - О, я постараюсь, чтобы такой день не настал, - ядовито-сиропным тоном протянул Румпельштильцхен, - можешь не беспокоиться на этот счет. Но что я слышу - тебя, похоже, зовут? Беспокоятся о тебе? Что ж, можешь идти, наш разговор закончен. Ах, да! - оборвал он сам себя, словно вспомнив о чем-то важном. - Чем бы ни оказался этот лучевой пистолет, я запрещаю тебе использовать его против меня, - прибавил Темный маг, с явным удовольствием отнимая и эту надежду. В конце концов, бывший владыка гоблинов наверняка лелеет мысль получить обратно свое сердце, а Румпельштильцхену совсем не улыбалось, чтобы сон Белль сбылся - нужно проявить предусмотрительность. - А вот теперь мы действительно закончили. До встречи, дружок - и можешь не отвечать, - заливисто хихикнул Румпельштильцхен и, встав с кресла, заботливо положил сердце Джарета в шкатулку, после чего та отправилась в тайник. Мысли о расплате навевали тоску, поэтому Темный благополучно выбросил их из головы - этому он уже научился. Он предполагал, что о чем-то другом Джарет в своем нынешнем состоянии, скорее всего, думать не мог, посему, встретив кого-то могущественного и самодовольного, напомнившего ему о прошлом, бывший король гоблинов и тому посулил страшную участь. Но нет, лучше не углубляться в эти мысли - все, что еще оставалось человеческого в Румпельштильцхене, и без того говорило о расплате так же, как о любви и надежде; и, отогнав неприятные раздумья, монстр припомнил, что собирался создать талисман для Белль. Его губы раздвинулись в мягкой улыбке - Белль снова поблагодарит его за то, что он заботится о ней, а не станет упрекать за чудовищную сущность. Разве смог бы он защитить ее без магии, пусть та и калечит ему душу? Очевидно, нет. Не приступить ли к делу тогда прямо сейчас? Румпельштильцхен подошел к полкам с зельями, выбрал нужный пузырек и сунул себе за пазуху, а затем привычно взмахнул рукой, и фиолетовые клубы дыма закружились вокруг его невысокой, худощавой фигуры, целиком облаченной в кожу, если не считать шелковой рубашки. Белль наверняка еще спит - он успеет вернуться к тому времени, как она начнет готовить завтрак. Если бы когда-то Бэй так же сумел смириться с новой сущностью отца, как смиряется с ней Белль, они и сейчас были бы вместе. Но ничего, еще есть шанс вернуть сына. Пусть даже ради этого придется отдать собственное сердце.